Дорога

— Макс, твоя жена не хочет в город своей мечты прокатиться?

— Куда?

— Ты мне дорогу не закудыкивай, а то удачи не будет. Домой, говорю, в свой родной штат Миссури съездить не хочет? Бесплатно, Макс.

— А с чего ты, Петров, такой щедрый сегодня? Ты же всегда сам гоняешь. Дополнительные пятьдесят килограмм это сколько бензина израсходуется? Или твой Боливар сегодня выдержит двоих?

— Макс, я тыщу километров за рулем, осталось еще четыреста. А домой надо кровь из носа. Для меня уже кофе как вода. Боюсь уснуть в дороге. Надо чтобы кто-то мне байки травил. А твоя Ленка девка веселая, с ней не соскучишься.

— А если вдвоем уснете и разобьетесь? Я ж только год как женат. Нет. Не пойдет. Ложись, поспи, а потом в дорогу.

— Нельзя мне спать. Документы важные на руках. Скажи Ленке, через полчаса выезжаем.

Я так и замерла на кухне, услышав разговор мужа с Петровым. Я год безвылазно живу в этом городе, пытаясь влиться в большую и, на первый взгляд, дружную семью. На второй взгляд — здесь каждый тянет одеяло на себя и ему плевать на других. Целый год я была паинькой и пыталась заслужить любовь тех, кто меня ненавидел задолго до знакомства. Так бывает, когда у семьи на тебя другие планы, а ты берешь и женишься по любви. Так поступил мой муж. И этого нам не простили.

Хочу домой! Забилась мысль в моей голове. К маме, папе, сестре. Туда, где меня искренне любят. Хочу не подбирать тщательно слова, хочу смеяться как сумасшедшая над шутками отца, и отвечать ему остротами. Хочу наесться до отвала, без пристального взгляда свекрови в мою тарелку. Я потеряла шесть килограмм за первый месяц пребывания в этой семье. Дальше терять нечего — врач, к которому я обратилась, был в шоке от моей худобы. Хочу домой! Хоть на несколько дней хочу. Свободы хочу. Выспаться хочу. И меня ничто не остановит.

Я вытерла руки об кухонное полотенце. Окинула взглядом кухню. Кастрюля борща готова, котлеты пропариваются под крышкой. Стол убран. Посуда чистая. Ничего со свекровью не станется — сама приготовит гарнир и салат. У служанки отпуск. Выключила газ под сковородкой и метнулась в душ. Через пять минут я уже собирала сумку под недовольным взглядом мужа и веселыми подмигиваниями Петрова. И вдруг поняла, что мне даже в качестве подарка своим повезти нечего. Потянулась к вазе с конфетами и услышала недовольное ворчание мужа: "Мама за них все нервы вытреплет. Она без конфет не может".

— Да оставь ты эти конфеты, Ленка. По дороге в магазин заедем, возьмешь свежие, — подкинул идею Петров.

И то верно. Нечего злить свекровь. Я и так во всем виновата у нее.

— Лен, паспорт не забудь. Обычно границу мы пролетаем без остановки, но сама все знаешь.

Я знаю. Время нестабильное. Сегодня ты идешь в хлебный магазин за квартал от твоего дома потому, что туда привозят газету с бесплатными объявлениями, завтра ты работаешь в крутом бутике, затянутая в классическое платье-чехол, а послезавтра ты сдаешь деньги на венок безвременно ушедшему от нас хозяину магазина, и опять идешь в хлебный за газетой.

Паспорт. Ключи. Деньги на конфеты и на внештатные ситуации, мало ли что пойдет не по плану. Сумка с вещами. Я как бравый солдат собралась за полчаса, поцеловала мужа, поклялась, что вернусь ночным рейсом с пятницы на субботу. И села на переднее сиденье рядом с Петровым, предвкушая встречу с моим родным штатом Миссури.

— Пристегнись, Ленка, я езжу быстро, — заводя машину, бросил Петров.

Ехал он действительно быстро, обгоняя, подрезая, высовываясь до половины из окна и обкладывая других водителей русским трехэтажным матом. В голове у меня заиграла тема из "Такси" Люка Бессона. Я ухватилась за ручку над дверью и зажмурилась.

— Лен, ты чего? Все ж нормально. Никого не сбили. Не зацепили. Твой что как пенсионер ездит?

— Петров, мне в туалет надо, — краснея от смущения, призналась я.

