Идти, чтобы вернуться
Прохладой встретило не утро, но то не пойманное, что прошло сквозь пальцы как песок — вкруг заскользило: невозможное, недосягаемое. Брёл, переступал из одного времени в другое, тело перетаскивал из точки "а" в "неизвестное" волоком, играл пространством, всматривался, не находил, цеплялся взглядом… Мысли привычно растворялись в пустоте: ловил, возвращал, не слушались.
Всё как обычно.
Видел свинцовое давящее небо, что бывает лишь раз в жизни, когда весь мир против, ловил капли дождя тяжёлыми ударами барабана по черепу, слушал звенящую, точно колокола в набат, погребальную тишину уходящего…
Вернусь. Обязательно! Тогда, когда буду не здесь, а там, вернусь в этот день: нечёткий набросок карандашом на клочке серой измятой бумаги; воссозданный из разрозненных кусков бытия — необыкновенный в своей обыкновенности день. Услышу звук собственных шагов, увижу редкие гроздья спелой рябины яркими оранжевыми пятнышками на полотне хмурого не выспавшегося утра… Хлопот крыльев голубей прозвучит в вышине… Голая мёртвая земля встретит унылым печальным разорением.
Странные раскопки не закончатся никогда.
Вневременная картинка реальности как застывший фотоснимок падает в белёсую муть, срывается в бесконечность повторением теней в зеркале — будущее завтра.
Громко каркнет ворона с провода. Сегодня это карканье ничего не значит. Сегодня не суеверен.
Потоки тёплого воздуха проскальзывают мимо. Накатывают волнами. Тугими струйками касаются лица, шеи, рук. "Не одиночество" дарит облегчение, чистый глоток незамутнённого чувствования.
Деревья привычно принимают в свои объятья небосводом полуоблетевших ветвей. Тут в шатре деревьев солнечный свет заигрывает с тополем, он тополь — гол и прекрасен, возвышается среди других одетых словно бы в паутину деревьев, стройный и статный и солнечный свет оттеняет волшебную чистую синь небес в его ветвях, такую что, казалось, бывает только весной. Когда клейкие, словно покрытые воском листочки вырываются из оков, сбрасывая липкие оболочки, тополиный аромат пленяет самобытностью весны… Тогда и наступает весна. И гроздья хрустящих под ногами оболочек после… и облепленные ватой ветви и белоснежная окаёмка на обочине и пух — белыми точками фантасмагорического сна парящий в воздухе по синеве. Осколок обледеневшего времени, падающий в душу умиротворенностью и покоем.
Это лето.
И почему безмолвные величавые гиганты так спешат освободиться от листьев, сбросить оковы лета, жизни, стремятся ввергнуть себя в спячку? Присутствует странная необычность в тополях, в хрупкости ветвей, словно сочленениях в их необъятных стволах, уходящих в яркую бездонную синь…
Под ногами не зашуршат влажные листья. Из-за одного этого осень не покажется настоящей осенью, лишь подделкой лета, да и чем отличается этот день от лета — одной лишь прохладой, этим оттенком ржавчины, поселившимся в листве? Почвой, пропитанной влагой?
Но тополя изменились: освободились от всего ненужного, их чистые, светлые стволы, будто вобравшие тепло замерзающего солнца — то единственное, что волновало, что бесконечно тянуло вверх, тащило к небу, к солнцу, что ещё светит, что ещё греет, невзирая на грядущие перемены, то единственное, что ещё заставляло поднимать глаза высоко от земли, чтобы видеть, верить…
Давало силы возвращаться в духоту и камерность квартиры, где развращенный отсутствием воздуха мозг выписывал бессмысленные пируэты.
Вспоминал старое. Бесконечно. По кругу. Это было непривычно, словно наждачной бумагой тёрли глубоко внутри.
Под горлом.
Мягкие шаги — вне времени — до снега… Весна. Лето. Зима. Осень. Всегда — перемена, перемена, уничтожающая то, что существовало раньше.
Почему всё всегда заканчивается, уходит во временную петлю?
Потому лишь, что только уходящее ценно?..
Здесь, несколько дней назад сверкал инеем острый кусок зелёного ковра, ещё живой, растущий, подтаиваемый, прошиваемый солнечными лучами…
На тропинке признаком надвигающейся неминуемой зимы встречает лист размером с ладонь…
Шаги по земле…
Шум машины…
Из окон здания раздавалась музыка… Проникала внутрь, в сердце звенела, в шагах, в дыхании… Сколько не проходил здесь никогда не слышал. Но сейчас реквием по уходящей осени струились, переливались в воздухе ученические ноты классической музыки… И поднималось в душе, ощущение высоты и полёта.
