Дракон на двоих

Терри в девятый раз нажал на дверной звонок. У парня были универсальные ключи ко всем обыкновенным замкам, но он не хотел пугать друга своим неожиданным появлением. В том же, что его не заметят вездесущие старушки, обитающие в любой вонючей панельке, Терри не сомневался. Браслет, который отводил ненужный взгляд, а также слух, внимание и все остальное ему подобное, покалывал кожу вокруг левого запястья. Работал. А эта штука ни разу еще не подводила Терри, во всяком случае с людьми. Да и время уже было позднее.

Дзииинь, охрипшей трелью в очередной раз продребезжал звонок. Терри достал ключ и медленно вставил в замочную скважину. Повернул. Щелчок, еще щелчок. Дверь сдалась, пропустив незваного гостя.

В нос Терри ударил запах перегара и нестираных носков. А в уши — густой храп. Парень брезгливо шагнул внутрь. Переступил стоптанные башмаки, пивную банку и по скрипящему советскому паркету двинулся в единственную комнату, где в жидком свете уличных фонарей виднелся силуэт мужчины, спящего в кресле.

 

— Майк, — позвал Терри, подошел к спящему вплотную и позвал снова: — Майк?

 

Мужчина всхрапнул сильнее и причмокнул.

— Майк, — Терри тряхнул друга. — Да очнись же ты, пьянь! Майк!

 

Мужчина разлепил веки. А через секунду глаза его полезли из орбит.

 

— Чур меня, чур, уйди нечистый. Я выпил всего две…

— Да живой я, живой. Не умирал. Понимаешь?

— Сгинь! Я сам видел твой труп, вот этими глазами. Знаешь, сколько мы тебя искали, — Майк икнул. — Нафига было ехать за тыщу километров, чтобы сброситься с двенадцатиэтажки? Своих мало…

— Значит, я труп.

— Да.

— А ты ей сказал?

— Кому?

— Ну ей!

— Ксе? Нет. Нафига? Она перестала отвечать на звонки. А при встрече покрыла матом. А еще она ударила меня, понимаешь? Вот сюда, — Майк хлопнул себя по щеке. — С фига ли я должен был ей что-то говорить...

— Спасибо, друг. Я знал, что ты не подведешь.

 

Терри хлопнул Майка по плечу и оставил в кресле досыпать. За пять прошедших лет в холостяцкой халупе друга почти ничего не изменилось. Разве что пустых бутылок и постеров с голыми женщинами стало больше. Видимо, Майк так и не нашел бабы своей мечты, как он любил выражаться. Чтобы понимала и разделяла его увлечения.

 

Терри захлопнул дверь квартиры, сбежал по лестнице, пропахнувшей мусоропроводом, и вышел на улицу. Он с удовольствием вдохнул свежий воздух, подставляя лицо падающему снегу.

Впрочем, блаженство длилось недолго. Через несколько секунд его окликнул мягкий с хрипотцой голос:

— И как?

Парень опустил голову и обнаружил под ближайшим фонарным столбом полосатого кота. Только этот кот был ростом с добрую рысь. Да и кисточки на ушах намекали о родстве с лесным хищником.

— Я труп, но она не знает. А где Акео?

— Охотиться пошел. Значит, пойдешь к ней?

— Нет, сначала к матери.

— Зачем?

— Не твое собачье дело.

Кот дернул хвостом и пригнулся, прижимая уши. Терри отступил на шаг.

Впрочем, через секунду хищник обмяк. Встряхнув переднюю лапу, он принялся выкусывать что-то между пальцев, словно там застрял невидимый репей. Терри развернулся и зашагал прочь из двора.

— Стой, — мяукнул кот, негромко, но этого хватило, чтобы парень замер. — Акео тебе тут кое-что оставил.

Кот сделал шаг в сторону. На его прежнем месте лежал плотный черный зип-пакет. Терри пришлось вернуться.

Передачка оказалась неожиданно тяжелой.

— Зачем он мне? — спросил парень, поднимая пакет с г-образным предметом.

— Не знаю. Может Акео надеется с помощью него выиграть спор, — фыркнул кот и исчез.

Только следы напоминали о его недавнем присутствии, но и их стремительно заносило снегом.