— А дома чего не сходила? Или мне можно задуматься о карьере врача, лечащего запоры? — рассмеялся Петров. — Минут двадцать сможешь потерпеть? Из города выедем, там лесопосадка начнется.

Я закивала головой. Муж аккуратно ездил по городу. Это на трассе он мог разогнаться, и то, если знал дорогу.

Миновав указатель, сообщающий о том, что мы выехали из города, Петров перестроился в левый ряд и подмигнул мне.

— Вы год как женаты, на других еще не тянет, Лен?

— Я отвечу анекдотом про травматолога, — тоном, оглашающим приговор, ответила я.

— Так, Лен. Давай сменим тему, — понял намек Петров. — Ты какую музыку любишь? У меня концерт Сердючки есть. Любишь Сердючку?

— Трезвая не люблю.

— Не вопрос, красавица. Там у меня полный багажник водки, — обрадовался Петров, и стал перестраиваться в правый ряд.

— Петров, по трассе хорошая чистка салона есть? — улыбаясь, спрашиваю Петрова, сбрасывающего скорость. — Меня тошнит от водки, а на такой скорости, на которой едем мы, весь салон твоей новенькой машины узнает, что я ела на завтрак.

Сняв маску радостного идиота, и поняв, что напоить меня не получится, водитель резко нажал на газ, и машина быстро набрав скорость, вернулась опять в крайний левый ряд, игнорируя визг тормозов и гудки других автомобилей.

Петров был лучшим другом и бизнес партнером хозяина фирмы, на которую работал мой муж. С ним можно было весело пить на многочисленных корпоративах. Орать до утра в караоке или подвывать "Черный ворон" сосредоточенно поющим нетрезвым людям. Нас неизменно выгоняли за непопадание в ноты и мы шли танцевать медленный танец все под того же «Ворона». Нас выгоняли с танцпола и мы сидели на лестнице, травя друг другу байки. Мы были с ним из одного города, который в шутку называли — наш родной штат Миссури. Петров классный мужик, но только когда пьяный. Трезвым он жестко вел свои дела. Метался между несколькими странами. И ходили слухи о том, что в бизнесе его лучше не подводить.

— Петров, а ты поешь как и я? Только будучи пьяным? — пытаюсь разрулить ситуацию, сменив тему.

— Ты меня разозлила, поэтому закрой свой рот, — таким же официальным холодным тоном как я до этого приказал Петров.

Упс! А ведь я знала, что Петров ходок. Муж, который ездил с ним, рассказывал, что у него в каждом придорожном кафе зазноба. Но желание сбежать хоть на несколько дней из-под придирчивого взгляда свекрови, затмило мне мозг. На что я рассчитывала? На его порядочность? Что к жене хорошего знакомого он приставать не будет? Что я ему друг по праву землячества?

Мы догнали какого-то идиота, который плелся в нашем ряду на скорости меньше девяноста километров в час. Правый ряд магистрали был безбожно разбит и все улитки плелись посередине, а перед нами маячило чье-то ржавое корыто цвета гнилого апельсина.

— Вот урод, чтоб тебе колеса поотрывало, — выругался Петров, давя на клаксон.

Машины справа от нас сбросили скорость, давая ржавому встроиться в их ряд. Но тот, кто сидел за рулем этого раритета решил не сдаваться.

— Петров, давай по правой полосе его обгоним. Смотри, нам народ уступил лыжню.

— Черта с два! — губы Петрова сузились в тонкую полоску, ноздри раздулись. — Ты пристегнута? — он натянул на мне ремень безопасности и отпустил.

Лямка ремня звонко шлепнула по моему телу. Такой же шлепок я услышала слева от себя. Схватилось руками за поручень над дверью, и сузила глаза, готовясь в любую секунду зажмуриться и спрятать лицо за своими руками. Защита так себе, но это лучше, чем ходить со шрамами.

— Черный воороооон, — запел Петров, медленно приближаясь к источнику своего раздражения, — что ж ты вьешьсяааа над моеееею головоой? Ленка, подпевай! — заорал он мне, и в этот момент я услышала, что наш автомобиль содрогнулся. — Ты добыыычи не дождешься, черный ворон, я не твой! — орал во все горло Петров, а наша машина аккуратно толкала впереди едущую. Хорошо, что у них не было фаркопа и мы не пробили себе радиатор. Хотя, о чем это я? У Петрова танк, так любовно он называет свой джип. — Что ж ты когти распускаешь над моеееею головой? Иль добыыычу себе чаешь? Черный ворон, я не твой!

