Старый новый мир

‒ Нил Стоик, Нил Стоик! ‒ скрипучий голос настойчиво звал инспектора из коридора. Нил нажал кнопку и механическое сидение отъехало, давая возможность вытащить ноги из-под стола. Они глухо звякнули, задевая поочередно ящик для документов и металлический сейф. Нил встал и двинулся к двери.

‒ Ну что там случилось, Пи4? ‒ он выглянул в коридор, где похожий на снеговика робот переминался с ноги на ногу.

‒ Новости про вашу планету, ‒ скрипнул тот торжественно. ‒ Вы же слушаете их только дома, я решил, что нужно ускорить процесс.

Пи4 был ответственным работником и очень заботливым коллегой. Его программа писалась специально для поддержания дружеской и теплой атмосферы в человеческом коллективе. Только вот на пятом астероиде из людей работал один Нил. Поэтому Пи4 считал своим долгом приносить коллеге хорошие вести и всячески радовать.

‒ После долгих дебатов, закон о процентном соотношении механических составляющих и органики в человеческом теле был изменен, ‒ сообщил Пи4 голосом диктора канала новостей. ‒ 57% ‒ наш новый предел. Это значит, что земляне, которые давно не могут…

Пи4, конечно, допередал новость до конца, только Нил его уже не слушал. Он привалился к стене и тяжело дышал.

Неужели?

Можно лететь домой!

 

В блоке прибытия шаттл долго держали на досмотре, потом так же долго проверяли документы у четверых пассажиров ‒ как будто те были не калеками-патриотами, а как минимум наркодилерами, перевозившими в своих металлических культях партии спрессованного «кристалла». В конце концов, один взбунтовался:

‒ Мы столько лет ждали возвращения на Землю, чтобы что? ‒ проорал он в лицо досмотровщику. ‒ Привезти партию гребанного наркотика в железной ноге?

Это помогло. Досмотровщики заработали быстрее, и вскоре все четверо вышли из ворот стыковочной станции и направились к мини-буллитам, отправляющиеся дальше, на Землю.

‒ Сектор А, Московский аэропорт, участок 15, ‒ медленно произнес Нил, смакуя каждое забытое слово.

‒ Там сейчас ночь, ‒ быстро глянул на него контроллер ‒ молодой парень с ярко-алым вихром на лысой голове. ‒ Полетите сейчас или могу подержать вас в меласне, сразу и перестроитесь? Ваши...эээ…коллеги по возвращению согласились на сон. Мелатонин — штука хоть и старая, но действенная.

‒ Там сейчас ночь, ‒ улыбаясь чему-то своему, повторил Нил. Его вдруг захлестнуло такой безудержной радостью, что сбилось дыхание. ‒ Я лучше сейчас.

‒ Не вопрос, ночью самая жизнь, ‒ понимающе кивнул контроллер и протянул ему билет. Нил осторожно вытащил плоскую бляшку из двух металлических пальцев-пинцетов.

‒ Травма? ‒ кивнул он на блестящий протез контроллера. Парень только ухмыльнулся.

‒ Тип того, большой палец не работал. Заказал у Инженера новую руку — последний писк. ‒ Он подтянул форменную манжету вверх и показал составную кисть, в которую было вмонтировано штук 15 инструментов и столько же приборов.

‒ А зачем вы всю кисть заменили, если только большой палец не работал? ‒ удивился Нил. Контроллер в ответ удивился еще больше.

‒ Че? Такой шанс упускать? Так вообще никакой механики не дождешься. Вам-то круто свезло — столько наворотов можно установить.

Нил только головой покачал. Обладатель здоровой органики выбирает мертвый металл. А то, что спустя годы тело все меньше реагирует на стыковку с этим самым металлом, об этом вихрастый не думает. Да куда там, он вообще пока особо не думает. Все у него впереди.

Нил уже заходил в буллит, когда контроллер стукнул ему по металлической руке своим блестящим пальцем.

‒ Сходите на Игры, пятая трапеция — там лучшие. Только между нами, металл и технологии!

Он выбил ритм — стук стук-стук-стук стук-стук-стук стук-стук стук ‒ отсалютовал, и закрыл за Нилом шлюз. Усевшись и пристегнувшись, Нил глянул на руку — в окошке программ горело сообщение.

«Игры Астероидов, 3 заход. Пятая трапеция. 2 места».

Проходка на игру, бесплатная. Хотя, как понимал Нил, стоила она бешеных денег.

 

Игры Астероидов начались в 2075 году. После астероидного дождя, начинившего центр Евразии крупными объектами для разработки, сектора Земли решили мирно поделить свалившиеся (в буквальном смысле) им на голову минералы. Для этого Верховное правительство разработало проект «Игры Астероидов».

