Дом у моря

— А что… Что с ней будет? — юноша пытался говорить спокойно и уверенно. Получалось плохо. Жалко получалось.

Ангел пожал крылатыми плечами:

— Счастье. Или несчастье. Это, в сущности, одно и то же.

— Но она вспомнит… хоть что-нибудь? — покрасневшие глаза с опухшими веками смотрели с отчаянием и надеждой.

***

Мысленно досчитав до десяти, Нина вынырнула. Виски ломило, перед глазами плясали забавные цветные чёртики, во рту ощущался привкус железа и полынной горечи. Подавив приступ тошноты, девушка, помогая себе руками, села на футоне. Сильно зажмурилась и медленно открыла глаза. Сквозь цветные пятна проступила знакомая минималистская обстановка рабочего кабинета. Чертог Погружений, как принято говорить здесь. Светлые стены, тёмное дерево отделки, бамбуковые циновки на полу. И никакой мебели, кроме, собственно, широкого, покрытого бежевым льном, матраса-футона и высокого барного стула, казавшегося здесь совершенно чужеродным. У изголовья ложа прямо на полу покоился большой стеклянный шар, больше похожий на артефакт неведомых миров, чем на достижение передовой науки.

— Вот и всё, а ты боялась, — подмигнул Алекс. Или Тим. Нина пока с трудом различала своих нанимателей. Девушка вымученно улыбнулась:

— Отстаньте от меня, большие серые тучи…

— О! Говоришь. И даже пытаешься шутить. Мне это нравится. — Алекс (вряд ли, Тим — тот жёстче и вообще мало говорит) протянул девушке маленькую серебряную флягу. Нина, не задумываясь, отхлебнула и закашлялась:

— Что это?! Драконье зелье?!

— Лучше тебе не знать, — улыбнулся мужчина. — Главное, оно помогает прийти в себя с минимальными потерями, как бы далеко ты не зашла. А теперь — за работу, ама. Пора оценить улов.

Нина взяла в руки Стеклянный Шар и тщательно, до малейших деталей скопировала туда образ, пойманный в Море Идей. Это было очень необычно — вспоминать то, чего никогда не знала. Природный талант вкупе с хорошим образованием и многолетним опытом медитации позволили девушке без труда схватить самую суть информации и почти без искажений доставить ценный груз памяти нанимателю. Образ был живой, искристый, радостный. Девушке понадобилось всё не бесспорное пока мастерство, чтобы передать нюансы цвета, звука, вкуса и запаха. Она не знала, что получится из всего этого в итоге — захватывающая «живая картина», вдохновляющая песня или увлекательный роман. Её дело — добыть Жемчужину — свежую идею, за которую какой-нибудь мастер щедро заплатит нанимателям, а те, в свою очередь, заплатят удачливой охотнице долю, благо — немалую. Закончив работу, Нина вышла из Чертога Погружений в Обитель Покоя, на ходу поправляя форменное кимоно. Несколько минут тишины и созерцания за чашкой ароматного травяного чая, чтобы успокоить разум и привыкнуть к новым ощущениям. Созерцать предлагалось затейливые композиции из гладких белых камушков в белом же песке. Одну такую композицию дополнял маленький фонтанчик. Это было занятно и по-своему красиво.

Отдохнув и придя в себя, девушка переоделась в узенькие джинсы и любимую клетчатую рубашку, вышла на улицу и, забрав с парковки у здания велосипед, не спеша покатила в сторону своего нового дома. Вот уже неделю она снимала небольшую студию недалеко от центра. Так было проще. Меньше времени уходило на дорогу, когда она металась по городу в поисках работы. Меньше душевных сил тратилось на бесплодные переживания о здоровье отца. Настала пора действовать, и лишние эмоции только мешали.

