Железное небо
Тим задрал голову и уставился в темноту. Обычно чёрное небо молчало, но иногда из его густоты доносилась беспорядочная дробь.
Тим никогда не видел дождь, только из рассказов старших слышал, что он есть, и всё-таки сомневался: в карьере не осталось никого кто бы знал, как выглядит мир над железным небом.
— Дождь — это атмосферные осадки, выпадающие из облаков в виде капель жидкости со средним диаметром в три миллиметра, — рассказывал Оди.
Тим называл его дедом. Дедовские фары светили тускло, а огромный бур в патроне давно треснул.
— А какой он, дождь? — спрашивал младший.
— Не знаю, малыш, — дед прятался глубже в кожух, — мокрый кажется.
Дождь — мокрый? Мокрое топливо — это понятно. Но мокрый дождь оставался непостижимым, как далекий космос.
— Я бы хотел посмотреть на дождь.
— На дождь? Не глупи. Говорят, от него ржавчина бывает, — отмахивался Оди.
— Кто говорит?
Дед не отвечал. Забыл, наверное.
— Эй, малыш, — позвал он застывшего Тима, — идешь на собрание?
— Иду.
Карьер был накрыт железным куполом, а поселенцы в нём копошились словно колония муравьев, спрятавшихся под камнем. На уступах-улицах карьера стояли гаражи, один из которых принадлежал деду и Тиму, а прям под ним, на дне карьера, как на площади, возвышалась топливонапорная Башня. Туда и стекались обитатели.
Некоторые никогда не покидали очередь на площади и, как только краник облагодетельствовал их горючим, занимали место на следующий день. Но Тиму с дедом не хотелось оставаться там постоянно.
— Всё когда-нибудь заканчивается. Лучше займёмся делом, — говорил дед.
Поэтому они приходили поздно и вставали в самый конец, рядом с Литком, и после всех получали свою долю. Оди всегда делился с младшим.
— У меня уж почти полный бак, — говорил он. — Я мало двигаюсь. Экономлю.
После выдачи, по обыкновению, председатель Моос держал речь с трибуны:
— День, которого все так боялись, настал. Остались последние литры горючего, — сказал он в репродуктор, и все взглянули на циферблат на Башне. — Давайте решим, как делить остатки.
Зашуршали. Вынули припрятанные перфокарты, выстроились перед урной для предложений. Брошенные в щель бюллетени председатель высасывал через подключённый к нему шланг, и они навеки тонули в его необъятном корпусе. Моос, наполнившись картоном, многозначительно кивал, хмыкал и анализировал. Наконец он вернулся на трибуну.
— Предлагают раздать сразу всё топливо, — сказал он и обратился взглядом к толпе.
На площади повисло молчание.
— Предлагают найти или добыть новое топливо.
Молчание.
— Предлагают снизить дневную квоту — в целях экономии.
Рука бульдозера взметнулась вверх. Моос засчитал голос и записал в журнал. Когда предложения закончились, Моос, как вчера, и позавчера, и многие дни до этого, перешел к подведению итогов.
— Огласим результаты. Каждому по пол-литра, кроме Хбы. Ему — литр. Благодаря этому горючего хватит на два дня!
Раздался вздох облегчения.
— Живем! — радовались самосвалы и экскаваторы. Только Хбы пробурчал:
— Неужели опять кто-то предложил добыть топливо?
Тим уже как-то спрашивал деда:
— Почему нельзя добыть топливо?
Тот терпеливо объяснял:
— Мы не можем выйти из поселения. Создатели готовили нашу экспедицию к совершенно иной миссии, исследовательской. У нас нет оборудования для добычи.
— Но у тебя же есть бур.
Дед постучал железякой по полу, и с неё посыпалась пыль.
— Негодный. Гляди, какая трещина.
Трещина была ерундовая, с палец длиной, но Тим всё понимал. Когда-то дед титановыми руками крушил породу, чтобы добыть руду; сверлил и бурил легко, напевая восьмибитные мелодии. Теперь же он стар, не работал целую вечность, да и молодых бурильщиков в карьере нет.
Тим с грустью посмотрел на деда. За последние дни его большое тело чуть ли не вдвое сложилось от бессилия.
— Значит ничего нельзя сделать?