Московский центр ВДНХ превратился в сеть трасс, навесных маршрутов, горок и рамп. Команды из трех участников, отправляющиеся с пяти разных входов, должны были добраться до мяча, спрятанного в центре площадки. А после, донести этот мяч к шестому выходу по сложному пересечению маршрутов. Победители давали своему сектору дополнительную квоту на разработку астероидов ‒ вдобавок к той, которая ежегодно предоставлялась всем секторам. Победить в Играх было не просто престижно — это был шанс обогатить свой сектор. Поэтому команды боролись не на жизнь, а… на покалечить других игроков.

В 2075 Нилу было 19: атлет, кватротлонец, фанат скорости, высоты и баланса ‒ разумеется, он сразу попал в сборную. Через год они победили в Играх. А потом снова и снова.

Каждый год маршруты менялись, достраивались новые препятствия, игры становились зрелищнее, а команда Нила все выигрывала.

Пока не проиграла.

Нил поежился — вспоминать не хотелось. Он и не вспоминал все эти годы, чего цепляться за то, что уже случилось. Только вот во сне, иногда, Нил все-таки падал в ту пропасть. Живые пальцы тянулись к мячу, ноги твердо стояли не тросе ‒ идущего по тросу в центр площадки трогать было нельзя. Но тот игрок тронул — не его, трос. Незаметно, осторожно метнул диск, который стукнувшись о фиксатор, сразу улетел вниз. Нил не устоял, не был готов, он тянулся за мячом.

После этого падения для Нила все закончилось. Совсем все. Ноги, левая рука, три ребра, часть позвоночника, тазовая кость — их заменили на допотопную механику. Когда он вышел из больницы, то ни об играх, ни о какой-либо физической деятельности можно было больше не мечтать. Да куда там мечтать, он чувствовал себя другим, роботом — и не только потому, что теперь звенел почти всеми частями тела. Не было эмоций, надежд, даже смотреть вперед больше не хотелось.

Нил улетел на третий астероид, где как раз набирали штат сотрудников архива. Не хотел никого видеть — особенно живые лица своих товарищей, у которых было будущее. Не хотел возвращаться. А потом ввели закон, и вернуться стало сложнее. А потом…

Буллит тряхануло, и Нил почувствовал, как завибрировал пол. Прилетели. Двери открылись, пассажиры вытащили свои вещи и быстро вышли, оставив на сидениях смятые пледы. Нил сидел. Потом медленно встал и качаясь направился к выходу. С каждым шагом сердце стучало все сильнее, вот уже в ушах оглушительно загремело, а потом резко стихло.

Холл прилета был пуст. Ну да, ночь же. Нил медленно пересек его, прошел рамку контроля и застыл у стеклянных дверей. Один шаг, остался всего лишь один шаг.

‒ Сломались, что ли, ‒ ворчливо спросил кто-то за спиной, и, обернувшись, Нил увидел пожилую женщину, катившую перед собой тележку. Стеклянные двери услужливо разъехались в стороны. ‒ А, нет, работают.

Она бодро выкатила тележку на улицу, за ней вышел и Нил. Уставившись в небо на огромную белую луну, он вдыхал ночной воздух и представил на миг, что не было этих сорока лет. Вот он, Нил, стоит на площадке наверху рампы и так же глядит в звездное небо перед тем, как сорваться на борде вниз.

Улыбаясь, он медленно дошел до шаттл-депо. Наземные уже закончили смену, оставались последние два рейса — по водному каналу и воздушной трубе. Трубу Нил помнил, а вот канал вырыли недавно, он следил за открытием в новостях.

‒ Один взрослый билет на водный шаттл, ‒ сообщил он автомату-билетеру, который, пискнув, переслал ему код на посадку. Теперь осталось найти остановку.

Нил заозирался по сторонам, прикидывая, в какую сторону идти.

‒ Направо и до конца, там будет коридор вниз, к каналу, ‒ молодой парень в желтом костюме механика глядел на него с любопытством. ‒ Вы с астероида? По послаблению?

‒ Да. ‒ кивнул Нил. ‒ Так заметно?

‒ Просто вы не первый, за последние три дня человек 10 прилетело. Хотя у вас крутая амуниция — ноги, рука.

Нил поежился и даже ненароком глянул вниз — может, не заметил, как на улице с него штаны сорвало. Нет, одежда была на месте.

Парень улыбнулся и подошел ближе. Он небрежно облокотился на тубу с инструментом и выставил одну ногу вперед.

‒ Походка у вас прыгающая — сразу видно, что железо в ногах. ‒ объяснил он спокойно. ‒К тому же, старое железо, сейчас такого не выпускают. Инженер все вычистил, только новинки, и апгрейды новинок.

Нил хотел спросить, кто же такой этот Инженер, о котором он слышит уже от второго встречного, но парень вдруг стукнул себя по бедру разводным ключом. Нил услышал металлический звон раньше, чем он прозвучал.