Шум машины… Музыка растворяется, исчезает, затухает в сердце остаточной умиротворенностью... Но она есть, где-то там, позади… Есть ли?
Продавливание снега, поскрипывание. В том ещё не наступившем дне, когда настоящесть зимы, её истинность и своевременность закуют в свою реальность тугими жгутами времени, цепями мороза обездвижат, обернувшись назад, сделав усилие, смогу ли пойти вперёд по листьям? Настоящий ковёр из листьев зашуршит ли под ногами? Медленно и плавно сбросит холодный ветер пару "самолётиков", чтобы бесшумными тенями они проскользили вниз и, минуя, призраками растворились в морозном "не сейчас" и "не рядом"...
Падение листьев — не смерть, а тишина и покой.
Позабытая игра в прятки. Одеяло и сухое тепло. Особый сакральный смысл в словах, который теперь недоступен, неясен и лишь слегка угадывается обрывком смутного воспоминания, скользит неоконченным обрывком фразы. Воспоминания о том времени, когда был не один…
Тогда детский голосок серьёзно и отстранёно говорил о дьяволе… скрипели качели, шумел ветер, темнело чёрное небо, рядом, но словно далеко звучал детский смех, гомон, и ощущение тревоги и несчастья растекалось как пятно крови под телом жертвы преступления…
Тогда небо — необычайно тёмное на горизонте, точно ножом разрезанное надвое — светлое и тёмное — давящее, давало понять — всё закончилось.
Именно тогда почувствовал странную отчуждённость, обеспокоенную оторванность от всего, как предчувствие.
Но сейчас-то я свободен от будущих потерь… Свободен?
Холодный стылый ветер вдруг напоминает о зиме, льдистым ручейком пробирается по спине, незаметно ускользает. Взмывает вверх. Подбадривая, он говорит листьям, пора, и они нехотя оставляют родные ветки, они не хотят смерти тому живому, из чего выросли, и сами они, перегнивая, дадут энергию для жизни…
Медленно опадают.
Это не смерть. Перебегающие дорогу листья — согласны. Собрались на дороге и весёлыми стайками-самоубийцами бегут за машинами… Игра в догонялки. Движение. Сама жизнь.
Вспоминаю тех, кто ушёл по моей вине, или стечением обстоятельств, виной которым стал.
Не жалею ни о чём. Не об этом. И не сейчас.
Никогда.
Всё равно.
Просто хочу "домой". Дом — абстрактное понятие. Неясное желание — которому невозможно сбыться.
Тепло объятий, оставшееся далеко позади, бесконечное доверие и отсутствие предательства…
Изо дня в день не могу примириться с "этим", "согласие" на произошедшее, что так лучше, так проще, так спокойнее достигается с почти физическим усилием.
Холодный ветер напомнил о том, что будет.
Настоящий дождь из листьев превратился в снежный листопад, листья закружились, замельтешили в воздухе круговоротом бесконечной краткосрочности. Мгновение чистого, незамутненного взгляда. Вспышка фотоаппарата памяти. Насколько хватит снимков и смогу ли собрать альбом? Будет ли куда вернуться хоть на малый кратчайший миг или всё пустое, слишком сложное?
Всё равно.
Девочка лет семи топает по лужам — упрямый задорный щенок, спущенный с поводка… яркие жёлтые сапоги и огромный портфель на спине. Ты — моя осень, которую я встретил дважды. Это не может быть совпадением, правда?
Ты не повзрослеешь, останешься такой же в воспоминаниях.
Эта надежда греет. Последнее желание, что ещё остаётся. Мотивация к движению вперёд к несуществующему вчера.
Значит, всё решено… операция, бессмысленные анализы, ненавистные кабинеты, всё ради этого.
На расчищенной от бывшей лаборатории площадке, словно бы и нет следа от прошлого, только битый кирпич, камень и много-много шуршащих листьев и далеко вверх за линию взгляда уходят стволы, словно бы ярко расчерченные иль по мановению высшей силы, выросшие на этом месте.
Чудно! И спокойно…
Идти, чтобы вернуться и больше не возвращаться — такая простая и гениальная идея.
Вместо того чтобы думать о том что было бы, можно думать о том что было, и самому выбирать это "было". Прыжок в прошлое — спасение, парашют, запасной вариант.
Изменчивая, но постоянная природа — якорь.