Оди хрустнул шейным подшипником.
— Вряд ли.
Он покачал в воздухе могучей рукой и вздохнул.
Жители карьера разбрелись на досужие часы кто куда. Моос остался собирать пыль с бульдозера, а младший с дедом увязались за Литком.
— Эй, Тим! Ты что ли опять предложил добыть топливо?
Тим кивнул.
— Да ну их! Бездельники. Хотите, лучше я вам покажу, что новенького собрал?
У Литка в гараже было навалом запчастей, которые он брал со свалки, а еще книга с тысячами чертежей, по которой он собирал различные детали и механизмы. Тим тоже работал и много умел, например, уже несколько недель изготавливал, с помощью Литка, новый бур для деда.
— Модель КУ! — сказал Литок. — В книге эта штука зовётся “Сердце колонии”.
— Славная работа, — сказал дед. — Откуда ты берешь столько сил, Литок?
— Потихоньку. Холостой ход тратит даже больше топлива.
— Блестит. Словно из золота! — радовался Тим.
— Я его прям по атомам собирал!
Тим провел пальцами по поверхности, щелкнул по баку и услышал звон, такой же как в собственном полупустом желудке.
— Вот бы его завести….
— Не выйдет, дружище! Столько топлива нам никто не даст, — Литок прикрыл задвижки перед фарами. — Это же надо заполнить систему до минимальной отметки. Ты во всём карьере мотора с топливом теперь в очках и с фарами не найдешь.
Обычно разговор тем и кончался, но тут Оди неожиданно возразил:
— А я видел такой же двигатель. С топливом.
— Где?
— А в Башне. Не помню, чтобы его запускали, — он поскреб голову, — но он заправляется с бака, с которого Моос сцеживает нам остатки.
Давным-давно горюче-смазочных материалов в карьере было в избытке, но ту пору никто не застал. Когда топливные баки обмелели, колонии потребовалась справедливая рука, поэтому Моос назначил себя председателем и поселился поближе к ёмкости с топливом — в Башню. Именно из стены Башни высовывался топливный краник, через который оно отпускалось колонистам, а около него дни и ночи дежурил Хбы.
— Вам чего? — спросил он.
— У нас дело к председателю, — ответил дед.
— Он занят, — промямлил Хбы и выставил щит.
Приоткрылась дверь:
— Пусть зайдут.
Бульдозер нехотя отодвинул щит и пропустил друзей.
— Что вы хотите мне предложить? — по-приятельски спросил Моос, рот которого поблескивал от свежих капель топлива, и закрыл дверь.
Многие приходили к нему, чтобы выпросить больше из остатков, но он пока не решил кому-то помогать. Сегодня он уже шесть раз поднимался по винтовой лестнице к пересохшей ёмкости, чтобы через трубочку высосать из напорной трубы немного топлива — на пробу.
— Мы пришли посмотреть на двигатель, — ответил механик.
— Какой такой двигатель?
Моос перегородил колонистам дорогу своим корпусом, но Литок не растерялся и немного надавил на председателя. Колесики его заскрипели, и Моос уступил.
Тим увидел покрытое толстым слоем пыли и ржавчины стальное сердце, закрепленное кронштейнами в нише на полу под лестницей, и рядом с ним блок управления. Надпись над единственной кнопкой блока гласила: “РЫТЬ РЫТЬ ПОЛ”. Некоторых символов в надписи не хватало.
— Ну и ну! Как же так, вы не ухаживали за сердцем колонии, господин Моос? — спросил механик.
Тим приложил ухо к двигателю и прислушался к его недрам. Тихое сердце скрипнуло, и он услышал звук упавшей капли. Моос отстранил младшего.
— Не положено! — взвизгнул председатель. — У вас нет допуска. Единственный у кого он был — это механик Корт, но его собственный двигатель остановился уже много лет как.
— Да бросьте, Моос! Скоро мы все обестоплимся! Какое уже теперь дело?
Моос зашипел от возмущения.
— Как это какое? Я отвечаю за регламент. Благодаря моему справедливому учёту у вас еще есть топливо. Другие бы давно растратили, а я слежу за ним исправно уже…
— Да он же ржавый в труху!
