От лукавого

Карлос сидел спиной к барной стойке и задумчиво перебирал гитарные струны. Субботняя ночь подходила к концу. Самые стойкие посетители «Бродяги койота», и те уже разошлись по домам. И даже завсегдатаи, едва стоящие на ногах, были выпровожены хозяином за дверь и усажены в такси. В баре оставался только Карлос, ожидавший, когда с ним расплатятся за ночное выступление.

Отпустив фантазию в свободный полёт, он наигрывал мелодию, которую сочинил совсем недавно и ещё не успел довести до ума.

— Какую прекрасную песню вы играете.

Карлос в удивлении оглянулся. В полутьме за угловым столиком сидел мужчина.

— Благодарю, но бар закрылся. Вам придётся уйти.

Мужчина послушно встал из-за столика, но направился не к выходу, а к барной стойке. Потёртые джинсы, рубашка навыпуск и мозолистая ладонь, которую светловолосый незнакомец протянул музыканту, ­говорили о том, что он зарабатывает на жизнь ручным трудом, а не просиживает штаны в конторе. Открытое дружелюбно лицо располагало к разговору. Тем не менее прежде, чем ответить рукопожатием Карлос кивнул на входную дверь:

— Сейчас вернётся Джерри и вас выгонит.

— Уйду по первому требованию. Но прежде ответь, чья это была композиция?

— Моя. Но она ещё не закончена, — смутился музыкант. — Это только набросок.

Ему всегда было не по себе, когда он начинал играть своё. Однако восхищение незнакомца казалось искренним и оттого вдвойне приятным.

— А те песни, которые ты играл в конце вечера?

— С ними что-то не так?

— Неужели они тоже твои?

— Наполовину. Обычно я их играю вместе с другом.

— Они должны звучать на радио, а не в дешёвых забегаловках.

— Притормози, приятель. Джерри может и обидеться, если такое услышит о «Бродяге койоте».

— Вам бы, ребята, давать настоящие концерты, — гость провёл пальцем по барной стойке, отчего та издала неприятный скрип.

— Может быть, вы сумеете это устроить? — шутливо заметил Карлос.

— Пожалуй, могу, — незнакомец брезгливо поморщился, глядя на собственный палец, но затем улыбнулся.

В его улыбке было что-то пугающее, отчего у Карлоса по спине побежали мурашки.

— Концерт перед известными людьми тебя устроит?

В этот миг Карлосу стало ясно как день, что мужик пытается его развести или склеить. Он спрыгнул с табурета и стал запихивать гитару в чехол.

— Спасибо, не надо, — ответил он незнакомцу.

— Ты неправильно понял, друг, — засмеялся гость, и Карлос почувствовал себя глупо. — Мне не нужны ни твои деньги, ни услуги.

— Тогда что нужно? — разозлился он.

— Скажем так, я восхищен твоим талантом. И очень грущу, что такой дар прозябает в неизвестности.

— И?

— И я готов тебе помочь просто так. Согласен?

— Мне нужно подумать. День или два.

— Прекрасно, думай, — холодно произнёс незнакомец. — А пока ты думаешь, на ваше место найдётся кто-нибудь ещё. В этом городе немало непризнанных талантов. Хотя очень жаль, ведь ты правда очень хорош в музыке.

— Ладно, ладно, — сдался Карлос. — Я согласен. Что за выступление?

— Зови меня Лукасом, — он снова протянул руку Карлосу, и тот её пожал. — В следующий уикенд тебя и твоего друга Билли позовут играть в дорогом ресторане. Заплатят мало, но это будет тот самый Шанс большой буквы.

— Откуда ты знаешь Билли? — насторожился Карлос.

Теперь ему стало казаться, что весь разговор — дурацкая шутка его приятеля.

— Я знаю всех музыкантов города. И давно к вам приглядываюсь.

— И это всё?

— Обычное выступление в ресторане?

— Если согласишься, тебя ждёт слава. Я гарантирую.

— Как ты можешь гарантировать? — спросил Карлос, спрыгнув со стула.

Гитару он стал запихивать в чехол, но та за что-то зацепилась.

— Я выполню свою часть сделки, и ты станешь известным. Но однажды я приду к и заберу самое ценное. Такова будет плата.

— Это шутка? — музыкант оторвался от своего занятия и посмотрел на собеседника. — Или ты возомнил себя дьяволом? Тогда у тебя большие проблемы, приятель.

— Что поделать? Полночные сделки в пустых барах всегда имеют какой-нибудь подвох, — шутливо ответил тот.

