Темная сторона Земли

Юрий взглянул на часы — до сеанса связи с Центром управления полётами оставалось пять минут. Слишком мало, чтобы слетать до спального отсека за книгой, но слишком много для бездеятельного ожидания. В такие моменты Юрий сочинял стихи. Строки сами всплывали в голове и ложились одна за другой, чтобы на досуге оказаться в его блокноте. Сочинял он о космосе. Коллеги Юрия не понимали, как ему, космонавту, может нравиться космос? Ведь для него находиться там — рутина, тяжкий труд.

«Ты неправильный космонавт,» — утверждали они.

На таких Юрий смотрел с жалостью.

«А как же “снится нам трава, трава у дома”?» — спрашивали они.

«Мне не снится», — отвечал он.

«Космонавт, если ему вдруг взбредёт в голову сочинять стихи, должен писать о родном селе. О доме. О бескрайних полях. О природе, в конце концов! Но ни в коем случае не о космосе.» — резюмировали они.

«И о кобылах,» — хотелось добавить Юрию, но он лишь снисходительно усмехался и продолжал писать о космосе.

Юрию нравилась его работа. С детства он восхищался бездонной пустотой, сквозь которую на протяжении миллиардов лет плывет наша планета. И повзрослев он не перестал поражаться масштабами Вселенной, её величием и монументальностью.

Он бы хотел побывать на Луне, а затем на Марсе. С недавних пор люди снова обратили внимание на эту планету, и Юрия тянуло послать свою кандидатуру на полет в один конец. Ведь Марс — это фронтир наших дней.

«А Земля, что Земля?» — думал Юрий. — «Она прекрасна, когда глядишь сверху. Но вернувшись, ты с головой уходишь в быт, в рабочую рутину и перестаешь замечать красоту родной планеты. То ли дело, когда ты на орбите, — большое видится издалека.»

Только в космосе Юрий чувствовал себя по-настоящему живым и свободным. Здесь, среди звезд, даже время ощущалось по-другому. Оно текло медленно, и пять минут могли длиться очень долго.

Словно подслушав его мысли, запищали часы. Пришла пора выходить на связь.

Не смотря на то, что контакт с Центром происходит не в прямом эфире, руководитель и наставник Юрия, Иван Алексеевич, любил повторять, что точность — это вежливость королей.

Юрий включил видеокамеру и подробно рассказал о проделанной за неделю работе. Затем с ноутбука отправил результаты экспериментов, и получил список задач на следующие семь дней. Вместе со списком на почту пришел видеофайл. Загружался он долго, сигнал на орбите принимался через старые антенны и потому был очень слабый. Наконец Юрий кликнул по файлу и на мониторе возникла комната ЦУПа.

— Здравствуй, Юра, — поздоровался с космонавтом руководитель полета Иван Алексеевич. — Захотелось лично рассказать о важных новостях с Земли, их две. Для начала, арабы не договорились с Россией об объемах добычи нефти. В результате рубль рухнул, и у нас в стране намечается новый экономический кризис. Но это не самое неприятное. Китайский коронавирус прорвался через кордоны и теперь свирепствует по всему миру. Многие государства закрыли границы, но это не помогло. В России тоже ввели карантин и отправили на дистанционную работу всех, кого можно. Половина сотрудников ЦУПа ушла в незапланированные отпуска, поэтому я не могу с уверенностью сказать, когда к вам прибудет следующая партия материалов для работы. Впрочем, буду держать в курсе, так что не забывай проверять почту. До связи через неделю.

Видеообращение закончилось, оставив Юрия в недоумении.

«Новый кризис? Китайский вирус? Почему Иван Алексеевич заговорил о них, а не о делах?»

Юрий хоть и находился в космосе, но регулярно читал новостные сводки, которые присылал ему Центр. Однако в них не было ни малейшего намека на тяжесть сложившейся ситуации.

В душе космонавта поселилось беспокойство. Уж кем-кем, а паникером или болтуном Иван Алексеевич не был. Если он заговорил о кризисе и вирусе, значит считал эти вещи важными.

Юрий решил слетать в американский модуль и пообщаться с Тимом, астронавтом из NASA. Тима он застал за столом в обществе третьего космонавта, китайца Чжая. Пристегнувшись к стульям, они склонили головы друг к другу и ожесточенно что-то обсуждали по-английски.

Увидев Юрия, Тим поднял руку в приветствии. Чжай легонько кивнул и сделал глоток из фляги.

