Жизнь по часам

Когда Суань Ли прикрепляла последний заряд, она дрожала уже вся, будто от холода, на самом деле от страха. Обычно ей никакого труда не стоило успокоиться: вдох-выдох, и вот, как по приказу, мысли перестают мельтешить, упорядочиваются. Она бы и сейчас могла избавиться от страха, но ей иногда нравилось поддаваться эмоциям. В конце-концов во благо эмоций она этим и занималась.

Устали челюсти, зато пять зарядов прилеплены жвачкой к колоннам генераторов электрической подстанции Фу Чинь Ру. Совсем скоро город будет обесточен. Ли подожгла фитили из спичек один за другим и обернулась перед выходом. Еще раз вдохнуть приятный запах масла. Посмотреть, как желтый свет детонаторов спорит с бледным свечением электрических ламп — в этом было что-то символичное. Теперь киса сделает своё дело. Пять минут осталось.

Ли выскользнула из операторной и остолбенела. Прямо на неё уставился старик охранник. Откуда он здесь взялся? Зря что ли она две недели ходила каждую ночь на станцию? Убедилась ведь, что диспетчеры работают удаленно, охраны нет. То есть не было ни разу за две недели, и вот именно сегодня приспичило объявиться.

— А ну стой! — крикнул старик и ускорил шаг.

Хорошо, что маску надела, а то до последнего сомневалась, нужна ли. Девушка юркнула за щитовую и помчалась к лазу, — там к забору приставлена деревяшка, чтобы с неё как с уступа перемахнуть препятствие, — но остановилась. Лаз слишком близко к генераторной. Старик-то не полезет, и от взрыва ему точно не поздоровится. Время есть, надо что-то придумать.

Станция кругом обнесена кирпичным забором, когда рванет, целым ничего не останется, если только... не флигель с противоположной стороны здания. Он далеко от эпицентра, прикроет от взрывной волны, жара и пыли заодно. Ведь после всего надо домой идти.

Бежать пришлось каких-то секунд двадцать, но старик отстал. Нужно потянуть время. Ли в прыжке схватилась за конёк, но совсем забыла про ожог на ладони, и боль вспыхнула, заставив разжать руку. Девочка не удержалась и упала на землю.

— Стоять, кому говорю! — прокричал охранник тяжело дыша.

Жесткая рука вцепилась в плечо, и стало по-настоящему страшно. А что если она не уйдет? Будут судить, казнят.

— Как зовут? Что тут делаешь? Почему в маске? — выпалил он очередью вопросы.

— Не ваше дело.

— А-а-а! Старшим грубить? Посмотрим, как ты полиции будешь огрызаться.

Из-за флигеля виднелись маленькие верхние окна генераторной. Вдруг внутри вспыхнуло так ярко, что Ли прикрыла глаза рукой. Потом загремело и стало жарко. В нос ударила пыль. Суань Ли чихнула. Старик разжал руку и обернулся посмотреть.

— Вот дела…

Огромное облако пепла поднималось в ночное небо, заслоняя луну. Раздалась серия взрывов и один финальный, от которого здание покачнулось и сложилось, как карточный домик.

Ли воспользовалась замешательством охранника и метнулась обратно к лазу. Заботливо оставленная деревяшка не пригодилась, в заборе теперь зияла дыра. А сердце у Ли плясало от страха и радости.

Фу Чинь Ру стояла на отшибе. От города её отделяло небольшое поле, ныне собранное и голое, если не считать, возвышавшихся великанами ветряных генераторов. Ли всегда смотрела на них с трепетом, но после совершенного, они внушали ужас. Словно четыре десятка трехглазых пришельцев, ветряки уставились на неё своими алыми бельмами, закручивали лопастями-руками воздух и гудели, будто проговаривая заклинания.

Вдруг вдалеке блеснули фары полицейских машин. Воч уже знает. Они приближались, и девушка спряталась за ближайшим ветряком. Беда, ведь прямо по курсу приготовлен путь к отступлению: мусорные контейнеры сдвинуты под пожарную лестницу, чтобы уйти по крышам в безопасное место. А теперь придется искать другой путь. Пришло время уговорить страх, он больше не приносил удовольствия. Теперь он мог только помешать действовать рассудительно и без ошибок.

