№ 1985

Звуки литавр и тромбонов огласили комнату гражданина номер 1985. Бодрящий марш заиграл ровно в шесть, возвещая начало очередного рабочего дня. Однако 85-ый проснулся минутой раньше и, сонно хмурясь, глядел в потолок. Причиной его недовольства был сон, необычайно яркий и красочный, в котором он, кажется, был ребенком и летал над полем подсолнечника. 85-ый не видел сновидений лет с десяти, и поэтому оказался крайне раздосадован выходками своего мозга и озабоченно прикидывал, не стоит ли ему посетить психотерапевта.

Из задумчивости 85-го вывел случайно брошенный взгляд на будильник. Оказалось, что утреннее происшествие выбило его из привычного графика на целых десять минут. Отложив окончательное решение о походе к врачу до вечера, он принял холодный душ, сделал зарядку и отправился на работу.

Работал 85-ый не где-нибудь, а в Министерстве Просвещения, чьё массивное и помпезное здание с колоннами в виде гигантских гроссбухов и шариковых ручек по-хозяйски довлело над городом. Отдел Инструкций, возглавляемый 85-тым и негласно считавшийся основным столпом всего Министерства, располагался на последнем этаже, и по пути туда сквозь стеклянные стены можно было видеть, как остальные сотрудники дисциплинированно наполняют свои кабинеты. Порядок и пунктуальность, с которой работники рассаживались за свои места, всегда наполнял 85-го энтузиазмом. Нынешний день не стал исключением.

Когда 85-ый вошел в конференц-зал, он уже практически позабыл утренние тревоги. Кивнув руководителям отделов, ожидающим его в своих креслах, и поздоровавшись за руку с начальником бюро Брошюр, 85-ый сел во главу стола.

— Итак, — произнес он фразу, с которой начинал любой деловой разговор.

Однако его взгляд, привычно скользнувший по столу, упал на пустую папку входящих.

— Итак... — озадаченно повторил он.

Начальники отделов нервно переглянулись между собой, но нарушить порядок вопиющим перешептыванием никто не осмелился.

85-ый открыл папку и, убедившись, что она пуста, требовательно посмотрел на начальника Отдела Связи.

— Гражданин номер 658Т, — строго сказал он. — Потрудитесь объяснить, почему в моя папка входящих пуста? Ваш отдел, что с сегодняшнего утра не функционирует или, хех, кто-то поднял забастовку?

Начальники отделов угодливо похихикали над шуткой 85-го в то время, как со своего места поднимался лысоватый человек в черепаховых очках. Утерев пот со лба белоснежным платком, он произнес, глядя в пол:

— Уважаемый номер 1985-ый, вверенный мне отдел функционирует исправно. За минувший вечер и раннее утро на наш входящий ни одной компьютограммы от Отцов Благодетелей не поступало. Телефоны тоже молчат.

— То есть как «не поступало»? — нахмурился 85-ый.

Это было неслыханное происшествие, а происшествий 85-ый не любил. Хорошего настроения, пришедшего к нему после холодного душа и подъема в лифте, как ни бывало. Вернулась утренняя тревога.

— Я думаю, — угрожающе произнёс 85-ый, — перед нами проявление Вопиющего Непрофессионализма. И сейчас мы с вами, номер 658-ой, прогуляемся до Отдела Связи.

В Отделе Связи горели лампы компьютеров и пищали пульты коммутаторов. Сотрудники сидели на своих местах, однако их взгляды были прикованы не к своим столам, а к бригаде рабочих, стоящих вокруг главного инженера Отдела Ремонтов.

При виде номера 85-го, работники раздались в стороны. Инженер вытянулся по стойке смирно.

— Итак, потрудитесь объяснить, что здесь происходит? — потребовал 85-ый и, не дожидаясь ответа, добавил. — Надеюсь, вы уже нашли причину сбоя и готовы оперативно её устранить?

— Никак нет, — отрапортовал главный инженер. — Всё оборудование работает нормально.

— Не может такого быть! Это обыкновенный сбой! — усомнился 85-ый.

— Мы проверили все приборы дважды. Видите этот индикатор? — пояснил бледный инженер. — Когда все нормально, он горит зеленым, как сейчас. С-сбоев нет.

За всю карьеру 85-го не было ни одного дня, чтобы Отцы Благодетели не отправили хотя бы одной компьютерограммы для народа или не прислали новую инструкцию. Не говоря уже о больших профессиональных Праздниках, когда сотрудники всего Министерства и особенно Отдела Инструкций удостаивались телефонного звонка с поздравлением. Текст поздравления 85-ый знал наизусть, но слушать его все равно было приятно. Сегодня как раз был один из праздников поменьше, а вскоре приближался Великий Профессиональный День. Тем не менее вся аппаратура молчала.

