Протокол Сансет

Его вытолкнули за дверь, не озаботившись тем, что мальчишка сумел сделать только несколько шагов по инерции, прежде чем упасть. От коленей ударило болью вверх по ноге, мышцы на мгновение свело. Но намного сильнее по сознанию ударил хлопок дверью. Он словно сломал что-то, что разлетелось тысячами осколков. Как та ваза, которую Франц случайно смахнул со стола. Только вазу все-таки можно было склеить. Чтобы хлопнуть тяжелой дверью нужно было приложить определенные усилия. Франц, рост которого едва достигал дверной ручки, на такое способен не был. Но мама справилась.

С каждой произнесенной фразой голоса за дверью смешивались все сильнее. Они произносили какие-то слова, Франц узнавал их, но смысл ускользал. Крик перешел на тот уровень, когда слышно уже один только крик. От него хотелось сжаться, стать как можно меньше, спрятаться. Лишь бы только не слышать.

Мальчишка вернулся к двери и сел на пол, облокотившись спиной о стену. В коленках пульсировала боль. Кровь не текла, но счесанная темная кожа светилась багровым.

Сложно было так просто сказать, как долго Франц просидел в коридоре блока. Когда по нему начали сновать соседи — закончилась смена на стройке и люди возвращались по домам, — он подтянул коленки поближе и, уткнувшись в них лицом, закрыл голову руками. Ему было стыдно. За разбитые колени, за то, что он сидит один в коридоре, за крики за дверьми... Все это — неприлично, неправильно, это ломало обычный сценарий вечера, а, значит, мешало другим людям.

Дверь натужно скрипнула.

— Франц? — женщина сначала просунула голову в образовавшуюся щель, потом, с усилием толкнув дверь, вышла. — Ты здесь, — она улыбнулась. Спутанные волосы торчали как-то неестественно во все стороны, на правой скуле, почти незаметный на темной коже, расползался кровоподтек. Женщина протянула руку.

— Ты в порядке, хороший мой? — она смерила его внимательным взглядом, — коленки? Коленки — это не страшно, это пройдет.

Франц обхватил протянутую руку сразу всеми пальцами. Мама потянула его на себя, заставив подняться на ноги. От движения колени снова заболели, но, на секунду поморщившись, Франц улыбнулся.

— Идем.

Они шли против движения. Людей в коридоре с каждой минутой становилось все больше и больше, все торопились домой. Кроме двоих, пытающихся пробраться сквозь толпу. Франц сжимал теплую ладонь мамы. Они успели подняться на два пролета, прежде чем попали в пустой коридор. Как-то по-особенному озорно улыбнувшись, мама кивком позвала Франца за собой, решительно двинувшись туда, где застройка обрывалась, словно срезанная ножом. Бараки строили быстро, едва поспевая за приезжающими, достраивая блоки к уже готовым домам, словно в большом муравейнике.

Коридор уходил в пустоту. Острые зубья арматуры торчали вперед, словно блок пытался дотянуться до своего соседа сам, без помощи строителей. Но пока что длины протянутых «рук» не хватало. Мама села прямо на пол, свесив ноги наружу. И, когда мальчишка присел рядом, притянула его к себе поближе, обняла.

Они ждали не долго. Порывшись в карманах, мама разделила было найденный бутерброд на двоих, но в итоге отдала обе части Францу. И, покрутив в длинных пальцах самодельную сигарету, закурила. Франц прижался к женщине, пряча нос в складках ее одежды. Сигарета пахла резко, от нее хотелось чихать.

А потом звезда начала заходит за горизонт. Небо взорвалось тысячами красок. Было что-то особенное в атмосфере этой маленькой планеты, каждую вспышку света на закате окрашивало в цвета, которым не всегда можно было подобрать название. Розовый перетекал в желтый, сменялся оттенками оранжевого, словно поджигая низкие облака снизу, чтобы перетечь в фиолетовый, прежде чем выбросить вертикально вверх яркий белый луч. Свет смягчался с каждым мгновением, по мере того, как выступающие на глазах слезы добавляли к картине отблески, делающие ее идеальной. Франц подтянул ноги, когда их начало холодить дыхание вечера. Мама, зажав сигарету в зубах, затянула его к себе на колени.

— Франц, — феерия красок стихала, перетекала в темно-синий, гасла тонкой полосой. А взамен на темнеющем небе рассыпались белые точки звезд. И массивный бок станции, плывущей по своей орбите. — Не делай, так как я... — мама тихо хмыкнула, — Я знаю, это так не работает. Дети берут пример. Всегда, но... — она прижалась губами к его лбу, — Пожалуйста. Не бери с меня пример.

Говорят, мы ничего не помним в точности таким, как это было на самом деле.

И Францу встречались намного более прекрасные закаты, чем на Немезис-15.

А вот более вкусные бутерброды — никогда.

 

— С возвращением, сэр.

Голос умело копировал «живые» интонации, обманывая тех, кто слышал его впервые. Но после нескольких лет путешествий в компании этого помощника неестественность уловить становилось все проще и проще. Франц медленно выдохнул. Он повернул голову в одну сторону, потом в другую, разминая шею. Необходимости в этом не было, — обмундирование было рассчитано в частности и на то, чтобы удерживать голову в максимально приемлемом положении, чтобы мышцы не затекали. Но привычка осталась еще с тех пор, как он спал в полноценной кровати. А еще это давало возможность отсрочить необходимость говорить.

— С добрым утром, Мати, — откликнулся он. Приборы вспыхнули ярче — включился «дневной» режим. Небольшая капсула, призванная скорее сгладить неловкость от путешествия в открытом космосе самостоятельно, чем действительно являющаяся кораблем, осветилась. Франц вгляделся в темноту космоса перед глазами. На самом деле, он не был темным — прямо перед глазами была россыпь звезд далекой галактики, край цветастой туманности, выглядящей так, словно кто-то капнул гуашью на черную бумагу. И серая громада корабля.

— Сэр, не хотите сменить отложенное воспоминание? — снова заговорила Мати. Франц едва заметно улыбнулся.

