Путь Ярослава

Пыль. Серая, мертвая и тяжелая. Ее не потревожил внезапный сквозняк, слабое движение застоявшегося воздуха.

Ярик аккуратно, боясь нежданного скрипа петель, притворил дверь за спиной, огляделся. В неярком свете из щели в заколоченном окне серели нагромождения поломанной мебели под грязными чехлами и слоем застарелой пыли. Ярик вдруг подумал, что такой пыли не встретишь ни на фермах, ни в постоялых дворах. Это особенная пыль, которая, видимо, заводится только там, где живет знание, и где его передают, как здесь, у Недремлющих.

И зачем Крижанка его сюда позвала?.. В полузаброшенную часть дома, к чердаку, куда ходить запрещалось. После урока отозвала в сторону, улыбнулась загадочно и сказала, что им нужно поговорить. Именно здесь, и нигде более. И никакие самые отдаленные и пустые комнаты дома послушников Недремлющих им не подойдут, пусть даже там и ходит-то только полуслепой и очень старый сторож.

И вот теперь Ярик стоял в клетушке у чердака и напряженно прислушивался к тишине за закрытой дверью. Мало ли, вдруг кому понадобится на чердак?..

Но никто не приходил. Огромный дом, почти княжеский терем, в три этажа и сотню окон, остался словно за завесой духоты и пыли. Десятки комнат, где жили послушники, учебные комнаты, трапезная. И множество комнат, о назначении которых Ярик мог только догадываться.

А Стешка как-то раз болтал, что тут и погреб в несколько этажей, но зачем он такой нужен, объяснить не смог и стал рассказывать другие выдумки…

Шагов на лестнице Ярик не услышал. Только сердце ушло в пятки, когда дверь за спиной вдруг бесшумно открылась.

Крижанка!

Она проскользнула в узкую щель, недовольно оглядела Ярика и прошептала:

— Чего замер?

А он только беспомощно улыбнулся и развел руками.

Когда Ярик смотрел на Крижану, ему невольно вспоминались ящерки. Маленькие, деловитые и очень шустрые. Крижанка была такой — со своей вечно растрепанной черной косой, быстрыми, беззвучными шагами, длинными пальцами в мозолях и прямым взглядом зеленющих глаз.

В ответ на его улыбку она фыркнула:

— Ладно. Пойдем скорее, пока никто не заметил, — схватила его за руку и потянула к лестнице на чердак, полушепотом выговаривая: — Ты что, блаженный? Я думала, ты стихаришься. А ты как Первый клык среди гор торчал перед дверью. А если бы сторож пришел, об этом ты не подумал?..

О стороже в тот момент Ярик действительно не думал. Как не думал и о смысле слов Крижанки, и о том, что им обоим будет в том случае, если хоть кто-нибудь, хоть одним глазком увидит их тут, наедине и после восьми вечера, когда всем послушникам полагалось разойтись: девушкам в женскую часть жилых комнат, юношам — в мужскую. Он только кивал и думал о том, что вот прямо сейчас ладонь Крижанки сжимает его руку, и на ее руке при этом нет положенной перчатки.

На середине лестницы Ярик споткнулся. Крижана вновь гневливо посмотрела на него, но промолчала. Потом чуть покопалась с замком и открыла потолочную дверь на чердак, огляделась по сторонам и забралась наверх, помахав Ярику рукой, чтобы поскорее лез к ней.

Чердак заливало рыжим светом заходящего солнца. Тут тоже стояла мебель, в воздухе плавали блестящие пылинки, и Ярик поспешно зажал нос, чтобы не чихнуть.

В слое пыли на полу отчетливо виднелась цепочка свежих следов.

Перехватив взгляд Ярика, Крижана усмехнулась:

— Не бойся, сюда сторож хорошо если в полгода раз заходит. А прошлые следы я замела, скажи, не видно ничего?

Прошлые следы?.. Она, что, не в первый раз здесь?..

Мигом зачесались старые шрамы от розг на спине — проход на чердак был под запретом и карался сурово.

И почему окно не забито?..

Среди потемневших от времени досок, закрывающих окно, две действительно были отведены в сторону. Почти незаметно с земли, если не приглядываться, но это давало достаточно света и свежего воздуха.

— Ну, с полчаса у нас еще есть, — загадочно пробормотала Крижана, глянув в окно.

Ярик не очень понял, на что им нужны эти полчаса, но тоже посмотрел на рыжий круг солнца в небе.

Отсюда, с чердака над третьим этажом, мир просматривался дальше, чем откуда-либо. Внизу остались кроны берез и ясеней сквера, за ними виднелся фонтан и сад лекарственных растений, потом — грядки огорода и пара теплиц. Темная, сплошная ограда дома послушников щетинилась шипастой веревкой, пущенной по верху — на вид такая маленькая, а на деле в полтора человеческих роста. За ней — луга и поля, Ярику показалось, что он видит белые бока коров, которых пастухи загоняли с пастбища в хлев. А дальше… Вдалеке, у горизонта над землей поднимались бело-мерцающие барханы. Там начиналась Великая Пустыня, и не было ей конца.

За спиной внезапно что-то негромко затрещало. Ярик вздрогнул, отлипая от окна, обернулся.

Крижанка сдернула чехол с крайнего, массивного и покосившегося, стола и теперь возилась под ним в груде тряпья.

— Ты что делаешь? — спросил Ярик, окончательно перестав понимать, что происходит, — Зачем мы сюда пришли? Ты, что, хочешь получить розгами еще дюжину раз?

Крижанка фыркнула и медленно поползла из-под стола, вытягивая за собой…

Плоское и легкое матово-серое тело размером со среднюю кошку. Шесть суставчатых ног — по три справа и слева. Две пары тонких, в нескольких местах поломанных крыльев.

Ярик понял, что, если их сейчас кто-нибудь застукает, они не отделаются розгами. Да даже позорным исключением из послушников не отделаются!

— Крижанка, это же Дитя Спящего! — выдохнул он. — Почему ты не рассказала о нем брату Вышесвету, как было велено?! Нам же теперь попадет так…

— Не кричи и не попадет, — перебила Крижана. Тварь на полу перед ней раскинула лапы и выглядела бесповоротно мертвой. — Кто вообще узнает? — она подцепила лапу, пару раз аккуратно согнула и разогнула ее. И не сдержала восторга: — Ты только посмотри, как здорово! И никакого брата Горислава с его: «А это трогать нельзя, так завещал Спящий».

Ярик глядел на подругу во все глаза, словно впервые ее увидел. А она как ни в чем не бывало вытащила из груды тряпья игложар, затем две плоские баночки со священной смолой и оловом, пару холодных игл.

Вспомнился урок брата Горислава почти годичной давности: «Как медицинский нож нужен, чтобы вскрыть кожу и мышцы больного человека, так холодная игла нужна, чтобы вскрыть кожу Детей Спящего. Как игла и нити нужны для врачевания ран человеческих, так игложар и олово нужны для врачевания ран Детей Спящего».

