Свободный человек

В детстве мама постоянно напоминала мне о необходимости наводить порядок в доме. Она прощала мне многое, моя мама: мои шалости, истерики, по-детски наивную ложь и отсутствие манер. Единственное, что она ставила под строгий контроль, было поддержание чистоты в нашем доме. Откровенно говоря, я не знаю, почему она так на этом настаивала. Возможно, ей казалось, что существует некая невидимая связь между состоянием жилища и состоянием его хозяина. Возможно, это было что-то другое. Я никогда не интересовался причиной, и просто следовал её небольшому капризу.

Поначалу уборка была для меня наказанием. Постепенно она переросла в привычку. Привычку, которая, как оказалось, была сильнее чувств и эмоций.

Это произошло, когда мне было восемь лет, и я вернулся домой с занятий в Академии. Тогда я по обыкновению заглянул на кухню. Направился к электрической панели на стене для смены режима освещения. Отточенным движением обогнул стол и стулья, тёмный полимерный материал которых жадно поглощал последние закатные лучи. Буднично окинул взглядом пол из серой поли-органической плитки. И застыл. Привычное серое полотно пола прерывалось неровным контуром тёмно-красного пятна. Пятна, в центре которого неподвижно лежала мама.

Странно, но тогда её фигура на полу не показалась мне чем-то неуместным. Возможно, это было связано с её серой рабочей униформой, сливавшейся с фоном. Или с её светло-серой кожей, неярко выделявшейся на более тёмном оттенке плитки. Что бы это ни было, моё внимание куда больше привлекало совершенно неуместное красное пятно, нахально нарушавшее чистоту пола.

Я усердно оттирал это ненавистное пятно до того, как пришёл папа. К тому моменту солнце уже давно зашло за горизонт, и кухня слабо освещалась лишь холодным светом электрической панели и белым экраном маминого наручного браслета. Это было не важно. Важен был кусок твердой пористой плитки, который алчно вцепился в остатки липкой красной жидкости. Лишь изредка при очередном шаркающем поступательном движении тряпки он отдавал розовую струйку воды, после чего снова отказывался возвращаться к своему первоначальному цвету. Я продолжал с ним сражаться, пока меня не остановил папа.

— Хватит, сынок, — он мягко отобрал у меня из рук тряпку. — Знаешь, давай мы сейчас пойдем наверх, и я уложу тебя в кровать. Договорились?

Папа всегда укладывал меня в кровать на ночь. Это был наш своеобразный семейный ритуал. Учитывая глубокую ночь за окном и мою неожиданную усталость, я не стал ему сопротивляться и провалился в сон ещё до того, как он донёс меня до кровати.

Следующее утро ничем не отличалось от многих других, которые я встретил в своей жизни. Вот только я знал, что, в отличие от других дней, в этот раз на кухонном полу располагалось неуместное, нахальное пятно, за ночь успевшее стать коричневым. Очевидно, мой папа тоже это понимал, потому что он первым поднял волнующую меня тему.

— Нам надо поговорить. Я понимаю, что тебе страшно, но тебе уже почти девять, и поэтому я буду с тобой говорить, как со взрослым.

Возможно, раньше эти слова из его уст меня бы обрадовали. Тогда, мне было совершенно неважно, как он планирует со мной говорить. Мне хотелось узнать ответ лишь на один вопрос. Вопрос, связанный с холодной окровавленной железкой, которая весь вчерашний вечер покоилась у мамы в руке.

— Мама ведь… она сама это сделала. Почему?

Папин взгляд стал ещё более тяжелым. Это было непривычно, поскольку обычно папа был самым тёплым человеком в нашей семье. В тот же день он был холодным, собранным. Чужим.

— Это сложный вопрос, сынок. Но я на него отвечу. Правда, мне придётся начать с самого начала. Скажи, что ты знаешь о жёлтых и красных?

Это был странный вопрос. До смешного лёгкий, на который мог ответить даже пятилетний ребёнок. Но я рассудил, что это не важно до тех пор, пока это позволит мне найти ответ на мой собственный вопрос.

— Вся наша цивилизация делится на жёлтых и красных. Это такое обозначение, которое даётся ещё во время обучения в Академии Навыков. Оно определяет психотип человека. Из-за этого обозначения становится просто распределять работы между людьми. Жёлтые люди мягкие и добрые, они становятся врачами, писателями. Красные другие. Они смелые и решительные, и они выполняют опасные работы, например, межпланетных дипломатов и пилотов, военных. Вот вы с мамой жёлтые и занимаетесь фермерством.