85-ый вернулся в конференц-зал, где его по-прежнему ожидали начальники отделов. Происшествие выбило 85-го из рабочей колеи. Тем не менее людей следовало чем-то занять, чтобы избежать волнений и в спокойной рабочей обстановке все как следует обдумать. Лучше всего думалось 85-му за монотонным трудом.

— Кхм… — прочистил он горло. — Итак. На сегодня Отделу Инструкций предстоит внеплановая проверка завершенных вчера документов. Возглавлю её лично я. Отделу Грамматики необходимо провести выборочную экспертизу выполненных за последний месяц работ на предмет грубых помарок и опечаток. Бюро Брошюр — представить к концу дня не менее трёх вариантов поздравительных открыток, посвященных Профессиональному Дню. Отделу Ремонтов — провести усиленную диагностику всех кабельных сетей, о любых отклонениях сообщать лично мне. За работу, товарищи. И да будем мы благодарны за процветание, наступившее под присмотром вездесущих Отцов.

Остаток времени до обеда номер 85-ый провел в плодотворной работе. Он лично проверил последнюю Инструкцию, составленную подчиненными на основе задания Отцов, откуда ожесточенно вычеркивал любой намек на художественный стиль, заменяя сомнительные обороты проверенными временем канцеляризмами. На обед 85-ый спустился в столовую. Он всегда ел в одном помещении со своими подчиненными, считая, что так поддерживает дух единства в коллективе. На столе возле окна его уже ждал дымящийся суп и второе, и солнечные зайчики играли в рубиновых глубинах графина с брусничным морсом. То есть, какие ещё зайчики? Конечно же, просто лучи солнца преломлялись на гранях стакана, а глупая метафора пришла в его взволнованный мозг всего лишь от усталости и вследствие утреннего стресса.

Из приоткрытого окна веяло свежим ветерком, обещавшим прекрасную погоду на весь день и, быть может, даже на вечер. Не то, чтобы 85-ый интересовался такими глупостями как погода, но нынешним вечером он планировал посетить свой номер женского пола, а она порой любила прогуляться в предвечерние часы по набережной. Прогулки на открытом воздухе способствуют укреплению сердечной мышцы, каждый раз соглашался с ней 85-ый.

Доев бифштекс и витаминный салат, 85-ый аккуратно положил столовые приборы на салфетку. Отобедавшие работники негромко переговаривались между собой. Из углов доносился уверенный баритон диктора Министерства Радиопередачи. Однако внимание 85-го привлек худощавый сотрудник Отдела Грамматики, он нервно озирался и что-то горячо втолковывал своему соседу. Сосед ему не отвечал и, пряча взгляд, пытался отодвинуться от собеседника. 85-ый прислушался. На остроту слуха он никогда не жаловался, и первые же слова, которые донеслись до его ушей, вызвали волну негодования.

— Разве ты не слышишь? — тормошил худощавый соседа. — Они крутят вчерашнюю передачу. Вот, послушай, сейчас диктор скажет об очередном прорыве в животноводстве. А теперь о голоде, который навсегда остался в прошлом, слышишь?!

Сидящие вокруг нервичающего сотрудника Отдела Грамматики, давно уже косились на соседа и перешептывались. Наконец один из них поднялся с места и подошел к висящему у выхода телефонному аппарату Гражданской Бдительности. Через пару минут в столовую вошли два рослых медбрата и, бережно взяв Грамматика под руки, увели его из зала. Тот не сопротивлялся и, кажется, даже был рад тому, что его уводят. 85-ый расслышал, как он попросил успокоительного.

— Перетрудился, — шумно выдохнув (оказывается, он все это время сидел едва дыша) подумал 85-ый. — Со всяким бывает.

Однако с таким трудом восстановленное душевное равновесия снова было нарушено, и даже плодотворно проведенный остаток дня не смог унять гнетущей тревоги, поселившейся в его сердце. Мысль о посещении доктора, на это раз кардиолога, а не психотерапевта, снова закралась в его голову. Однако 85-ый отогнал её прочь, обещав себе подумать о комплексном обследовании как-нибудь на досуге.

Рабочий день подошел к концу. Собрав в портфель бумаги, которые планировал посмотреть после ужина, 85-ый направился домой. Он всегда ходил одним и тем же маршрутом, проходившим через городской парк. Вдоль тополиной аллеи мимо бюстов Отцов, за которыми возвышался гранитный Мемориал Порядку и Процветанию. Его абстрактные формы из кубов и пирамид не раз вдохновляли 85-го на создание новых правил и уточнений к инструкциям.

Многолюдная в будние дни аллея, сегодня была практически пуста. Единственный попавшийся 85-му прохожий оказался старичком в светлом пиджачке, на его груди блестел значок пенсионера. Однако вел он себя более чем странно: дико озирался по сторонам и поспешно, чуть ни бегом ковылял прочь из парка. 85-го он явно не заметил несмотря на то, что прошел рядом с ним.

