Ведьмы и ослы
Хочешь сладких апельсинов?
Гоги-абый, второй ряд, третий прилавок
— Помню, мама рассказывала сказки на ночь. В них добро всегда побеждало зло. Для нас с сестрой это стало очевидно, как закон. — Мамса потянуло на философский разговор очередным вечером у костра после нескольких хороших глотков из бурдюка с вином. — В природе же вообще этого нет. Есть хищники и есть те, кто от них прячется. А ещё в природе такое бывает: вот посадил ты малину, ушёл на всё лето со злом бороться, не поливал — и засохли кусты. Умерли. Значит, ты зло, получается? Как понять добро и зло? Каждый защищает себя и своё место в мире — это нормально. Непонятно тогда, с чем мы боремся?
Костёр горел — Мамс пьянел. Кир обдумывал слова друга, пытаясь одновременно разумно ответить на вопрос и доказать, что злоборцы нужны. Где-то подвывали привидения, трепетали забытые кости, слышался лязг стали и раздавались предсмертные вопли, но… не здесь. Здесь было тихо: только насекомые создавали настроение вечера у леса и только Казион его портил своим упорным нежеланием пускаться в авантюры с отсталыми людьми, потому и старался как можно больше практиковаться в магии, чтобы хоть время даром не терять.
— Это ещё бабушка надвое сказала, — начал отпор Кир, так как пока не справлялся с задачей и тянул время.
Мамса такой ответ не устраивал, тем более он его не понял.
Птицы резко вспорхнули в вышине, обозначив приближение неизвестного. Кир обрадовался — объяснение с Мамсом откладывается на потом, а потом Мамс проспится и забудет суть спора. Ну или ответ, может, сам собой появится в голове как нечто очевидное, витающее в воздухе и такое глубокомысленное, что за злоборцами потянется не только Мамс с Казионом, но и сотни адептов. Главное — понять суть!
Неизвестный тем временем рычал, пробираясь через поле, словно пьяный медведь, ищущий вдохновение. Казион подготовился дать достойный отпор, соединив ладони на уровне груди. Кир выхватил из ножен меч. Мамс спал.
— Вы к нам со злом пожаловали иль с добром? — ворвавшись под своды купы раскидистых красных клёнов, чужак гневно дышал и, буравя взглядом тьму, всматривался в очертания злоборцев.
— Вообще-то это вы к нам пожаловали, — вежливо поправил Кир.
Казион молчал. Если раньше он боялся заговаривать с девушками, то сейчас порой стеснялся и мужиков. Друзья искренне верили, что это никак не связано с его влечениями, ведь о девушках-то он грезил постоянно…
— Так вы зло или добро? — настойчиво выпытывала огромная красная морда на широких мускулистых плечах.
— А ты мою малину поливал? — Вдруг поднялся с уютной лежанки из осколков кремня зловещий Мамс.
— Чё? — переспросила морда.
— Бабушка ж тебе сказала, — Мамс сам не понимал, с кем он разговаривает. Скорее всего, он думал спросонья и спьяну, что продолжает спор с Киром и сыплет весомыми аргументами. — Не прячься от хищников и за малиной следи — надо возделывать сад!
Чужак пробовал понять секретный смысл посланий, и вдруг лицо его засияло в отблеске костра.
— Так я ж вас знаю. Вы мне помогли Примуса закатать!
— Лошадян, ты, что ль? — не поверил глазам Кир.
Казион опустил руки.
О встрече героев могли бы сложить легенду: как они вспоминают прошлое за кружкой эля и жареным барашком, как хвалятся собственными недавними подвигами, как братаются и подпевают трезвучиям баллад. Кир намеревался начать с первого пункта, но:
— Да я, я. Кто ж ещё? Серьёзных ребят ищу для серьёзного дела. Хотите помочь?
Казион отчаянно мотал головой. Злоборцы ещё куда ни шло, но с этим безумцем он в прошлом году натерпелся абсолютной непредсказуемости до отвала.
— Чем сможем, поможем! — с энтузиазмом согласился Кир.
— Ладно, как серьёзных ребят найдём, будете поклажу тащить, мечи точить… Давайте сворачивайте тут ваш балаган — и двинем, — сказал и уверенно сам двинул прочь сквозь кусты.
Даже у Кира после таких слов поубавился энтузиазм.
Мамс снова спал.
Ему снились львы.
***
После долгих споров, закончившихся, как всегда, безоговорочной победой Кира, решили всё же пойти вслед за Лошадяном.
— Мы у него втихаря выпытаем, что за серьёзное дело, а потом сами за него примемся. Поклажу тащить не злоборческое дело — в этом я с вами полностью согласен.
Приняв последнее предложение как уступку Кира, Мамс и Казион остались довольны переговорами.