— Петров, — перекричала я нарушителя правил дорожной безопасности, — он все понял. Отцепись от него!

Петров захохотал, глядя на меня. Я умоляла его остановиться, но он словил кураж.

— Еще три куплета, Ленка!

— Витя, — я положила руку на его напряженную руку, крепко вцепившуюся в руль. — Вить, там дальше тема про смерть, а я не готова еще туда. Ты моему мужу обещал, что доставишь меня в мой родной штат Миссури. И конфеты, мы еще не купили конфеты.

Его руки расслабились, и машина начала сбрасывать скорость. Перед нами образовалось пространство метра два до ржавого корыта. Включив поворотник, едущий перед нами автомобиль нырнул на соседнюю правую полосу. Мы медленно обгоняли их. Я убрала руку, чтоб мы оба рассмотрели того, кто упрямо не давал нам проехать. Поравнявшись, мы увидели, что в машине сидели два пацана. Вчерашние школьники. Их автомобиль технически не мог ехать быстрее, а приключений на свои безмозглые головы им хотелось. Мальчишки были бледными, у сидящего рядом с водителем тряслись губы.

— Малолетки тупорылые, — проорал им Петров, в открывшееся с моей стороны окно.

Мы рванули вперед. Через несколько километров Петров расслабился.

— Они почти дети. Вчерашние дети.

— Лен, я работаю с четырнадцати лет. В их возрасте у меня была такая же машина, но я был вежлив, не хамил старшим, правил не нарушал. В это время я уже открыл свою первую фирму и на меня работали дяди в два, а то и три раза старше меня. Но я был вежлив. Ты меня понимаешь?

— Да, Дон Корлеоне. Они ехали без должного уважения.

Петров посмотрел на меня и рассмеялся.

— Я фильм недавно смотрел. Там этот эпизод с машиной был. Мужик, сидящий рядом, подробно мне объяснил, как все правильно сделать, не рискнув при этом ни на грамм. Прости, Ленка. Выпендриться перед тобой хотел. Чтоб ты меня крутым считала.

— Да ты крутой, Петров. Пацан с рабочей окраины с нулем в кармане добился тех высот, где ты сейчас. Ты очень крутой.

— Но ты мне не дашь, — констатировал факт Петров и я кивнула.

Следующий час я болтала как радиоприемник на его любимой частоте. Он мог выбирать тему для разговоров и анекдотов, просил повторить, или не рассказывать дальше, тише, громче. Мы пели. Орали футбольные кричалки. Странно, но до этого я думала, что не помню ни одной. Мы смеялись, но под правым глазом нервный тик дергал мышцы моего лица за невидимые ниточки.

— Слушай, Ленка, притворись спящей, — попросил меня Петров, сворачивая к придорожному кафе. — У меня тут любовница работает. Если я скажу, что жена спит в машине, то она приставать не станет. Моя Наташка светленькая, как и ты. Спрячь лицо, она не отличит, а я тебе кулебяку принесу за это.

— А чего бы и не полюбить женщину? — подначиваю Петрова, надеясь, что побыв с ней, ко мне он приставать больше не будет.

— Лен, — прикрикнул он на меня, — времени нет. Не включай стерву.

Я поджала губы в обиде за себя, стерву, его жену, воспитывающую их маленького сына. Поставила локоть на открытое окно и кистью руки прикрыла лицо. Машина остановилась в тени. Хлопнула дверь и сквозь расставленные пальцы я наблюдала, как Витька Петров идет к придорожному кафе, делая отчаянные знаки спешащей к нему навстречу женщине. Они замерли в метре друг от друга секунд на пять, она резко развернулась и ушла в одноэтажное здание с пыльными большими окнами. Он, оглядываясь по сторонам, поплелся следом.

Петров кобель. Так про таких говорят. Во время нашего первого совместного корпоратива он подкатывал ко мне. Я тогда пообещала его драгоценные скормить сторожевой собаке, которая жила в будке рядом с постом охраны.

— Лен, я ж мужик, — оправдывался он на лестнице, когда мы курили. — А вдруг ты меня хочешь, но стесняешься сказать.

Тогда мы решили, что останемся друзьями, а уже через час нестоящий на ногах Петров рассказывал мне историю своей женитьбы. Он женился ради сына. Она хорошая хозяйка. Безотказная любовница. Что еще надо? А нужна была ему страсть, приключения на пятую точку, чтоб адреналин бил по голове и другим частям тела. Еще через несколько корпоративов я поняла секрет его успеха у женщин — он предлагался всем подряд плюс минус десять лет к своему возрасту.