Ярик помотал головой, отгоняя наваждение. И тут же наткнулся на недоверчивый взгляд Крижанки.

— Ты что, не рад моему сюрпризу?.. — выглядела она обиженной и почти сердитой. — Или не ты недавно говорил, что с удовольствием разобрал бы Дитя до последнего органа, дай тебе только волю?

Ярик почувствовал, как лицо заливает жаром и краской стыда. Да, говорил. Но одно дело — говорить, когда только что практиковался на туше крутобока под надзором брата Горислава, и внутри все еще кипит неудовлетворенный интерес напополам с обидой, что не все части Детей Спящего можно вскрыть и посмотреть. И совсем другое — когда на пустом чердаке перед тобой распростерлась неизвестная тварь, которой и названия-то нет в книгах Недремлющих.

Между тем, взгляд Крижанки становился все более неприветливым. И Ярик испугался. Ведь если он сейчас скажет, что не рад, что совсем не хочет разбирать Дитя Спящего, она же… разочаруется! И больше не будет к нему приходить под старый клен у фонтана. И ранней осенью к старой яблоне за подмороженными яблоками тоже с ним бегать не будет.

— Могла бы и предупредить, — пробурчал Ярик, опускаясь на корточки напротив Крижаны. — А не вот так, с бухты-барахты…

Она мигом заулыбалась и отмахнулась:

— Мне было интересно посмотреть на твое лицо. Видел бы ты себя со стороны… — и сразу посерьезнела, продолжая: — У нас мало времени. Я хочу добраться до мозговой части, поможешь мне вскрыть зажимы? — и потянулась к одной из холодных игл.

Ярик любил смотреть, как Крижана работает. Движения ее теряли мягкость, становясь короткими и точными, а взгляд делался холодным и сосредоточенным. Холодной иглой она орудовала аккуратно, за последний год Ярик ни разу не видел, чтобы она промахнулась или отвлеклась. В дело Крижана всегда уходила с головой, и это так удивительно ей шло, что Ярик смотрел и не мог насмотреться.

Она словно почувствовала его взгляд, вскинула голову, отбрасывая со лба длинные пряди челки, и глянула прямо в глаза.

Ярик тут же отвернулся, ругая себя последними словами. Дурак! Сидел и пялился, нашел время! И, чтобы хоть как-то оправдать поспешность движения, схватил вторую холодную иглу и принялся помогать.

Вдвоем дело пошло быстрее. Они с Крижанкой всегда понимали друг друга с полуслова, поэтому брат Горислав частенько ставил их в пару на уроках. Вот и теперь Ярик глазом моргнуть не успел, а в брюхе у их подопытного уже открылась крупная прямоугольная рана.

Ярик давно привык, что Дети Спящего устроены не так, как прочие животные. Органы у них были твердые, того же серебристого оттенка, что и кожа. А вместо кровеносных сосудов в теле вились тоненькие, но очень прочные веревочки, внутри у которых не было ни отверстия, ни жидкости. Учитель говорил, что течет по ним совсем другая кровь, такая опасная, что нельзя трогать эти веревочки, когда Дитя Спящего бодрствует. Именно поэтому перед любой операцией Детей Спящего полагалось усыплять, но как это делать, учитель обещал показать лишь на пятом, последнем году обучения. Ярик же и Крижана заканчивали третий.

— Это, похоже, крылья, — Крижанка деловито ткнула пальцем в прямоугольный орган, от которого к спине тянулись четыре пары сосудов.

— Ага, — Ярик кивнул, сосредоточенно изучая еще несколько органов. Сложные. Гораздо сложнее, чем у крутобока. — А вот эти два — ноги.

Крижана взяла игложар, включила и аккуратно пережгла несколько веревочек-сосудов у самого основания, там, где они входили в органы.

— Для верности, — пояснила она. — Вдруг он еще не совсем спит.

В другой момент Ярик пришел бы в ужас. Убить Дитя Спящего — грех, страшнее которого не найти! Но сейчас ему было слишком интересно. Слишком велик был соблазн увидеть собственными глазами, пощупать руками то, что раньше видел только наскоро срисованным на страницах книг. Ведь ни разу еще учитель не дал прикоснуться к двигательному аппарату ног крутобока. А тут не только ноги, но даже крылья! Крылатое Дитя Спящего Ярик видел впервые.

— Ты где его нашла? — между делом спросил он у Крижанки.

— Увидела случайно, как он в окно чердака влетел, — ответила та. — Это он две доски своротил. Через два дня забралась сюда, чтобы точно ни на кого не нарваться, а он под столом мертвый лежит.

Ярик кивнул, и дальше они продолжили в молчании.

До мозгового отдела добрались, когда за окном сгустились фиолетовые сумерки. Зажимы разошлись легко, открылась черепная коробка, об пол стукнулся прямоугольный тяжелый мозг. Ярик и Крижана склонились над ним, чуть не стукнувшись лбами.

Помолчали недолго.

— На двигательный аппарат похож, — наконец, тишину нарушила Крижана. — Только вот тут цепочка двойная. И вот еще какая-то непонятная часть…

— Погоди, — Ярик присмотрелся. Зажмурился и присмотрелся снова. — Тут… по-моему… надпись?

— Надпись? — не поняла Крижана. — На мозге?!

— Очень плохо видно, света мало, — принялся оправдываться Ярик. — Надо получше посмотреть, может, показалось.

Не сговариваясь, они придвинулись к окну вплотную.

Надпись действительно была. Очень странные буквы, совсем непохожие на рукописные, частично стерлись, но общий смысл сохранился.

— Опытный образец номер, — прочитал Ярик. — Дальше цифры и буквы. Мастер Бутов В.И.

***

На следующее утро глаза у Ярика слипались, и зевки он давил один за другим. И немудрено. С Крижанкой они разошлись через два часа после заката — засиделись за работой, а потом ежевечерний обход сторожа пришлось на чердаке пережидать. Прежде чем уйти, Ярик взял с подруги честное слово, что она обязательно позовет его с собой, если еще раз пойдет разбирать Дитя Спящего. Уж очень интересно было работать без брата Горислава.

Когда Ярик пробрался в комнату, Стешка уже спал, раскинувшись на лавке, негромко похрапывал Волчик, отвернувшись к стене.

Ярику не спалось. Он вертелся на лавке, стараясь не шуметь, и никак не мог остановить поток мыслей.

Он родился в деревне, его родители держали кур и коз. Даже корова была. Не раз Ярик видел, как отец брал большой нож, шел во двор и резал петуха или курицу. И никогда ни на курином сердце, ни на мозге, ни единого раза не нашлось надписей. А тут вдруг… надпись. Сделанная на самом что ни на есть человеческом языке прямо на мозге Дитя Спящего. Где это видано, чтобы на органах живого создания люди могли писать?!

Брат Горислав часто говорил: «Дети Спящего рождены им, выращены и живут среди нас, никому не причиняя вреда». Но теперь, раз за разом вспоминая загадочную надпись, Ярик начинал задумываться, а правда ли они «живут»?