Ли села на землю, скрестив ноги, и закрыла глаза. Вдох, — и настало царство без мыслей. Ли будто легла на дно океана, великого и спокойного, желающего поделиться с ней своей мудростью. Выдох — внутри собралась по крупицам, пробудилась река, и безмятежно потекла, забрав с собой остатки тревоги. Это состояние позволяло Суань Ли полностью управлять своим телом и волей.

Послышался лай собак, крики людей. Они совсем близко, шагах в трехстах. Бежать нужно по ветру, иначе не оторваться. В той стороне, куда он дует, тоже город, только подальше. Может удастся забраться по пожарной лестнице или спуститься в туннели Цзяньтань, где острый запах креозота собьет собак со следа.

Ли бежала легко, почти не касаясь земли. Ни одно животное сейчас не смогло бы её догнать, организм тратил все силы на самое важное, на то, что приказал разум. Боль — кричали обделенные кровью клетки — пронизывала всё тело, зато ноги сильные, как у гепарда, несли девушку к станции. После ей будет плохо, но человек силен, он восстанавливается. Всё обойдется...

Самое главное, что она лишила сердца и крови ненавистную машину, которая теперь ослабла, надолго ли? Хватит ли времени людям, чтобы пробудиться, или всё было зря?

У метро уже собралась толпа зевак, они разглядывали пылающую вдали Фу Чинь Ру, восклицали, тыкали пальцами. Показываться перед ними нельзя, тем более в маске. Ли сунула её в рюкзак и притаилась в темноте. Разгоряченное сердце стучало будто кузнечный молот, демонстрировало готовность и силу, но Ли тут же его угомонила. Отступила боль, ноги загудели. Полиция еще далеко, но скоро нагонит Ли, и тогда она окажется запертой в кольце.

И всё-таки это сборище уже что-то значило, осенило Суань Ли. Ведь они побросали свои дела, отложили сон, да и вряд ли Воч посоветовал бы им ротозейничать. Они пришли по своей воле. Сами. Суань Ли выступила навстречу.

— Смотрите! Меймей! — закричал один из толпы.

— Она будто ранена, вся в пыли!

— Вызовите скорую, кто-нибудь!

— Идиот, связи нет! Ты не видишь что ли, что стало с Фу Чинь Ру?

— Я врач! Пропустите!

К Суань Ли подскочил молодой человек.

— Меймей, с тобой всё в порядке?

Никто не спрашивает, что с ней случилось, почему она появилась из ниоткуда. Напуганы, сбиты с толку. Это хорошо, не придется сочинять историю.

— Да, со мной всё хорошо.

— Твоя рука, меймей… Надо промыть рану и сделать перевязку.

Чуткий слух Ли уже различал за спиной лай собак. Взяли след, идут на длинном поводке. Как только полиция узнает, что здесь была девушка… Нужно уйти раньше. Только бы этот куко увел меня отсюда.

— Ты так добр. Мне надо умыться где-нибудь. Проводи меня, пожалуйста.

Куко нежно взял её за локоть.

— На станции есть туалет. А у меня с собой, — он похлопал по сумке, — бинты и антисептики.

— А есть нашатырный спирт? Голова кружится.

Куко вытащил из сумки баночку и смочил ватный диск. Суань Ли взяла кусочек в ладонь и вдохнула.

— Ой, какая я неуклюжая, — пробормотала она, после того как уронила вату на асфальт.

Должно отвлечь собак ненадолго.

— Глупости. Пойдем скорее.

В метро был свет, должно быть, от запасного аккумулятора. Суань Ли зашла в женский туалет в полной уверенности, что молодой человек не последует. Никто из них никогда бы не осмелился нарушить правила, даже неписаные. Она вопросительно на него посмотрела.

— Я всё понимаю, но мой долг как врача, проследить чтобы с тобой было всё в порядке, меймей.

Куко открыл кран и взял её за руку.

— Да у тебя ожог! Откуда? — удивился он и добавил с подозрением, — Ты была на Фу Чинь Ру?

И не дожидаясь ответа начал промывать рану. Ли молчала, не было смысла врать. Он уже всё понял. Мысль, что куко не бросился звать полицию, грела. Благопристойный гражданин Воча ставит безопасность общества выше здоровья преступника.

— Мне надо идти, — сказала Суань Ли, когда куко закончил с перевязкой и вытирал её лицо мокрым платком. Ей нравилось чувствовать себя в безопасности рядом с ним, но это лишние мысли сейчас. Полиция всё ещё ищет. — Спасибо!

— Береги себя.

