Зарка (фрагмент незавершённого романа)

История третья

Зарка

 

ШишТа объявился в её жизни снова и внезапно. Он поравнялся с Лизой, когда она шла через тот самый сквер, где они когда-то встретились впервые. Вывалился из ниоткуда, из воздуха, только городовые так и умеют. Зашагал рядом, как ни в чём не бывало, словно и не пропадал из её жизни на целых полгода.

Лиза от неожиданности растерялась, хоть ей и случалось наблюдать мгновенные явления городовых, подобное несколько раз при ней проделывал РикТа, старший братец ШишТы. Хорошо хоть сдержалась и не выказала волнения. Лишь вздрогнула слегка, но он кажется не заметил, ни к чему городовым догадываться, как трудно привыкнуть к необычным способностям друзей. Особенно когда совершенно не понимаешь, как то или иное происходит. Вот эти их мгновенные перемещения, например.

Однажды Лиза спросила о них у РикТы напрямую, тот не особо охотно, но худо-бедно объяснил: «Ты представляешь себе визуально, что такое электрический ток? А как он движется по проводам? А без проводов? Правильно, на ум сразу молния и приходит. Движется как захочет и без проводов. Так примерно и тут: вы, люди, привыкли всё обосновывать, под всякое движение теорию подводить. Скорость, умноженная на время, равна расстоянию. А как быть с моментом, когда скорость есть, а время равно единице? Ладно, не заморачивайся, считай, что городовым такое мгновенное перемещение дано как дар с рождения, так же как тебе умение дышать. И потом, у меня этот дар, а у тебя, может, другие, да такие редкие, каких и у меня нет». Ладно, согласилась тогда с РикТой Лиза. Не очень-то поняла сравнения с электричеством, но это не суть, возможно когда-нибудь и больше уразумеет обо всём об этом.

— Привет, — сказал ШишТа просто, как будто они встречались в сквере каждый день.

— Привет, — сказала Лиза.

В висках волнительно застучало: «Вывалился, наконец! Живой, здоровый. Что сказать? О чём спросить?» Идёт совсем рядышком, а оглянуться на него чтобы разглядеть: как изменился, точно ли здоров, ну немыслимо же. Так и шли несколько минут неспешно, соединённые общей неловкостью, не глядя друг на друга. «А вот, нечего было так внезапно вываливаться!» Начала даже немного злиться Лиза.

— Ты домой идёшь? — прервал молчание ШишТа. — Можно мне с тобой?

— Конечно.

— Поможешь?

— Я? — глупо удивилась Лиза.

— Ну, да… Пить хочу. Чай у тебя дома есть?

Вошли в дом. Недоумение и скованность начали потихоньку отпускать Лизу только в квартире, когда в малюсенькой кухне сели пить чай, и она посмотрела, наконец, на друга прямо. ШишТа похудел, выглядел теперь совсем мальчишкой и, кажется, стал ещё смуглее. Чёрные волосы, такие же жёсткие как у брата, вороньими перьями торчат во все стороны, впрочем, как и раньше, а вот взгляд новый, необычный, отстранённо-задумчивый. Он то и дело уносит мысли парня куда-то далеко. «Вот тебе и явился, — грустно подумала Лиза. — Явился, да не весь».

Куртку он снял, оставшись в синей спортивной толстовке. На левом плече под ней угадывается какая-то накладка или повязка.

— Как всё зажило, как плечо? — кивнула на неё Лиза.

— А, нормально, — отмахнулся ШишТа. — Уже не болит. Не обращай внимания, это на всякий случай — защита, чтобы без опаски по межмирью шляться. Как тебе мой РикТа, не обижал?

— У тебя классный брат, — очень серьёзно ответила Лиза.

— Угу. Идём, кое-что покажу, — парень и свой чай не допил, и Лизу, видимо, ждать не собирался.

— Идём, — было непонятно, что он может показать ей в её собственной квартире, но послушно поднялась.

Оказалось, пошли смотреть телевизор. ШишТа включил новостной канал. С экранной фотографии на них смотрел круглолицый белобрысый мальчишка лет восьми-девяти, а диктор бесстрастным голосом комментировал: «Недолетов Антон пропал в лесу вчера вечером. На поиски, в помощь сотрудникам полиции и МЧС, уже привлечены десятки волонтёров. Предположительная зона поиска...»

— И? При чём тут я, мы? — Лиза убавила звук и вперилась глазами в лицо ШишТы. — Говори уже!

Взгляд ШишТы сделался искристым и внимательным, немного смущённым, из далей дальних он вернулся теперь к Лизе весь.

— Этим людям его не найти, не там ищут, — сказал городовой. — Мальчишку Ри уплутали.

— Опять Ри?! Куда уплутали? Зачем? И, главное, при чём тут я? — раздражение появилось внезапно, заставляя чеканить слова.

— Не злись, — взгляд ШишТы стал виноватым, — можешь и отказаться, но сама же сказала недавно брату, что ты и не за нас, и не за Ри, что ты просто человек. А сейчас именно такой и нужен, чтобы ни за кого, а только за мальчика, понимаешь?

— Ладно, рассказывай.

Раздражение как быстро пришло, так и испарилось. Лиза плюхнулась на диван.

ШишТа уселся напротив прямо на холодный паркетный пол. Удобно скрестил ноги и крепко упёрся ладонями в острые колени. Застыл, как приклеился, а потом заговорил быстро, суетливо, точно торопливый лектор, считывающий с бумажки.

— Ты должна знать про ТаКайру — нашу городскую ведунью. Именно она первая предсказала так подробно судьбу мальчика. Да, он будет главой нашего города, когда вырастет, плохим главой... а потом... Впрочем, не важно, кем он станет потом. Важно, что Ри об этом узнали и, как всегда, решили вмешаться сейчас, и, кажется, не самым удачным образом на этот раз. Мы очень надеемся, что они вовсе не собирались физически уничтожать ребёнка. Вероятно, они хотели просто напугать его, его родителей, может быть, что-то внушить всем по ходу дела, изменить как-то судьбу, но, видно, и у Ри случаются непредвиденные осечки. Что-то у них пошло не так с исполнителем. Ситуация крайне запутанная, мальчик пропал по-настоящему, даже для восприятия городовых. А это, как ты понимаешь, не просто организовать. И исполнитель, привлечённый ранее Ри тоже, по каким-то причинам, не доступен. И, как мы понимаем, о нём мало что известно самим Ри. Во всяком случае, они даже не смогли нам вразумительно объяснить, кто он и какого роду-племени. Ситуация щекотливая, никто не хочет доводить дело до большой ссоры из-за мальчишки. Вот сейчас и нужно, чтобы вмешался человек со стороны. Просто человек, понимаешь? Такой, чтобы устроил и Ри и нас.