Вот, например, в деревне в паре домов от родительского дома жил кузнец Вешняк, здоровый детина с черной бородой. Так тот на каждую подковку свою клеймо ставил: «Мастер Вешняк». Даром, что и читать-то не умел. А надпись на мозге — чем не клеймо?.. Да и по смыслу точь-в-точь, даже слово «мастер» имеется.

Ярик знал, что и среди Недремлющих есть Мастера. Это тоже рассказывал учитель, когда на первом году они изучали историю Недремлющих. Всего Мастеров было шестнадцать — священное число, избранное Спящим. Ярик и сам однажды видел Мастера — тот приезжал в позапрошлом году, высокий и важный старец в синих одеждах. Он прибыл в запряженной лошадьми повозке, а по углам шептались, что это сам Спящий пропустил Мастера через мертвую Великую Пустыню, куда ни один смельчак не смел сунуться на коне.

Мастер осмотрел классы, Комнату Книг, а потом ушел с другими братьями на нижние, подземные этажи дома послушников. Что находится там, Ярик не знал. Подземные этажи всегда были заперты, и даже ему с Крижанкой ни разу не удалось туда пробраться.

Значит ли клеймо на мозге Детей Спящего, что и они на самом деле были созданы не Спящим, а таким вот… Мастером? Человеком.

Еще пару дней назад Ярик пришел бы в ужас от таких мыслей, как прошлой весной он пришел в ужас от слов Крижанки.

Тогда его подруга ухитрилась стащить из класса пару стеклышек, которые учитель использовал, чтобы рассматривать некоторые очень маленькие части органов крутобока. Она села с ними на заднем дворе за курятником и принялась подставлять стеклышки под солнечные лучи, поднося снизу баночку со священной смолой.

Сперва Ярик не понимал, что Крижанка делает, и наблюдал с искренним интересом. А потом от священной смолы вдруг пошел легкий дымок, и в воздухе сгустился знакомый сладковатый аромат. Ярик так воздухом и подавился:

— Крижанка!.. Ты что делаешь?! Это же ересь, запрещено самим Спящим, да не прогневается он и осветит наш путь!

Брат Горислав всегда говорил: «Священная смола плавится только от прикосновения игложара. И только для лечения Детей Спящего позволительно ее использовать».

А это что такое?! Где это видано, чтобы священная смола сама плавилась только от того, что ее поднесли под стеклышко?! Одним словом — ересь!

Но Крижанка только фыркнула и сказала:

— А ты что, Спящего лично видел, раз так хорошо знаешь, что он запрещает? Может, и нет никакого Спящего, одни только дурацкие запреты.

Тогда Ярик заткнул уши и сбежал. А Крижанку кухарка поймала через пару минут. Ох и попало ей тогда! Брат Вышесвет распорядился сперва на день привязать ее к позорному столбу, а потом еще на два дня посадил в подземелье на одну воду. А Ярик тайком таскал с обеда хлеб и однажды даже сумел пробраться к подруге.

Но вот сейчас Ярик начал сомневаться — а так ли неправа была Крижана? Он-то Спящего и вправду не видел. А если это люди на самом деле создали всех «Детей Спящего», был ли им нужен для этого сам Спящий?..

Ярик подавил еще один зевок и непроизвольно покосился на соседнюю парту, за которой сидела Крижана. Выглядела она возмутительно бодрой, не зевала и очень внимательно слушала брата Горислава.

Сколько Ярик помнил Крижану, на всех уроках она всегда была самой лучшей ученицей. Никогда не позволяла себе отвлекаться и самостоятельные задания всегда выполняла от начала и до конца, даже те, которые брат Горислав называл необязательными.

Сперва Ярик кривился: «заучка!»

Но потом совершенно случайно встретил Крижанку в дальней части сада, где росли старые яблони. Сам Ярик пробрался туда втихую, за яблоками. И чуть не дал деру, когда его вдруг кто-то окликнул. Сверху.

Заучка сидела верхом на ветке под самой макушкой яблони и грызла большое красное яблоко. Другим яблоком она тогда прицельно запустила в Ярика.

Поймали их быстро — рассвирепевший Ярик, всерьез вознамерившийся побить наглую девчонку, как раз успел долезть до середины дерева. Розгами отхватили оба, по дюжине ударов. А в следующий раз в старый сад они уже лезли вместе…

Ярик сам не понял, как так вышло, что из всех послушников он сильнее всего сдружился не со Стешкой или Волчиком, а с Крижанкой. После уроков они встречались под старым кленом во дворе школы, часто делали вместе самостоятельные задания. А где-то с полгода назад Ярик поймал себя на том, что он на Крижанку засматривается.

В ней легко угадывались черты жителя гор, и она сама однажды обмолвилась, что родилась в Вышеграде. Но больше ни разу об этом не заговаривала. Зато Ярик с огромным удовольствием ей рассказывал про свою деревню, а она слушала, раскрыв рот, словно ни разу не видела, как доят коров или пасут гусей.

Ярик снова зевнул.

И тут же получил тяжелый подзатыльник.

Обернулся.

Брат Горислав, сурово сдвинув брови, нависал над ним:

— Ярослав! Тебе, что, особое приглашение нужно?! Включаем игложар!

На задней парте засмеялся Стешка.

Ярик, чувствуя, что лицо заливает краска, схватился за холодную иглу.

***

Следующие два дня о вылазке на чердак Крижана не заговаривала и вообще вела себя так, словно ничего не случилось.

Зато Ярик начал нервничать.

Хорошо, пусть Дети Спящего созданы людьми. Но ведь то Дитя, которое сейчас на чердаке, возможно, еще живо! И мучается. Да и Крижанке оно, получается, больше не нужно.

А если вдруг кто-то прознает, что они видели его, и никому не сказали?.. Что тогда будет! Их точно из послушников исключат да по домам отправят. А такого Ярик точно не мог позволить, особенно сейчас, когда узнал, что Дети Спящего созданы людьми. А ведь это значит, что те же самые люди вполне могут их перестроить и использовать на свое благо! Но чтобы в этом всех убедить, надо выучиться. Стать полноправным Недремлющим. И тогда их с Крижанкой послушают.

С такими мыслями Ярик дождался вечера. Простился с Крижанкой под старым кленом. И вместо того, чтобы идти в жилую комнату, направился к брату Вышесвету.

Его комната находилась сразу за Комнатой Книг и, когда Ярик приходил сюда, всегда чувствовал страх и благоговение. В Комнату Книг послушников не пускали. Только один раз в год, во время обряда посвящения в Недремлющие, они могли заглянуть внутрь и увидеть длинные ряды книг и серьезных бывших послушников, принимающих посвящение и жезл Недремлющих.

На стук брат Вышесвет открыл сразу. Увидел Ярика и, нахмурившись, спросил:

— Что стряслось?