Отчётливые следы Лошадяна вели с поля к широкому озеру, на котором располагался плавучий деревянный домишко. С берега к нему можно было добраться по трём оголённым стволам. Злоборцы ошарашенно смотрели на эту конструкцию: никогда им не доводилось видеть, чтобы люди жили прямо на воде. Почему-то это их сильно вдохновило.
— Я порой чувствую себя посмешищем, — расчувствовался Кир. — Эти осуждающие взгляды… Становится так одиноко, но у меня есть вы, ребят…
Мамс приобнял друга, а Казион бросил на него осуждающий взгляд.
— И ещё есть такие вот люди, которые не боятся жить не как все, — закончил Кир и решительной походкой пошёл навстречу приключению Лошадяна.
Он чуть ли не на цыпочках протопал по бревенчатому мостику к отмостке-палубе, прополз под окно и стал слушать. Мамс и Казион остались на берегу и спрятались в кустах жимолости.
Судя по голосам, Лошадян находился внутри и снова в ярости.
— Но мне говорил о вас мой спутник, дикарь Ялик, перед тем как умер от меча валькирии.
— Я всё понимаю, — отвечал другой голос фразой, продолжение которой обычно уничтожает смысл первой части, — но Озёрных Волков больше нет. Я один тут живу, стараюсь содержать наше былое Логово в порядке…
— Я всё понимаю, но Ялик говорил: вы мощные ребята, на вас можно положиться. Мудрец Азула до того, как был сожжён в победном костре валькирий, успел найти место вашего лагеря, и я столько дней…
— Я всё понимаю, но Озёрных Волков больше нет. Мы распались неделю назад, почти сразу, как у нас погостила девушка. Диенна её звали. Не просто так, видимо, говорят моряки, что не к добру женщина на корабле…
— Я всё понимаю, но в моём отряде тоже была женщина, валькирия…
Кир не стал дослушивать печальный конец бедной спутницы Лошадяна — он и так услышал больше, чем рассчитывал. Бесшумно внаклонку пробежал к друзьям и завалился в кусты.
— Узнал? — спросил Мамс.
— Нет. Но Лошадян не нашёл здесь тех, кого искал. Я так понял, тут жило некое братство — Озёрные Волки. Сейчас они больше не выступают… в смысле, не существуют. Распались. А виновата во всём — догадайтесь кто? Наша Диенна!
— Ведьма! — выкрикнул Мамс, а потом закрыл рот рукой, чтоб звук далеко не разносился. Казион густо покраснел. С Диенной были связаны приключения, о которых вспоминать ему не хотелось. Впрочем, как и о любых других приключениях тоже…
Ветер освежил разгорячённые жарой и мыслями головы. Злоборцы смотрели друг на друга, пытаясь понять, что будет дальше. Кир соображал, куда пойти: гнаться за призрачной Диенной, чтобы исцелить Волков от её колдовства (а она вполне могла снова взяться за старое и превращать людей в камни), или следовать по пятам за Лошадяном, чтобы опередить его в победе над серьёзным злом. Казион искал в глаза Кира надежду, что тот скажет: «Я устал, я ухожу — все по домам!» Мамс считал веснушки на лице Кира.
— Не стоит боевым братьям красть друг у друга славу, — решился Кир. — Давайте отправимся на поиски ведьмы.
Казион подумал: этот вариант вполне достойный, так как Диенна была выпускницей Академии Магических искусств, но ещё сохраняла привлекательные взгляду очертания. Мамс же нахмурился: с ведьмами связываться не было его сильной стороной — топор против них оружие не шибко надёжное.
Так и порешили. Оставив Лошадяна на произвол судьбы со своей будущей поклажей и трофеями, отправились искать ведьму куда глаза глядят.
***
На ночь остановились в трактире «Весёлый хмель». Кир больше не выделывался, как прежде, так что они спокойно заплатили за небольшую комнатку на втором этаже, с тремя кроватями, привели внешний вид в порядок и спустились поужинать в общий зал, где царила суматоха, на флейте наигрывали мажорную мелодию, в воздухе царил аромат жареного мяса, лука, моркови и пряный запах сушёных фруктов.
Они присели за столик, более-менее чистый, не считая неубранных пивных кружек и хлебных крошек на скамейках. Соседи выглядели спокойными: впереди сидел осоловевший мужик в кожаной куртке, тупо пялившийся на картину, изображавшую батальную сцену разгрома орочьего войска; сзади парнишка безуспешно признавался в любви длинноногой красавице, отчего она лишь зевала и просила налить ещё вина. К своему же вину Мамс заказал на всех барашка на вертеле со свежими овощами и уже приступил к трапезе, пока блюдо готовилось.