— С меня хватит! — не выдержал Карлос.

Он собрался схватить незнакомца за ворот, но в этот миг в дверях появился хозяин бара. Лицо Джерри раскраснелось. Большим платком он утирал со лба пот.

— Извини, парень. Чокнутый старикан Перси вздумал подраться с таксистом, разбил тому зеркало; пришлось разнимать. Сколько я тебе должен?

— Как обычно, Джерри, — повернулся к нему Карлос. — И выпроводи из бара этого придурка.

— Какого придурка?

— Да вон того, — музыкант указал на Лукаса, но того рядом не оказалось. — Только что был здесь. Улыбчивый такой, в ковбойке. Представился Лукасом и порол всякую чушь.

Взгляд Карлоса скользил от угла с музыкальным автоматом к бильярдному столу, но странный незнакомец словно сквозь землю провалился.

— Не знаю никого по имени Лукас, — Джерри протянул ему двадцатку. — Держи, отлично сегодня сыграл. Придёшь через недельку?

Карлос рассеянно взял деньги.

— Он только что был здесь.

— Увидел меня и ушёл, — ответил хозяин бара. — Так что насчёт следующей субботы? А, парень?

— Странно, что ты его не видел.

— Ну ладно, пора закрываться. Вечер был долгий, — Джерри явно не поверил словам музыканта. — Если надумаешь, звони.

Карлос вышел из бара и направился к старенькому «Плимуту». Гитару он бросил на заднее сидение и невольно посмотрел в зеркало заднего вида. Кроме него на стоянке никого не было.

— Напугал чёртов придурок, — выругался он, чувствуя, как бьётся сердце.

Через минуту «Плимут» завёлся, и он поехал домой.

 

В пятницу ему позвонил Билли.

Трубку взяла мама; и вскоре весь дом знал, что с Карлосом хочет поговорить его непутёвый приятель.

— Когда же ты найдёшь нормальную работу, Карлито? Неужели собираешься всю жизнь бренчать в забегаловках с эти оболтусом Билли? Пора бы уже взяться за ум.

— Это искусство, мама. А твоя «настоящая» работа скука смертная, — ответил ей Карлос.

— Зато за неё хорошо платят.

Забрав трубку, Карлос поцеловал женщину в макушку и отвернулся.

— Привет, Уильям.

— Будешь звать меня Уильямом, я стану называть тебя Карлито.

— Только попробуй и пожалеешь, что научился говорить. Чего звонишь в такую рань?

— Слушай, мне тут предложили интересную халтурку. Зовут играть в субботу в дорогом ресторане. Хозяин жмот, и много бабок нам не светит. Зато там бывают важные шишки из мира музыки. Как тебе идейка?

Карлосу вмиг вспомнился ночной разговор.

— Ты согласен сыграть или нет?

— Кто предложил? — выпалил Карлос.

— Один приятель, знакомый с управляющим. Ну так что?

— Я в деле.

— Вот и ладненько. Тогда записывай адрес.

Карлос взял карандаш и придвинул тетрадь, служившую телефонным справочником.

— Приезжай пораньше. Их управляющий опозданий не прощает.

— Конечно, Билл. Буду вовремя.

Он повесил трубку. Сердце стучало как взбесившийся метроном. В голове мелькали беспокойные мысли.

— Лукас здесь ни при чём, — сказал он себе. — Глупо упускать шанс из-за какого-то придурка.

 

Конечно же, он опаздывал.

Вдавив педаль старичка «Плимута» до предела, Карлос проскочил светофор на красный и промчался мимо ресторана. Свернув в переулок, он подъехал к чёрному ходу.

Билли поджидал его, нервно затягиваясь сигаретой.

— Ты где пропадаешь? Нас давно ждут.

— Машина не хотела заводиться, — Карлос перегнулся через сидение за гитарой.

«Плимут», не смотря на недавний ремонт, решил показать норов.

— Скажи честно, это выступление твой приятель Лукас устроил?

— Какой ещё Лукас? — Билли вышвырнул мятый окурок. — Мне помог толстяк Барри. Тебе он не нравится.

— Сколько он попросил?

— Немного, и я уже заплатил. Шевели копытами, опаздываем.

Они забежали на парящую кухню ресторана, откуда охранник повёл их в гримёрку. Та оказалась маленькой, метр на метр, проходной комнатушкой с вешалкой и одиноким стулом напротив зеркала. Вторая дверь вела на сцену.

Едва они успели переодеться, зашёл управляющий. На его лице застыла брезгливая гримаса, будто он заглянул не в гримёрку собственного ресторана, а в мусорный бак.