Ярик почувствовал, что у него подгибаются колени. Брата Вышесвета он боялся. Суровый старик никому не давал спуску и не стеснялся брать розги в руки.

— Я по делу пришел, брат, — запнувшись, едва выдавил из себя Ярик. — Мне днем показалось, что я увидел Дитя Спящего, которое залетело на чердак через западное окно. Но я раньше никогда не видел Детей Спящего с крыльями. Наверное, показалось. Я не мог уснуть, все думал об этом, и поэтому решил прийти.

Брат Вышесвет поджал губы. Ярик с удивлением понял, что старик напрягся и встревожился, но старается не подавать виду.

— Спасибо тебе, младший брат, — он только со значением кивнул. — Мы не забудем твоей бдительности.

***

Наутро Крижана не появилась на уроке.

Брат Горислав старался рассказывать про Детей Спящего как ни в чем не бывало, но не мог загасить удивленные шепотки в разных частях класса.

А Ярик заволновался. Неужели заболела?.. Ну не проспала же! Ни разу Крижанка не позволяла себе проспать.

Волнение нарастало на втором уроке. И превратилось в панику, когда перед обедом в трапезной брат Вышесвет поднялся со своего места во главе стола и сказал:

— Прежде чем вы получите свой кусок хлеба, я прошу вас всех пройти за мной.

Длинной вереницей послушники потянулись за братом Вышесветом. Ярик шел в конце и чувствовал, как с каждым шагом тяжелеют ноги.

Процессия остановилась на площади перед фонтаном.

Но Ярик не видел ни струй воды, что били в небо, ни братьев Горислава и Вышесвета, ни Стешки с Волчиком, что пытались спрятаться в последнем ряду.

Перед глазами стояла только большая клетка. А в ней…

Ярик впервые видел Крижану настолько избитой. На ней живого места не осталось, и даже подняться с грязного пола она не могла. Но когда брат Вышесвет заговорил, она повернула голову. Посмотрела Ярику в глаза. И попыталась улыбнуться.

«Она не знает!» — прошибла мысль. Она не знает, что это он сказал брату Вышесвету о чердаке! Но как же… как же так получилось… Она была там? И не сказала ему, не позвала? Как же она могла так…

А он, получается, предал ее?..

Как во сне Ярик слушал брата Вышесвета.

Как во сне видел, что клетку погрузили на повозку.

Как во сне шел за повозкой.

«Предавшего наши устои, принявшего ересь послушника да покарает Великая Пустыня».

Он стоял на краю пустыни. Повозка с клеткой и Крижаной давно скрылась вдали. А он стоял и не мог ни уйти, ни отвернуться.

Тогда он проклял все. Недремлющих. Детей Спящего. И даже самого Спящего, пропади он пропадом! Спящего, которого нет. Потому что, если бы он был, то наверняка откликнулся бы на молитвы и спас Крижанку.

***

С самого утра моросил прижимистый дождь, а небо в тяжелых тучах опустилось так низко, что казалось — залезь на верхушку сосны и рукой дотянешься. Ярослав улыбнулся, вспомнив, как совсем мальчишкой попытался залезть на старый клен, чтобы дотянуться до звезд.

Каждый раз обходя деревню и проверяя укрепления, Ярослав останавливался рядом с кленом, смотрел на него и, то улыбался, то становился еще серьезнее. Вот и сейчас промокший Ярослав стоял и смотрел на такое знакомое дерево, на изгибы его ветвей, на красные, как огонь листья.

В школе Недремлющих он чаще всего договаривался встретиться с Крижанкой именно под старым кленом...

— Ярослав… Ярослав Радимыч, — послышались позади выкрики запыхавшегося деревенского старосты.

— Крижана, я тебя не забыл, — прошептал Ярослав и, сжав кулаки, повернулся к подбегающему грузному старику. — Чего тебе, Сташень? Серьезное, надеюсь?

— Куда уж серьезней, Яро…Ярослав Радимыч-то, — запинаясь произнес Сташень, пытаясь отдышаться. — Княжий человек прискакал, Драган, да с охраною. Я ему и так, и эдак, а он все свое, хочу, говорит, с Недремлющим вашим потолковать-то.

Когда-нибудь этот момент должен был настать, но Ярослав надеялся, что позже. Он специально приплачивал местному посаднику, чтобы тот закрывал глаза на происходящее в деревне. И десять лет все шло спокойно, странностей не замечали, да и деревенские на рожон не лезли.

— Отдышись, Сташень, а после в гостевой избе столы накрой, гостей накорми, — произнес Ярослав, положив руку на плечо старосте. — А там и я приду.

Когда старик засеменил обратно, чавкая грязью и пытаясь удержать равновесие, Ярослав подошел к клёну. В его красных листьях мирно шуршали дождевые капли, навевая спокойствие и желание забыть обо всем. С болота доносились песни лягушек, что пытались перекричать друг друга. Ярослав прислонился лбом к влажной потрескавшейся коре.

— Я не забыл…

***

Гостевая изба была одной из самых больших в деревне. В два этажа, с комнатой на три десятка человек, её построили по приказу Ярослава, понимавшего, что на полный желудок да под хмелем договориться что с торговцами, что с властями всегда проще.

Для разговора с княжим человеком Ярослав надел свой старый серый плащ Недремлющего. Накинув капюшон, подошел к входу в избу, рядом с которым стоял воин на охране. Даже быстрого взгляда хватило, чтобы понять, что это не наемник и не посадский боец. Вход охранял княжеский дружинник в ярком синем плаще поверх блестящего ламеллярного доспеха.

Тяжелая деревянная дверь отворилась со скрипом. После уличной сырости и запаха мокрой земли вперемешку с опавшими листьями Ярослава встретили благоухание хорошо прожаренного мяса и разлитого по кружкам домашнего пива. К ним примешивалась вонь пропотевших в дороге дружинников, два десятка которых что-то шумно обсуждали, не забывая пить и заедать разговор свининой.

Во главе стола сидел высокий бородатый человек в плаще с меховой оторочкой. Сам Драган. Единственный из всех, он не ел и молчал, смотря на огонь в очаге, где на вертеле жарили еще одну свинью.

Когда за Ярославом закрылась дверь, княжий человек поджал губы и перевел тяжелый взгляд на вошедшего.

— Ну, здравствуй, Недремлющий брат, — тихо произнес Драган, и тут же все смолкли. — Наслышан о тебе.

— Здравствуй, дорогой гость. Надеюсь, до тебе доходили добрые вести.

— Разные, очень разные, но не о том речь. Покажи-ка мне лучше, как тут у вас всё устроено, пока дружина пирует. Небылиц наплести невелика сложность, хочется увидеть, что из них правда.

Ярослав пожал плечами и сделал шаг в сторону, открывая дверь и жестом приглашая Драгана на улицу.

