Путь Хомяка

Монитор едва заметно мерцал, наполняя просторную комнату бледно-голубым светом. В колонках шелестела тихая мелодия, а солист почти шепотом напевал что-то на английском. Разместившись на клавиатуре, как на подушке, похрапывал в такт мелодии потомок древнего дворянского рода, офисный сотрудник средней руки Хомяков. Николай Павлович для коллег, Хомяк для друзей.

Его правая рука еще сжимала мышку, а левая безвольно опустилась. Если бы жена оказалась дома, то могла принять его за поверженного рыцаря, сражавшегося с врагами своего сюзерена до последнего, и даже после гибели не выпускающего меч из остывшей ладони.

Впрочем, за семь лет брака Хомяков явно отдалился от образа героя исторических романов. Всклокоченные волосы, недельная щетина и освободившийся из-под футболки бочкообразный живот сильно изменили бы аллегорический ряд супруги. В зловещем мерцающем свете он больше напоминал пещерного дикаря или даже людоеда, уснувшего по закону жанра, чтобы очередные пленники смогли спастись. Но супруга еще две недели назад уехала с детьми к родителям, поэтому богатырскому сну Хомякова никто не мешал и обидными сравнениями не занимался.

Неспешно к мелодии Queen и храпящему аккомпанементу, добавилась мерная ритмичная вибрация телефона.

— Share of sand kicked in my face, — выводил Фреди Меркьюри.

— Вж-ж-вж-ж, — вторил клавишным телефон.

— But I've come through…

— Хр-р-р-хр-р-р, — включался Хомяков.

— And I need to go on and on…

— Вж-ж…

— On, and…

— Агр-р-рх-хр-роан, — выдал соло Хомяков и на словах "we are the champions" открыл глаза. Он поднял голову, ощупал отпечатки клавиш на лбу и взглянул на часы. Только после этого Николай потянулся к телефону.

— Чего-то опять я отрубился… Достала уже эта удаленка. Кому я еще там нужен? Алло!

— Здоров Хомяк!

— А, привет Валерка.

— Дрыхнешь что ли?

— Да какой здесь сон, работаю.

— А, ну, ты это, смотри. Может лучше завтра звякну?

— Да не, Валер, надо и о-о-oдохнуть немного, о-о-ох.

— Здесь такая тема. Мы с парнями на байдарках будем сплавляться. Ну, помнишь, как тогда? Река, мы вчетвером. Тишина, красотища. Костер там, мясо, звезды.

— Помню, конечно. Тишина еще та была, пока ты не перевернулся. На полреки орал. А потом да — костер, комары и прожжённый спальник. Еще и песни до полуночи орали каждый на свой лад.

— Ха, значит, ты в деле, Хомяк?

— Цапля, ты головой подумай, какой сейчас поход? Нас из города еще через месяц выпустят. В лучшем случае. Лариска от родителей вернуться неделю не может.

— О, так у тебя свободная хата, Хомяк!

— Ага, свободная. Я работаю от заката до упора… В смысле, от рассвета до забора… Тьфу, блин.

— Слушай, Хомяк, вся эта фигня с вирусом когда-нибудь пройдет. А байдарки лучше заранее забить по дешёвке, а то потом из-под носа уведут. Да и с женами своими пока вы все договоритесь, полгода пройдет. У нас же волевой, мужской сплав!

— Ага, договоримся… Валерка, давай я подумаю, но ничего не обещаю.

— Заметано, Хомяк. Скажу парням, что ты с нами.

— Да иди ты, — только и успел произнести Хомяков, прежде чем услышал короткие гудки.

Он встал и повел плечами, затем согнул и разогнул спину. В ней тихо щелкнул позвонок.

— Река, мужской сплав. А денег где на это взять? Трое в лодке не считая зарплаты, блин. О чем только Цапля думает?

Случайный сон не прошел даром. У Хомякова болела голова и неприятно потягивало в спине.

