Слияние

Дик дубль-Дзета — старший техник корпорации «Ремонт времени» открыл глаза и посмотрел на приборную панель капсулы перемещения. Как он и предполагал, на экране хронометра беспорядочно прыгали зелёные цифры. Дик перевёл взгляд на дисплей календаря и, убедившись в том, что и на нём невозможно прочесть точной даты прибытия, слегка сжал руки в кулаки, напряг спину и пошевелил пальцами ног. Почувствовав, что организм пришёл в себя после временного прыжка, техник толкнул дверь капсулы и осторожно ступил на землю.

С первого взгляда было понятно, что курс проложенный хронолоцманом был верен, и, что он, Дик, попал именно туда, где возник эффект слияния. О такой аномалии он слышал ещё во время учёбы в Академии, позже подробно изучал её свойства на кафедре «Часовщиков» и вот теперь увидел собственными глазами. Сам эффект временной интерференции был одновременно и удивителен и абсурден. Он захватывал дух и в то же время пугал своей явной нелогичностью. Это явление происходило крайне редко и проявлялось при случайном наложении двух временных волн, что имели одинаковую частоту и фазовый сдвиг.

Вот именно от величины этого сдвига и зависела качественная структура интерференционной картины. Если сдвиг был существенным, то в месте волнового сложения могли переплестись, к примеру, средневековье с фрагментом эпохи динозавров. При малом сдвиге наблюдалось взаимное проникновение двух соседних веков. Фатальной чертой этого явления было то, что живые существа, попавшие в интерференционные максимумы, как правило, погибали. Происходило это по причине конфликта межвидового проникновения. Но бывало и так, что некоторые особи каким-то образом и выживали, чему свидетельствовали легенды о русалках, драконах и прочей необычной составной живности.

Существа, попавшие в минимумы интерференции, практически замирали, а люди, наблюдая друг за другом, определяли незваных гостей, как хрономиражи. Механизм прекращения эффекта наложения был давно разработан и заключался в том, чтобы изменить частоту одной из волн. Обычно ускорялась более «молодая» волна посредством серии взрывов хроноснарядов. После детонации интерференционная картина рассыпалась, времена разделялись и далее продолжали своё обычное течение.

***

Закрыв дверь капсулы, Дик дубль-Дзета накинул на плечи рюкзак с зарядами и стал, не торопясь, спускаться с холма в долину, в центре которой расположился город. Времени у него было достаточно, потому как на проведение ремонта ему отводился полный день. А так как биологическая зачистка местности уже была проведена бригадой сотрудников департамента «Био — Хрон», прибывших за неделю до него, то можно было спокойно и внимательно рассмотреть чудеса сцепившихся времён, отстоящих друг от друга почти на две тысячи лет.

Когда спуск закончился, Дик прогулочным шагом вошёл в город. При этом он ощущал себя скорее праздным туристом, глазеющим по сторонам, а не резидентом на ответственном поручении. Чудеса же в городе были на каждом шагу. Первым, что увидел Дик, был внушительный многоэтажный дом, в середину которого, чуть выше третьего этажа, врос потемневший бревенчатый сруб. Врос, немного завалившись на левый бок, отчего создавалось впечатление, будто он присматривается к идущему по улице незнакомцу. Ведущая к дому дорога представляла собой мозаику из пятен асфальта, булыжника и жирной глины.

Причудливые деревья, из ветвей которых торчали и листья, и шипы с хвоей, росли в самых неожиданных местах. Одна небольшая рощица обосновалась в бассейне городского фонтана, другая расположилась на ступенях подземного перехода, рядом с которым находилась стоянка гибридов автомобилей с телегами, колесницами и всевозможной древней утварью. В конце же улицы стояло здание кинотеатра, из крыши которого торчала верхушка осадной башни.

Рассматривая все эти окружающие его нелепости, Дик дошёл до перекрёстка с намерением свернуть на другую улицу, как вдруг остановился и замер. Из-за угла кинотеатра на него смотрело человеческое лицо. Смотрело пристально, явно не желая быть обнаруженным. Причём смотрело оно с высоты двух с половиной метров. Дик несколько секунд постоял на месте, раздумывая, как ему поступить. А решившись, сделал шаг вперёд и крикнул,

— Эй, мистер! Я вас вижу! Выходите! Я безоружен.

Голова на мгновение пропала за стеной, после чего вновь появилась и прокричала,

— А вы… э-э-э… мистер… из этих, что тут жгли и закапывали мутантов?

— Нет. Я к ним не имею никакого отношения.

— А-а-а… это хорошо. А кто вы?

Дик оглянулся и, внимательно посмотрев по сторонам, вновь прокричал,

— Может быть, вы выйдете из-за угла? Я не причиню вам никакого вреда, а разговаривать будет удобней.

Голова молчала, явно раздумывая над предложением. Затем она запрокинулась назад, громко фыркнула и Дик услышал,

— Хорошо! Я выхожу. Только вы уж не хватайтесь за какую-нибудь дубину или железяку.

— Обещаю! Я буду просто стоять на месте.

И тут произошло неожиданное… неожиданное настолько, что Дик невольно отскочил назад и тихо прошептал, — Матерь Божья!

Выйдя из-за угла, на него шёл его собеседник. Шёл он иноходью и немного боком. И был он… классическим кентавром. Увидев резкий прыжок своего оппонента, кентавр занервничал, резво перебрал передними копытами и обиженно проговорил,

— Ну, вот… я же вас просил. А ещё — мистер!

Придя в себя, Дик отёр со лба пот и сказал,

— Извините. Я просто был не готов увидеть вас в таком обличье.

