Cogito Inc.

Сегодня Люси вернулась в офис после болезни. Она прошагала по офисному центру и расположилась в своем просторном офисе. Хоть и жанр печатной прозы давно умер в ее время — находились ценители, которые с удовольствием находили истинно человеческую писанину, не запятнанную машинным интеллектом, и хорошо платили за нее — это было что-то вроде современного антиквариата, по крайней мере, столь редкое. А из писателя можно было перейти во «friendly eco open-minded» звезду сценарного дела, где гонорары могли измеряться годовыми зарплатами. Поэтому отбой от желающих прославиться не утихал и дело было прибыльным. Это позволило обставить офис по высшему разряду комфорта — обтекаемые кресла-массажеры, климат-контроль, умный офис и все прелести текущей цивилизации по типу автоварщика.

Девушка была менеджером по работе с общественностью: авторами или прессой. Первым посетителем был мужчина 32 лет, который уже издавался у них. Он был черноволос, крайне худощав и с угловатым лицом интеллигента склонного к резким паникам, чем он собственно и занимался — отчаянно разводил руками и излагал свою историю. Люси прервала его:

— В каком жанре Вы будете писать — роман, очерк, статью? Пишите о прекрасной жизни. О прекрасном человеке.

— А если я не хочу? — спросил автор. — Что тогда? Вы предлагаете мне сдаться? Продать свою душу? Или то, что осталось от моей души, выставить в витрине у Вас на сайте? Да и как продать? Продавать нечего. Извините. Тем более, что я сам так хотел. Но зачем?

— Для того, чтобы у Вас осталась хоть капля собственного разума. Чтобы о Вас писали, как вы хотите, а не так, как им хочется. Как о ком-то давно забытом и ушедшем в эпоху. И главное, чтобы Вас не волновали их голоса и их требования, чтобы Ваши произведения не следовали переменным веяниям масс, а были вечными, как сама наша жизнь.

— А если журналисты пишут о том, что мне хочется, чего я сам хочу, что тогда? — спросил автор.

— Тогда Вы просто должны соглашаться. С большинством вопросов. Без пререканий. Это труднее. И не всегда выходит убедительно.

— А Вам не кажется, что я просто сумасшедший? — спросил автор. — Такая мысль часто приходит в жизни, когда отклоняешься от общей морали и поведения, но я никогда не воспринимал ее всерьез в отношении себя.

— Нет, — ответила Люси. — Во всяком случае, до сегодняшнего дня такая мысль не приходила.

— А Вы сами мне говорили, что я сумасшедший, когда писали про меня в дневнике, — засмеялся автор. — Помните, как это было смешно?

— У каждого автора есть доля помешательства — от того все его произведения краше. Я имела ввиду немного не это.

— Точно! Напишу о помешательстве автора! Вы помогли мне. Это хоть и частая тема, но я внесу своей индивидуальности. И на этом наш контракт будет закончен.

— Хорошо… — только и успела проронить Люси, когда автор тут же выскользнул в дверь.

Хороший знак, после того как ее в последние месяцы склонил рак и до тех самых пор пока не наступила ремиссия — это был чуть ли не единственный ее успех.

«Удивительно, все доктора говорили что мне недолго осталось, но наступила ремиссия… Сумасшествие… Все мы во истину сумасшедшие, если подумать какие чудеса случаются»… Думая над этим, она прошагала к окну внутрь здания, которые и нужны были для более легкого создания общественных сборов, оттолкнув все принуждение на работе. и отодвинула жалюзи. Максим что-то метался из стороны в сторону, то садился, то вставал, то теребил в руках что-то и Люси это заинтересовало, она решила выйти к нему в главный зал для совещаний.

— Эй, чего мотаешься, Максик, сталось чего? — временами ей нравилось говорить под старину, так даже больше обращали внимание на вопрос.

Макс был слегка полным черноволосым бородачом, которым и полагает быть местному айтишнику, по всем законом жанра разглядеть его лицо под очками и припухлостью было весьма трудно, поэтому никогда не знаешь, что у него на уме.

Он ответил:

— Помнишь я тебе когда-то рассказывал, что мой алгоритм определения того, кто автор — компьютер или живой человек, в том числе использует и систему таро? И много чего еще.

— Ну…

-—Так вот, я слегка расширил ее и модифицировал, создав что-то вроде своей колоды таро и…

Он на секунду запнулся и встревоженно огляделся.