— Река, блин… И будем как в прошлый раз — все мокрые… но довольные, — пробормотал Хомяков и улыбнулся.

Когда Валерка перевернулся на байдарке почти у берега, они его все вместе вытаскивали. Смеялись до упада, особенно от попыток Валерки вытряхнуть воду из ушей. Худой и высокий, он прыгал на одной ноге и тряс головой. Тогда-то за ним и закрепилось прозвище Цапля.

От очередного поворота корпуса снова что-то щелкнуло в спине.

— Цапля, — медленно и как-то даже нараспев произнес Хомяков.

Одна за другой перед ними стали появляться давно забытые иллюстрации из найденного где-то в книжном шкафу родителей учебника по ушу. Тогда он обрадовался возможности стать самый крутым во дворе и погрузился в чтение. Конечно, автор писал, что занятия по самоучителю не дают такого эффекта, как общие тренировки. Но в маленьком городке, потрясенном изменениями в стране, было явно не до тренировок и заезжих мастеров ушу.

Коля стал знаменитостью во дворе. Все наперебой просили его поделиться книгой, но он упорно объяснял, что обучение без правильной подготовки может только навредить. За отсутствием других профессионалов, обучением новых адептов ушу Хомяков занимался сам.

Плавные, ласковые движения оборачивались стремительными ударами, вызывавшими аплодисменты мальчишек. Стиль цапли — грациозный, величественный и быстрый. Он лучше всего удавался Коле. А были еще журавль, богомол, обезьяна.

Это сейчас Николай задумывался, насколько вообще книга была настоящей, не были ли эти стили выдумкой переводчика или фантазией неизвестного автора. Но тогда он искренне верил всему и готовился вступить на путь мастера. Его даже во дворе перестали звать Хомяком, а обращались только Мастер. Да-да, с большой буквы. Мастер.

Первое увлечение ушу закончилось через полгода, вместе с ним ушло и прозвище. Однажды во двор пришли мальчишки с другой улицы. Они не знали ничего про ушу, стиль цапли или богомола. Посмотрев немного на чарующие пасы руками Мастера, они грубо и совсем некрасиво навалились на него и отдубасили. Еще и друзьям досталось.

Только через восемь лет Коля вернулся к тренировкам, уже в институте. Тренажёрка давалась молодому организму легко. Тогда же вспомнились цапля с журавлем и богомолом. Но наконец-то появилась возможность узнать о стилях побольше. На помощь пришел, пусть и низкоскоростной, но интернет. Коля начал заниматься китайскими гимнастиками.

Пластичность тела становилась все больше и больше. Он наслаждался ею и возможностями своего тела. Каждый день посвящался упражнениям и развитию гибкости.

Именно благодаря гибкости, французскому языку и явному безрассудству Коля познакомился с Ларисой. В конце учебного года «француженка» — Елена Степановна — предложила своей группе отправиться в недорогую автобусную поездку в Париж. Как оказалось, она подрабатывала в турфирме гидом и помогала с набором туристов.

Три дня до Парижа прошли почти незаметно. Автобус на треть оказался заполнен школьниками, у которых тоже вела уроки Елена Степановна, на треть — студентами разных курсов. Всем остальным туристам было за пятьдесят.

Коля честно пытался делать упражнения и не обращать внимания на постоянный шум от школьников в задней части автобуса. У него даже немного получалось, но Валерка, сидящий рядом, постоянно двигался, о чем-то говорил, пересмеивался с девчонками из другого ряда. Отдохнуть от него и сосредоточиться на занятиях не получалось даже в небольших гостиницах. Цапля все время тащил его в гущу событий, от которых с утра почти у всего автобуса болела голова. У старшего поколения — от ночного шума, у младшего — от переоценки своих сил. А Коля наслаждался, поскольку в утренние часы к нему никто не приставал.

Вечером первого же дня в Париже, сразу после заселения в отель, группа студентов отправилась на Эйфелеву башню. Эта достопримечательность казалась им тогда самой важной в Париже.