— Где мы только не побывали за эти два лета, — вздохнул Кир. — Где только не обедали — ну круто же! Многие живут серо, скучно, летом томятся в душных залах, над слугами измываются… А мы — и с пользой, и весело проводим время…
— Конечно-конечно, — поддакивал с сарказмом Казион. — Когда сокурсники лето проводят, катаясь в парке на лошадях с красотками или катаясь в лодке на озере с красотками, я прозябаю в вонючем трактире у заблёванного столика с двумя идиотами.
— Ценил бы ты это времечко, друг, — неожиданно заговорил с Казионом Осоловевший.
Казион привычно сжался, ведь с ним вошли в контакт представители внешнего мира.
— Я тоже не ценил, пока не стукнуло. А ведь был из Озёрных Волков. Слышал о таких?
Мамс и Кир навострили уши — Казион же продолжал сжиматься.
— Что мы с ребятами ни творили… Сейчас вспомню, так кажется, будто жизнь — она была — и растворилась, словно сон под утро… Хоть бы на день вернуть, проснуться в доме на воде, ощутить, что время принадлежит тебе — это нечто, конечно. Брось ты своих красотулек на лошадках и в лодках. Они ж так тебе подыгрывают, чтоб потом в ловушку заманить и сделать из тебя тесто, а потом пёсика.
Кир набрался храбрости задать вопрос, почему же Осоловевший ушёл из братства, как тот внезапно вскочил, залпом опрокинул в себя остаток пинты, стукнул деревянной кружкой по столу и, пошатываясь, вышел прочь в ночь.
— Околдованный, — отметил Мамс. — Проследить бы за ним. Но… сейчас никак — барашек ждёт.
— Ой ну вас, — махнул рукой Кир и поспешил вслед за бывшим членом братства прочь в ночь.
— А если я и так пёсик домашний, — в задумчивости выходил из оцепенения Казион, с опозданием отвечая собеседнику, — то почему никто меня в ловушку не заманивает?
— Короче, наливать, да? — угрюмо спросил Мамс.
***
Киру не пришлось долго блуждать по ночному городу: дом, куда брёл Осоловевший, находился в двух кварталах от трактира. Злоборец тихо подошёл к закрытой двери, посмотрел, как блуждающий огонёк поднимается на второй этаж, услышал ругань, а потом всё стихло. Свет погас.
Что ж, причину ухода Осоловевшего из братства он так и не узнал, но причины советов для Казиона понял: видимо, трактир стал местом ностальгии несчастного мужа — до озера же идти далеко и бессмысленно.
«Что ж такое с ним сотворила Диенна?» — думал по дороге обратно Кир.
В трактире же стало гораздо шумнее с тех пор, как он ушёл. Отворяя дверь, Кир с удивлением увидел около музыкантов своих друзей, распевавших в обнимку народную песню «От девок кругом голова». Он искренне рассмеялся, обрадовавшись тому, что Казион выглядел хотя бы сейчас весёлым и довольным жизнью. Иногда же она должна радовать даже такого человека!
— Классный, правда? — услышал Кир почти детский голосок позади. Там стояла девчушка, черноволосая, большеглазая, ростом с крупного гнома. — Главное, у него глаза честные и добрые. Я б за такого замуж вышла.
— Это мой друг, — с теплотой в сердце ответил Казион. — Он настоящий волшебник. Правда, пока учится, но…
— Не-не, слизняк в мантии с посохом противный какой-то. Вычурный, словно филин. Нахохлится и дуется на всех. Фи… Бяка! Тот вон классный, который сейчас спел: «Желудок стонет, просит кушать».
— Он? — поразился Кир. — Это… Это Мамс. Он тоже мой друг, он это… наёмник… мельничник…
— Мам-м-мс, — произнесла девчушка, смакуя каждую букву. — Как будто мама и сынок вместе. Наверное, он любит семью.
— Это точно.
— Заботливый, милый…
Двое злоборцев закончили песню под аплодисменты и с бесплатной добавкой выпивки от заведения.
— Эля, подай нашим гостям ещё эля, — пробасил трактирщик, и собеседница Кира с радостью отправилась угощать вычурного филина и Мам-м-мса. Наверное, делать этого не стоило...
— Глядите! — С невероятным смехом в обнимку с Мамсом и прыщавым подмастерьем кузнеца, Казион пытался сотворить заклинание. — Наш первый подвиг, помните? Тупой тролль сильно поумнел тогда. Сейчас повторим!
Он сотворил нечто ладонями, но, видимо, промахнулся (или нет — кто ж его знает) и попал в чучело головы лося, висящее за спиной трактирщика.
— Ой, — сказало чучело. — Меня убил сэр Лоуренс Джон Уоргрейв, если что. Если кому-то это интересно вообще.
Посетители трактира взирали на говорящую голову лося как на пророка, вещавшего истины прямо из глубин потустороннего мира.