— Вы готовы, прекрасно, — констатировал он. — Через пять минут выходите. Ваша задача играть весь вечер спокойную музыку. Первый перерыв через час.

— Так точно, шеф, — козырнул Билли и состроил рожу, едва администратор вышел. — Видел его физиономию?

— Индюк надутый, вот кто он.

Обеденный зал ресторана был увешан зеркалами, на столиках стояли свежие цветы, а с потолка свисали громоздкие люстры. Карлос и Билли едва не ослепли от яркого света и позолоты. Все столики были заняты, но на них никто не смотрел.

Усевшись на жёсткие табуреты, музыканты настроили гитары и заиграли.

Весь вечер они исполняли хиты Вилли Джонсона, Мадди Уоттерса и Хэнка Уильямса. Под конец выступления людей в зале стало заметно меньше, и к музыкантам подошёл управляющий:

— Хорошо играли, парни. А теперь заканчивайте.

— Разрешите напоследок спеть парочку своих песен? — попросил Карлос.

Управляющий засомневался.

— Только если это не та какофония, какую любит нынешняя молодёжь.

— Не волнуйтесь, — успокоил его Билли. — У нас лиричная музыка.

— Так уж и быть. Но чтобы быстро.

Они снова взялись за гитары. Сначала исполнили «Полночное свидание», затем «Сердце города» и под конец, расхрабрившись, Карлос заиграл «Встретимся в аду, приятель». С другого конца зала к ним поспешил разгневанный администратор. Но какая-то дама из-за столика у сцены остановила его небрежным жестом.

— Позвольте ему доиграть, — донеслось до ушей Карлоса.

— Конечно, мадам. И в мыслях не было им мешать, — заверил её управляющий.

Когда музыканты допели последний куплет, дама зааплодировала. При этом она наклонилась к уху своего спутника.

— Дорогая, таких песенок тысячи, — громогласно возразил мужчина.

Но женщина не сдавалась, пока её супруг наконец не махнул музыкантам рукой.

— Мистер Томсон зовёт вас, — подбежал к ним управляющий. — Быстрее, болваны.

Карлос и Билли поспешно спустились со сцены.

— Моей жене понравились ваши песни, — заявил тот, кого назвали мистером Томсоном. — В них нет ничего особенного, уж поверьте. Но ради Мадлен я готов дать вам шанс. Приходите послезавтра на студию звукозаписи, что в центре города. Выберете лучшую из своих песен; и если она устроит моего помощника, пустим её в утреннем эфире.

— Спасибо, мистер Томсон, — выпалил Билли.

— Мы заключим контракт? — спросил Карлос и почувствовал, как ему наступили на ногу.

— Ха, наглец какой. Контракт ему подавай!

— Джон, дай мальчикам шанс, — промурлыкала жена. — В их песнях есть душа.

— Ладно, ладно, — заворчал мистер Томсон. — Будет вам и контракт, подпишите прямо там. А теперь вон с глаз моих!

Карлос поклонился жене владельца студии, и они с Билли поспешили удалиться.

Управляющий ресторана заплатил им меньше, чем обещал.

— Как вы посмели? Как посмели ставить условия мистеру Томсону? — заикаясь от гнева, орал он. — Чтобы больше я вас здесь не видел!

— Не увидите, — пообещал Карлос.

Билли всю дорогу дулся на него, но тот лишь отмахивался.

— Чёрт с ними, с этими жалкими грошами. Зато нас будут крутить по радио. Вот что главное!

— Ага, размечтался. Пустят разок в четыре утра и баста.

— Там поглядим.

 

В понедельник утром Карлос заехал за Билли. Тот долго не открывал двери, а когда всё же показался на пороге, оказалось, что он заболел.

— Извини, еле на ногах стою, — прохрипел он и закашлялся. — Поезжай без меня.

— Чёрт, как невовремя.

— И не говори. Всю ночь не спал: то дрожал под двумя одеялами, то горел как в аду.

Пожелав ему скорейшего выздоровления, Карлос вернулся к машине.

Звукозаписывающую студию в центре города он отыскал без труда. Фасад был разрисован граффити в виде музыкальных пластинок, а на латунной табличке у входа значилось имя Джона Томсона.

В просторном холле его встретила блондинка секретарша. Карлос сказал ей, что был приглашен мистером Томсоном на запись, и стал ждать, когда его вызовут. Наконец в дверях появился лысеющий звукооператор. Он выпроводил группу музыкантов, игнорируя их мольбы, и посмотрел на Карлоса.

