Сны древних

Вик жила в перевёрнутом корабле. Когда-то он воткнулся носом в землю под небольшим углом, так что для того, чтобы попасть внутрь, нужно было пройти через узкую щель между бортом и землей, а затем подняться по винтовой лестнице. От падения корабль удерживали толстенные колонны из цельных стволов деревьев, подставленные под корму. Мачты давно отпилили и унесли, а палубу переделали так, что она стала параллельна земле. Из-за наклона пришлось сделать несколько уровней. В боку корабля зияла огромная пробоина, затянутая стеклом. Через неё Вик, пока пила утро кофе, смотрела на окружавший пейзаж. Тот всегда был туманный. Вик могла различить несколько растущих близко к кораблю тополей, дальше же всё тонуло в серой мгле. Когда через мглу проглядывал тусклый, похожий на монету, диск солнца, день считался солнечным. В такие дни деревянное нутро корабля освещалась рассеянным, блёклым, не дающим теней светом, проникавшим в иллюминаторы, в обычные же дни и в сумерки приходилось зажигать оранжевые гирлянды. Их Вик протянула по всему кораблю.

***

Вик допила кофе, тщательно вымыла толстую, тёмно-зелёную, с кремовой внутренностью, кружку и поставила её на полку. Пора было на работу.

Если внутри корабельного дома Вик пахло кофе, то снаружи — палой листвой, сырой травой и грибами. Деревья (те, что не скрывались в тумане) стояли зелёные, но в лохматых кронах уже проглядывала осенняя золотая седина. Низкий дощатый забор шёл вокруг корабля, огораживая несколько грядок и пестроцветную клумбу, остальная же часть садика заросла травой, разделённой узкой дорожкой, ведущей от калитки ко входу в корабль. Высокий человек запросто бы перешагнул эту преграду, но здесь редко кто появлялся. Вик привычным движением затворила скрипнувшую калитку и зашагала по убегающей в туман и присыпанной первыми жёлтыми листьями тропинке. Реальность проявлялась перед ней, выплывая из марева красным, с чёрными ягодами, кустом черноплодки на повороте, белым стволом в пятнах берёзы с поросшим высокой растрёпанной осокой подножием, серым обломком бетона от неведомого строения, покрытого мхом и заплетённого мышиным горошком.

В вышине парила неясная тень, Вик остановилась и задрала голову. Гигант, но высоко и, похоже, спускаться не собирается. Видно его было плохо — из-за высоты и тумана, но можно было различить массивное тело и свисающие тонкие ноги. Он казался совсем невесомым, как облако, но таковым не был. Никто не знал, за счёт чего гиганты летают. Она быстро опустила глаза — на гигантов лучше не смотреть. Взглянуть мельком, оценивая опасность — одно, а вот пялиться — совсем другое.

До станции идти было минут пятнадцать, а дальше сесть на поезд и до работы в город за десять минут. Железная дорога здесь была поднята над землёй на столбах-ходулях, и змеилась в тумане над кустами и высоченной, выше кустов, травой, иногда, если туман был не очень густым, можно было видеть проносящиеся мимо верхушки деревьев.

***

Вик почти дошла до станции, когда увидела незнакомца.

Она привыкла к тому, что здесь никогда никого не бывает, что даже не испугалась, и не удивилась: посторонний человек выглядел здесь, на пустой тропинке, настолько странным и неуместным, что напоминал галлюцинацию. Хотя, на самом-то деле, не одна же Вик протоптала эту тропинку, были у неё и соседи, которых она никогда не видела.

Он был высокий, с тёмно-рыжими длинными волосами, рассыпавшимися по плечам, одет во что-то тускло-зелёное с серебряной вышивкой, очень напоминающее старинный камзол. На ногах у него ловко сидели сапоги до колен, сделанные, похоже, из очень мягкой кожи, а на поясе висел большой нож с причудливо украшенной серебром рукоятью. Рукоять слегка прикрывал серо-зелёный плащ, спадавший с плеч незнакомца.

Он стоял посередине тропинки лицом к Вик, но смотрел не на Вик, а в небо. Там, в вышине, то появляясь, то исчезая в клубах тумана, плыл гигант. Он был прямо над ними.

— Не смей смотреть! — закричала Вик.

Незнакомец опустил голову и взглянул на неё. Вик увидела, что он молод, может, чуть старше, чем она. А затем сверху рухнул гигант.

Тонкие ноги четырьмя копьями вонзились в землю: одна слева от тропы, вторая справа, третья позади Вик и четвертая — прямо на то место, где стоял незнакомец. Вот только на этом месте его уже не было — вслед за Вик он прыгнул в кусты.