— Зачем, Мати? — в голосе просквозили нотки, в которых живой человек распознал бы иронию. Мати задавала этот вопрос каждый раз после выхода Франца из гибернации.

— Принято сохранять приятные воспоминания, сэр, — продолжила система, — Мой анализатор считывает эмоции нижнего регистра. Для оптимального восстановления рекомендуется использовать воспоминания между третьим и пятым уровнем. Ваше воспоминание категоризируется как «условно-нейтральное».

Франц покачал головой. Анализатор эмоций еще требовал больших доработок, бэта-версия работала лучше первых попыток категоризации эмоциональных окрасок воспоминаний. Но все еще была далека от совершенства. Кто-то говорил, что это то, что всегда будет за гранью «понимания» компьютера. Но, как и с любой системой, нужно было просто больше данных, больше доработок и рано или поздно...

От этого иногда становилось жутко.

— Это хорошее воспоминание, Мати, — откликнулся парень, — Оставь его.

— Хорошо, сэр.

Франц провел рукой над панелью, почти небрежно нажимая некоторые кнопки. Скафандр едва ощутимо дрогнул, словно его пробило током, — подключилась система ручного управления.

— Остальные проснулись? — снова спросил Франц. На несколько мгновений повисла тишина. Мати иногда делала паузы, мимикрируя под размышления. Но такие долгие только в одном случае — если не знала ответа.

— Простите, сэр?..

— Ты знаешь, что я имею в виду, Мати, — Франц улыбнулся. Порой это походило на разговор с ребенком. Или упрямцем, который просто не хочет воспринимать «неправильные» термины, — Они вышли из гибернации?

— Да, сэр. Восстановить канал связи? — на экране моргнул запрос. Мати не многое дублировала в визуальном виде, это можно было настроить. Но так глубоко в персонализацию Франц никогда не забирался, предпочитая обходиться «базовыми» настройками. Все-таки они были не раз проверены и являлись оптимальными для большинства рас. Впрочем, «среднестатистическое» подходило далеко не всем.

— Да, Мати, — откликнулся Франц. Боковая панель высветила сетку связи, отобразились окошки каждого из членов команды. Они подгружались по очереди, но звук всегда опережал визуализацию на какую-то долю мгновения.

— ...рант? Нет на них ничего хорошего, Немезис — как промышленные кварталы в мегаполисах. Туда в здравом уме никто не сунется, — раздалось в эфире, — Если не ищешь приключений на свою пятую точку.

— Ну да, конечно. А ты у нас побывала на всех Немезисах без исключения?

— Та мне не нуж...

— Доброе утро, Франц, — Нанибельт подняла одну из рук, помахала куда-то в сторону камеры. Остальные три конечности были полностью заняты делом. Даже одну руку она освободила только на мгновение, — В пятом квадранте виден след от удара. Возможно, метеорит.

— Доброе, Нани, — откликнулся Франц, потянувшись к панели. Объемное изображение корабля, который парень видел перед собой в космическом пространстве, всплыло нал кнопками. Оно обновлялось в реальном времени, и указанная Нанибельт вмятина прорисовалась почти сразу. — Я бы сказал, что слабовато для метеорита. Но нужно посмотреть ближе, — проговорил Франц, — Эти двое опять?..

Ему даже заканчивать не пришлось.

— Ага, — откликнулась Нани.

— Что мы «опять»?! — только ее почти не было слышно за возгласом Окры и возмущенным сопением Рикхи. Ее лицо было некорректно называть мордой, но это слово намного больше подходило для описания Рикхи. Не в грубом значении, а в том, которым описывают милых пушистых животных. За тем исключением, что Рикха не была пушистой — ее тело покрывали жесткие роговые пластины. Она выглядела, как дракон из сказок.

— Ничего мы не опять... — снова подал голос Окра. Он, судя по всему, уже собрал капсулу и передвигался в скафандре — камера ловила его лицо совсем близко. Так, что было видно только часть щеки и фосфоресцирующие глаза, — Вижу название. Матиас, сможешь считать? — в квадрате экрана было видно, как он оттолкнулся от обшивки корабля, пытаясь захватить наполовину стертую надпись на боку. Отмечать на самом видном месте названия и серии корабля многим казалось излишеством, каким-то хвастовством, многие желали оставаться неузнанными на просторах чужих галактик. Но Конгломерат все равно обязывал всех наносить на обшивку необходимые маркировки. Потому что ни один спасатель не полезет внутрь корабля, не зная, что его там ждет. Есть как минимум двенадцать типов охранных систем, которые просто испепеляют незваного гостя «неподходящей» расы. И один, который выворачивает на изнанку. А все потому, что в любой общине неизменно найдется пара народов, ненавидящих друг друга до кровной вражды. Особенно в такой большой, как Вселенная.

— Считываю, — откликнулся компьютер.

— Франц, — внезапно снова заговорила Рикха. Изображение в ее квадрате ловило обшивку корабля совсем близко — Рикха изучала шлюзы, — Ты же с Немезиса... какого-то. Вот и скажи мне, что там хорошего?

— Рикха! — тихо возмущенно выдохнула Нани. Франц медленно выдохнул.

— Мое отложенное с Немезиса, — ответил он.

Нанибельт озабоченно покосилась в камеру и едва заметно прикусила нижнюю губу. Отложенное воспоминание всегда было чем-то очень личным. И, даже если они все давно перешли из категории «просто коллег» в разряд друзей, — потому что сложно не сместиться между этими категориями, если проводишь вместе многие недели, а то и годы, в перелетах. Это как с семьей — ты вынужден найти способ их полюбить. Потому что они будут с тобой всегда, и, если что-то в себе изменить ты можешь, то в них — нет.

— Значит, что-то хорошее на этой помойке таки бывает... — Рикха чувством такта никогда не отличалась. Окра фыркнул, но даже этого оказалось достаточно, чтобы Рикха ощетинилась. Франц чуть усмехнулся. Смущенная Рикха скалилась на порядок чаще, такой была ее тактика борьбы с непривычными эмоциями.