Суань Ли, не оборачиваясь, бросилась через проходную вниз по эскалатору. Лао охранница, с запозданием крикнула, что метро не работает, но девушка уже скрылась в одном из тоннелей.

Плутать по коридорам подземки долго не пришлось, и через полчаса Ли была на своей базе — как она её мысленно называла — в заброшенном подвале. Здесь Суань Ли вчера варила кису, здесь держала остатки ацетона и перекиси, самодельный химкостюм, запасную одежду. Бетонный саркофаг фундамента не пропускал электромагнитное излучение, люди сюда не хаживали — вполне безопасное место для активистки. Уютно, тепло, но пора возвращаться домой. Посмотрим, что изменилось.

Дверь открыла мама. Ли не могла рассмотреть её лица из-за ослепляющего света фонарика на часах.

— Где ты была, Суань Ли? Почему опять не взяла часы? Мы с отцом чуть с ума не посходили! Ты слышала, что случилось на Фу Чинь Ру? Говорят, это сделал подросток...

— Что сделал?

— Ты что не знаешь? Взрыв на Фу Чинь Ру! Это ужасно, теперь весь город сидит без света!

— Мы ждали тебя к ужину, с фонариками, в темноте, но ты не явилась, — добавила она с укоризной. Так и должна себя вести благоразумная мать. — Поэтому ложись спать. Приказ отца.

“Утро вечера мудренее”, а точнее: “В любой непонятной ситуации — ложись спать”, — это не изменилось. Это бест практис Воча, как и расписание семьи, которое велит завтракать и ужинать вместе для поддержания семейного духа.

Из спальни выплыл братик Бо и поздоровался неизменно приторным голосом. По сравнению с Суань Ли, он идеальный ребенок. В свои двенадцать уже мастер спорта по настольному теннису, готовится поступать в лётную школу, полетит с экспедицией на освоение Марса после окончания. Гордость семьи! Только вот немногие победы будут его собственными. Будущее Бо Ли решил Воч сразу после рождения — проведя серию тестов, проанализировав Биг Дату, выдал самый перспективный план для новорожденного астронавта. Там же, в роддоме, на запястье нацепили часы, которые стали его наставником и учителем.

А вот Суань Ли, как все считают, не повезло. Она одна из немногих, не смогла реализовать запланированное для неё вочем будущее. В среднем, таким недугом страдает один ребенок из тысячи — часы на неё не действуют. Вне зависимости от того, что показывает дисплей, ей не хотелось ни спать по часам, ни есть по диете, ни заниматься биологией, ни вести себя благовоспитанно. Это не лечится, Суань Ли никогда не станет гордостью семьи, не сможет реализовать положенную ей мечту — быть великолепным нейрохирургом. Все что она может, это читать книги и слоняться без дела по городу. Даже учится кое-как. Но об её истинном даре никто не знает.

Ну что же, спать так спать. Суань Ли сегодня очень устала, ноги подкашивались, как устала. Надо и вправду лечь, и вправду утро вечера мудренее.

Её разбудила мать.

— Доброе утро, лежебока. Вставай, помоги матери приготовить завтрак для братика и отца.

На плите голубыми кострами пылали конфорки. На одной закипала вода, на другой грелся вок. Суань Ли умылась в раковине на кухне и взялась нарезать капусту топориком, пока мама растягивала лапшу. Ли никогда не надоест смотреть, как тринадцать раз растянутая лапша за считанные секунды превращается в четыре тысячи девяносто шесть тонких полосочек. Так умеют только профессиональные повара. Но сегодня не клеилось. Тесто рвалось вместо того чтобы растягиваться, мама выглядела сама не своя.

— А где отец и Бо? — спросила Ли прибирая волосы.

— Папа моется, Бо ещё спит. Нарежь морковь.

— А который час?

— Да откуда же мне знать? — Она взглянула в окно. — По ощущениям часов восемь.

Действует. Часы разрядились и больше не превращают людей в эффективных рабов. Маленький Бо должен сам заставить себя подняться с постели, впервые в жизни, а не вскочить по запланированной мотивации часов-наставников.

