Ощущение осадка есть признак души

1.

 

Ранним утром кратер Эйткен выглядел величественно.

Эриний пролетал над гигантским бассейном в шесть утра. Буквально час назад вид открывался на Землю — родная планета казалась c Луны огромной и одновременно хрупкой. Теперь, оказавшись по другую сторону спутника, Эриний наблюдал тот самый кратер, к которому его спускал беспилотный аэробус. Кратер Эйткен.

Он напоминал огромное зеркало, которое неведомый бог обронил на Луну, чтобы оно отражало бесконечность космоса. Миллиарды звёзд вибрировали на поверхности воды. 

У Эриния перехватило дух.

Вокруг искусственно залитого кратера, воду в котором удерживало генерируемое гравитационное поле, блестели куполообразные постройки-санатории, от них в стороны тянулись линии дорог и электропередач.

Беспилотник накренился, заходя влево. Он облетал кратер, двигаясь к менее застроенному сектору. Издалека виднелся лишь один шпиль — чёрно-матовая башня корпорации «Пхурба». Там же, у подножия её, располагался самый раскритикованный, самый обсуждаемый и самый дорогой аттракцион солнечной системы — «Пунарбхава».

Именно туда и направлялся Эриний.

— Расчётное время прибытия, — буркнул он, откидываясь в кресле.

— Пятнадцать минут, — произнёс синтезированный голос.

«Сколько лет прошло, — подумал Эриний. — А улыбку голосом передавать так и не научили».

 

***

 

Холл аттракциона поражал масштабами. Здесь могла бы поместиться какая-нибудь городская площадь с Земли. Чёрный потолок казался недосягаемым. Метров двадцать, не меньше, прикинул Эриний.

Окна «в пол» открывали живописнейший пейзаж — водную гладь Эйткена и гигантский лесопарк у ближайшего берега с колесом обозрения и кафешками.

Только спустя пару секунд Эриний понял, что в холле он абсолютно один.

— Проходите, — послышался голос с ресепшена.

Эриния встретила молоденькая девушка — с чудесными веснушками вокруг носа, с ярко-зелёными глазами, совсем как у Далилы, и искренней улыбкой. Девушку явно подбирали долго — она не подавляла красотой, зато в ней был талант сразу вызывать к себе симпатию. 

Они присели на широкий диван за стойкой.

— Марта, администратор, — представилась она. — Первый заход только в двенадцать.

— Такой рейс, — пожал плечами Эриний.

— У нас есть комнаты отдыха. — Марта заглянула в планшет, проведя тоненьким пальчиком по экрану. — Так, система уже вас определила. Ещё раз добро пожаловать, мистер Эриний. У вас четвёртый номер. Теперь по поводу порядка. Сначала инструктаж. Это обязательно. Даже если вы у нас уже были. Потом обед. Знаете про обед?

Эриний кивнул.

Поколебавшись, Эриний всё же справился с волнением и сказал:

— Мне говорили, что теперь сам основатель выходит к вашим клиентам. Обсудить, мол. Или что-то такое. Это правда?

— Верно, — Марта смотрела на него немного снисходительно, как будто умиляясь смущению, которое обеспеченный человек испытывает перед владельцем аттракциона. — Но это после погружения.

Эриний кивнул.

С погружением он справится. В этом он не сомневался. Но вот со встречей…

 

2.

 

Обед был не просто способом накормить будущих участников аттракциона. Все его составляющие — от представления блюд до вкусовых впечатлений — были подготовкой к самому главному. К погружению.

Мужчина-распорядитель в продумано скромном костюме дирижировал застольем.

— Кому-то может показаться, что эта закуска из ферментированных водорослей излишне солоновата. Но это дань уважения морской воде, из которой мы все вышли. Попробуйте крошечный кусочек, задержите его во рту чуть дольше, чем вы бы сделали обычно. Прочувствуйте соль. Она, простите мне невольный пафос,  символизирует наполненность приходящих на глубине переживаний.

Эриний чуть заметно скривился, и это не прошло мимо глаз распорядителя.

Он слегка махнул рукой, и перед сотрапезниками поставили новую тарелочку.

— Это мергея из искусственных оранжерей Марса. Плод трудов гениального селекционера Мияко. Уникальный продукт, как и все, что выходит из его зелёных лабораторий! Поставляют только нам — на эксклюзивных правах.

Эриний подцепил на крошечную вилочку перламутровую фруктовую плоть с ярко-алыми прожилками.

