Симбиоз

Уля открыла глаза и села. Попробовала сообразить, что случилось. Удар шлюпочного корабля о поверхность был не таким уж сильным, но произошло то, чего раньше никогда не случалось. По крайней мере, в ее полетах. Кораблю явно был нанесен вред.

Почему? Не сработали амортизационные рессоры? Они прежде всегда срабатывали. Датчики поверхности неправильно определили место посадки? Но она сама видела в мониторе как точку приземления, так и весь окружающий ландшафт. И, надо сказать, было на что посмотреть!

Неровная линия горизонта, как и сама планета, была в легкой дымке, но за ней вполне отчетливо проступали очертания широкой водной глади. От линии берега виднелись извилистые желто-зеленые полосы равнины, плавно и нечетко сменяющие друг друга. Дальше выступали темно-зеленые пятна, скорее всего леса, и совсем поодаль виднелись серебристо-белесые пики гор. Точка высадки была на 4 км дальше побережья, на желто-зеленой равнине. И там уж точно не было ничего такого, что могло бы вызвать такой удар.

Нужно проверить, что с остальными. Стив и Рони были в карантинном отсеке. Они были уверены на все 200% в том, что их кораблик через 3 минуты благополучно приземлится, и дабы не терять времени, пошли надевать скафандры. Правила высадки на незнакомую планету предписывали непременно скафандры, и карантин. Очень уж боялись земные составители инструкций, что шатающиеся по космосу бродяги занесут с собой на землю какой-то вирус, или, чего доброго, каких-то чудищ, которые, мало ли, возьмут да и сожрут им мозг. А как тогда составлять инструкции..

Однако за несколько столетий космических полетов никаких подобных инцидентов не случалось. В основном взору путешественников представлялись километры безжизненной каменистой поверхности, из которой, впрочем, можно было извлечь достаточно много полезных и дорогих минералов, которые на земле никак не достать. По этим минералам даже была написана новая, расширенная таблица химических элементов. Максимум, что могли еще встретить путешественники, так это какие-то растения вроде мха, либо диковинных зверушек, которые, конечно, только после тщательного изучения и прохождения всех предписаний карантина, становились украшением чьих-то роскошных вилл на земле.

Уля встала, осмотрелась. В рубке видимых повреждений не было. Встала, подошла к пульту управления. Вывела на экран, осмотрела визуально, и запустила диагностику каждого из отделений их небольшого кораблика: механический отдел был в порядке, двигатели выключены за ненадобностью, отдел жизнеобеспечения в порядке, хотя это и так понятно, иначе было бы удушье или невесомость, а так разве что голова болела от удара. Автоматизация в порядке. Датчики работают. А вот карантинный отсек молчал. Начав с него, Уля несколько раз попыталась, убедившись, что все остальные системы работают, вывести его на монитор. Ничего. На связь они тоже не выходили. Нужно идти туда.

***

Шлюз карантинного отсека был герметично закрыт, на пульте мигала красная кнопка аварийного срабатывания. Скафандры находились там, за дверью, равно как и два ее попутчика, два друга, с которыми они разделили не одну тысячу световых лет путешествий, не одну сотню приземлений, и не один десяток метеоритных дождей.

Карантинный отсек состоял из нескольких отделений, содержащих кучу сканеров, датчиков, томографов и прочих исследовательских приспособлений, способных распознать любое изменение состояния как окружающей среды, проникавшей с планеты в отсек, так и людей, которые в нем находились. Эти отделения были тщательно изолированы друг от друга несколькими слоями герметично закрывающихся шлюзов. Как можно было повредить все отсеки? А главное, чем? И что теперь со Стивом и Рони? Инструкция предписывала в случае повреждения карантинного отсека немедленно покидать планету, убедившись сначала в герметичности остальных помещений. Инструкция также предписывала являться в карантинный отсек для выхода строго через 5 минут после приземления. Люди, которые ее писали, знали толк в полетах, в технике, в системе безопасности. Но они ничего не знали о том, какие чувства испытывает человек, годами слонявшийся в черном небе, при приближении новой планеты. И, видимо, мало знали о дружбе.