‒ Травма ноги? ‒ буркнул он, испытывая легкое дежавю.

‒ Да, зажало между рельсов.

‒ Мизинец? ‒ с мрачным юмором уточнил Нил. Парень удивленно кивнул, потом понимающе рассмеялся.

‒ Ааа, ну да, от мизинца до бедра больше метра. Но ведь шанс…

‒ ... нельзя упускать, понятное дело, ‒ Нил вздохнул. ‒ Ладно, спасибо, пойду, пожалуй.

‒ Вы загляните в Инженерный центр, вам там такие ноги соберут — закачаетесь, ‒ крикнул парень вслед и побежал в противоположном направлении, толкая впереди себя тубу. Бежал он легко, плавно, и не было заметно, где у него органика, а где металл.

 

Шаттл оказался открытой площадкой, которая быстро помчалась по искусственному течению, ловко ныряя в тоннели и лавируя на поворотах. Несколько раз на развилках канал расходился, и площадка замедляла ход и плыла по узким протокам так близко к берегу, что можно было спрыгнуть на ходу.

Сектор изменился. От аэрополя через заброшенные склады, а затем жилые районы, которых не помнил, Нил неумолимо приближался к центру. Как и раньше, им оставалась игровая площадка ВДНХ ‒ только теперь тросы и лестницы ее сооружений были видны за пару десятков километров. ВДНХ разрослась, раскинулась вширь и ввысь, представляя собой замерший Большой взрыв, мощный, пугающий…манящий.

‒ Завтра, пойду завтра, билет есть, ну чего я. Сейчас лучше отдохнуть, ‒ бормотал Нил, пропуская остановку за остановкой, не отрываясь, глядя на приближающуюся громаду.

‒ Ко-неч-ная, ‒ пропищала станция управления шаттла, и Нил вышел на берег. Дальше река уходила в тоннель, становясь частью системы препятствий ВДНХ. Оглядевшись, и увидев вдалеке группу людей, Нил зашагал к ним.

‒ Это чума, я такой вертушки раньше у Койотов не видел — точно, подготовили специально для игр, ‒ закатывая глаза и растопырив пальцы верещал худой паренек в темном комбинезоне. Еще трое слушали его и кивали.

«Ну хоть пальцы все свои, без вмешательства Инженера», ‒ подумал Нил, а вслух спросил:

‒ Извините, что прерываю, а на территорию ВДНХ можно попасть?

Его оглядели с удивлением, которое быстро переросло в беспокойство. Трое парней что-то забурчали, сунули руки в карманы и разошлись в разные стороны. Секунда — и их нет. Худой дернулся было уйти, но потом обернулся.

‒ Вы бы хоть вопрос что ли выбрали пооригинальнее, ‒ снова закатил он глаза. ‒ Совсем сдала полиция.

Теперь удивился Нил.

‒ Я не из полиции, просто давно не был дома, ‒ последнее слово сорвалось легко, без сопротивления. Это Нила почему-то обрадовало.

Худой хмыкнул.

‒ Видно, очень давно. На территорию прекратили пускать лет сорок назад, когда игрок разбился. Оказалось, там ослабили трос, вот он и упал.

Нил сжал челюсть. Он и без парня знал все это очень хорошо.

‒ …с тех пор в целях безопасности не пускают внутрь. Только зрителем во время игры. Жаль, билет вам уже не достать — все разобрано, тем более завтра третий заход, самый финал.

‒ У меня есть билет, спасибо. ‒ отозвался Нил, поворачиваясь и медленно шагая в сторону жилого центра. Он решил, что пойдет вдоль силового забора, вид на площадку тот не загораживал. Заставить себя просто уйти и ждать до утра Нил не мог.

‒ Есть билет? ‒ заинтересовался худой, следуя за Нилом. ‒ В какой блок?

‒ Пятый, трапеция. ‒ сообщил Нил, не останавливаясь. Сзади сдавленно пискнули, после чего худой уже шагал рядом, не затыкаясь ни на секунду.

‒ Уау! Это вы где, на станции получили? Точно, Инженер постарался. Он после корректира закона велел приезжим билеты раздавать. Стоп, вы что, по этому самому «механическому» закону приехали, да? Нога и рука? Или нет, должно быть больше. Нога, нога и рука? Все равно мало. Может, позвоночник…хотя вы сутулитесь, вряд ли. Ребра? Я, кстати, Дани. Можно на «ты».

‒ Нил, ‒ Нил остановился и с интересом глянул на парня. Тот искрил энергией. ‒ Ты врач? Откуда столько познаний про человеческое тело?

‒ Ха, врач, скажете тоже. Я костюмами занимаюсь, для игроков. А про тело, ну все сейчас знают про тело. Хочешь механику — думай, что из органики ты можешь слить. ‒ Дани помахал руками перед своим лицом. Он вообще казался любителем помахать руками.