Недолго думая, Терри сунул в большой внутренний карман передачку и зашагал к матери. В отличие от своих новых товарищей, он не имел никаких магических сил.

 

***

— ...Я опустил голову и заглянул в красную воду. Из нее на меня смотрели глаза. И в тот же миг все перевернулось. Я словно глядел на себя из воды. И в то же время был собой и видел отражение в глазах. Я не знаю, как это описать. Меня было два: в озере и на берегу. И в то же время я был — я. Один. Собой. Понимаешь? — Терри отхлебнул из жестяной банки без надписей. Он глядел вдаль, на лилово-пурпурную полоску заката за рекой, что разрезала тяжелые снеговые тучи у самого горизонта.

 

Я же не могла оторвать взгляда от бывшего. С тех пор как мы расстались, прошло пять лет. Наш роман почти стерся из моей памяти. И боль, и страсть, и все то неистовство, с которым мы сходились и разбегались много раз. Или я только обманывала себя? За эти пять лет волосы Терри поседели, а лицо прорезали морщины, превратив из юноши в серьезного мужчину. Даже в глазах не было того азарта.

 

После нашего очередного разрыва Терри ушел в запой, а потом и вовсе исчез. В прямом смысле. Его искал лучший друг Майк, мать и даже полиция. Все они звонили мне. То было ужасное время: я проклинала то их, то себя, то его. Чуть сама не съехала с рельсов. И была ужасно рада, когда от меня отстали.

 

Теперь он вернулся. Живой. В день нашей встречи.

 

Облачко пара сорвалось с губ Терри. Словно дым от сигареты.

 

Мы познакомились здесь на набережной в конце декабря. Также валил снег. Я бежала из универа к домой. Злая на себя и на весь мир, что провалила зачеты. Очень хотелось курить. И, как назло, кончились сигареты. А он стоял на этом же месте и курил, глядя на реку или на то, что было за ней. Мне показалось, что он из нашей общаги, но это было даже не главное. Главное, что у него было курево.

 

— У вас не найдется сигареты?

— За поцелуй.

— Нахал!

 

Я попыталась влепить пощечину. Он поймал руку. И притянул к себе.

 

— Терри.

— Отпусти придурок!

— Какая ты холодная и дерзкая. Боюсь, что сигарета тут бессильна. Тебе нужно кофе, эклер и зачеты.

— Отвали!

 

Я вырывалась как могла, но он был сильнее. Много сильнее.

 

— Перестань. Я серьезно. Хочешь получить допуск к экзаменам до Нового года?

— Хочу.

 

Я сдалась. Он выполнил свое обещание. Я не только получила допуск, но и защитила диплом. Стоил он того или нет, я до сих пор не знаю. Мы прожили вместе три года. Все это время мне казалось, что я схожу с ума, в особенности когда Терри не было рядом. Я не могла без него даже дышать. А он уходил. Каждый раз неожиданно и как бы навсегда

 

И вот теперь все повторялось. Только в этот раз без сигарет.

 

Терри неожиданно прервал свой монолог о путешествии и посмотрел на меня.

— Пошли лучше в кафе. Хватит дрожать, — выдал он и, не дожидаясь ответа, подхватил под руку и повел. Точнее, потащил — мои пальцы и ноги к тому времени совсем закоченели.

 

Пройдя мимо двух домов, он свернул во двор и захрустел по нечищенному снегу. Мое сердце подскакивало и съеживалось в так его шагов. Я уже знала, куда он идет. Терри обогнул еще один дом и вышел в калитку на небольшую улицу. Прямо на углу, под облупившейся вывеской горели три окна того самого кафе.

 

Слезы комом подкатили к горлу. Восемь лет назад для уставшей и злой меня он заказал здесь кофе и эклеры. За восемь лет здесь ничего не поменялось.

 

Терри толкнул дверь. Жалобно звякнул колокольчик, пропуская нас в полуподвальное помещение с потемневшими и поцарапанными столами и стульями из дешевого уже потрескавшегося дермантина, чьи железные ножки с ужасным скрипом скребли по кафельному полу.