— А у тебя-то что в отложенных? Как ты котят топишь? — эту метафору случайно принес с собой Франц. С тех пор она закрепилась и почему-то особенно нравилась Рикхе. Хотят котят омежица никогда не видела, — На правом фланге повреждений не обнаружено, но все шлюзы заблокированы, — было даже забавно как менялся голос спасателей, когда они отчитывались. И все замолкали, стоило услышать эти нотки в голосе. Пусть кэп и не отвечала. Даже ее квадрат на экране был закрыт и отображал только эмблему Матиас. Но ее вмешательство и не было необходимо до самых отчетов, — В боевой режим они успели перейти.

— Та за кого ты меня принимаешь? — кто такие котята Окра знал, потому оскорбился почти искренне. А Франц меж тем приближался к кораблю. Он действительно пробыл в гибернации дольше остальных и теперь стоило нагнать коллег. Это состояние было хитростью, способом отдохнуть и при этом не отключаться от реальности полностью. Из состояния гибернации выходили намного быстрее, чем из мира грез. Но были и свои минусы — при отсутствии критично срочных заданий или прямой опасности Матиас не считала необходимым выводить сознание в «рабочий» режим до того, как оно возвратиться самостоятельно.

— Анализ завершен, — снова заговорила Мати. Модель корабля над панелью на секунду вспыхнула, по борту протянулась полоса символов.

— Жена у меня в отложенных. Матиас, а название распознать никак? — снова заговорил Окра.

— Совпадений в базе нет, — откликнулся компьютер. Сейчас, когда ее голос звучал для всех, он все же звучал иначе. Иногда это сбивало с толку, но все дело было в настройках. Не смотря на мужское имя — Матиас, — для Франца компьютер говорил женским голосом. Так просто было комфортнее. Как-то Франца за это даже выговорила Рикха, сказав, что все потому, что «обслуживающие» профессии ассоциируются с женским полом. А вот для всех Матиас говорил мужским голосом, потому что по умолчанию использовались настройки капитана.

— Храни ее Макаронный монстр, эту святую женщину, — откликнулась Рикха. Было что-то почти ироничное в том, что именно пастафарианство сумело сыскать последователей по всей Вселенной, а не одна из «официальных» религий Земли. На них как раз жители других планет смотрели скорее скептично. По крайней мере, омежцы, чья раса по большинству верований неизбежно должна была попасть в ад. Потому что животные не попадают в рай, — Так это же наша детка!

Франц еще раз скользнул взглядом по модели корабля над панелью. По правому борту действительно были начерчены ровно те же символы, что и по борту Мати-АС-17, не было только самого имени бортового компьютера.Франц обернулся через плечо, за спину. Там, в темноте космического пространства, остался корабль, с которого они сами недавно сошли. Но вместо борта Матиаса взгляд зацепился за планету, оплетенную, словно паутиной, постройками станции. Издалека она выглядела почти игрушечной, но Немезис-15 была сравнима с Землей по размерам.

— Рикха, это грубо, — снова подала голос Нанибельт. Франц покосился на экран — ракурс ее камеры тоже изменился. Девушка достигла корабля и теперь обследовала оплавленный и смятый край, — У меня родители, — она улыбнулась. Рикха тихо фыркнула что-то, в чем Франц угадал «ну, конечно!», — когда мы летали на Атлантис.

— А мои со мной не разговаривают.

Фраза была внезапной. Франц покосился на экраны, но лишь за тем, чтобы увидеть, что почти все смотрят в камеру. За исключением Окры, которому и принадлежала фраза, и безмолвного квадрата кэпа.

— А что ж так? — обеспокоенно протянула Нанибельт.

— Я сказал, что Нибиру необитаема.

— Твою ж... — резко выплюнула Рикха, осекшись только в конце фразы, чтобы случайно не ляпнуть что-то нецензурное. Окра был с Земли, пусть землянином он был только на половину. В этом они с Францом составляли странную пару — землянин не с Земли и не-землянин с Земли. Но вера в мировые заговоры мутировала на голубой планете с освоением Космоса в веру в межгалактические заговоры. Вот только рептилоиды с планеты Нибиру оставались неизменными. Ровно как и человеческое упрямство. Так слова о том, что Нибиру необитаема, могли легко привести к мысли, что родной сын «продался» и теперь тоже в заговоре с этими самыми рептилоидами. И распространяет ложь. Так работает невежество — без промаха.

— Мне жаль, парень, — Солей редко подавал голос. Виной этому была врожденная вежливость — в общем информационном потоке сложно что-то сказать и при этом никого не перебить. Что было для Солея просто недопустимым.

Бывают дни, когда просто выглядишь хорошо. В старой потертой рабочей робе, с копной спутанных волос и даже мешки под глазами вроде бы даже идут. У большинства живых такие дни бывали не части. У Солея редкостью скорее были противоположные. Его, представителя искусственно созданной расы, находила привлекательным даже Рикха, а стандарты красоты омежцев были далеки от общепринятых. Но вот история у Солея была не веселой. Он был последним представителем и, так как был полностью стерильным, «исправить» это не представлялось возможным. Но кэп никогда не страдала предрассудками на счет расовой принадлежности. От того и команда подобралась такой разношерстной. Это, конечно, вызывало некоторые проблемы, но... далеко не те, о которых Франц беспокоился на собеседовании.

 

Мужчина как загипнотизированный смотрел в экран своего коммуникатора. Сердце нервно скакало по грудной клетке, выдавая гулкие удары, от которых на мгновение отказывал слух. Франц никогда еще так не нервничал. Можно сколько угодно хорохориться, твердить, что он отличный специалист, прошел все возможные подготовки и подходит для команды спасения как никто другой, но... Это не отменит того набора факторов, на которые мужчина никак не мог повлиять. Все могло зависеть даже просто от настроения капитана — Крани д’Гантр. Она просматривала его резюме, от того взгляд двух пар иссиня-черных глаз казался несколько пустым. Три пары витых рог уходили куда-то за края экрана, но то, что к своим концам они выглядели сухими, как торчащие корни дерева, свидетельствовало о почтенном возрасте их носительницы.