Родителям проще. Они из того поколения, которое само строило своё будущее. Родившись в селе, папа сам выбрал профессию слесаря и переехал в город, где познакомился с будущей женой. Она тогда работала учителем начальных классов, много нервничала, воспитывая детей. Будущее пары пряталось на непрочитанных страницах книги, пока эту книгу не отформатировал Воч. Проанализировав всё и вся, он убедил их, что для индивидуальной и общественной эффективности стоит сменить профессии. Отец выучился на инженера-конструктора, а мама на повара. Оба открыли в себе таланты. Жить стали лучше, даже будто счастливее.

— Пойду к торговцу Дуань Чу в магазин, возьму под расписку воду, выясню, что происходит. — Декларировал отец, завернутый в халат. — После позавтракаю, начинайте без меня. И разбудите Бо.

— Я не сплю, папа-Мин! Я тоже хочу! Возьмите меня с собой! — донеслось из спальни, и меньше чем через минуту оттуда показался одетый Бо.

— Тебе нельзя, — ответил отец. — Все остальные будут сидеть дома. До прояснения ситуации.

— Но я хочу пойти с вами!

— Я сказал нет.

Бо продолжал канючить, что было на него совсем не похоже. Отец вышел из себя и пообещал выдумать для Бо серьезное наказание за непослушание, когда вернется.

Первая ссора за двенадцать лет. Вот как это бывает. Когда все люди — ячейки системы, Воч может эмулировать эмпатию, предсказывая поведение отдельных индивидуумов, подгонять одного под другого, нивелировать острые грани, обходить конфликты. Такая система гарантирует спокойствие и счастье. Воплощение золотого правила Конфуция. Идеальная нравственность.

— А ты чего радуешься? — обратился Бо к Суань Ли, когда отец ушел. Всегдашняя приторность исчезла из голоса. Это больше похоже на настоящее отношение к сестре, возрастной неудачнице без будущего.

— Я вовсе не радуюсь. Но папа-Мин лучше знает, как нам себя вести, его нужно слушаться.

— Ничего он не знает, — пробормотал Бо. — Вот Воч знал.

— Бо, ты не можешь так разговаривать с семьей!

— Да? А то что? — спросил он с вызовом.

Мама не растерялась. Он подошла к Бо и отвесила ему крепкую пощечину перепачканной в муке рукой, так что на лице зардел отпечаток. Бо застыл, очумело уставившись в одну точку, затем всхлипнул и убежал в свою комнату, не сдерживая рыданий.

— Сварим лучше рис, да?

У Суань Ли внутри похолодело. Она понимала, что ссоры неминуемы, чтобы расти человеку нужно переступать через себя, учиться сдержанности, развивать волю, но… Не осознавала до конца, насколько это сложно. Подачу электроэнергии рано или поздно восстановят, и настоящие дни будут вспоминать как ночной кошмар. Никто не хочет трудиться над собой, если счастья можно достичь, отдав свою волю в руки аналитической машине. Ведь она на самом деле желает людям добра, старается подобрать самые лучшие перспективы. Не без выгоды для себя — все что они заработают, она вынудит потратить на повышение престижа или статуса, получение удовольствий. Достигнута всесторонняя польза, найден компромисс между обществом и государством. Каждый теперь доволен.

— Мам, а ты никогда не думала, что мы чего-то лишились, доверившись Вочу?

— Да разве у нас был выбор…

— Не было?

Она высыпала нарезанные мелкими кубиками овощи в вок. Зашипело, поднялся густой пар.

— Начиналось всё здорово: интернет вещей — каждый прибор в доме подключен к сети, ожидает распоряжений; ты всегда на связи с друзьями, родными. Были те кто предупреждал: “Они знают о нас всё”, — но никто не слушал. Разве можно отключиться от интернета? Пытались ввести законы, регулировать хранение данных, но было поздно. Корпорации уже владели нами, научились предсказывать поведение людей, рынка, получать сверхприбыли. В итоге, те, кто не пользовался их услугами для проектирования будущего, остались за бортом, не выдержали конкуренцию. А те, кто купили пакет эффективности для всей семьи — продали себя в рабство.

Сказанное прозвучало для Ли как откровение. Она не знала, как общество превратилось в рабов. Всё что было в истории до изобретения воча — стало вторым тёмным средневековьем. А однажды пришло просветление — упразднить государства, границы, парламенты. Воч управляет лучше, решили они. Он же регулирует трафик беспилотных автомобилей, так что пробки остались в прошлом, а машины двигаются на скорости около двухсот километров в час. Без аварий. Зачем нам брехуны политиканы? Пусть всё регулирует система, решили они.

В дверь постучали.