‒ И что ты слил?

Дани сник.

‒ Ничего. Мне нельзя, у меня отторжение тканями любого металла, кроме драгоценных. А с золотой ногой не набегаешься.

Нил улыбнулся. Почему-то приятно было ощущать, что рядом с тобой нормальный, полностью живой человек. Он ведь за этим и ехал — снова вернуться на свою Землю, в свой сектор живых людей.

‒ Вы где остановились? ‒ прервал Дани его позитивные мысли. Они вышли к старинной каменной арке, тоже защищенной силовым полем. ‒ Игры начнутся на рассвете, далеко лучше не уезжать, а то потом не пробьетесь. Давайте я вас в бар отведу, тут недалеко. Там и отдохнуть можно, и вдохнуть.

‒ Вдыхать, пожалуй, не буду, а вот съесть что-нибудь давно пора, ‒ благодарно отозвался Нил. ‒ Да и жилья у меня пока нет.

Они пошли вдоль арки и фургонов с оборудованием, потом свернули к жилым массивам, но не доходя до них, остановились около заброшенного участка, опутанного ржавой проволокой. Дани приподнял край проволоки и пролез внутрь. Нил последовал за ним.

‒ Бар не официальный, этим и популярный, ‒ прорекламировал Дани полуразрушенный сарай с мигающими огнями. В сарае царило запустение, только сломанные стулья поскрипывали у барной стойки. Нил вопросительно глянул на Дани. Тот ухмыльнулся, зашел за стойку и открыл еще одну, незаметную дверь.

‒ Хоп-хоп, добро пожаловать в Потоп, ‒ басовито пропел он и юркнул внутрь. Нил медленно направился следом. Он прикрыл за собой дверь, спустился на три ступеньки, прошел вперед, толкнул еще одну дверь и…зажмурился.

Бар был полон. Кругом мигали огни, звучали незнакомые ритмы и разговоры, звенели бутылки и бокалы ‒ но зажмурился Нил не из-за этого. Все, на кого он бросал взгляд, поблескивали металлом: предплечья, пальцы, оголенные позвонки шеи, ноги, выглядывавшие из-под юбок. Да, девушки ничуть не стеснялись своих механических лодыжек.

‒ Здесь все, у кого билеты в блоки трапеции и ромба, ‒ шепнул ему Дани, восторженно поглядывая на механизированных болельщиков. ‒ Самые лучшие.

‒ Понятно, ‒ вздохнул Нил, и вдруг вспомнил контроллера. Он подошел к бару и выстукал мелодию один-три-три-три. Бармен кивнул и сунул Нилу меню.

‒ Чума. ‒ уже вопил рядом Дани. ‒ Вы и код знаете. Откуда?

‒ Быстро акклиматизируюсь, ‒ ответил Нил, и заказав себе порцию протеина и овощей, сел за столик в дальнем углу. Дани убежал общаться со знакомыми, которых потом привел к Нилу знакомиться столик. В последующие три часа Нил выяснил, что вся функциональная молодежь мечтает либо участвовать в Играх, либо работать на Астероидной шахте. Разумеется, с соответствующей экипировкой.

‒ Инженер выпустил новый блок оборудования для бурения: рычаги в локтях, бурильные установки в кисти и между суставами пальцев. Такое устройство — это новэйшн в шахтах, нам бы только игры взять, чтобы квота была. ‒ весомо рассказывал крупный бородатый паренек лет двадцати пяти. Одна рука у него заканчивалась у локтя — дальше шло нечто похожее на снаряд, оборудованный мощной электроникой, которая все время пищала и передавала ему какие-то данные. На другой отсутствовала только кисть, вместо нее матово блестела шестипалая конечность.

‒ Он диспетчер в шахтах. ‒ объяснил Нилу Дани. ‒ Ему больше пальцев нужно, ну и постоянно мониторить данные. Даже в выходной и далеко от места работы. Эхх, везет.

Нил не понимал их. Да разве может быть что-то приятнее усталых мышц после тренировки, или прыжка, когда чувствуешь всю ногу от кончиков пальцев до бедра. А прикосновения кожи к такой же разгоряченной коже? Нил помнил все эти ощущения даже сейчас, а ведь сколько времени прошло. А что вспомнят они? Шесть пальцев, тычущих в клавиатуру? Планета наконец-то приняла его, но сама изменилась до неузнаваемости.

Не в силах больше оставаться среди этих новых землян, Нил встал.

‒ Надо пройтись, ‒ извинился он и вышел, по лестнице, через сарай, сквозь проволоку. Он видел горящие огни центра вдалеке, и взяв полузаряженный аэроскутер, рванул туда. Несмотря на возраст, остатки мышц не забыли законы аэродинамики, так что добрался он быстро и без происшествий. Центр Московского сектора горел огнями.