— Ну уж простите! Прошу вас уйти. Вы вторглись в мой дом и требуете невозможного. А теперь еще и оскорбляете! Хбы!
В Башню ворвался бульдозер и сбил блок управления. Дед вышел навстречу и выставил вперед бур. Хбы уперся в него щитом. Заскрежетала сталь.
— Этот двигатель — насос, — сказал Литок. — Он качает топливо из скважины под Башней.
— Вздор! Нет никакой скважины. Нет никакого топлива, кроме того, что осталось в напорной трубе, — сказал председатель.
— Пойдемте отсюда, — предложил Тим.
Дед покосился на младшего и опустил руку. Тим и Литок вышли наружу. Дед, не сводя глаз с бульдозера, вышел следом.
— Чтобы тебя оползнем накрыло! — пробормотал он.
— Литок, ты уверен? — спросил Тим.
— Я видел знак: треугольник вписан в круг — это значит насос.
— И он… качает топливо из скважины? — спросил Тим.
— Есть только один способ узнать. Мы должны поставить двигатель из гаража в Башню и запустить.
— Эти двое нам не позволят.
— Внесем предложение на завтрашнем голосовании. Может быть экскаваторы или самосвалы поддержат.
Тим всю ночь не сомкнул фар. Он вытащил деда из гаража ранним утром и они одними из первых получили своё горючее. Запах оказался противный, и жидкость в канистре довольно быстро расслоилась.
— Поступило предложение! Литок предлагает обновить рухлядь в Башне и влить в неё последнее топливо.
— Это вовсе не то, что я предложил! — сказал Литок. Он обратился к колонистам. — Нам стало известно, что в Башне находится насос, который может качать топливо из скважины, но он пришёл в негодность из-за халатности председателя!
Все застыли в молчании. Хбы заскрипел:
— Какая скважина? Да что вы голову морочите!
— Я понимаю, вам страшно, но включите разум, — сказал Моос. — Если бы в карьере было топливо, разве бы я об этом не знал? Нет никакой надобности тратить драгоценные остатки впустую.
Экскаваторы и самосвалы одобрительно загудели.
Тим долго старался, и, хотя изделие казалось ему не достаточно хорошим, откладывать дальше было некуда.
— Дед, у тебя есть мечта? — спросил он вечером Оди.
— Моя мечта осталась в прошлом. Теперь уже какое дело.
Фары деда светили совсем тускло. Он подбирал слова, которыми хотел бы попрощаться с младшим, но никак не мог найти.
— Не поверишь, что у меня для тебя есть! Дай руку!
И Тим, не дожидаясь сопротивления деда, вцепился ему в муфту и крутил до щелчка. Старый бур брякнулся на землю с глухим стуком.
— Такое чувство, словно у меня сегодня годовщина сборки, — сказал Оди, и фары у него запотели.
— Так и есть!
Тим вкрутил новый бур деду в патрон. Оди поднялся, дуги его распрямились, а гидроприводы налились силой. Он словно стал вдвое больше обычного.
— Тяжелый зараза! Не то что мой старый бур. Крепкий! Спасибо, малыш.
У Оди захватило дыхание. Он вдруг осознал, что пока не испробует всё, чтобы найти топливо для малыша, его сердце не имеет права останавливаться. Не имеет права прощаться.
— Давай-ка его испытаем, — сказал он.
Дед выкатился из гаража и спустился к уступу. Глянул вниз на маячившего перед Башней Хбы.
— Сейчас мы ему покажем, где буры хранятся.
Он приладил сверло к краю уступа и запустился в ударном режиме. Первый камень откололся через секунду, и когда он приземлился у подножия Башни, там еще горел свет. Второй — пробил в крыше небольшую дыру.
Тим прикусил уплотнительное кольцо.
Дождь барабанил по железному небу, едва слышимый за шумом трудящейся в конденсате толпы. Литок уже ждал друзей на площади с двигателем в руках.
— Оползень сошёл как нельзя вовремя, — сказал он. — Хбы нам теперь не помеха.
В крыше Башни зияла дыра, часть стены вместе с дверью и краном оказалась завалена под грудой камней, но осталась целой. Экскаваторы с самосвалами пытались раскопать завалы, и работа у них спорилась. Нужно было торопиться, пока они не откопали бульдозер.