 

Днем тут толпились студенты, но сейчас было практически пусто. Терри выбрал столик у окна. Тот самый. И заказал кофе и эклеры. И даже эклеры подали на такой же белой тарелке с бумажной кружевной салфеткой. А на пенке капучино все так же темнели сердечки.

 

— Я почти стал драконом, — продолжил рассказ Терри, когда официантка ушла. — Ветер гладил мою чешую и натягивал перепонку крыла. Огонь поддерживал меня изнутри, но в самый последний миг что-то пошло не так. Сделав шаг вперед, я понял, что лечу вниз, в дыру. И запаниковал. Тогда в моих ушах зазвучал голос Акео. Вернись и порви все цепи. Отпусти якоря — взывал он.

 

Терри прервался, чтобы глотнуть капучино. Я последовала его примеру, хотя бросила курить и пить кофе, когда мы расстались. Но сегодня не удержалась. Мне хотелось верить, что Вселенная подарила еще один шанс. И в этот раз я буду хорошей девочкой, самой внимательной и чуткой и не отпущу его. А все эти якоря и драконы казались бредом, алкогольным или наркотическим, мне было все равно.

 

— Сначала я подумал, что цепь, о которой говорил Акео — это ма, и пришел к ней. Старушка сильно сдала, пока меня не было. Но я не чувствовал в этом вины или еще чего. Тогда отправился к Майку, — Терри расстегнул куртку и запустил во внутренний карман руку. — Но тоже нет. И вот я пришел к тебе...

 

Он медленно вытащил пистолет. Темный, с глухим металлическим отблеском. Я ни разу не видела настоящее оружие и не разбиралась в нем. Но ствол в руках Терри пах смертью. Притягивал взгляд. Парализовывал. В горле пересохло, а ладони вспотели.

 

— … но я опять не угадал. И тут я понял, где эти цепи, и как их разорвать.

 

Рука Терри медленно, словно в кошмаре, согнулась, приставляя пушку к его седому виску. Палец как в замедленном фильме начал сгибаться.

— ПРИДУРОК! ОПУСТИ ПИСТОЛЕТ! — я висела на его руке и орала. Точнее, в следующий миг осознала это, как и то, что его рука словно отлита из металла. Позднее я так и не вспомнила, как мне удалось перемахнуть через столик. — Опусти пистолет!

 

Он разжал пальцы. Оружие ударило по локтю и скользнуло по ногам на пол. Терри развернул меня к себе.

 

— Прости, я люблю тебя, но это был единственный способ проверить…

 

Горячая волна поднялась от живота к горлу.

 

— Придурок! А если бы я осталась на месте, ты бы застрелился?!

— Нет. Я бы убил тебя.

 

Я замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но Терри поймал за запястье как всегда. Тогда ударила левой, но ее он с легкостью блокировал, так что теперь мы смотрели друг на друга. Глаза в глаза. И мне было нечего противопоставить этому спокойному взгляду, кроме ненависти. В тот миг я желала только одного, чтобы он страдал. Чтобы он понял, каково мне было все три года и потом еще пять!

 

— Отпусти меня, слышишь?!

— Ты правда этого хочешь?

— Да.

 

Терри разжал пальцы. И я ударила в лицо. Руку обожгло. Но я ударила снова. Потом левой в живот. Он не сопротивлялся. Даже не закрыл глаза. Это было слишком. Внутри меня все полыхало. Ударив еще раз, я побежала, на ходу сорвала куртку с вешалки у выхода и выскочила из кафе.

 

Метель остудила мой гнев. Холод пробрал до костей. Больше всего на свете мне захотелось вернуться к нему, в тепло. Уткнуться в куртку и, разреветься. Просить прощение, всхлипывать, глотать кофе... Нет, вру. На самом деле я хотела, чтобы он вышел следом и обнял меня.

 

Но Терри не выходил.

 

Я прождала минут пять, переминаясь с ноги на ногу и хрустя свежим снегом, но никто не пришел. Никого не было. Даже прохожих.

 

Слезы обиды обожгли глаза. Стерев их рукавом, я зашагала домой. В ближайшем ларьке купила пачку сигарет. Поняв, что не взяла зажигалку, смяла ее и бросила в сугроб. Не судьба.