— Это я, что ли? Ух ты! — Лизу мини лекция развеселила. — Меня в серьёзное дело зовут! Я-то думала, про меня все забыли. А тут, значит, вдруг стала важной персоной? И?

— Что и? — ШишТа растерялся от её бодренького напора.

— Ну, типа, вы знаете, где искать мальчишку?

— Приблизительно, да.

— Так чего мы сидим? — Решительно поднялась с дивана Лиза. — Я ведь не умею мгновенно, как вы, по городам и лесам скакать. Давай машину, поезд, вертолёт, или как ты там собирался меня доставлять куда надо?

— На машине. Постой, постой… — трепыхнулся было ШишТа. — Я ещё не всё тебе рассказал. Мы не вполне уверены, что знаем о всех силах, что тут замешаны, и с Ри у нас полноценного контакта нет. Никто не знает, чем всё закончится и насколько дело опасное.

Сказав слово «опасное», ШишТа снова смутился, ещё сильнее чем раньше, но и не пытался скрыть этого. А Лиза внезапно осознала, что совсем-совсем не знает своего героя настоящим, а всё, что до этого представляла о нём — это же всё надуманное, её собственное. Но переваривать мудрую мысль было некогда. ШишТа тоже поднялся и выжидательно смотрел на неё.

— Ты должна понимать…

— Да ладно, — перебила она его. — Вы же рядом, по крайней мере ты? По дороге доскажешь.

ШишТа сомнительно покачал головой, но послушно поплёлся за Лизой на выход из квартиры. Он словно был уже не очень-то и рад, что она так легко согласилась помогать им. Лиза не придала этому значения, она привыкла безоговорочно доверяться РикТе до этого, не собиралась сомневаться и в ШишТе. Раз позвал, значит уверен, что настоящей опасности в предстоящем деле для неё нет.

Она едва не рассмеялась в голос, когда увидела у подъезда знакомый серый джип, но сдержалась и только спросила:

— Парень что, пожизненно вам задолжал?

— Н-нет, — ШишТа, понятно, не вполне понял вопроса. — Не знаю. Лёху РикТа прислал.

Так или иначе, но на этот раз, водитель выглядел не таким уж хмурым и даже снизошёл до короткого разговора. Лиза узнала, что зовут его Лёха Каптёров, и что джип у него только что из ремонта — «огонь, как домчит».

Ехали действительно быстро, но на место прибыли лишь спустя часа два. Причём, только первую половину пути двигались по хорошей пригородной трассе, потом свернули на лесную дорогу и неслись уже с приличной тряской по ухабам, лихо преодолевая вязкие осенние лужи. А по мере того, как ШишТа в подробностях обрисовывал ситуацию, остатки Лизиного задорного настроения и самоуверенности где-то в этих лужах и потонули.

— Так вы всё-таки не знаете, кто именно мальчика заплутал? Или похитил? И Ри, по каким-то причинам не открывают всего, что знают?

— Да. Кажется, для них это деликатный вопрос. И я очень надеюсь, что эта деликатность не несёт ни для мальчика, ни для тебя никакой конкретной опасности. По меньшей мере, наши стратеги уверены, что нет.

— А моя, значит, задача, этот деликатный вопрос по возможности не потревожить, в надежде что и он, в свою очередь, проигнорирует меня тоже? Забрать у кого-то там мальчишку и вывести к вам, так?

— Угу.

 

***

 

Лиза огляделась. Шли только вдвоём. Лёха остался в машине на дороге, а может, и уехал. Она и ШишТа продвинулись довольно глубоко в лес и стояли теперь посреди маленькой опушки. Их окружал редкий высокий сосняк, в два часа дня светлый и тихий. Осень, вообще, выдалась на удивление тёплой и солнечной, без привычной унылости. Оттого и шагалось легко и запахи в воздухе ещё витали летние, травяные да смолистые. Но Лиза всё равно поёжилась, представив, как незнакомый ей мальчик Антон провёл где-то тут, неизвестно в чьей компании, а возможно и один, всю ночь.

— Далеко ещё идти? — собственный голос показался слабым и несмелым.

«Нет, я не боюсь», — включилось упрямство. — «Раз их умники считают, что опасности для меня нет, значит её нет. И потом, ШишТа меня не бросит, он же мой герой и настоящий городовой. И РикТа где-нибудь рядом. Наверняка…»

— Я провожу тебя так близко, насколько возможно. Не дрейфь.

ШишТа как будто услышал её мысли. Хотя, чего она сомневается. И ход мыслей прекрасно почуял, а уж подлинное настроение ловит, так это точно — это она от РикТы давно про городовых знает.

— Ты человек. Человек нейтральный, и кто бы там ни был, он об этом знает.

— Но вы не знаете, кто там? Совсем, совсем? — Лизе с трудом в это верилось.

— Совсем. Но кто бы там ни был, он или она, — это хозяин здешних мест и обладает сильнейшей магией. Даже наши асы не нащупали на сколько сильной. Это кто-то, кто владеет древними... но это лирика.

На минуту ШишТа задумался, наверно выбирая что бы ещё такого из самого важного сказать.

— Наши пытались выйти с ним на связь, но маг категорически отказывается раскрываться. Я тоже немного прикоснулся к пограничью его силы, и ощущение возникло очень странное, как будто он меня боится. То есть всех нас скопом не боится, он сильный и у себя дома, а вот встретиться, даже с кем-нибудь одним, чтобы просто поговорить, боится. — ШишТа опять замешкался, подбирая слова. — Короче, не знаю, как это тебе поможет, но готовься, что он или его проявления будут странными. Не бойся, против тебя он ничего не имеет, в этом я уверен, иначе никогда бы одну не отпустил. — И всё же ШишТа сверкнул виновато глазами. — В отношении тебя, я его мысли чётко сканирую, ты сама по себе ему вообще никак не интересна. Поняла?

— Ага, здорово подготовил, — не стала утешать друга Лиза. — Будет страшно и странно, и неизвестно кто встретит, но ты не бойся...

— Стоп, — перебил, переходя на шёпот, ШишТа и остановился. — Почти пришли, дальше он меня не пускает.

Лиза остановилась, прислушалась, даже принюхалась, но ничего особенного не ощутила.

— И что? — тоже шёпотом спросила она.