***

Понемногу девушка втянулась в работу. Оказалось не так уж и страшно и даже довольно интересно. Только по вечерам всё чаще одолевала бессонница — в голове роились искорки не принадлежащих ей мыслей, отголоски пойманных идей. Десятки чужих голосов сливались в музыку, подобную рокоту волн у скалистого берега. Впрочем, человек может привыкнуть ко многому... А если становилось совсем невмоготу, Нина доставала из маленькой металлической коробочки с хитрым замочком сладковатые капсулы янтарного цвета. Лекарство дарило недолгий крепкий сон. Юная охотница знала, что это крайнее средство понемногу отравляет её, и без того ослабленную частыми и глубокими погружениями. Но что поделать? Эта работа была необходима. А для работы требовался ясный и чистый ум. Оставалось обнадёживать себя тем, что всё это скоро закончится. Так или иначе.

Кроме Нины в бригаде нелегалов работало ещё с десяток ловцов. Некоторых она видела довольно-таки часто, а с иными пересекалась от силы раз или два. Ни один из них не напоминал персонажа многочисленных баек, которыми так любят пугать друг дружку студенты перед экзаменами. «Вот провалишься с треском, и останется тебе единственная дорога — в подпольные Ловцы Жемчуга. И тогда... » Тут уж было, из чего выбирать! Например... Нырнёшь в Море идей, забудешь вынырнуть, будешь лежать тихим овощем, пока не помрёшь. Или не справишься с потоком, съедешь с катушек, начнёшь путать балкон с туалетом и окончишь свои дни «в комнате с белым потолком, с правом на надежду». Или вот ещё. Будешь до кровавых соплей нырять за идеями бульварных романчиков в духе «А убийца-то садовник» или стряпать убогие логотипы и нелепые названьица для сверх-малого бизнеса, получать за это копейки, портить здоровье чудо-таблетками, упиваясь собственной неприкаянностью, а в итоге — ну, вы поняли.

Так вот, коллеги Нины были до безобразия обычны. Никакой романтики. Ни зловещего безумия в глазах, ни глухой обречённости на лице. Создавалось впечатление, что они — обычный офисный планктон, самый большой риск для которого — пролить кофе на новенькое кимоно или остаться без премиальной выплаты.

В общем, с виду, люди как люди, работа как работа… Если забыть бледное отрешённое лицо отца, его отсутствующий взгляд. Обессилевшие руки с выступающими венами, едва держащие большую исходящую паром глиняную кружку. Запах целебных трав, старых книг и чего-то ещё — неуловимого, как мысль и неотвратимого, как судьба. Тихий шепот бескровных губ: «...А потом мы, босые и счастливые, гуляли вдоль кромки воды и дышали вечерним бризом... Знаешь, дочка, я так хочу вернуться в этот дом вместе с тобой. Высокие французские окна, маленькие балкончики, стены, увитые виноградом... Тихая песня волн. Не нужно бросаться с обрыва в неласковые объятия этой великой стихии за богатствами, скрытыми там, на глубине. Просто живи, дыши и радуйся… Тебе понравится, я знаю! Наш славный дом у моря…» Каждое слово давалось нестарому ещё мужчине с видимым усилием. Голос становился ещё тише, глуше. Связная речь понемногу переходила в невнятное бормотание — какие-то обрывки бреда, числа, иноязычные конструкции… «Да, папа, конечно, сне там понравится» — неизменно отвечала Нина, прежде чем коротко прильнуть губами ко впалой гладко выбритой щеке и, пряча слёзы, покинуть просторный тёмный кабинет. В прошлом — великий учёный, основоположник теории Поля (а на самом деле — Моря) Идей, Павел Грановский слыл одним из самых успешных Ловцов. Ныне он всё больше грезил наяву или плавал в зыбком беспамятстве, медленно увядая. За всю свою головокружительную карьеру он не накопил сколько-нибудь существенного состояния, пуская все средства на развитие научного центра и помощь обездоленным. Теперь помощь требовалась ему самому, но никто не спешил её оказывать… Так вот, если забыть всё это… Но Нина была хорошим Ловцом, а хорошие Ловцы ничего не забывают.

