Это неважно

 

— Вы слышали? Ну, про покойника! — миссис Джоунс сделала страшные глаза и потянулась за соусником. — Говорят, этот мистер Парк покончил с собой!

 

Нортон с раздражением подумал, что этой старой сплетнице лишь бы привлечь к себе внимание. Остальные обитатели гостиницы с незатейливым названием “Домашний уют” зашумели:

 

— Кто говорит?

— Ничего себе!

— Да разве эти чужаки могут с собой покончить?

— Зачем? Он же старый!

— Дэнни, цыц!

— Ну мам...

 

Миссис Джоунс дождалась, пока гомон уляжется, капнула густого соуса на край тарелки и сказала:

 

— У меня есть знакомый в офисе коронера, — она важно оглядела притихших соседей. — Он сказал, что никаких следов борьбы нет, никаких ран тоже нет. Но только это секрет!

 

Она снова оглядела соседей, на этот раз строго, и принялась за нежные телячьи медальоны с гарниром из диетической голубой капусты.

Нортону есть не хотелось: его в отличие от остальных недавняя смерть не оставила равнодушным.

 

— Глупости! — фыркнул кто-то на другом конце стола. — Может, это сердечный приступ.

 

— У пииринов не бывает проблем с сердцем, — возразил Нортон, кромсая капустный лист.

 

Сидящий рядом лисоид сердито дёрнул пушистым ухом: видимо, звук ножа, царапающего тарелку ему не понравился.

 

— Верно, верно, — подтвердил тучный господин на другом конце стола. — Пиирины вообще не болеют.

 

— Ох, доктор Стоун, хорошо бы и нам так... — вздохнула закутанная в тёплую шаль миссис Роуз.

 

— Зато они на пингвинов похожи!

 

— Дэнни, цыц!

 

Мальчишка скорчил скорбную гримасу, увернулся от маменькиных воспитательных мер и заявил:

 

— А может, его отравили? Вот кто-то из нас!

 

Присутствующие снова зашумели. Одни возмущались, другие нервно посмеивались, какой-то женщине стало дурно. Марауры не поняли ни слова, и тучный господин принялся им объяснять, что мальчик пошутил.

 

Смена блюд отвлекла внимание обедающих постояльцев, и на какое-то время разговоры смолкли. Все стучали вилками, поглощая изумительную пасту по-центавриански с изысканным сырным соусом и пряными альфа-грибами.

 

“Домашний уют” на маленькой планетке с приятным климатом принимал гостей круглый год. Собственные фермы обеспечивали вкусную еду, а ласковое солнце и вечная ранняя весна привлекали туристов, желающих провести время в спокойной обстановке. После бума экстремального туризма людей и инопланетян потянуло на мирный отдых.

Многим особенно нравилась стилизация под старину, будто прошлое было спокойнее и безопаснее настоящего.

 

Сытые постояльцы — двенадцать людей, лисоид и два мараура — слово за слово снова вернулись к обсуждению ужасного инцидента: мёртвого пиирина нашли рано утром в беседке за гостиницей.

 

— Бедный мистер Парк, он так любил эту беседку! Мне кажется, его дух остался там. Я это чувствую... — картинно вздохнула миссис Роуз, кутаясь в нежно-розовую шаль.

 

— У вас такая тонкая душевная организация, — проворковал тучный господин, поправляя винтажную “бабочку”. Его пухлое лицо лучилось участием. — Позвольте, я налью вам чаю.

 

— Когда меня сегодня допрашивали полицейские, — повысила голос миссис Джоунс, не терпящая, чтобы кто-то, кроме неё, оказывался в центре внимания, — я так разволновалась, что даже захотела уехать!

 

Все дружно принялись отговаривать её.

 

Только Нортон мысленно пожелал и ей, и всем остальным проваливать, куда пожелают. Его все эти добропорядочные дамы и господа, сама эта тихая планетка и старомодный “Уют” уже изрядно достали. В гостинице прекрасно кормили, что есть то есть, но находиться тут было скучно до одурения.