— Ну и ещё, — чучело словно рассказало всю интересную информацию и теперь боялось обмануть ожидания поклонников, — мой хозяин очень добрый человек. Я его так люблю за это. Он рад гостям, угощает всех их едой, напитками, а вечерами даже спускается сюда обнимать и целовать самых красивых из гость…
Рывком трактирщик бросился на голову лося, сорвал её со стены и стал тыкать рылом в пол, колошматить, вырывая старые клочья давно уже мёртвой шерсти. Лось, удивлённый, в ответ кусался и плевался.
Жена трактирщика немного посмотрела, как муж борется с чучелом, а потом взяла за руки дочерей и пошла в свою комнату, потому что не могла больше никуда уйти. Там она обняла девочек, уложила спать и проплакала всю ночь под одеялом.
Мамс с Казионом продолжали дебоширить, несмотря на общее смятение и недоумение. Первый отправился к музыкантам и заставлял их играть народные мелодии, а сам изображал танец злобного гения. Начинающий чародей же продолжал ностальгировать: теперь ему вспомнились времена охоты на лютозайцев, и он решил по старой привычке дыму напустить и тумана.
Трактирщик, потеряв в облаках дыма образ врага, решил, что горит дело всей его жизни. В ужасе схватился за стойку, протирал глаза, вспоминал счастливое прошлое и проклинал сегодняшний день, когда пустил на порог этих злоборцев. Видимо, всё… Пора ставить точку: жена и дочки не простят, трактир горит — это конец и принять его надо достойно. В секретном ящичке под замком хранился высушенный измельчённый змеиный яд. Что ж, пришла его пора…
— Подсыпать в душу яд всегда он рад, — доносился со стороны музыкантов хриплый голос, певший совершено не в такт музыке в дыму догоравшего трактира. Слова казались своевременными. Осталось лишь поднести бокал к губам и…
И тут чучело головы лося прыгнуло на трактирщика с криком: «Не-е-е-ет!», зубами вцепилось в бокал, опрокинув содержимое себе в глотку и на полу в конвульсиях задёргалось, а потом затвердело, как будто и не жило вовсе. Как и всё на свете…
Изумлённый трактирщик упал на колени, подполз к мёртвой голове, прижал к груди и сильно, до боли, неведомой больше лосю, сжал. Люди обступили его кольцом, принимая совместно скорбь бренного мира.
Туман и дым рассеивались.
Жена и дочери трактирщика спали.
Казион пытался вспомнить заклинания, которые применял в борьбе с Диенной год назад, но заснул на третьем барашке возле скамейки.
Мамс заканчивал танец, и Эля помогла ему танцевальное па направить туда, где кровать.
Кир понял, что не стоило оставлять здесь друзей одних даже на полчаса.
***
Утро было не менее туманное, чем заклинания Казиона вечером. Сам он проснулся с дикой головной болью, тошнотой и стыдом, сжигающим разум после каждого всплеска раненой памяти.
— Ох, как же хреново-то, — сел маг-третьекурсник на кровати, огляделся и нашёл только Кира, при всеоружии стоявшего у окна в позе рыцаря, который пытается понять Предназначение.
— Так поколдуй — легче станет, — не оборачиваясь и уж чересчур серьёзно, как глас Рассудка, вещал Кир.
— Если бы… От похмелья заклинания только на пятом курсе изучают. Вот только все гадают: они реально такие сложные или это чтоб бухать неповадно было, пока не выучишься?
— Мамса нет…
— Да вижу…
Кир отошёл от окна, сделал круг по комнате.
В дверь постучала жена трактирщика, спросила, чего желают на завтрак. Голос её был безразличный: хоть закажи они суп на дельфиньем мясе и пирог со свежей олениной, она бы ответила кивком головы.
— А вы нашего друга Мамса не видели? — поинтересовался Кир.
— Вам его пожарить на вертеле или сварить суп? — Пустыми глазами смотрела на гостя хозяйка.
Кир всполошился, оттолкнул её в сторону и побежал по коридору к лестнице, по пути выкрикивая имя друга. С этим трактиром было явно что-то не в порядке. Путь на лестницу преграждали две девочки, взявшиеся за руки.
— Отойдите в сторону! Я ищу друга!
Они стояли и так же равнодушно смотрели в пустоту куда-то мимо Кира. Злоборец отшатнулся:
— Э, вы живые вообще? Бледные чё-то…
— Это всё наш папа… — медленно проговорила одна девочка, сжимая руку сестры. — Это папа так с нами поступил…
Кир попятился и истошно завопил. Нет, он, конечно, сталкивался с призраками раньше, но от этих девочек волосы вставали дыбом. Пришлось развернуться в поисках иных путей, чтобы прорваться на первый этаж к выходу из заколдованного места.
— Кто кричал? — Из комнаты в двух шагах от Кира вышел сам трактирщик с топором на плечах.
«Всё. Конец. Спасибо, хорошо пожил…»
Трактирщик приближался, топор вибрировал от каждого из двух шагов.
— Девчонки, поможете с дровами?