— Пойдёшь дальше одна. Не торопись и никуда не сворачивай. Он встретит. И это... по возможности не пугайся. Я правда не знаю, каким он перед тобой предстанет, но вреда точно не причинит, он в курсе, что ты просто человек и человек нейтральный. В крайнем случае, испугает маленько, если маг лесной, ну и отпустит, — скуластое лицо ШишТы на мгновение выдало тревожную гримасу, но быстро разгладилось. — Давай, иди, — уже снова уверенно сказал он после короткой паузы.

И Лиза пошла. «Как в сказке, — подумала она. — Иди туда, не знаю куда; Найди то, не знаю что».

Идти пришлось недолго.

— Привет, — сказало бодрым женским голосом одиноко торчащее посреди леса соломенное чучело. — Обернись.

Лиза крутанулась вполоборота и испуганно заморгала. Прямо за её спиной образовалась маленькая поляна, а посреди неё объявилась сказочная избушка. Но этого быть не могло, Лиза только что шла обычным лесом именно с той стороны. Растерялась, ведь повернуться как следует к избушке лицом было немыслимо, страшно же оказаться к говорящему чучелу спиной.

— Ха, а ты и вправду поверила, что чучело разговаривает? — хохотнул всё тот же уверенный и звонкий голосок. Только теперь он раздавался со стороны избушки.

Лиза проигнорировала холодок, щекотнувший затылок, и отвернулась от чучела полностью.

— Так ты и есть хозяйка этих мест? Где ты?

— А тебе меня видеть зачем? Говори, по что пришла? — голос сделался тихим, вкрадчивым и прошелестел над самым ухом. — Надо же! Не нашли ничего лучше, как никчёмную полукровку заслать.

— Тут где-то обычный мальчик потерялся. Антон, — быстро пролепетала Лиза, чуя, как от внезапной близости, от насмешливых, даже злобных ноток летающего голоса, её крепко пробирает страх. Нервные мурашки зарождаются где-то на затылке.

Невидимая хозяйка, между тем, ответила не сразу, словно давая пришлой время испугаться как следует.

— А нету мальчишки. Был и весь вышел, — бодренько выдала она.

— Как вышел, куда?! — Лиза не узнавала своего голоса, так пискляво он звучал.

— А ты в дом заходи, сама посмотри, — елейно пропела хозяйка.

Надеясь, что выглядит не самой распоследней трусихой, Лиза шагнула и поднялась по узеньким ступенькам, на последней замешкалась, удивляясь: «А ведь крыльца только что не было, откуда оно взялось? И дом, ну, слишком ладненький, как на картинке в детской книжке. Наличники как нарисованные, дверь будто только что лаком покрытая. Дубовая? Настоящее ли всё это? А вдруг наваждение?» Осторожно протянула руку, берясь за большую дверную ручку. На ощупь — тёплое настоящее дерево. Осмелилась и вошла в дом.

Зря. Ноги словно подкосило чем — поскользнулась и рухнула на пол. Очутилась в полутьме, но на неё брызнули косые узкие всполохи света со всех сторон, а дверь за спиной с противным скрежетом захлопнулась. Яркие полосы и пятна, не столько освещали комнату, сколько слепили, и ушло несколько драгоценных секунд на то, чтобы понять, что это просто блики — слабое отражение света из многочисленных зеркал. Небольшими стеклянными панелями из них были плотно унизаны все стены, включая и ту, что образовалась вместо двери за спиной.

Лиза поднялась и кинулась к ней, но от прикосновения рук ничего не изменилось. Дверь не появилась, зато, как только притронулась к зеркалам, те дрогнули и с пугающим звоном задребезжали. Пол под ногами тоже ожил, накренился в центр комнаты, превращаясь в скользкую воронку. В мельтешении зеркальных бликов он засиял под стать стенам. Коричневый сделался гладким и полупрозрачным, как слюда. Лиза, семеня, скользнула по нему в середину странной комнаты-ловушки в поисках хоть более-менее устойчивого места.

От её неловких движений зеркала загрохотали и вовсе неистово, точно разозлились, вот-вот начнут лопаться стёкла. Но стоило девушке остановиться, как замерли и звуки. Причём тишина наступила внезапно и сделалась мгновенно густой, почти ощутимой в тесном пространстве. А в следующую секунду Лизе почудилось движение в воздухе за спиной, нечто беззвучно расталкивало его, но повернуться и посмотреть не решилась, боясь лишним шевелением опять разозлить зеркала. «Не бояться! Она знает, я человек нейтральный», — как заклинание, как оберег вспомнила слова ШишТы. — «Попугает и отпустит, попугает и отпустит...»

Внезапно Лиза уловила движение в зеркале на правой стене. Что-то длинное змееподобно ползло по ней в слабом свете. Перескочило на следующую стекляшку, исказилось, дёрнувшись на границе, а потом удлинилось, истончаясь. Приподнялось и метнулось неизвестно куда. В ту же секунду из-за спины на Лизино плечо легла чья-то маленькая ладонь.

— А-а-а! — вскрикнула Лиза и импульсивно дёрнулась.

Сбросила руку-змею и резко повернулась. Но выхватить взглядом что-то конкретное так и не успела, ужасная ползучка истаяла во мраке мгновенно. Вокруг снова никого и ничего. А проклятая вязкая тишина съела девичий крик и под мрачные блики зеркал затяжелела ещё весомее. И показалось теперь, что всё внутреннее пространство комнаты задышало довольством, будто зеркальные стены, как живые твари, нажрались досыта её, Лизиным, страхом. А бежать от них некуда, темница малюсенькая, но надёжная — без окон и дверей.

— Чего орёшь, дура? — знакомый голос проворковал спокойно, но глухо, словно из-за стены. — Не надо так пугаться, я тут, слева.

Лиза нашла глазами. Рядом, из ближайшего зеркала на неё смотрел мальчик — Недолётов Антон. Нет, скорее картинка, очень похожая на него.

— Где он? Где я? — слабо выдохнула она.

— Да уж не в моём дому, — повеселела невидимая хозяйка. — А ты что, и вправду думала, что я тебя в дом пущу и чаем напою? И Антошеньку-душечку с рук на руки передам?

— Почему и нет? — обречённо, но почти спокойным голосом выдохнула Лиза.

С нагнетанием страхов, кем бы эта хозяйка ни была, явно переборщила, и теперь, с появлением этого дурацкого изображения ненастоящего Антона, напряжение неожиданно ослабло. Лизу даже охватило несколько тоскливое безразличие.

— Я тебя, конечно, боюсь, мне сказали, что ты сильный маг и всё такое. И если прогонишь, уйду. Но раз уж я тут, то почему бы не поговорить нормально?