 

За пятнадцать лет работы журналистом Нортон привык к суете и шуму, а место, где главной новостью оказывались гигантские тыквы местного фермера, казалось ему адом.

Он ни за что не поехал бы сюда своей волей, но главный редактор велел ему отдохнуть после громкого скандала с коррупционерами во втором круге мэрии, презентовал путёвку и глянул так, что стало понятно: выбора нет.

 

Единственная радость, которая недавно появилась у Нортона в этом захолустье, — болтать о музыке с мистером Парком. Звали его, конечно, не так, но людям сложно произносить мудрённые имена пииринов, потому те обычно представляются слегка созвучным человеческим именем.

Парк прилетел на Малый Эдэм неделю назад. Этот жизнерадостный пожилой пиирин обожал неоскотишджаз, от которого фанател и сам Нортон. О, магия электроволынок и синт-саксофона!

 

В день приезда Парк заметил татуировку Нортона с логотипом NSJ — и они целый вечер обсуждали музыку и наслаждались ею благодаря Нортоновскому микроплееру. Такого восторженного и при этом чуткого ценителя Нортон ещё не встречал — вечер пролетел как один час.

Через пару дней они повторили музыкальную встречу. Парк со дня на день ожидал прибытия багажа, с которым разминулся в космопорте на предыдущей планете — ох уж, эта вечная путаница в пункте выдачи!

 

— У меня там настоящее сокровище! — говорил пиирин. — Последний прижизненный альбом Синтары МакКонахи! И запись его интервью перед там, как он ушёл в сеть. Я одолжу вам кристалл с альбомом и интервью.

 

Нортон благодарно кивнул и мечтательно прищурился.

 

— Но только на один вечер! — пиирин взмахнул чёрно-белой рукой, покрытой мелкими пёрышками. — Дольше жить в разлуке с любимым МакКонахи не могу, не уговаривайте даже!

 

Нортон тогда уверил мистера Парка, что вечера ему вполне хватит.

 

Признаться, в среду мистер Парк был уже не так оживлён, как в понедельник. Тогда Нортон решил, что пожилой пиирин устал от многочасовых экскурсий и излишне общительных обитателей гостиницы.

 

И вот мистер Парк мёртв. Мог ли он покончить с собой? Нет, Нортон был уверен, что это невозможно. Хотя, конечно, стоит уточнить: вдруг Парк внезапно узнал, что его близкие погибли в космокатастрофе или... а, собственно, что ещё? Если бы речь шла о человеке, то Нортон предположил бы, что покойный недавно узнал, что смертельно болен, но пиирины не болеют — это знают все, кто в школе ксенологию не прогуливал.

 

Постояльцы после сытного обеда разошлись. Нортон поднялся в номер и продолжил размышлять.

Так вот, пиирины не болеют, на самоубийцу Парк не похож, нет никаких свидетельств в пользу несчастного случая — значит, остаётся убийство! Кто-то из обитателей гостиницы или из сотрудников убил незнакомого пиирина? По словам Парка, он был здесь впервые. Стоит проверить.

 

Перед ужином Нортон спустился в маленький декорированный деревом холл и обратился к скучающему портье.

 

— Дружище, а тот пиирин, мистер Парк, раньше у вас не останавливался?

 

— Нет, сэр, — в лице портье не дрогнул ни один мускул, и Нортону это показалось подозрительным: всё-таки смерть постояльца — из ряда вон выходящее событие, а тут такое самообладание.

 

— А что, часто у вас постояльцы мрут?

 

Надо проверить этого портье: может, он просто медленно соображает.

 

— Нет, сэр.

 

В голосе портье на этот раз послышалась настороженность. Нортон почувствовал интерес.

 

— Что, совсем никогда никто не умирал? — недоверчиво поинтересовался он.

 

— Не могу знать, сэр. Я работаю тут всего год. Насколько мне известно, “Домашний уют” — заведение с безупречной репутацией. Мы обеспечиваем нашим гостям заботу и покой.