Ли напряглась. Отцу еще рано возвращаться.

Стук повторился настойчивее.

— Иди к себе в комнату, Ли.

Суань Ли знала — пришли за ней. Воч держит диссидентов на примете.

На этот раз отступать некуда. Шестнадцатый этаж, не спрыгнуть, ни спуститься по откосам, потому что их нет, как и балконов, — просто отвесная скала. Ли не может выползти по вентиляции, как в ретро фильмах, ни спрятаться, ни раствориться в воздухе. Можно дать бой. Но это опасно для семьи, а потому единственный выход — сдаться.

Вернувшись в комнату, Ли уселась на циновку, ждать, пока её не уведут под стражей.

— Здравствуйте, здесь проживает Суань Ли? — раздался запыхавшийся голос в коридоре.

— Господа полицейские, доброе утро! Суань Ли моя дочь, а что такое? — и продолжила, не дожидаясь ответа. — Проходите. Хотите чего-нибудь? Я как раз готовлю.

Стук каблуков в прихожей. Переговоры.

— Мы на службе, госпожа. Некогда отвлекаться на еду.

— Да вы не знаете, как я готовлю! Я шеф-повар ресторана Чжинь Хуань, слышали о таком?

— Это что в центре города, на Шангай?

— Того самого.

— Ох, госпожа! Как тут не отведать! Невежливо отказываться!

— Проходите на кухню. Лапши, риса?

— Лапши! — хором ответили полицейские.

— Сейчас я приготовлю вам своей лучшей лапши! — протянула мама и застучала тестом об стол.

Ли поняла, что мама пользуется замешательством полицейских. Они наравне со всеми отключены от сети и не могут противостоять себе в полной мере. В своих рассуждениях Ли упустила, что может рассчитывать на помощь матери.

И тут её охватила радость. Никогда еще она не предавалась такому чувству. Это было лучше, чем лежать на дне океана, лучше, чем отдать тревоги полноводной реке. Наконец-то она перестала быть одна.

— Вы спрашивали Суань Ли, господа полицейские? — раздался голос Бо. — Это моя никудышная старшая сестра. Не учится толком, шалопйничает. Вчера очень поздно вернулась домой после взрыва на Фу Чинь Ру.

Суань Ли привычно спросила себя: чем вызван гнев? Нет, Бо не сломал предыдущую радость. Полиция могла бы отвлечься, оставить Суань Ли в покое, это да. Он вернул их внимание, проявил ненависть. Ненависть заразна.

Какими будут последствия гнева Суань Ли? Начнется скандал, драка, кто-нибудь может пострадать. И того хуже — разочаруется мама.

Долгая практика медитации позволила Ли вести такие диалоги с собой. Иначе болтавшая без умолку обезьяна в голове загоралась бы от каждого импульса.

— Сестра говоришь? Так-так. Ну и где она?

— В своей комнате. Я провожу вас, господа.

Стук каблуков приблизился, и раскрылась дверь. Оба солдата были немногим старше двадцати, еще даже не брились.

— Суань Ли, мы вынуждены вас задержать по подозрению в причастии к взрыву на Фу Чинь Ру. Пройдемте.

Полицейский застегивавший наручники заметил перевязку.

— Что это?

— Это она у меня на кухне так обожглась, растяпа! — встряла мама. — Теперь вот не пускаю к плите.

— Правда? У той девушки тоже была травма на руке, — сказал тот, что пристёгивал.

— Ничего... Мед экспертиза установит, что это за травма и откуда, — ответил коллега.

Выдал ли её врач? Внутреннее чутьё говорило, что нет.

— Не беспокойтесь, госпожа, это всего лишь допрос.

— Если она не причем, мы вернём вашу дочь целой и невредимой.

Они молча проводили Ли к лестнице. Держать за руки не стали. Наверное стеснялись, подумала Ли. Или решили, что она ничего не сможет сделать, да ещё и в наручниках. А у неё имелся простой план: удрать, как только они выйдут из здания.

Но едва Суань сделала пару шагов, как тело оглушительно обожгло электричеством, она даже на долю секунды потеряла сознание. Очнулась лежа ничком на асфальте. Бровь разбита, руку ломит от ушиба.

Понятно почему полицейские не держали Ли — кому захочется получить удар током. Но по бест практис Воча деморализация диссидентов полезна, а полиция создана для борьбы с диссидентами.