Несколько минут Уля простояла в сомнениях. Открывать дверь, и выходить в поврежденную часть корабля было нельзя. Но бросить друзей, даже не узнав, что с ними произошло, было невыносимо. Может быть, их просто оглушило ударом, и только. И если она теперь улетит, то подпишет им смертный приговор. К тому же, ведь надо понять что произошло. Анализ ситуации мог бы поспособствовать улучшению технических характеристик корабля. Плохо, что видеокамера в шлюзе, видимо, вышла из строя.

Наконец, Уля нажала кнопку аварийного открывания шлюза. На дисплее высветилось: «Вы уверены что хотите выполнить аварийное открывание шлюза?" Уля была не уверена. Но нажала да. Шлюз медленно стал открываться. Взору предстала следующая картина.

Все приборы мигали аварийными сигнальными огнями, как если бы были сбиты настройки. Визуальных повреждений, следов удара или чего-то еще не просматривалось. А вот шлюзов, соединяющих между собой карантинные отсеки и, в конце концов, выход из корабля, не было. Их просто не было. Ни следов повреждения, огня или удара. И никаких признаков того, что они вообще были. Не считая кнопок в правой боковой панели.

И через открытую аккуратно очерченную дыру виднелось небо. Но оно было не такое, как привыкли видеть его путешественники, черное, мигающее холодными вспышками звезд. Небо было теплое, почти земное, освещенное неярким приглушенным светом. Уля подошла к последней дыре, заменяющей теперь шлюз, и вышла наружу.

И забыла обо всем, разглядывая причудливую, ни с чем не сравнимую картину. По разные стороны от нее, невысоко над горизонтом, блестели розово-алым светом два огненных шара. Небо вокруг них выплескивало фонтан приглушенных, дымчатых, сиренево-розовых отблесков, которые тянулись навстречу друг другу, как тянутся два влюбленных после долгой разлуки. Посредине, над головой, небо уже начинало чернеть. И эта, пока неявная приглушенная чернота растекалась полосой между двумя фонтанами, постепенно утверждая свою власть. По-видимому, был закат. Одно солнце садилось ближе к воде, и отражалось в ней множеством серебряно-розовых сияющих бликов. Растения, невысокие, с толстыми небольшими листьями, в свете солнц казались не зелеными, а ало-бурыми, и напоминали кораллы. Кое-где из-под них выныривала пыльно-желтого цвета земля, и снова уходила из виду. Горы видимо были там, где расходилась чернота, но они почти не отбрасывали тени, а их вершины с двух сторон в небе проявлялись то там, то здесь, неявными бликами, по которым можно было судить, где заканчиваются горы и начинается небо. Во всем этом пейзаже была какая-то удивительная умиротворяющая гармония, которая завораживала, заставляла забыть обо всем на свете. Уля смотрела на небо не больше минуты, а казалось, прошла целая вечность.

С трудом оторвав взгляд от этого пейзажа, Уля осмотрелась. Ничего, что могло бы повредить корабль, да еще с такой аккуратной точностью, не было видно. Зато теперь она увидела двух человек в скафандрах, лежавших позади нее, чуть сбоку от дыры-шлюза. Видимо, их выбросило силой удара. Но почему не внутрь корабля? Подбежала, попробовала запустить датчик первой помощи. Одному, второму. Ничего. Тогда сорвала шлем, расстегнула скафандр. Проверила пульс, сделала массаж сердца. Бесполезно. Искусственное дыхание. Тут ей на минуту показалось, что Рони задышал, или она ощутила что-то похожее на вздох, стала еще усерднее. Массаж. Дыхание. Пульс. Минута, две, три. Ничего. Мертвы. Уля села возле них и сидела, пока чернота не скрыла все вокруг.

