киплинги

Тулова отёчные, синие-синие, полузрелой сливы. Единственный рефлекс — сосательный. Губы жадно припадают к соске теплой бутылки смеси гуманитарного нестогена. Кожа — целлофан. Прозрачная, неэластичная, хрупкая — рвется лоскутами вокруг рта. Сквозь айвазовскую синеву, даже без рентгена, виден весь процесс: ритм щёк и гортани, качающих суррогат молочного белка.

Едва насосавшись — начинают орать. Два пшика сновокаина из опрыскивателя — успокаиваются. Два пшика хлоромистина, чтобы трещины рваных щёк и рта не гнили. По инструкции: сперва антисептик, затем анальгетик, но в таком случае незамедлительно девяносто пять децибел. Феноменально вообще каким образом это удается трем килограммам хрящей и потрохов. Потому поменять местами этикетки на опрыскивателях хоть и грозит доп-штрафными склянками, но психика-то не казённая. По регламенту и увлажнитель положен, но бюджета на ланолины с глицеринами и маслом жожоба не выделено. На заднем дворе только вагон-цистерна с вазелином со времен гласности, правда никто еще не рискнул ее использовать.

Сегодня еще дюжина. Все как один — баклажаны на развес. Весьма остроумно использовать авоськи для переноса и вешать на крючках рядами. Треть персонала от такого цинизма сразу по-английски, а отрабатывать не заставишь — волонтеры. Всего хорошего и спасибо за рыбный четверг. Вторая треть тоже замотивирована лыжи смазать — однако на исправительных. Третья, в свою очередь — начальство да вертухаи.

Истинный же цинизм — не выделять боксов для содержания: по причине оптимизации. Но зато так влезет больше. Боксы объемные, тяжелые и дорогие. А тут вот под анкеры насверлить, бельевой веревки натянуть, и вешай, как свежестиранные портянки. Оптимизация, экономия и холопья смекалочка.

Вот этих висят две дюжины: шесть проводов, четверо в ряд. А еще можно и ярусность! Богадельню сию закладывали еще в начале прошлой центурии, достроили к середине. А тогда потолки делали ого-го, эпоха гигантизма и стиля триумф. Шагом в метр можно и в шахматном порядке — так объем вообще на полную реализуем. Правда стремянка понадобится. А боксы эти — ну четыре штуки и всё: больше не влезет.

Хотя казалось бы: что может быть циничнее объединения хосписа и яслей для недопренаталенных? Ведь все нежильцы. "К сожалению у нас умирают люди в больницах, для этого больницы и существуют". Так чего требовать от хоспис-яслей?

Впрочем сколько их еще будет — этих цинизмов.

Парадокс и противоречие квазиевгеники: общество где место только здоровым и полноценным — обратной стороной медали содержит конвеер по эффективной утилизации нездоровых и неполноценных. Можно развивать медицину — а ей для развития нужны больные и убогие, а можно теплоэнергетику — этой нужны килокалории. Несовершенство нынешнего общества в том, что медицина и здравохран успешно оптимизированы в ноль и здраву-хрен, а некачественный электорат еще не вполне готов оздоровить общество добровольным и собственным, что не дает раскачаться локомотиву и совершить прорыв. Не социум, а джунгли-киплинги какие-то, шакалы вокруг тигра.

Отсюда и временные трудности и спекуляции. Но нужно только потерпеть и все наладится. По крайней мере так обещано, а кто мы такие чтобы сомневаться? Исправляемся и ждем.

Входящий от Посторонним В:

— Привет, Поросеночек

— Слышь, Сава, а с кукушкой у тебя все дома?!

— Однако как быстро-то новости расходятся

— Доннер-веттер! Ты вообще чем думаешь? Неужели нормальных вариантов не было?

— Нормальных, это каких?

— Ну не знаю, в парке убираться хотя бы?

— У веников коэффициент ноль-пять. И снег убирать, с четырех до четырех. С таким кофэ отбивать тыщу склянок придется полгода без выходных и в любую погоду

— А там по-твоему спа-салон что ли? Валдайский край гран-палас-село-косиха?

— А здесь два с половиной. Дели и считай, поросеночек

— Так... погоди. В два с половиной раза быстрее?

— Вообще-то в пять, сканави ты мое. А вариантов где больше единицы, в принципе-то, и нет. Прочие по списку все дробные: от ноль-семс-пять и далее по убывающей. Тут конечно не гидроденсфлор, но за то за месяц отстреляемся.

