Ведьма-неумеха и бывший почти враг

Маша стала ведьмой. Она поняла это случайно, когда подумала вслед злобной тётке из «Пятёрочки»: «Да чтоб ты ногу сломала!», а потом сама вызывала ей скорую и ругалась с управляющей из-за нечищеных пандусов.

 

Маша крепко задумалась, что же ей теперь делать? Удержаться от пожеланий и ловить мысли ещё до того, как они подумались?

 

Маше этот вариант не понравился совсем.

Тогда Маша решила погуглить.

 

Гугл выдавал Маше какую-то ерунду. Вроде «потомственная ведьма Анастасия поможет наладить личную жизнь» и фото, видимо, той самой «потомственной ведьмы» в образе, почему-то, тёти Люси из продуктового конца восьмидесятых.

 

«Наверное, я ничего не понимаю в маркетинге» — подумала Маша, и терзала гугл, яндекс и даже немного вконтакт на тему «как живут настоящие ведьмы?», «где живут настоящие ведьмы?» и «как не навести порчу на всех вокруг, если очень хочется?»

 

Вся реклама в браузере теперь советовала ей обратится к «колдуну Василию» и «потомственной знахарке Тамаре Захаровне».

 

Маша разозлилась и не успела перехватить злую мысль: «Работай уже, тупая программка!»

 

Программка мигнула и сама предложила почему-то на букву «т»: «тёмный интернет вход», хотя у Маши было напечатано там слово «как».

 

Маша смотрела в экран, решила, что терять ей нечего, кроме времени, и ткнула в предложенный вариант запроса.

 

Маша выпила два литра того, что принято называть «кофе» в массмаркете и провела ночь в новом, неизведанном сегменте рунета.

 

Через несколько дней Маша уже сняла маленькую квартирку на улице «Трёх мётел и котла».

 

Из окон второго этажа открывался потрясающий вид на улицу и на жизнь магов, ведьм и колдунов.

 

Мощёная узкая улочка, полностью пешеходная — ну кто же возит грузы на авто, если есть магия?! — парк на той стороне украшен высокой ажурной решёткой ограды. В парке празднуют осень.

 

На улице готовятся к Хеллоуину.

 

Маша пьёт кофе. Настоящий кофе. Который пахнет, как кофе, на вкус, как кофе и даже бодрит, как кофе.

 

И даже чуточку лучше бодрит, потому что сварен ведьмой.

 

У Маши кружевные — не тюлевые, что вы — что вы! — занавески на окнах, цветы в горшочках, две маленькие комнаты и кухня под самым чердаком.

 

У Маши комп с выходом в сеть, маленький диванчик у окна и книжные полки во всю стену.

 

У Маши место в подъезде для полётных средств и вежливый «присматривающий за домом» усатый... кажется, тролль.

 

Маша здоровается с ним, когда спускается вниз, чтобы взять своё «полётное средство».

 

Маша надевает шлем на кудряшки и несётся на работу.

 

Толкаясь ногой, сегодня левой, а завтра, может, и правой, можно развивать довольно большую скорость.

 

К сожалению, Маша забыла об этом, когда выросла.

 

И вспомнила, когда стала ведьмой и купила самокат.

 

Самокат намного удобнее метлы, знаете ли! Вы пробовали удержать метлу между ног, сжимая её бёдрами? А вы пробовали удержать метлу между ног, сжимая её бёдрами, пролетая над городом? А если вы в юбке?

 

А на самокате можно ещё и ехать, там, где полёты не приветствуются в силу каких-нибудь причин и ограничений.

 

А метлу бы вам в таких местах пришлось бы нести. Не самый удобный груз, знаете ли!

 

Поэтому Маша, надев любимую клетчатую юбку — вишнёвые и тёмно-коричневые клеточки напоминали вишню в шоколаде или вафли с джемом, светлый беж почему-то пах карамелью, а белое кружево из-под подола казалось белыми взбитыми сливками.

 

Юбка была любимой уже целую неделю.

 

Разве может простая девушка ходить на работу в такой юбке? Нельзя, дресс-код и просто неудобно.

 

А вот ведьма — может.