— Всё верно. А теперь скажи, считаешь ли ты справедливым то, что если ты находишься в одной из этих групп, профессии другой группы тебе недоступны?

Папа продолжал задавать всё более странные вопросы. Мне казалось, что он уплывал от интересующей меня темы всё дальше.

— Справедливым? Я не знаю, и вообще, какое отношение это имеет к маме?!

— Самое прямое. Подобное деление противоестественно, оно ограничивает нашу свободу. Так думаю не только я, но и твоя мама. Думала. И ещё множество других людей, которых ты никогда не встречал. Мы сражаемся за нашу свободу и свободу будущих поколений. Точнее, сражались. Вчера произошло кое-что, что означает наш проигрыш в этой войне. Единственное, что нам всем остается, это вернуться к прежней жизни, разделяющей нас на жёлтых и красных. Поэтому твоя мама так поступила.

— Я-я не понимаю. Почему?

— Всё просто, сынок. Она предпочла умереть свободной.

Мой папа вздохнул, обозначая конец разговора. Он продолжал смотреть на меня, но словно бы видел не меня, а своё отдаленное будущее. Наконец, он нарушил тишину.

— Знаешь, ты можешь пока этого не понимать, но её выбор лучше, чем жизнь в оковах. Ты счастлив, пока ты свободен. И я, подобно твоей маме, не откажусь от жизни свободного человека до своего последнего вздоха.

Неожиданно, его речь прервал резкий свист наручного браслета. Папа быстро просмотрел сообщение и нахмурился.

— Сынок, мне нужно идти. Сейчас от этого зависит благополучие множества людей. Просто знай, что я люблю тебя, хорошо? И я желаю тебе найти свою свободу.

Всё, что сказал мне папа, не укладывалось у меня в голове. Поведение и мотивация мамы, всех этих людей. Особенно странным мне показался мой папа. Тогда, в то тихое утро, так похожее на привычные мне и в то же время неимоверно отличное, я впервые посмотрел на него по-настоящему. И понял, что мой сильный, добрый папа очень глупый человек.

Папа так и не дождался от меня ответа. Он как всегда взъерошил мне волосы, и как всегда прямые линии его лица искривились в полуулыбке. Как всегда беззвучно отъехала в сторону матовая дверь, и как всегда серое утро обхватило его решительную фигуру.

Но не как всегда, он позже не вернулся.

Мой папа был глупцом, который верил в то, что свободен.

***

— Вы хотели бы купить мои услуги, Почтенный Са Ласт? — обращаюсь я к ящероподобному существу, развалившемуся на имитации кресла передо мной.

Надо сказать, несмотря на домашнюю обстановку помещения, в котором мы находимся, и расслабленный вид Почтенного ящера, его фигура внушает уважение. Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что данное существо уже на протяжении более двадцати земных лет руководит одной из самых развитых в Галактике планетных систем. Мне никогда раньше не приходилось с ним работать, и возможность узнать что-то новое меня будоражит. Хотя я уже примерно представляю, что от меня потребуется, этот факт не изменяет приятного волнения от перспективы работы над моим новым проектом.

— Вы — военный Имплантатор, — уверенно свистит Почтенный Са Ласт. Конечно, он прекрасно знает, кем я являюсь. Тем не менее, я решаю уважить его ответом.

— Совершенно верно, Почтенный. Вероятно, Вы уже наслышаны о моих предыдущих проектах, раз решили пригласить меня сюда. Но прежде, чем мы начнем, я хотел бы уточнить формат, в котором мне придётся работать. Вы хотели бы привести всё к прямому столкновению, или создать независимую ситуацию?

Почтенный ящер задумчиво глядит, без сомнения оценивая меня и планируя соответствующий подход. Наконец, он отвечает, решив перейти прямо к делу.

— Я полагаю, независимая ситуация будет правильным выбором. Как Вы понимаете, мои дорогие союзники система Ореон и система Вир будут взволнованы военными действиями, проходящими на границе моей системы с молодой, подающей надежды планетой Сенс.

— Думаю, я Вас понял, Почтенный Са Ласт. Тогда давайте продолжим. Мне хотелось бы узнать больше о планете, с которой придётся работать.