Из придорожного кафе Петров вышел с двумя пакетами. Один пакет поставил на водительское сидение, а второй долго пристраивал в багажник. Моя сумка болталась у меня в ногах. В багажнике, как заверил Петров, места для нее не было, а на заднее сидение мог кто-то сесть.

— Вот, держи, это тебе, — протянул мне бумажный сверток Петров, вытащив его из пакета. Из самого пакета потянуло тухлятиной.

Я шумно втянула воздух, принюхиваясь, и посмотрела с удивлением на Петрова. Тот, раздумывая, стоял в дверях своего джипа. Заметив мой взгляд, он, прихватив с собой пакет, вернулся к багажнику и опять принялся в нем рыться. Наконец-то довольный он сел в автомобиль и завелся.

— Не смотри на кафе, отвернись. Она не должна видеть твоего лица, — заговорщицким голосом попросил Петров.

Я повернулась к Петрову, насколько мне позволяли ремни безопасности и начала разворачивать бумажный сверток. Внутри лежал пирожок. Даже не так. Пирожощище! Вот это размерчик!

— Петров, здесь работают люди с гигантоманией? — я так увлеклась пирожком, что не заметила, как мы опять оказались на трассе.

— Единственное из-за чего здесь останавливаются машины, это эти пироги, — улыбнулся Петров. — Они у них большие и вкусные.

Вкусные это точно. Хорошо, что я не умею так печь и вообще живу далеко. Я думала, что съем часть пирожка, а остальное оставлю Петрову. Но эта начинка. Это божественно! Картошку тушили с мясом и, не доводя до готовности, запихнули в тесто. В печи она дошла до кондиции и вместе с соленым тестом представляла то блюдо, за которое душу, конечно, не продашь, а крюк в несколько десятков километров сделаешь. Я не заметила, как съела все, и теперь мне блаженно сыто икалось. Водички бы.

В мой затуманенный едой разум ворвался шум трассы. Где-то далеко кто-то отчаянно сигналил. Я подняла глаза и увидела, что справа от нас, не уступая нам в скорости, несется колонна фур. Мы гоним по встречной полосе, а вдалеке, стремительно сокращая расстояние, виден приближающейся джип. Такой как у нас. На этой скорости смерть будет мгновенной.

— Петров, — заорала я, — мне только двадцать пять!

Пирожок во мне сжался в ком и стал подниматься вверх. Я быстро задышала. Сколько секунд нам осталось в этой жизни?

Петров жал на клаксон, мигал фарами, поворотником, но водилы фур нас словно не видели. Они продолжали нестись рядом с нами стремительной железной рекой. Это нам наказание за испуганных детей. Почему нам? Я не была за рулем! Виноват Петров! Меня то за что?!

Рев нашего сигнала рвал мои барабанные перепонки. Шум фуры орал в приоткрытое окно. Петров прижимал машину фактически под железного монстра, стараясь двигаться на одной с ним скорости. Водитель встречного джипа сбросил скорость и загребал правыми колесами придорожную пыль с обочины.

Мы разминулись.

Наша машина сбросила скорость. Пропустила колонну. Мы нашли придорожный карман и остановились. Кто-то выкачал из салона весь воздух. Хлопнула дверь. Это вернулся Петров. Я даже не заметила, что он выходил.

— Выпей, Лен. Полегчает.

Он протянул мне бутылку коньяка, с которой только что сорвал пленку. Я глотнула коньяк прямо из горла. Вкуса не было. Запаха тоже. Странно. Еще глоток. За ним другой. Через время мой рот обожгло спиртом. Я вогнала обратно пробку. Пить больше не хотелось. Жить тоже.

— Это стресс, Лен. Он пройдет. Я сам чуть брюки себе не испортил.

Петров вышел из машины и пошел в лесопосадку. Сволочь. Даже не извинился. Я опять открыла коньяк.

Мы въехали в небольшой город. Он остановился возле магазина и вышел. Я стала приходить в себя. Окна слегка приоткрыты. Я хочу на воздух. Машина заперта. Ненавижу Петрова. А если какой-нибудь подонок кинет в машину зажигательную смесь? Недавно по телевизору показывали — семья погибла в огне, их квартиру забросали бутылками с зажигательной смесью. Ненавижу Петрова.

Пикнула сигнализация и Петров плюхнулся в водительское кресло. На колени мне лег большой пакет с конфетами. В руки мне дали бутылку с питьевым йогуртом.