— Как же нам попасть внутрь? — спросил Тим.
Дед раскрутил бур.
— Это теперь не проблема. Я проложу чёрный ход.
Друзья подошли к Башне с противоположной стороны, откуда начиналась свалка. Тиму показалось, что где-то вдалеке он заметил свет.
— Осторожно, Оди! Гляди, чтобы Башня не рухнула! — крикнул Литок.
— Настолько у меня не хватит топлива, — усмехнулся Оди.
Друзья ожидали наткнуться на Мооса сразу, как только войдут, но его след от шин простыл, а вместе с ним пропали остатки топлива из напорной трубы. Разбитый двигатель валялся на полу рядом с останками блока управления.
Тим спустился в освобожденную нишу. Из-под земли выступало нечто, в чём младший механик признал приводной вал.
— Тут какой-то механизм скрыт под землей! Я вижу вал.
— Крепи к нему ротор, — ответил Литок и спустил в нишу свой двигатель.
Свободный конец трубы, опускающийся из ёмкости к мотору, должен был питать его, даже когда топлива почти совсем не оставалось, но теперь в нём не было смысла.
Тим присоединил ротор двигателя к валу, закрепил корпус мотора кронштейнами и покрепче затянул гайки. Литок похлопал ученика по плечу.
— Отличная работа!
— Теперь его нужно как-то запустить, — сказал дед.
Механик вытащил из-за пазухи шланг. Один конец он вставил в рот, так чтобы достать до топлива на дне желудка, а другой — в двигатель, и слил из себя без остатка.
— Этого не хватит, — сказал он прежде, чем остановился.
От мысли, что сердце друга обестоплилось, у Тима запотели фары. Он захотел поделиться с ним, но дед подобрал шланг у него из рук.
— Мы еще не закончили.
Фары деда светились, как новенькие ксеноновые прожекторы, да и выглядел он лучше, чем когда у него был полный бак. Дед перелил свое топливо в двигатель.
— Удачи, Тим, — сказал он на прощание.
Тим прикрыл его фары задвижками.
Младший разобрал смятый блок управления и замкнул контакты на своём аккумуляторе. Стартер фыркнул несколько раз, но двигатель не завёлся — манометр всё еще показывал чуть ниже минимальной отметки. Тим долил недостающее топливо из себя и запустил зажигание.
Наконец двигатель заурчал.
Тиму понравилось его мягкое ровное бормотание, спокойное, как у деда во сне. Он ждал — что-нибудь случится теперь, когда двигатель на ходу: из-под земли фонтаном ударит топливо или хотя бы польется ручьем. Он посмотрел по сторонам, проверил нишу, пощупал под двигателем, куда доставала рука — везде было сухо.
Могло ли кончится топливо в скважине? Мог ли председатель оказаться прав, и заправить двигатель — всё равно что прыгнуть с края пропасти, потому что нет никакой скважины, нет больше топлива и не будет.
Отчаяние и гнев, смешавшись в коктейль, взорвались в недосягаемых недрах души, забрав с собой надежду. Всё было напрасно.
“Раз уж теперь всё равно, — подумал он, — у меня осталась еще одна маленькая мечта”.
Тим запрокинул голову, чтобы послушать дождь в последний раз, но темнота в вышине, громыхнув, лязгнула сталью о сталь, словно придя в движение, а затем наступила тишина. Секунды растянулись в вечность.
“Наверное, дождь кончился, — подумал младший”.
“Всё когда-нибудь заканчивается, — вспомнились слова деда”.
Двигатель вдруг набрал обороты, напрягся и заревел, а стрелка манометра скакнула и упала в нуль.
“Как бы не сгорел, — подумал Тим”.
Он чувствовал, что его покидают силы, и пытался совладать со страхом.
“Больно не будет, — объяснял дед, — просто твой двигатель встанет и постепенно остынет, как произошло с тысячами других”.
Тим уже почти заглох, когда первая капля упала в раскрытый рот.
“Мокрая, — подумал он, — и бодрящая”.
Младший увидел потоки блестящих метановых струй, льющиеся на него с разрушенной крыши и подставил рот.
“Так вот что такое дождь, — удивился младший, — Мокрый, совсем как топливо. Похоже это и есть топливо”.