— Нет, — твёрдо ответили девчонки. — Пока с мамой не помиришься, не будем дрова таскать!
Обошли Кира и двинулись в свою комнату.
— Друга своего потерял, что ль? Так его Эля наша к себе спать уложила — неподъёмный он был, чтоб на второй этаж тащить…
Кир быстро переоценил ситуацию, успокоился, потом спустился на первый к комнатам прислуги. Необходимо удостовериться, что это не ложь, не сон, не провокация… Странный всё-таки трактир: пускай и нет в нём призраков, но очень не нравился он злоборцу.
Дверь открыла Эля:
— Привет. Ты чё так рано? Мамсик спит ещё, голубок.
— Голубку лететь пора. — Киру хватило смелости оттолкнуть девушку и ворваться в комнату. Мамс кимарил в полураздетом виде на софе, но, услышав шум, недовольно проснулся и воззрился на друга с недоумением.
— Мамс, давай вставай! Сейчас отправимся к Осоловевшему, пока он дома. Надо порасспрашивать, а без тебя, как понимаешь, мужские разговоры не делаются…
Эля надула губки и села на стульчик у входа. Мамс замялся.
— Я это… Не могу я сегодня. Давай завтра, может? Или послезавтра?..
Глазки Эли просияли, но она старалась этого не показывать.
Кир молчал, обдумывая сложившееся положение и рассматривал комнату. Здесь всё было сложено аккуратно и убрано на свои места, за исключением софы, где временно обитал Мамс. Глиняная посуда ровными стопками в шкафу, сушёные травы развешены у окна, закупоренные бутылки то ли со снадобьями, то ли с выпивкой рядком расположились на полу вдоль теневой стены — здесь всему было место, кроме… злоборцев.
— Хорошо, Мамс. Я зайду послезавтра.
Перед тем как выйти, Кир посмотрел в глаза старому другу, но его взгляд с жаждой пожирал хозяйку комнаты.
***
Казиону он сказал, что Мамс ещё спит. Тот поверил и отправился привычно выполнять злоборческое задание, пришедшее от Кира. Сейчас предстояло каким-то образом допросить вчерашнего Осоловевшего. В принципе, у Казиона имелся запас магических средств раскрытия правды, но вот насколько законными они были — вопрос щепетильный.
На стук дверь открыл сам хозяин. С непониманием, осоловело — под стать прозвищу, о котором и сам не догадывался, — глядел он на незнакомых утренних гостей.
— Здрасьте, — брякнул Кир с порога. И тут же в лоб: — Вы вчера в трактире моего друга от красотулек отваживали.
Осоловелость вмиг пропала, хозяин выскочил прямо в чём был на улицу и плотно притворил за собой дверь.
— Вам чё надо-то? Айда потише, а?
— Да мы расспросить кое о чём хотели…
Казион молчал и рассматривал витрины соседней лавки: чтобы не выглядеть стеснительным и робким, сделал вид, будто его занимает нечто более интересное, чем разговор.
— Вы ведь из Озёрных Волков, — напирал Кир. — Жили когда-то в домике на озере…
— Тс-с-с! — шикнул хозяин и покосился на дверь. — В трактире об этом можно — здесь ни-ни! Моя жена — ведьма!
— Понимаю… — ухмыльнулся Кир типичному фразеологизму для мужчин, состоящих в браке лет десять. И тут до него дошло, что Озёрные Волки-то распались чуть больше недели отроду. Пока информация медленно переваривалась, дверь распахнулась и всё встало на места.
— Диенна! — вскричал Казион, не ожидавший увидеть колдунью так скоро и так близко.
Сама же колдунья менялась по обстоятельствам: от подозрительной супруги до мстительной воительницы.
— Вы тут какого чёрта?! Следите за мной? Сгубили мой проект, который я годами…
— Тише-тише, дорогая! — урезонивал разбушевавшуюся ведьму муж, удивлённый тем, что у незваных гостей и его жены есть общее прошлое. — Откуда ты знаешь этих двух мужиков? Твои бывшие?
— Я? Они?!… — Дар речи покидал Диенну после такого нелепого предположения. — Да ты посмотри на них!
— Знаешь, ты тоже была не красавицей, когда пришла в разодранном платье и со спутанными космами в Логово Волков. Как эти двое нашли тебя? Ты заранее договорилась, что облапошишь простака, заставишь его купить этот дом, а потом сюда явятся твои полюбовнички, якобы случайно…
— Нет! — разъярилась Диенна. — Эти олухи мне никто! Они сломали мой проект «Золотой век», который я годами создавала. А что они здесь делают, я понятия не имею!!!
— Мы пришли как раз из-за Озёрных Волков. Мы злоборцы, — представился Кир хозяину дома. — Защищаем мир от зла: ведьм там, кхм, и прочей нечисти. Так вот нам сообщил человек, оставшийся последним в доме на озере…
— А, Хельге, — догадался хозяин.