— Это ты музыкант из ресторана? — и не дожидаясь ответа, добавил. — Иди за мной в студию.

Он торопливо усадил Карлоса перед микрофоном в маленькой комнате, а сам ушёл за перегородку.

— Играй, — приказал он, склонившись над пультом.

— Что играть?

Звукооператор посмотрел на него, как на дурачка.

— Откуда я знаю, что? Решай быстрее и начинай, у меня мало времени.

И Карлос заиграл «Встретимся в аду, приятель». Без аккомпанемента Билли песня звучала бледно и неуклюже. Звукооператор остановил музыку.

— Ты ежа проглотил, что ли? — донеслось из-за перегородки. — Пой нормально или мы расходимся.

— Для неё нужны два голоса, а мой друг заболел. Мы можем перенести запись на другой день?

— Ага, щ-щас. Ты не на приёме у врача: или мы работаем сегодня, или прощаемся навсегда.

— Хорошо, хорошо. Я сейчас выберу другую.

Терять ему было уже нечего, и он заиграл новую песню. Сначала напряжённо, словно его пальцы одеревенели от страха, но с каждой секундой мелодия лилась всё свободнее. Вскоре Карлос забыл о том, где находится. Он прикрыл глаза и почувствовал, как песня исполняет себя сама. Он лишь направлял её в нужное русло.

Когда Карлос допел, в студии наступила звенящая тишина.

Звукооператор стянул наушники на шею.

— Ну, парень, ты даешь, — произнёс он. — Если это не хит, то я ничего не понимаю в свой работе.

Карлос утёр пот.

— Вы не шутите?

— С этой минуты для тебя я Перси, парень. И скоро ты узнаешь, что я никогда не шучу.

— Так её и правда будут крутить по радио, мистер Перси?

— Просто Перси. Через пару дней отдам её радиоведущим, а там уж — как они решат.

 

Неделя прошла в напряженном ожидании. Радиоприёмник у кровати не замолкал даже ночью, передавая после окончания эфира белый шум. Карлос боялся, что песня заиграет ровно в тот миг, когда он убавит звук. Однако она не прозвучала ни во вторник, ни в среду, ни в другой день.

Наступило воскресенье.

Карлос сидел на кухне и лениво жевал тост с арахисовой пастой, а его мать торопливо ходила по квартире, собираясь в церковь.

— Не хочешь со мной, Карлито? — спросила она, заглянув из коридора. — Ты давно не бывал на воскресной службе. Хочешь, попрошу за тебя у Джека Корнера? Может, он согласится взять тебя к себе.

— С чего вдруг?

— Я слышала, на лесопилке освободилось место. С его троюродным племянником приключилась беда.

— Это с тем, который по пьяни отрезал себе пальцы? Нет уж, мама, спасибо. Мне ещё не надоело играть.

— Ты свихнёшься со своей гитарой. Совсем как твой покойный отец.

Карлос демонстративно отвернулся и крутанул ручку радиоприёмника.

— А сейчас мы послушаем зажигательную композицию от новичка нашего чарта, — сказал диктор. — Название с претензией, но лично мне оно показалось более чем подходящим. Итак, звучит «Король перекрёстков».

— Мам, кажется, это моя песня, — неуверенно произнёс Карлос.

— Не прибавляй громкость, когда я с тобой разговариваю. Ты уже не подросток.

— Да послушай, они крутят мою песню!

— Что? — мама прислушалась к голосу из радиоприёмника. — Это сочинил ты?

— Да!

Карлос радостно вскочил со стула и закружил мать в объятиях.

— Ты слышала, ведущему она понравилась!

— Ох, малыш, — высвободилась мать. — Лучше бы ты нашёл нормальную работу. А музыка твоя от лукавого.

Он бросился к телефону и набрал номер Билли. Тот ответил хриплым то ли ото сна, то ли от ангины голосом. Однако через мгновение его сонливость испарилась.

— Шутишь! Ты же шутишь?

— Сам послушай.

— Невероятно! Песня незнакомая, но голос твой. Ты ничего мне о ней не говорил.

Они поздравляли друг друга и гадали, когда получат новое приглашение. К удивлению Карлоса, со студии позвонили на следующий же день.

— Привет, приятель! — раздался в трубке уверенный бас мистера Томсона.

Женский голос на заднем фоне подсказал: «Его зовут Карлос».

— Твоя песня, Карлос, оказалась просто бомбой. Сотни звонков от слушателей только за вчерашний день. И все они спрашивают, где можно купить твой альбом?