 

Портье говорил, словно по бумажке, и всё поглядывал куда-то налево. Нортон повернул голову и успел заметить тень, мелькнувшую в дверном проёме. Кто-то стоял там и шмыгнул в сторону, едва постоялец проявил интерес.

 

— Вот любопытно мне, знаете ли, — продолжил Нортон. — Если вы не в курсе, пойду в местное полицейское отделение или в городской архив — хоть где-то мне скажут, как часто тут отдыхающие гибнут! А я остальным расскажу. Гласность — это основа демократии!

 

Образ туповатого борца за свободу слова часто выручал Нортона. Не подвёл и на этот раз.

 

— Мистер Нортон, — слева послышался густой бас управляющего гостиницей, Джима, — что вас беспокоит? Я слышу недовольство в вашем голосе.

 

Джим, солидный и пузатый, выплыл из дверного проёма навстречу постояльцу, вытягивая руки, словно желая прижать к груди дорогого гостя. Старомодная одежда — рубашка с длинными рукавами, шейный платок, стёганный жилет, аккуратные брюки — подчёркивала солидность управляющего.

 

Но Нортона этим не проймёшь.

 

— Я хочу знать, часто ли у вас тут постояльцы умирают, — с напускной воинственностью заявил он.

 

Джим прижал пухлые руки к груди:

 

— Что вы, что вы! Это первый и единственный случай. Такая трагедия, такая утрата! Горе горькое!

 

Видимо, Джиму образ участливого управляющего тоже часто помогает.

 

— Ни самоубийств, ни несчастных случаев? — подозрительно уточнил Нортон.

 

— Нет! Что вы! — заламывая руки, воскликнул Джим.

 

Нортон сделал вид, что его убедили, и уже собрался уйти, как вдруг неожиданно для самого себя спросил:

 

— А пиирины здесь раньше останавливались?

 

В конце концов пиирины в отличие от тех же лисоидов — существа довольно редкие.

 

От Нортона не укрылся ни быстрый взгляд, который бросил на Джима портье, ни то, как сам Джим стиснул зубы. Но ответил управляющий спокойно:

 

— У нас в основном останавливаются люди, мистер Нортон, да вы и сами видите. Но мы рады всем: и пииринам, и лисоидам, и авагильцам — всем, абсолютно всем!

 

Джим развёл руки, будто желая обнять всех тех, кого рады принять в “Домашнем уюте”. Но на вопрос Нортона так и не ответил.

 

Дальнейшие расспросы горничных, повара и обслуги в местном ресторанчике тоже результатов не дали. Точнее так: не дали ответов на вопросы. А вот результаты были любопытные: все, как один, утверждали, что “Домашний уют” — прекрасное место для спокойного отдыха, от денег и угощения отказывались и норовили улизнуть от назойливого постояльца при первой возможности.

 

За ужином постояльцы снова вернулись к последней новости.

 

— Я уверена, — заявила миссис Джоунс, — что мистер Парк страдал от чего-то.

 

— Все мы от чего-то страдаем, — меланхолично заявил тучный доктор Стоун.

 

— Нет-нет, он сильно страдал! — возразила миссис Джоунс.

 

— По-моему, приехал он бодрым, — заметил Нортон.

 

— Да-да-да, — согласилась женщина. — В понедельник он был очень весёлым: шутил и смеялся, обещал пригласить меня на танец в субботу — ну, я рассказывала ему о наших замечательных танцевальных вечерах по выходным. Так вот, он был весёлым. Во вторник вроде как тоже, но мы толком не общались — ездили к Поющим водопадам. Ах, это такая прелесть! Изумительные водопады, а какие вокруг чудесные рощицы! Я сделала столько голографий!

 

Нортону захотелось стукнуть болтливую перечницу вилкой по лбу, но он сдержался и только спросил:

 

— Так что мистер Парк?