— Я не хочу... — зашипела я на Петрова.

— А я не спрашиваю, что ты хочешь, — перебил меня Петров. — Я настаиваю, чтоб ты выпила йогурт.

Что-то в его тоне было такое, что я не посмела ослушаться. Хорошо, что он не мой муж. Петров умеет полностью подавлять волю, а это не для меня. Я выпила йогурт, и Петров вышел из машины, выбросить пустую бутылку. Я положила пакет с конфетами на водительское место, показывая ему, что мне от него ничего не надо. Вернувшись, он чуть на него не сел. Тихо выругавшись, он достал сумку из-под моих ног, открыл ее и запихнул пакет внутрь. Я не сказала ему спасибо за конфеты. А он не попросил у меня прощения за лобовую атаку.

— Потерпи немного, — попросил он меня, заводя машину. — Скоро в лучшем случае мы помашем паспортами людям в форме, и ты увидишь свой родной штат Миссури.

Если бы я знала — чем обернется для меня этот бесплатный сыр, то осталась бы дома терпеть свекровь. Как быстро нас накрыла кара за тех мальчишек. Просто мистика какая-то. Не бывает такого, чтоб в один день столько приключений. Да еще и таких паршивых.

— Почему ты не сбросил скорость, как увидел встречного? — я старалась не обвинять, мне было просто любопытно.

— Знаешь, я думаю над произошедшим и себе не верю. Не ездят фуры на такой скорости и так близко друг к другу, что ты не можешь всунуть между ними свою машину. Они не могли не видеть, что я мигал фарами, прося пустить нас в колонну. И уж точно они видели встречного. Будь мы на уровне последних двух фур, у нас бы хватило времени уйти назад. Но мы проехали две трети колонны. Спас нас тот встречный. Он успел сбросить скорость и ушел на обочину. Я номера запомнил. Владельца встречки найду и отблагодарю. И владельца последней фуры тоже найду.

Дальше я слушала радио Петров. Он хвалился связями, рассказывал как отомстит, удивлялся этому дню. Да, на один день столько приключений. Так не бывает.

Правая полоса забита автомобилями, стоящими в очереди. Мы подъехали к ее началу, перекрытому людьми в форме. Петров выскочил, попытался договориться, но его отправили обратно в самый конец очереди. Сквозь зубы ругаясь матом, мы сдали назад. Петров о чем-то договорился с владельцем последней машины в очереди, почему-то указывая пальцем на меня. И мы еще раз подъехали к началу очереди, но уже с другой стороны. Хоть стоять будем в тени, обрадовалась я.

— Мне позвонить надо, а там у них, — Петров кивнул на стоящие в сторонке служебные здания, — таксофон есть. Я быстро. Вот ключи, — мне в руку легла связка ключей, — машину переставлять разрешай только людям в форме.

Машины заезжали за кордон, образованный людьми в форме. Дальше путешественникам мельком смотрели в паспорт, быстро несколько служивых заглядывали в багажник, салон и под капот, и отпускали гражданских на волю. Петров вернулся к моменту, когда тот, за которым мы занимали, должен был въехать на досмотр. Мы вклинились в очередь.

— Выйдите из машины, — попросил меня человек в форме, когда подошла наша очередь.

Я вышла. Меня шатнуло, и инспектор подхватил меня под локоть.

— Вы хорошо себя чувствуете? Вы такая бледная, — забеспокоился он.

— Меня тошнит, — пожаловалась я. Чертовый пирожок стоял внутри непробиваемой плотиной. Это все нервы.

— Вы беременны! — сделал свой вывод инспектор. — Моя жена на девятом месяце, скоро рожать. Врачи обещают, что это будет мальчик, — улыбнулся служивый и полез в карман. — У нее на ранних сроках был такой токсикоз, что я привык карманы мятными леденцами забивать. Вот, возьмите, — протянул он мне карамель в яркой зеленой обертке, — она кисленькая. Вам то, что надо.

Неожиданно для себя я громко сглотнула слюну. Мужской смех расслабил меня. Я забрала у него леденец и, развернув обертку, отправила его в рот. В нескольких шагах от нас на Петрова наезжал человек в погонах.

— Я найду, а ты сядешь на десять лет, — услышала я угрозу.