 

Дома я разделась и рухнула в кровать. Не то, чтобы мне хотелось спать. Не то чтобы и спала, просто не было сил. Или меня

 

Утром вместо будильника задребезжал звонок.

 

— Доброе утро, Оксана. Надеюсь, не разбудила вас. Это Светлана Владимировна, мама Терри. Вчера он сказал, что пойдет к вам.

 

Под одеялом стало холодно, а ушибленный локоть заныл, требуя чтобы я опустила руку.

 

— Доброе. Нет. У меня его нет.

 

Слова дались с трудом. От простых фраз сжалось горло. И я могла лишь молиться, чтобы Светлана Владимировна закончила разговор. Червячок сомнения перегрыз горло гордости. Какая же я была дура. Нафига ушла! А что если он застрелился, наркоман несчастный?

 

— Если он придет, набери мне, пожалуйста.

— Угу, — выдавила я и нажала на отбой, а потом несколько секунд слепо шарила по простыням и стулу, что стоял рядом с кроватью вместо тумбочки, пока до меня не дошло.

 

Какого черта, я выбросила сигареты!

 

День превратился в пытку. Из-за недосыпа голова раскалывалась, а мысли все время возвращались к разговору в кафе. Нужно было вернуться. Ведь чувствовала. Нет же, гордость. Гордость, чтоб ее!

 

Весь день все валилось из рук, а работа не работалась. Больше всего хотелось только одного. Поскорее очутиться дома. Но этому не суждено было случиться.

 

Я перепутала автобус. И далеко не сразу поняла свою ошибку. Только когда увидела памятник с матросами в заснеженном сквере, до меня дошло, что автобус съехал с горы к речному вокзалу и теперь есть два пути: либо сесть на обратный, либо переться вверх по склону пешком.

 

Выбравшись из душного транспорта на свободу, я перешла на другую сторону дороги. На продуваемой всеми ветрами остановке стояло пять человек. Угрюмых. Снег давно замел все следы вокруг них. А забитые под завязку маршрутки натужно пыхтя ползли мимо со скоростью пешехода.

 

Ловить было нечего.

 

Я побрела к ближайшему освещенному спуску, точнее, подъему. К счастью, после реконструкции там было достаточно фонарей вдоль аккуратно вымощенных дорожек, на одну из которых я и ступила. Жаль не дворников. Под белым и пушистым снегом скрывался лед. Я часто скользила, но упрямо шла вперед. Пригнув голову. Шаг за шагом. Штурмовала склон. Вот только сил становилось все меньше. А ноги завязали все глубже. Сначала по щиколотку. Потом по середину голени.

 

Я выбралась на площадку где-то в центре склона. Летом там была огромная клумба, а по ее бортам — скамейки. Но сейчас лавочки едва угадывались под толщей снега. Он доходил до краев сапог и сыпался внутрь от любого неосторожного движения. Но мне было наплевать. Дыхание сбилось. Кровь ухала в голове. Перед глазами плясали черти. Но чертовски хотелось домой.

 

А потому вновь начала подъем. И вновь поскользнулась. Упала. Лицо обжег снег. Я повернула голову, потому что встать не было сил, и так и осталась. Лежа.

 

Падал снег. В белом мареве чуть вздрагивали фонари, и светлые тени водили хоровод.

 

Нужно собраться и встать. Но сил не было даже пошевелить пальцем. Кто-то словно выкачал из меня всю жизнь. От этой мысли по телу прокатила волна паники. Я попробовала кричать, но из горла вырывался только хрип.

 

От слез смазались фонари. И тени. И весь мир.

 

“Знаешь, Терри, я иду за тобой. Вот там, на том свете ты спросишь, как меня к тебе занесло, а я отвечу, что была дурой и…” — подумала я, и тут что-то мокрое ткнулось в лицо. Пахнуло гнилым мясом.

 

От неожиданности я распахнула глаза и увидела собачью морду.

“Собачники! Милые, как же я вас ненавидела за говно под ногами, а зря! Спасибо, что вы ходите и в метель, и в мороз...”

 

Радостная мысль пульсировала в моей голове в такт сердца, обрастая все большей благодарностью. Я готова была заплакать, только от облегчения.

