Чипсы спешат на помощь
Начальник механического цеха, Артур Баранкин, достал из куртки пропуск, и индикатор на турникете сменил красный цвет на зеленый. Проходная завода «Аэроавтоматики» осталась позади, а впереди, чуть в стороне от входа в механический цех, замаячила курилка. Баранкин подтянул на куртке левый рукав. Электронные часы показывали без четверти восемь:
— Время еще есть.
Начальник снял с головы капюшон и вошел в курилку. В поисках пачки сигарет, он начал судорожно рыскать по всем карманам:
— Блин! Где же они?
В это время мастер механического цеха — Витя Шемякин, шел в заводоуправление. Проходя мимо курилки, он поприветствовал своего начальника:
— Здравствуйте, Артур Вячеславович.
— Привет, Витек! Сигареткой не угостишь?
Шемякин открыл новенькую пачку сигарет:
— Пожалуйста.
Баранкин сделал пару затяжек:
— Хорошо.
Мастер закурил за компанию с начальником цеха:
— Ну как отдохнули?
— Даже не спрашивай, ты лучше скажи какая сейчас обстановка в цеху?
— Экономисты опять расценки на детали снизили, так что недовольство рабочих растет. В общем, готовьтесь, сегодня весь ваш стол, будет завален докладными.
Баранкин стряхнул сигаретный пепел на землю.
— Ситуация выходит из-под контроля, нужно срочно принимать меры, Витек.
— И что вы планируете предпринять?
— Наказать кого-то из рабочих, тогда остальные на время присмиреют. Кто в моё отсутствие больше всех накосячил?
Шемякин кликнул несколько раз по экрану своего мобильника:
— Наладчика, Шмелева на проходной поймали с цветным металлом.
— Ты в своем уме? А сто семьдесят третью втулку кто будет настраивать?
— Хорошо, может быть тогда фрезеровщика Палкина — он постоянно работу прогуливает.
— Забыл? На носу смотр самодеятельности, ты, что ли петь будишь?
— В принципе, я могу.
Баранкин в своем ежедневники открыл страницу на букву «у»:
— Вот, ознакомься с утвержденным текстом песни.
Шемякин начал выразительно читать стихи:
— Пусть, избратая мною дорога
Пролегает в поглощающей тьме.
Тараканин, гендиректор от бога,
Укажи направление мне.
Тараканин дитя дикой страсти,
Между честью и родной страной.
Пусть завод поджидают напасти
Беды нас обойдут стороной.
Кто-то сказал, что с годами,
Испарился достойный народ.
Тараканин лучший над нами,
Процветает родимый завод.
— И таких еще, семь куплетов.
— Ну и мерзость! Я петь это не буду!
Баранкин забрал у мастера свой ежедневник.
— Понятно, Палкин отменяется.
— Тогда наш слесарь, Иван Поливанов, сегодня пьяный на работу пришел.
Сигаретный окурок полетел на землю, Баранкин наступил на него ногой.
— Вот мерзавец! Ну, сейчас, я ему покажу.
— Вы не забыли, что этот верзила в десанте служил?
Баранкин лишь сильнее придавил на окурок ногой.
— И что? Правила одинаковы для всех.
— Вы забыли, когда у нас погрузчик сломался, он в одиночку две тонны металла за полсмены перетаскал.
Баранкин продолжал топтать сигаретный бычок.
— Это не оправдывает его.
— Дело ваше, он же не знает, где вы живете?
Начальник цеха поднял с земли расплющенный бычок. Сигаретный окурок отправился в жестяную банку из-под кофе:
— Вот блин, действительно знает.
Баранкин сделал в своем ежедневнике новую запись: «Больше не просить рабочих, копать картошку в моем огороде».
Шемякин еще несколько раз кликнул по экрану смартфона:
— Тогда не знаю, кого еще можно наказать.
— А как насчет наладчика Алексей Гайкина?
— Так его в цеху три месяца ни кто не видел.
— Давай сюда свой телефон, сейчас разберемся.
Баранкин пробежался глазами по рабочим контактам Шемякина.
— А что насчет, Егора Мануйлова?
— Токарь, как токарь, к тому же еще на группе инвалидности.
Баранкин вернул мастеру телефон:
— Просто чудесно, он и мой домашней адрес не знает.
— Ну, за что его наказывать?
Баранкин вытащил из потрепанного портфеля новенькую коробочку с инструментом.
— Это вообще не проблема.
Мануйлов, на токарном станке плавно вращал рукоятку, проходной резец медленно приближался к торцу детали. В этот момент к токарю подошел мастер — Шемякин, в правой руке он держал новенькое сверло — пятерку:
— Заточник в отпуске, ты случайно не поможешь?