— Мой альбом? — тупо повторил Карлос. — Но у меня нет альбома.

— Только не говори, что у тебя нет других песен. Всё равно не поверю.

— Есть, конечно. У нас с Билли много своего.

«Его друг. У них дуэт», — снова подсказал женский голосок.

— Хватай этого Билли, и приезжайте в студию звукозаписи. У вас куча работы.

— Конечно, сэр. Только я ведь говорил, что Билли заболел. Нельзя ли подождать недельку-другую?

— Нет, приятель. Куй железо, пока горячо. Приезжай прямо сейчас: вдвоём или один.

— Мы приедем, — поспешно заверил Карлос. — Я буду петь, а Билли играть на гитаре.

— Как пожелаешь. Главное, чтобы вы были в студии через час.

Продюсер повесил трубку.

Несколько секунду Карлос стоял оглушённый, а затем сорвался с места. К Билли он добрался минут за десять, и через полчаса они уже входили в двери студии.

— Я же говорил, что мы ещё увидимся, — пожал им руки звукооператор Перси. — А теперь за работу, ребята.

Две недели напролёт они с Биллом торчали в студии с утра и до вечера. Писали и переписывали, сочиняли тексты и музыку практически налету. Перси доводил их до белого каления, но добивался полной самоотдачи.

Время от времени их навещал мистер Томсон с женой, и тогда Перси прокручивал им лучшие фрагменты песен.

— Эти ребята просто бриллианты, Джон, — сказал он однажды мистеру Томсону, и тот одобрительно похлопал их по плечам.

Вскоре альбом был готов. Парочку песен из него запустили в вечернем радиоэфире. Эффект был потрясающим: песни мгновенно стали популярными, а первую партию альбома смели с прилавков к концу следующего дня.

Деньги потекли в карманы Карлоса и Билли рекой. Конечно, контракт мистера Томсона был грабительским, но с первого гонорара они наняли хорошего юриста из Нью-Йорка. Продюсер пришёл в ярость, когда ушлый янки выжал из него справедливые проценты. Размашистую подпись на новом контракте он сопроводил цветистой бранью в адрес «неблагодарных сопляков».

Мама Карлоса больше не заговаривала с сыном о поиске работы. А он не стал напоминать, зато перевёз её в центр города и подарил машину.

— Ох, зачем она мне, Карлито? Я же не умею водить.

— Найму тебе водителя или учителя, — отвечал Карлос. — У нас теперь столько денег, что хватит на любой каприз.

Мама качала головой, но на её лице сияла гордая улыбка.

Возле её нового дома стояла старинная церковь. И каждое воскресение мать Карлоса появлялась там в новых нарядах. Теперь она могла делать внушительные пожертвования, и пользовалась у священника большим уважением. А ещё молодые прихожанки постоянность спрашивали её о сыне, и она начала присматривать для Карлоса хорошую партию.

— Зачем мне невеста из местных, если я могу посвататься к дочери президента? — отшучивался он.

На самом деле у Карлоса не было времени ни на что, кроме лёгких интрижек на одну ночь. Они с Билли колесили по трём штатам, а мистер Томсон уже поговаривал о Великом Музыкальном Туре, который собирался для них устроить.

Постоянные концерты изрядно выматывали. И словно им с Билли было мало, они начали работать над новым альбомом. Музыку сочинял Билли, а тексты — Карлос. В них неизменно мелькали мифологические мотивы: дьявол с перекрёстка, коварный джин и лепрекон, обманувший простака героя.

— Ты всё вспоминаешь этого придурка из бара? Забей, — посоветовал Билли, но песни ему нравились.

Карлос давно рассказал ему о Лукасе. Приятель клялся, что никогда того не встречал. На его взгляд, Лукас мог знать привычки мистера Томсона и просто решил подшутить над доверчивым музыкантом.

— Спроси о нём у Томсона? — предложил однажды Билли. — Ты же с ним на короткой ноге.

— Скажешь тоже, — отмахнулся Карлос.

Но Билли был прав. Из них двоих мистер Томсон предпочитал общаться с Карлосом. Его друга и соавтора он воспринимал едва ли не наёмным музыкантом, которого в любой момент можно заменить. На гневные замечания Карлоса он лишь равнодушно пожимал плечами.

— Забей, — в очередной раз говорил Билл. — Пусть думает обо мне, что хочет. Главное, чтобы выпустил наш новый альбом.

Но Карлос злился. Он решил высказать продюсеру накипевшее на вечеринке, которую Томсон устраивал в Лос-Анжелесе. Приглашать на неё Билла тот, конечно же, не стал.