— Ну ведь не за красивые глазки коэффициент такой ставят. Точно кроме волоты ничего нет?

— Еще на тягаче покочедымить за полторуху. Но без мохнатой лапы с рекомендацией и не пролезешь. Да и стрёмно как-то, кишок у нас тонок фарш в топку накидывать на всю длину вахты. Так и горбину сорвать можно, и торквемадой прокопчеваться. Глядишь еще и камрада встретить на лопате. Неудобно выйдет

— Ужас

— Потерпи. Месяц пролетит — не заметишь

— Бесишь

— Угу. Давай позже. Тут ор пошел. Надо бежать пока не началось

Вызов завершается.

Психует. Волнуется, переживает. Упрашивает не ходить: изобьют и посадят. Но мы не очень умные, зато очень упрямые и потому идем. Отхватываем и получаем. Не сели — там и без нас отличный творческий коллектив и тесное взаимопонимание. Всего-то легким испугом — тысяча сто исправительно-трудовых склянок под рыбнадзором, с возможностью продления по желанию или необходимости: для закрепления эффекта исправительного воздействия.

За смену в двадцать четыре склянки набегаешься так, что ходилки гудят как высоковольтная линия электропередачи. Не даром волотой зовется. Издали как волонтерство, а приглядеться — сволота. Оскотинивающая работа. На нервоз и на износ. Таков путь исправления — раз не доходит через краниум, ну так дойдет через педалиум. Но терпимо, терпимо. Главно: соображалку включать, и тогда на тахометре не молотит а-ля париж-дакар. Если нестоген мешать и запаривать не в мизерном пузырьке, а в канистре — то за разовый подход можно накормить половину ртов. А для омывайки не жалеть фурроцилину в растворе, все равно просроченный, а так хоть какой-то эффект окромя гомеопатического. А эффект — он в децибелах — чем ниже, тем лучше. Робу в стирку и в отключку. Неделя пролетает едва морг-морг глазом сделаешь. Похоже это таки тик. Сдает организм.

Входящий от Посторонним В:

— Рассказали про тебя

— Ммм, легенды эпохи пятого срока в анналах?

— Угу. Образцово-показательные

— Ух, мурашки по коже. Так мило

— А у меня волосы дыбом. Двести штрафных за разговоры.

— У тебя были сомнения что будет иначе? Все в точности по заветам нашего любимого всенародно избранного нульператора. В это суровое время, когда гниющий запад и растленный восток только и знают что строить козни и пакости. Когда нужно твердо взять себя в руки и гордо затянуть пояса, не поддаваясь тлетворному искушению, нести и созидать бремя будущего. Ответственно заявляю что труд медработника и санитара более никогда и никому не осрамить корыстными интересами. Отныне и впредь сей благородный и почетный труд только от чистого сердца и горячей совести

— От чистой совести и горячего сердца

— Ну вот. Не нам тебе декламировать. Все прекрасно знаешь

— Ну ты и сука скажу я вам

— И только народ определит кого и как лечить и кого и как поощрить за его честный бескорыстный

— Прекращай!

— Искренний и благородный

Вызов завершается.

Опять орут. Зараза. И весь пол в полураспаде гуманитарки. Пищеварение у них такое: двадцать три минуты и тугой струей под давлением кишечных меркаптанов. Если не прочирикать — то даже терпимо, вовремя подставляй ведро и они как по графику выдадут — хоть турбийоны подарочные калибруй. Запах несильный, почти нейтральный, приторно-сладковатый. Разве что санитарная роба от тапок до косынки вся в веснушках — это чуточку неприятно. Не самые значительные мелочи — ну, пол теперь мыть дольше и вдумчивее, а рыбий глаз под потолком накинет десяток штрафных за нарушение исправ-труд-регламентуры. Не привыкать. Еще неделя позади.

Когда спят — то даже наверно милыми могут показаться. Ну, через очень очень долгий и мучительный процесс привыкания. Благо что глухие. Орут несинхронно. Одни могут орать, другие в это время мирно себе гибернируют. И уже чаще тише, чем громче. Стерпелось-слюбилось. Циничный разум принуждает держать дистанцию — не люди. Не виноваты? Конечно не виноваты, кто бы им референдум на право обязанности рождения проводил? Вопрос к тем — кем рождены? Теми кто сознательно знали ЧТО родят.

Входящий от Посторонним В:

— Ну как процесс перевоспитания?