Мергея была почти пресной. Люди за столом удивленно переглянулись, но тут почти одновременно всех настиг взрыв вкуса во рту.

— Мергея обманывает на какое-то время ваши вкусовые рецепторы, — улыбнувшись, сказал распорядитель. — Вкус с отсроченным действием. Почти как наш аттракцион. Каждый, кто становится его участником, еще долго вспоминает его. Да и послевкусие у каждого разное.

— У меня клубнично-смородиновое, — сказала ухоженная дама с дизайнерским шрамом на шее.

— А у меня луковое, — сказал Эриний. — Не повезло.

Распорядитель развел руками.

— Точно так же и с нашим аттракционом. Все выносят после него свое. Кстати, сейчас будет небольшая формальность. Вам необходимо подписать соглашение, согласно которому организатор не несет ответственность, связанную с состоянием вашей психики после посещения аттракциона.

Эриний ощутил возникшее за столом напряжение.

Ситуацию разрядил мягкий смех распорядителя.

— Посетители планетарных парков тоже ведь на свой страх и риск катаются на гигантских горках. Кое-кто потом вылезает из вагончиков совершенно зеленый, но целый. Мы гарантируем вам полную физическую неприкосновенность, но не можем гарантировать, что абсолютно новое переживание, которое вы не испытывали ранее, пройдет… как бы выразиться… незамеченным.

— Я ползала по туннелю с насекомыми и крысами, — сказала дамочка со шрамом. — Меня вы точно не запугаете.

— Чего-чего, а вот крыс с насекомыми у нас точно не будет, если только вы сами этого не захотите, — пообещал распорядитель.

Эринию внезапно разонравилась вся эта игра с туманными намеками. Но виду он не подал. Рано.

— Скажите прямо, — подалась вперёд дамочка, жестом отказываясь от следующего блюда, — вы нас опустите на батискафе на дно кратера и заставите поверить,  что в иллюминаторы бьются всякие зубастые твари?

— Я отвечу на ваш вопрос, если вы все-таки попробуете наше следующее блюдо, — распорядитель сделал голос таким располагающим, что женщина улыбнулась.

Все шестеро посетителей осторожно потянулись к поданной субстанции.

— Мозг голубого псевдокракена из подземных морей Титана, — сказал распорядитель. — Благодаря особым солям, присущим только титанским водам, блюдо обладает особым психоактивным эффектом.

Плотный мужчина встал из-за стола. Его лицо медленно заливалось краской гнева.

— Активное вещество входит в список разрешенных стимуляторов! — миролюбиво сказал распорядитель, поднимая руки. — Да и доза здесь крошечная, даже детям можно. Вы просто почувствуете легкое расслабление. Кстати, ни один псевдокракен не пострадал, содержимое тарелки было выращено в пробирке!

Эриний подумал о том, что ему не помешает немного стимуляторов перед встречей с Марко — основателем и идеологом самого дорогого аттракциона в Солнечной системе. Просто чтобы не убить его первым же ударом.

Плотный мужчина медленно опустился на место.

— А теперь я отвечу на заданный вопрос. Вас не станут погружать на дно кратера в батискафе. Каждый из вас совершит погружение самостоятельно — в индивидуальном силовом поле. Силовое поле не сдерживает воду, оно просто компенсирует давление глубины. Я не просто так предложил вам попробовать титанского псевдокракена. Химический состав воды в кратере по своему составу абсолютная копия морей Титана. Ваше погружение в море станет погружением в себя.

Дамочка со шрамом подмигнула Эринию.

 

3.

 

Эриний чувствовал себя, как в невесомости.

Он парил внутри прозрачного шара, едва различимые стенки которого дрожали, словно поверхность озера от лёгкого ветерка.

Шар опускался всё ниже, и Эриний не видел вокруг ничего, кроме темноты.

Виски сдавливало, как при перегрузках. Горло стянуло удушьем. В ушах шумело. На языке ещё чувствовалась обжигающая кислинка вкуса псевдокракена.

Он закрыл глаза, перебарывая боль в изнывающих от погружения лёгких, и подумал о Далиле. Но вместо нее Эринию то и дело представлялся Марко.

Эриний не заметил, как потерял сознание.

 

***

 

Я рожден в ночь со второго на третье января в девяносто первом году. Ненадежном году, и столетья окружают меня огнем.

Я рос в семье учительницы и слесаря.

— Мама, — было первое слово моё.

Мама улыбалась, и от её улыбки на щеках появлялись ямочки.