***

— Ну что? К тебе, ко мне или просто покатаемся? — Алекс, лукаво прищурившись, смотрел на Нину поверх стильных тонированных очков и,казалось, совсем не следил за дорогой.

— Для начала, покатаемся. А там — как пойдёт. Но точно не ко мне. — Нина прекратила аренду студии, чтобы меньше тратить и быстрее копить деньги для отца. Тащить любовника в родительский дом не хотелось. Не столько из-за возможных расспросов (кто бы и о чём спрашивал?), сколько из-за тяжкой атмосферы безысходности, царившей в этом жилище. Вести Алекса туда — всё равно, что предложить причаститься семейного несчастья, разделить с ним на двоих чашу горько-солёной морской воды. Нет. Не сейчас. Может быть, когда-нибудь потом.

Солнечно-жёлтый спорткар нёсся сквозь фиалковые сумерки по городу мимо сияющих тёплым светом витрин, открытых террас с цветущими клумбами и пылающих неоном информ-плакатов на стенах высоких, увенчанных шпилями зданий. Из динамиков звучала какая-то композиция конца прошлого века, в меру романтичная и слегка депрессивная, в унисон вечернему сплину и всем этим странным мимолётным отношениям. С Алексом было легко и светло, даже когда грустно. Теперь девушка недоумевала, как раньше могла путать его с Тимом — замкнутым молчуном с непроницаемым лицом и недобрым взглядом.

Разве что, в самый первый их раз… Это случилось после пятого сеанса погружений. В тот день их бригаде заказали концепт масштабной «живой картины» о любви с эротическим подтекстом. Вынырнув, Нина, отгреха подальше, сразу слила образы в Шар. Но быстро и просто отделаться от лёгкого возбуждения не смогла. Очередной риск в работе Ловца — не справится с одержимостью пойманной идеей. Нет, до одержимости было, конечно, далеко, но тело жаждало приключений. Алекс, в этот вечер работавший с ней в паре и моделировавший нужный сектор Моря, видимо, испытывал что-то похожее. Поэтому неудивительно, что они (абсолютно случайно!) оказались на футоне вдвоём. Нина поцеловала Алекса первой…

Уже покачиваясь в ритме удовольствия и обхватив тонкими гибкими ногами стройные бёдра мужчины, Нина поймала на себе жёсткий холодный взгляд. Тим! Нет, не может быть! Она хотела закричать и оттолкнуть обманувшего её, воспользовавшегося ею мужчину! Но в следующий миг наваждение рассеялось, и Нина вновь обнимала своего Алекса, милого, солнечного мальчика, в которого влюбилась пусть и не с первого, но уж, наверняка, со второго взгляда. Оказалось, что секс прекрасно помогает справиться с назойливыми голосами идей в голове. Что же, это великолепная альтернатива таблеткам! И совершенно безвредная, к тому же.

— Ама, ты такая загадочная сейчас. Мне даже не по себе… — он часто называл её «ама». Слово — маленькое и округлое, как жемчужина. В нём — тихая песня волн и танец гибких обнажённых тел японских охотниц за жемчугом. В прошлый раз она тоже «ныряла» обнажённой. Алексу понравилось. Нине, впрочем, тоже. Жаль, такое возможно только в те редкие дни, когда Чертогом больше никто не пользуется.

— Просто вспоминала… Кажется, это такая профессиональная деформация — что-то постоянно вспоминать, — девушка смущённо улыбнулась, — я вот тут подумала и решила… Я люблю тебя.

— И я тебя… — Алекс выглядел задумчивым и немного растерянным, — Слушай… А давай, ты уйдёшь с этой работы? Деловых отношений у нас, всё равно, уже не получится.

— Знаешь, я тоже об этом подумала. Пожалуй, пора подыскать себе новое местечко — рассмеялась Нина.