— Он сообщил, что братство Озёрных Волков рассталось из-за Диенны…
— Что?! Да мне вообще по фигу было на них! Эрик за мной увязался просто и вся моя…
— Как понять «увязался»? — перебил вновь осоловевший Эрик.
— А вот так и понимай. «Озёрные Волки» — тьфу! Очередная жалкая попытка холостяков сделать вид, будто им хорошо и без нас. Ага! Все эти эксперименты тысячу лет как обречены на провал при появлении девушки, которая решит, что один из холостяков, может, даже и ничего…
— Как понять «может даже»?! — Эрик соловел всё больше.
Кир и Казион переглянулись и решили скоротать время в хлебной лавке, пока очередная ссора молодожёнов не перерастёт в недоразумение. Булочник угостил друзей кренделем за их счёт и улыбкой за свой. Сквозь витрину заметив, что буря стихает, злоборцы вернулись к месту беседы.
— Она тут ни при чём, — сообщил им Эрик. — Я ушёл из братства сам, потому что хотел быть с Диенной. И, видимо, зря. Где остальные и что с ними случилось, я не знаю. Передайте Хельге: я скоро вернусь!
— Вернётся, как только дом продаст, потому что мне от этого урода ничегошеньки не нужно! Мы разводимся!
— Зачем ты им всё докладываешь? Чтобы полюбовнички сразу… — ссора грозила начаться по кругу, но Кир перебил, не поняв сути:
— А как можно развестись? Разве в храме не…
— Ты думаешь, мы взаправду настоящие муж и жена? Кто благословит на брак с ведьмой? — неискренне смеялась Диенна.
— Давай-давай, смейся! Для тебя обещания же как перчатки: сняла и новые надела.
— А для тебя? Кто бросил братьев?
— Так я вернусь к Хельге — вот увидишь!
— А кто тогда бросает меня?!
Злоборцы больше не могли терпеть подобные препирательства и ушли обратно в уютную хлебную лавку, чтобы обсудить произошедшее и съесть ещё по кренделю.
— Так что теперь? — Казион с тоской ждал указаний о своей дальнейшей жизни.
— Ну… Мы поняли, что Диенна увела только одного из Озёрных Волков. Надо выяснить, куда ушли остальные.
— Зачем? Хельге ведь нас даже не просил об этом. И мы вроде как со злом боремся, а не решаем проблемы местных сообществ.
Кир глубоко задумался.
— А чем мы вообще занимаемся?
— Булки мои едите, — вмешался хозяин лавки в философскую беседу.
И в этот момент, жуя свежую выпечку, когда за окном моросил летний дождик, остудивший дерущихся сожителей прямо перед дверью их дома, Кир принял судьбоносное решение.
— Мамс не вернётся, Казион. А ты устал от моих безумств. Нам остаётся только одно — подняться сегодня вместе на вершину горы, что видна из окна нашей комнаты в трактире.
— Но я не хочу прыгать с обрыва — у меня ещё всё впереди!
— Это моя последняя прихоть и последнее безумство. Пожалуйста, Казион… А потом — всё.
***
План взятия Мамса разработали по пути обратно. Урезонить женщину, поймавшую наконец себе какого-никакого сносного мужичка, — дело убийственно безнадёжное, но остатки злоборцев не раскисали.
Кир вышиб дверь трактира, чем привёл в замешательство всех посетителей. Они со страхом, а кто-то и с вызовом в глазах смотрели на людей, явившихся сюда по чью-то душу. Как бы по ошибке или случайно их бойня не коснулась!
Хозяин трактира узнал Кира с Казионом, но не понял, почему эти мирные люди ломают его имущество. Сначала решил присмотреться, велика ли угроза, а потом уже включить в счёт стоимость ремонта.
Кир вынул из заветных ножен меч, стукнул рукояткой по кольчужным дискам на груди и заорал во всю ивановскую:
— Ма-а-амс!
Люди таращились на него, не замечая Казиона, тихо за спинами вдоль стен растворившегося в толпе. Из-за стола в тёмном углу встал великан, решив разобраться с нарушителем спокойствия. Он аккуратно задвинул стул и пошёл к входной двери, уютно лежащей на полу.
— Ма-а-а-а-амс!!! — взывал Кир и, заметив здоровяка, нахмурился. Тот уже вплотную подошёл к рыцарю и, не боясь обнажённого меча, встал на расстоянии вытянутой руки.
— Чё орёшь-то, чудик? — Конечно, он сказал не «чудик», но летопись требует соблюдать рамки приличия.
— Друга зову, — тихо ответил Кир. — Он наше братство на бабу променял.