— И? Не молчи.

Максим что-то клацнул в компьютере, дверь, все окна и жалюзи затворились.

— Только пообещай никому не говорить.

— Обещаю — никому не скажу, — ответила Люси

— Так вот, я регулярно, каждый день проверяю систему, раньше меня все устраивало и многое сбывалось. Но сегодня случилось что-то тревожное — оно начала бить тревогу. По всем признакам произойдет что-то не хорошее. Там и смерть, и башня, и все в таком роде… Понимаешь, как будто все совсем поменяется и мы станем другими, в общем что-то совсем плохое, но только я не знаю что это может быть — я уже 100 раз все камеры и данные офиса отсмотрел и сам, и с помощью компьютера, но не нашел никакой зацепки, посмотрел в даркнете все ориентировки на нас. Да мы даже не находимся в зоне вероятной столкновению метеориту, землетрясению или теракту в ближайшие 20 лет. И машина не ошибается — если ошибается, то только в том, что мы ее не верно трактуем, а мне кажется я прав полностью, тут все очевидно о смысле, хотя не ясно что конкретно должно произойти.

— Ну, и какое будет решение? — спросила Люси.

— Я знаю что это только кто-то из наших глав. В команде у нас, кроме шефа, есть еще начальник охраны, его я уже проверил — примерный семьянин — с женой и детьми все хорошо, немного пьянчуга, но долгов за ним не замечено, да и особой склонности к насилию нет. Также есть главный дизайнер, натура чуткая — особо к себе не пускает. А тебя бы подпустил к себе, я думаю. Ты бы мне очень помогла, если веришь во все это. Мне же предстоит поговорить с шефом, все-таки я почти его правая рука — он мне доверяет больше всех.

— Хорошо, мы с тобой как-то ходили в клуб и развлекались тем, что втирались в новые компании, чтобы услышать их истории для наших авторов. Я просто сочту, что это такая игра. К сожалению, я верю твой машине, она привела нас к большому успеху. Придется прислушаться и в этот раз...

***

Алена, дизайнер HelixStories, находилась в виртуальном пространстве, занимаясь как всегда утренней работой — ей нужно было просмотреть свежепредложенный каталог иллюстраций для следующего выпуска нового автора и подобрать для него подходящие арты.

Люси застала ее в кабинете, почти идентичным своему, только в расписанном кислотными рисунками. Алена лежала в кресле. Менеджер не знала как начать диалог, поэтому решила просто подключиться к виртуальности.

— Привет, как успехи?

— А, это ты? — ответила дизайнер, в виртуальности она напоминала какой-то вокалоид и совсем была не похожа на человека, — Да вот, почти закончила.

— У меня вот первая удача после выхода, пока никаких посетителей больше, решила заглянуть к тебе, ты там что-то про свой новый проект писала. Расскажешь?

— А, да... Мне недавно приснился сон, как будто я вижу саму себя, знаешь что-то вроде своей души или призрака и она мне говорит "Знаешь, загробная жизнь существует — это огромный компьютер, который со временем поглощает все души, которые привязаны к телам, когда ты засыпаешь — твое призрачное тело на секунду отвязывается от биологического тела и тогда я могу связаться с тобой, но сказать могу мало" Короче, вот такой сон…

— И что дальше?

— Люси почувствовала себя более уютно в своем кресле, хотя там все равно было сыро и холодно.

— Дальше — я вообще перестала спать, с тех пор как он мне снился. Наверно, не нужно было. А потом в моем сознании появляется другая картинка, будто видение какое-то во время дремы — я как бы в своем собственном кресле и отдаю команду на открытие меню. ты знаешь, на него нужен специальный доступ, и оно — большое, в нем, наверно, сотни тысяч операций. Представляешь, даже сон в руку! Будто управляю этим компьютером. Такая реальность!

— Круто. И чего думаешь с этим делать?

— Я нарисовала концепт-арт по этому произведению, у меня скопились средства и я хочу снять фильм по этому или сделать игру, а лучше то и другое. Так что, пожалуй, я скоро ухожу. Сейчас покажу.

На экране возникло в точности то, что она говорила. И это было как-то божественно красиво — все-таки у Алены был талант.