— Только больше никаких погружений, никакой ловли жемчуга! Не хочу, чтобы моя женщина медленно свихнулась на производстве. Ты ведь теперь — моя женщина, так?

— Пожалуй, что так… — Губы по прежнему улыбались, но взгляд стал грустным и рассеянным.

— Ты огорчена? Я что-то не то сказал? Нет, я вовсе не хочу в чём-то тебя ограничивать. Но рисковать собой не позволю…. — Алекс с нежностью смотрел на девушку, пытаясь подобрать слова, которые не ранят её ещё сильнее. — Я, может, детей с тобой растить планирую! Кстати, до сих пор не догоняю… Такая серьёзная, рассудительная девочка… Как тебя угораздило пойти в ловцы, да ещё и нелегально. Данные у тебя, конечно, отменные… Память — феноменальная, интуиция, образное сышление, задатки медиума… Ценный кадр, если двумя словами. Но есть же и другие способы реализовать свой потенциал!

— Да «как угораздило»… — Нина нервно рассмеялась. — Всё просто. Мне очень нужны деньги. Много денег. Годовой контракт с твоей бригадой — как раз то, что нужно. А легально — не брали.

— Почему? — поднял бровь мужчина, уже предугадывая ответ.

— Не знаю. Из жалости. Или из уважения к отцу. Он, так сказать, широко известен в узких кругах. Профессор Грановский. Может, слышал?

— Конечно… Так ты у нас — Грановская Нина Павловна? А я-то думал... У нас по табелю проходишь, как «Туманова». Это творческий псевдоним, не иначе? Вот уж, воистину, постель — не повод для знакомства.

— Знаешь, после стольких отказов… Не хотела афишировать. «Единственная дочь! Живи, учись, детей рожай» и всё такое...

— Понимаю. А деньги-то тебе зачем? Уж точно не на тачки-шмотки… Мир спасать собралась или отдельную его часть?

— Я не на столько амбициозна. Отец серьёзно болен. Деформация долговременной памяти, частичная потеря личности... Хочу оплатить курс восстановительной терапии в Селестионе…

— Дура ты, Нина Павловна, хоть и умная… О том, что сама можешь... хм… частично потеряться, не подумала? Кто бы от этого стал здоровее и счастливее? Ну, не реви, будут тебе деньги. Но в Море идей больше ни ногой. Поняла?

— Поняла, хоть и дура… — всхлипнула девушка. Теперь Алекс знал о ней всё. Впрочем, так даже лучше. Проще и честнее. Солёная горечь выпита на брудершафт… Это следовало закусить чем-нибудь вкусненьким.

— Может, по чаю с пирожным? — шмыгнув носом, предложила Нина.

— А давай! — согласился мужчина.

Алекс припарковал машину у ближайшей кофейни, зазывно сияющей яркой стильной вывеской. Они выбрали столик у окна, заказали напитки и десерты.

Внимание Нины привлекла рекламная афиша на информ-плакате: «Женский клуб КАСТЕТ».

— Смотри, вот ведь нелепица какая! А ведь тоже, наверняка, из Моря добыта.

— Хм… Не всё то — жемчуг, что блестит. КАСТЕТ — Клуб Анонимных СТЕрво-Тёлок, что ли? — принял шутку Алекс.

— Или Комитет Антисексуальных Тёток! — прыснула Нина.

— Тогда уж — «КАСТЁТ»… Тебя туда точно не возьмут.

Так вечер горьких откровений понемногу перетёк в гораздо более приятную ночь. Грядущее утро обещало стать началом новой жизни.

***

— Алло, Нина? — мужской голос в трубке звучал обеспокоенно.

— Да… Тим? Я больше не работаю, — неуверенно пробормотала Нина

— Я в курсе. Но выслушай меня, это очень важно… для Алекса! — собеседник почти кричал в динамик коммуникатора.

— Что с ним? — сразу стало неуютно, по спине и рукам побежали мурашки.