Родители любили танцевать на кухне. От маминого платья в горошек в глазах рябило. Особенно, когда она кружилась, взяв папу за палец.

— Лёшенька, — говорила мама. — Иди к нам! Давай с нами!

Едва я научился стоять на ногах, я стал танцевать с ними.

Жизнь неслась, как внедорожник с отказавшими тормозами. Невероятная скорость — со стороны, как мгновение. Но изнутри — каждая доля секунды растягивается в вечность.

В школе я не выделялся. Тройки, четверки, пятерки — всего хватало. Преуспевал только на физкультуре. Отдали в секцию танцев — подвал с отваливающейся побелкой, строгая тренерша, пропахшая потом раздевалка.

Потом — соревнования, первые грамоты, обещанные перспективы. Всё развалилось из-за травмы.

— Ты мог бы быть тренером, — хлопал меня по спине папа, утешая.

Я бы и стал. Наверное. Но в институтские годы я встретил её. Яночку.

Внедорожник уже сорвался с обрыва и летит в воду, вот-вот он столкнётся с водой. Снаружи прошла секунды. Изнутри — тысячелетия.

У нас родилось двое детей. Каждый из них подарил нам двоих внуков.

Мы обрастали связями, статуэтками, магнитиками. Мы жили. Умерла мама, потом отец. Но всё это было важной частью жизни — необходимой, хоть и горькой. Я работал спортивным журналистом, Яночка — бухгалтером.

Многое было: пышная свадьба старшей дочки в светло-зелёных тонах, болезнь внука, из-за которой месяц почти в больничке провёл сам, счастливая поездка всеми — я, Яночка, дочка с мужем, сын с женой, четверо внуков — на юг. Тогда впервые за всю жизнь на самолёте летал. И ни капельки не испугались. Только обнялись перед полётом.

Всё это было прекрасно. И хотелось жить, и хотелось дышать, и хотелось стискивать внуков в крепкие объятия. И не отпускать никогда.

Но я умер. Как умирают все.

Прямо в ночь на своё восьмидесятилетие. Хорошо, хоть успел станцевать в последний вечер с Яночкой. Только вот на секунду мне показалось, что у меня галлюцинации — лицо её вдруг подёрнулось, проступила крошечная родинка возле левого уха, уголок рта непривычно скривился. Бывает. Старость — не в радость.

А потом — лёг спать и умер. Вот так обыденно.

 

4.

 

Эриний сидел в номере. Волосы после погружения все еще были влажными и липли к лицу, но Эриний не замечал этого.

Аттракцион стоил своих денег. Он до сих пор какой-то частью оставался там, в окружении счастливой семьи. Чужой семьи. Среди тепла близких, которого так не хватало здесь — в реальности.

Когда в номер зашел Марко с двумя охранниками, Эриний просто поднял на него глаза, оставаясь недвижимым.

Сколько раз Эриний представлял себе эту встречу. Воображал, как он кидается на Марко, сминает ему породистый нос. Как его, Эриния, оттаскивают охранники, но он все равно вырывается и из последних сил вцепляется зубами, ногтями, разъяренным нутром в любую часть тела Марко, до которого может дотянуться.

И вот Марко перед ним — в двух прыжках. Только пустое звенящее тело не наполнялось энергией гнева.

— Эриний, — констатировал Марко.

Он сделал знак охранникам, и те вышли из номера.

— Узнал и не боишься? — спросил Эриний, спокойно разглядывая Марко.

Тот развел руками.

Подобие жизни вернулось к Эринию. Он встал и вплотную подошел к Марко.

— Ты убил мою жену, —выделяя каждое слово, сказал Эриний.

— Да, — печально ответил Марко. — И нет.

Эриний сгреб Марко за грудки, смяв белоснежную рубашку, но Марко даже не шелохнулся. От его понимающего взгляда Эринию сделалось тошно.

Он разжал руки и вернулся к креслу.

— Почему так произошло? — спросил Эриний. — Дыхательное оборудование было неисправно? Что-то с силовым полем? Ты вообще получал разрешение на свои опыты?

— Оборудование было в полном порядке, вы же видели заключение экспертов, — сказал Марко. — Заключение никто не подделывал, уверяю вас, хотя вы вправе мне не верить. И разрешение у меня все были. В моих, как вы выразились, опытах заинтересованы на самых высоких уровнях. Но вам же не ответы нужны, правильно я понимаю?

— Правильно, — глухо сказал Эриний. — Я хотел тебя уничтожить. Любым образом.