— Париж, — протянул, улыбаясь, Хомяков. Он встал с компьютерного кресла и подошел к небольшой картине на стене. На запылившемся холсте манила к себе парижская улочка после дождя.

Яркие пятна цветов, знаменитые решетки балконов, красочные тенты и железная красавица вдали. Написанная слегка небрежными мазками, Эйфелева башня все равно привлекала и завораживала.

Хомяков смахнул тыльной стороной руки пыль с парижской улочки. А потом с какой-то нежностью поправил картинку. Одинокая пара на ней, держась за руки, смотрела на башню. Лариса часто говорила, что это они. В общем-то, и картинку купили именно по этой причине. Казалось, что эта пара смотрит на первый уровень Эйфелевой башни, где начался их роман.

Тогда все поднимались на лифте, а Коля, как только узнал, что можно забраться по лестнице, решил не упускать такую возможность.

— Ну, Хомяк, ты даешь, — воскликнул Валерка, встретив его наверху, — Слышь, ты чуть не обогнал нас, пока мы в очереди торчали. Молодца!

— Просто тренировки, ты тоже так сможешь.

— Ну нафиг, я и так жить не успеваю, — засмеялся Валерка и приобнял свою новую знакомую с младших курсов.

— А вы спортсмен? — спросила она, поправляя заколку.

— Да ты чё? Хомяк не просто спортсмен. Он ого-го.

Коля только махнул рукой и подошел к ограждению, чтобы посмотреть на вечерний Париж, а заодно замять разговор. Прямо возле башни кружилась старая карусель, усыпанная огоньками лампочек. Таких в его родном городке не было. Вроде бы простые лошадки, бегущие по кругу под нежную мелодию, а так красиво. Коля смотрел на карусель и улыбался.

— Ты там оглох, Хомяк? — раздался совсем рядом тихий голос Валерки, — я здесь втираю дамам какой ты мастер. Сделал все что мог, дружище. Остальное за тобой.

— Чего?

— Того! Ну, там, кувырок в воздухе, еще чего-нибудь.

Коля обернулся и увидел, что позади стоят полукругом человек десять из их тургруппы и чего-то ждут.

— Ты чего творишь? — прошептал он Валерке.

— Это слава, Хомяк, — сказал приятель и громко добавил, — Смертельный номер, возвращение неуловимых.

— Каких неуловимых, совсем с катушек слетел?

— Сам ты слетел! Не помнишь что ли, как очкарик в неуловимых по парапету на руках прошел? Слабо, а?

Кадры старого фильма замелькали в памяти у Коли. Он успел размять мышцы после поездки, но они все еще требовали настоящей нагрузки. Собравшиеся рядом с ним студенты напомнили время, когда Мастер точно так же стоял со своими мальчишками-учениками в старом дворе.

— Ну, смотри Цапля, сам напросился.

Наклонившись, не сгибая колен, Коля дотронулся ладонями до пола. Так же плавно он начал поднимать вверх ноги, стоя на руках. Несколько шагов вверх тормашками, и он услышал возгласы одобрения и даже чьи-то аплодисменты. Еще пара метров вдоль ограждения, никаких резких движений, все медленно, с чувством.

Вдруг он резко оттолкнулся руками и прыгнул на ноги, снова на руки, потом на ноги. Обернувшись на аплодисменты, он заметил, что на него смотрят уже и незнакомые люди, а группа японцев активно жестикулирует и фотографирует.

Коля едва заметно кивнул головой и взялся руками за металлический поручень ограждения. Он нагнулся и оторвал под удивленные возгласы и крик Валерки «ты чё сдурел?!» ноги от пола. Но не успел он перенести центр тяжести, как кто-то схватил его за ногу. Коля вывернулся и плюхнулся на пол.