Мимо проносились наземные и аэро авто, парочки гуляли по пешеходным улицам, около музыкальных автоматов танцевали расслабленные подростки. И везде, куда ни сверни, металлически стучали ноги, руки и даже головы. Пару раз из железных стоп выезжали колесики, унося их обладателя вперед по улице на бешеной скорости.

Даже реклама на стенах долбила исключительно новинками в мире биоинженерии.

Плакаты, экраны, витрины, надписи — все кругом кричало о том, что живой мир теперь идет рука об руку с механическими достижениями. И от этого Нилу становилось тяжело дышать. Что-то неправильное сделали с его сектором А, пока он прятался далеко-далеко в космосе.

‒ Раздражали окружающие? Не хотел видеть живые лица? Скоро и лиц не останется, доволен? ‒ горько спрашивал он сам себя, топчась перед огромным плакатом.

«Инженер» ‒ будущее вашего будущего!

Кто же ты такой, мирской Бог современности? Нил не был уверен, что хочет знать, но внутри потихоньку закипала злоба.

Он долго еще бродил по улицам, заглядывая в окна подсвеченных домов, останавливаясь на перекрестках — пока не стало казаться, что фонари светят уже не так ярко.

‒ Светает, ‒ с удивлением заметил он, и подхватив самокат, рванул обратно к бару. Со всех сторон в ту же сторону тянулись люди. «Болельщики», ‒ сообразил Нил.

Дани ждал его у входа, поглядывая в сторону ВДНХ.

‒ О, а я волновался, что вы не успеете, ‒ шмыгнул он носом. ‒ у меня сектор треугольник, далековато, но до входа можем вместе дойти. Я покажу.

‒ Хочешь, проведу тебя в трапецию? ‒ сказал Нил. Живой человек рядом, пусть и такой шумный — это теперь роскошь. Почему бы себе ее ни позволить ‒ тем более, что это ничего не стоило, мест в билете было два.

‒ Меня? В трапецию? ОООООООО, ‒ захлебнулся эмоциями Дани, и Нил еще минут пять ждал, пока парень выплеснет запас благодарностей и восторгов.

Они затормозили метров за сто от главного входа — все вокруг было забито болельщиками, ожидающими, когда начнут запуск. В этом смысле за последние сорок лет ничего не изменилось.

‒ Нам направо, видите лифт в углу — это как раз в трапецию, ‒ засуетился Дани, когда через полчаса они оказались на территории игровой зоны.

‒ В лифт? Тут тысячи людей, мы не успеем подняться, ‒ засомневался Нил. ‒ Может, пешком, пару десятков этажей я осилю.

Дани недоверчиво покачал головой.

‒ Это же трапеция, туда не больше ста человек вмещается. Вы когда здесь были последний раз, Нил?

‒ Давно. Во всяком случае, трапеции я точно не помню. ‒ нехотя отозвался Нил. Дани махнул рукой.

‒ Короче, лифт за два подхода нас всех туда доставит. Все, идемте скорее.

Лифт, действительно, оказался вместительным, с гиперскоростным подъемом и совершенно прозрачным. Нил наблюдал, как они взлетают над площадкой ‒ все выше и выше. Вот первые трассы и препятствия остались внизу, вот пронеслась перед его глазами улитка, закрученная на высоте пятидесяти метров. А дальше пошли трос-паутины, мертвые петли, пересекающиеся рельсы, которых Нил не помнил, но при виде которых у него перехватило дыхание. Великолепное зрелище — вызов человеческому мастерству, хотя, примеряясь к сложности, Нил сказал бы, что одного физического мастерства здесь недостаточно.

И был прав.

Когда они вышли на площадке трапеции, меньшее основание которой выдавалось вперед и почти касалось верхних тросов, у Нила дрогнули колени. Оба и совершенно не фантомно. Это было то самое место: переплетение тросов, сходящихся вверху около корзины, в которой лежал мяч. В прошлом ‒ самая высокая точка ВДНХ. Сейчас над ней высился еще один этаж из рамп, по которым игрок мог вывезти мяч. Только для этого нужно было разогнаться и перепрыгнуть пропасть метров в десять шириной.

‒ Нереально, ‒ прошептал игрок внутри Нила, прикидывая силу, скорость и возможности человеческого тела.

‒ Кажется нереальным, да? ‒ отозвался его мыслям Дани, вертевшийся на своем месте, кого-то высматривая. ‒ А, вот они. Эти смогут. Кстати, костюмы — моя работа.

Последние его слова потонули в диких приветственных криках толпы. Нил повернул голову. На сцену, висевшую чуть выше трапеции, вышли четверо игроков в ярко-фиолетовых костюмах. Приглядевшись, Нил понял, что костюмы закрывают только часть тела. Остальное — выкрашенное в цвет костюмов железо.