— Ещё один больной. Сейчас же позвоню в Гражданскую Бдительность, — решил 85-тый.

Но прежде, чем направиться к ближайшему телефону, он кинул взгляд на Мемориал и оторопел. Прямо посреди белоснежного мраморного куба алела варварская надпись, выведенная при помощи баллончика краски, который валялся неподалеку. Кривые буквы вопили: «Конец Режиму Отцов! Да здравствует Свобода!». Под ними виднелась ещё одна надпись, написанная черными чернилами: «Отцы R.I.P». От этой нелепой страшной приписки волосы на голове 85-го встали дыбом.

— Наглая ложь, — просипел он. — За такие выходки надо давать высшую меру!

Аппарат Гражданской Бдительности стоял неподалеку, но, не дойдя до него нескольких шагов, 85-ый встал как вкопанный. Дверь будки была распахнута настежь, на полу валялись осколки телефонной трубки, стены оказались вымазаны краской.

От вида разбитого аппарата 85-го охватила паника. Поминутно оглядываясь по сторонам — не видел ли кто-нибудь его? — 85-ый кинулся прочь. Довольно долго он бродил по скверам и переулкам, сам не зная, куда идет. От увиденного в аллее его бросало в дрожь. 85-му казалось, что кто-то непрестанно наблюдает за ним, и несколько раз он даже ловил на себе осуждающие взгляды прохожих. Постепенно 85-ый стал успокаиваться. Нужно было сообщить о произошедшем куда следует, но делать этого ему совершенно не хотелось. Гораздо приятнее было шагать по ровным тротуарам, следуя разметке и указателям, и обдумывать произошедшее за сегодняшний день.

В городе совершенно точно происходили непонятные пугающие события, но 85-ый не собирался иметь к ним ни малейшего отношения. Лучшим решением сейчас было пойти домой и лечь спать, а завтра как ни в чем не бывало отправиться на работу. 85-ый уже было собрался так и поступить, однако, бросив взгляд на часы, вспомнил о свидании. Стрелки приближались к назначенному времени, а заставлять свой номер женского пола ждать было не в привычках 85-го. Немного поколебавшись, он все же отправился на встречу.

— Расскажу ей о происшествии в столовой, — решил 85-ый. — Неспешный разговор и чинная прогулка в настоящую минуту помогут мне не хуже консультации психотерапевта. А 322а — так звали его женский номер — всегда отличалась высоким интеллектом.

Торопливо прошагав три квартала и перейдя мост, 85-ый оказался на красивой улочке, идущей вдоль набережной. Здесь располагались двухэтажные домики, предназначенные для проживания женских номеров руководящего состава. Этот район считался привилегированным местечком; и чтобы попасть сюда, мало было обладать красотой. Номер 322а, к примеру, была выдающимся художником, способным находить крупицы красоты в окружающих урбанистических пейзажах, которые она затем скрупулезно переносила на холсты. 85-му впервые пришло в голову, насколько поразительно детальными и живыми были её картины. Люди, изображенные на них, казались мелкими и незначительными по сравнению с окружающими их железобетонными громадами.

В прошлом месяце, вспомнил 85-ый, 332-я уговорила его посетить выставку своих картин. Особенно сильно ему запомнилось полотно, на котором была нарисована улица в час пик. Люди, изображенные на ней, были совершенно обычными, в повседневной одежде, но с циферблатами вместо лиц. На некоторых лицах стрелки часов располагались так, что казалось — они улыбаются. На других часы «показывали» грусть. Но большинство лиц казались нейтральными. Картина называлась «Мы», и 332-я на недоуменный вопрос 85-го пояснила, что лицами-циферблатами она хотела передать настроение современного человека, которое изо дня в день с утра до вечера переходит определенные стадии — от уныния, испытываемого утром в первый день рабочей недели, до радости в пятницу вечером.

— Чушь! — подумал тогда 85-ый. — Моё настроение не зависит ни от часа, ни от дня недели.

Вслух он ничего не сказал, однако по снисходительному взгляду 332-ой понял, что она догадалась о его мнении.

В их отношениях с 332-ой наблюдалась отстраненная деликатность, эдакая вежливость деловых людей на самом деле далеких друг от друга. Но сегодня 85-ый намеревался её нарушить.

Он всё больше и больше ускорял шаг. Ему уже были видны светло салатовые стены дома 332-ой, располагавшегося почти в самом конце улочки, когда внезапно мелькнувший у её дверей силуэт заставил 85-го резко остановиться. Какой-то мужчина в рабочем комбинезоне исчез в открывшемся темном проеме её двери.