 

Морда чуть отодвинулась. То был не пес. Собачья, точнее, волчья голова крепилась на человеческих плечах, только покрытых мехом. Все его тело покрывал мех. Густой черный, пахнущий псиной. А пальцы заканчивались когтями.

 

“Оборотень. Бред какой-то! Наверное, мой мозг отключается от холода, и я вижу бред. Я схожу с ума. Или уже. Здравствуй кукуха-а!”

 

Мне стало смешно.

 

“Кажется, оборотни едят людей. Терри, дорогой, меня съела собака. Ой, нет это был оборотень. Не веришь? А почему я тогда должна верить в твоих драконов? Кстати да, еще они обращают. Может буду как он бегать под луной и смотреть на твои глаза и быть тобой… или что там у тебя случилось с озером?”

 

А оборотень тем временем подсунул под меня руку (или лапу?), взвалил себе на плечи и понес.

Он нес и нес меня. Эйфория (или то была истерика?) кончилась так же внезапно, как и началась. Фонари тоже кончились. В темноте местность казалась незнакомой. Но мне было плевать на это, как и на то, что будет дальше. Мне хотелось только одного, чтобы все закончилось. Чтобы меня уже съели, или на худой конец я просто умерла.

 

Но и этому не суждено было случиться.

 

***

Рядом говорил кто-то. Легко-спокойно. Как у художника с псевдонимом Карандаш. От этого стало хорошо. Тепло. Захотелось сесть рисовать. Карандаш был своего рода волшебником. Мастером графитной медитации. На последнем марафоне мы рисовали лето. Поле и кусочек леса. Бабочку.

 

Мне вдруг вспомнилось солнечное утро в деревне. Когда лежишь и слушаешь, как щебечут о чем-то птицы. Когда ласковый луч касается подушки, но вставать еще рано. Можно чуточку поваляться, не впускать этот день. В этом между вчера и сегодня замирает даже время…

 

“Стоп. Какое лето? Сейчас зима!” — неожиданная мысль разрушила всю картину.

 

“Зима — это тоже хорошо. Зима время зимних сказок, помнишь, как их было много? Или как твой комп сломался и вместо него у тебя появилось серебристое чудо? Или…”

 

Образы домашнего зимнего уюта наводнили сознание.

 

“Снег. Сугроб. Оборотень!” — попыталась сбросить наваждение я. — Откуда ко мне лезут все эти чокнутые мысли? Ты вообще кто?”

 

“А ты?” — отозвалось нечто в голове.

“А я…” — начала закипать я.

 

В диалог с неизвестным ворвался запах шашлыка. Следом за ним треск костра, фырканье и чавканье, словно ел большой зверь.

 

“Ел. Меня? — новая мысль тут же охладила пыл. — Может это меня того? Может я призрак?”

 

От догадки пробрал озноб. Почти машинально я подняла руку и хлопнула себя по лбу. Лоб оказался горячий. Даже слишком. Но главное — он был. И рука была. Тут до меня дошло, что можно еще и глаза открыть.

 

Рядом сидел оборотень. Он жрал, иначе я не назову это, кусок полусырого мяса. Дальше за костром был кто-то еще. За языками пламени не разобрать, а шевелиться — страшно.

 

— Ну вот и проснулась твоя самка, — сказал оборотень. — Так что дальше давай сам. А я пойду прогуляюсь по соседним мирам. Может, хоть что-то приличное попадется. Надоело уже дичью питаться.

— Акео, стой! Мы так не договаривались! — произнес до жути знакомый голос.

 

Боже правый, неужели это Терри? Мое сердце подпрыгнуло в груди и забилось так, словно я все еще штурмовала гору.

 

— Не, ну хочешь, я ее продам? Или… — оборотень нагнулся ко мне, — съем, как она хочет.

— Не хочу! — вырвалось у меня помимо воли.

— А зачем тогда думаешь все время об этом? И да, я не оборотень, а полуволк, заколебали уже с этим. Ладно, голуби, воркуйте, пока я сытый.

 

Полуволк обогнул костер и скрылся за спиной Терри. И наступила тишина.

 

Терри молчал. Его лица за костром не было видно. В моей голове роилась куча вопросов. Но с какого начать, не знала я. Все казалось не то и не так. Все. Словно я упускала главное.