***

Нужно было действовать по порядку. Надеть и загерметизировать скафандры, нажать кнопку откачки воздуха. В таком виде они пролежат здесь еще много лет, не оказывая влияния на экосистему, да и сами не особо повредятся. Возможно, нужно будет прилететь провести экспертизу. Потом. Когда-нибудь. Теперь нужно настроить карантинный отсек. Конечно, нужны шлюзы. Но даже без них можно будет проверить окружающую среду и себя на предмет «ужасных тварей». Пейзаж, конечно, был самым умиротворяющим. Но отсутствие дверей и два трупа прямо-таки вопили о том, что тут что-то не так. В любом случае, лететь назад в таком виде явно было нельзя. Уля пошла в рубку, закрыла шлюзы, составила отчет о сложившейся ситуации, отправила на основной корабль. Попыталась изнутри настроить карантинный отсек. Связи не было. Нужно было искать причину поломки на месте. Дело было долгое, требовало большой внимательности. Могло занять не один день. Нужно хотя бы начать. Сегодня осмотреть первую левую панель. Сварила себе энергетический коктейль, выпила. Пошла. За открытыми шлюзами чернела ночь. Сначала нужно просмотреть все силовые щитки, они находятся внизу в стенах и немного в полу. От неудобства положения и внимательности ныла спина. Провода целы, сигнал вроде есть. Хорошо. Гораздо труднее, а то и невозможно, было бы искать поломку где-то внутри кабельных линий обшивки. Теперь автоматику. Удалось настроить несколько программ. Вернулась в рубку, заперлась. Можно сказать себе «молодец» и немного поспать…

***

Проснулась от того, что лучи двух солнц устроили перекрестный обстрел рубки через видео-монитор, который в данный момент выполнял роль простого окна. А еще от какого-то странного ощущения счастья. И еще немоты всего тела. Это, видимо, из-за вчерашнего ремонта. И что-то мешало сзади на шее, у основания черепа. Потрогала. Шишка. От удара? Но, кажется, удар был выше, ближе к темечку, и вроде бы, немного слева. Нужно было поспешить с ремонтом, пройти уже это обследование, и там станет видно, что делать дальше. Следующие два дня прошли в нудной рутинной работе, шаг за шагом приближающей к цели. Каждый вечер, как обычно, она отправляла видео-отчет. А шишка, кажется, росла. И вот, на третий день, когда остался последний, третий отсек, а точнее, правая его часть, проснувшись утром, почувствовала, что не может пошевелиться. То есть, шевелиться-то она может, но как то совсем не так, как ей бы хотелось. Так двигался бы человек, который после травмы позвоночника опять учится ходить.

Нужно немного пошевелиться и все же попытаться встать. Подвигать руками, ногами. Движения были сильно неуклюжи и отзывались болью. И, как-то странно, вся боль сходилась к затылку. Уля попыталась встать, походить, неимоверные усилия потратила на то, чтобы приготовить себе коктейль и выпить его (чашку смогла схватить только с третьего раза). Достала из аптечки нейролептики, обезболивающие, разбросала при этом пачки с кишечными бактериями и еще пару чего-то, что не так явно отличалось упаковкой. Выпить и прилечь. Возможно, переутомление или еще какой-то сбой. Уснула, едва успев дотронуться щекой до подушки. А проснулась очень странно. От движений. Своих. Она куда-то шла. И проснулась. Ничего не болит. Почти дошла до выхода, еще один поворот, и будет дверь в карантин. И при этом спала! Это еще что за ерунда. Не хватало тут еще лунатизма. Видимо, когда она засыпала, мозг все еще думал о работе, и, как только телу стало лучше, направил ее к выходу. Но разве это объяснение?? Сначала этот ниоткуда взявшийся паралич, а теперь вот, прогулки во сне. Что вообще происходит??

— Это Я! — сказал голос в ее голове. — Не бойся.