— Если это твоя мечта, то иди к ней. Полностью поддерживаю тебя. Если будут какие-то идеи по продолжению твоей истории — я обязательно маякну. До встречи.

Она отключилась и вышла. Казалось, дело было ясно.

Подумать только, Люси первой должна была потерять работу в этом мире творческих людей, не обладая сильными знаниями или большой творческой жилой, но люди с этими способностями оказались безвольными слабаками, поэтому ее услуги были всегда нужны, в очередной раз, она пережила еще одного сотрудника. Это опять загнало ее в депрессию. И она набрала номер:

— Добрый день, Люсьен, я бы хотела устроить еще один сеанс.

— Хорошо, приходите, через пару часов я буду свободен.

Макса она встретила опять в зале, увидев ее, он закрыл все двери.

— Ну, что там, узнала что-то?

— Понимаешь, что мы можем сделать, кроме помощи людям? Наши культурные артефакты не так ценны — мы будто отсталые старики в региональных музеях — мы станем нужны людям, если найдем вещи пришельцев или будем устраивать путешествия во времени.

— К чему ты ведешь?

— Что если нам всем просто надоело этим заниматься и наша команда просто распадется. Алена хочет уйти.

— Стой, сейчас забью в программу эту версию.

Прошло несколько минут.

— Действительно, это как-то связано с распадом команды и уходом дизайнера, но ее уход не причина события.

— А в чем причина?— отозвалась Люси.

— Ты ведь читала, что называется теорией информации? Эта информация накапливается одновременно во всех доступных нам медиа, в самом цифровом слое. Получить из нее какую-то цель нельзя — это просто информация, она может быть только потенциальной, только проецируемой. Так вот, система распалась на множество субъектов, каждый из которых получает свою собственную вероятность того, что эта самая теория сработает. Те, кто остался, будут искать другую ситуацию и предмет для самореализации, и так до тех пор, пока не рассеются вместе с толпой.

— Нам нужно найти такого субъекта для которого вероятность препятствования этим событиям больше всего и узнать его цель.

— Это как раз интересно, я успел поговорить с Шефом и он сказал, что объявил конкурс. Может быть, произведение кого-то из авторов как-то намекнет нам на причину ситуации. Так что я запущу программу, чтобы прочла поступающие варианты и сообщила какое больше всего подходит. Ты можешь пока идти.

***

Вскоре Люси была уже на терапевтическом сеансе, по канону расположившись в откидном кресле и заглядывая в звездный потолок.

— Я не справлялась с задачей судьи...

— Вы просто находились на грани с жизнью и смертью, но теперь болезнь отпустила вас и вы можете стать самым честным судьей.

— А если я не хочу стать самым честным судьей? — спросила Люси, — Что если этот конкурс просто галлюцинация, настолько он далек— как я могу судить честно о том, что нельзя пощупать.

— Дело не в этом, — ответил доктор, — Речь идет о проверке вашего чувства ответственности, о том, действительно ли вы ощущаете нашу боль и радость.

— И что теперь будет? — спросила Люси. — Я смогу судить о счастье и боли, читая чужие истории?

— Вот, к примеру, Вы наверняка слышали историю о правителе, которому предсказали, что он умрет от коня, но его жеребец давно умер и князь отправился к останкам?

Девушка напряглась, это история чем-то напомнила ей ситуацию на работе.

— И чем все закончилось? — спросила Люси, уже готовая включить компьютер и начать искать что за графоманию придумал врач — Я волнуюсь. И потом, какое мне дело до чьего-то коня Меня пугает сама мысль о том, что я буду судить о какой-то жизни, которую мне не суждено понять.

— Иногда, чтобы о чем-то судить, нужно понять, что нужно перестать осуждать что-то. Князь рассудил, что конь не может принести ему вреда, но все-таки решил проверить, потому что не поверил прорицателям и за это погиб, его укусила змея. Думаю, в любом судейском решении так же — если вы верите автору, то значит, что ваше решении поддержать его — верно.

— По-моему, все люди психически ненормальны, — сказала Люси. — Помните, что вы мне говорили в клубе? Что все мы зрим мир не в своем истинном свете, а в отражении зеркал. Мы все психически ненормальны.

— Но не до такой степени, чтобы мы не могли говорить правду друг другу. Истина не есть набор слов. Истина — это фокус видения.