— Тебе-то зачем нужен этот мальчишка? — слабо освещённое лицо фальшивого Антона в зеркальном отражении наполнилось недетским сарказмом. Дёрнулись надменной гримасой и зашевелились губы, словно это он и заговорил, живя где-то там в глубинах стекла. — Кто он тебе? Чужой. А ведь он — зло, почти в чистом виде зло для тебя и таких, как ты. Отступись. Я тебя отпущу.

— Какое зло? Что же вас всех заклинило-то на этом зле? Он же пока просто ребёнок. Кто может знать доподлинно — что именно из него вырастет? — Лиза почувствовала, что голос крепчает. Ощутила уверенность в себе, или, скорее, уловила нотки неуверенности в голосе собеседницы и перешла в безнадежное наступление. — Отдай его мне. Зачем тебе, такой сильной, что не боишься всех городовых скопом, ни Ри, ни Та, обыкновенный мальчишка?

— Я пошутила, — зеркальный Антон опять скривился в издевательской усмешке. — Я не могу отпустить тебя. Ты глянулась моим зеркалам и Вердуку, они заберут тебя.

Мальчик развернулся и начал углубляться в черноту зеркала.

— Ах, так! — взвилась Лиза.

Она стянула с себя тонкую куртку, обмотала ею правую руку и ударила по мрачной глади стекла. Заскрежетало так, будто разбилось не одно, а тысяча зеркал. Осколки посыпались на слюдянистый пол. Лизу толкнуло тугим вихрем из раскола, но она устояла. Не успела толком рассмотреть — что перед ней, как её отпихнули весьма живительно вполне обычные ручонки. Перед Лизой возникла настоящая девчонка лет десяти, за спиной которой вновь холодно отражало целёхонькое зеркало. А вот она, девица, лихо подбоченилась и сверкнула злобно-зелёными глазищами.

— Да как ты посмела, глупая полукровка?! Как только у тебя рука поднялась? Вердуку тебя забери!

Вдруг так же внезапно, как принялась до этого кричать, девчонка сменила тон и закончила тихо, без эмоций:

— Садись.

Лиза послушно опустилась на пол, больше сесть было не на что. Девчонка, подобрав подол синего, длинного и простецкого сарафана, уселась рядом.

— Меня Заркой зовут, — голос хозяйки прошелестел в кисельной полутьме глухо и как-то обречённо. — И не смотри на меня так, я не ребёнок. Мне... не важно сколько мне лет, и не твоё дело знать, почему я в девчонке запечатана. Хм, и не фантазируй даже, что Зарка это моё первое имя, — хмыкнула она на невысказанный Лизой вопрос. — Так я тебе и сказала настоящее имя. Зарку-то не все знают. И не должны, — с нажимом на последнем слове добавила маленькая ведьма.

Теперь Лиза точно видела, что перед ней настоящая ведьма. И детская внешность не могла обмануть. Колкий пронзительный взгляд маленькой хозяйки удивительно точно сочетался с едким голосом. Такой взгляд не забудешь и никакими искусственными страшилками не перешибёшь. Колдовской цепкий взгляд.

— Я никому не скажу.

— Не скажешь. А городовые Та сами виноваты, — совсем вяло потекли ведьмины слова. — Чего они влезли? Ну, попросили меня Ри мальчонку малость заплутать, малёха попугать. Что, мне трудно? Вот и зеркальце моё, — глаза Зарки мягко полыхнули, — уже тускнеть от скуки придумало. Отпустила бы потом Антошу. Так нет, Та припёрлись. Спасители, Вердуку мать. Пришлось мальчишку по-настоящему прятать. И городовым тут не бывать! Хозяйка я в своём дому или как? Не пущу! — заканчивала монолог девочка-ведьма уже снова крикливо и зло. Видно, для неё было обычным делом меняться в настроении прямо посреди разговора, безо всякой на то видимой причины. А добавила уже опять спокойно: — А мальчонка твой к Вердуку ушёл. Сам ушёл. Зеркала позвали, он и ушёл.

Зарка прищурилась, взгляд колючий, испытующий, если бы не он, симпатичная была бы девчонка. Взгляд высверливает, сковывает, пронизывает до мозга костей, словно и без ответа считывает всё, что у тебя есть на уме.

— Но почему ты его Ри не отдала? Почему с Та даже поговорить не хочешь? — Лиза удивилась собственной храбрости и спокойствию голоса, но не отступила. — А где этот Вердуку находится? Как забрать у него мальчишку?

— Ри — самонадеянные идиоты, не соизволили даже прийти, Антошу через посредника передали. А против твоих ненаглядных Та я ничего не имею, но, говорю ведь, я их не приглашала. Да и глупые они — лучше тебя, полукровки, и теперь не придумали кого послать? Обидели, можно сказать…

Последнее Зарка излишне запальчиво выдала, Лиза уловила в словах ведьмы фальшь, но в чём именно заключена заковырка — догадаться сразу не смогла. «Полукровка и полукровка, — подумала. — И чего прицепилась к слову». А ведьма, словно войдя в какую-то новую для себя роль, добавила тягуче, даже просительно: — Вердуку тебя примет, но может, не пойдёшь?

— Пойду.

— Дура упрямая! — Зарка глянула особенно колюче и хлопнула ладошками по коленям. — Ну, иди, коза, коли резвая такая.

Она вскочила, и комнатёнка словно ожила. Зеркала слабо зазвенели, на этот раз переливисто и ладненько, как тысяча колокольчиков. Светлячки в них радужно заметались. Лиза тоже поднялась. Ведьма отступила и сильно толкнула гостью в спину.

— Иди, иди!

В следующую секунду Зарка исчезла, а пол, стены и потолок — всё внезапно сузилось, превратилось в длинную с квадратным сечением трубу и куда-то поехало. Круговерть уронила Лизу, и она потекла вместе с полом, и удержаться было совершенно не за что. Колокольчиково-световая свистопляска оглушала и слепила, не давала разглядеть: что там, впереди.

Вдруг совершенно чётко ведьмин голос прошелестел в самоё ухо:

— Не спи! Главное — не спи. Если совладаешь со сном — всё у тебя получится, если нет — я ничем помочь не смогу.

— Зарка! Куда меня несёт, Зарка? — никто не ответил, молящий крик потонул в зеркалах. Но вот раздался лёгкий хлопок, словно ведьма опять по коленям ударила, и коридор исчез.

На этот раз Лиза не спешила подниматься, позволила себе осмотреться и подумать. Она обнаружила себя лежащей в тёплой и сухой луговой траве. Над головой разлилось пронзительно чистое голубое небо, и солнышко стояло почти в зените. Вокруг высокое чудесно пахнущее разнотравье и лёгкий летний ветерок. Лиза вспомнила, как давным-давно она гостила у папиных друзей в деревне, и как ей нравился тогда точно такой же ветерок, несущий отовсюду запах свежего сена. «Не спать», — лениво закрепила она в памяти последние ведьмины слова. — «Не спать, так не спать».