Очевидно, перестав видеть необходимость в поддержании политической игры со мной, Са Ласт сразу же передает мне папку с документами на планету Сенс. Исходя из данной информации, планета является тихим уголком. Она только вошла в стадию космических перелётов, и её социальная и политическая система отражают чёткую иерархичность. Население гуманоидного типа, с повышенной звуковой и обонятельной чувствительностью. В целом, планету Сенс можно отнести к категории развивающихся планет первой стадии, с большим политико-экономическим потенциалом на Галактической арене из-за наличия редкого вещества телума, которое используется более развитыми цивилизациями для сверхскоростных перелётов. Неудивительно, что Почтенный ящер нуждается в моих услугах.

— Она кажется замечательной планетой. Полагаю, с ней лучше использовать наиболее простую методику, я пойду по схеме сорок три, если Вы не возражаете.

— Нисколько, поступайте по вашему усмотрению, уважаемый Имплантатор, — спокойно отвечает Почтенный ящер. Он медлит, стараясь оттянуть неминуемый следующий пункт нашего обсуждения. Наконец, он решается к нему обратиться.

— Что бы Вы хотели взамен ваших услуг, уважаемый Имплантатор? — раздаётся его напряжённый свист. Он знает, что не сможет заключить сделку, расплатившись лишь деньгами, и представляет масштаб того, что ему придётся предложить.

— Как Вы наверное уже знаете, Почтенный Са Ласт, деньги меня не интересуют, — я приветливо улыбаюсь уважаемому ящеру.

Его не устраивает мой ответ. Без сомнения, он раздумывает о том, чтобы не заключать сделку. Меня это не волнует. Они всегда сомневаются. И всё равно всегда подписывают договор.

***

Тонкая папка на пару страниц определённо не смогла отдать должное тому, чем на самом деле является планета Сенс. К этому заключению я прихожу, выходя из орбитального крейсера, только что доставившего порцию туристов на её твердую почву. Сенс является утопающим в зелени местом, с оптимальной для гуманоидного типа существ температурой. Очевидно, её население открыло перспективы использования естественного электричества намного раньше, чем большинство цивилизаций, тем самым избежав участи изменения климата из-за сжигания органических отложений. Возможно, хороший климат также влияет на общую доброжелательность людей, которую я отмечаю еще на выходе из крейсера, где нас с глубоким поклоном встречает местная жительница, ответственная за межпланетные туристические связи.

— Добро пожаловать на планету Сенс. Надеюсь, Ваше пребывание здесь будет благоприятным для Ваших тела и души.

Меня удивляет то, что девушка говорит искренне. Впрочем, их планету нечасто посещают туристы, так что мы являемся некой диковинной вещью для неё. Мне это играет только на руку, так как таким образом будет намного легче привлечь внимание интересующих меня фигур.

Моё предположение оказывается верным, так как уже через пару недель моего пребывания в столице мне приходит приглашение на ужин с семьёй Главы Терка, который является высшим руководящим лицом планеты. Разумеется, я благосклонно принимаю такую возможность.

Начальный уровень развития цивилизации становится еще более очевидным, когда я прибываю во дворец, богато украшенный редкими металлами и напичканный сетями электрических микросхем. Развитые планеты уже давно не демонстрируют столь прямой подход для показания своей статусности. Они предпочитают куда более тонкую стратегию, состоящую в брошенном словно вскользь слове о своих последних достижениях и победах на Галактической арене.

— Так Вы говорите, что недавно имели честь посетить моих соседей с планеты Са, молодой человек? И как они поживают? — улыбается престарелый мужчина в пышном одеянии, сидящий по другую сторону стола.

— Совершенно верно, Глава Терк. Я бы сказал, что цивилизация Са цветёт и здравствует. К моей удаче, мне довелось застать момент, когда их Совет провозгласил возможность местного установления законов ранга Д и Г для локаций, обладающих народным правительством и населением, превышающим 100 000 существ.

— О, даже так… Интересно, интересно… Если память меня не подводит, законы ранга Д и Г объединяют всё, что не касается лишения жизни, вопросов государственного устройства и военного положения, не так ли?

— Всё так, уважаемый Терк.

— Удивительно, это ведь такая свобода… И предоставить её каждой группе численностью более 100 000 существ… Право, поразительно! — с волнением произносит Глава. Очевидно, ему не по себе от мысли о подобных мерах, в то время как его собственный правительственный режим строится на жёстком подчинении и диктатуре.