— Уф, ударными темпами

— А чего шепотом-то?

— Спят. Тишь да гладь. Идиллия и аркадия

— А они ж глухие? Или уже нет?

— И вправду. Гхрм. Ну да глухие

— Ба. Сава. Да ты уже мамка терь. Скоро грудью кормить начнешь. Воспитаешь племя

— Да иди ты

— Там макаренку надо осваивать. Вундеркиндов ковать. Так глядишь наконец и за ум возьмешься. Своих заведешь

— Если это шутки юмора то почему никто не смеется?

— Это не шутки. Это суровое бремя воспитателя и созидателя

— Ага. Народные сказки теперь на ночь читаем. И еще телек включен круглые сутки, нихай как билиган развиваются

— Кто?

— Мили Билиган — который двац-четыре телеканала на свой аквариум принимал

— Билли Миллиган что ли?

— Ну да этот

— А его телевизор воспитывал?

— А разве нет? Рисовал как бобросс, вылезал из смирительной как гудини, воевал как гойкомитич, шутил как эндикауфман, дедуктивил как шерлакхолмс

— Дедуктивил Артур, а не шерлок

— А кто шерлока написал?

— Конан-дойл. Доннер-веттер!

— Ну нам это казалось очевидным. Или по-твоему: растление живодером-отчимом всесторонне развивает ребенка?

— Ну разумеется нет. Но Артур вроде еще фарси знал или что-то вроде

— Ну-у. Наверно и кабельное подключено было

— Ахаха

— Ну давай. Созвонимся. Пока рыбнадзор штрафных не выписал

Вызов завершается.

Тишина позволяет думать. Арестантский променад через аллею сирен в авоськах и по периметру. Возможно ли представить себе тот ужас существа, чей неокортекс миллионы лет, сотни тысяч поколений эволюционировал в социуме и общении. Существа задача мозга которого: по сути впитывать и осознавать информацию об окружающем. Но оно не может, оно оторвано от мира и лишено практически всего, чтобы хоть как-нибудь с этим миром общаться. Хотя, конечно, ужаса то скорее всего и нет. Откуда ему взяться? Чтобы ужасаться надо осознавать, надо иметь опыт. А его нет и неоткуда взять. Просто белковый механизм потенциал которого сведен практически к нулю, низведен до перистальтики. Возможно ли им помочь? А может оно и не стоит того? Может им лучше в синей бездне платоновской пещеры. И не знать каков закон джунглей?

Входящий от Посторонним В:

— Как дела? Говорить можешь?

— Воюем с биполярочкой. Да, могу

— А, ну да, ну да. Три недели то, пора бы уже и биполярочке разгуляться. Ну и что там? Располагайтесь на кушеточке. Доктор вас внимательно слушает

— Противоречия прям в клочья рвут. С одной стороны бесконечно жаль их. Настолько что приходится душить желание обнять и плакать

— А с другой?

— А с другой вот... Но вообще мысли о том что непонятна эта грань. Между человеком и что еще не. Логика холодного, как бритва оккама, разума говорит что эти опарыши не люди

— Фу-у-у!

— Что «фу» то?

— А поприличнее термина не нашлось?

— А как тогда их называть?

— Не знаю

— Чурчхелы? Баклажаны?

— Ну не овощами

— Оранусами?

— Оранусами? Что за оранусы?

— Ну-у. Ротожопы по-нашему

— А по-человечески нельзя?

— По фрейду что ли? По-нашему уже не по-человечески?

— Нормально чтобы!

— Фетусы? Талидомяшки? Бандерлоги?

— Нет и нет, хоспаде, ну нет

— Если бы они могли улыбаться — можно было бы называть квокки. В честь тех, которых резонаторами разгоняли

— Вот вообще ничего святого!

— А что? В нас что-то святое должно быть? Мы как бы эти — аметисты. Из говна и мяса. Много святого у тех кто рожал этих по три в ряд за маткап и льготную ипотеку? А затем сдали как стеклотару в авоське — государство позаботится

— Сейчас вообще не об этом речь. Мне не нравится эта тема и я вообще не хочу о ней говорить или рассуждать. Тебе обязательно вечно мне противоречить? Если тебе так надо высказаться — хорошо, высказывайся. Но только выбери какое-нибудь нейтральное слово, от которого меня не будет выворачивать наизнанку

— Ладно, твоя правда. Извини

— Проехали

— Киплинги. Киплинги сойдет?

— Что за киплинги?