 

Миссис Джоунс бросила на него укоризненный взгляд и вернулась к теме разговора:

 

— Вот в среду он уже шутил совсем мало, а в четверг отказался ехать с нами в Долину вечных цветов. Мол, это неважно. А ведь Долина — главное украшение города, нет — всей планеты!

 

— А почему отказался? — Нортону действительно стало любопытно.

 

Вдруг в словах этой дамочки есть разумное зерно?

 

— Да, верно, — подала голос миссис Роуз, — я тоже вспомнила: мистер Парк в понедельник читал мне стихи, а вечером в среду сказал, что очень занят и ушёл.

 

— А я его видел в среду, — подал голос Дэнни, перестав ковыряться в салате со знаменитыми меркурианскими креветками. — Он сидел в той беседке. Один. И ничего не делал. Так что обманул он вас, миссис Роуз!

 

— Дэнни, цыц!

 

— Мам, ну я же правду сказал! Мы на твою йогу пошли в шесть — он там сидел. Мы обратно после йоги и кафе в восемь — он там. Я потом по делам ходил в десять — он там.

 

— И куда это ты ходил в десять вечера, Дэнни?!

 

Миссис Джоунс, пользуясь случаем, расправилась со своими креветками, а потом удостоила Нортона ответом:

 

— Вы спрашивали, почему он отказался. Так вот, мистер Парк сказал, что занят. Вот чем он мог быть тут занят, когда нужно было ехать в Долину вечных цветов? Там же такая красота!..

 

Оказалось, что в той беседке, где утром нашли труп, живого мистера Парка видели почти все. И, как минимум, в четверг, пятницу и вчера, в субботу, он сидел там часами. И становился всё менее весёлым и общительным. По словам вездесущей миссис Джоунс, в субботу пиирин “ковылял по коридору, как старая развалина”. А Нортон помнил, как мистер Парк приплясывал под звуки музыки в его номере в прошлый понедельник.

 

Очень странно.

 

— Если бы мистер Парк был человеком, — сказала миссис Роуз, когда им принесли шоколадные брауни с синтмалиной и кофе с рисовыми сливками. — я бы подумала, что он умер от несчастной любви.

 

— А что, пиирин не любить мочь? — внезапно спросил лисоид.

 

Его шумно принялись убеждать в том, что пиирины могут любить, но только своих соотечественниц. Тема любви надолго заняла гостей.

 

— А вдруг его кто-то обидел, и он поэтому не захотел на всякие экскурсии с вами ездить? — снова влез Дэнни.

 

Его маменька поперхнулась чаем, а Нортон отметил про себя, что мальчик-то дельные вопросы задаёт.

 

— Нет, нет, никто его не обижал!

 

— Зачем?

 

— Кому такое в голову придёт? Мистер Парк был очень милым...

 

— Я слышала: они все такие, милые.

 

— Я бы сказал: чудные, — вставил тучный Стоун.

 

— Какой причина? — подал голос лисоид, внимательно следивший за разговором.

 

— Ну вот, например, по приезду вы чем интересуетесь в первую очередь?

 

— Цена номер, — лисоид бросил на стол монетку и тут же накрыл её ладонью.

 

— А вы? — тучный господин обвёл взглядом присутствующих.

 

— Есть ли тёплый номер с климат-контролем шестого поколения, — ответила миссис Роуз.

 

— Чем кормят!

 

— Останавливались ли тут знаменитости.

 

— Согласен с первым ответом: цена за номер!

 

— Где игровые автоматы по близости!

 

— Дэнни!

 

Тучный господин дождался, пока все выговорятся, потом подытожил:

 

— Вот, у всех нормальные запросы. По интересам, так сказать. А этот Парк что спросил? Он спросил: не умирал ли тут кто-то из его родичей!

За столом зашумели, обсуждая странные суеверия, ритуалы и привычки разных народов.

 

После ужина позвонили из полиции, попросили заехать в участок утром, если мистеру Нортону будет удобно. Он согласился.