 

Неожиданно Терри пересел на место Акео. Бывший посмотрел мне прямо в глаза и спросил:

 

— Ты меня любишь?

 

“Да!” Мгновенно пронзила меня мысль, но слово застряло в горле, а язык стал непомерно тяжелым. Я пыталась поднять его, заставить шевелиться, и от усилия в глазах защипало.

 

— Так и думал.

 

Терри опустил голову. А я заплакала от собственной глупости и бессилия.

 

Почему же, ну почему так тяжело сказать одно такое короткое слово “да”?

 

Не дождавшись от меня ответа, Терри пересел обратно за костер и принялся за какую-то работу.

— Окей, — сказал он. — Хочешь поиграть в молчанку? В обиженную? Ну ладно. Подожду. Времени у меня вагон.

 

Не дождавшись от меня ответа, Терри пересел обратно за костер и принялся за какую-то работу. Я не сразу поняла, что он нанизывает куски мяса на шампуры, а только тогда, когда огонь выдохся, и на место гудению пламени пришло теплое потрескивание углей. Тогда же Терри поставил раму и начал аккуратно класть на нее шампуры. Теперь мне стало понятно, откуда взялся запах шашлыка.

 

“Надо заговорить, — подумала я. — Нет. Не буду. В молчанку, так в молчанку. Все равно он сдастся первым. Не сегодня, так завтра. Всегда первым заговаривал. Максимум держался три дня. Кто-кто, а я-то его знаю. Видите ли, обиделся.”

 

Прошло, наверное, с полчаса. Терри аккуратно пробовал мясо ножом и снимал готовые куски. На освободившиеся шампуры нанизывал новые куски.

 

“Да сколько же у него мяса? Бесконечное мясо. Или мы кого-то ждем? Может спросить? Нет! Фиг ему, не дождется. Поживем — увидим.”

 

По полу, утоптанному земляному полу потянуло холодом. А через несколько секунд появился Акео. Он глянул на меня, потом перевел взгляд на Терри.

— Не, вы че, сдурели? Может вас местами поменять?

 

Террино “НЕТ!” слилось с моим “ЧТО?” Или наоборот?! Почему мои руки липкие от мяса?! Какого лешего я нанизываю мясо? Я это он?

— Вот вы и проиграли оба, голубки! — сказал полуволк и залаял от смеха.

 

Наваждение длилось несколько секунд. Я снова стала собой.

-Что вылупились? Реально поменять вас местами дорого стоит. Вы сами столько не стоите, — фыркнул Акео и сел у костра. Его шерсть блестела от маленьких капель воды. — Ну что дракон, ты все понял и решил?

— Да, — отозвался Терри.

— И что делать будем?

 

Терри полез во внутренний карман и извлек пистолет. Тот самый, что был вчера. Снял с предохранителя и выстрелил.

 

***

-Ты только что выкинул мои десять кият, — произнес Акео в наступившей тишине.

— Пять, — отозвался Терри, продолжая смотреть на труп бывшей. И все еще не веря в случившееся. — Офисный планктон быстро устает от физической работы. Петь и танцевать она не умела. Продашь оборотням на мясо, пока свежая, получишь три. Остальные два я найду как возместить.

 

-Я вижу, ты все продумал. Но зачем? — через минуту сказал Акео.

-Такому как ты не понять.

-Ловцу душ?

-Вору.

 

Последнее слово, как еле теплящийся огонек, в которые плеснули бензина, взорвалось. Обожгло нутро, руки, горло. Негнущимися пальцами Терри кое-как засунул пистолет обратно в карман куртки. Но от этого не полегчало.

 

Воздух в землянке стал тяжелым. Легкие сдавило. Им не хватало кислорода.

 

“Наружу. Нужно выбраться наружу,” — ухала в голове Терри единственная мысль, а перед глазами темнело пятно крови. Оно проступало на всем, куда бы он ни перевел взгляд.

 

Терри встал, пошатнулся и, хватаясь за стену, побрел наружу. Толкнув полог, он вывалился из норы и упал в сугроб. Но ни холод, ни снег не принесли облегчения. Терри казалось, что сердце перекачивает жидкий огонь. С каждым ударом жар и боль все нарастали. Перед взором вновь вспыхнуло красное озеро и глаза...