— Чудес у нас тут нет, — проговорил Ярослав, выйдя из избы под моросящий дождь. Драган только усмехнулся и накинул капюшон красного плаща. — Пойдем, я покажу поля, которые помогают вспахивать крутобоки. Если захочешь, то зайдем на свежую делянку в лес, где трудятся тупорылы. А после…

— Оставь это для тех, кто копается в навозе, — перебил его Драган, нахмурившись. — Я слышал, сюда уже несколько лет не заходят разбойники. Явно не из-за крутобоков.

Ярослав поджал губы и призадумался. И чем больше он размышлял, стоит ли вести Драгана к серым псам, тем больше вспоминал события семилетней давности и Крижану.

Тогда, закончив учебу, разбитый от чувства вины, он отправился в первое путешествие с братом из Старших. Трехлетнее странствие по землям княжеств было последним испытанием перед посвящением в Недремлющие.

Когда Ярика привезли ребенком в школу, то путь через Великую Пустыню ему почти не запомнился. Большой караван с мальчишками и девчонками шел ночами, а днем телеги ставили кругом, в центре которого размешали большой шатер.

Теперь же предстояло идти только с Старшим, а обратно возвращаться одному. Крижанка бы только усмехнулась, откинув свои непослушные волосы. Но её больше нет, а пустыня, сжигающая за пару дней тех, кто выбрал неверный маршрут, была впереди.

Но отказаться было невозможно. Конечно, Ярик слышал о послушниках, которые не соглашались на последнее испытание. Но такие или оставались в землях Недремлющих, либо куда-то исчезали.

После смерти Крижаны Ярик два года не знал, что ему делать. Детей Спящего сделали люди. Это вызывало сотни вопросов, но он не знал кому их задать. Крижанку казнили за меньшее нарушение.

Два года Ярик гнал от себя дерзкие мысли, но совсем иначе воспринимал запреты учителей. Все только подтверждало его догадки, что Недремлющие знают что-то, но при этом обманывают всех остальных.

— Пойдем, и да осветит Спящий твой путь, — сказал наставник, подтолкнув посохом Ярика, замершего на границе между зеленым полем и белой пустыней.

Здесь же он стоял, смотря вслед клетке на повозке. Здесь он остался до момента, когда вечером из пустыни вернулся только Старший брат с пустой телегой. Пустыня поглотила Крижану, как и слезы Ярика, которые он не мог унять до самого утра. Недремлющие никогда не казнили сами, за них это делала Великая Пустыня.

Он зажмурил глаза и перед ним появилась насупившаяся Крижанка.

— Чего замер? — произнесла она, так знакомо сдвинув тонкие брови. — Хочешь навсегда здесь остаться? Иди скорее, и до встречи вечером у клена.

— Иду, — прошептал Ярик и, открыв глаза, сделал шаг вперед.

— Хорошо, я покажу серых псов, — решился Ярослав. — Но ненадолго.

— Не волнуйся, Недремлющий. Больше тебя отвлекать не стану, — Драган ухмыльнулся.

Дождь усиливался и хотелось поскорее оказаться у очага, но Ярослав шел прямиком ко второму выходу за частокол. Этими воротами пользовались реже, отпирая только небольшую дверь, за которой начиналась дорога в лес. Земля чавкала под ногами, но Ярослав быстро шел впереди, не оглядываясь, и остановился ровно на границе с лесом.

— Ну и где твои псы? — спросил Драган, пытаясь ногой снять кусок грязи с высоких сапог.

— Вот же они.

Оглянувшись, Драган увидел позади себя двух Детей Спящего. Они и впрямь походили на псов больше, чем на кого-то еще. В половину человеческого роста, худые, поджарые, с серыми телами. Они стояли, не шевелясь, открыв узкие вытянутые пасти. У одного из них между острыми зубами застрял кусок кости. Мощные лапы с длинными когтями выглядели угрожающе.

— Они точно тебя слушают?

Ярослав пожал плечами. И псы вдруг пошли вокруг Драгана, то сжимая, то увеличивая круг. Он попятился, но почти сразу ухмылка вернулась на его лицо.

— Если хоть половина того, что я слышал об этих тварях, правда, то ты богат. Продай их мне.

Ярослав покачал головой. Псы тут же застыли на месте.

— Да брось. Твоей деревне пригодятся деньги и княжья защита. С такими псами в этих землях быстро появится новый князь.

Драган подошел к Ярославу и протянул туго набитый кошель.

— Здесь только за одного. За второго позже. По рукам?

Ярослав взял кошель, взвесил его в руке и вернул княжьему человеку.

— Нет. Без меня ты не сможешь ими управлять, а я не собираюсь покидать деревню.

— Не собираешься, значит, — протянул Драган, — я ведь знаю, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Решай, или идешь со мной, или я обращусь к Спящему и отправлю сюда Недремлющих.

Дождь усиливался, превращаясь в ливень. Ярослав посмотрел на высокий частокол толщиной в три бревна, небольшие сторожевые башенки за ним. Это было одно из его любимых творений, защищающих жителей от набегов зверья и пришлых людей. С помощью покорных Детей Спящего все построили за месяц.

— Я был Недремлющим. И этот жезл, — Ярослав показал небольшую палку, прикрепленную к поясу, — принадлежит моему учителю. Мы попали в обвал в горах через неделю после того, как покинули остров Недремлющих. Наставник удержал меня, когда я чуть не свалился в пропасть, но камень перебил ему ноги. Я тащил его три дня, но он умер. Тогда я забрал жезл себе, а его похоронил. И Спящий никого не послал нам на помощь. Спящий — всего лишь сказка для легковерных дурней.

— Отдай мне жезл, я заплачу.

— Ты не знаешь, как им управлять.

— Тогда иди со мной. Только представь, мы сместим князька, увеличим налоги, а тех, кто посмеет возмущаться, скормим псам. Остальные княжества признают наше верховенство. А хочешь, и до твоих Недремлющих доберемся? Зачем псам пропадать в этой дыре, защищая её от крыс?

— То, что Спящего нет, не значит, что я готов торговать этими существами. Они созданы человеком, но они живые. И я никуда не пойду из деревни.

Драган усмехнулся и посмотрел в сторону частокола. Затем подул в рог и гулкий низкий звук, заглушая шум дождя, заполнил округу. Из-за южной части частокола со стороны поля показались всадники. Ярослав насчитал двадцать человек, судя по всему, дружина в сборе.

Приблизившись к Ярославу и Драгану, дружинники образовали полукруг.

— Передумал? — спросил Драган

Ярослав покачал головой, но не успел сказать и слова в ответ, как Драган прыгнул и сбил его с ног. Ярослав упал на мокрый мох, стукнулся затылком о выступающий сосновый корень.

Тряхнув головой, он перевернулся на бок и увидел, что Драган торжествующе держит жезл Недремлющих.

— Зря ты отказался, мразь, — сказал княжий человек и пнул Ярослава ногой под ребра.

На пару секунд перехватило дух и Ярослав закашлял. В глазах потемнело, но он, закрыв глаза, постарался сосредоточиться на контроле мыслей.

Вперед!

