Железное небо

Тим задрал голову и уставился в темноту. Обычно чёрное небо молчало, но иногда из его густоты доносилась беспорядочная дробь.

Тим никогда не видел дождь, только из рассказов старших слышал, что он есть, и всё-таки сомневался: в карьере не осталось никого кто бы знал, как выглядит мир над железным небом.

— Дождь — это атмосферные осадки, выпадающие из облаков в виде капель жидкости со средним диаметром в три миллиметра, — рассказывал Оди.

Тим называл его дедом. Дедовские фары светили тускло, а огромный бур в патроне давно треснул.

— А какой он, дождь? — спрашивал младший.

— Не знаю, малыш, — дед прятался глубже в кожух, — мокрый кажется.

Дождь — мокрый? Мокрое топливо — это понятно. Но мокрый дождь оставался непостижимым, как далекий космос.

— Я бы хотел посмотреть на дождь.

— На дождь? Не глупи. Говорят, от него ржавчина бывает, — отмахивался Оди.

— Кто говорит?

Дед не отвечал. Забыл, наверное.

— Эй, малыш, — позвал он застывшего Тима, — идешь на собрание?

— Иду.

Карьер был накрыт железным куполом, а поселенцы в нём копошились словно колония муравьев, спрятавшихся под камнем. На уступах-улицах карьера стояли гаражи, один из которых принадлежал деду и Тиму, а прям под ним, на дне карьера, как на площади, возвышалась топливонапорная Башня. Туда и стекались обитатели.

Некоторые никогда не покидали очередь на площади и, как только краник облагодетельствовал их горючим, занимали место на следующий день. Но Тиму с дедом не хотелось оставаться там постоянно.

— Всё когда-нибудь заканчивается. Лучше займёмся делом, — говорил дед.

Поэтому они приходили поздно и вставали в самый конец, рядом с Литком, и после всех получали свою долю. Оди всегда делился с младшим.

— У меня уж почти полный бак, — говорил он. — Я мало двигаюсь. Экономлю.

После выдачи, по обыкновению, председатель Моос держал речь с трибуны:

— День, которого все так боялись, настал. Остались последние литры горючего, — сказал он в репродуктор, и все взглянули на циферблат на Башне. — Давайте решим, как делить остатки.

Зашуршали. Вынули припрятанные перфокарты, выстроились перед урной для предложений. Брошенные в щель бюллетени председатель высасывал через подключённый к нему шланг, и они навеки тонули в его необъятном корпусе. Моос, наполнившись картоном, многозначительно кивал, хмыкал и анализировал. Наконец он вернулся на трибуну.

— Предлагают раздать сразу всё топливо, — сказал он и обратился взглядом к толпе.

На площади повисло молчание.

— Предлагают найти или добыть новое топливо.

Молчание.

— Предлагают снизить дневную квоту — в целях экономии.

Рука бульдозера взметнулась вверх. Моос засчитал голос и записал в журнал. Когда предложения закончились, Моос, как вчера, и позавчера, и многие дни до этого, перешел к подведению итогов.

— Огласим результаты. Каждому по пол-литра, кроме Хбы. Ему — литр. Благодаря этому горючего хватит на два дня!

Раздался вздох облегчения.

— Живем! — радовались самосвалы и экскаваторы. Только Хбы пробурчал:

— Неужели опять кто-то предложил добыть топливо?

Тим уже как-то спрашивал деда:

— Почему нельзя добыть топливо?

Тот терпеливо объяснял:

— Мы не можем выйти из поселения. Создатели готовили нашу экспедицию к совершенно иной миссии, исследовательской. У нас нет оборудования для добычи.

— Но у тебя же есть бур.

Дед постучал железякой по полу, и с неё посыпалась пыль.

— Негодный. Гляди, какая трещина.

Трещина была ерундовая, с палец длиной, но Тим всё понимал. Когда-то дед титановыми руками крушил породу, чтобы добыть руду; сверлил и бурил легко, напевая восьмибитные мелодии. Теперь же он стар, не работал целую вечность, да и молодых бурильщиков в карьере нет.

Тим с грустью посмотрел на деда. За последние дни его большое тело чуть ли не вдвое сложилось от бессилия.

— Значит ничего нельзя сделать?