Электричество в отделении полиции осталось. Видимо, от автономного источника энергии — Воч предусмотрительно запасся альтернативным питанием для своих солдат. Коридоры тускло освещались матовым светом диодных ламп, за исключением комнаты для опознания. Здесь, как и положено, подозреваемые сидели в ярко освещенной комнате, а опознающие стояли за перегородкой. Ли усадили на скамейке вместе с тремя непохожими на неё девушками, каждая с перевязанной рукой. Значит Воч ещё не знает наверняка, кто стоит за акцией. Шансов выйти сухой из воды не было — её видела куча народу, но интересно понимать, что след привёл не к ней одной.

Лицом подозреваемые упирались в перегородку с односторонней видимостью. Отворачиваться, наклонять голову запрещалось — по громкоговорителю просили выпрямиться, а подозреваемые вздрагивали от удара током. Свидетель с обратной стороны видел подозреваемых так близко, что может разглядеть прыщи на лице. Но Ли чувствовала себя спокойно: планировала побег. Первым делом — избавиться от наручников. Невозможно предугадать где её будут держать, придется действовать по ситуации. А пока не настал момент — медитировать.

Медитация — великолепный дар, способ подружиться с неугомонными мыслями. Владеть собой Ли начала учиться, когда узнала, чем отличается от других. Тогда ей хотелось успевать так же как остальные, следовать плану высвечивающемуся на дисплее наставника. А раз наставник не давал ей сил, она пыталась найти их в себе.

И у неё получилось. Не сразу, но со временем ей удалось подчинить бесконечный поток мыслей в голове, отвлекающий от главного, научиться концентрации. А вот желание следовать расписанию не прилагалось в комплекте. Ли видела, что люди не свободны в своих желаниях. Им навязали такие жизни. Зародился план — Пробуждение.

Единственным возможным способом было всеобщее отключение от интернета. Ли не могла реализовать это для всего Воча, но в масштабах города — идея казалась осуществимой. Показать людям, какого это действовать по своей собственной воле, а не быть рабом системы, стало целью её жизни.

— Снимите повязки и поднимите руки ладонями вперед, — приказал голос.

Через минуту Ли выдернули из комнаты и потащили, словно мешок, в комнату для допросов. Напротив скалился полицейский с тоненькими усиками и в очках. Суань Ли обратила внимание, что наставника на его руке не было.

— Ты устроила взрыв на Фу Чинь Ру — сказал он, прикуривая.

Ли молчала. Спорить было бессмысленно, они знают.

Полицейский воспринял молчание, как вызов, и вскочил со стула.

— Камеры наблюдения сейчас не работают, спасибо тебе. Я могу делать с тобой всё что захочу, — шепнул он.

В следующую секунду он схватил Ли за волосы и дёрнул, пытаясь ударить лицом об стол. Из глаз потекли слезы, но Ли не шелохнулась, хотя понимала, что чем больше она сопротивляется, тем больше гнева ей придется испытать. Полицейский дернул ещё и ещё, а потом ударил кулаком в лицо. Теплая кровь залила губы и подбородок, в глазах потемнело.

Ему не нужно признания, поняла Ли. Он поступал так ради удовольствия. Этот человек всю жизнь потратил на поиски диссидентов, и остался верен системе, даже когда она потеряла над ним контроль. По инерции. Без часов он потерял тормоза, и позволил гневу вырваться наружу. Может они специально снимают часы, чтобы интернет этого не видел? Может система подкармливает злую волю своих солдат? Разрешает выплеснуть гнев, как бонус за выполненную работу. Значит ли это, что “нас” много?

Полицейский толкнул стул, на котором сидела Ли, и девушка рухнула на пол. Первый удар ногой пришелся в живот, Ли потеряла дыхание. Она не пыталась встать, а только держалась руками за голову, пока чужая рука не схватила её за запястье. От следующего удара Ли отключилась.

Ли долго спала и, когда проснулась, всё было в молоке. Она уронила себя в туман, скользкий и мерзкий. Он заливался в рот, так что Ли жевала туман, он наполнял желудок и легкие, заволакивал глаза, шумел в ушах океанами.

Ли слышала голоса. Голос матери, просивший нарезать морковь, приторный голос брата, твердый и решительный голос отца. Затем возникли голоса, говорившие на других языка, так что Ли не понимала ни слова, но знала, что говорят о ней.

Потом она ощутила на лбу тёплую руку.

— Не бойся. Я уведу тебя отсюда.