Токарь поднес сверло поближе к яркому свету.
— Оно отлично заточено.
— Да, но тут угол сто двадцать градусов, а нужно девяносто.
Токарь переключил тумблер, на токарном станке остановился шпиндель.
— Хорошо, сейчас поточу.
Мануйлов включил заточной станок. Задней поверхностью инструмента, он аккуратно дотронулся до точильного камня. Правая сторона сверла была заточена, токарь развернул его и снова прикоснулся к заточенному кругу.
Дверь открылась, на заточный участок зашел начальник цеха:
— Егор, ты что делаешь? Почему работаешь без защитных очков?
Мануйлов посмотрел на своего руководителя:
— Так мне же выдали самые ужасные очки, в них ни чего не видно.
— Знаю, но ничего сделать не могу, не мной правила придуманы. Я же человек подневольный придется лишить тебя премии за ноябрь.
— Почему я? Ни кто из рабочих не надевает защитные очки, когда точит инструмент.
— Сегодня тебя накажут, а завтра все как миленькие очки наденут.
Мануйлов снял напальчник с указательного пальца:
— Что за скотское отношение, я вынужден вызвать вас на дуэль.
— Что ты несешь? Какая дуэль?
— Самая настоящая, не на жизнь, и не насмерть, ха-ха-ха.
Баранкин вытер свой лоб одноразовым носовым платком:
— С тобой все ясно, но у меня еще много дел.
Начальник цеха вышел в коридор, капельки пота потекли ему на глаза. Баранкин снял очки и снова вытер лицо салфеткой:
— Ну и жара.
Потоотделение не прекращалось, и вскоре у Баранкина закончились все носовые платки. Подойдя к умывальнику, Артур включил холодную воду. Через полминуты с лица был смыт весь пот. Баранкин посмотрел на себя в зеркало, на его голове в разные стороны торчали небольшие пучки мокрых волос. Начальник цеха правой пятерней поправил растрепанную прическу. В отражении на своем лбу он увидел красные символы. Баранки коснулся головы правой ладонью, раны на ней не было. Артур надел очки и повнимательней изучил надпись: «Случайность, совпадение, закономерность — дуэль длиться до трех побед».
Баранкин еще раз проверил свой лоб, крови по-прежнему не было. Тем временем в отражение появилась новая надпись: «Отказ от дуэли поражение, цена поражения — потеря души».
Баранки отвесил себе не хилую пощечину:
— Ай.
Снова сменилась надпись в отражении: «Выбор состязания остается за тобой — не прогадай»:
Надпись исчезла окончательно, но Баранкин не отводил глаз от зеркала. Спустя несколько минут он увидел в отражении подошедшего мастера Шемякина:
— Так вот вы где? Я вас еле нашел.
Баранкин повернулся лицом к мастеру:
— Витек, скажи у меня на лбу ничего нет?
— Нет, а что.
— Со мной что-то странное происходит, какая чертовщина мерещиться.
Шемякин взял начальника цеха за руку:
— Первый день после отпуска, наверное, переутомились, давайте я вас на медпункт провожу.
Внезапно в туалете потух свет. В темноте мастер нащупал выключатель на стене, но лампа так и не загорелась:
— Наверное, кто-то за рубильник дернул.
Баранкин и Шемякин вышли из уборной в коридор. В цеху царила настоящая темень, а сквозь окна под потолком можно было видеть на небе звезды:
— И почему так темно? Половина одиннадцатого утра. — Спросил начальник цеха.
Мастер проверил время на телефоне, он показывал три часа ночи. Баранкин посмотрел на свои часы, на них было такое же время. Шемякин включил на телефоне фонарик, он замигал и через несколько секунд отключился. Мастер повторил попытку, но фонарь больше так и не заработал.
Мастер вместе с начальником цеха в кромешной темноте шли к рубильнику, показался огонек — на токарном участке заработала одна лампа:
— Пойдемте отсюда, Артур Вячеславович.
— Пожалуй ты прав.
Баранкин попытался повернуть в сторону ближайшего выхода, но так и не смог отвести взгляд от манящего огонька. Тогда начальник цеха как можно крепче стиснул зубы и попятился, но сделал лишь несколько жалких шагов вперед. Мастер тоже не контролировал свое тело и двигался в сторону огонька. В цеху стало слышно тихое пение:
— Хоть избратые мною дороги,
пролегают в окружающий тьме,
Баранкин далекий от бога,
укажи направление мне.