— Ма-а-амс!.. — продолжил выкрикивать злоборец, но уже более робко, ожидая, что в ответ на крик прилетит мощная оплеуха. Однако вместо неё вдруг раздалось зычное:
— МА-А-А-А-А-А-АМС!!! — И столы зашатались, тарелки опрокинулись, вилки полетели в лица, а цыплята к потолку и прочь из трактира на лёгких крыльях.
Дверь комнаты прислуги распахнулась, и вышла растрёпанная недовольная фурия, в которой злоборцы узнали Элю. Она затворила за собой дверь и загородила проход своим не мощным, но женственным телом, если так можно говорить про, собственно, женщину.
— Мамс не хочет иметь с вами никакого дела, — начала она, обращаясь к Киру.
— Так пускай сам выйдет и скажет это! — снова вмешался здоровяк, злобно напирая на девушку, которая в сравнении с ним выглядела распушившимся воробушком перед львом. — Он мужик или кто?!
Голос был настолько громким, что даже Мамс, прислонившись для прослушивания к внутренней стороне двери, слышал каждое слово. Хотя он там нормально и прочие слова слышал, но терпел. Пока…
Распахнулась дверь, немного прибив Элино плечико, но та быстро оправилась, вправив кость правой рукой.
— Здесь я. И говорю то же самое: не хочу я с вами никуда идти. Я нашёл своё место. Мне с Элей хорошо. Я даже пить стал меньше: с утра похмелился только вчера недопитым. Мне надоело это всё, понимаете?! Надоело бродить чёрт знает где, быть вечно грязным, непонятым и непринятым. Я хочу тепла, мира и любви. Всё. Уйдите! Забудьте…
Посетители трактира смотрели, не отрывая глаз и заедая жарким в горшочке, окороком и овощным рагу. Зрелище выдалось незабываемое — в театре такое не встретишь в лучшие его дни.
— Мамс, а почему ты говоришь нам это здесь и сейчас, на глазах у всех, на глазах у своей девушки, которую ты в первый раз уже успел побить?..
— Да ничего — просто ушиб, — оправдывалась Эля, демонстрируя для убедительности подвижность плеча, крутя рукой мельницу.
— Ты чё, Мамсик, так друзей кидаешь? — пошёл на экс-злоборца огромный защитник правды в бренном мире. — По честноку-то надо ж мальчишник устроить, ну или хоть побрататься напоследок, а ты, как мышь, за бабой спрятался и верещишь оттуда.
— И, кстати, Мамс, мы не пришли, чтоб разлучать тебя с подругой. Мы хотели только позвать тебя прогуляться в последний раз. Тут есть гора одна рядом. Поднимемся, посидим, нам хозяин с собой еды даст — устроим пикничок. Согласись, разве не так должна закончиться эта история? Неужели после всех приключений мы расстанемся врагами и вот здесь, в вонючем трактире?..
Хозяин недовольно пробубнил что-то о проветривании помещения и дополнительной плате за «еду с собой».
Заискивающе Мамс посмотрел на Элю. Та кивнула, и радостный экс-злоборец полетел навстречу другу. Кажется, в глубине души он осознавал, что поступает нехорошо, столь быстро променяв старых друзей на новую подругу. Вот только глубина не имела влияние на бурлящую от страсти поверхность.
— Пошли уж, братан. Но предупреждаю: ночую я теперь тут, так что принесёшь меня сюда, как покойничка.
— Да ты и так покойничек, — пробормотал под нос чужой здоровяк и безнадёжно махнул рукой на чудаков.
— Слушай, а ты сам случайно не хочешь к злоборцам присоединиться? — загорелся Кир. — У нас вот вакансия появляется наёмника с островов…
Великан по-доброму посмотрел на Кира, сжал его ладонь в мозолистом кулаке, отчего костяшки пальцев злоборца перемешались, как в карточной колоде перед раздачей.
— Я бы, конечно, пошёл с вами… — начал он глубокомысленно. — Но видишь тот вон столик, где я сидел? Видишь тех малюток? А эту прелесть с длинными волосами, которые только её мама может привести в порядок? Я тоже повязан, понимаешь? Добровольно… Я, может, и пойду с вами… лет через пятнадцать, когда буду не нужен этим птенчикам. А пока… Удачи, ребята!
Казион вернулся из укрытия, и, попросив трактирщика собрать еды в дорогу, трое попробовали установить дверь, предварительно вставив сорванные петли.
***
— Я всё-таки не раскусил ваш план, — задумчиво говорил Мамс, обгладывая жареные рёбрышки и запивая из вином из бурдюка. — Почему Казион прятался среди гостей?
— Да мы и не успели его придумать, — сознался Кир, налегавший на свежие овощи. — Идти от дома Диенны до трактира — пару кварталов. Мы пока отходили, так почти дошли, считай. Потом решили, что надо тебя вытаскивать. Вот на ходу импровизировали. Наверное, Казион хотел сбоку магией жахнуть, чтоб утащить тебя из трактира…
— Да нет: я спрятался от излишнего внимания, — сознался маг.