Села и ещё раз внимательно огляделась. Ну, очень похоже на деревенские луга, решила она. Только осень куда-то делась, будто снова лето вернулось. Справа, сколько глаз хватает — высокая трава, слева, совсем рядышком — край леса, тоже вполне обыкновенного: из елей, лип и редких берёз. «Это место и есть Ведруку? Или Вердуку — некто, хозяин этих мест? Вот ведь, — вклинилась досада, — самое главное у Зарки не спросила».

Лиза бодренько поднялась и пошла куда глаза глядят, прямо вдоль кромки леса, отчего-то уверенная, что так и надо. Голова слегка закружилась, мир на минуту затуманился, но стоило остановиться, как всё встало на места, в глазах прояснилось. Это с непривычки, от неожиданной жары, решила Лиза. Пошла медленнее. И замечательно, что куртка у ведьмы осталась, в тонкой майке без рукавов — чудо как хорошо идти, солнце бледную кожу так и гладит.

Вдруг что-то остро кольнуло в запястье. Резко отдёрнула руку — на мгновение показалось, что выступила капля крови. Приблизила запястье к глазам — никакой ранки не нашла. Немного засаднило в том месте кожу без видимых причин. Наверное, жгучая травинка попалась, подумала Лиза и пошла дальше, приподнимая руки над зеленью, а сквозь джинсы траве не прожечь.

Очень скоро идти под летним солнцем сделалось утомительным. И ветер уже не так радовал, и в горле пересохло. Но Лиза и огорчиться не успела, как оказалось, что она остановилась на берегу реки, совсем узкой, с пологими берегами, едва ли не ручья.

Быстро спустилась к воде и с наслаждением запустила в неё руки. Нельзя пить из реки, но водица такая заманчиво-прозрачная. «И вообще, может, это большой ручей. А из ручья пить можно», — подумала Лиза. Она зачерпнула воду ладонями и залюбовалась, глядя, как на солнце переливается и искрится прохладное чудо.

— Не пей! Не пей! — сипло выдавил кто-то справа.

Водица выплеснулась из расцепленных ладоней. Метрах в двух, почти невидимый в густой траве лежал Недолётов Антон.

— Не пей, пожалуйста. Не пей, спать захочешь... — с трудом выдавил он и поник, закрывая глаза, словно потратил последние силы, обращаясь к Лизе.

— Что с тобой?! Что с тобой, Антон?

Лиза в три прыжка очутилась возле мальчишки, рухнула перед ним в траву на колени. Вначале осторожно, а потом всё сильнее затормошила.

— Ты спишь? Или ты ранен, или что? Очнись, Антон! Ну что ты как тюлька неживая? Ну, скажи хоть что-нибудь. Тебе ведьма тоже велела не спать? И при чём тут вода в ручье?

Лиза раскачивала Антона из стороны в сторону, тянула за руки, щипала за щёки — всё напрасно. Наконец она утомилась и притихла. Со лба на висок скользнула прохладная струйка пота. Лиза смахнула её тыльной стороной ладони, от соприкосновения с солёной влагой кожа на руке почему-то заныла. Посмотрела — нет, с кожей всё в порядке. «Что делать, что делать?» — прогудело в голове совсем другое беспокойство. — «На себе мне мальчишку не утащить, тяжёлый, а уходить надо, пока этот самый Вердуку не объявился. И спать нельзя. Почему спать нельзя? Стоп... психовать точно не годится, для начала надо успокоиться».

Как только она позволила себе немного расслабиться, на Лизу навалилась какая-то отрешённая усталость. Легла в траву рядом с Антоном. В левую ладонь немедленно кольнуло, но она и смотреть не стала — что там, слабо кольнуло, а лежать, не шевелясь, в душистой мягкости оказалось так приятно. Окружил цокот насекомых какой-то странный, скрипуче-агрессивный, но ведь их даже не видно, а в нежной траве так хорошо и уютно. «И вовсе я спать не хочу», — начала убеждать сама себя. — «Немножко только полежу. Немножко… Нет, надо подняться!» — вдруг на мгновение взбрыкнуло и запротестовало внутреннее нудное упрямство, но тело ему уже не подчинялось, не желало вставать. Руки тоже почти перестала чувствовать, они словно врастали, растворялись в траве. Тем не менее Лиза напряглась и перевернулась на живот. С трудом удерживая на весу голову, словно та стала в два раза тяжелее, приподнялась-таки на локтях, взглянула поверх зелени на путь, которым пришла. — «Сейчас мы встанем и пойдём обратно, Антон. Сейчас встанем и пойдём. Сейчас...» Но уже и мысли ворочались тяжело, начала одолевать сладкая зевота. Голова качнулась вниз, и веки стали предательски смыкаться.

Каким-то чудом именно в этот момент, сквозь мутный занавес перед глазами и возник Лёха. Она увидела, как тот быстро и широко шагает, почти бежит к ним. Удивительное зрелище — невысокий, широкоплечий и коренастый, подневольный их водитель, чей-то там должник — Алексей Коптёров, но только теперь он не вполне Лёха, а настырно-плывучая гранитная скала. Грозная и смешная одновременно, с огромным ромашковым букетом в руках. Цветы красиво колыхаются, а парень рвётся сквозь высокую траву, будто целый мир собой ломает. Вот споткнулся, пробуксовывает, точно уткнулся в невидимый барьер, но задержался лишь на секунду, прорвался и снова прёт скалой, только губы упрямо выпячивает.

«Какой смешной», — вяло улыбнулась Лиза. Но сон-то почти слетел, и взгляда от парня не оторвать и смотреть на него, отчего-то, очень радостно. Приходит смутная пока догадка, что именно такая твердыня — простая и надёжная сила и нужна тут сейчас. «Нужна? Против сна?» Чем ближе подходит Алексей, тем чётче Лиза понимает. Да, против сна. И чем яснее видит угрюмую надёжность в его лице, тем детальнее снова пропечатывается окружающий мир в глазах. Только, кажется, он уже не столь прекрасен. Трава между ней и Алексеем уже вроде не зелёная, а пожухлая жёлтая, и небо начинает сереть.