 

Веселье начиналось прямо на террасе громадного особняка, принадлежавшего известной актрисе. Стояла жара, и гости оделись в легчайшие платья, шорты и майки. С бокалами в руках они сидели под навесом и гуляли у бассейна.

Билли в рубашке с длинным рукавом и джинсах отчаянно потел. Он сразу ушёл в дом. Там гостей оказалось заметно меньше, окна стояли нараспашку, а под потолком лениво вращались вентиляторы. Прислуга разносила холодные напитки.

На Томсона он наткнулся в гостиной. Тот развалился на диване в обществе красотки, не похожей на его жену.

— Карлос, друг мой, иди к нам! — отсалютовал он фужером с шампанским. — Мы с Элизабет как раз обсуждаем твой успех.

Девушку представили Карлосу как хозяйку дома; и он припомнил, что видел недавно её личико на киноафише.

— Я хотел поговорить о Билли, Джон.

— Неужели ты решился взять на его место профессионала?

— Нет, и никогда не возьму, — резко произнёс Карлос. — И пора бы тебе запомнить, что это наша с Билли группа. Её создали мы двое; и если он уйдёт, то группы больше не будет.

— Как скажешь, двое так двое, — миролюбиво согласился продюсер.

Он взял со стола поднос, посреди которого была насыпана горка белого порошка, и вынул из кармана трубочку.

— Хочешь?

— Обойдусь, — музыкант с неодобрением посмотрел на дорожки наркотика. — Мы почти закончили с альбомом. Со дня на день начнём записывать последние песни.

— Твои слова меня охренительно радуют, — Томсон наклонился над подносом и затянулся. — А всё-таки зря отказываешься, эта штука придаёт сил.

— Я лучше шампанского.

Карлос подозвал разносчика напитков. Продюсер тем временем нашёптывал хозяйке дома что-то очень смешное.

— Кстати, я давно хотел спросить, — произнёс музыкант. — Ты знаешь парня по имени Лукас? Блондин с обаятельной улыбкой. Это он посоветовал пойти в тот ресторан, где мы познакомились.

— Я знаю целый полк обаятельных блондинов. И среди них наверняка есть Лукасы, — равнодушно ответил Томсон. — Вам просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время. Так что поблагодари за это судьбу и веселись. Ты же на вечеринке, а не на поминках, чёрт возьми!

Он повернулся к Элизабет с явным намерением продолжить приятную беседу, но с лица девушки пропала улыбка.

— Ты встречал Лукаса? — напряжённо произнесла она, глядя на музыканта.

— Да, мы познакомились с ним в баре.

— Надеюсь, ты ничего ему не обещал? — девушка отстранилась от недоумевающего продюсера и наклонилась к Карлосу. — Если ещё раз его встретишь, плесни в него святой водой. Это не человек, а зло во плоти.

— Что ты несёшь? — раздражённо перебил её Томсон. — Совсем мозги набекрень съехали? А ты, Карлос, не порть мне вечер всякими глупостями.

Хозяйка дома словно назло подвинула поднос с порошком к себе.

— Он забрал у меня ребёнка, — сдавленно произнесла она, прежде чем заняться наркотиком.

На лбу и шее Карлоса выступил холодный пот.

Дрожащей рукой, он поставил фужер и вышел из-за стола. Расположение ванной комнаты ему подсказала прислуга, и едва он оказался там, его вырвало шампанским.

— Это не может быть правдой, — бормотал он, утирая рот. — Никакого дьявола не существует.

Ледяная вода из-под крана привела его в чувство.

Из ванной Карлос вышел немного успокоившимся, хотя слова Элизабет всё ещё звучали в голове словно приговор. Его взгляд остановился на стеклянном столике с телефоном, и он вдруг решил позвонить матери.

— Алло, кто это? — произнёс родной голос, от которого сразу стало легче.

— Это я, мам.

— Карлито? Ты так давно не звонил.

— Мы с Билли с утра до ночи заняты новым альбомом.

— Это не оправдание. Кстати, а что это за шум? У тебя гости?

— Нет, то есть да. Я сам в гостях. На вечеринке в Лос-Анжелесе.

— Боже, что ты там забыл? Я слышала об этих актёрских вечеринках. Притоны разврата, Содом и Гоморра. Все они попадут в ад.

— И я, мам?

— Что ты такое говоришь? — забеспокоилась мать. — Конечно же, нет. Ты хороший человек, Карлито. Даже несмотря на то, что редко меня навещаешь. Но я всё понимаю, у тебя появилось дело жизни. И я всей душой желаю, чтобы ты был счастлив.