Оди хрустнул шейным подшипником.

— Вряд ли.

Он покачал в воздухе могучей рукой и вздохнул.

Жители карьера разбрелись на досужие часы кто куда. Моос остался собирать пыль с бульдозера, а младший с дедом увязались за Литком.

— Эй, Тим! Ты что ли опять предложил добыть топливо?

Тим кивнул.

— Да ну их! Бездельники. Хотите, лучше я вам покажу, что новенького собрал?

У Литка в гараже было навалом запчастей, которые он брал со свалки, а еще книга с тысячами чертежей, по которой он собирал различные детали и механизмы. Тим тоже работал и много умел, например, уже несколько недель изготавливал, с помощью Литка, новый бур для деда.

— Модель КУ! — сказал Литок. — В книге эта штука зовётся “Сердце колонии”.

— Славная работа, — сказал дед. — Откуда ты берешь столько сил, Литок?

— Потихоньку. Холостой ход тратит даже больше топлива.

— Блестит. Словно из золота! — радовался Тим.

— Я его прям по атомам собирал!

Тим провел пальцами по поверхности, щелкнул по баку и услышал звон, такой же как в собственном полупустом желудке.

— Вот бы его завести….

— Не выйдет, дружище! Столько топлива нам никто не даст, — Литок прикрыл задвижки перед фарами. — Это же надо заполнить систему до минимальной отметки. Ты во всём карьере мотора с топливом теперь в очках и с фарами не найдешь.

Обычно разговор тем и кончался, но тут Оди неожиданно возразил:

— А я видел такой же двигатель. С топливом.

— Где?

— А в Башне. Не помню, чтобы его запускали, — он поскреб голову, — но он заправляется с бака, с которого Моос сцеживает нам остатки.

Давным-давно горюче-смазочных материалов в карьере было в избытке, но ту пору никто не застал. Когда топливные баки обмелели, колонии потребовалась справедливая рука, поэтому Моос назначил себя председателем и поселился поближе к ёмкости с топливом — в Башню. Именно из стены Башни высовывался топливный краник, через который оно отпускалось колонистам, а около него дни и ночи дежурил Хбы.

— Вам чего? — спросил он.

— У нас дело к председателю, — ответил дед.

— Он занят, — промямлил Хбы и выставил щит.

Приоткрылась дверь:

— Пусть зайдут.

Бульдозер нехотя отодвинул щит и пропустил друзей.

— Что вы хотите мне предложить? — по-приятельски спросил Моос, рот которого поблескивал от свежих капель топлива, и закрыл дверь.

Многие приходили к нему, чтобы выпросить больше из остатков, но он пока не решил кому-то помогать. Сегодня он уже шесть раз поднимался по винтовой лестнице к пересохшей ёмкости, чтобы через трубочку высосать из напорной трубы немного топлива — на пробу.

— Мы пришли посмотреть на двигатель, — ответил механик.

— Какой такой двигатель?

Моос перегородил колонистам дорогу своим корпусом, но Литок не растерялся и немного надавил на председателя. Колесики его заскрипели, и Моос уступил.

Тим увидел покрытое толстым слоем пыли и ржавчины стальное сердце, закрепленное кронштейнами в нише на полу под лестницей, и рядом с ним блок управления. Надпись над единственной кнопкой блока гласила: “РЫТЬ РЫТЬ ПОЛ”. Некоторых символов в надписи не хватало.

— Ну и ну! Как же так, вы не ухаживали за сердцем колонии, господин Моос? — спросил механик.

Тим приложил ухо к двигателю и прислушался к его недрам. Тихое сердце скрипнуло, и он услышал звук упавшей капли. Моос отстранил младшего.

— Не положено! — взвизгнул председатель. — У вас нет допуска. Единственный у кого он был — это механик Корт, но его собственный двигатель остановился уже много лет как.

— Да бросьте, Моос! Скоро мы все обестоплимся! Какое уже теперь дело?

Моос зашипел от возмущения.

— Как это какое? Я отвечаю за регламент. Благодаря моему справедливому учёту у вас еще есть топливо. Другие бы давно растратили, а я слежу за ним исправно уже…

— Да он же ржавый в труху!