Марко сделал несколько шагов навстречу.

— Понимаю, — просто сказал он. — И все-таки, думаю, некоторые ответы вам стоит знать. Пойдемте в мой кабинет, мне нужно вам кое-что показать.

 

***

 

Кабинет был обставлен скромно. Огромный иллюминатор на стене открывал вид на бездну — непоколебимую черноту вод Эйткена, в которой изредка вспыхивали фосфоресцирующие точки.

— Подводные глубины чем-то похожи на космос, — сказал Марко.

Челюсти Эриния сжались.

— Я пришел сюда не за банальными сравнениями, — рявкнул он. — Показывай то, что хотел. Мне бы не хотелось долго оставаться в твоей компании.

Марко коснулся поверхности стола, активировав рабочую поверхность. Пара касаний — и над столом появилась проекция.

— Далила, — сквозь ком в горле выдохнул Эриний.

Он давно не смотрел записей с ее участием, чтобы каждый раз самостоятельно, без всяких подсказок, воссоздавать ее образ внутри себя. Оказалось, что он кое-что забыл. Крошечную родинку возле левого уха, легкую асимметрию губ, из-за которой казалось, что Далила все время улыбается краешком рта.

— Далила узнала про эксперимент, когда её назначили проверяющей научного подразделения моей компании. Она сама вызвалась участвовать. Кое-кто из сотрудников нарушил все правила и рассказал ей о феномене, с которым мы столкнулись во время пятнадцатого погружения. Женщина ушла на глубину одна, а вернулась с месячным младенцем. Живым.

Эриний застыл.

— Как это возможно?

— Мы до сих пор до конца этого не понимаем. Потом было еще несколько случаев. Всего три на тысячу с лишним погружений. Сегодня, кстати, случился четвертый. Помните женщину со шрамом? Она вернулась из глубины со своей собакой, которая умерла десять лет назад.

— Вы хотите сказать, что ваша синтезированная вода может воскрешать мертвых? Заново создавать их тела в матке силового поля?

Марко посмотрел в иллюминатор-окно.

— А как ещё заручиться поддержкой на уровне всей системы? — слабо улыбнулся Марко. — Если серьёзно, когда мы просто делали точную химико-молекулярную копию воды с Титана, то ничего подобного не происходило. Но стоило добавить настоящей воды, буквально каплю, в ту, что мы производили сами, происходила реакция неизвестной нам природы.

По жесту Марко проекция ожила.

— Здравствуйте, я Далила Мехрет. Мне тридцать два года, и у меня случился выкидыш на двухмесячном сроке беременности. Я хочу участвовать в эксперименте.

Марко с тревогой всмотрелся в лицо Эриния.

— Вы не знали? — спросил он.

Эриний не ответил.

— Ваша жена надеялась на то, что при погружении она сможет вытянуть счастливый билет. Вероятно, она не сказала вам ни о потере ребенка, ни о желании участвовать в эксперименте, чтобы вернуться к вам с радостной новостью о беременности.

— Но она не вернулась, — сказал Эриний. — И я начинаю догадываться, почему. Там, на глубине, я видел… — он запнулся. — Видел… К чёрту! Мне тоже на короткий миг захотелось остаться там, но только на миг. А она сделала другой выбор. Почему? И почему я не вернулся с ней?

Его голос дрожал, и Марко опустил глаза, чтобы не видеть искаженное страданием лицо Эриния.

— Я тоже не вернулся с женой, — тихо сказал Марко. — Я погружался больше сотни раз. Она умерла пятнадцать лет назад, из которых десять я провел как живой мертвец. Последние пять лет я жил в ощущении надежды, но она тает с каждым новым погружением. Я начинаю ненавидеть титанские воды. Они как непостижимое божество — даруют и карают согласно своей неведомой воле. Так что вы можете делать со мной все, что угодно. Я не буду сопротивляться.

Марко уставился в иллюминатор, и в кабинете настала странная вибрирующая тишина.

— Я не стану вас прощать, — наконец сказал Эриний. — Но я могу вас понять.

— А я не стану вас за это благодарить, — сухо ответил Марко, — зато я могу вас снова отправить на погружение. Вдруг вам повезет больше, чем мне.

Марко замолчал. Лицо его отражало внутреннюю борьбу.

— Говорите, — устало бросил Эриний. — Я же вижу, что вы хотите сказать мне что-то ещё.