Перед ним стояли мужчина и женщина в форме и говорили что-то на французском, который Николай и знал так себе, а от неожиданности и совсем забыл. Все эти «нарушение», «попытка», «представление», «вне закона» проплывали где-то рядом. Он только хлопал глазами и пытался сообразить, во что вляпался.

Но тут послышалось «наказать», и Коля представил, как его забирают в тюрьму, а Елена Степановна вся в слезах звонит родителям и рассказывает, что сын их еще не скоро вернется. Сердце забилось чаще, больше всего из-за жалости к расстроенной маме. Этого Коля уже не мог выдержать. Он вскочил на ноги и рванул прямиком в толпу.

Наверное, вокруг все зашумели, Коля этого не слышал. Кровь отбивала ритм в ушах, сознание блокировало всю лишнюю информацию — только скрыться, только убежать. По прямой догонят, люди примут за вора, собьют с ног. Успокоиться, вроде оторвался. Нельзя бежать. За угол кафе, еще раз. Скинуть ветровку. Вернуться на то же место, где был. Там точно не будут искать.

Когда он осторожно выглянул из-за угла, чтобы осмотреть место недавнего представления, кто-то легонько коснулся его руки. Тогда Коля понял, что выражение «сердце ушло в пятки» недалеко от истины. Он резко обернулся и увидел девушку из их автобуса, кажется, из группы студентов, закончивших первый курс.

— Т-т-ты чего?

—  Т-с-с — полиция! Но я знаю, что делать! — сказала девушка, оглядевшись по сторонам. Она схватила его за руки и притянула к себе. В этот момент Коля впервые осознал, что такое мягкая сила. Он попробовал запоздало освободиться, но её мягкие губы уже коснулись его губ. Поцелуй замер на мгновение и тут же с неожиданной и неумелой страстью лишил Колю возможности сопротивляться. Лариса потом говорила, что он минут пять стоял оцепеневший прежде, чем обнять её и присоединиться к поцелую.

— Ну, все, — сказала девушка и неожиданно отстранила его от себя, — они ушли.

— Куда? — спросил Коля, оглянувшись, — кто?

— Полицейские твои, — засмеялась девушка, — я тебя спасла, и теперь ты обязан…

— На тебе жениться, — продолжил медленно Коля, с ужасом и одновременно приятным волнением, осознавая содеянное.

— Ха, какой ты шустрый. Нет, для начала ты обязан…— выдержала паузу девушка, — обязан накормить меня мороженым.

— М-мороженым… — повторил с легкой грустью Коля, — договорились.

— А меня Лариса зовут!

— Х-хомя…в смысле, Коля.

В тот вечер он выполнил свой долг и разыскал вкуснейшее мороженное, которое им щедро положили в вафельные трубочки. Они стояли возле Сены, смотрели на проплывающие корабли и ели мороженное. То ли вдохновленный парижской летней ночью, то ли поцелуем и неожиданным спасением, Коля встал на одно колено и признался, что влюблен. Лариса долго смеялась, а потом снова его поцеловала. И еще, и еще.

В отель они добрались поздней ночью, причем Лариса настояла, что забраться необходимо по пожарной лестнице, чтобы их никто не видел. Но предосторожность оказалась лишней. Их никто не искал. Оказалось, что Цапля и его новая подружка обо всем знали и их прикрыли.

Следующим вечером Лариса рассказала, что никакие полицейские за Колей не гнались. Они прибежали на шум и решили, что тот хочет подзаработать денег цирковыми номерами. Предупредили, чтобы больше не устраивал представлений на башне, иначе хорошенько накажут.

— А ты мне уже полгода нравишься, со дня факультета, где ты кунг-фу показывал.

«Не кунг-фу», — хотел поправить Коля, но понял, что лучше не перебивать.

— Я после выступления к тебе подошла познакомиться, но ты чего-то пробормотал и убежал. Потом попробовала снова с тобой поговорить, но не вышло. А тут такая возможность с твоим побегом. Вот и решилась, как в фильмах. Не обиделся?