 

А ещё Маша теперь надевала милую шляпку с маленькими полями, большой палантин цвета шоколада и пончо. И ботинки с высокой шнуровкой — ведьме гораздо легче справляться со шнурками, знаете ли.

 

И сумочка накрест.

 

Маша ловила своё изображение в витринах, проезжая мимо них на «рогастике» и улыбалась.

 

Маша нравилась сама себе. Маше нравилось жить тут, где все свои и никто не обманет, потому что ведьму не обманешь. Даже если сама — ведьма.

 

Машу ждала работа. И приключения — но о приключениях Маша пока ещё не знала.

 

Точнее, Маша спешила на собеседование. Как у ведьмы, у Маши совершенно не было опыта, поэтому задача найти источник дохода оказалась довольно сложной.

 

Но Маша верила в то, что мысли материальны и всё получится.

 

Может быть, если с работой всё сладится, можно будет завести кота?

 

Маша как раз ехала мимо магазинчика с котами — он назывался «Котья лавка».

Под вывеской с надписью «Котья лавка», в витрине, сидел большой, серый и пушистый кот.

Маше показалось, что он грустно смотрит в окно, как иногда делают люди.

 

Кроме серого кота витрину украшала целая горка тыковок. Большая с разноцветными конфетами и чёрными летучими мышками на палочках и много маленьких, сваленных красивой горкой.

 

У всех прорезанные глаза и улыбающиеся рты, которые зажгут к вечеру, а летучие мышки хлопают кожистыми крыльями.

 

С другой стороны — большущая метла и ведьмовский колпак.

 

Машке ни колпак, ни кот пока не полагался. Кота нельзя было купить, кота можно было... взять?.. приютить?.. пригласить в напарники?.. Машке больше нравилось: подружится.

 

Машка сошла с дорожки, присела на корточки возле витрины. «Котик, хочешь со мной дружить?»

 

Кот вздохнул почти по-человечьи и отвернул большую морду. Машка приложила ладонь в перчатке к стеклу.

 

Котика почему-то было жалко. Машке хотелось его погладить, посадить на плед на своём маленьком диванчике, покупать ему еду и чесать горлышко и уши. А ещё спать с котом, слушая его мурчание и чувствуя тёплую тяжесть на ногах, когда он укладывается там.

 

Машка протянула: «Ко-о-отик!»

Котик взглянул на неё зелёными глазами и мякнул: «Меня к тебе не отпустят. У тебя даже работы нет.»

Машка чуть не свалилась на попу:

— Что?

Кот повторил почти по слогам:

— Меня к тебе не отпустят — у тебя нет работы. А у меня кошачий акцент, поэтому меня никто не забирает. — это он уже проговорил быстро и в сторону.

— Я тебя заберу, хочешь? Я тебя понимаю. Ты клааасный!

Машка представила, как чешет эти пушистые щёчки, и добавила:

— Я вообще не знала, что тут кошки разговаривают.

— Мы не кошки, мы все коты. А коты — разговаривают. А кошка, даже если она — он, разговаривать не может.

— Ух тыыы... А как тебя зовут?

Кот закрыл морду лапами, для этого ему пришлось лечь и уткнуться в лапки. Уже из лапок глухо прозвучало:

— У меня нет хозяина, значит, и имени нет.

Машка прижала к стеклу нос и обе ладони:

— Слушай, кот! Придумай себе имя, а я сейчас получу работу и заберу тебя, а? Только ты больше никого не выбирай, хорошо?!

 

Машка уже вскочила и поехала дальше — если бы она была пешком, то можно было бы сказать, что она побежала — кот прижался к стеклу щекой, провожая её взглядом, потом свернулся клубочком и не видел, как Машку сбили.

 

* * *

Машка лежала дома. Загипсованная до самой мягкой части правая нога подвешена на грузе.

 

Левитация — оказывается, довольно сложная штука, особенно если нужно левитировать сломанную ногу больного.

 

Или стакан воды.

 

Машка была совсем одна. Больниц у ведьм не водилось, Машку подобрали, починили в лекарне и отвезли домой.

 

Каждый день к ней прилетал дежурный лекарь или его помощницы.

 

Проверяли, колдовали, давали рекомендации.

 

И всё.