В тусклом свете появился человеческий силуэт. Хоть его кожа и стала гораздо бледнее, а огненно-рыжие волосы уже свисали до плеч, в нем все равно можно было узнать Егора Мануйлова. Токарь шомполом чистил дуэльный пистолет:
— Чего молчите, Артур Вячеславович, ведь в шортах тоже запрещено в цеху ходить.
Сейчас рабочие брюки едва доходили токарю до колена. К Артуру Баранкину вернулся способность двигаться:
— Да ладно прощаю, я сегодня добрый так, что одного наказания и так хватит.
Мануйлов поднес к лицу Баранкина зеркальце, в отражение снова появились кровавые символы:
— Вижу, ты изучил правила, тебе же все понятно?
— Постой, если при поражении, потеряю я душу, то, что получу в случае победы?
— Я назову тебе моё имя.
— Я и так знаю что ты Егор Мануйлов.
— Не имя смертной оболочки, а настоящие имя Кромешника.
Шемякин шепнул на ушко своему начальнику:
— В этом случае вы получите власть над его темными силами:
Кромешник по-дружески положил свою руку Баранкина за плечо:
— Паренек прав, представь себе, какие возможности откроются перед тобой.
Баранкин освободился из объятий нечистой силы.
— Риск все равно слишком высок, хотя выбора у меня нет.
Кромешник взял в руки второй дуэльный пистолет:
— У тебя есть время подумать, пока я чищу оружие. Если ты не определишься, то выбор будет за мной.
Баранкин и Шемякин отошли в сторонку от токарного станка:
— Витек, как думаешь, что мне выбрать.
— Стрельба из пистолетов явно не вариант, да и вы сейчас не в лучшей физической форме. Может быть, киберспорт или рэп батл.
Баранкин втянул дряблый живот.
— Что за чушь ты несешь, я в прекрасной форме, в свое время играл за сборную цеха по футболу и был между прочим вице-чемпионом завода.
Кромешник сунул дуэльные пистолеты себя за пояс.
— Время вышло ты готов сделать выбор?
Баранкин подошел ближе к Мануйлову:
— Да, я выбираю футбол, место проведение спортплощадка перед заводом «Аэроавтоматика».
Кромешник хлопнул в ладоши:
— Вызов принят.
Горящая лампа погасла, в цеху стало беспроглядно темно. Резкий запах испарений масла и эмульсии сменился на приятный аромат ландышей. Начальник цеха вместе с Мастером почувствовали, что бетонный пол под ногами начал становиться рыхлым:
— Что происходит, Артур Вячеславович?
— Витек, если бы я знал?
Солнце начало подниматься из-за горизонта. Из темноты показались три турника, спортивный лабиринт, детские качели и огромная статуя Гулливера. Баранкин добежал до ближайших футбольных ворот. Он легонько стукнул по штанге ногой, раздался тихий звон металла:
— Мы на спортплощадке, но ее лет пять, как снесли. Куда подевалась новостройка? Мы в прошлом?
Мануйлов взял в руки горсть земли:
— Я могу управлять временем только лишь в приделах двенадцати часов, — песок просеялся сквозь костлявые пальцы, — Так что сейчас мы в твоих воспоминаниях.
— Хорошо. Футбол командная игра, как мы будем играть?
За спиной начальника цеха раздались голоса.
— Как мы будем играть?
— Мы будем играть?
— Будем играть?
— Играть?
Баранкин резко обернулся, за его спиной стояли четыре человека в красно-черной футбольной форме. Все они как две капли воды были похожи на начальника цеха. Мануйлов кинул Баранкину мяч.
— Но как тебе твоя команда.
Баранкин неловко поймал мяч руками, его мешковатый деловой костюм в одно мгновенье сменился на полосатую футбольную форму.
— Лучше и не придумаешь, у твоей команды нет шансов.
— Ну, это мы еще посмотрим? — ответил Кромешник.
— Это мы еще посмотрим?
— Мы еще посмотрим?
— Еще посмотрим?
— Посмотрим?
Команда Кромешника тоже была в полном составе.
Мастер, тем временем, сел на шину, вкопанную в землю. На его телефоне заработала камера:
— Здравствуйте дорогие подписчики, с вами Шемякин, я виду трансляцию из воспоминаний начальника цеха. Хоть сегодня нас ожидает не миланское дерби, матч все равно обещает быть жарким. И пусть вас не смущает фамилия «Индзаги» на футболке, в красно черной форме играет легендарный Баранкин. Ну а цвета миланского «Интера» примерила на себя команда Кромешника. Итак, Артур Вячеславович устанавливает мяч в центре поля, и бьет — какой странный пас в этой части поля ни кого нет.
Шемякин пригнул голову, мяч пролетел мимо:
— Да помолчи уже, ты мешаешь сосредоточиться, — проорал Баранкин.