— Не спорю, данная мера поражает своей смелостью. Однако на данный момент в среде развитых планетных систем начинает господствовать мнение, что ослабление режима и предоставление права свободного выбора приведёт к большому скачку в развитии, поскольку народ будет меньше стеснен обстоятельствами и волнениями о существующем режиме. Таким образом, он сможет направить большую часть энергии в благое дело, а не на бессмысленные диспуты о несправедливости определённого закона.

— Хм, определённо, интересный и продвинутый взгляд на вещи у наших соседей, — признаёт Глава Терк.

В течении ужина, его жестикуляция становится более нервной, он хмурится и начинает периодически терять нить разговора. Скорее всего, он раздумывает над принципом, который я невзначай ему описал. Глава Терк не является глупцом, и понимает, что с того момента, как планета Сенс вошла в фазу космических перелетов, правила игры изменились. Теперь ему надо отвечать не только за то, что происходит внутри планеты, но и за то, как она воспринимается на Галактической арене. При этом совершенно отличный от других участников правительственный режим может стать препятствием эффективному взаимодействию.

По окончании ужина, Глава Терк гостеприимно приглашает меня остаться на ночь. Разумеется, я принимаю его приглашение. Это и впрямь удачно, учитывая, что у меня есть одно незаконченное дело в этом дворце. В его поисках я хожу по тёмным каменным галереям, пока наконец не слышу приглушённый плач ребёнка. Маленькая девочка десяти лет в роскошном платье, увидев меня, спешно вытирает слёзы и поднимается из своего скрюченного положения на полу.

— Добрый вечер, господин Турист. Я могу Вам чем-то помочь? — ровно произносит она.

— Прошу прощения, я не хотел Вас беспокоить, уважаемая Ми. Просто во время ужина мне показалось, что Вы были очень грустны, и я подумал, что смогу чем-то помочь.

Ми, младшая дочь главы Терка, смотрит на меня недоверчиво. Я решаю немного её успокоить.

— Знаешь, я всего лишь турист. Через несколько месяцев я покину вашу планету, и то, что ты скажешь мне, останется только между нами.

Ми продолжает недоверчиво смотреть на меня. На секунду, мне кажется, что я ошибся, и надо было использовать другой подход. Но в тот же момент девочка вздыхает и плавно опускается на пол, устремляя взгляд в ночное небо.

— Мой папа, он… замечательный, но не всегда всё, что он решает, мне нравится. Последнее его решение относительно меня как раз такое. То, что он хочет от меня, не соответствует тому, чего хочу я. Большего я тебе не скажу, иначе это будет раскрытием государственной тайны. Но не беспокойся за меня, это уже случалось и раньше. Я умею справляться с эмоциями, и не буду долго грустить.

— А ты очень сильная девушка, Ми.

На моё замечание она смотрит непонимающе, ведь у них понятие силы ассоциируется исключительно с мужчинами.

— Это был комплимент, — улыбаюсь я. — Видишь ли, сильными не обязательно бывают только мужчины. Решимость, сила воли, желание бороться за то, во что веришь — это всё присуще и женщинам в не меньшей степени, чем мужчинам. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Есть цивилизации, где женщины доказали, что они ничем не хуже мужчин. Они способны принимать решения наравне с мужским полом, а в каких-то сферах женщины даже становятся лучшими.

Ми смотрит на меня широко распахнутыми глазами, словно я только что открыл ей великую истину.

— А как… как эти женщины доказали всё это? — робко спрашивает она.

— Они боролись за это, конечно. Перестали преклоняться перед мужчинами.

Повисает задумчивая тишина. Наконец, Ми поднимается с пола, и в её глазах я вижу уже не грусть, а решимость. Она делает движение, напоминающее поклон, но в последний момент спохватывается и выпрямляется.

— Благодарю Вас, господин Турист.

— Не стоит благодарности, уважаемая Ми. Думаю, уже довольно поздно, и нам стоит расходиться по комнатам.

Я поворачиваюсь и ленивым шагом направляюсь к переходу, ведущему к моей комнате. Внезапно, меня останавливает голос.

— Постойте, господин Турист! Вы сказали, что уезжаете через пару месяцев. А Вы… Вы когда-нибудь вернётесь на нашу планету?