— Пока ничего… Это не телефонный разговор. Сможешь приехать в офис сегодня вечером?

— Да, конечно, — без тени сомнения согласилась.

С трудом дождавшись вечера, девушка покинула неуют большого полупустого дома, и, переполняемая смутной тревогой, отправилась в офис на беспилотном такси. Шёл дождь, пейзаж за окном сливался в сюрреалистические картинки из цветных пятен и светящихся полос. Чтобы справится с царившим в душе смятением, Нина закрыла глаза и попробовала найти внутреннюю тишину. Не получилось. Впрочем, ехала она недолго. На крыльце её уже поджидал промокший и взъерошенный Тим. Не говоря ни слова, он взял Нину за руку и быстрым шагом, оставляя за собой лужи стекающей с одежды воды, повёл в Чертог Погружений. На полпути девушка попробовала остановиться:

— Стой, Тим! Что всё это значит?

— Тссс… Ничего не говори. Просто доверься мне. Если хочешь помочь Алексу. — голос звучал мягко и вкрадчиво. — Сейчас мы входим в Чертог. Я моделирую сектор, ты ныряешь, по возвращении сливаешь образ. Ничего необычного. Ок?

— Не ок, — твёрдо ответила охотница. — Во-первых, я не понимаю, зачем тебе это, почему именно я, и причём здесь Алекс. Во-вторых,я больше на тебя не работаю. И вообще, завязала с этим делом.

— Заткнись и ныряй! — сильный удар в лицо отбросил девушку на футон. Из разбитой губы потекла кровь. Тут же в запястье вонзилось что-то острое, и Нина, не успев испугаться, обрушилась в морскую пучину. Вода обнимала и баюкала, нежила и кружила, обещала и угрожала, и окружала… И всё казалось… Волна многолика — и крылья тебе и плеть, и время уже не властно поспеть за ней, и можно услышать — вода начинает петь о том как тепло и сладко лежать на дне. о том, как под белой кожей струится яд, о том, как её глубины пронзает свет, рождая жемчужины в мякоти бытия, и можно услышать — вода начинает петь...

***

Нина резко очнулась, хватая ртом вязкий воздух. Было душно и холодно одновременно, руки мёрзли, пальцы сводило судорогой. Девушка попыталась встать, но обнаружила, что крепко связана. Над ней возвышался Тим. С нехорошей ухмылкой он протянул девушке шар:

— Сама сольёшь? Или хорошо попросить?

— С...сама, — пролепетала Нина. И похолодела от ужаса. Впервые за свою карьеру ловца она не смогла вспомнить образ. Ни знаков, ни эмоций, ни ощущений — ни-че-го. Будто стена тёмного, тяжёлого тумана, в котором ворочалось что-то пугающее и необъяснимое, чему не было места в сознании Нины, не было места в мире живых людей.

— Ну?! — прорычал мужчина.

— Я… Я не могу. Я НЕ ПОМНЮ! — крикнула в лицо обидчику Нина.

— Маленькая мразь! — Тим занёс руку для удара, но так и не ударил. Рывком притянул девушку к себе и грубо, жёстко поцеловал. Разбитая губа отозвалась болью. А липкий страх граничил с отупляющим безразличием.

— Что же… Я вытащу это из тебя! Вместе с душой выну! — выплюнув угрозу, Тим жестом фокусника достал из широкого рукава крошечную ампулу, резко свернул наконечник и наполнил шприц белёсой опалесцирующей жидкостью.

«Как же я влипла… Как же теперь папа...» — только и успела подумать Нина прежде, чем её снова захлестнуло гигантской волной, всепоглощающей и всепрощающей.

***

— Тим! Тимур, чёрт бы тебя побрал! — Алекс держал на руках обнажённое бесчувственное тело Нины и орал в потолок. Голос брата в голове не отзывался. Как же он радовался раньше тем минутам, когда мог не делит свой разум с кем-то ещё. С появлением Нины таких моментов стало гораздо больше. Видимо, Тим не хотел быть третьим лишним... Но сейчас молчание, мягко говоря, пугало. Что этот придурок сделал с его девочкой?! Вот этими самыми руками сделал?!