Раздался крик и ругань. Открыв глаза, Ярослав увидел, что Драган лежит на земле, а серый пес поставил лапы ему на грудь. Без эмоций, без лишнего шума, но от этого всегда становилось еще страшнее.

Второй пес развернулся в сторону зашумевших дружинников.

— Если кто-то шевельнется, Драган умрет, — предупредил Ярослав, поднявшись и отряхнув плащ.

Он подошел к лежащему княжему человеку и едва сдержался, чтобы не вернуть удар.

— Вставай и проваливай. И больше не возвращайся, — произнес Ярослав и добавил: — Жезл нужен только для начального подчинения, контроль идет через мысли.

Ярослав хорошо помнил, как важно сдерживаться. Дети Спящего — чуткие создания, однажды даже секунды ярости хватило, чтобы псы жестоко расправились с отрядом разбойников. После этого Ярослав старался контролировать эмоции. Всегда, кроме тех минут, когда думал о Крижане.

Ливень превратился в небесный водопад, смывающий с родных земель пришлую дружину с их предводителем. Они ускакали поспешно, не оборачиваясь и не угрожая. Ярослав стоял весь мокрый и смотрел им вслед, пока они не скрылись за холмами.

Увязая в грязи, Ярослав пошел вокруг частокола под проливным дождем. По бокам неслышно двигались два серых пса, как всегда бесчувственные и преданные.

Пропитанный соком железняка забор был серьезным препятствием для любого захватчика. И Ярослав остался доволен обходом, но все равно хмурился. Если раньше нападать пытались лишь разбойники, то теперь угроза стала серьезнее. Деревня больше не сможет существовать незамеченной. Даже если князь не заинтересуется столь своевольным владением в своих землях, то Драган точно не забудет обиду.

— Мы сразимся, раз они этого хотят, — сказал Ярослав, прислонившись к старому одинокому клену. — За нашу правду, Крижанка. За тебя.

***

Войска подошли к деревне через месяц. Поздним вечером к Ярославу в избу прибежал запыхавшийся мальчонка — Федотов сын.

— Дядь Яр, там-то сто двадцать на конях, триста двенадцать пеших, — старательно проговаривал числа парнишка. Ярослав улыбнулся, уроки счета не прошли даром. — Они-то еще бревна каки-то тащут. И старик в плаще-то прямком подле самого богатого. У него-то как у тебя одёжа с капюшоной, токмо не серая, а синяя.

— Спасибо, Милош. Где они сейчас? — нахмурился Ярослав. До последнего оставалась надежда, что Недремлющих князь привлекать не станет. Но с другой стороны, пришло время поквитаться с ними за Крижану и за обман.

— Дык, за Кривой Грядой шатры-то ставить собралися. Я на дерево-то взобрался, хорошенько рассмотрел, да посчитал-то, как ты учил.

— Молодец, — похвалил Ярослав и взлохматил вихрастые рыжие волосы мальчонки. — Беги к папке, передай, чтобы всех собрал у дома старосты.

— Так я-то мигом, дядь Яр! — выкрикнул довольный Милош и выбежал во двор.

Почистив сапоги, Ярослав умылся и накинул плащ Недремлющего. Бой его не беспокоил, он был уверен в силе созданных древними зверей. Но люди — это другое. Если жители деревни решат подчиниться князю, то что он сможет сделать один, а, главное, для кого?

***

— Ярослав Радимыч, отец наш родной, так все ужо собрались-то, — засуетился староста.

Ярослав внимательно оглядел старика. Тот натянул кольчугу с ламилярными вставками и конусовидный шлем. Что же, боевой вид Сташеня только на руку. Играющее на ветру пламя факела добавляло суровости и воинственности старосте, бывшему когда-то наемником.

У дома старосты собрались все три сотни жителей деревни, принесли даже древних стариков, привели детей.

Ярослав встал вместе со старостой на крыльцо дома. Освещенный факелами, он осмотрел тех, ради кого жил и старался все эти годы.

— Друзья, — тихо произнес Ярослав, и продолжил громче: — Все вы меня знаете. Кто-то помнит меня таким же мальчонкой, как сейчас Милош. Вы моя родня, вы те, ради кого я готов пожертвовать всем.

В толпе раздались одобрительные возгласы.

— Да, поначалу вы не приняли меня назад, но потом увидели свет знания, что я принес. Я с вами десять лет. Все это время мы трудились рука об руку и создали жизнь, о которой никто другой и мечтать не может. Но есть те, кто завидует нашему труду. Те, кто утопает в богатстве и хочет еще. Те, кто хочет использовать Детей Спящего для обогащения. Они придумали Спящего, чтобы скрыть правду. Но мало кто, кроме нас, знает, что Спящего нет!

— Нет! Нет! — единым порывом подхватила толпа.

— И вот они подошли к нашим стенам, чтобы спалить избы, перебить всех. Подумайте все. Возможно, нам не пережить бой, возможно, мы будем повержены, но правду не отдадим! Только вместе мы сможем одолеть княжью дружину и Недремлющего, что ими руководит. Это моя битва. Битва за деревню, за всех вас и за правду. Но только вам решать, пойдете ли вы со мной.

— Пойдем, а? — выкрикнул Сташень, подняв над головой меч.

— Пойдем! Пойдем!

Казалось, что этот всеобщий крик наполнил собой деревню и выплеснулся наружу за частокол. Под дружные возгласы одобрения и ликования к дому подошли несколько мощных, в полтора человеческих роста, крутобоков, за ними шли с полдюжины низких и вытянутых тупорылов и четверо серых псов.

Той же ночью детей вместе с десятком женщин отвели в просторный лесной схрон. Мужики надели кольчуги и шлемы, купленные про запас на вырученные деньги от продажи леса и зерна. Женщины обмазывали дома и крыши тягучим соком огнебора, за который в свое время пришлось отдать два десятка коров и три повозки отменного леса. Все готовились к осаде.

***

Перед рассветом дозорные увидали в серых сумерках движение со стороны леса. Забили тревогу, и все защитники распределились по деревне. Кто у ворот, кто на небольших башенках с лестницами.

Но появившаяся дюжина в плащах цветов Кивиличей к частоколу не подошла и была без оружия. Они тащили какие-то свертки, раскладывая их в линию вдоль частокола с промежутками шагов в десять. Так они прошли всю южную сторону. Кто-то из мужиков хотел выстрелить из арбалета, но на него шикнул Сташень:

— Рано ишо. Видал, без оружия они. Может, и атаковать не станут.

Прошло еще полчаса и с первыми лучами солнца княжьи люди зажгли факелы и подожгли свертки, которые густо задымили. Совсем скоро все поле оказалось в густом темно-сером дыму.

Раздался шум, ржание и глухие удары в щиты. Где-то за завесой дыма, оно приближалось. С каждым мгновением звук становился громче.

Сташень хохотнул:

— Не боись, мужики. Это княжий прихвостень вас запугать хочет. Да только сам обделается, когдой Ярослав Радимыч на евонный шатер зверей своих напустит.