Почти у всех ноги представляли собой невероятные конструкции из металлических деталей, прокручивающихся суставов, выдвижных поддержек и фиксаторов. У одного такими же были и руки, третий вроде бы обходился своими. Зато самый крупный игрок поблескивал металлическими вставками в гладко выбритый череп. Смотрелось одновременно зрелищно и жутко.

‒ Это Никита, капитан. ‒ Дани с гордостью смотрел на крупного. ‒ Он разбился год назад, череп треснул. Думали все, конец Койотам, а Инженер собрал. Теперь Никите и шлем не нужен.

И Дани запрыгал на месте, восторженно размахивая руками.

‒ А почему койоты? ‒ спросил Нил, и словно в ответ команда подняла головы вверх и завыла. Отразившись от купола, вой пронесся над площадкой, подбирая вопли и аплодисменты толпы.

Игроки четырех других команд тоже были впечатляющими и, что говорить, функциональными. Вывернутые под страшными углами суставы металлических ног позволяли делать умопомрачительные трюки. Вся полоса препятствий, понял Нил, усложнялась для того, чтобы игроки продолжали устанавливать новые механизмы.

Ему это не понравилось ‒ зато, определенно, нравилось всем остальным.

Блоки болельщиков ревели, когда игрок несся по тросу на одном колесе, когда, сбивая друг друга, соперники успевали ухватиться за металлическую конструкцию и прокрутившись, не теряя скорости, мчались соревноваться дальше. Это было зрелищно, эффектно, от этого сводило живот. Но Нила не оставляло ощущение противоестественности, неправильности происходящего. Словно он загрузил игру, и теперь отправляет игроков на самые сложные уровни, не чувствуя к ним ни жалости, ни симпатии. Во всей этой многотысячной толпе игроков и болельщиков потерялись обычные люди. Нил чувствовал себя потерянным, ошибочно попавшим в место, куда он не стремился попасть.

‒ И в пятый раз победителями становятся… КОЙОТЫ! ‒ крик ведущего игр вывел его из ступора. Дани вопил рядом, показывая пальцем туда, где на самом верху капитан Никита стоял с мячом в руке.

‒ В этот раз команду-победителя решил поздравить сам Инженер, благодаря которому за последние двадцать лет игры стали такими, какими мы их знаем.

Стадион стих. Все стояли молча, вглядываясь в экраны над своими головами. Нил тоже встал, такое пропустить было нельзя.

На сцену, где уже стояла команда, вышел невысокий, худой человек в рабочем костюме. Лет сорока пяти, светловолосый, он улыбнулся, спокойно подошел к самому краю и сказал:

‒ Здравствуйте.

Сектора взорвались криками, топотом, стуками — все хотели поприветствовать Инженера, великого создателя будущего. А он продолжил:

‒ Я счастлив, что команда, в которую я вложил столько сил и металла, ‒ здесь зрители одобрительно засмеялись. ‒ Сегодня показала предел существующих возможностей. Он на мгновение замолчал, а потом добавил сильным, звенящим от напряжения голосом:

‒ Потому что наша задача теперь — подвинуть этот предел.

Снова крики и топот.

‒ Многие спрашивают меня, почему я стал тем, кем стал. Великим Инженером, посвятившим свою жизнь механизмам, выбравшим железо вместо живых людей. Хотите знать?

Все молча кивнули. Нил вместе со всеми.

‒ Потому что только так я смог побороть несправедливость и вернуть человека, вдохновившего меня быть лучшим. Если не можешь изменить мир, измени его законы. А после мир изменится сам!

Инженер вдруг повернулся в сторону трапеции и махнул рукой.

‒ Нил Стоик, великий игрок, незаслуженно забытый многими, но не всеми, приветствую тебя на площадке ВДНХ нового мира. Сколько лет прошло с твоей последней игры?

Нил стоял, замерев от неожиданности. Блестящий глаз камеры подъехал к самому его лицу, подмигивая и выбирая лучший ракурс.

‒ Сорок, ‒ выдавил Нил из себя, заметив только, как хрипло звучит его голос.

‒ Сорок лет! СОРОК ЛЕТ! ‒ крикнул Инженер. ‒ Пятилетним ребенком я попал на первые Игры. Семилетним я ушел с них, искусав в кровь губы, когда моего кумира подло столкнули с вот этого самого троса.

Инженер ловко соскочил на выехавшую платформу, подошел к месту, где крепится трос и тронул его ботинком.

‒ А спустя полгода после трагедии я узнал, что Нил больше никогда не вернется на Землю. Только потому, что механики в его теле больше каких-то придуманных допустимых норм. Это справедливо?

Толпа взревела, вверх взметнулись блестящие руки со сжатыми блестящими же кулаками.