Мастер вернул мяч обратно начальнику цеха.
— Держите Артур Вячеславович.
Баранкин попытался раками поймать мяч. Но в последний момент мяч растворился в воздухе.
— Вообще-то сейчас я должен подавать аут, — сказал Мануйлов.
Кромешник откинул мяч назад ближе к своим воротам. Защитник ударил с лету, мяч со свистом полетел под перекладину ворот соперника. Вратарь сделал пару шагов назад, после чего прыгнул вверх, но его руки так и не дотянулись до реактивного мяча. На воротах начала тлеть сетка, счет был открыт.
— Со своей половины поля гол не считается, — закричал Баранкин.
— Это почему же, считается, — возразил Кромешник.
Баранкин обратился к мастеру.
— Витек, скажи?
— Да, да не считается, мы всю жизнь по таким правилам играем.
— Твой секундант заинтересованное лицо, не возражаешь, если нас рассудит независимый арбитр?
— Какой еще не зависимый арбитр?
— Из Великобритании, там же придумали правила игры.
— Хорошо.
Раздался скрежет металла, огромная статуя Гулливера затряслась:
— ГОЛ ЗАСЧИТАН! — сказал исполин.
Мяч снова установили где-то посередине поля. Баранкин дал пас своему нападающему и быстренько побежал на левый фланг. Форвард сделал начальнику цеха ответную передачу. Получив мяч, Баранкин сразу же повернулся лицом к боковой линии поля. Кромешник подбежал ближе к сопернику, но Артур умело прикрыл мяч своим корпусом. Мануйлов не решался нарушать правила. Баранкин начал боком прыгать в сторону воображаемого углового флажка. Не встречая сопротивления, Артур развернулся, после чего сильным ударом навесил в штрафную площадь. Вратарю команды Кромешника, даже не пришлось прыгать, он просто вытянул руки вперед, и снял мяч с головы нападающего.
Вся команда Баранкина быстренько побежала к своим воротам. Вратарь бросил мяч в поле, он полетел прямо в штрафную площадь соперника. Кромешник прыгнул выше защитников и головой нанес удар по воротам. Вратарь дернулся в сторону, отчаянно вытягивая правую руку вперед. Перед линией ворот, мяч предательски ударился о газон, куски дерна с землей полетели в разные стороны. Перед воротами поднялся столб пыли вратарь, начал чихать:
— Апчхи.
Пыль осела на землю, за линией ворот красовалась небольшая воронка от мяча. Гулливер указал на центр поля.
— ДВА НОЛЬ.
— Как так? Это удар ниже ворот, — возмущался Баранкин.
— Не согласен можешь после матча подать протест в РФС, они дисквалифицируют судью на следующий матч. — Сказал Кромешник.
Баранкин в очередной раз начал атаку с середины поля. Он опять помчался к боковой линии. Нападающий снова дал пас своему капитану, но в этот раз первым на мяче оказался Кромешник. Мануйлов пробросил мяч мимо Баранкина и вышел на оперативный простор. Защитники бросились на перехват соперника, но Кромешник всех таки успел нанести по воротам. Голкипер вытянулся в струнку и руками наконец-то дотянулся до мяча. Вратарь крепко сжал его в своих ладонях, неожиданно раздался громкий хлопок. Голкипер поглядел на свои руки, они сжимали разорванную покрышку от мяча. Тогда вратарь посмотрел назад, лопнувшая камера лежала перед сеткой. Кромешник схватил ошметки от мяча и радостно побежал к центру поля.
— Гооол, гол, гол.
Баранкин кричал ему вслед:
— Не считается, мяч полностью не пересек линию ворот.
— А что на это скажет независимый арбитр?
Они оба посмотрели на Гулливера:
— СПОРНЫЙ ГОЛ, ПЕНАЛЬТИ НА ПРАВДУ.
Кромешник хлопнул в ладоши, новенький мяч появился у него в руках. Мануйлов начал отсчитывать шаги от линии ворот Баранкина:
— Раз, два, три.
Баранкин попытался вырвать мяч из рук Кромешника.
— У тебя слишком маленькие шаги, давай я сделаю как надо.
— Ишь, чего захотел, ты сейчас мяч в центр поля поставишь, я тебя знаю.
Баранкин кивнул головой в сторону Гулливера:
— Не нравиться тогда пусть независимый арбитр отсчитывает свой одиннадцать шагов.
— Пусть будет, по-твоему.
Скрежет метала, усилился, Гулливер сделал первый шаг. С каждым пройденным метром статуя стремительно уменьшалась в размере. Когда Гулливер дошел до ворот, то едва доставал Баранкину до плеча. Миниатюрный арбитр отсчитал одиннадцать шагов:
— Девять, десять, одиннадцать.