— Ра-гах! — разнеслось единым возгласом со стороны поля, и из дыма вырвались всадники. Они разделились на два нескончаемых потока, каждый из которых огибал частокол со своей стороны.

Затем потоки замкнулись в два постоянно движущихся кольца вокруг частокола. Первый круг скакал в одну сторону, второй в другую.

Из дыма показались пешие воины и два тупорыла, покорно идущие в сторону ворот. Откуда-то из-за тумана полетели горящие стрелы.

— Залп! — выкрикнул Сташень и арбалетчики пустили болты по первому кругу конных воинов. Под одним из дружинников свалился конь, наездник упал в осеннюю грязь.

— Ты хорошо их натренировал, — сказал Ярослав, подойдя, к Сташеню. — Но постарайся поберечь. Как только подойдут поближе, уводи людей с башен. Драган решит, что мы дрогнули, и тут уже будет наша очередь удивлять.

Сделав ещё несколько залпов, защитники начали один за другим спускаться с башен, прикрываясь щитами. За частоколом сразу послышался боевой клич и шум бегущих к стенам воинов. В ворота ударили с такой силой, что они затрещали.

— Тупорылы подошли. А ну-ка, взяли! — закричал Сташень.

Десять мужиков тут же схватились за толстые веревки, уходящие через подкопы под ворота. Ворота снова затрещали, но они продолжали тянуть. Третьего удара не случилось. Раздался только тихий всплеск и нападающие даже на мгновение перестали шуметь.

— Поджигай!

Две веревки, пропущенные через подкоп и пропитанные краснопламенем, вспыхнули. Ярослав не видел, что происходит по ту сторону ворот, но представлял, как лежат в глубокой яме с жидкой смолой тупорылы, а вокруг пляшет огонь, добираясь через толстую кожу к нежным сосудам.

— Ничего, я вас вылечу, вот только разберемся с этими гадами, и я вас поставлю на ноги, — прошептал Ярослав.

Он открыл люк возле стены и спустился в широкий подземный ход. Десять минут — и он окажется у источника в лесу, где уже ждут спрятанные там Дети Спящего. Он побежал, пригнувшись в полной темноте. Пол был ровный, тупорылы хорошо здесь постарались.

Аккуратно откинув крышку, спрятанную под корнями старого дуба на пригорке, Ярослав выбрался и скатился прямиком к источнику. Именно тут, прикрытые ветвями, лежали и ждали Дети Спящего.Нет, теперь уже Дети Ярослава.

***

Ярослав наблюдал за боем с окраины леса, лежа на мягком мху. Потеряв возможность взломать ворота тупорылами, пешие воины отступили, чтобы вернуться с лестницами. Они стояли шагах в ста от стен, готовые броситься на штурм.

Вот прозвучал рог и к деревне хлынула первая волна. Они несли лестницы, поставили их, начали забираться. Не заметили, что из леса им наперерез уже бегут крутобоки, похожие на огромных быков. В воздух подлетали воины и падали на землю. Как будто они уже не люди, а тряпичные куклы. Трещали сломанные лестницы. Кругом ругань, стоны, крики.

Один из отрядов рассредоточился и стал окружать крутобока. Ловкий воин крутился вокруг него, ударяя куда-то мечом. Ноги у крутобока подкосились и он упал. Ярослав сжал кулаки. Потери неизбежны.

В бой включилась конница. Ярослав ожидал, что кони испугаются Детей Спящего, но хорошо обученные животные подчинялись воле всадников. Еще два крутобока упали. Другие развернулись и бежали в сторону леса. Всадники с криками их преследовали.

Но тут в бок коннице ударили тупорылы, изрядно проредив их ряды и сбив скорость. К крикам добавилось жалостливое ржание. Тех, кто вывалился из строя или отстал, рвали на куски серые псы.

— Вы запомните это навсегда, — прошептал Ярослав.

Вдруг он с ужасом увидел, как один за другим падают на землю его Дети. Они просто останавливались и ложились, несмотря на мысленный приказ.

— Выходи, самозванец! — закричал Драган. — Тогда мы не тронем деревню! А иначе сожжем все подчистую!!

Он повторил угрозы еще дважды, и Ярослав на неслушающих ногах вышел из леса. К нему прискакали двое и сбили с ног. Должно быть, была бы их воля, то его бы затоптали конями, но вот рядом появился Недремлющий, и всадники отступили.

— Поднимись Ярослав, сын Радимира, — произнес он, спешившись и подав руку.

Ярослав встал.

— Идем со мной.

— Никуда эта тварь не пойдет, он погубил больше сотни моих лю… — не договорил Драган, замолчав от сердитого взгляда Недремлющего.

— Пойдем, юноша.

Они поднялись на небольшой холм, с которого открывался вид и на поле боя и на деревню. И тут за облаками раздался шум, усиливающийся каждое мгновение. Сверху прямо перед ними опустилась огромная железная птица размером с небольшую избу.

Воины в страхе отступили, многие опустились на одно колено, сложив руки в знаке Спящего, знаке подчинения и покорности его воле.

Один из боков птицы открылся и Ярослав увидел не жилы и не сердце, а трон и множество светящихся огоньков перед ним.

— Спящий избрал тебя, мой мальчик, — произнес старик и указал рукой в нутро птицы. — Заходи. 

— Спящего не существует, — произнес Ярослав, но в кресло забрался. Старик же только улыбнулся, стоя на земле.

Как только Ярослав уселся, бок птицы опустился и он оказался у нее внутри. Все напоминало какую-то очень небольшую комнату с троном и множеством огоньков. И Ярослав прекрасно видел, что происходило снаружи.

Птица начала подниматься, Ярослав вцепился в трон. Деревня стала меньше ногтя, тела разбросанные на поле боя казались точками грязи на зеленом листе.

— Приветствую тебя, Ярослав, — раздался голос отовсюду.

Ярослав заозирался, но никого не было видно.

— Кто ты?

— Вы называете меня Спящий.

— Спящего не существует, — уверенно произнес Ярослав фразу ставшей привычной за последние десять лет.

Птица нырнула в облака и спустя несколько мгновений поднялась над ними. Там на чистом голубом небе светилось яркое солнце. А под ними взбитой пеной лежали облака. Ярослав замер от восторга. Но тут же загадочный голос прервал мгновение радости.

— Почему ты решил, что меня не существует?

— Все его… твои Дети, их создал не Спящий, а люди, — произнес Ярослав не так уверенно. Эта птица совсем чуть-чуть, но пошатнула его убежденность. Разве могли люди создать такое? Но ведь и там малая птица, что нашла Крижанна, тоже летала.

— Конечно, ведь это была их задача. Когда-то давно их создавали люди. Разве тот, кто ест хлеб, считает, что не существовало пахаря, обработавшего землю для зерен или мельника, смоловшего муку? При этом он благодарит за еду землю, что дала урожай.

— Но это другое… — тихо сказал Ярослав.