— Есть одна до конца не исследованная закономерность — чем глубже погружение, чем сильнее давление и концентрация придонных отложений, тем выше шансы на удачу. Но аппаратура не всегда выдерживает. К сожалению, были случаи…

— Не продолжайте. Я обдумаю ваше предложение и насчет повторного погружения, и насчет увеличения глубины. Спасибо.

За спиной Эриния дрогнула и исчезла проекция Далилы.

 

5.

 

На площадке для погружения Эриний оказался не в одиночестве. К его приходу Марко уже прогонял показатели кислородной системы, а увидев Эриния, коротко кивнул.

— Я с вами, — сказал Марко. — До этого боялся погружаться на слишком большую глубину.

— А что произошло? — спросил Эриний, хотя знал ответ.

— Вы и ваше решение, — сказал Марко, дёрнув плечом. — Удачи нам обоим.

Он достал архаичную бумажную фотографию  и протянул ее Эринию.

На ней была рыжая девушка с открытым лицом, и даже с фотографии её улыбка согревала.

— Как её звали?

— Не говорю о ней в прошедшем времени, — Марко сложил фотографию и сжал в руке. — Её зовут Фантина.

 

***

 

Силовое поле держалось, хотя давление было очень сильным. Эриний не мог пошевелиться, он казался себе мухой в смоле, которая через миллионы лет станет янтарем.

На этот раз Эринию не дали чужой жизни. Ни счастливой, ни печальной. Был только он, звуки дыхания и мысли.

Первый раз в жизни Эриний встретился с самим собой. Далила как-то сказала, что люди в основном заняты тем, что пытаются найти любые занятия, отвлекающие от самих себя. Работа, хобби, любовники, друзья и враги. Лишь бы не оставаться наедине с собой.

— Ты была права, Далила, — подумал Эриний. — Даже твоя смерть стала новым поводом не погружаться в себя.

— Ты бы сошел с ума, — ответил ему внутренний голос. — Тебе всегда нужен был кто-то, чтобы каждое утро вставать с постели. Далила, потом Марко …

— Да, Марко, — согласился Эриний. — Я сделал все, чтобы превратить месть в топливо. Дышал ею, опирался на нее.

— Но не на Далилу. Ты редко по-настоящему вспоминал о ней, — мягко продолжил внутренний голос. — А Марко, как ему кажется, нашел способ вернуть жену. И он никому не мстил. Ни себе, ни миру.

— Из-за его эгоистического желания умирали люди! Далила умерла!

Эриний крепко сжал веки.

Внутренний голос ничего на это не ответил.

Образ Далилы ускользал. Эриний делал все, чтобы вызывать в памяти каждую черту ее лица в своей памяти, но ему вспоминались только детали — то волосы, то маленькие крепкие ладони, то шрам под коленкой.

— Я не могу без тебя, Далила, — взывал он к глубине, — я не могу.

Глубина не отвечала, и на фоне ее космического молчания собственные мысли казались Эринию фальшивыми.

И тогда Эриний сдался.

Почему-то он подумал о жене Марко. Какой она была? Почему Марко столько лет ищет ее? Неужели по той же самой причине, что и Эриний?

Под темнотой опущенных век возник образ молодой женщины. Короткие рыжие волосы, карие глаза, веснушки на переносице. Лучезарная улыбка. Теплый открытый взгляд.

Эринию тоже стало тепло. Впервые с момента погружения он расслабился и позволил сознанию ускользнуть. Только за миг до этого он искренне, от всего сердца пожелал Марко вернуться не одному.

 

***

 

— Он не один!

— Готовьте реанимационный мобиль, человека нужно будет откачивать!

Эриний слышал глухие крики словно через стену.

Он приоткрыл глаза и увидел приближающуюся поверхность воды. Краем глаза он заметил рядом с собой темную хрупкую фигурку, свернувшуюся в позе эмбриона, и радость вспыхнула в нем сверхновой.

Две пары рук помогли ему выбраться на поверхность площадки, две пары рук принялись стаскивать с него дыхательный аппарат, а он слабо отпихивал эти руки, пытался встать на четвереньки, чтобы добраться до той, что лежала на краю платформы.

Первым до чужого тела добрался Марко. Он мягко тронул женщину, которая уже начала откашливаться, за плечо. Марко застыл.

— Фантина, — сказал он и повернулся к Эринию. — Ты вернул мне Фантину.

Эриний позволил гравитации победить. Он лег на спину и принялся всматриваться в звезды над прозрачным куполом.

Почему-то он улыбался.