 

В полиции ничего нового Нортону узнать не удалось. Молодой полисмен с сосредоточенным лицом отличника старательно заполнял документы и задавал обычные вопросы о том, знал ли Нортон покойного до приезда на эту планету, не показался ли пиирин ему грустным или подавлен и тому подобное.

 

— Скажете, а раньше в этой гостинице кто-нибудь умирал?

 

— Я не уполномочен отвечать на такие вопросы.

 

Нортон решил, что не вернётся в гостинцу, пока хоть что-то не узнает. Если в полиции не хотят помогать, но надо обратиться к неравнодушным гражданам. Итак, по пути есть ресторан, два кафе, почтовое отделение, крошечный парк развлечений и пять сувенирных лавочек — есть, где развернуться.

 

В первой же лавочке словоохотливая пожилая особа с выкрашенными в сиреневый цвет старомодными дредами охотно принялась отвечать на вопросы, узнав, что перед ней настоящий журналист.

 

— Пиирин? Да-да, года два или три назад тут драка была, вон в том баре, — она показала пальцем за спину Нортону. — Жуть! Троих ранили, с соседней Медеи-8 полиция приезжала. Там у нас центр, а тут, сами видите, захолустье. Но мирное всегда было. А тогда приезжие с приезжими же что-то не поделили. И драчунам-то хоть бы хны — синяками отделались. Откуда знаю? А у меня сестра в больнице работает. А вот местный парнишка и пиирин из “Уюта” полезли разнимать драку, так им их на ножи! И бармену досталось.

 

Нортон поблагодарил словоохотливую даму и прошёлся вдоль улицы, расспрашивая других продавцов, официантов, курьеров. В общем-то слова продавщицы подтвердились: три года назад в сонном городишке случилась драка. Один местный скончался на месте. В больницу привезли бармена и пиирина. Выписали через три дня обоих, но пиирин вскоре скончался. Видимо, местные медики плохо разбирались в физиологии инопланетных гостей и пропустили серьёзную травму.

 

За обедом миссис Джоунс снова решила впечатлить остальных гостей своей осведомлённостью.

 

— Вы знаете, следствие решено приостановить. Нужен специалист по пииринам.

 

— Где же его взять на этой планетке?

 

— А такие специалисты вообще есть?

 

— Конечно! И по пииринам, и по людям, и по лисоидам, и по всем-всем. Только они редкие и дорогие.

 

Из пустопорожней болтовни Нортон ничего не выудил, зато отдал должное изысканной овощной запеканке с четырьмя видами сыров, роскошному бифштексу из восстановленной телятины и изумительным мягким вафлям с клубничным джемом.

 

Что же случилось с мистером Парком, который был весел в понедельник, подавлен в среду, вял в четверг и умер в воскресенье?

Будь Нортон человеком другого склада, он бы заподозрил колдовство.

 

Утром следующего дня Нортон встретил в холле пиирина.

 

Этот был молодым: белые перья выкрашены в ярко-жёлтый и пронзительно-синий, чёрные перья блестят, крепкий клюв отливает золотым. Множество браслетов на левом запястье и модные часы-планшет на правом. Яркая рубашка, просторные шорты, огромная соломенная сумка. Не хватало только моря рядом и шезлонга под пёстрым зонтом.

 

Пиирин говорил с портье. До Нортона донёсся конец фразы:

 

— ...никто из моих родичей? Никто из пииринов?

 

— Только мистер Парк. Приношу вам свои соболезнования.

 

Давешний портье выглядел в меру расстроенным и весьма участливым.

 

— А до него?

 

Ретранслятор молодого пиирина слегка хрипел, потому казалось, что пёстрый инопланетянин простужен. А вот мистер Парк на космоанглийском говорил хорошо — не у всех людей так получается.

 

Портье помотал головой.

 

— Нет-нет, никто.

 

Пиирин кивнул, подхватил соломенную сумку и уточнил:

 

— Где нашли тело?

 

— В беседке, за гостиницей.

 

— Я вас провожу, — подал голос Нортон.