— Что значит я? Кто это я? Туземец? Местный житель? Почему я тебя не вижу? Ты умеешь общаться телепатически? — взметнулась в голове куча вопросов.

— Теперь Я — это Ты, — сказал голос.

— Так, все понятно. Шизофрения. — подумала Уля.

— Нет. Я не воображаемый. Я ре-альный! — с какой-то гордостью прозвучало в голове, — потрогай шишку.

Уля потянулась рукой, но даже не дотронувшись, ощутила что-то явно чужеродное, ей стало мерзко, она передернулась.

Неужели все эти древние комиксы про страшных тварей были правдой? Теперь он что, вырастет и пожрет свой кокон, то есть меня? Нужно срочно спалить корабль и себя. Уля мысленно побежала в рубку. Но тело не двинулось с места.

— Не бойся, — снова сказал голос. — Я никогда не причиню тебе вреда. Но Я не могу жить без своего «донора». Так что Я, как никто другой, заинтересован в твоем благополучии. Я буду заботиться о тебе и оберегать тебя.

— Так сделай милость, исчезни, это лучшая забота.

— Не могу. Тогда Я умру. А Я хочу жить.

— Но почему за мой счет?

— Планета, откуда я родом, это планета Вселенской Гармонии. Она никогда не станет просто забирать, но всегда дает что-то взамен. Ее принцип — вместе лучше, чем по отдельности. Мы тоже можем существовать с тобой как новый, улучшенный организм, ты ведь не чувствуешь боли? Это я сделал. Бывало ли так, что ты сожалела о принятом тобой неправильном решении? Теперь этого никогда не случится. Я могу, включив свой процессор, проанализировать 10 триллионов возможных вариантов, оценить все последствия, выбрать оптимальное решение. И заставить тебя осуществить его. Мы можем жить, так сказать, в симбиозе. Между прочим, на вашей планете тоже есть чудесные формы симбиоза. Например, грибы прилепляются к корням деревьев , и получают от них питательные вещества. Но они не только получают, но и дают! Их корни проникают в землю гораздо глубже, чем корни деревьев, и помогают дереву добывать питательные вещества. А есть еще актиния и рыба-клоун, и много других примеров. Такое совместное проживание идет на пользу и тем, и другим. Я всего лишь питаю свою жизнь от твоей, а взамен я даю тебе исключительное здоровье, совершенное владение своим телом (тогда, когда тебе было плохо, это я настраивал доступ) — (Уля передернулась,) — и, наконец, даю тебе всегда правильные решения, которые идут на пользу как тебе, так и всему вокруг. Ты — новая, усовершенствованная модель человека! Представь, как изменится человечество, и жизнь на земле, если все люди преобразуются так же! Не будет войн! Зла! Вреда окружающей среде!

— То есть, я правильно поняла, что теперь я ни одного движения не могу совершить самостоятельно??

— Что ты. Конечно, нет. Ты можешь делать все, что захочешь. Пока это не вредит тебе или окружающим. Например, можешь станцевать даже балетную партию. Я гарантирую, что твои руки и ноги будут идеально тебя слушаться.

— На кой мне эта партия? Я хочу жить своей жизнью. Сейчас же пойду и вырежу тебя.

Но предательское тело опять не шелохнулось.

— Я же сказал, пока ты не захочешь причинить вред себе или окружающим. Я не позволю этого. Да и за что? Что я тебе сделал? Я ведь помогаю тебе стать лучше! Хочешь, я помогу починить мед-отсек?