‒ Тогда, в семь лет я пообещал себе, что Нил вернется. Я добьюсь, смогу убедить. Но убеждать не пришлось. Я быстро понял, что менять нужно всех нас. Чтобы те, кто меняется, но становится эффективнее, были нашим вдохновением, нашим будущим! И всю свою жизнь я работаю именно над этим — чтобы вы, люди нового мира становились совершеннее!

Нил не стал слушать дикие вопли болельщиков. Камера отъехала, а он медленно вышел с трапеции, спустился в лифте к подножью площадки и направился к воротам.

‒ Нил, подождите! ‒ Дани догнал его и тронул за руку. ‒ Он хочет поговорить с вами.

‒ Он?

‒ Инженер, ‒ Дани больше не размахивал руками, не кричал. Он серьезно смотрел на Нила, а потом качнул головой в сторону высокого здания чуть поодаль главной площадки. ‒ Идемте, я отведу.

Они прошли между складскими блоками и подошли к стеклянному входу высокого серого небоскреба.

‒ Похоже, мне не удалось убедить вас, что наш мир лучше, чем тот, который покинули вы, ‒ с сожалением произнес Дани. ‒ А ведь на кону был мой полный апгрейд.

‒ У тебя же несовместимость… ‒ удивился Нил.

‒ Неделю назад был одобрен адаптер для таких, как я. ‒ вздохнул Дани. ‒ Ежедневные инъекции за то, чтобы быть на порядок круче обычных людей. Круто же, да?

Нил открыл было рот, чтобы объяснить, в чем прелесть обычных людей…но не стал.

‒ Извини. Я слишком стар, чтобы меняться.

Дани только покачал головой и вздохнул. Поднявшись еще на одном стеклянном лифте, уже меньших размеров, парень проводил его к огромным металлическим дверям, тут же разъехавшимися перед ними.

‒ Да свиданья, Нил, ‒ Дани помахал ему рукой и направился обратно к лифту.

‒ Прощай, Дани.

 

Стоя у окна в огромной зале, Нил смотрел вниз ‒ на освещенный солнцем родной, но такой незнакомый город.

‒ Я счастлив лично познакомиться с Вами, Нил. ‒ раздался бодрый голос позади него. ‒ Наконец-то! Я так долго ждал этой встречи.

В отражении стекла Нил видел Инженера, стоящего в дверях. Тот улыбался, одергивая свитер, а потом быстрыми шагами направился к вперед, на ходу готовя для рукопожатия руку.

‒ Как вас зовут? ‒ не оборачиваясь, спросил Нил.

‒ М-меня? Марк, ‒ он замедлил ход, рука опустилась.

‒ Знаете, Марк, не хочется портить приветствие, но у вас ложная информация. ‒ Нил увидел мошку, сидящую на стекле с внешней стороны и теперь не сводил с нее взгляда. ‒ Я МОГ вернуться на Землю — если бы очень захотел.

Интересно, как мошка забралась так высоко, под самые облака. Не иначе, тоже оснащена последними разработками. От последней мысли Нилу стало смешно.

Сзади раздался шорох, и голос осторожно произнес:

‒ Не могли. После введения закона у вас бы это не вышло. Я перечитал все пункты, искал несоответствия и послабления, я….

‒ Мне выдали пропуск на десять лет. Я мог вернуться в течение этого времени, если бы у меня возникло такое желание. ‒ четко, медленно проговорил Нил и, наконец, повернулся: ‒ Но у меня оно не возникло.

Неуверенность мелькнула в глазах Инженера, но он отмахнулся от нее и рассмеялся.

‒ Конечно. Вас же затравили. «Механический человек», «железо вместо тела», «разве такого будущего мы хотим для наших детей». Лозунги прошлого, пфф. В таком случае хочется одного — спрятаться. И ждать, когда мир придет в себя.

‒ «Разве такого будущего…» ‒ это вы хорошо сказали, Марк. У вас есть дети?

‒ Нет, ‒ ответил тот слегка раздраженно. ‒ Мои творения — вот мои дети.

‒ Понятно. ‒ Нил устало осмотрелся, дошел до дивана, присел. ‒ Расскажите, что ли, как вам удалось подвинуть закон.

‒ О, это чудесная история, и вы ее вдохновитель.

Нил поморщился, но Инженер этого не заметил.

‒ После вашего падения интерес к Играм только возрос. Люди хотели зрелища ‒ такого, чтобы щекотало нервы, чтобы внутри все обрывалось. Можно сказать, что народ ждал очередной трагедии. Власти боролись, но Игры становились агрессивнее, пару раз игрокам даже ломали конечности… А потом появился я и внес свой проект на рассмотрение. Усложнить трассы, чтобы игроки искали новые возможности их преодолеть. В этот же год я открыл лабораторию по усовершенствованию протезов и механических конечностей. Оставалось только ждать первого перелома — после чего весь поток игроков ринулся ко мне. А после них и вся остальная молодежь. Я не работал с игроками других секторов — так что власти вынуждены были меня терпеть, видя, как каждый год наши команды приносят квоты. Конечно, биотехнологии в других секторах тоже стали развиваться, но мы были впереди — и пока остаемся.