На десять лет за лишнюю водку не сажают. Тогда за что? Оружие? Наркотики? Шпионаж? Он в кафе взял пакет с тухлятиной. Это чтоб собаки не учуяли наркоту. Меня посадят как соучастницу. Вот же сволочь этот Петров. Проделки на дороге это были цветочки. Что если и меня посадят на десять лет? Нет. Я продам квартиру. Найму адвоката. Я не хочу выкинуть эти годы из своей жизни. Мне будет тридцать пять. Ком подступил к горлу, и я зажала рот рукой. Кто-то подхватил меня под руку, и быстро повел в стоящее рядом здание. Арестовали. Рвотный комок сейчас вырвется наружу. Передо мной открылась дверь, и я вижу унитаз.

Я пришла в себя уже умываясь. Рядом стоял все тот же служивый, держащий в руках скомканную ленту туалетной бумаги.

— Если очень плохо, я могу вызвать скорую, — предложил он.

— Нет, — замотала я головой, — спасибо. Я лучше поеду к маме.

— Вы, девочки, всегда сбегаете к мамам, — усмехнулся инспектор. — Моя мама вечно сбегала от отца к бабушке, прихватив подмышку меня. Теперь моя жена просится к маме. Я ее сам отвожу, а потом ее отец возвращает ее ко мне. Пойдемте на свежий воздух, — он протянул мне бумагу, и я вытерла лицо.

Из машины Петрова человек в форме унес в соседнее здание два ящика с тихо позвякивающими бутылками. Того, который угрожал Петрову, уже не было. Но по злым лицам инспекторов я поняла, что что-то не так. Рядом остановился автобус, и люди высыпали из него дружной стайкой. Может, черт с ними с вещами, зайти в их автобус, смешаться с толпой. Авось, не заметят.

— Мадам, Вашего мужа уже отпустили. Можете уезжать, — сообщил мне вернувшийся от своих товарищей инспектор.

— Он мне не муж. Случайный попутчик. Я опоздала на автобус, а он предложил подвезти меня, — соврала я. Неудачно соврала. Он мне не верил. — У меня запись к врачу на сегодня.

Неожиданно лицо инспектора расслабилось, он улыбнулся, подвел меня к машине Петрова. Галантно распахнул дверь и помог сесть. Выгреб из своего кармана оставшиеся леденцы и положил мне их на колени.

— Счастливого пути, — пожелал он нам и закрыл аккуратно дверь.

Машина рванула с места и быстро набрала скорость, словно боясь, что там передумают и вернут нас обратно.

— Ему ты дала, а мне нет, — вдруг упрекнул меня Петров. — Но, хорошо, что дала. Нас из-за этого отпустили, а то я думал все, капец. Может и мне...

Я потянулась к Петрову и выдохнула ему в лицо кислым рвотным запахом. Его лицо сморщилось от отвращения.

— Ты блевала?

— Нет, Петров, я ходила в ботанический сад, фиалки нюхать! — заорала на него я. — Ты везешь наркоту и меня втянул в это дело. Мы чуть не погибли два раза по пути домой.

— Один раз. Первый раз я просчитал, — попытался оправдаться Петров.

— А если бы тот желторотик крутанул с испуга руль? Ты это просчитал? Чего ты поперся обгонять колонну? Ты по первым машинам не заметил, что они без зазора едут?

— Да так неправильно ехать. Знаешь, какой у них тормозной путь? Надо...

— Ты перевозишь наркоту, — я не спрашивала, я констатировала факт. — Нас бы обоих посадили.

Он усмехнулся. Или я не права на счет наркоты, или посадили бы только меня. Сказал бы, что те вонючие пакеты пассажирки, и доказывала бы я в суде, что я не слон.

— Это не наркота. Это другое. Но за это тоже можно сесть. Иногда тебе делают предложение из разряда — если не сделаешь, то вылетишь. Я не блатной, крыши у меня нет. А я так долго строил свою маленькую империю.

— Ты сегодня трижды рискнул моей жизнью.

— Дважды. Кстати, ты домой когда собираешься?

— Пососи, если будет желание повторить сегодняшний день, — сгребла так и продолжавшие лежать у меня на коленях леденцы, открыла багажник и закинула их туда, мельком заметив пачку сигарет и упаковку презервативов. Джентльменский набор. Где-то у меня в ногах валяется бутылка коньяка. — Останови на той остановке, — я показала пальцем на запущенную грязную остановку, на которой стояли два человека.

Машина резко остановилась, и я, забрав сумку, вышла, громко хлопнув дверью. Ехать мне домой с двумя пересадками, но это уже все равно. С меня достаточно экспериментов. Совсем скоро я кардинально изменю свое окружение. Черный ворон, я не твой.