Лиза ощутила разгорячённой кожей, как слезные ручейки скользнули по щекам. Ромашковый букет в руках Алексея всё ещё выглядит легкомысленным, и неясно вообще, зачем парень цветы тащит. Ах, вот же… Наконец увидела, как Алексей активно сорит букетом. Роняет цветы, почти не глядя и вправо, и влево, а иногда умудряется, откинувшись назад, удержать охапку одной левой, а правой рукой зашвырнуть несколько ромашек высоко вверх, целясь в самые высокие ели, выступающие из леса слева. А один раз, когда букет уже наполовину растаял, парень внезапно остановился и принялся метелить приличным ромашковым веником молодую берёзку, вставшую у него на пути. И, удивительно, берёзка надломилась от его размашистых шлепков и упала.

— Хи-хих, — едва слышно засмеялась Лиза, ей, почему-то, совсем не жалко было берёзку, зато умиляло каждое уверенное движение Алексея, каждый шаг, приближающий его к ним. Между тем, и к телу вернулась чувствительность, и даже Антон отреагировал на перемены, зашевелился, что-то невнятно захрипел.

— Антон, очнись, Антон! — встрепенулась Лиза.

Она чувствовала себя одурманенной и всё ещё толком не понимала сути происходящего, но её уже не на шутку пугала преображающаяся вокруг трава. Из жёлтой та уже превращалась в короткую серо-коричневую и жёсткую, на обыкновенную траву непохожую.

— Поднимайся, Антон! — Лиза снова затрясла мальчишку. — Нельзя оставаться, это страшная сказка, заснём тут навечно, — нашла нужные слова и похолодела внутри, и остатки дурмана мгновенно выветрились.

Спасительно быстро возле них очутился Алексей. Выражение лица у парня не изменилось — по-прежнему сосредоточенный и злой. Не затратил ни одной лишней эмоции, когда мельком посмотрел на Лизу. Каменные скулы не дрогнули, взгляд как был углублённо-сконцентрирован на ближайшей кромке леса, так там и остался.

— А ну, встали и бегом! — рявкнул командным голосом. — На раскачку нет времени и защиты почти нет. Бегом, говорю, бегом!

Спаситель вначале дёрнул Лизу, цепко ухватив за локоть, потом они вместе помогли подняться Антону. И, чудо, от зычного голоса Алексея мальчик не только поднялся, но и послушно побежал. Побежала и Лиза, откуда только силы взялись. А ещё, словно прикосновение рук парня или просто его близкое присутствие оказались волшебными, он собой словно щитом отгораживал от всё более ужасающего мира вокруг, не давал новому страху впиться в беглецов со всей силы.

Сказочное лето совсем исчезло. Радушные зелёные луга испарились, словно их и не было. Вместо леса с пушистыми елями возник мрачный частокол из сухостоя и болотных коряг. Под ногами зачавкала зловонная вязкая жижа. Небо вздулось тяжёлыми мутными тучами, словно огромными рыбьими пузырями и налилось мерзкими бордовыми разводами. Жирные кровавые подтёки исполосовали и стволы болотных деревьев, густые капли падают с острых рогатин-ветвей в бурую грязь. А самое страшное — гиганты-сухостои мерзко скрипят и тянутся к людям. Даже застарелые коряги вздрагивают как живые при приближении людей и, кажется, тихо стонут в надежде уцепиться острой веткой за живую плоть.

Бежать почти не получается. Болото мелкое, не топкое, но ноги всё равно вязнут, кроссовки напрочь промокли и тяжелые от налипшей грязи, как два кирпича. Однако, Лиза бежит, и удивляться некогда, что Антон обогнал и молча задаёт темп. Вот тебе и сонная «тюлька». Лиза пыхтит, дышать всё тяжелее, но от мальчишки почти не отстаёт. Алексей позади всех и время от времени сквозь тяжёлое дыхание сипло подбадривает:

— Бегом, ребятки, бегом!

Лиза не отвечает, нет сил на ответы. Оглядывается только один раз и замечает, что от ромашкового букета у Алексея почти ничего не осталось. И вообще, никакие это не ромашки, а остро заточенные короткие и колючие дротики. Их колючками у спасителя исколота вся грудь, рубаха изодрана и в кровавых подтёках. А вместо кистей у парня вообще кроваво-мясистые ухваты. Но он, кажется, и не замечает этого, он зорко высматривает среди коряг и деревьев особенно сноровистых гигантов и мечет в них древки-дротики. Те впиваются во вражью плоть, и чудовища немедленно содрогаются в конвульсиях, ещё ужаснее скрипя.

Присматриваться на бегу некогда, и Лиза скорее ощущает, чем видит, что у неё самой сильно изранены руки. Кровь тёплыми струйками сочится от плеч до запястий к кончикам пальцев и падает в мутную жижу под ногами. А если вдруг попадает на кочку, которых вокруг множество, в мелкую болотную траву, то та вздрагивает и маленькие листочки почти мгновенно растворяют в себе кровавые капли, обретают багряные жилки и пакостно лоснятся на сумрачном свету.

— Божечки, божечки, — вырвался скулёж, когда Лиза замешкалась, обо что-то запнувшись, и разглядела это их превращение. А увидев, опять добавила ходу, уже не обращая внимание на то, как ломит горло при дыхании, а встречный ветер болезненно щиплет порезы на руках и пальцы немеют. Но бег всё равно уже замедлялся.

— Быстрее, родненькие, быстрее! — надсадно хрипит где-то из-за спины Алексей, а сам отстаёт. — Ведьмино оружие кончается!

Внезапно склизкий болотистый путь оборвался. И тут, едва ступив на твёрдую землю, Лиза споткнулась по-настоящему. Начала падать, её повлекло куда-то вниз, словно в яму. Кровавые коряги исчезли с глаз, багрово-пузырчатые тучи отдалились, весь мир за спиной помутнел. Окружили и сверкнули знакомым блеском зеркала. Лиза увидела, как по слюдянистому полу впереди неё между зеркал скользит Антон.

Обернулась, в маленьком окошке за спиной углядела ошмётки кровавого мира и перекошенное отчаянием лицо Алексея в нём. И вроде бы совсем близко, но постепенно удаляются его опустевшие от колючего букета беспомощные руки. В ту же секунду девушке показалось, что её собственная рука сделалась бесчувственно-резиновым длинным жгутом и потянулась к парню, как тогда в комнате-темнице страшная ведьмина. Какое-то колдовство случилось или почудилось? Наверно почудилось — всё искажали зеркала. Но в тот момент и не думала ни о чём, ухватила парня покрепче за кисть и дёрнула, что хватило сил, на себя. А он будто и не был тяжеленым мужиком, послушно влетел в коридор из зеркал и плюхнулся рядом.