— Ну уж простите! Прошу вас уйти. Вы вторглись в мой дом и требуете невозможного. А теперь еще и оскорбляете! Хбы!

В Башню ворвался бульдозер и сбил блок управления. Дед вышел навстречу и выставил вперед бур. Хбы уперся в него щитом. Заскрежетала сталь.

— Этот двигатель — насос, — сказал Литок. — Он качает топливо из скважины под Башней.

— Вздор! Нет никакой скважины. Нет никакого топлива, кроме того, что осталось в напорной трубе, — сказал председатель.

— Пойдемте отсюда, — предложил Тим.

Дед покосился на младшего и опустил руку. Тим и Литок вышли наружу. Дед, не сводя глаз с бульдозера, вышел следом.

— Чтобы тебя оползнем накрыло! — пробормотал он.

— Литок, ты уверен? — спросил Тим.

— Я видел знак: треугольник вписан в круг — это значит насос.

— И он… качает топливо из скважины? — спросил Тим.

— Есть только один способ узнать. Мы должны поставить двигатель из гаража в Башню и запустить.

— Эти двое нам не позволят.

— Внесем предложение на завтрашнем голосовании. Может быть экскаваторы или самосвалы поддержат.

Тим всю ночь не сомкнул фар. Он вытащил деда из гаража ранним утром и они одними из первых получили своё горючее. Запах оказался противный, и жидкость в канистре довольно быстро расслоилась.

— Поступило предложение! Литок предлагает обновить рухлядь в Башне и влить в неё последнее топливо.

— Это вовсе не то, что я предложил! — сказал Литок. Он обратился к колонистам. — Нам стало известно, что в Башне находится насос, который может качать топливо из скважины, но он пришёл в негодность из-за халатности председателя!

Все застыли в молчании. Хбы заскрипел:

— Какая скважина? Да что вы голову морочите!

— Я понимаю, вам страшно, но включите разум, — сказал Моос. — Если бы в карьере было топливо, разве бы я об этом не знал? Нет никакой надобности тратить драгоценные остатки впустую.

Экскаваторы и самосвалы одобрительно загудели.

Тим долго старался, и, хотя изделие казалось ему не достаточно хорошим, откладывать дальше было некуда.

— Дед, у тебя есть мечта? — спросил он вечером Оди.

— Моя мечта осталась в прошлом. Теперь уже какое дело.

Фары деда светили совсем тускло. Он подбирал слова, которыми хотел бы попрощаться с младшим, но никак не мог найти.

— Не поверишь, что у меня для тебя есть! Дай руку!

И Тим, не дожидаясь сопротивления деда, вцепился ему в муфту и крутил до щелчка. Старый бур брякнулся на землю с глухим стуком.

— Такое чувство, словно у меня сегодня годовщина сборки, — сказал Оди, и фары у него запотели.

— Так и есть!

Тим вкрутил новый бур деду в патрон. Оди поднялся, дуги его распрямились, а гидроприводы налились силой. Он словно стал вдвое больше обычного.

— Тяжелый зараза! Не то что мой старый бур. Крепкий! Спасибо, малыш.

У Оди захватило дыхание. Он вдруг осознал, что пока не испробует всё, чтобы найти топливо для малыша, его сердце не имеет права останавливаться. Не имеет права прощаться.

— Давай-ка его испытаем, — сказал он.

Дед выкатился из гаража и спустился к уступу. Глянул вниз на маячившего перед Башней Хбы.

— Сейчас мы ему покажем, где буры хранятся.

Он приладил сверло к краю уступа и запустился в ударном режиме. Первый камень откололся через секунду, и когда он приземлился у подножия Башни, там еще горел свет. Второй — пробил в крыше небольшую дыру.

Тим прикусил уплотнительное кольцо.

Дождь барабанил по железному небу, едва слышимый за шумом трудящейся в конденсате толпы. Литок уже ждал друзей на площади с двигателем в руках.

— Оползень сошёл как нельзя вовремя, — сказал он. — Хбы нам теперь не помеха.

В крыше Башни зияла дыра, часть стены вместе с дверью и краном оказалась завалена под грудой камней, но осталась целой. Экскаваторы с самосвалами пытались раскопать завалы, и работа у них спорилась. Нужно было торопиться, пока они не откопали бульдозер.