— Обличье… обличье… — проворчал полуконь, — и я был не готов… чуть копыта не откинул, увидев себя в витрине. Поганое, доложу вам, дельце — дожить до тридцати семи лет Степаном Ильичом, а потом раз и… то ли на ипподром, то ли в конюшню.

После знакомства и крепкого рукопожатия Дик объяснил экс-Степану суть произошедшего и выслушал его рассказ о тех диких событиях, что здесь произошли.

— Ты бы видел, Дик, кого тут только не было — люди с бычьими головами, тяни-толкаи разных сортов и видов, птицы, сросшиеся с деревьями… одним словом — дурдом отдыхает. Мне, можно сказать, повезло — коняга, как видишь, попалась крепенькая. Да и какой-никакой, а живой. А эти все чуть помаялись, да и издохли…

Тут Степан Ильич вновь задрал голову вверх и выдохнул долгое печальное — «Иго-го…». Какое-то время они молчали, глядя на окружающее безобразие. Тишину нарушил новоиспеченный кентавр. Он стал приплясывать на месте и урчать брюхом, а после извинений за невоспитанность своей конской части, спросил,

— Слушай, Дик, А у тебя нет ничего поесть? Ну, чего-нибудь нормального… человеческого.

Техник отрицательно покачал головой и кивнул в сторону ресторанчика, что стоял через дорогу,

— Вон же какая-то забегаловка. Пойдём, посмотрим, наверняка там осталась какая-то еда.

— Хм, — саркастически хмыкнул Степан Ильич, — наверняка… Я этим «наверняка» сыт по горло. Это «наверняка», знаешь ли, — не в коня корм, да и не в тебя тоже.

И тут Степан рассказал о своих истинных бедствиях. Потому как со всеми предыдущими он был готов хоть как-то примириться. Но вот с явной подлостью со стороны коварной интерференции, а именно, — насмешкой над качеством кормёжки, он примириться не мог… да и не хотел.

— Ну, согласись, — упражняясь хвостом, сокрушался Ильич, — это же чистое издевательство над чело… над… над живым организмом. Пару дней назад этот организм, — тут Степан побил себя кулаком в грудь, — захотел, понимаешь ли, попить пивка. Вокруг, понимаешь ли, дым, смрад от твоих био-хронов… и нервы… Ну, скачу я в пивнушку, тут рядом, через два квартала, беру за стойкой пару бутылок и вижу, — а это вовсе и не бутылки, а какой-то абстракционизм с вплавленными в стекло гвоздями, камнями и прочими насекомыми. Ну, думаю, хрен с ними, с букашками, может внутри достойное бражное. Открываю и… тут же запах… знаешь, прям как в больничке… то ли нашатырь, то ли нашатырь с карболкой. Ну, всё ж таки решил попробовать… Вот ты когда-нибудь пробовал пенную ихтиолку? Ну, и не пробуй! Моя конская часть враз пошла судорогой,.. а внутри сразу обида… знаешь, такая горькая, беспросветная обида. И с едой — полный глобальный кризис! Лежит в холодильнике вроде бы колбаса, а в руки возьмёшь и видишь — не-е-ет… не колбаса, прям чёрт знает что, а не колбаса. Кусочек отрежешь — и такой дух еловый, что аж глаза щиплет. А о вкусе я уж и не говорю… вкус такой, будто бы в тухлую рыбу хрену натёрли… Одним словом, — пакость!

Дик, выслушав нервный монолог кентавра, сочувственно вздохнул и поинтересовался,

— А что ж ты ел-то, Стёпа?

Степан Ильич насупился и с болью в голосе ответил,

— Да вон там, на краю города, трава появилась — помесь овса с лопухом и ещё каким-то маринадом. Прихожу туда, закрываю глаза и… жру! Верхнее брюхо протестует, а нижнее вроде ничего — переваривает. Так вот и живу — без гастрономических деликатесов, что людских, что конских.

Когда солнце стало клониться к горизонту, техник Дик дубль-Дзета расставил на окраине города хроноснаряды и поднялся вместе с новым знакомым на холм, к капсуле. Они сели на траву и Степан Ильич спросил,

— Слушай, Дик, а можно мне с тобой? Ты ж видишь, тут ни одна животина не выдержит.

Техник отрицательно помотал головой и ответил,

— Никак нельзя, уважаемый Степан Ильич… никак! — и тут же добавил, — но вот избавить тебя от всей этой мешанины я могу. Только тебе нужно выбрать в каком времени ты пожелаешь проживать после взрыва — в своём или же в прошлом. После детонации две волны разделятся, а я могу предварительно поместить тебя в выбранный тобой временной поток.

После минутного раздумья Степан Ильич вдруг оживился и спросил,

— А напомни-ка мне, Дик, две тысячи лет назад народ пиво-то уже варил?

— Варил, варил, — усмехнулся дубль-Дзета.

— Ну, тогда давай в прошлое. Потому как в настоящем меня точно — или в зоопарк, или к очкарикам на изучение…

А там в древности я глядишь себе ещё и какую полулошадь найду… чем чёрт не шутит…

Спустя десять минут они попрощались, и Степан Ильич стал рысью спускаться с холма в город, в рассчитанный Диком квадрат. А ещё через четверть часа техник дубль-Дзета услышал лихое раскатистое ржание, возвещающее о том, что кентавр достиг места назначения. После этого сообщения, Дик напоследок посмотрел на странный город и, сказав, — Будь здоров, Хирон! — нажал на кнопку взрывателя…