— Да, уважаемая Ми, я вернусь. Обещаю. Уверен, когда это произойдёт, Вы больше не будете девочкой, плачущейся на несправедливость жизни.

Последним моим воспоминанием того вечера стала ослепительная улыбка десятилетней девочки в помявшемся роскошном платье.

***

С момента моего последнего посещения планеты Сенс прошло более двадцати лет. Сейчас было самое подходящее время, чтобы выполнить мою часть сделки, заключенной с Почтенным ящером Са Ластом.

В момент, когда я сошел с орбитального крейсера, я понял, что мой проект удался. Планета Сенс изменилась. И я говорю не про земли, утопающие в зелени, или тёплый климат. Изменилось население. В этот раз меня не встретила добрая гостеприимная женщина, согнувшаяся в низком поклоне. Вместо неё стоял замученного вида паренёк, который, тем не менее, согнулся в не менее низком поклоне. Прогулка по столице и наблюдение за взаимодействиями между различными представителями населения ещё больше подняли мне настроение.

Но наибольшее удовлетворение мне доставило посещение местного образовательного учреждения. Прямо у ворот маленькая девочка лет семи с остервенением била сумкой своего мальчика-сверстника. Мальчик безрезультатно старался увернуться от ударов, однако даже не делал попытки ответить тем же.

— Добрый день! Уважаемая девушка, Вам не жалко эксплуатировать свою сумку таким способом? — я привлёк внимание девочки. Мальчик решил воспользоваться отвлечением и убежал, намереваясь скрыться от неё и её сумки.

— Добрый день! — несколько агрессивно отвечает мне девочка. — Из-за Вас этот болван убежал! Теперь мне придётся его искать!

— Почему Вы считаете столь необходимым избиение своего товарища? И почему он не сопротивлялся, а просто убежал?

— Я его воспитывала! А не сопротивлялся он потому, что мальчикам нельзя бить девочек, — с уверенностью произносит семилетняя девочка, нисколько не сомневаясь в своей правоте.

— Вот как… А может, он просто тебе нравится, и ты так пыталась привлечь его внимание? — поддразниваю я.

Услышав моё предположение, девочка выглядит немного потерянной, как будто то, что я сказал, никогда не приходило ей в голову. Правда, её выражение лица довольно быстро сменяется жалостливым презрением.

— Я не настолько глупа, чтобы желать создать семью с каким-то мальчиком. Все знают, что женский брак намного прочнее и безопасней для каждого из участников. Тем более, у меня уже есть девочка, которая мне нравится. Она дерётся лучше всех в классе и умеет петь.

— Что ж, желаю тебе удачи с твоей девочкой, — дружелюбно прощаюсь я. Определённо, мне надо доложить результаты Почтенному ящеру. Он будет доволен.

Я решаю записать ему сообщение, сидя на скамейке в парке. Этот парк мне знаком. Здесь особенно любила проводить время наследница Ми, расспрашивая меня о других цивилизациях и правах женщин. Впрочем, это совершенно неважно. Удобно устроившись и активировав голограммную запись, я начинаю свой отчет.

— Здравствуйте, Почтенный Са Ласт. В данный момент я нахожусь на планете Сенс и заключаю, что внедрение прошло успешно, с развитием независимой ситуации крушения цивилизации. Изначальный план внедрения идей женского права, права свободы слова и голоса, а также интереса к другим, более развитым цивилизациям и их продуктам пошло в соответствии с ожидавшимся курсом. В данный момент происходит резкое перераспределение власти в сторону женской части населения, с агрессивным притеснением мужской стороны. Уже сейчас проявляются явные признаки будущего демографического кризиса, поскольку идея равенства женщин явно привела к поддержке идеи гомосексуальных пар. В ближайшем будущем ожидается неповиновение со стороны мужской части населения, с вероятностью 87% за этим последует гражданская война. Вероятность возвращения населения к прежним ценностям — порядка 15%. В других сферах общества также ожидается упадок, всё население уже вкусило право собственного решения, однако пока не является психологически к нему готовым. Вероятность экономического спада с потерей производительности более, чем вполовину, в ближайшие десять лет составляет 97%. Кроме того, положительные результаты наблюдаются в сфере зависимости населения от продукции вашей цивилизации, общая доля жизненно важных поставок составляет более 60%. Мои рекомендации: начать экономическое завоевание цивилизации Сенс через пять лет, действуя посредством предложения договоров помощи и обмена. На этом мой отчёт закончен, я закрываю проект “планета Сенс”.