— Хорошо, — протянула Крани. — Франц, верно? — уточнила она, искоса бросив взгляд на мужчину. Франц кивнул. За все время разговора она не обращалась к нему по имени — дераны вообще не любили имена. Их родной язык попросту не подразумевал такой вещи, как обращение по имени. Они использовали своеобразные титулы — дочь, муж, свидетель, капитан... То, как они назывались в межгалактическом обществе, — каждый придумывал себе сам. — В вашей анкете отсутствует информация о расе.

Франц напрягся.

— Это обязательно?

— Да, — сухо ответила Крани, даже словно бы не заметив напряжения, просквозившего в голосе соискателя. Франц медленно вдохнул. Но, все еще глядя куда-то мимо камеры, Крани заговорила снова, не дав ему начать, — Мне нужно знать, какое снаряжение заказывать.

Франц выдохнул.

— А так вы можете быть хоть разумной креветкой, — добавила женщина. — Вы — разумная креветка?

Мужчина засмеялся. Он коротко ткнул на кнопку включения камеры и покачал головой.

— Нет, кэп.

— Жаль.

Она говорила коротко, сухо и казалась полностью безэмоциональной. Но Франц заметил, как чуть потянулись вверх уголки губ.

 

— Заменить отложенное воспоминание?

Франц улыбнулся.

— Нет, Мати, оставь старое, — проговорил он. Матиас иногда была просто невероятно упрямой. Если можно было так сказать об искусственном интеллекте. Это все, конечно, можно было решить простой настройкой. Даже голосовой. Но это всегда было не к месту и не ко времени.

— Зато я точно знаю, что у Солея в отложенных! — бросил Окра. Франц скользнул взглядом по квадратам своих коллег, проверяя все ли в порядке. На всех экранах виднелись разные части корабля — каждый изучал свою участок. Когда стало понятно, что никаких дополнительных систем защиты на корабле нет, нужно было найти способ попасть внутрь. Шлюзы были заблокированы, корабль успел перейти в боевой режим. И вмятина, найденная Нани, была от чего-то, что пробило щит. Это было не веселой новостью еще и потому, что «вскрыть» корабль, который заклинило в боевом режиме, было задачей не из легких.

— Знать бы только имя конкретной пассии…

Солей заворчал что-то невнятно, явно перейдя с межгалактического на один из локальных языков. По началу Франц думал, что он так ругается, клянет последними словами слишком уж словоохотливого коллегу. Но скорее уж он ворчал что-то недовольное, справляясь с собственным смущением. Тот факт, что Солея находили привлекательным все без исключения, еще далеко не делал его бабником. Но подкалывать его на этот счет Окра слишком любил.

— Флуд в эфире!

Франц покосился на экран. Квадрат капитана все так же оставался темным, только подсветился, обозначая аудио сигнал.

— Кайфоломщик! — проворчал Окра. Франц усмехнулся. Он успел достичь борта корабля. И набрал несколько команд на панели, сворачивая капсулу. Эти команды приходилось дублировать в «письменном» виде — требования техники безопасности. Экран с собеседниками стянулся до проекции на внутреннюю поверхность шлема, прозрачные стенки того, что минуту назад было подобием личного космического транспорта, схлопнулись, втянулись в блоки скафандра. Франц коснулся рукой поверхности корабля, где-то внутри массивного скафандра включились магнитные системы.

— Кэп, а вы чего без камеры? — подал голос Франц, подтягивая себя ближе и касаясь коленом обшивки. В космосе нет верха и низа, даже право и лево часто путается. Что не всегда нравится мозгу — Францу потребовалось несколько секунд, чтобы сознание смирилось с тем, что корабль теперь не «стена», а «пол». Парень поднялся на ноги.

— Да ты что, я же не причесана! — произнесла капитан настолько сверх-эмоционально, что наигранность данной фразы могла быть неочевидной только глухому. Эфир взорвался хохотом. Говорят, есть простой способ понять к кому человек испытывает симпатию — во время смеха человек ищет взглядом того, кто ему симпатичен. Насколько это правда Францу никогда не удавалось проверить. А вот ловить себя на подобных проявлениях было забавно. Так и сейчас парень скосил взгляд на экраны, отыскивая лицо Нани. Только она оказалась единственной, кто не смеялся.

— Кэп, а что у вас в отложенных? — снова подала голос Рикха.

— Сгенерированное. Как я вам, лодырям, головы откручиваю, — откликнулась капитан.

— Нани, все в порядке?

Изображение в квадрате девушки всколыхнулось, как будто она встрепенулась. В рамках изображения скользнул сколотый край сегмента, в который она успела пробраться через разлом. На экране мелькнула Немезис, потом край туманности, и космос, бескрайний и холодный.

— ...Да. Да, все хорошо, — ответила девушка. Франц переключил настройки костюма, пробно переступил с ноги на ногу. Система анализа эмоций Матиас была далека от совершенства чуть более, чем полностью. Она не улавливала оттенки, не понимала сарказма и редко знала, как отвечать на откровенно эмоциональные возгласы. Зато с этими обязанности отменно справлялась капитан.

— Франц, Рикха, бегом к ней.

— Есть, мэм, — подала голос Рикха.

— В процессе, — откликнулся Франц. Тот факт, что корабль был копией Матиас, значительно упрощал работу. Парень вызвал на шлем проекцию корабля, чтобы свериться с направлением. Как-то так вышло, что Нанибельт достался самый сложный из участков, пусть и самый перспективный в плане поиска несанкционированного входа. Франц остановился у самого края кратера, окинул его взглядом, прежде чем начать спускаться. Он не присматривался ближе к этому участку на 3Д-модели, но то, что ему показалось изначально, вблизи только подтверждалось — это был не случайный удар. В корабль били целенаправленно. И то, что его-таки достали, было странным — АС-17 комплектовались одними из самых надежных щитов внешней защиты. На удары мощности, достаточной для пробивания щита, были способны только некоторые станции, но уж точно не какие-то случайные корабли. Оставалось надеяться, что экипаж успел покинуть блок с эвакуационными модулями.

 

Красные вспышки света били в глаза, слепили, заставляя то и дело щуриться. Матиас в режиме эвакуации светилась ярче любой праздничной площади, оповещая всех, поднимая из сна «вторую смену» и мобилизуя бодрствующую. Времени на нежности не было. Корабль встряхнуло.