 

Машка как ведьма была ещё совсем младенец — чуть больше месяца, и левитировать к себе вещи или себя к вещам Машка пока не могла.

 

Лекарь говорил, что нога заживёт через неделю — перелом несложный, случай в его практике не первый, заклинания он использует проверенные и мощные.

 

Но как Машке прожить эту неделю?!

 

Нога болела и чесалась.

 

Хотелось пить и прибить того ос... Машка вовремя поймала опасную мысль.

 

Нельзя ведьме такого думать! Нельзя!

 

Но вот он-то едет на своём самокате туда, куда ему вздумается. Этот самый, который её сбил! Вражина с самокатиком, ууу!

 

Он-то, небось, пить не хочет! Ему-то, небось, на работу удалось устроится без сломанных ног!

 

И котик...

 

Машка захлюпала носом. Что теперь станет с котиком? И работа.

 

* * *

 

«Да чтоб ты ногу сломал!» — Мишка оглянулся.

 

Потомственный колдун Василий собирал рассыпавшиеся по коридору бумаги.

 

— Простите! — попросил прощения Мишка, но потомственный колдун Василий только фыркнул.

 

Тогда Мишка спросил:

— Вы всерьёз мне пожелали сломать ногу?

— Да! — потомственный колдун Василий смотрел с вызовом в лицо молодого стажёра Мишки.

 

Мишка пожал плечами и пошёл к самому старшему из главных.

— Павел Петрович, здравствуйте!

— Здравствуй, Миша! Проходи!

В маленькой комнатке, где работал Павел Петрович, самый старший из главных, было уютно и по-рабочему.

Павел Петрович переводил манускрипт шестнадцатого века с польского языка на современный русский. Поэтому словари лежали стопочками, комп светил экраном, а шторы были задёрнуты — наверно, манускрипт тёмной магии, а они солнца не любят. Даже осеннего.

— Как тебе работается? — Павел Петрович потёр лицо ладонями, и снова посмотрел на Мишку.

Мишка помялся немного и вывалил всё, как есть:

— Павел Петрович, мне тут пожелали ногу сломать, значит, я скоро на больничный уйду. Может, можно я буду на дом работу брать?

Самый старший из главных нахмурился, постучал пальцами по столу.

— Колдун опять? Василий который?

Мишка неуверенно кивнул.

— Который в прошлый раз тебе уши оторвать обещал? А потом пожелал провалиться?

Мишка вспомнил, как въехал на самокате в люк и не расшибся только потому, что самокат был на левитацию зачарован.

— Ну да...

— Чем же ты ему так насолил, а? — Павел Петрович улыбался. Мишка недоверчиво и опасливо глянул — и расслабился, увидев улыбку:

— Сами понимаете, я же пришлый, а...

— Да понимаю, понимаю конечно! Съезди на «Трёх мётел и котёл», там у одной старой ведьмы свиток завалялся, говорит, девятнадцатый век и серая магия. Проверь? А потом мне о результатах. И уходи на свой больничный — у Василия быстро срабатывает.

 

Это-то Мишка хорошо знал, что срабатывает быстро. Все проклятия потомственного колдуна Василия срабатывали почти сразу — силён, потомственник.

 

Не то что Мишка, года два как из мира человеков.

 

Вообще, коллеги нормально относились к таким вот пришлым, как Мишка, но некоторые, которые любили прибавлять к имени «потомственный» или что-то вроде того, старались досадить новеньким на каждом шагу.

 

Вот так Мишка, ничего не делая, одним своим существованием, нажил себе потомственного врага.

 

Мишка не доехал до старой ведьмы, на повороте ему под колёса выскочил мальчишка. Карапуз стремительно улепётывал от няньки, а та никак не успевала за ним и попасть в него заклятием у неё тоже не получалось.

 

Мишка вильнул в сторону, объезжая двухлетнего беглеца и врезался в Машку.

 

Девушка отлетела в сторону вместе с самокатом и чёткий звонкий хруст услышала вся улица.

 

Вот так Мишка сломал ногу. Только не свою.

 

* * *

 

В комнате стало темно. Тени крались по комнате от углов и из-под диванчика.

 

Тени ползли по стенами и шуршали за окнами. Они подбиралсиь всё ближе и ближе к Машке, забирались в самое сердце и бурчали там гадости.