— Я скоро приеду, мам. Обещаю. Только закончим запись.

Когда Карлос вернулся в гостиную, диван был уже пуст. Должно быть, Томсон с хозяйкой вышли во двор. Оттуда уже доносились плеск воды в бассейне, мужской хохот и женский визг. Пьяные гости решили искупаться, но у Карлоса не было никакого желания к ним присоединяться.

На столике в комнате остался поднос с одинокой дорожкой порошка.

 

— Нам надо серьёзно поговорить, Карли, — несколько недель спустя обратился к нему Билл.

Они курили на балконе шикарного отеля. На завтра было запланировано выступление на популярном шоу.

— Я заметил, ты подсел на кокс.

— Эй, только не смей читать нотации, — огрызнулся Карлос.

— И не подумаю, — Билл закашлялся.

Его голос так и не восстановился после болезни. Порой на него накатывали мучительные приступы кашля, но затем надолго наступало затишье.

— Что я тебе мамочка, что ли?

— Тогда о чём ты хотел поговорить?

— О нашей группе. О том, что я не могу петь.

— Послушай, я не собираюсь тебя выгонять, — раздражённо ответил Карлос. — И делить бабки мы всегда будем поровну.

— Не всегда, — Билли щелчком отправил окурок в темноту. — Врачи говорят, что я протяну ещё пару месяцев.

— Что? — не понял Карлос. — Ты о чем?

— У меня рак, и жить мне осталось недолго.

— Погоди, погоди. У нас же есть деньги. Пошлём тебя в лучшую клинику Европы или где там она находится?

— В Швейцарии есть одна экспериментальная, я всё узнал. У них хорошие показатели. Еду туда послезавтра.

— Но как же наша группа?

— Теперь это твоя группа. Всё равно ты всегда был её голосом и лицом, а я всего лишь — вторым гитаристом. Объявим об этом на шоу.

— Эй, друг, не смей сдаваться! Ты вернёшься, и мы снова будем играть вместе.

— Точно, — отвернулся Билл, его глаза блестели. — Так и будет. А пока пообещай мне, что завяжешь с коксом.

— Да я хоть сейчас! — Карлос достал из кармана пакетик с порошком и выбросил с балкона. — Видишь?

— Вижу. Клянись, что не купишь новый.

— Обещаю.

Спустя несколько секунд Билл произнёс:

— Верю.

В тот вечер они пили до упаду; и на следующий день гримёрам пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести их помятые лица в божеский вид.

Рейтинги передачи зашкаливали. Зрители гадали, что же случится с группой? Некоторые пророчили неминуемый распад. Но вскоре вышел новый альбом, и он оказался успешнее предыдущего.

Будни Карлоса снова слились в сплошную череду выступлений и встреч с поклонниками. Первое время он держал слово и не прикасался к порошку, но на одной особенно шумной вечеринке в центре Манхеттена сорвался. Месяц гастролей наградил его хронической усталостью, и кокс стал спасительным кругом.

 

В начале зимы в палате швейцарской клиники умер Билл.

Карлос прилетел на его похороны на частном самолёте. Из-за отвратительной погоды, стояла метель, он опоздал. Тело приятеля успели кремировать, а урну поместили на кладбище неподалёку от клиники. Однажды Билли обмолвился, что ему всё равно, где и как его похоронят, ведь душа отовсюду найдёт путь на тот свет. Оказалось, он не шутил.

Пока Карлос добирался до кладбища, успело стемнеть. Он едва нашёл могилу Билли среди сотен одинаковых стоящих вплотную друг к другу надгробий. Положив на гранитную плиту цветы, он целиком отдался грустным мыслям. Слёз не было. В его крови бурлил порошок, напрочь лишавший его способности плакать.

Смахнув с надгробного камня снег, он прочёл эпитафию: «Ты обещал, Карлито!»

Горло словно сдавило.

— Не называй меня Карлито, придурок.

Снова пошёл снег; и должно быть, из-за этого музыканту показалось, что возле ограды кто-то стоит.

Он помассировал веки, но силуэт не исчез.

Кто-то наблюдал за ним.

— Эй, ты! Я тебя вижу, — Карлос старался, чтобы его голос был твёрд. — Я не в настроении раздавать автографы, так что вали отсюда.

Силуэт не шевелился.

На дрожащих ногах Карлос направился к незнакомцу. Но тот и не думал убегать, будто подзадоривая его.