Алекс огляделся. В некогда опрятной комнате царил хаос. На полу валялись погасшие свечи багрового воска. Витал запах озона и сандала — весьма странное сочетание. На белых стенах углём были начертаны крохотные угловатые значки давно умершего языка. Знакомые такие значки… «Лекс, мне страшно! Мне так тесно и страшно! А если ты меня забудешь? Я так хочу, чтобы меня вспомнили! Я хочу жить. Я буду жить!». Тимка… Он был лучшим Ловцом на просторах Моря. Но однажды заигрался в погоне за редчайшей жемчужиной и утонул. Алекс тогда бросился вдогонку за братом но так и не смог вернуть того к жизни. С тех пор он нёс в себе, как проклятье, выловленный тогда осколок потерянной души, жаждавший жизни или хотя бы её иллюзии. Иногда Алекс выпускал «своего карманного Тима» в свет, стремясь избавиться от щемящего чувства жалости и вины. Непростительная слабость и глупость! В последнее время фантом брата стал гораздо сильнее… «Я хочу, чтобы меня вспомнили»… Ущербная, холощённая душа, в которой больше от демона, чем от человека. А тут рядом оказался сильный Ловец со способностями медиума, близкий энергетикой к их семье… Всё сошлось. Где теперь его Нина? Есть ли она ещё вообще? Что за сущность держит он на руках?! Алекс посмотрел на запястья девушки. Слишком массивные для таких тонких рук серебряные браслеты с затейливыми узорами, под ними — свежие глубокие царапины, из которых ещё сочится кровь. Ритуал не закончен! Мужчина пинком распахнул дверь и унёс девушку прочь из осквернённого Чертога. Прочь из этого дома. Из этого города, вдруг ставшего недобрым и неуютным. Прочь...

***

Маленький храм на берегу кристального Озера Холодных Слёз. Буйство цветущей сакуры. Воздух, исполненный покоя и чистоты. Сюда приходят лечить раненные души и молить о несбыточном. Об этом месте знают все, но находят его лишь немногие. Дороги сюда трудны и таинственны.

На бамбуковой циновке у каменного алтаря лежит спящая девушка, тоненькая, почти прозрачная. Медно-рыжие волосы тщательно расчёсаны и сплетены в аккуратную косу. Тёмные ресницы трепещут. Кажется, она сейчас проснётся… Но нет. Ни сейчас, ни часом позже. Подле спящей сидит молодой мужчина с серым измождённым лицом. Вот уже месяц он каждое утро приносит её сюда, а после заката увозит в маленькую гостиницу по другую сторону озера. Вот и сегодня…

Алекс, было, задремал, но встрепенулся, потревоженный неясным ощущением, едва заметным движением воздуха. На плечо откуда-то сверху упало белое длинное перо. Юноша подскочил и обернулся. Ангел посмотрел на него огромными золотыми глазами и грустно улыбнулся.

***

— Она вспомнит… хоть что-нибудь? Себя? — надо было подобрать нужные, единственно верные слова. Но они никак не желали находиться. Голос предательски дрожал.

— Себя — вспомнит.

— А то, что с ней было? — хотел бы сам Алекс, чтобы она вспомнила? Трудно сказать...

— Нет, прошедшие полгода придётся убрать полностью. Иначе последняя пойманная жемчужина разрушит её.

— Но что тогда? Что вместо этого?

— Прекрасные каникулы в доме у моря… Прогулки босиком вдоль кромки воды. Дивные голоса лазурных волн, за одну песню которых не жалко отдать весь жемчуг мира… Этого достаточно для счастья. Или несчастья. Что, суть, одно.

-А меня? Вспомнит она меня?