 

«Зачем ты переехала?» — нудела одна. «Зачем уволилась с человечьей работы?» — зудела вторая.

 

«Поверила, что будет легко? А теперь ты одна, одна, одна и помрёшь тут одна, никому не нужная, и никто к тебе не придёт. Люди не смогут, а не-людей ты не знаешь и не-люди тебя тоже не знают. Живут вон там своей жизнью, а ты тут, и всё из-за него, из-за негоо!»

 

Машка опять вспомнила того, молодого и тощего, с самокатом.

 

Сцепила зубы — нет, никакой он не враг! Просто так получилось!

 

Машка изо всех сил пыталась управиться со стаканом и водой.

 

Но стакан выскальзывал из неумелого заклятия, как из мокрых пальцев. Машка снова его подхватила, падающий, воду подхватить не успела.

 

Она пролилась на пол.

 

Так. Открыть кран.

 

Подставить стакан под струю.

 

Подождать, пока наполнится. Поставить. Стакан, качнувшись, стукнул по столешнице возле раковины.

 

Машка вытерла пот со лба и над губой.

 

Закрыть кран.

 

Опять усилие. И ещё одно — донести стакан с водой до собственной постели.

 

Машка уже не верила, что хоть когда-нибудь оно исполнится — желание увидеть стакан в своей руке.

 

Как только она об этом подумала, стакан снова хрустнул об пол.

 

От раковины к Машкиному диванчику уже вела дорожка битого стекла.

 

Осталась последняя чашечка.

Её было жалко. А заклятие небьющести почему-то тоже не срабатывало.

 

За окном пошёл дождь. Машка слышала, как он хлещет в открытое на кухне окно. Через дверь в комнату окно видно не было, но Машка думала, что скоро будет видно лужу, которая натечёт на пол из окна.

 

Срастить ногу у Машки не получалось — она уже и это пробовала. Подвинуть диван на кухню приказом — тоже не вышло.

 

«Ничего-то у меня не получается! Самая неумелая ведьма на этой улице и вообще, в городе» — Машка заплакала.

 

Так хотелось домой!

 

И чтобы свет, и заботливая мама, и...

 

Машка вздрогнула от стука в дверь.

 

Стучали коротко и уверенно.

 

Машка могла заглянуть за дверь, не вставая с дивана.

 

Ещё утром она бы это могла, если бы... Если бы не сломала ногу.

 

А во всём виноват... Да ни в чём он не виноват.

 

Просто так получилось. Интересно, можно отвязать ногу и доковылять до крана пешком, а?

Машка оглядела систему привязок, грузов и противовесов.

Если вода не идёт к... может ли человек сам дойти к воде? Наверное, может.

 

Машка решила больше не злиться. Заставила себя больше не злиться.

 

Ведьма не должна злиться на каждого, даже на того, кто причинил зло. Потому что ведьмина злость может убить.

 

Поэтому у ведьмы нет врагов.

 

У правильной ведьмы их нет вообще. И не было никогда.

 

У не очень правильной они уже мертвы.

 

Машка хотела быть правильной ведьмой.

 

Стук повторился.

 

Машка снова вздрогнула — она успела про этот стук забыть — и крикнула: «Входите!» — терять ей, как она думала, совершенно нечего.

 

— Привет! — сказал враг с самокатом.

 

* * *

 

Только теперь он был без самоката, с большими бумажными пакетами в руках. И Машка больше не считала его врагом.

 

Машка натянула плед до самой шеи.

 

— Ты как узнал, где я живу?

 

Враг без самоката закрыл дверь и зажёг свет в люстре под потолком. Движением пальцев закрыл окно и перешагнул дорожку из разбитой посуды.

 

— М-м-м... Ты левитировать пыталась?

— А чо делать-то? — Машка надулась.

 

Враг вымыл руки, нашёл последнюю чашку, налил воды и принёс Машке.

— Спасибо! — Машка чувствовала, что сейчас снова захлюпает носом.

 

Тени постыдно уползали обратно за окно и дальше, куда-то в прошлую жизнь.

 

* * *

 

— Я понял, что ты тут новичок. Местные меня бы сразу прокляли, а ты — нет.