 

 

Его снова было два и в то же время один. Единое. Озеро опрокинулось, вытягиваясь, превращаясь в скалу. Терри сделал шаг, как тогда с двенадцатиэтажким. Только в этот раз он был здесь один. Без полуволка и кота. Ветер ударил в лицо. Боль затопила тело.

 

Парень завыл и покатился по снегу.

***

Акео выскочил на вой. Свет резанул глазам. В десяти шагах от него ревел столб золотисто-рыжего пламени. Прищурившись, вор душ смотрел на этот “костер”.

— Ты проиграл, — произнес за его спиной вкрадчивый голос. На плечо полуволка легла большая кошачья лапа. — Он не феникс, чтобы воскреснуть. За кучку пепла ты не получишь и десяти кият, как за человека. Какая уж там сотня?

— Да проиграл, — усмехнулся Акео. — Теперь он стоит не в десять, а в сотню раз дороже, чем человек. Тысячу с него мы запросто получим.

— За что? За кучку пепла?

— Смотри глупец.

 

На глазах у двух спорщиков, двух воров душ, пламя поднималось все выше, затмевая звезды. А в самом центре огненного столба разгорался иной свет. Плотный, словно тело. От этого света потянулись четыре отростка — лапы. Потом два длинных — хвост и шея. Из огня сформировалась голова -расплавленное золото. Сияющие рога.

 

— Ты давно видел таких драконов? — Акео обернулся. В его глазах отразился свет. — Двухстихийных. Огонь и чувства — настоящая страсть для коллекционеров. Если рискнуть и добраться до кого-нибудь из них, то можно продать его и в десять тысяч раз дороже!

 

Из рыжего пламя превратилось в лиловое. Выцвело до прозрачно-синего. Вытянулось к горизонту, как ударная волна, и собралось в крылья. Еще секунду перед ворами и парил дракон, а потом ящер мягко опустился на снег. Его сияние померкло.

 

-Что вылупился, мохнатый недоумок? Тащи сеть!

 

Акео сбросил лапу кота-переростка и рванул к новорожденному ящеру, на ходу вытаскивая и швыряя в дракона сеть-ловушку. Тонкие нити мелькнули в воздухе, и словно живые опутали чешуйчатые лапы, шею, хвост. Следом за сетью полуволк вытащил транспортный контейнер. И рванул путы на себя. Дракон рухнул в переноску. Миг. И сияние исчезло. Вновь стало холодно.

 

Темное выжженное пятно на земле быстро леденело по краям. Хотя в центре от почвы все еще шел пар. Контейнер, лежавший посредине проталины, уменьшался, приобретая форму кубика. Наконец он стал таким маленьким, что полуволк просто взял его в лапу и спрятал в шерсти.

 

— Но как… — донеслось до ушей Акео. — Ты же нарушил все правила. Нельзя же воровать влюбленных. Точнее, сталкивать их, ведь судьба...

— Они — другое, — перебил подельника полуволк. — Они были половинками одного целого. А потому стремились друг к другу и в то же время мечтали друг друга уничтожить, потому что только через смерть способны воссоединиться. Я вытащил одного, потому что с самого начала видел в нем спящего дракона. И потому же не дал тебе его продать, как человека, за десятку. Поэтому и поспорил, и повел мальчишку к озеру перерождений. Вот только я тогда не понимал. Думал, он что-то недоделал, недожал или не отпустил. Какой идиот, даже пьяный, просто так полезет на дом, чтобы сброситься с него? Думал, пока этот идиот не пришел к своему дружку и не стал расспрашивать про Ксе. Тогда рискнул и передал ему пистолет через тебя.

— Тогда почему он не выстрелил сразу?

— Думаешь, проклятья насылают идиоты? Разделив на две части — огонь и чувства — дракона заперли в человеческих телах в том мире, поставив ограничение на воссоединение, точнее, убийство друг друга, которое сработало бы триггером…

— Хочешь сказать они не могли друг друга там?

— Да.

— Поэтому ты забил на запреты?

— Да.

— И…

— Пошли отсюда. Не думаю, что местные не заметили светопреставление.