Коля совсем не думал обижаться. Он впервые за долгое время был счастлив не от успехов в ушу или в самосовершенствовании, а от чего-то другого, еще неведомого.

Они гуляли вечерами напролет в ту поездку, смеялись, творили глупости под лунным парижским небом. Коля даже научил любимую нескольким упражнениям журавля и богомола.

В следующий раз они вместе стояли в стойках только через пять лет на свадьбе. Официальная часть закончилась поздравлением отца невесты, а на тот момент уже и работодателя Коли. Федор Алексеевич пристроил его к себе в серьезную контору сразу после выпускного.

Свадебный кортеж с молодыми отправился на набережную, где они вопреки традициям и торжественности момента вели себя непринуждённо и весело. Для очередной из фотографий Коля замер в стойке, а Лариса с хохотом её повторила.

— Давай сюда, — крикнул Коля жене и помчался по ступенькам вниз к реке. Каменная площадка и самая нижняя ступенька перед ней оказались затоплены водой. Коля, недолго думая, скинул начищенные туфли, снял носки и прыгнул на площадку, подняв фонтан брызг. Там он начал показывать смеющейся Ларисе стиль цапли.

— Это… не Валерка, а ты самая настоящая Цапля, — сквозь слезы сказала она.

Коля взял ее на руки с предпоследней ступеньки и закружился в воде. Весь мир остался на берегу, а здесь они одни в этот самый важный день. Брюки промокли почти до колен, а Коля держал на руках любимую и целовал её снова и снова.

— Стиль цапли, — протянул Хомяков, как бы пробуя слова на вкус. Вдруг он улыбнулся, отодвинул в сторону компьютерное кресло и вышел в центр комнаты. Тело должно помнить то, что в него вбили за несколько лет тренировок.

Связки заныли, прежней плавности уже не было, но Хомяков не сдавался. Он вновь захотел стать мастером, стать на путь самосовершенствования. А когда еще, если не сейчас? Все же у самоизоляции есть плюсы. Тренируйся в коротких перерывах между работой, а то вообще замирай перед компьютером в любых стойках. Руки в стороны, аккуратный изгиб спины, подготовка к стремительной атаке.

— Мастер возвращается! — выкрикнул он и нанес решающий удар по невидимому врагу.

— Йо-у-у-у, — раздался на всю комнату его вой вместе с хрустом в спине, — как…больно...

Согнувшийся пополам Хомяков попытался выпрямиться. Получалось с трудом. Болела поясница и мышцы рук. Ноющее плечо намекало, что, возможно, и без вывиха не обошлось. От досады Хомяков пнул ножку стула, но тут же пожалел об этом. Мизинец зашелся от боли. Николай скакал на одной ноге и кряхтел. Здесь явно не хватало Ларисы, которая назвала бы это все стилем офисной цапли.

Прихрамывая, Хомяков принес с кухни чай и большую миску с кукурузными хлопьями. Он поставил их возле компьютера и вновь отлучился за горячими сырными бутербродами.

Мягкий компьютерный стул плавно опустился под тяжестью своего хозяина. Хомяков откинулся на его спинку, надел большие наушники и уподобился Гаю Юлию Цезарю в своей многозадачности. Правой рукой он перебегал мышью от одной вкладки к другой, иногда печатал что-то на клавиатуре. А левой поочередно подносил ко рту то бутерброд, то чай, то хлопья.

— Нда… ну и дела…работа сама себя не сделает, — периодически бормотал он, переключаясь между новостными сайтами, корпоративной почтой и экселем.

Вдруг на одном из сайтов он заметил баннер с изображением сурового азиата преклонных лет и надписью «Выбери свой путь». От неожиданности Хомяков чуть не пролил чай на клавиатуру. Он посмотрел с минуту на картинку, раздумывая, кликнуть или нет. Затем улыбнулся и закрыл вкладку с рекламой.

— А я уже нашел, — сказал он и потянулся за очередной порцией хлопьев. — Путь Хомяка.