Какое-то время я продолжаю сидеть на скамейке. Это всегда приятно, закончить очередной проект. Я — военный Имплантатор, и я успел обработать уже пятьдесят три различных цивилизации. Каждая из них была особенной. Со своим уровнем развития и требующая своего уникального подхода. Но все они, так или иначе, пали жертвой предложенных мной идей. Добровольно пошли и наложили на себя оковы.

— Ты всё-таки вернулся, — вырывает меня из раздумий глубокий женский голос.

В моё поле зрения попадает роскошно одетая женщина. Она смотрит на меня знакомыми, полными решимости глазами, которые, однако, потеряли былую детскую наивность. Не дожидаясь ответа, она садится около меня и смотрит на раскинувшееся перед нами многовековое дерево.

— Знаешь, сегодня моя двоюродная сестра чуть не утопила своего новорожденного ребёнка. Просто потому что он оказался мальчиком, — она вздыхает и устало откидывается на спинку скамейки. — Моя планета находится на пороге гражданской войны. Крепкие, счастливые семьи распадаются из-за несуществующих идеалов, а молодое поколение не хочет ничего слышать о традиционном замужестве. Я постоянно думаю, что же я сделала не так. Это совсем не то, что я себе представляла тогда, двадцать лет назад. А ещё я думаю, что ты всё это знал.

— Да, я знал. По правде говоря, это и было моей целью, — спокойно признаю я.

— Почему? Почему ты так поступил? — выросшая Ми сжимает кулаки. Ей больно, возможно, от моего предательства, возможно, от осознания того, во что она превратила свою планету.

— Это моя работа, уважаемая Ми. Я — военный Имплантатор. Меня нанимают, когда цивилизация хочет завоевать кого-то или уничтожить, но при этом не желает выходить на прямой военный конфликт. Я работаю с менталитетом цивилизации и добиваюсь того, чтобы она сама себя уничтожила.

Ми смотрит на меня полными ужаса глазами. Но её взгляд быстро теряет свою выразительность. Кажется, девочка научилась скрывать свои эмоции.

— Как ты можешь этим заниматься? Как ты можешь видеть столько страдающих существ, чью жизнь ты сломал, и продолжать терпеть самого себя?! То, что ты делаешь — просто низко и подло!

— Ты действительно так считаешь, Ми? Разве низко и подло рассказывать потерявшей надежду девочке о том, что она сильная? Разве низко и подло предлагать народу идею равенства и правовой независимости? Дело вовсе не во мне, уважаемая Ми. Всё куда проще: дай цивилизации нужную идею, и она уничтожит сама себя. Я работал со многими планетами до Вас, и порой самые чистые и светлые идеи искажались так, что планета утопала в крови. Впрочем, то же самое касается и отдельных людей. Только в масштабах планеты закономерность заметить намного проще.

Ми смотрит на меня немигающим взглядом. Она не верит, не хочет верить, хотя в глубине души знает, что я прав.

— Что касается твоих обращений к моим чувствам, здесь всё еще более просто. В отличие от остальных, я понимаю, насколько страшной силой обладают идеи и стремления. Поэтому у меня их нет. У меня нет того, чем бы я дорожил. Но мне не бывает больно. Мне не бывает страшно. По большей части, мне всё равно.

После моего высказывания Ми в ужасе отшатывается от меня. Она внимательно наблюдает за моей мимикой, стараясь найти признаки лжи. После чего размахивается и бьёт меня в лицо. Хруст сломанного носа почти заглушает её тихую прощальную фразу.

— Я тебя ненавижу. Убирайся с моей планеты.

И она уходит.

Я смотрю на её отдаляющуюся фигуру, и что-то внутри ноет, давно забытое и загнанное в дальний угол сознания. По привычке, я это игнорирую, ведь я уже давно выбрал свой жизненный путь. Путь, в котором нет места этому ноющему чувству. Тихо свистит мой браслет, сообщая о появлении нового клиента. Я медленно встаю со скамьи и пытаюсь унять кровь, хлещущую из носа. В последний раз окидываю взглядом безмятежный многовековой парк, собираясь с мыслями перед тем, как направиться к новой цивилизации.

— Надеюсь, ты гордишься мною, папа. Ведь, в отличие от тебя, я стал по-настоящему свободным человеком.

Конец