— А в чем истина? — спросила Люси. — Я имею в виду, в нашей лжи? Так она же просто реклама, пропаганда! Это в наше время так — людям надо показать новый смартфон, и все начнут пускать слюни. А правда в том, что люди более не "видят" того, что перед ними, потому что перед ними "оптический прицел”, которым пропаганда фокусирует их внимание.

— Что ж, если вы не способны увидеть новое, что Вы вообще можете видеть? — спросил доктор.

— Кто-нибудь когда-нибудь спускался в ад и видел все, что в нем происходит? — спросила Люси, — Я не беру сейчас историю Данте во внимание.

— Нет. Зато я могу показать то, что Данте видел, — сказал доктор. — Это произойдет совсем скоро, вам надо только потерпеть.

— Я не хочу видеть, что происходит в аду, — сказала Люси, — Ведь я уже в нем. Мне стало хуже, когда я узнала что наша старая команда начала распадаться, наш дизайнер ушла и то ли еще будет.

— Но ведь это всего один человек.

— Она делала нас особенными, в море информационного мусора. Мы были символами в глобальном тексте. А теперь это просто материал, из которого можно сложить десяток настенных инсталляций. Смысл всей нашей работы — это видимость. Как только весь этот мусор станет виден, можно будет думать, что нас и было-то немного. Такое действительно случается?

— Ваш выбор в том, чтобы находить из мусора алмазы — если вас взяли сюда и приняли в редакторскую коллегию, то вы достойны этого не меньше чем кто-либо из людей своей работы.

— Я буду преподавать философию на факультете менеджмента. Кстати, она у меня была: я много читала.

— И какой же основной закон философии?

— Cogito ergo sum, — ответила Люси. Она взяла сигарету с автомата в вестибюле, закурила, и зажмурилась от удовольствия.

— А личности?

— Личности? Личность (ваше умонастроение) есть противоречие между тем, что вы думаете о себе и своим местом в этом мире.

Взяв свою куртку, она медленно поплыла из здания. В пути ее посетил внезапный всплеск памяти, который затмил все внимание в поездке.

***

Помещение было выполнено из плиток в несколько раз больше стандартного размера. Цвет выбрали белый — специально максимально нейтральный, чтобы по минимуму отвлекать внимание испытуемых. Можно было, конечно, взять черный или серый, но мало кому из сотрудников центра хотелось сидеть в чем-то похожем на пещеру. Но коридоры все-таки были выполнены в серых тонах, так они казались не такими грязными и сотрудником меньше хотелось отлынивать от работы.

Эксперименты по выведению идеальных судей проходили в самом разгаре. Люсьен в раздумьях сидел в зале совещаний и копался в почте, когда в его поле зрения попал загадочный документ с текстом: «Уже было принято решение, что судьи должны быть как бы «небольшого ума», чтобы при необходимости можно было привлечь их к процессу прямо на месте. Были подобраны кандидатуры, но прямых действий пока не предпринималось» — и подпись: "Исполнители приговора да последуют за мной".

Кто бы мог быть этими исполнителями и откуда она могла вспомнить это?

Первую партию экспериментальных биороботов-судей лишенных всякого вкуса заказало одно литературное сообщество и по совместительству издательство. Ведь у них были большие проблемы с незаангажированностью своих основных фигур, ведь те сами также являлись писателями и в какой-то мере всегда проталкивали любимчиков сходного с ними стиля, как бы ставя тем самым знак качества на своей писанине. Но новые судьи не должны были отличать от прежних. Следовало убедить их, что это и есть они сами.

На утеху издателям были отобраны все типы поведения, присущие им самим. Более того, они должны были постоянно помнить о том, что все они — просто расходный материал.

Способ разведения цифровыъ клонов заключался в следующем. Личности нескольких экспериментальных роботов как бы делились на ячейки с разными характерами. Идея была в том, чтобы сталкивать разные характеры в некоторых ситуациях до тех пор, пока они на разных этапах жизни копируемого не начнут давать тот же результат, что и он. Процесс мутации шел полным ходом, и оставалась самая малость — рассчитать психологическую модель «человека-судьи» и максимально точно провести ее проверку.

Наконец, у Люсьена получилось придумать как максимально точно проверить психологическую модель «человека-судьи», проверка заключалась в следующем: выходя в кабинет, каждый судья обязательно встречал там одного такого же точно робота, при этом не отличимым внешне от человека и садился рядом. Само собой, это была копия того же судьи, результаты которой анализировались в общей базе данных. Судья не мог не понять, что это и есть он сам, потому что со стороны все было точно так же, как если бы он пришел к себе домой или к сослуживцам.