— Да уж, пожалуй. Я бы могла и сама. Но, раз так…

***

Дело подходило к концу. Но смысла в нем не было. Даже если карантин выявит чужой организм, что дальше? Чтобы что-то с ним сделать, нужно нажать соответствующие кнопки. А как нажать, если тело тебя не слушается? Даже просто умереть с голоду не представляется в такой ситуации возможным. А что потом? Полетим на землю, заразим человечество, дадим начало новой расе супер-людей? Которые не болеют, идеально владеют своим телом и всегда поступают правильно? А собственно, что в этом плохого? Разве не это ли путь ко вселенской гармонии? Жизни в мире друг с другом, без войн, на чудесной планете… Пожалуй, именно об этом мечтали все предыдущие поколения. Поэтому и полетели искать лучшей жизни в космических дебрях. И вот что, получается, нашли??

Но разве можно заставить кого-то быть счастливым? С другой стороны, как победить, если с тобой не воюют? Если тебе делают лучше, даже против твоей воли?

С такими мыслями Уля впала в тяжелый, неспокойный сон. Наконец закончился 3-й день.

***

Вот и настал четвертый день. Уля снова проснулась с удивительным, чудесным ощущением счастья. По стенам рубки бегали солнечные зайчики. И весь мир казался неимоверно прекрасным.

И решение поразило своей очевидностью. Конечно, она полетит к своим. Все равно она ничего не может сделать, категорически ничего. Может, и правда, это будет шаг в чудесную новую жизнь. И не только для нее. А для всего человечества. Уля составила видео-отчет, сегодня утренний, не так, как обычно. Пришел ответ. Да, прилетай. Заберем. Короткие приготовления, закрыла шлюзы, нажала кнопку взлета, кораблик стартовал, медленно, слегка раскачиваясь, немного повисел в воздухе, как будто прощаясь, и взлетел вверх по траектории. Вот прошли огни атмосферы, вот планета стала уменьшаться и, наконец, вся поместилась в смотровое окно, а небо вокруг стало черным и мерцающим. Приблизилась к кораблю, выполнила стыковку. Все прошло как по нотам. Еще бы, с ее теперешней непогрешимостью. А как только открылся люк, ведущий в коридор основного корабля, что-то задымилось, и Уля потеряла сознание.

Пришла в себя в медицинской капсуле. Проверила руки, ноги. Шевелятся, хоть и с трудом. Спохватилась, вскинула руки к затылку. Стукнулась головой о стекло. Ощупала. Там был шов. И все. Пришла Дана, врач, открыла стеклянную створку капсулы.

— Привет. Прости за такой прием. Похоже, тебе уже лучше? Встанешь?

— Привет. Как вы.. а где..

— Где туземец, ты хочешь сказать? Он изолирован, и мы в безопасности, по крайней мере, пока. Мы решили, раз уж ты не смогла пройти карантин там, на планете, сделать это здесь, на корабле. Миша рвался лететь к тебе, но капитан его остановил. Не каждый раз при посадке мы получаем два трупа, это явно тревожный знак. Решили дождаться тебя, и посмотреть, что с тобой делать. Соорудили тут карантин из второго шлюпкового корабля. Он и выявил чужеродный организм. Ты себе не представляешь, операция шла 14 часов, его как сказать.. щупальца.. были у тебя в двигательном центре мозга. Мы боялись, что потеряем тебя, однако как только наступил кризис, эта штуковина будто сама отделилась.

«Я не допущу вреда», — вспомнила Уля.

— Мы извлекли его и поместили в аппарат жизнеобеспечения. Он получает все необходимые вещества, мы изучаем его, но его доступ к окружающей среде строго ограничен. Что скажешь, нам нужно было его совсем уничтожить? Ты чувствовала, что с тобой что-то не так? Может, он вырастет и сожрет нас вместе с кораблем?

— Нет, не сожрет, это точно. Он хотел сделать нашу жизнь лучше, — Уля горько усмехнулась..

Ей было немного жаль и его самого, и той мечты, которая у него была. Как будто у нее забрали что-то важное. И не было того чудесного ощущения счастья.

Но теперь все стало на свои места. Уля снова стала собой, а окружающий мир — таким же миром, каким он был всегда, не идеальным (может, пока?). Но жизнь продолжалась, и в ней было еще столько всего интересного…