 

Пиирин повернулся и снова кивнул.

 

— Спасибо. Вы знали... покойного? — на последнем слове ретранслятор булькнул, будто его владелец подавил всхлип.

 

— Да, мы были знакомы. Простите, вы его родственник?

 

Шли неспешно, и Нортон решил, что вежливое любопытство его спутника не обидит.

 

— Мы все родственники. Все пиирины, как вы нас называете.

 

— У нас обычно извещают членов семьи умершего.

 

— Мы просим передавать эту информацию повсеместно, и ближайший молодой пиирин едет заниматься... как это будет на вашем языке?... м, погребальными обрядами. Я вот был в отпуске на курорте Нептуна-9.

 

Нортону задумчиво отозвался:

 

— А у нас молодёжь редко занимается похоронными делами. Обычно за всеми “обрядами” следят те, кто постарше.

 

Пиирин покачал головой:

 

— У нас по-другому. Место, где умер пиирин, притягивает других пииринов.

 

Он помолчал.

 

— Мы, молодёжь, ощущаем это слабо. Как лёгкую тревогу. И спать потом тяжело. А вот старшее поколение... — пиирин вздохнул. — Они чувствуют смерть. И не могут ей противиться. Ходят и ходят день за днём туда, где умер кто-то из наших. Сидят часами. Становятся вялыми и грустными. А потом умирают, устают жить. Поэтому мы всегда спрашиваем, не погибал ли кто-то из наших там, где мы собираемся поселиться.

 

Ретранслятор издал странный булькающий звук.

 

— Наши старики часто путешествуют: на других планетах редко встречаются наши... как это?.. места упокоения? Могилы? А значит, риск невелик. Я увезу родича в наш медцентр для исследования: вдруг какой-то яд или...

 

Показалась беседка, и пиирин умолк, пристально глядя на резные, деревянные стены, опутанные вьющимися лозами.

 

— Вас оставить? — вполголоса поинтересовался Нортон.

 

— Да, будьте добры.

 

Нортон вернулся в холл.

 

— Где Джим?

 

— У себя в кабинете, сэр. Но он занят. Может быть, я могу вам чем-то помочь?

 

Нортон бросил мрачный взгляд на портье и решительно зашагал к кабинету управляющего.

 

Распахнул дверь, не обращая внимания на слабые протесты семенящего следом портье.

 

— Тот пиирин три года назад, он ведь вернулся в гостиницу из больницы и умер в этой чёртовой беседке?

 

Джим уставился на нежданного посетителя с опасливым недоумением и прогудел:

 

— Мистер Нортон, вам нужно успокоиться. Проходите, садитесь, хотите центаврианского вина?

 

Нортон шагнул к столу управляющего и, опершись о столешницу, наклонился к Джиму.

 

— Тот несчастный пиирин умер в вашей беседке, и вы ничего не сказали мистеру Парку, ведь так?

 

— Но ведь это был несчастный случай, — пролепетал портье за спиной. — Не болезнь и не умышленное убийство!

 

Нортон не сводил взгляда с управляющего:

 

— Парк ведь спрашивал у вас о смертях сородичей.

 

— Это просто ритуал... — прошептал Джим. — Мы думали, это неважно... А у нас бизнес. Репутация!

 

Нортону захотелось схватить растерявшего солидность толстяка и трясти его. И орать ему в лицо.

 

Вместо этого он выпрямился и процедил:

 

— Я сделаю всё, чтобы о вашем заведении узнали на каждой планете, где есть космонет.

 

***

— Вы слышали про этого мистера Нортона? — миссис Джоунс сделала театральную паузу и налила себе кофе. — Говорят, он устроил скандал из-за пииринов.

 

— С какой целью? — поинтересовался доктор Стоун.

 

— Но ведь мистер Парк умер. Разве это неважно? — удивлённо глянул на него Дэнни.

 

— Цыц!

 

Миссис Джоунс повысила голос:

 

— Не будем о грустном. У нас тут запеканочка стынет.