— Ненастоящая ведьма, да?

— Не знаю. Я подумал, что если ты тут новенькая, то, может быть, тебе помощь нужна? Да и вообще... Как-то неудобно...

— Ага. Ноги ломать встречным-поперечным.

 

Потом Машкина нога срослась, потом Машка нашла работу и даже интереснее той, на которую спешила собеседоваться когда-то, а ещё потомее, после того, как стала работать, прямо на следующий день, она пошла в «Котью лавку».

 

Открывала её дверь с замирающим сердцем — вдруг тот серый, безымянный с котячьим акцентом, не дождался её?

 

Оглядела пространство внутри.

 

Коты были везде. Сидели на диванчиках, спали в креслах, лазали под потолком по котовым дорожкам из верёвок и ступенек.

 

Серого не было.

 

К Машке подошла худенькая тонкая ведьма с пучком на голове — если бы встретила её на улице, Машка бы подумала, что она балерина. Ну, или балерина в отставке.

 

— Здравствуйте, вы кого-то ищете? — осведомилась хозяйка котьего стада.

Машка помялась и согласилась:

— Да, серый такой, с акцентом.

— Он сейчас спит. Вы подождёте? Могу предложить вам кофе.

 

Машка сидела возле лежанки серого по-турецки и ждала, когда он проснётся. Кофе был вкусным, вокруг ходили коты, принюхивались к ней, иногда здоровались и спрашивали о чём-нибудь несущественном .

Почему-то коты обращались к Машке на «ты», хоть она и не была с ними знакома.

 

Машка решила спросить потом у Мишки — они со всеми так или только с ней?

 

— А ты чего тут сидишь? — спросил мордастый чёрно-белый кот, усаживаясь рядом.

— Жду.

Чёрно-белый вылизал лапку, снова поставил её:

— Ждёшь, пока он проснётся?

Машка кивнула.

— Он тебя выбрал?

— Не знаю, — ответила Машка — хочу спросить.

Чёрно-белый снова стал вылизывать лапку, теперь уже правую.

— М-м-м, ты мне нравишься. Если что... м-м-м-м... Если он тебя уже не хочет, я хочу. Хорошо?

Сказал так и поглядел зелёными глазищами.

 

Машка даже челюсть не успела подобрать, чёрно-белый ушёл.

 

— Если хочешь, можешь и его взять. Он хороший.

После слов чёрно-белого Машка и правда услышала котий акцент у серого.

— А разве можно взять сразу двоих?

— Ну да, — серый потянулся и сел, — Привет!

— Привет! — Машка поскребла пальцем коврик на полу, — Если ты не передумал...

— Нет, я не передумал.

 

И Машка впервые увидела, как кот улыбается. Это оказалось так мило, что Машка еле сдержалась от желания потискать эти мохнатые щёки.

 

Потом балерина с пучком и в очках-половинках записывала их данные.

— Как зовут кота?

Машка посмотрела в серую морду:

— Ты придумал себе имя?

Кот поставил лапы ей на плечо и, касаясь мокрым носом уха, шепнул:

— Мама называла меня «Пух».

— А я — Уют, — чёрно-белый сидел возле ног и смотрел в сторону, уныло опустив усы.

Машка шепнула в серое ухо:

— Так мы возьмём Уюта себе?

Пух опустил морду книзу, будто впервые видел:

— Бери. Он хороший. Когда не дерётся.

 

Когда Машка вышла из «Котьей лавки» с двумя котами вместо одного, Мишка рассмеялся.

 

Почесал одного, второго за ухом, Уют перебрался на плечи Мишке и они все, вчетвером, поехали домой.

 

Вокруг ласково веял ветер, любовался опадавшими листьями: срывал, подбрасывал, перекидывал в воздухе из ладони в ладонь, дул на них, пока они кружились, опускаясь всё ниже и ниже.

 

От серого неба только ярче становилась алая, рыжая, золотая, бурая листва на земле и ветвях.

 

От холода и серых туч ещё вкуснее пахло кофе и шоколадом, ароматнее была шарлотка и теплее уют дома.

 

Дома, где тебя ждут коты и человек. Даже если он — ведьма. Или бывший почти враг.

 

И жили они долго и интересно.