Кромешник установил мяч перед воротами. Гулливер пошел обратно на свой постамент, с каждым пройденным шагом, он увеличивался в размерах. Громадная статуя показала футболистам морскую дудку:
— БИТЬ ТОЛЬКО ПО СВИСТКУ.
Кормешник отошел назад для разбега. Арбитр засвистел в боцманскую дудку. Вся команда Баранкина, включая вратаря, схватилась за уши. Кромешник нанес не сильный удар, мяч медленно покатился в угол ворот, оглушенный голкипер даже не дернулся. Гулливер указал на центр поля:
— ТРИ НОЛЬ МАТЧ ЗАВЕРШЕН.
Солнце молниеносно скрылось за горизонтом, все вокруг погрузилось в темноту, а воздухе снова запахло эмульсией:
— Кажется, мы вернулись в цех?
— Ты прав, Витек.
В темноте Шемякин случайно наткнулся на урну: грязная ветошь, чайные пакетики и пластиковые бутылки высыпались на пол. Мастер еще раз как следует, пнул перевернутый контейнер с мусором.
— Блин, как мне все это достало.
Шемякин вытянул правую руку перед собой, и маленькими шажками пошел в сторону лестнице, ведущей на первый этаж.
— Витек ты куда собрался? — спросил Баранкин
— Сейчас включу рубильник и вернусь.
— Пусть идет, не куда он не сбежит, — сказал Кромешник.
Мастер не спеша спустился по лестнице вниз, через несколько минут в цеху загорелся свет. Баранкин заметил в руках Кромешника старинный альбом в кожаном переплете.
— Первая моя победа оказалась слишком легкой, так и быть я сделаю тебе одну поблажку.
— И что же ты это интересно?
Кромешник послюнявил указательный палец на правой руке, а затем перевернул первую страницу. Он перелистывал альбом до тех пор пока не нашел нужную марку:
— Держи, пообщайся со своим предшественником.
Начальник цеха посмотрел на марку, на ней был изображен человек в рабочей робе. Изображение зашевелилось:
— Это фиаско братан, — сказал человек, изображенный на марке.
Баранкин узнал своего подчиненного:
— Гайкин ты что ли?
— Ну а кто еще?
— Как тебя угораздило связаться с Кромешником?
— Я в дот день полторы тысячи на ставках проиграл, а Мануйлов случайно под руку подвернулся.
— У меня мало времени, давай опустим подробности.
— Хорошо, что ты хочешь знать?
Баранкин внимательней посмотрел по сторонам, Мануйлова нигде не было видно.
— Как мне обыграть Кромешника? — прошептал начальник цеха.
— Не советую тебе играть с ним в домино.
— Спасибо и на этом. — Баранкин тяжело вздохнул, — А кого тебе сейчас?
— Сейчас я не чувствую ни голода ни боли, только лишь холод и поглощающую пустоту внутри себя. С каждым мгновение она становится все больше и больше.
— Время вышло свидание закончено, — сказал Кромешник.
Баранкин в последний раз посмотрел на марку:
— Ну, прощай.
— Еще свидимся, ха-ха-ха.
— Типун тебе на язык.
Марка вернулось на свое место, Кромешник захлопнул старинный альбом.
— Ну как он дал тебе дельный совет?
— Боюсь, что нет.
— Хорошо, у тебя еще есть немного времени посоветоваться со своим секундантом, где, кстати, где он?
Со стороны лестнице донеслось:
— Я здесь, — сказал Шемякин.
Кромешник спиной к Баранкину.
— У вас пять минут.
Мануйлов надел на свою голову защитные наушники. Мастер пару раз звонко щелкнул пальцами, Кромешник не реагировал на эти звуки. Тогда Шемякин распахнул свою робу, из-за пояса у него торчала свернутая в трубку газета:
— Смотрите, что у меня есть?
Баранкин развернул газету.
— И что здесь я должен увидеть?
— Проверьте кроссворд.
Баранкин открыл раздел развлечений, сканворд был заполнен не полностью:
— У меня сейчас нет времени кроссворды разгадывать.
— Эту газету вчера я взял у Мануйлова, объявление почитать.
Баранкин про себя прочитал несколько вопросов в сканворде, после чего сверил ответы в конце газеты:
— Значит ум не самая сильная сторона Кромешника, это можно использовать.
Мануйлов снял с головы защитные наушники.
— Ты готов сделать выбор?
— Я выбираю актовый зал школы пятьдесят четыре, дата семнадцатое ноября девяносто восьмого года.
— Будь, по-твоему.