— Как юнлинги — только киплинги

— О боже. Хорошо, пусть так. Пусть будут киплинги

— Ну так вот. Тут одна маленькая проблема. Нюансик такой. Небольшой совсем, но чертовски, прям вот дьявольски важный как любая мелочь

— Ну конечно, как же без нюансов

— Ну вот да. Телевидение брайля еще не изобрели?

— Тебе лишь бы паясничать

— Мы как бы серьезно. Ни глазок, ни ручек, ни ножек. А тараканы как известно без ног не слышат. Поэтому ушки тоже в комплект не входят. Как до киплингов достучаться? Как найти путь для взаимодействия, чтобы активировать их зеркальные нейроны? Прозвучит грубо — но они могут только сосать, орать и срать

— Кошмар просто. Во сне и наяву. Я вот сейчас задаюсь одним только вопросом. Зачем я все это слушаю?

— Неужели ты не хочешь им помочь?

— Ни малейшего желания. Твоя бритва акудама права

— Задумайся на хотя бы на минуту. Попробуй поставить себя на их место

— А давай без вот этих грязных приемчиков?

— По-твоему это грязный прием?

— Грязнее некуда. Но хорошо. Хорошо. Будь по-твоему... ОРУ-СОСУ-СРУ! Ваше дотошное довольно?!

— Ну не совсем то что хотелось бы услышать

— Ну вот и все на этом!

Вызов завершается.

Если утку с вылупления воспитывать среди собак, то утка будет считать себя собакой. Не абстрактными понятиями "я есть собака ау-вау", а поведением и обратной реакцией: собак она будет считать за своих. Ну вот аналогично взять собаку воспитанной в человеческой семье: она ведь не думает, что она просто цепной волчий выпердог, она считает себя членом семьи в своих собачьих понятиях, что семья этих людей — часть ее стаи и какое-нибудь место в иерархии. Если человека лишить всех конечностей и органов чувств — он останется человеком? Ну по возможности и отчасти. Но если у еще не человека, но ребенка нет возможности развиваться в социуме, надо ли ему помочь? Или все же гуманнее и проще отправить его в топку, и не тратить попусту ресурсы, которые важнее другим? Если их матерям было наплевать, то должно ли быть не наплевать нам? Сколько их должно появиться, чтобы каждому наконец стало не пофиндифферентно? Или предела нет? Если пойти тернистым путем, и попытаться хоть что-нибудь сделать для... них? Или все еще — "этого"?

Входящий от Посторонним В.

— Тут инфа просочилась

— Внимательно

— Скандал грядет: крупнокалиберный как толстушка берта

— Ну не тяни

— А твои синенькие-то не локальный случай. Они сейчас по всей стране

— Ну не то чтобы новость. Об этом каждая собака в курсе. А почему скандал?

— В массовых отказах по материнскому капиталу. Аппарат посчитал затраты бюджета, а там столько нулей, что потом на яхты не хватит. Это первое. А второе — что нормальных человечьих детенышей практически нет — у нас грядет поколение аватаров. В смысле киплингов

— А причина? Неужто из-за вышек или все-таки из-за прививок?

— А это, детектив, правильный вопрос!

— Слушай, а не хочешь помочь? Есть кое-какие мыслишки. Еще не озарило, но прям чувствуется что рядом, и надо только нащупать

— Доннер-веттер! Знаешь что я хочу? Единственное что я хочу: это чтобы этот месяц поскорее закончился! Твоя одержимость меня с ума сводит. Осталась неделя — перетерпи. Штрафные оплачу. А потом выкинь все это из головы и забудь как страшный сон. Я тебя прошу

— Нужен какой-нибудь датчик с обратным взаимодействием. Буквально с языком то можно наладить контакт. Сигнал туда — сигнал обратно. Полудуплекс конечно, но уже почти общение

— Ты меня вообще не слушаешь, да?

— То есть привяжем и приучим определенное действие к заданному импульсу. И надрессировать как собаку павлова. Язык ведь орган чувствительный. Причем крайне чувствительный и буквально служит для обратной связи. Будем создавать язык киплинга и обучать ему наших маугли

— Уже наших?

— Слу-у-у-у-шай. Есть идея!

— Ну? Что на этот раз?

— У твоего воменайзера же несколько десятков режимов, да? Вибро там, импульсы, всасывание, постукивание, разряд-щекотка. Да?

— О нет! Даже не думай!

— И вот смотри: если взять...