Мгновение, и окошко за ними тихо схлопнулось, красное марево Вердуку исчезло. Зеркала раздражённо задребезжали. Пол под людскими телами заскользил, их потащило по узкому наклонному коридору. В глазах зарябило, нарастающий стеклянный гул заложил уши. Только теперь Лиза не испугалась зеркал. «Домой, — молила она их, — верните нас домой». Зажмурилась, а спустя минуту или две, когда внезапно остановились, и всё стихло, оказалось, что вся троица сидит в обычной осенней сырой траве перед тем же домиком Зарки. Или не тем? Вроде бы он стал немного другим: несколько расширился и потускнел, перестал быть картинкой из детской книжки, обычная деревянная избушка. Осенний ночной ветер холодным щупом прокрался сквозь лёгкую, мокрую от крови одежду. Нормальный тихий лес вокруг, и темно. Нет, кажется, уже светает. И радоваться бы, что Вердуку отпустил, но на радость нет сил. А ещё Лиза снова встревожилась за попутчиков. На Антона больно смотреть. Теперь она разглядела, что лицо мальчика изуродовано. От правого глаза к подбородку, точно следы от когтей невиданного зверя, криво расползлись три глубокие царапины. Левый глаз уродливо заплыл под вздувшимся бордовым синяком. Нос тоже покраснел и распух — не сломан ли, обеспокоилась Лиза. Кисти рук, как и её, густо покрыты царапинами и безвольно поникли сложенные на худых коленях, пачкают джинсы кровью. А главное, смотрит мальчишка единственным раскрытым глазом, так, что словно и не видит никого, словно снова заснул сидя. И покачивает его, вот-вот клюнет носом в траву.

Лиза покосилась на Алексея. Тот выглядит ещё хуже — жалкая тень от давешней бодро шагающей скалы. Широкие плечи поникли, парня мелко и часто трясёт. Лицо чистое без царапин, но пустое какое-то и даже не бледное, а зелёное, словно в нём и кровиночки живой не осталось. Рубаха вся изодрана, непонятно вообще, как на теле держится и пропитана кровью так, что первоначального цвета не угадать.

— Прибыли, голубчики! — на крыльце возникла Зарка. Ехидно оскалилась белыми ровными зубами. — Давай, давай, ковыляйте в дом, не нести же мне вас! — радостно засуетилась.

— Больно... — просительно прошептала Лиза, протягивая перед собой израненные руки. — И им тоже, — кивнула в сторону мужчин.

— Ха, разве это боль, — Зарка отмахнулась. — В дом поднимайтесь, в дом. А то ведь передумаю, опять зеркала заберут, — хитро прищурилась она.

Угроза подействовала, через минуту все были в доме.

Только Антон, едва доплетясь до ведьминой постели, мешком повалился в неё и, кажется, мгновенно уснул. А Алексей даже и не добрёл до намеченной цели. Заковылял, было, к умывальнику, да, двух шагов не дойдя, так и сполз по стеночке, теряя сознание.

Лиза кинулась к нему на шум. Успела увидеть близко его искажённое болью лицо, но тут подскочила Зарка. Задёрнула перед носом деревенскую ситцевую занавеску — всю как есть перегородку, отделяющую умывальный уголок от основного пространства комнаты, и раздражённо зашипела:

— Не подходи, нет у молодца больше сил на тебя. Пусть тут полежит, на холодном полу даже лучше, я потом ему помогу.

— Поможешь? Откуда он вообще взялся?! Это ты его к нам на выручку отправила?

— Ха, шустрая какая! — зыркнула снизу вверх Зарка. — Пошли чаем отпою, а то ещё и ты свалишься.

Вот теперь-то чаю точно не хотелось, но отказаться нельзя. И понимала, что надо бы с ведьмой быть повнимательнее, поосторожнее, да где силы взять. А стоило сесть за стол, вытянуть ноги и навалиться спиной на бревенчатую тёплую стену, как горячая расслабляющая тяжесть растеклась по конечностям. Пришла отстранённость в мысли, туманя усталую голову, почти как в той страшной сказке в Вердуку или у Вердуку, Лиза так и не поняла.

Полноценно заснуть не могла, слишком остро напомнила о себе жалящая боль в каждой ране на руках. Догадывалась, что ведьме ничего не стоит помочь, но жаловаться снова не решилась, памятуя о презрительной усмешке той на первую попытку. Приятно обволокло тепло. «К чёрту всё», — решила Лиза и поддалась его неге. От осознания, что спаслись, бояться теперь маленькой ведьмы совсем не хотелось, она казалась даже почти родной. Свет в избушке как будто потускнел и голос Зарки начал отдаляться, но Лиза всё-таки внутренне подобралась, прогоняя заторможенность, понимая, что начинает терять нить важного разговора.

— … туточки твой Алёшенька и нарисовался, — говорила довольная, с потеплевшим взглядом, Зарка. — Резвый, как молодой конь, и серый на лицо, что твоя грязная майка. Да ещё вдруг и рыкнет как в той сказке: «Встань, говорит, чёртова избушка ко мне передом, а к лесу задом!»

— И чего? — Лиза встрепенулась, даже царапины как будто меньше зудеть стали.

— Чего-чего... — заворчала с пущим удовольствием Зарка. — Домишко мой конечно древний, но не курица же, никак он извернуться не мог. Я выглянула. Чего, говорю, красный молодец надо? А он, как меня узрел, лицом ещё больше посерел. Как обозвать не знает, не ожидал же меня дитём увидеть. Маленькая ведьма гордо выпятила губки и вздёрнула подбородок, подставляя гладкие детские щёки под тусклый свет плавающих под потолком диковинных светильников-шариков.

— Надулся твой Алёшка самоваром, того и гляди пар повалит, и засопел: «Говори, ведьма, добром, где Лиза, а то спалю вместе с избой к Едрене-Фене!» — И, знаешь, извести-то мне его ничего не стоило. Летел бы отсель кубарем и понять бы ничего не успел. Да только что-то в нём такое настоящее полыхнуло, что прям забрало меня. Ох и давно я силы подлинной в человеке не чуяла. Не много у меня слабостей, но в этом деле... как самого примитивного лешака, притягивает меня истинная первобытная сила. Вроде рядышком только стою и не касаюсь, и ничего такого не делаю, а словно и мне малость от силушки перетекает. Ну, да это трудно объяснить по-человечески. Это включается магия очень тонкая, даже для меня слишком древняя и малопонятная. Короче говоря... А, говорю, шут с тобой. Заходи, помогу. Всё честь по чести — ободряющим чаем напоила, честно предупредила, что буйную головушку, вероятно, сложит, и помощь моя не сильно велика будет. Сунула ему в руки златень-бой, ну, ты видела, и прямиком по твоим следкам отправила. Дальше сама знаешь.