— Как же нам попасть внутрь? — спросил Тим.

Дед раскрутил бур.

— Это теперь не проблема. Я проложу чёрный ход.

Друзья подошли к Башне с противоположной стороны, откуда начиналась свалка. Тиму показалось, что где-то вдалеке он заметил свет.

— Осторожно, Оди! Гляди, чтобы Башня не рухнула! — крикнул Литок.

— Настолько у меня не хватит топлива, — усмехнулся Оди.

Друзья ожидали наткнуться на Мооса сразу, как только войдут, но его след от шин простыл, а вместе с ним пропали остатки топлива из напорной трубы. Разбитый двигатель валялся на полу рядом с останками блока управления.

Тим спустился в освобожденную нишу. Из-под земли выступало нечто, в чём младший механик признал приводной вал.

— Тут какой-то механизм скрыт под землей! Я вижу вал.

— Крепи к нему ротор, — ответил Литок и спустил в нишу свой двигатель.

Свободный конец трубы, опускающийся из ёмкости к мотору, должен был питать его, даже когда топлива почти совсем не оставалось, но теперь в нём не было смысла.

Тим присоединил ротор двигателя к валу, закрепил корпус мотора кронштейнами и покрепче затянул гайки. Литок похлопал ученика по плечу.

— Отличная работа!

— Теперь его нужно как-то запустить, — сказал дед.

Механик вытащил из-за пазухи шланг. Один конец он вставил в рот, так чтобы достать до топлива на дне желудка, а другой — в двигатель, и слил из себя без остатка.

— Этого не хватит, — сказал он прежде, чем остановился.

От мысли, что сердце друга обестоплилось, у Тима запотели фары. Он захотел поделиться с ним, но дед подобрал шланг у него из рук.

— Мы еще не закончили.

Фары деда светились, как новенькие ксеноновые прожекторы, да и выглядел он лучше, чем когда у него был полный бак. Дед перелил свое топливо в двигатель.

— Удачи, Тим, — сказал он на прощание.

Тим прикрыл его фары задвижками.

Младший разобрал смятый блок управления и замкнул контакты на своём аккумуляторе. Стартер фыркнул несколько раз, но двигатель не завёлся — манометр всё еще показывал чуть ниже минимальной отметки. Тим долил недостающее топливо из себя и запустил зажигание.

Наконец двигатель заурчал.

Тиму понравилось его мягкое ровное бормотание, спокойное, как у деда во сне. Он ждал — что-нибудь случится теперь, когда двигатель на ходу: из-под земли фонтаном ударит топливо или хотя бы польется ручьем. Он посмотрел по сторонам, проверил нишу, пощупал под двигателем, куда доставала рука — везде было сухо.

Могло ли кончится топливо в скважине? Мог ли председатель оказаться прав, и заправить двигатель — всё равно что прыгнуть с края пропасти, потому что нет никакой скважины, нет больше топлива и не будет.

Отчаяние и гнев, смешавшись в коктейль, взорвались в недосягаемых недрах души, забрав с собой надежду. Всё было напрасно.

“Раз уж теперь всё равно, — подумал он, — у меня осталась еще одна маленькая мечта”.

Тим запрокинул голову, чтобы послушать дождь в последний раз, но темнота в вышине, громыхнув, лязгнула сталью о сталь, словно придя в движение, а затем наступила тишина. Секунды растянулись в вечность.

“Наверное, дождь кончился, — подумал младший”.

“Всё когда-нибудь заканчивается, — вспомнились слова деда”.

Двигатель вдруг набрал обороты, напрягся и заревел, а стрелка манометра скакнула и упала в нуль.

“Как бы не сгорел, — подумал Тим”.

Он чувствовал, что его покидают силы, и пытался совладать со страхом.

“Больно не будет, — объяснял дед, — просто твой двигатель встанет и постепенно остынет, как произошло с тысячами других”.

Тим уже почти заглох, когда первая капля упала в раскрытый рот.

“Мокрая, — подумал он, — и бодрящая”.

Младший увидел потоки блестящих метановых струй, льющиеся на него с разрушенной крыши и подставил рот.

“Так вот что такое дождь, — удивился младший, — Мокрый, совсем как топливо. Похоже это и есть топливо”.