В цеху снова погас свет, Баранкин с Шемякиным стояли в полной темноте.
— Что вы задумали, Артур Вячеславович? — спросил мастер
— Ситуация под контролем, я в тот день победил в школьной викторине.
— Может сработать.
Неподалеку зазвучало пианино, после непродолжительного музыкального вступления раздалось детское пение:
— Наш Баранкин дитя дикой страсти,
Эгоизма и лени одной.
Сеет только одни лишь напасти,
И убивает цех он родной.
— Думаю нам надо идти на музыку, — сказал Баранкин.
Они пошли на детское пение, вытянутая рука Баранкина уперлась в деревянную дверь. Начальник цеха дернул за ручку, им в лицо начал светить яркий свет. За дверью их уже ожидала женщина средних лет:
— Артурка, чего опаздываешь? Твой соперник уже давно здесь.
Учительница указала на Мануйлова. Кромешник, в черных брюках и белоснежной рубашке, молча, стоял перед входом на сцену.
— Простите Ольга Алексеевна, Вы же знаете, как сейчас, ходит транспорт, — сказал Баранкин.
— Потом поговорим.
Пианино стихло, детский хор прекратил петь. Ольга Алексеевна приподняла подол длиной юбки и по ступенькам забежала на сцену:
— Давайте поблагодарим хор первоклассников за хорошую песню.
Зрители начали громко аплодировать, детишки поклонились. Через полминуты школьники затихли, и Ольга Алексеевна смогла продолжить. Кусочком мела на школьной доске она написала фамилию начальника цеха:
— А теперь давайте поприветствуем участника нашей викторины ученика «11б» класса Артура Баранкина.
Начальник цеха поднялся на сцену. Шемякин громко захлопал в ладоши, школьники подхватили эстафету у мастера, зал взорвался овациями.
— Мы с тобой Артур.
Баранкин свел свои руки вместе:
— Спасибо.
— Артурка садись за стол.
Баранкин сел на стул, и как заправский школьник , положил руки на парту. Ольга Алексеевна написала на доске еще одну фамилию:
— А теперь поприветствуем его соперника Егора Мануйлова.
Кромешник поднимался на сцену, зал затих, только с задних рядов доносился свист Шемякина. Мануйлов на это лишь улыбнулся:
— Я тоже рад всех вас видеть.
Кромешник сел на свое место. Ольга Алексеевна раздала участникам медные колокольчики:
— Если будете готовы отвечать на вопросы, то звоните, вам все понятно?
Участники викторины ответили хором:
— Да.
Ольга Алексеевна вооружилась карточками из цветного картона:
— Артур выбирай тему: астрономия или география.
— Пусть будет астрономия.
Учительница из разноцветной колоды достала темно-синюю карточку.
— И так первый вопрос: именно столько планет насчитывается в солнечной системе.
Один за другим зазвенели медные колокольчики, но первым все-таки был Артур:
— Восемь, восемь, — Баранкин сделал небольшой глоток воздуха, — ух восемь.
— Неправильно.
— Как так? — Баранкин начал на руке загибать пальцы, — Меркурий, Венера, Земля.
— Успокойся Артурка, давай теперь выслушаем ответ Егора.
Кромешник взял слово:
— В девяносто восьмом году Плутон еще не был лишен звание планеты, правильный ответ девять.
Ольга Алексеевна на школьной доске рядом с фамилией Мануйлов кусочком мела поставила единицу.
— Правильно, один ноль пользу Егора.
В зале усилился свист. Учительница поднесла к губам указательный палец, зрители мгновенно успокоились:
— Егор, теперь твоя очередь выбирать вопрос: математика или биология?
— Биология.
Ольга Алексеевна достала зеленую карточку:
— Итак, вопрос номер два: верно ли утверждение что человек произошел от обезьяны.
Баранкин снова ответил первым:
— Не верно, человек имеет с обезьянами лишь общих предков.
— Это неправильный ответ.
Баранкин встал со стула:
— Как так? Ольга Алексеевна, вы же сами этому нас учили на уроках биологии.
— Артур сядь, пожалуйста, давай узнаем ответа Егора.
— Предками человека и современных человекообразных приматов были обезьяны проконсулы, так что это утверждение верно.
Учительница на школьной доске рядом с фамилией Мануйлов поролоновой губкой стерла единицу и кусочком мела написала цифру два:
— Правильный ответ.
Ольга Алексеевна начала тасовать цветную колоду, после чего вытащила желтую карточку:
— И так третий вопрос, литература: какого цвета была борода у аристократа, прославившегося своей чрезмерной жестокостью к женам.
Баранкин даже не стал звонить в колокольчик, а прокричал ответ с места:
— Синяя борода.