— Удар по правому борту, — сообщил Матиас. Капитан только коротко кивнула, не сводя напряженно взгляда с показателей.

— Сколько еще выдержат щиты?

— Заряда батарей при бесперебойном питании хватит еще на два часа, при использованной силе ударов щиты… — бойко начал перечислять компьютер.

— Не сводку, Матиас! — капитан зашипела сквозь зубы. Эмоции она всегда показывала только вот таким вот шипением. И сейчас — интонация, плюс неуместное недовольство компьютером, который не отходил от своих собственных алгоритмов, — показывало высочайший уровень беспокойства. Капитан пробежала взглядом по показателям, потянулась рукой к панели.

— Если они будут бить в одно место, — Франц кивком головы указал на экран, — то еще два-три удара.

— Они бьют не хаотично, — по экрану расползлись цифры, показывая какие-то расчеты. Капитан нахмурилась, — не могу поня… — она осеклась. А мгновение спустя выругалась настолько не подбирая выражений, что сработал механизм «очистки речи» — Матиас перекрыл слова капитана протяжным писком. Но капитан даже не обратила внимания, — они бьют по био показателям. Смотри, — капитан кивнула на экран, несколькими нажатиями выводя изображение корабля и местоположение ударов.

— Уроды, — Рикха коротко рыкнула. Подобные системы наведения были под строгим запретом на всей территории Конгломерата. Боевые удары должны были быть направлены на выведение из строя корабля, не на физическое уничтожение команды. Но именно это сейчас и делал противник.

— Матиас, перенаправь всех к одиночным капсулам, — скомандовала капитан. Компьютер ответил «есть, кэп» уже одновременно с отправкой соответствующего сообщения всем членам экипажа. Даже Францу мягкий голос, настроенный лично под него, повторил приказ капитана. Не так много способов было, как сбежать от того, кто использует биологическое наведение. Не подводила только одна вещь — чайник Рассела. Биологическое наведение, при всех его сомнительных плюсах, имело один заметный минус — для точного выстрела необходима была группа существ. Одинокого астронавта в капсуле им заметить было не по силам.

— Рикха, напомни мозгам, чтобы шевелились, — не поднимая головы, бросила капитан. Омежица только кивнула. Она выскользнула в коридор, покинув мостик. Франц успел заметить, как коллега опустилась на четыре конечности и припустила по коридору. Так Рикха могла обогнать кого угодно. Говорят, именно из-за омежцев в спортивных соревнованиях по бегу было разделение по тому, сколько конечностей используется для выполнения упражнения. Иначе все награды собирали бы они.

— Франц, выведи Солея, — добавила капитан.

— Есть, кэп.

Корабль трясло. Снаружи, по обшивке, сыпались удары. Они были хаотичными, мелкими, словно бы даже пробными. Как будто противник даже не пытался зарядить орудия до предела и ударить со всей силы.

Коридоры были залиты кровавым светом. Солей бесшумно скользил следом, лишь изредка поворачивая голову, когда они проходили мимо раскрытых дверей секций. Коридоры разбегались в разные стороны, в термитник разнообразных блоков.

— Рикха, еще минуту, — раздалось из одного из проходов, — Матиас, архивация данных.

Франц и сам повернул голову. Большинство ученых уже покинуло свои посты, но были в их числе и упрямцы. А Рикха не любила упрямых. Омежица грузно опустила передние лапы на столешницу и зарычала прямо в лицо мужчины.

— Сейчас, Окра!

Франц, на секунду обернувшись, подхватил Солея под локоть и буквально втолкнул в блок со спасательными капсулами. Отсчет шел стремительно. Корабль снова резко тряхнуло, Франц едва устоял на ногах. Раз.

— Тебе подойдет земная? — он коротко вскинул взгляд на собеседника.

— Я не… знаю, — неуверенно протянул Солей. Он потянул ремни, пытаясь приладить массивный костюм на себя. Но в веренице застежек было слишком просто запутаться.

— Подойдет! — Нанибельт, мимоходом потеснив Франца, вжала плечи Солея в основу костюма, свободными руками застегивая и затягивая все крепления. И напоследок хлопнула ладонью по кнопке на груди, едва успев отдернуть руки, когда костюм начал закрываться вокруг потерянного Солея.

— Повторяй за… — Франц покосился на Нани, — за кем-то с двумя руками.

— Все на месте? — Нанибельт нырнула в собственную капсулу, окинула взглядом помещение. Четыре руки давали преимущество как минимум в скорости активации всех датчиков костюма. Франц окинул взглядом помещение. Десять… пятнадцать… Корабль снова тряхнуло, Франц вцепился в крепления костюма Нани, не сразу заметив, что она подхватила его под руку.

Двадцать восемь капсул. И одна пустая.

— Капитан!

— Кто последний — тот дурак! — капитан прошмыгнула мимо Франца. Но, не смотря на озвученную фразу, уже устроившись в капсуле, кэп дождалась, пока Франц запечатает свою, прежде чем закрываться. Корабль ощутимо тряхнуло. Грохот сменился скрежетом, где-то в глубине коридора заморгало и погасло несколько ламп. Три.

— Матиас, протокол Сансет!

Шлюз открылся. И в тот же миг по стенам блока словно пробежала рябь. Словно они сами на мгновение испугались того, что должно было произойти дальше. Они прогнулись внутрь, словно ватные, качнулись наружу… и одна из стен треснула. Белый свет ударил по глазам, заставив зажмуриться, спасая зрение.

Они опоздали. Совсем немного, на один удар.

Тело мотнуло из стороны в стороны и закрутило, как в водовороте. Франц сгруппировался, обхватив себя за плечи руками в массивных перчатках костюма. Глаза жгло от света, сознание плавало в молоке, выбитое из тела резким движением. И весь мир вокруг кружился, словно в воронке из размытых пятен туманностей и полос, которые оставляли звезды.

Франц медленно открыл глаза. Вокруг был лишь космос, статичный, неподвижный. Такой, каким он казался тем, кто был слишком мал, чтобы ощущать его движение. Парень оглянулся. Серая громада корабля в окружении собственных ошметков, разбитых частей... И уцелевших капсул.