Он скромно, но с гордостью разгладил невидимую морщинку на брюках.

‒ Подвинуть закон было просто. Когда три четверти населения — счастливые обладатели железа в организме, глупо цепляться за ограничения. Наша верхушка, слава Богам, ‒ люди дальновидные.

Инженер вдруг широко улыбнулся:

‒ Мы с вами перевернем здесь все, Нил. Поверьте. Вы станете символом прошлого, исправленной несправедливости, мы зажжем сердца людей и уничтожим «механический» закон полностью!

Инженер откинулся на спинку дивана и торжественно молчал. Нил тоже молчал, сосредоточенно разглядывая комнату, в которой они сидели. Комната была просторная, уютная, с маленькими картинками деревьев и цветов на стенах. Наконец, он указал на одну из них и спросил невпопад:

‒ У вас везде пейзажи и цветы, очень уютно.

Марк удивленно приподнял бровь, но кивнул.

‒ Эта комната для отдыха и вдохновения: здесь я читаю, размышляю, отрываюсь от работы. Иногда и великому создателю нужно свое воскресенье. — он хохотнул, довольный своей философской шуткой. Нил даже не улыбнулся.

‒ То есть природа дает вам вдохновение и отдых? ‒ уточнил он. ‒ Ее естественность и органичность, ее живая грация.

Инженер Марк снова кивнул, продолжая самодовольно улыбаться.

‒ Так почему же вы лишили этого меня? ‒ спокойно, не повышая голоса, спросил Нил. Улыбка сползла с лица Инженера, и он нахмурился.

‒ Н-не понял…

‒ Почему вы решили, что мне будет приятно вернуться в мир такого же железа, с которым я живу последние сорок лет?

Инженер возмущенно дернулся, и Нил иронично добавил:

‒ Извините, не такого же, более высокого качества, но все-таки железа.

Сжав губы, Инженер быстро покрывался пятнами краски. Как оказалось, не стыда, а возмущения:

‒ Вы это серьезно? ‒ визгливо выкрикнул он. ‒ Я спас вас! Спас от прозябания на далеком забытом всеми астероиде.

Инженер вскочил и теперь ходил по комнате, сжимая и разжимая пальцы,

‒ Я перевернул все представления о том, что лучше, что эффективнее для людей. Я вывел всех на новый уровень. Я — единственный человек в истории Сектора А ‒ смог отменить никчемный, идиотский, но закрепленный в своде правил закон. Вы вдохновили меня на это, Нил. Я помню последние кадры, когда вас отправляли с Земли — бледный, молчаливый, в глазах тоска и боль. Конечно, вы хотели вернуться, я в этом не сомневался тогда и не сомневаюсь сейчас. У вас стресс, депрессия, это понятно…

‒ Давайте я расскажу вам, чего я хотел! ‒ жестко перебил его Нил и подошел ближе. ‒ Я хотел убраться как можно дальше, потому что испытывал дикую физическую боль после операций. А еще чувствовал злую черную зависть к тем, кто остается, и депрессию, что у меня отобрали мое будущее. Подумайте головой, Марк, на моем месте вы бы мечтали о том, чтобы вернуться?

И не дождавшись ответа он продолжил:

‒ Мне хотелось забиться в нору, отлежаться и найти место, где я мог бы быть нужным, стать нужным в своем новом…виде. Лишь недавно я понял, что готов ‒ увидеть мир, который потерял. Ощутить себя среди людей. СРЕДИ ЛЮДЕЙ, МАТЬ ЕГО, а не киборгов. Во что вы превратили сектор, если каждый подросток здесь мечтает прищемить палец, чтобы ему отрезали по локоть руку!

Инженер стоял, испуганно распахнув глаза, уголок его рта дергался. «Наверное, так выглядел маленький Марк, когда увидел, что его кумир летит в пропасть», ‒ подумал Нил. Но жалости не испытал. Просто встал и пошел к выходу.

‒ Вы должны мне, Нил. ‒ угрожающе крикнул ему в спину Инженер.

‒ Ничего я вам не должен. ‒ отрезал Нил. ‒ Вы угробили мою мечту. Прощайте, Марк.

Спускаясь вниз и глядя сквозь стеклянные стены лифта на снующих внизу людей, Нил все повторял и повторял про себя слова старой поговорки «Не сотвори себе кумира, не сотвори себе мечту… не сотвори себе кумира, не сотвори себе мечту…не сотвори себе…».

До отлета стыковочного шаттла оставался еще час.