— Зарка, а можно мне на него ещё раз посмотреть? — взмолилась Лиза.

— Нет, — взгляд ведьмы вмиг сделался жёстким. — Нельзя его сейчас человеческим теплом тревожить, парень очень плох.

— Но он выживет? — Лиза поперхнулась возникшим в горле сухим комком и оттого заговорила сипло.

— Да... — чувствовалось, что Зарка отвечает неохотно.

Она не уверена, ой, не уверена, испугалась за Алексея Лиза.

— Ну почему, Зарка? Почему он больше всех пострадал? Он же меньше нас по времени там находился?

— Так он единственный, кто к Вердуку без приглашения припёрся, — по одной только ей понятной логике взгляд ведьмы снова замаслился, и она переключилась на назидательно-добродушный тон. — К тому же, твой Алёшка, ну совершенно обычный человек — легчайшая для Вердуку закуска. И вообще, это правильно, страж Вердуку или не страж на рубеже миров? Ты себе только представь, что с нашими мирами будет, если в межмирье, и туда, и обратно всякий желающий вот так запросто таскаться станет?

— И что же с Алёшей за это будет?

— Поглядим, — хитро прищурилась Зарка. — И, это... пора тебе.

— А как же раны? — Лиза выставила перед Заркой истерзанные руки.

— Царапины, что ли? — снова съехидничала та. — Сами заживут. Бери пацанёнка и дуй, — она несколько напряжённо склонила голову набок и испытующе, опять с хитрым прищуром посмотрела на Лизу.

— Так мальчишка спит. Как я его поволоку?

— Ничего доволочёшь, ты сильнее, чем кажешься.

— А он правда должен вырасти в кого-то страшного? — Лизу как-будто что-то держало на месте. Может, что-то важное забыла спросить?

— Вот теперь, точно, да. Шрамы на его лице не заживут никогда, и мир Вердуку он крепко запомнит. Шкурой почуял он чужой мир и плохое впитать успел. Злой будет человек, много дурного натворит. Наверно, было бы лучше, если бы я ему разум помутила, как хотели Ри, или Вердуку бы его съел.

— Так почему ты этого не сделала? И даже от Вердуку спасти помогла?

— Эх, — вздохнула маленькая хозяйка, — сама не знаю. Жалко, наверно, стало вас, полукровок. Что, убивать мальчишку за одно то, что не вполне человеком родился?

И вдруг в Лизе полыхнуло понимание. Обрывки ведьминых фраз, подозрения ШишТы и кусочки собственных мыслей в голове склеились как надо: такое болезненно-знакомое пренебрежение Зарки к Ри и в то же время почти панический страх перед попытками встретиться с ней хоть кого-нибудь из рода Та. А вдруг поймут? И эта странная невозможность повзрослеть, — ведь слышала, слышала где-то уже Лиза про то, что самое простое колдовство легче всего липнет к получеловекам. Да плюсом к догадке прошло неожиданно доброе отношение Зарки к ней, Лизе, ничего не умеющей и мало что значащей в противостоянии родовитых нелюдей, полукровке.

— Они не знают?! Ни Ри, ни Та? Ты сама полукровка? — девушка выдавила своё открытие шёпотом и уставилась на ведьму с таким изумлением, будто впервые увидела.

— Да, — скривилась та.

Дьявольские огоньки заплясали в ведьминых глазах. А Лиза поняла, что влезла слишком глубоко и игра только теперь становится по-настоящему опасной.

— Я никому не скажу, — горячо прошептала она, чувствуя, как предательски полыхнули щёки.

— Конечно, не скажешь, — прошипела Зарка, от добродушного тона в её голосе и намёка не осталось.

Лизу сжало изнутри, как пружину, хотелось провалиться хоть обратно в межмирье, хоть в тартарары, лишь бы выскользнуть из-под пронзающего до костей колдовского взгляда.

— Ладно, — неожиданно мягко выдохнула Зарка. — Вижу, не расскажешь. Пугать не стану, сама знаешь, если захочу, везде найду.

— Не расскажу, Зарочка, не расскажу, — голосок против воли пискляво залебезил.

— Уходи, пока не передумала, — отмахнулась ведьма.

Её плечи устало сникли, а лицо потускнело, на него криво, по-старушечьи легли тени. Лизе даже привиделись морщинки на ведьмином лбу. Зарка встала и отступила к стене, всем видом давая понять, что выпроваживает гостей.

Лиза не решилась и дальше испытывать судьбу. Быстро выскочила из-за стола и кинулась к мальчишке.

— Антон, очнись! Давай, родной, поднимайся. Пора нам.

Мальчик послушно раскрыл веки, ошалело взглянул на Лизу. Слабо, почти по-собачьи, проскулил, видимо, даже лёгкое движение ему причиняло боль. Однако подчинился и поднялся с постели.

— Надо потерпеть, Антон. Совсем чуть-чуть потерпеть. Идём, там нам помогут, все ранки обработают. — Лиза ухватила его под руку и поволокла к выходу. На ведьму не смотрела.

Вскоре они оказались в сумеречном утреннем лесу. Колючие еловые ветки хлестали по лицу, норовя попасть в глаза. Отгибать их было нечем, обеими руками Лиза придерживала Антона. Мальчишка послушно перебирал ногами и кое-как плёлся под её уговорами. То и дело постанывал, видно не скулить оказалось выше его сил. Лизе казалось, что их слышно за километры и удивлялась: где же все, почему никто так долго не встречает? Наконец они вывалились на знакомую поляну, и народ вдруг появился: ШишТа, РикТа, их отец и ещё кто-то, кого Лиза не знала.

Как только ШишТа оказался рядом, а РикТа принял на себя ноющего Антона, она и утратила остаток сил и сделалась ко всему равнодушной. Лиза позволила ШишТе обнять себя и вести. Ей было всё равно, что она шагает тяжело и шумно как корова и запинается на каждом шагу, и бессовестно наваливается на услужливого ШишТу. Да ещё и почти не слушает его. Ни радостное возбуждение, ни настойчивое любопытство друга неспособны сейчас растормошить её. На все вопросы Лиза отвечает односложно:

— Потом ШишТа, потом. Я домой хочу, я спать хочу. Отвези меня домой. Ой, — на минуту встрепенулась она, — а на чём мы поедем? Алёша ведь остался там? Не переживать, найдём на чём? Ладно, не буду. А вы за Лёшу не волнуйтесь. За... ведьма его вылечит и отпустит, она мне обещала. Знаешь? Ты не можешь этого знать. Ладно, потом расскажешь. И про Вердуку. Кто такой Вердуку?