Запахи на космической станции распространяются отлично, виной тому изолированность. А из фляги Чжая отчетливо пахло спиртным.

«Этого ещё не хватало!» — мелькнула мысль.

На станции можно было найти алкоголь, но употреблялся он только по праздникам и в малых количествах. Поступок Чжая говорил о его сильном эмоциональном напряжении.

— В чем дело, Чжай? — строго спросил Юрий.

Тайконавт лишь махнул рукой и отвернулся. За него ответил Тим:

— Чжаю сегодня пришло сообщение с Земли. Его родственники попали в больницу. У матери выявили короновирус, и всю семью поместили в карантин.

— Паршиво.

Юрий представил, как сейчас плохо деятельному Чжаю от невозможности помочь близким. Сам он был разведен и бездетен. Жена не выдержала постоянных долгих отлучек космонавта и сбежала. Сбежала не к кому-то — насколько знал Юрий, она до сих пор жила одна, — сбежала от тяжелой судьбы жены космонавта, от постоянного одиночества и вечных тревог за него.

Юрий сжал плечо Чжая и спросил:

— Давно ты об этом узнал?

­— Вчера на сеансе радиосвязи сказали, — ответил тайконавт. — На мою просьбу о возвращении они, конечно же, не согласились.

— Я пытался его остановить, но он не слушал, — виновато произнес Тим. — К тому же просьба Чжая звучала скорее, как требование. Он хоть и говорил по-китайски, но интонации не требуют перевода. Сам знаешь, у них в Космическом агентстве очень строго с дисциплиной. И скорее всего Чжая ждет по возвращении взыскание или ещё что похуже.

— Я должен был попытаться, — огрызнулся Чжай. — Всё, что я сейчас могу сделать для родных, это вернуться домой.

— Ты можешь ещё успокоиться и довериться китайским врачам, — ответил Тим.

Чжай посмотрел на него с неприкрытой ненавистью и собрался что-то ответить, но вмешался Юрий:

— Спокойно, ребята! Тим прав. Сейчас единственным верным решением будет продолжить работу и надеяться на хорошие новости на следующем сеансе связи. А фляжку ты мне отдай.

Победил ли голос разума или сыграл свою роль авторитет Юрия, но тайконавт успокоился, отдал спиртное и согласился подождать.

«Все-таки китайцы дисциплинированный народ», — подумал Юрий.

Однако следующий сеанс случился нескоро. В течение недели ни NASA, ни ЦУП, ни CNSA не отвечали на радиосообщения.

Космонавты работали в обычном режиме: снимали показания с приборов, выполнили несколько несложных опытов для различных исследовательский институтов и по несколько раз в день проверяли почту.

Прошла неделя. Проснувшись, Юрий по привычке проверил ноутбук, и остатки его сна как рукой сняло. На почту пришло сообщение из ЦУПа, адресованное всем обитателям станции.

Чтобы его посмотреть, космонавты собрались в русском отсеке. Юрий с тревогой открыл письмо и про себя отметил, что на этот раз обошлось без видеофайлов. Писал им Иван Алексеевич от имени всех трех космических агентств:

«Здравствуйте, Юрий, Тим и Чжоу. В нынешние времена пожелание здоровья стало единственно правильным приветствием из всех возможных. Ситуация с распространением нового коронавируса обострилась до предела. SARS-CoV-2 в очередной раз мутировал, став заразнее и опасней.

Мир изменился настолько, что если бы вы сейчас вернулись на Землю, то не узнали бы людей вокруг. Страны полностью закрыли границы, отгородившись друг от друга подобно средневековым замкам во время чумы. Оборвались торговые связи, казавшиеся прочными. Мировой экономический кризис вышел на совершенно новый уровень. Никакой взаимной торговли больше нет, никаких инвестиций и взаимопомощи, лишь правительства, угрожающие друг другу войнами. Все словно посходили с ума.

В общем, ребята, в нынешней ситуации я уже не могу что-либо вам запрещать или разрешать, поэтому я прошу — не возвращайтесь на Землю. Переждите. Как только ситуация наладится, я или кто-нибудь из моих помощников выйдет с вами на связь. А пока занимайтесь своей работой, отправляйте еженедельные отчеты и ждите.

До связи. И ещё раз — будьте здоровы!»