 

Акео нырнул в убежище за припасами, но нора покрылась слоем копоти. Ни трупа, ни мяса, ни костра. Все сгорело. Видно, вторая половина горела ничем не хуже первой.

 

“Хорошо, что меня тут не было,” — подумал Акео и вернулся к коту.

 

— Пошли, — повторил полуволк и зашагал на запад, но не пройдя и трех десятков шагов, исчез.

 

Акео шел через миры, нигде не задерживаясь больше чем на сотню шагов. Вскоре он выбрался на реку. Было темно и ветрено. Сверху сыпала крупа. А снег доходил до бедер, а потому передвигаться стало тяжело. Практически невозможно. И если полуволк предпочитал ходить как человек, то кот, который на задние лапы вставал лишь изредка, чтобы что-то взять, тонул в сугробах чуть ли не по шею. Ему приходилось все время прыгать.

 

Можно было, конечно, обогнуть через другие миры, но этот путь был самый короткий. Чутье подсказывало Акео, что нужно торопиться. Удача и так улыбнулась ему, подарив дорогущего дракона за пару никчемных людишек. Не стоило испытывать ее дважды.

 

На середине реки кот остановился, чтобы отдышаться и поднял голову.

 

— Тебе не кажется, что мы тут уже были? Вон тот мост и высокий берег, и…

— Нет конечно. Ты что, Мироустроение прогуливал? — отозвался Акео, оборачиваясь.

— Я вообще не учился.

— И как таких в межмирье выносит? Чем ближе друг к другу находятся миры, тем сильнее они похожи. Одинаковые места, подобные лица и сюжеты. Все миры — лишь вероятности главного древа. Не исключаю, что вон там, наверху под фонарем стоит местная версия нашего дракона и его подружки. Пошли. Надо пересечь эту чертову реку!

 

Акео зашагал дальше.

 

***

Терри все говорил и говорил о полярном сиянии. О работе на самом краю света. О вертолетах, что привозили и забирали их из поселка. О людях, которые его поддерживали его все те пять лет, что прошли с расставания.

 

Оксана смотрела на реку. В ночи она напоминала ровное сизо-белое полотно. Неожиданно глаз девушки зацепился за две черных точки. Кажется, кто-то пересекал реку по льду. Девушка присмотрелась. Наверное, охотник и его собака. Вот они остановились…

 

— Ксе, ты меня слушаешь?

— А? Да, — девушка развернулась к бывшему.

 

Север сделал свое дело. За эти пять лет волосы Терри поседели, а лицо прорезали морщины, превратив его из юноши в серьезного мужчину. Даже в глазах не было того азарта. Вместо сумасшедшего огонька в них светилось ровное пламя.

 

И Ксе вновь захотелось сделать то, что она никогда не могла. То, в чем она, нет он всегда нуждался. Она видела это, знала, но не могла, за что себя ругала. Никогда не могла первой. Не могла, но...

 

Оксана развернулась и обняла Терри. Прижалась к его холодной куртке щекой.

 

— Я люблю тебя, — сказала она и заплакала, оттого что огромная гора сожаления и самобичевания свалилась с ее плеч. Она словно родилась заново.

— И я тебя, — отозвался он, еще крепче прижимая к себе девушку и зарываясь носом в ее заснеженные волосы. Чтобы почувствовать ее запах. Почти стершийся из памяти за пять холодных лет.

 

Запах разбудил воспоминания, когда они шагали за руку, смеялись в кафе, дурачились и ссорились. И мысленно Терри поклялся, что никогда не променяет ее на какую другую женщину. Никогда.

 

И, конечно же, эти двое не заметили, как над рекой полыхнуло зарево. И не услышали, как зарычал от досады полуволк и рассмеялся его подельник.

 

Акео проиграл. Вместо десяти кият он не получит ничего. Дракона чувств невозможно удержать в простой ловушке. Иначе не стоил бы он таких денег. Уловив искорку любви, он потянулся к ней, сбрасывая сковывающие чары и сжигая преграды. Вот только вор душ не знал об этом ничего.

 

А дракон летел все выше и выше. И в его голове звучали голоса влюбленных:

— Я люблю тебя.

— И я тебя.