Составляя свои размышления по поводу суждений-тестов, первый судья мог наблюдать за результатами решений судьи— «помощника» и так до тех пор, пока результаты не выровняются. Идеальный судья должен был отреагировать на решения о других, как на решения о самом себе.

Это было похоже на то, если представить, что у тебя есть две емкости с жидкостью разных цветов. Они — что-то вроде сообщающихся сосудов. Когда их выставляешь ровно — они смешиваются друг с другом, пока не будет одинаковое содержимое. Когда результаты теста совпадают — они больше смешиваются, И если отличаются, то меньше. Пока не сравняются. И так от малых к большим сосудам — высшую модель.

Главным интересом эксперимента являлось то, как он должен был бы отреагировать на то как о нем бы посудили другие такие же как он — счел ли бы это он справедливым или нет.

Вначале требовалась прямая транспозиция судей на уровень высшей модели. А затем им предстояло узнать, кто есть кто — через разоблачительную статью в журнале. Если же мог поверить в свою собственную «скопированность», то эксперимент считался успешным и такого клона переводили к следующим экспериментам подражания, чтобы придать ему индивидуальности.

В течение нескольких месяцев с помощью общедоступной регистрации лица, которую проводила государственная статистика на основе таргетинга в Интернете, судья-помощник и любой следующий судья чувствовали себя так, как если бы они были «людьми» независимо от того, какая модель суда преобладала.

—Так… — сказал ученый, закрывая книгу, — Осталось последнее — механизм квалиа. Чем Вы в самом деле хотите быть? Скажите — и мы дадим вам этого. Он обратился к девушке с печальной улыбкой.

— То есть... как это? — спросила она.

— А Вы как хотели? От Вашего лица это звучало бы примерно как: «Я даже не смогу объяснить, чего я хочу, если вы не сможете дать мне чего-то, чего я хочу».

Поняв, чего он хочет, испытуемый чаще всего отвечал «я хочу того-то» и на этом все кончалось.

— А вот так. Спросите — и мы вам ответим. Если вы действительно этого хотите, а не только притворяетесь.

—Вы говорите, — продолжала девушка, — что представляете собой идеальную фигуру, все время погруженную в самосознание. Так?

—Без ожиданий? Как если бы никакого эксперимента не было?

—Именно. Итак, хочу ли я быть биологическим существом? Человек — это всего лишь хранитель памяти... Так? Вы слушаете? Я хочу быть хранителем памяти? — спросила девушка судья.

Ученый утвердительно кивнул головой.

—Еще я хочу быть молодым человеком. Хочу того, чего не могу испытать или захотеть. Потом хочу быть кем-то или чем-то другим. Потом хочу делать что-то, не знаю что, просто быть. Пока все.

—Скажите это. Просто скажите. Без ожиданий.

—Хочу жить! — воскликнула она.

— Скажите... И тогда вас переведут к следующему испытанию.

Он запнулся, раздумывая готова ли она, а затем продолжил:

— Хорошо, вы готовы идти дальше, мы сначала создаем, а потом защищаем этих ваших «зеркальных двойников». Так что Вы можете обратиться ко мне… по личному вопросу после распределения на ваше задание.

Она ничего не промолвила в ответ, но казалось, что для реального погружения на заказ издательства была готова.

— Люси, вы можете идти.

Роботу предстояло заменить молодую женщину, почти девушку, которая взяла больничный в редакции, но так и не вышла на работу, неизлечимая форма рака за пару недель добила ее, но никто из коллег не знал о ее смерти, а творческий псевдоним давно принадлежал редакции, поэтому заменить ее искренней и честной машиной было гораздо проще остальных.

***

Странный сон, как будто бы Люси была роботом, а ее психотерапевт — ее создателем. Впрочем, она и так знала, что она биоробот, поэтому эта мысль ее почти не беспокоила. Всю неделю она провела общаясь с прессой, даже не посещая офис, это было проще делать на удаленке. Но вскоре прогремел звонок и Макс позвал ее в офис.

В зале совещаний был новый человек — огромный несуразный светловолосый здоровяк, но в целом даже красивый. Люси решила, что это детектив или полицейский.