Как только Юрий закончил переводить послание, наступила гробовая тишина. Каждый про себя обдумывал услышанное. Наконец Тим в сердцах произнес то, что крутилось у всех на языке:

— Да это же бред какой-то! Юрий, или твой начальник сошел с ума, или с катушек съехали все мы.

Чжоу покачал головой и печально возразил:

— Нет. Моё руководство никогда раньше не позволяло себе не выходить на связь так долго. Молчание по всем каналам может значить только одно — всё очень плохо. Даже хуже, чем пишет этот ваш Иван Алексеевич.

Чжоу с трудом выговорил имя сотрудника ЦУПа.

— По всем каналам? — насторожился Тим. — А у тебя их много, что ли?

— Хватает, ­— резко ответил ему Чжоу.

На лице его отразилась досада на самого себя.

— Тихо, вы оба, — снова пришлось вмешаться Юрию. — О твоих каналах связи, Чжоу, мы ещё поговорим, но позже. Теперь же нам нужно решить, что делать дальше.

— По-моему, тут все ясно, — хмуро ответил Тим, обращаясь к Юрию. — Нужно ждать, как советует Алексей. Если на Земле всё и вправду настолько плохо, то это значит, что мы не можем туда вернуться.

— Не согласен, — встрепенулся Чжоу. — Я произвел предварительный расчёт. Через неделю станция выходит на курс, благоприятный для посадки. Капсула полностью готова, и я на ней улечу. Так что остался только один вопрос ­ — вы со мной?

— Не верю своим ушам! — поразился Тим. — Ты собираешься нарушить прямое указание руководства? За это ведь в Китае выговором не отделаешься. Я слышал, у вас и расстрелять могут.

— Какого руководства? — огрызнулся Чжоу. — Моё руководство молчит. А его начальники, — Чжоу кивнул в сторону Юрия, — мне не указ.

­— Давай уточним один момент, — в голосе русского космонавта был лёд. — Получается, если мы с тобой не полетим, ты нас здесь бросишь? Оставишь без возможности вернуться на Землю и с ограниченным запасом еды.

— Еды хватит ещё на полгода, — опустил глаза Чжоу. — Вы продержитесь, пока с Земли не вышлют новую капсулу.

— А если не вышлют? — спросил Тим.

До него только что дошел весь ужас предложения тайконавта.

— Да ведь я о том и говорю! — вскинулся Чжоу. — Надо лететь всем вместе.

— Нет, — отрезал Юрий. — Никто никуда не полетит. Мы будем ждать новостей из Центра. А ты, Чжоу, раз уж взялся за расчеты, назови нам все даты, в которые возможна отправка на Землю. Скажем, на ближайшие полгода. И никаких возражений. Тайком от нас ты улететь все равно не сможешь, а если попытаешься, мы тебе помешаем. Да, Тим?

Астронавт с готовностью кивнул.

Чжоу побледнел, но стойко перенес удар. Ругнувшись по-китайски, он потянулся за блокнотом и карандашом. Видимо, решил не откладывать дело в долгий ящик.

Прошли ещё шесть суток. Юрий ежедневно проверял почту и пытался связаться с Центром, но безрезультатно. Перспектива навсегда остаться на космической станции уже не радовала космонавта.

«Вот она, проверка на прочность, которую я не выдерживаю. Какой уж мне Марс…» — с горечью осознал Юрий.

Чжоу завершил свои расчеты. Выходило, что если не улететь сейчас, то на благоприятной для посадки траектории станция окажется лишь через два месяца, а потом только через полгода. В последующие дни тайконавт ещё ни раз заговаривал то с Юрием, то к Тимом насчет вылета, и его идея вскоре перестала казаться им сумасшедшей. Однако Юрия пугало нежелание Центра выходить на связь. Самовольное приземление грозило космонавтам тем, что на Земле их никто не встретит. А это означало, что они окажутся втроем без еды и воды посреди бескрайней казахской степи. При таком раскладе их выживание окажется под большим вопросом.

Свои доводы Юрий озвучил накануне седьмого дня. Космонавты собрались в общем отсеке, в полу которого находился иллюминатор. Под ногами в пене облаков пролетала Земля. Где-то там внизу был Казахстан.

— К сожалению, ЦУП молчит, — Юрий перешел сразу к делу. — Потому я предлагаю снова рассмотреть все варианты наших действий. Их всего два: остаться на станции или улететь. На станции мы в относительной безопасности, сытые и здоровые. И если мы решим лететь, то надо учитывать, что в капсуле нет места для еды и воды.