— Неправильный ответ
— Как так? Хотя — Баранкин просто махнул рукой.
— А теперь что же нам ответит Егор.
— Синий бородой Барон стал из-за ошибки в переводе, в оригинале его прозвище означало, выбрит до синевы, правильный ответ никакого.
Ольга Алексеевна кусочком мела на доске исправила двойку на тройку:
— Верно, со счетом три ноль побеждает Егорка.
В актовом зале потух свет. Через мгновенье снова заработали все светильники, но со своих мест бесследно исчезли школьники. Опять на одну секунду стало темно, в этот раз пропали из актового зала пропали все кресла. Свет моргнул третий раз, и Баранкин увидел перед собой токарные станки. Начальник цеха сел на грязный пол:
— Что же делать? — Баранкин рукой не сильно ударил по кафелю, — что же делать?
Шемякин подошел к начальнику цеха:
— Артур Вячеславович, Артур Вячеславович.
Баранкин не реагировал на слова мастера и по-прежнему атаковал пол ладонями. Шемякин открыл свой кошелек, из наличности там лежало только сто рублевая купюра:
— Должно хватить, Артур Вячеславович я сейчас вернусь.
Мастер удалился, а Баранкин по-прежнему сидел на голом и тихо причитал:
— Что делать? Что же делать?
У начальника цеха в воздухе застыла рука. Баранкин наконец-то замолчал и огляделся по сторонам, рядом стоял Кромешник. Мануйлов зевнул:
— Соберись, а то мне скучно с тобой играть.
Рука Баранкина снова смогла двигаться, он поднялся на ноги.
— Что ты от меня хочешь, я всего лишь жалкий человек, мне никогда тебя не одолеть.
— Только, не пытайся меня разжалобить. — В руках Кромешника появилась сигарета, — Можешь подумать еще пятнадцать минут.
Сигарета в руке кромешника самопроизвольно задымилась, и он отошел в сторонку. В этот момент на токарный участок вернулся мастер Шемякин:
— Эти испытания такие утомительные, — Витя протянул Баранкину банку с газировкой и пакетик с чипсами, — Перекусите, поможет сосредоточиться.
Баранкин съел один снэк:
— Фу ну и гадость, зря только картошку испортили, картошку ха-ха-ха, — Баранкин съел еще несколько снэков, — картошку блин, ха-ха-ха!
— С вами все в порядке?
— Походу дела нет. — Баранкин закричал, — Эй,Кромешник, я выбрал состязание гонки на автомобилях, дата седьмое сентября две тысячи восемнадцатого года, трасса объездная дорога.
— Выбор принят.
Кромешник сделал последнюю затяжку, густой дым от сигареты с ног до головы окутал мастера и начальника цеха. Они синхронно начали кашлять:
— Кхе-кхе-кхе.
Подул легких ветерок, густой смог, развеялся. Баранки начал жадно глотать свежий воздух:
— С этого дня, больше ни каких сигарет.
На глазах начальника цеха высохли слезы, он осмотрелся по сторонам, у обочины был припаркован красный автомобиль. Баранкин ладошкой нежно погладил свою машину:
— Моя девочка.
Шемякин обошел вокруг машины начальника цеха:
— Это вы, на своей девятке, собрались в гонке участвовать?
— А что, за пятнадцать лет она меня еще ни разу не подводил.
В девятке открылась передняя дверь, из автомобиля вышел Иван Поливанов:
— Так мы едем или нет?
— Ты что здесь делаешь? — спросил мастер.
— Ты что забыл сейчас начало осени самое время копать картошку, — Баранкин открыл заднюю дверь Автомобиля, — садись Витя.
Все расселись по своим местам. Баранкин достал из бардачка аудиокассету и вставил ее в магнитолу. В салоне автомобиля зазвучала песня:
— Кто-то сказал, что с годами,
Испарился ничтожный народ.
Но Баранкин командуя вами,
Разрушает родимый завод.
Начальник цеха выбросил в окно магнитолу вместе с кассетой:
— Черт бы побрал эту песню.
— Метание тяжелых предметов запрещено правилами, это же не гонки на выживание, — раздалось откуда-то снаружи.
Баранкин высунул голову в окно:
— Ну, кто там еще?
На шоссе возле девятки стоял Мануйлов. Кромешник застегнул молнию на кожаной куртке с металлическими заклепками:
— Ну как вы готовы?
— Только тебя ждем.
Мануйлов надел на голову мотоциклетный шлем, рядом с ним образовалось огромное облако дыма. Смог, стал сгущаться, раздался рев мотора — Кромешник сел на мотоцикл:
— Десять километров по дороге, и так до трех побед. Согласен с таким правилами?