От порыва ветра по шее Карлоса побежали мурашки.

— Это не смешно, придурок, — прорычал он и бросился к безмолвному наблюдателю.

В двух шагах от него Карлос вдруг понял, что перед ним не человек, а посеревшая от грязи мраморная статуя. Плачущий ангел склонился над старой могилой. Возле неё рос куст бузины, скрывавший надгробие.

Запнувшись, Карлос потерял равновесие. К счастью, он упал между могилами, но холодная земля была ненамного мягче гранита.

— Дерьмо! Вот же паскуда, — выругался он не известно на кого.

Ощущение было, будто бы ему хорошенько врезали по рёбрам.

Со стоном он встал на ноги, залез онемевшими пальцами в карман и высыпал на запястье дорожку. Через мгновение ушибы перестали болеть, а ветер больше не казался ледяным.

Карлос отряхнулся и собрался уйти с кладбища, как вдруг услышал шёпот:

— Пора платить.

— Кто здесь? — он затравленно оглянулся.

В сумерках каждое надгробие и куст казались ему притаившимися незнакомцами.

— Лукас? — озираясь, произнёс Карлос. — Я знаю, что это ты.

В ответ лишь слабое завывание далекого ветра и треск дерева на морозе.

— Выходи. Выходи, чёрт тебя возьми!

Вдруг Карлосу подумалось, что он напрасно помянул чёрта в таком месте. От накатившего страха он заскулил и бросился бежать, каждую секунду ожидая удара в спину. Но никто его не ударил. Никто его даже не преследовал, и позже в номере люкса всё произошедшее стало казаться сущей ерундой. Вот только с этого дня мысль о долге перед Лукасом прочно засела в его голове. Во снах он неизменно оказывался на кладбище и слышал шёпот. Рядом стоял тёмный ангел. И хотя лицо его скрывала завеса снега, Карлос ни на секунду не сомневался, кто перед ним.

В следующий раз он увидел Лукаса наяву на концерте в Лондоне. Тот стоял в заднем ряду и не шевелился. Зрители не обращали на неподвижного челловека ни малейшего внимания, но Карлос готов был поклясться, что тот смотрит только на него и улыбается.

С тех пор он стал замечать Лукаса постоянно: на вечеринках, на выступлениях среди фанатов и даже в небе за иллюминатором самолёта. Тот летел среди облаков словно граф Дракула из фильма с Борисом Карлоффом и беззвучно шевелил губами. Карлос знал, что тот повторяет два слова: «Пора платить».

Он стал отказываться от концертов. Роялти с двух альбомов приносили громадный доход, и никакие уговоры и угрозы Томсона не смогли его переубедить. В своём особняке посреди Манхеттена под охраной надёжных ребят Карлос чувствовал себя в безопасности. А ещё он купил пистолет. Но облегчение продлилось недолго.

Ночами он стал замечать, как тени по углам спальни собираются в фигуру Лукаса. Карлос лихорадочно нашаривал кнопку и зажигал свет, Лукас исчезал.

— Чего тебе надо, ублюдок?! — вопил Карлос, поднимая криками охрану на ноги.

Особняк не раз обыскивали и никого не находили.

— Вам бы сходить к доктору, шеф, — после очередного ночного подъёма сказал ему громила телохранитель. — Я знаю хорошего специалиста, у него лечилась моя племянница.

Карлос выгнал его вон.

Каждую ночь он прятал пистолет под подушку. Гладкая полированная рукоять под рукой успокаивала. Но на этот раз всё было по-другому.

— Я знаю, что тебе нужно, — произнёс Карлос, когда в углу появился его мучитель.

Музыкант сидел на расстеленной кровати и сжимал в ладони пистолет. Бессонница мучила его уже неделю, таблетки не помогали. В зеркале он видел, как Лукас встал за его плечом и молча кивнул.

«Ты всё правильно понял,» — читалось в его в взгляде.

— Неужели нет другого выхода?

В ответ лишь лёгкое покачивание головой.

Тогда Карлос снял пистолет с предохранителя. Прикосновение стали холодило висок, а от ствола пахло оружейной смазкой.

— Пора платить, — прошептал он.

«Пора,» — молча согласился Лукас.

 

«Этот лифт падает вниз,

кнопки плавятся от сигарет,

Значит, быть нам с тобою к заре

там, где дымно и алый свет.

 

И не важно, виновет ли ты

или вовсе не виноват,

Ведь душа камикадзе

отправится в ад.

Несомненно, отправится в ад.»

 

Карлос и Билл «Камикадзе»