Одна, две, три… пять… шесть.

— Протокол Сансет активирован.

 

Нани стояла в самом расколе, у едва сходящихся краев длинной трещины, пересекающей весь отсек. И смотрела куда угодно, только не внутрь блока. Франц присел рядом с ней. Со временем привыкаешь и к такому — что «пол» у коллеги может оказаться в другом месте, чем у тебя. Магнитные крепления надежно держались за поверхность, имитируя гравитацию. С той только разницей, что никакой гравитации в открытом космосе не было и в помине.

— Нани, — Франц тронул девушку за плечо. Она скосила на него взгляд. Сквозь стекло скафандра лицо всегда немного искажалось.

— Прости, — выдохнула она, отступая чуть в сторону, — Я просто... они... — она вздохнула и повернулась лицом внутрь отсека. Франц спустился рядом, — до капсул они успели, — проговорила она тихо. Отсек был разрушен, ошметки оплавленного металла, обломки, которые еще держались кучи и которые не отнесло в космос. Все это само по себе составляло удручающее зрелище. Но много хуже было другое. Капсулы, которые не успело выбросить в космос механизмом эвакуации. Некоторые еще были закреплены, их вдавило в обшивку, размазало по стенам, перемалывая в кашу тех, кто был внутри. Обугленные, смятые, разрушенные... в них нельзя было узнать живых существ. Они словно стали частью корабля. Но хватало и одного только осознания. У Франца похолодело где-то глубоко внутри. По ним действительно били целенаправленно. Не случайная жертва метеорита, не участник боя. По ним били целенаправленно, по спасательным капсулам.

— Кэп, у нас тут трупы, — выговорил Франц в эфир, — они пытались эвакуироваться, — добавил он тише. — Не успели.

Эфир ответил тишиной. Франц окинул взглядом остатки помещения. Обычно на таких кораблях было около тридцати капсул, в зависимости от численности экипажа. Кто-то так и остался в этом отсеке, кого-то выбросило в открытый космос в поврежденной капсуле. Но могли быть и счастливчики. Те, кто был ближе к краю... Франц окинул взглядом крепления, на который раньше были капсулы. Они выглядели не поврежденными. Если капсулы не уничтожило взрывом — их могло вынести в космос целыми. А, значит...

— Нанибельт, — девушка обернулась на голос Франца, — Что ты здесь делаешь?

— В смысле? — не поняла девушка, — Работаю, — в голосе послышалось удивление, — мы обнаружили корабль, потерпевший крушение. Это на...

— Я не об этом, — перебил Франц. — Ты переговорщик, Нани. Тебя подключают, когда на корабле есть живые, — он окинул взглядом разбитые капсулы, словно указывая на них, — так что ты здесь делаешь?

Нанибельт нахмурилась.

— Заметил? — голоса все так же передавались через эфир. Но было что-то в интонации Рикхи, что заставило Франца обернуться. Омежица так же пробралась через трещину и окинула недобрым взглядом отсек. Франц только кивнул — сейчас, когда они были рядом, приемы невербального общения, наконец, можно было использовать более явно. Пусть шлем скафандра и скрадывал многие движения.

— Окра, Солей, перемещайтесь к ним, — коротко произнесла кэп.

— Мати, — Франц подошел ближе к задраенному шлюзу сектора, — В секции А-54 безопасно?

— Да, сэр.

— Так впусти нас, Мати.

Дверь закрылась за спиной, створки плотно сошлись, почти превратившись в еще одну стену, как только последний член команды вошел в секцию. Франц отщелкнул крепление шлема и стянул его с головы. За ним последовали и остальные — Рикха недовольно мотнула головой фыркнула, Окра пригладил ладонями волосы.

— Я не совсем понимаю, — тихо проговорила Нани, свободной парой рук как-то нервно отряхивая скафандр, словно на нем действительно могла скопиться какая-то пыль или грязь.

— Знаешь, — Франц скосил на нее взгляд. Он попытался ободряюще улыбнуться, но не слишком в этом преуспел, — После смерти мамы, утром, я долго не мог вспомнить, что случилось. Просто не думал об этом. Делал автоматически то, что нужно было, что мне подсказывала логика.

— Это нормально, — а вот улыбка Нани была действительно ласковой, — сознание блокирует дурные воспоминания, чтобы...

— Чтобы мы могли функционировать, — за девушку договорил Окра. Он покосился на Рикху, потом на Франца. В его лице читалось что-то, почти сочувствие, которые сменилось пониманием, когда их взгляды пересеклись. Мало осознать происходящее, намного тяжелее оказалось объяснить его тем, кто еще не понял.

— Так ведь работает Протокол Сансет, верно? — Франц поднял голову, словно обращаясь к кому-то наверху. На самом деле тот, к кому он обращался, был не сверху. Он был везде, он окружал их. Он был тем, на чем они стояли, и в какой-то степени тем, чем дышали, — Да, Матиас?

— Да, сэр.

Свет включился внезапно, осветив коридор и застывших в нем астронавтов. Матиас умел быть драматичной, даже если его системы еще не могли даже распознавать оттенки этого эпитета. Нанибельт судорожно вдохнула, свободной парой ладоней зажимая рот. Рука так и осталась лежать на предплечье Франца, грубое покрытие перчаток заскрежетало о его скафандр.

— Значит, это не такой же корабль... это наш. Наш Матиас... — тихо проговорил Окра. Франц только кивнул.

Капитан выдержала паузу, прежде чем отдать команду.

— Идите на мостик, — но даже она прозвучала скорее как просьба.

Секции освещались по мере того, как члены команды приближались к капитанскому мостику. Знакомые коридоры. Казалось бы, ни к чему тут прикипать душой — однообразные стены, простой белый свет. Разве что где-то в каютах можно было обнаружить какую-то степень персонализации пространства. Общие помещения были базовой сборки. И все равно казалось, что их можно было отличить среди сотней таких же. Казалось. Потому что «родной» корабль снаружи они так и не узнали.