— Давайте выгрузим из неё все экспериментальные образцы, — предложил Чжоу. — А их место займет провизия.

— Воду брать нельзя, — возразил Юрий. — У любой жидкости во время движения плавает центр тяжести. Любой рывок, и мы полетим кувырком ещё до раскрытия парашюта. И тогда сушите вёсла.

Последние слова он произнес по-русски. Но Тим и Чжоу без труда поняли их значение.

— Давайте заморозим воду, — предложил Тим. — Мы получим твердое тело. Растаять она не успеет.

— И замерзнуть тоже, — возразил Чжоу. — У нас нет времени. Лучше наполним контейнеры до предела и накрепко примотаем. Тогда никакого смещения не будет.

— Я еще не согласился с тем, что мы полетим сегодня, — произнес Юрий, глядя в иллюминатор на Землю.

По её поверхности ползла граница света и темноты, линия терминатора. На азиатской стороне планеты уже наступила ночь.

— Тем более вы забываете о ещё одной проблеме, которая будет ждать нас после приземления. Это гравитация, — со значением произнёс Юрий.

Том чертыхнулся.

Когда капсула приземлится, на организмы космонавтов, отвыкшие от силы тяжести, обрушится вся мощь земной атмосферы. Первые часы они будут беспомощнее младенцев, могут даже потерять сознание. А если, не дай бог, в капсуле даст сбой система компенсации перегрузок, то космонавтам может понадобиться срочная медицинская помощь, которую они не получат.

Тим задумался. Перспектива переломать все кости или умереть от жажды, его не обрадовала.

Однако Чжоу выслушал Юрия совершенно равнодушно. Всё это время он отрешенно смотрел в иллюминатор и вдруг произнес напряженным голосом:

— Ребят, взгляните, пожалуйста, на планету и скажите, что вы видите.

Юрий и Тим невольно посмотрели в иллюминатор.

— Ничего не вижу, — непонимающе произнес Тим.

Юрий вгляделся пристальнее. Он тоже ничего не видел, и в этом таилось что-то неестественное. На душе космонавта стало гадко, а желудок скрутило узлом.

— Ничего, — произнес Юрий. — Там ничего нет. Наступила ночь, но я не вижу ни одного огня.

— И я, — подтвердил Чжоу. — Почему мы не видим городов?

Тим сглотнул. До него дошел весь абсурд ситуации.

— Невозможно, — пробормотал он. — Не могли же все электростанции одновременно выйти из строя!

— Может под нами облачность? — предположил Юрий.

Но он сам не верил своим словам. Обычно свет от мегаполисов пробивался даже сквозь самую плотную облачность.

«Я хочу домой, на Землю!» — понял Юрий.

— Ситуация изменилась, — спокойно произнес он, хотя в голове бушевал ураган чувств. ­— Мы полетим сегодня. Чжай, готовь капсулу к отправке. Мы с Тимом наполним канистры и займемся упаковкой провианта.

Тайконавт и астронавт сорвались с мест и поплыли к своим отсекам. А Юрий решил напоследок заглянуть в электронную почту. В первую секунду он не поверил глазам, ноутбук сообщал, что пришло ещё одно сообщение из Центра. Это был короткий текст.

«Помощи не ждите. Здесь все больны.»

Юрий перечитал его раз двадцать, в напрасной надежде вытянуть из двух предложений ещё хоть каплю информации. И наконец напечатал ответ:

«Мы возвращаемся».

— Новое сообщение? — раздался из-за спины голос Тима.

Юрий поспешно закрыл ноутбук и повернулся к астронавту. Тот летел к капсуле в обнимку с канистрами. Канистры он плотно обмотал скотчем так, что получился один большой куб.

— Нет, — ответил Юрий. — Я предупредил Центр. Но в ответ по-прежнему тишина.

— Значит мы одни, сами по себе, — произнес Тим.

— Мы не одни, а втроем. Как мушкетёры, — улыбнулся Юрий. — Один за всех и все за одного.

На пару с Тимом они прочно закрепили коробки с едой и канистры и повернулись к Чжоу. Тайконавт как раз завершил последнюю проверку систем.

— Всё в норме, капсула готова, — доложил Чжоу и судорожно сглотнул. — Ну что, начинаем?

— Я готов, — ответил Тим и пристегнулся к креслу.

Юрий улыбнулся, вспомнив слова своего кумира детства, и произнес:

— Поехали!