— Знакомься, это Алистер — машина выдала его рассказ как подходящий к нашей ситуации. Я рассказал ему нашу историю.

— О чем рассказ?

— Об авторе, который рисует картину, на которой убивают группу программистов, которые придумали программу, которая заменяет художников в производстве графики.

— Сложно представить такую картину. И что это получается, нас хотят убить?

— Вовсе нет, — засмеялся Алистер, — Я считаю, что вам нужно перестать пытаться раскопать в чем дело и тогда судьба изменится. Вас не станет никто устранять. Ваше место диктовать людям как меняться — и иногда стоит самим поменяться, чтобы что-то принять, что не выгодно вам.

— Ты же понимаешь, что мы люди не свободные и не можем диктовать повестку — нас просто прикроют

— Мы не свободны, потому что боимся диктовать повестку, тоньше это надо делать, завуалировано…

—Ничего не понимаю, — сказал Макс, — Как это возможно, чтобы человека прикрыли? Его убьют и станет ясно, что кто-то взял на себя его функции. Как можно такое скрыть?

— Каждое самоуничтожение — есть перерождение, — вставил Алистер.

— Точно, отмена цели, — добавил Макс, — Какая у тебя цель, Алистер?

— Мне здесь неплохо. Может, для разнообразия я поставлю себе такую задачу, где я становлюсь судьей самой жизни? Имею ввиду, я хотел бы примкнуть к вам и нести свежесть взглядов.

— Получается есть другой способ выяснить, что мы можем сделать — мы должны выйти из проекта. В принципе, у нас есть на это право, — вставила Люси.

Он вбил это в программу и она выдала это как верное решение.

**

Спустя пару недель по результатам конкурса победу присудили Алистеру и шеф собрал их всех на ужин в честь этого, устроить собрание решили в главном зале офиса, только подготовили красивое освещение и музыку. Когда все приступили к столу, Иоганн начал:

— Как многим из вас удалось узнать, в сообществе предстоит ряд изменений. Я знал, что многие встревожены, поэтому нужно внести ясность. Алена уволилась две недели назад вообще-то, — она подняла бокал, показывая верность этих слов, — Но она останется в авторской коллегии, а все иллюстрации будет вести программа от Cogito Inc. Для Максима также новость — его вместе с его программой на двойной оклад приглашают в тестовый центр Cogito Science c двойным окладом, но он может остаться почетным членом коллегии. Также по многочисленным просьба к нашему жюри теперь добавляется Алистер.

Шеф глотнул немного из стакана.

— Мое мнение насчет того, чтобы все авторы принимали решение — это полнейшная тупость, литература для всех разная и авторы не ориентируются на читателя обычно, у них чисто индивидуальные, извращенные вкусы, это будет не объективная оценка. Чем взвешенная читательская с бонусными баллами от судей. Вопросы можно задать почтенному члену Cogito, который с удовольствием решил поговорить с нами по удаленной связи.

На экране возник тот самый человек из сна и ее доктор, неужели сон был правдой?

***

Люсьен заглянул в компьютер, на экране плавали мысли Иоанна:

— Хорошо, что не пришлось никого убивать, не зря я нанял этого Алистера, чтобы он всех переубедил.

— Эксперимент прошел идеально, — сказал хозяин Cogito Inc. себе под нос— Теперь удалось подчинить и хозяина — теперь HelixStories принадлежит Нам. Мы заменили Алену и работа должна устранить Максима, а охрану вскоре заменим на электронную систему с контролем у нас. Жаль, что если кто-то узнает об этом — все окончательно решат, что роботизация плохо. Но быть человеком еще хуже… Ведь человек эмоционален и готов идти на пролом, ему нужна чуткая рука технологии, которая не даст ему разбиться в пыль под влиянием непреодолимой силы времени. А вскоре мы установим общество блаженство и без тревог, где все смогут отдыхать и наслаждаться, не занимаясь рутиной.

Сон оказался правдой, на экране возникали тысячи команд, можно было даже заглянуть в сам имплант Люсьена, от чего казалось, что не он управляет всей этой игрой с поглощением, а Верховный Компьютер.

В целом, организации за следующую тысячу лет предстояло слиться с компьютером и поддерживать согласие во всем мире, став Церковью Консенсуса, но это уже совсем другая история.