— Это логическая ошибка. Так же, как считать, что создание механизмов людьми противоречит моему существованию. И кто тогда отключил всех твоих Детей, если не я?

Облака проносились под ними с невероятной скоростью. Ярослав, вдруг заметил темное пятно возвышающееся над ними, когда они приблизились, то он разглядел заснеженную горную вершину, по форме очень похожую на Первый Клык, но он был больше, чем в двух месяцах пути от деревни.

— Я наблюдал за тобой с момента ситуации с подопечной Крижанной. Твои данные отлично подходят. Вероятность успеха превышает девяносто три процента. Ты должен войти в Первый Круг Недремлющих.

— Я-то? — усмехнулся Ярослав. — У меня с ними общего уже почти ничего нет. Ни веры в спящего, ни в веры в них. Они убили Крижанку!

Последние слова Ярослав прокричал и саданул со всей силы по цветным огонькам. Бывший до этого темным прямоугольник над огоньками, вдруг засветился и стал похож на окно. Ярослав от неожиданности даже одернул руку.

Это окно было не таким же, как остальные в птице. За ним оказался поляна с зеленой травой, окруженная кленами с золотистой и красной листвой. Под кронами одного из деревьев стояла резная белая скамья. А на ней сидела женщина в зеленом платье с кружевами. Темные волосы были убраны в длинную косу.

— Крижанка, — выдохнул Ярослав и протер глаза. Да, это была уже не озорная девчонка, в которую он был влюблен, а стройная цветущая женщина. Но такие знакомые и родные зеленые глаза не оставляли сомнений.

— Ты нагоняешь морок! Кто ты такой?! — закричал Ярослав, боясь поверить в то, что видит.

— Снова сбой логической связи. В Спящего ты не веришь, а в мороки веришь. Я Спящий, а это Крижана.

— Но Недремлющие её… — начал было говорить Ярослав.

— Недремлющие её изгнали и вернули в семью. Оставлять на смерть дочку одного из князей было бы непростительной тратой ресурсов.

В окне появилась маленькая девочка и мужчина средних лет. Они подошли к Крижане, и та улыбнулась. Ярослав же нахмурился и сжал крепче ручку трона.

— Это её муж и дочка Велизара, единственная наследница рода Свелимичей.

— Она, она ведь…

— Искала тебя? Нет. Люди часто забывают о других людях, особенно, когда у них в руках появляются ресурсы.

Ярослав отвернулся от окна, где под клёнами сидела любовь всей его жизни. В один миг все ради чего он жил и боролся рухнуло и поменялось местами. Голова загудела, уши заложило и его стало тошнить. Тут он заметил, что птица снижается и вышла из облаков.

Внизу появились полуразрушенные башни. Чем ближе они подлетали, тем отчетливее становилось понятно, что кроме башен там есть еще дома, необычные, высокие, разрушенные, они занимали половину горизонта.

Птица села на площади напротив дома в четыре этажа. Ярослав все пытался вспомнить, где видел уже что-то похожие, а потом перед его глазами всплыл урок в хранилище книг. Учитель тогда нарисовал нечто подобное и назвал это Обителью Спящего. Бок птицы вновь отворился и горячий ветер ударил Ярославу в лицо.

— Не бойся. По моим расчетам ты не поверишь моим словам, пока не увидишь все сам. Пойдем я покажу тебе место, где рождаются Дети Спящего. И ты убедишься, что людей там нет.

Ярослав аккуратно выбрался из птицы и, собравшись с духом, сделал шаг в сторону высокой блестящей металлической двери.

***

Когда птица Спящего опустилась на холм, была уже поздняя ночь. Ярослав вышел из птицы, и её уже окружили всадники. Все кроме Недремлющего. Ярослав откинул капюшон нового плаща и нашел взглядом Драгана, скривившего рот.

Недремлющий поднял руку и спешился. Подойдя к Ярославу, старик улыбнулся.

— Все, как он и предсказывал. Да осветит твой путь Спящий, — произнес Недремлющий, а Ярослав склонился на одно колено.

— Я заблуждался, но Спящий просветил меня.

Ярослав поднялся и посмотрел в сторону деревни. Он постоял молча, закрыл глаза и повернулся к старику.

— В этом мире нет никого ближе для меня, чем люди в этой деревне. Но я заразил их сердца гнилью сомнений. Поэтому именно я должен очистить их.

— Они должны сдохнуть, как и ты, — не выдержал Драган, и вытащил меч.

— Ты пошел против Спящего, пытаясь вопреки закону завладеть его Детьми ради власти, — сказал Ярослав. — Наказание за это только одно.

Драган, ухмыльнулся и пустил коня рысью, замахнулся для удара, но как только он поскакал, где-то сверху раздался гул, и с неба слетел гудящий огненный столб. Всадник вспыхнул, как сухая трава. Пылающий конь в ужасе побежал, не разбирая дороги, пока не свалился, споткнувшись о корни деревьев. Воздух пропах паленым волосом и костью.

От страха остальные кони рванули в стороны. Кто-то из всадников упал, кто-то закричал. И только Недремлющий стоял и кивал головой. Ярославу показалось, что на лице у него замерла улыбка.

Ярослав развернулся к деревни и прошептал:

— Да осветит ваш путь Спящий.

Мысленный приказ, и рой небольших птиц Спящего с гулом полетел к частоколу. И вмиг десятки огненных столбов озарили небо. Они летели на дома, на частокол, на все вокруг. Пропитанное дерево сперва сдерживало неистовое пламя, но вскоре склонилось под его волей.

Ярослав не сходя с места смотрел, как место его падения очищается от ереси, что он сюда принес. Слезы текли по лицу и быстро высыхали от жара пылающей деревни. Он стоял и крепко сжимал кулаки, не в силах вернуться в прошлое ни на миг.

***

Утро выдалось туманным. Густая бело-серая пелена скрыла дымящуюся землю и обугленные остовы частокола. Но запах гари всюду преследовал Ярослава и он решил принять его как наказание за свою слабость и маловерие.

Ярослав стоял возле обгоревшего ствола старого клена. С ним когда-то было связано столько воспоминаний, но теперь осталась только пустота.

Старик подошел к нему и Ярослав склонил колено. Недремлющий положил жезл ему на плечо и произнёс:

— Ты пал и восстал из огня, ты хотел служить только одной деревне, а призван служить всем княжествам. Я, Мастер Внутреннего Круга, принимаю тебя в него.

Запах гари никак не проходил, но теперь в него вплелся аромат священной смолы, которая служила для лечения Детей Спящего. Ярослав вспомнил, как вместе с Крижанкой они играли с этой смолой и нахмурился. Но тут же выбросил эти мысли из головы.

— Да осветит мой путь Спящий.

— Ты достоин стать рядом с нами, забыть старую жизнь. Оставь воспоминания в прошлом вместе со своим именем. Ты хотел мира этим заблудшим людям. Поэтому я нарекаю тебя Хотимир!