И пришла в себя.

— Мама?

Она лежала на больничной койке, а на неё смотрел куко. Где она его видела это лицо..? А-а-а. Этот куко помог ей в метро. Почему-то показалось, что пришла мама. Ли никогда еще так не хотела её увидеть.

— Если бы я знал, что будет, когда я покажу на тебя, я бы никогда...! Слышишь? Но нам зарядили проклятые часы.

Всё-таки выдал. Девушка выгнала из себя обиду — очередное бесполезное чувство. Пусть куко раскаивается.

— Но я снял их. Это было тяжело, но я себя заставил. Я понял, зачем ты это сделала. Как только мы выберемся, я пойду с тобой.

Ли взглянула на его запястья. Обычно человек не хочет снимать часы. Без них он теряет уверенность в себе. Чувствует дискомфорт. Говорят, это как остаться без света в темной комнате.

— Куда?

— Как куда? Куда угодно, нельзя оставаться в городе. Они тебя вылечат и казнят.

Суань Ли попыталась подняться с койки и рухнула обратно. Никакой речи о том, чтобы куда-то бежать. Да и зачем куда-то бежать? Зачем это всё? Вот если бы поговорить с мамой.

— Я не смогу идти.

Куко улыбнулся. Он достал сумку через плечо и показал Ли.

— Здесь есть все необходимые лекарства и немного еды. Я понесу тебя на спине.

Теперь Ли попыталась улыбнуться. Собрался нести её на спине… Зачем?

— К счастью, тебе не требуется аппарат искусственного жизнеобеспечения или дыхания. Хоть и сломаны пара рёбер, ушибы.. но всё будет хорошо.

Понемногу комната проявляла очертания. Крошечная палата два на два метра, полагалась опасному преступнику, чтобы обезопасить нормальных граждан. Никаких удобств, даже окон нет.

Уяснив, где она находится, Ли осмотрела себя — грудь туго перемотана эластичным бинтом; на теле, вопреки больничным законам, черный комплект одежды, поверх которого надет сестринский халат. Куко одевал меня, подумала девушка, и ей сделалось неловко.

— Как тебя зовут?

— Доктор Мао Вонг.

— А меня Суань Ли.

— Облокачивайся грудью мне на спину. Я постарался перетянуть туже, но все равно от бега будет трясти. Я постараюсь осторожнее. К счастью, по лестнице спускаться не придется, мы на первом этаже.

Он взвалил Суань Ли на спину и уверенно пошел к выходу.

— Не бойся, мне приходилось носить взрослых мужчин. Так что с тобой я справлюсь.

Мао Вонг заступил в коридор и побежал. Сигнализация не моргала, видимо на неё решили не тратить электроэнергию.

— А где тебе приходилось носить мужчин, Мао Вонг?

— На войне.

— На какой войне? — удивилась Суань Ли. — Разве где-то еще бывают войны?

Последняя война прекратилась сразу с наступлением эры Вотч, гласила история.

— Бывают, только нам о них не рассказывают. Я и сам не помнил, когда носил часы.

Вышли через чёрный ход в небольшой дворик, окруженный зеленью, и Ли вдохнула прохладный ночной воздух. На подстриженном газоне стояли лавочки, пациенты могли приходить сюда вспоминать жизнь и кормить уток в пруду. Им есть, о чем вспомнить, если они дожили до старости. Мысли путались, Ли стала мечтать, доживет ли она до старости. При попытке побега стрелять будут на поражение. И к лучшему: зачем терпеть избиения и ожидание казни?

Мао Вонг посадил её на переднее пассажирское сидение и пристегнул ремнём.

— Надень вот это, чтобы спрятать лицо.

Доктор протянул ей марлевую повязку. Ли попыталась надеть её, но рука болела и лицо саднило, а корпус стянутый бинтом ней давал дотянуться до головы. Вонг увидел, что Ли не справляется и помог ей.

— Прости, надо было сразу.

— А куда мы поедем?

Неужели есть место, где можно спрятаться от вездесущей системы? Если оно есть, как он узнал?

— Когда я служил, один и товарищей заставил меня выучить координаты провинции на севере. Сказал, что это на всякий случай. Я когда-нибудь пойму зачем.

— Ты понял?

— Там ждут таких как ты. Мы.

И тогда к Ли пришло просветление. Теперь она не одна.

— Я знаю, кто еще пойдет с нами.