Насколько знал 85-ый, у женских номеров не могло быть иных мужчин, кроме одного единственного, предназначенного им по Спискам. Списки обновлялись ежегодно, и каждый номер, удостоенный или лишенный привилегии обладать женским номером, извещался об этом в письменной форме. Измены строго карались Судом Отцов.

— Впрочем, — подумал 85-ый. — Я себя накручиваю. Возможно, 332-я просто затеяла ремонт, и это выписанный ею работник пришел стелить паркет или клеить кафель. Должно быть, так и есть…

Почти успокоившись, 85-ый подошел к знакомой двери и постучал.

— Кто там? — спустя некоторое время раздался грубый голос.

— Эмм… — замешкался 85-ый. — Могу я увидеть 332-ю? Мне назначено.

— Проваливай отсюда, номер! — рявкнули из-за двери.

Его перебил женский голос:

— Нет, погоди. Это мой бывший, номер 1985. Открой, я скажу ему пару слов.

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. В проеме стояла номер 332.За её плечом, скрестив руки на груди, возвышался угрюмый рабочий.

— Оставь нас на минутку, — попросила 332-я, и мужчина нехотя скрылся в доме.

— Только не затягивай, — донесся оттуда его голос. — Ребята подтянутся часа через два.

332-я никак не отреагировала на загадочную реплику. Она с грустью смотрела на 85-го, и первыми её словами стали:

— Прости. Между нами теперь всё кончено.

— То есть как? — оторопел 85-ый.

Ничего лучше этого глупого вопроса в его голову не пришло. Слова 332-ой были полным бредом, ведь она прекрасно знала, что отказ от отношений с положенным по Списку номером был преступлением не менее тяжким, чем измена. Однако страшные происшествия, преследовавшие его весь день, вкупе с наглым поведением рабочего говорили 85-му, что 332-я не врёт. Между ними всё кончено… и это еще не самое худшее, что ему предстоит узнать.

— Я больше не твой номер, — подтвердила 332-я. — Строго говоря, никто теперь ни чей номер. И самих номеров отныне нет.

85-ый зажмурил глаза и замотал головой как ребенок, отказывающийся есть манную кашу. Такого чувства он не испытывал с детства.

— Нет, нет, — зашептал он. — Этого не может быть. Ваши разговоры — это измена! Вас накажут! Отцы…

— Отцов больше нет! — резко оборвала его 332-я. — Они все умерли вчера ночью.

— Вы… ты всё врёшь, — почти просящим тоном простонал 85-ый и схватился за голову.

— Сегодня с утра из Дома Отцов прибежала испуганная прислуга, — безжалостно продолжала женщина. — Комнаты Отцов, сказали они, оказались все заперты кроме одной. И в этой комнате слуги наткнулись на труп последнего из Отцов. Их больше нет в живых, никого. Даже Отцы не бессмертны, и очень жаль, что время сделало то, что должны были давным-давно совершить мы сами.

— Бред! — взвизгнул 85-ый и сломя голову помчался прочь подальше от этого сумасшедшего дома с салатовыми стенами.

На бегу его разобрал нервный смех. Он мотал головой из стороны в сторону, чтобы успокоиться, но перед глазами один за другим выстраивались ряды цифр. Число сообщений от Отцов за последние годы. Средняя длинная сообщения. Уникальность текста. Смысловое наполнение. Все показатели значительно упали за последнее время. С годами инструкции Отцов становились запутанней и туманней, требовали редактуры. И вот, похоже, настал момент…

— Нет! — оборвал крамольную мысль 85-ый, и здравый смысл покинул его.

Придя в себя, он понял, что стоит на мосту. Взгляд его был прикован к реке. Он не помнил, сколько времени прошло с момента разговора с 332-й, однако летнее солнце уже склонилось к горизонту, наполовину погрузившись в мутную багровую воду.

— Что теперь делать? — раз за разом повторял 85-ый, и не мог найти ответа на свой вопрос.

В душе его воцарилась пустота. Глядя на мутную вялотекущую воду, 85-ый плакал. Он готов был простоять на мосту целую вечность и простоял бы, если б не деликатное покашливание, раздавшееся позади него. Оказалось, что за 85-м собралась целая очередь из людей в летних серых костюмах, одинаковых как на подбор.

Оторвал его от раздумий немолодой, седеющий мужчина, показавшийся 85-му смутно знакомым. Кажется, он как и сегодняшний знакомец работал в отделе Грамматики, только должностью был постарше.

— Извините, — смущенно пробормотал он. — Вы довольно давно уже здесь стоите. Я ни в коем случае вас не тороплю, но я собрался отойти на минутку в туалет, и если вы соберетесь в этот момент прыгать, предупредите, пожалуйста, что я занимал за вами.

— Предупрежу, — пообещал 85-ый и взялся за поручень. — Порядок превыше всего… Или нет…