Мамс искренне захохотал.
— Я буду скучать по вам, ребят. Честно. Но, понимаете, моё место здесь. Иначе никак…
Полуденное солнце зависло над городом, золотя маковки куполов, раскрашивая листья клёнов и вязов аллей в сочную зелень, отражаясь бликами в стёклах богатых расписных окон. Друзья любовались ландшафтом свысока, с солнцем наравне, сидя в одну линию и не глядя в глаза.
— Помните, как всё начиналось? — бросился Кир в атаку с отчаянной попыткой сохранить братство. — Прошлым летом мы собрались, трое свободных и абсолютно безбашенных типа. Что мы только ни творили, куда нас ни забрасывала судьба, мы всё пережили, выдержали и несколько раз даже удача благосклонно отнеслась к нам. Встречали ведьм, вампиров, оборотней, эльфов и даже голубых эльфов, лютозайцев, гномов… Так грустно осознавать, что всё. Точка. Закончилось. Это как детство, которое я снова и снова пытаюсь вернуть…
Повисло молчание, растекавшееся по венам, доходившее до сердца и обнимающее его тугой верёвкой. Приятный ветер шевелил кудри Мамса и подол мантии Казиона.
— Диенна сегодня сказала, что мы всего лишь очередной провальный эксперимент холостяков-неудачников. Неужели она права? Неужели злоборцы распадутся как какие-нибудь Озёрные Волки? И грош цена всем тем дням, когда мы спали на холодной земле под вой привидений, когда убегали от разъярённых дровосеков или вместе бились на турнире против именитых чемпионов?
— Озёрные Волки не «какие-нибудь», — усмехнулся Казион, — если уж даже Лошадян про них знает. Это мы вот точно «какие-нибудь»…
— А помните, в трактире в самый первый раз Кир хотел, чтобы слава опережала наше появление и нёс какую-то чушь лесорубам? — захохотал Мамс, и глаза его исполнились весельем. Киру воспрял духом: ещё чуть-чуть — и злоборцы снова в строю.
— Да уж, я тогда искренне верил, что энтузиазм — лучшее оружие, — сознался Кир, чьи губы и пальцы дрожали, вот только не от холода.
— Ты и сейчас в это веришь, — Казион повернулся к нему лицом. — Иначе бы не собрал нас здесь напоследок. Твой энтузиазм — замечательная вещь, но я не могу так жить, год от года превращаясь из солидного ученика магической академии в немытого бродягу, сыплющего фейерверками в злобных троллей.
— Я сразу разгадал твой замысел, Кир, — неожиданно высказался Мамс. — Ты, как и тогда, решил сыграть на жалости, смягчить нас, заставить вспоминать, но уже не детство, а былые приключения… Мы расплачемся, напьёмся вина — и снова завтра в путь… Вот только приключения эти были не всегда приятными. Вот только эксперимент твой — он только твой. Чем же лучше слушать тебя и таскаться по болотам, а не вместе с женой создавать новый уютный мир? Мои дети вырастут — я обязательно отправлю их с тобой на одно лето поработать злоборцами. Но это будет другая история. Уже не моя. Я перерос злоборцев.
Мамс ухмыльнулся самой этой мысли, видимо, представив далёкое будущее.
— Да, а ты можешь соединиться с Лошадяном. Он тоже никак не уймётся. Или попробуйте с ним соперничать, не знай уж… — предложил Казион.
Только теперь Кир ясно понял: это конец. Друзья не хотят продолжать игру. Даже пьяные, довольные, ностальгирующие и проникшиеся духом злоборчества.
Это конец, пришедший так неожиданно, как и всё в бренном мире: нелепая смерть, докучливая болезнь, несчастная любовь, летний пожар или в гости родственники жены.
Это конец, который должен прийти всему, что имеет обыкновение начинаться. Каким бы ни было расстояние и как бы ни ценилась каждая его доля, когда-нибудь доходишь до остановки.
— Нет уж, Мамс, — заявил Кир. — Я вас буду ждать, а не детей ваших. Бросим на всё лето старых жён нянчиться с внуками — и вперёд, навстречу приключениям!
Мамс повернулся к Киру, посмотрел в его добрые влажные глаза и, придвинувшись плотнее, приобнял за плечи, прислонившись макушкой к его вихрастой голове.
— Ладно, уговорил. Конечно, пойдём, братишка. Обязательно! Но сначала я скажу вам свою коронную фразу: «Падать — так падать до дна!»
Казион, привычно не присоединившийся к всеобщему братанию, отвернулся от друзей и почему-то с короткими паузами добавил:
— А я скажу… что и колдовать-то… особо не умею… разве что дыму навести или тумана…
Злоборцы разразились дружным хохотом, разнёсшимся с холмов по всей округе.