— Так, протокол протоколом, — в рычащих нотках Рикхи можно было считать недовольство, — да только я хочу знать, какого черта мы в это ввязались. Во что мы ввязались? — она остановилась перед пультом управления и окинула недобрым взглядом остальных, только сейчас снова поднявшись на две конечности. — От команды осталось сколько?... пару процентов.

— 1.68, — подсказал Окра.

— Спасибо, зануда, — огрызнулась Рикха, — Ради чего все это было? Кэп! — последнее Рикха выкрикнула в сторону экранов связи, где все еще светились, теперь уже не активные, экраны каждого члена команды. И безмолвная отметка капитана. — Где она вообще?

— Ты знаешь, ради чего это было, Рикха, — откликнулась кэп. Омежица набрала было воздуха в легкие, чтобы огрызнуться, но кэп ее опередила, — Сядь!

Рикха села, продолжая ворчать что-то в полголоса. Франц потянул на себя соседнее от омежицы кресло и тяжело опустился в него.

— Я не помню, — наконец, проговорила Рикха.

— Это нормально, — снова послышался голос капитана. — Со временем пройдет. Сейчас вам нужно отправить сообщение Конгломерату. Только не посылайте СОС, — добавила она, — Франц, я передала тебе право подписи. Отправь сообщение в Конгломерат, у Матиаса есть в сохраненных, — продолжила она, — Индукционного заряда хватит не на долго. Выведите корабль из квадрата и ждите спасательную службу. Всем ясно?

— Та что-то не особо... — протянул Окра.

— ...зачем? — почти не слышно начала было Нани, но была перебита.

— Потому что мы здесь из-за Солея, — Франц поднял голову и взглянул прямо в глаза мужчине, который до того стоял молча. Как он и ожидал, простое упоминание его имени сработало, как триггер. Он не видел, но слышал, почти ощущал всей кожей, как одно за другим возвращаются воспоминания к его коллегам. Солей был представителем искусственно созданной расы. Только узнал экипаж Матиаса это совсем недавно. Конгломерат накрыл целую сеть лабораторий в нескольких системах, которые занимались подобным «выращиванием» идеальных существ. Комитет по этике быстро принял решение о не гуманности таких исследований. Но еще до вынесения вердикта по этому делу исследователи объявили о том, что исследования прекращены и наработки будут уничтожены. Только не сразу все поняли, что это означает и физическое уничтожение представителей новой расы. Об этом сообщил Солей. Ему удалось сбежать из последней лаборатории, которую Конгломерат еще не успел выявить. И вела его надежда на спасение сородичей... Матиас мобилизовали в несколько часов, чтобы отправиться на Немезис-15. Франц не бывал «дома» уже больше десяти, он не знал, чем именно занимались на станции, которую строили родители. Он не интересовался. И чувствовал свою ответственность за это. Только Матиас не слишком преуспел — они опоздали. И, сбегая, были обстреляны станцией, чья боевая мощь оказалась сильнее, чем можно было ожидать от лаборатории.

— Простите... — едва слышно протянул Солей. Окра только усмехнулся.

— Брось, брат, — он хлопнул его по плечу, — Ты нас прости, мы не успели...

— Мне повторить приказ, или вы возьмете, наконец, себя в руки? — голос капитана ударил кнутом по застывшему мгновению, в которое успела окунуться команда.

— Капитан, а вы, собственно, где? — протянула Рикха, как-то задумчиво покрутив головой, словно она ожидала обнаружить капитана где-то под панелью управления. А как иначе объяснить, что никто ее не заметил?

— Кэп, включите камеру, — добавил Франц. Видео появилось с секундной задержкой.

— Твою ж...

Капитан выглядела по меньшей мере потрепано — правую щеку рассекало несколько глубоких ран, скафандр на плече был смят и проломан, в изгибах таились пятна запекшейся крови. Левый рог торчал в сторону под каким-то неестественным углом. Но, даже если это и было именно тем, что заставило Нани взволновано вздохнуть, много интереснее был задний фон видео сигнала.

— Капитан, — как можно мягче начал Франц, — и что вы делаете на Немезисе?

— Уничтожаю станцию, — откликнулась кэп.

— Вы убиваете людей, капитан? — все так же с нажимом продолжил Франц.

— Не больше, чем убили они, Франц, — подхватывая его интонацию, откликнулась кэп. Ей многого стоило даже просто добраться до станции в капсуле, не привлекая внимания. Судя по потрепанному состоянию, ее путешествие не обошлось без крушения. Но небольшую капсулу отследить системами, заточенными на космические бои, было почти невозможно.

Капитан вздохнула и добавила резко, недовольно:

— Я дам им время спасти свои шкуры. Но только не наработки, — добавила она, — вы ж не думаете, что они так просто бросят исследования, — Капитан покосилась куда-то за пределы экрана, — они признали расу Солея провалом, как и сотрудничество с Конгломератом. Они уйдут в подполье. И буду выращивать своего идеального солдата, — добавила она.

— Никто не заслужил такой судьбы.

— Да, Солей, никто.

— Но вы тоже погибнете, кэп.

Рикха встрепенулась от этих слов, прорычала что-то, что можно было расшифровать как «Эй, стоп! Мы так не договаривались!».

— Капитан идет ко дну вместе со своим кораблем.

— Матиас на ходу, — парировал Франц, но женщина только едва заметно улыбнулась в ответ.

— Это не выход, — подала голос Нани, — кэп, это не вариант! Мы заберем вас, Конгломерат пришлет корабли для уничтожения станции...

— Нет, Нанибельт. Вам не хватит энергии, чтобы прилететь за мной. А пока Конгломерат снарядит новую команду, — капитан покачала головой, — они успеют перевезти все разработки и начнут с начала, — она чуть склонила голову набок, — Нани, дай уже мне совершить мой красивый суицид.

— Нет, капитан... — выдохнула девушка.

Франц почти слышал, как за спиной захлопнулись двери с характерным стальным скрежетом. Их всех вытолкнули в порыве самопожертвования. И как справиться с этим упрямством…

— Мати, отправь сообщение в Конгломерат, — снова заговорил Франц после паузы. Он высвободил руку из тяжелой перчатки костюма и протянул вверх, давая Матиасу просканировать ладонь. Биологический слепок служил подписью для всех важных сообщений внутри Конгломерата, — И выведи показатели батарей, — добавил он. Капитан едва заметно кивнула.