— Да, пусть будет так.
Кромешник поднял указательный палец вверх:
— Три, два, один, ноль — поехали.
Кромешник согнул указательный палец, начальник цеха услышал выстрел. Баранкин нажал на педаль газа, автомобиль сдвинулся с места. Мануйлов на мотоцикле вырвался далеко вперед. Начальник цеха начал выруливать вправо, его девятка, а съехала с дороги. Машина по ухабам через поле устремилась в сторону ближайших лесопосадок.
— Артур Вячеславович, что вы делаете? — спросил Шемякин.
— Спокойно Витек, просто срезаю путь.
— Но мы сос-тя-за-ем-ся на пря-мой трас-се.
Баранкин ничего не ответил, а лишь сильнее надавил на газ. На пути движения автомобиля стоял огромный дуб.
— Тормози, — Поливанов и Шемякин орали хором.
Но Баранкин оставался непреклонен и гнал свой автомобиль вперед. Они врезались в дуб, машина разбилась всмятку, но никто не пострадал.
Разгневанный слесарь Поливанов одной рукой прихватил начальника цеха за горло:
— Ах ты, маленький гаденыш, угробить меня решил?
Баранкин еле-еле прохрипел в ответ:
— Ха-ха-ха, вовсе нет, ха-ха-ха.
Слесарь ослабил свою хватку Баранкина:
— Водить научись, а потом в цеху распоряжайся.
Поливанов со всей силой хлопнул дверью, и в машине вывались последние стекла. Слесарь удалился. Шемякин вышел из автомобиля следом, первым делом он приподнял разбитый капот автомобиля:
— Все пропала нам его уже не догнать Кромешника.
Баранкин по-приятельски похлопал мастера по плечу:
— Все в порядке.
— Автомобиль в дребезге, а у нас еще впереди минимум два заезда, все пропало.
— Ну, машина не настоящая, ты, что забыл мы сейчас в моих воспоминаниях.
— Ну, да и что?
Баранкин начал листать свой ежедневник:
— Витек, какой же ты бестолковый. Скажи, чем я был занят седьмого сентября, этого года.
— Была суббота, и ты вместе с Поливановым копал картошку в вашем огороде, как я понял.
— Да, да ты прав, но что я буду помнить об этом дне?
— Как что? Вы будете помнить уборку картофеля.
— Ну почему ты так решил, Кромешник же изменил мои воспоминания об этом дне.
Мастер еще раз посмотрел на разбитый автомобиль:
— Точно, — Шемякин несколько раз хлопнул в ладоши, — теперь вы буде помнить эту несуществующую аварию.
Баранкин из своего ежедневника вырвал страницу.
— А главное я забуду о том, что Поливанов знает, где я живу.
Начальник цеха передал мастеру оторванный лист бумаги. Шемякин сложил из него бумажный самолетик.
— И сегодня днем на работе, вы сможете наказать слесаря, а не Кромешника.
Бумажный самолетик устремился вдаль, Баранкин с Шемякиным сопровождали его взглядом. На небе необычайно ярко светило сентябрьское солнце. Баранкин прикрыл глаза рукой, но солнечные лучи прошли сквозь ладонь. Тело начальника цеха становилось прозрачным, мастер переживал такие же метаморфозы:
— Мы что растворяемся в воздухе?
— Да, но почему-то мне кажется, что это еще не конец.
В больничную палату вошел мастер Шемякин, огромный пакет с гостинцами он положил на табурет, стоящий рядом с кроватью Баранкину:
— Здравствуйте Артур Вячеславович.
Баранкин с трудом поднял голову над подушкой:
— А это ты, Витек.
Шемякин достал из пакета блок сигарет:
— А мы тут всем цехом собрали вам передачку.
При виде сигарет начальник цеха начал тяжело кашлять, он немного приспустил молнию на олимпийки:
— Кхе-кхе, — кхе, — Баранкин закрыл глаза, — убери их.
Шемякин спрятал сигареты в пакет:
— Все, все я их убрал.
Мастер приоткрыл окно, Баранкин начал жадно глотать свежий воздух:
— Больше ни каких сигарет.
Витек положил в тумбочку красные яблочки:
— Поправляйтесь.
Рядом с фруктами Шемякин положил свежие булочки, в палате аппетитно запахло чесночком. К сожалению мастера, в тумбочки больше не осталось места, и он был вынужден поставить бутыль с молоком на пол. На дне пакетов оставалась только пачка чипсов:
— Витек открой, пожалуйста:
Шемякин открыл чипсы, Баранкин съел пару снеков.
— Фу ну и гадость, зря только картошку испортили.