— Хорошо, Фра...

Франц позволил себе то, чего не позволял себе никто из команды, — он перебил капитана.

— Окра, мы дотянем до станции? — спросил он. Мужчина, успевший бросить удивленный взгляд на собеседника, перевел его на экран.

— Сейчас гляну... — протянул он, пробегая пальцами по поверхности.

— Франц, что ты делаешь? — вопрос капитана снова ушел в пустоту.

— До станции нет, но до гравитационного поля Немезиса мы дотянем, — ответил Окра. И, после паузы, добавил, — И мы можем направить Матиас так, чтобы в падении сбить станцию, — он, наконец, понял к чему ведет Франц.

— Франц!

— Мы потеряли многих, кэп. Вас мы не оставим, — проговорила парень, оглянувшись через плечо на остальных членов команды. Он был слишком взрослым, чтобы слушаться. Как и все они. Нани широко улыбнулась.

— Это невыполнение приказа, — прошипела капитан. Франц усмехнулся.

— Да, об этом. Мати, кто во главе в отсутствие капитана? — он неотрывно смотрел в глаза капитана на экране.

— Вы, сэр, — откликнулся компьютер.

— Не смей, — едва ли не одними губами проговорила капитан.

— Мати, применить настройки моего аккаунта.

— Есть, сэр, — откликнулась Мати уже привычным ласковым голосом.

— Франц, ты не можешь! — если когда-то кому-то и приходилось видеть капитана настолько разъяренной, — то вряд ли эти свидетели на данный момент были среди живых. Деранов принято считать слабо эмоциональными, те, кто обречен на близкое общение, учились считывать эмоции по мелочам — поворот головы, движение уголков губ... Но сейчас даже слепой сказал бы, что кэп в ярости, — Это геноцид!

— Да, — спокойно ответил Франц. — Если это только не его решение, — он обернулся на Солея, потом окинул взглядом всех, — Вообще любой из вас. Это риск и мы можем не выжить. Если кто-то, — он усмехнулся, — кто-то один откажется — мы не будем этого делать. Мы уведем Матиас подальше и дадим кэпу все взорвать. Так что?

Солей мотнул головой.

— Это не должно повториться. Никогда, — проговорил он. Солей не распространялся о том, какой была его жизнь в лаборатории, обходил эту тему стороной. Но никто не захочет чувствовать себя подопытной крысой, пленником, чье существование признало мерзостью сразу десяток разнообразных религий. Благо, Конгломерат опирался на науку, а потому разумное существо имело все права и обязанности разумного существа, откуда бы оно не появилось и сколько бы конечностей у него не было, — Моя жизнь при этом не много стоит.

Окра снова похлопал Солея по плечу, на этот раз словно призывая не прибедняться.

Капитан шумно выдохнула.

— Окра, твоя жена... — начала было она, но Окра ответил почти сразу.

— Да, и она мне такую жизнь устроит, если узнает, что я вас бросил, — Окра отмахнулся, — я, знаете ли, не хочу пока спать на коврике у двери.

— Нани, — окликнула кэп. Нанибельт мотнула головой.

— Даже не обсуждается, — она села в кресло, словно показывая, что никто ее никуда не сдвинет, — Я с тобой, Франц.

— А я нет, — внезапно подала голос Рикха. Франц обернулся на голос, — Хочет умереть — пусть умирает, — она кивнула на экран, — А я на это не подписывалась! — она поднялась на ноги и нервно заходила из стороны в сторону, едва слышно ворча что-то себе под нос. В череде слов угадывались в основном отрицания — «нет, не... ни... ноуп». Франц перевел взгляд на капитана, но на самодовольство в ее глазах не ответил. Он едва заметно усмехнулся.

— Закаты.

— Что?

Франц снова обернулся к коллеге.

— Ты спрашивала, что хорошего на Немезисе, — пояснил он, — Закаты, Рикха. Абсолютно прекрасные закаты.

Она стояла под обстрелом взглядов своих коллег, нахохленная, взъерошенная. Мелкие пластинки на затылке стояли дыбом от нервов. Злой, недовольный зверь. Но друзья смотрели на нее ласково. Они знали ее ответ еще до того, как она сама его осознала.

— …Да что вы со мной делаете?! — зло прорычала она, возвращаясь в свое кресло и показательно пристегиваясь. За ней щелкнул карабином Окра, а за ним и остальные, готовясь к предстоящему полету и не самому мягкому приземлению.

— Я вас ненавижу, — прошипела капитан, закрывая ладонью ту половину лица, что не была ранена. Франц поднял взгляд на видео и улыбнулся.

— Кэп, севернее от станции жилые бараки, — проговорил он, — Сможете добраться до них… — Франц запнулся и, чуть пожав плечами, закончил, — живой? В третьем корпусе убежище.

— Чтобы иметь возможность тебя лично придушить? — проговорила она глухо, отнимая от лица руку, — Не сомневайся.

— Отлично. Тогда включите тревогу, как будете уходить, — просьба прозвучала сродни «уходя гасите свет». Капитан тяжело вздохнула и отключилась, — Мати, старт двигателей.

— Есть, сэр, — бойко ответил компьютер.

Корабль оживал медленно. Если раньше свет горел только за счет запасного генератора, то со стартом двигателей он разгорелся сильнее. По панели волной пробежались огоньки диодов, проверяя работоспособность всех кнопок. Управление работало на ура, чего нельзя было сказать об остальных системах. Часть блоков и вовсе осталась без систем обеспечения жизнедеятельности. Впрочем, они и не были нужны для крушения.

— У нас же все получится? — очень тихо проговорила Нани. Франц чуть повернул голову к ней, а после протянул руку и сжал ее ладонь. Без скафандра жест выглядел бы более ласковым, но выбирать не приходилось, — Матиас, все получился?

— Вероятность успеха, мэм… — начал было компьютер, но Франц перебил.

— Мати, просто скажи да, — подсказал он.

На короткое мгновение повисла тишина, прежде чем Матиас уверенно проговорила:

— Да, мэм, все получится.