Гигант же пружинисто присел на тонких и длинных ногах, ища добычу. Если сам он походил на долговязого паука, особенно издали, то тело его больше напоминало полуразложившееся тельце младенца-мутанта: из мешка, покрытого серой дряблой кожей торчали короткие рудиментарные конечности-обрубки (от двух до семи, в зависимости от возраста и пола гиганта, конкретно у этого их было пять), сбоку или снизу свисала до неприятного похожая на человеческую лысая голова с истекающим слизью ртом и узкими глазами. Зубов у гигантов не было, зато была кислота во рту и в желудке, которая переваривала что угодно.

Гигант нерешительно поднял одну ногу, завертел круглой головой. Ноги его уходили на десятки метров вверх и сейчас медленно распрямлялись. На земле он двигался медленно, взвешивая каждый шаг.

— Как интересно, — произнёс незнакомец, усаживаясь прямо на землю и глядя на гиганта через ветки. — Значит, они — телепаты?

Вик обнаружила, что держит незнакомца за руку, и сразу же отпустила, тот то ли не заметил, то ли не придал этому значения.

— Они чувствуют взгляд, — сказала Вик.

— Получают мысленную картинку жертвы и находят её по соответствию изображения самих себя в этой картинке, — подхватил незнакомец. — Но при этом сами почти слепые и глухие, а ещё и тупые, потому что иначе бы они вас всех переловили.

— Ну... да, — согласилась Вик. Она искоса посмотрела на того, кого только что пыталась спасти, хотя, как ей показалось, он бы и без неё не пропал.

Посмотрела она искоса, но тут же стала пялиться самым неприличным образом, потому что красив незнакомец был до безумия. Всё в нём было идеально: и тонкий нос с чуть заметной кобелиной горбинкой, и резкие скулы с впалыми щеками, капризный и одновременно жёсткий рот. Глаза же его цветом напоминали незрелый крыжовник, а может быть, зелёный янтарь. В лице его, тем не менее, было нечто звериное, что только подчёркивало эту тонкую и нездешнюю красоту, заставляло посмотреть ещё раз и ещё, и увязнуть в ней, как в смоле. Прекрасным принцем из жестокой сказки, вот кем он был.

Незнакомца такое внимание не смутило, наверное, он привык к тому, что его разглядывают. И ещё Вик странно себя чувствовала, ощущая исходящую от незнакомца то ли вибрацию, то ли ритмичный неслышный гул.

Затрещали кусты — гигант поднимал ногу.

— Надо уходить, — сказала она, и незнакомец не стал спорить.

Они двинулись прочь через вспугнутые гигантом клочья тумана, по узким, едва заметным тропкам в густом бурьяне. Плащ спутника Вик сбрасывал росу с высокой травы.

— Подожди! — незнакомец вдруг схватил её за плечо, пальцы у него оказались жёсткими и сильными.

Через секунду перед ними опустилась нога гиганта и тут же стала подниматься. Незнакомец слегка подтолкнул Вик, и они бегом преодолели опасное место.

— Сюда! — он снова толкнул её.

Не то чтобы Вик совсем не ориентировалась здесь, но вне тропы она была всего лишь раз или два. Она представляла, конечно, примерное расположение тропок, знала, где растёт корявый куст бузины с алыми ягодами, а где — белый шиповник с поздними крупными осенними цветами в перемешку с оранжевыми приплюснутыми плодами. Но незнакомец сразу, с ходу, в тумане, обнаружил дерево, здоровенный, толстенный вяз с морщинистой корой. Под него-то он и толкнул Вик.

По примеру своего спутника Вик прижалась спиной к стволу и замерла. Наверху раздался полустон, полухрип, из серой мглы стала опускаться пугающе чёрная нога с острым когтем. Нога наткнулась на ветку, дёрнулась и пошла вверх. Земля задрожала, снова сверху посыпались листья — гигант пытался найти наиболее удобное место для атаки.

Снова сверху почти спустилось чёрное копьё, но настолько медленно, что Вик и незнакомец смогли отойти в сторону, пропуская его. Гигант же опасался сломать своих смертоносные, но тонкое и хрупкие ноги о дерево. Он чувствовал своим шестым, а может, седьмым или восьмым, чувством добычу, но не видел и вряд ли слышал её.

Чёрные колонны появлялись то с одной стороны, то с другой, гигант топтался, хрюкая где-то наверху, сыпались листья. Наконец он разочарованно всхрапнул и, перебирая паучьими ногами, зашагал в туман. Когда его массивный силуэт почти растворился во мгле, он вдруг дёрнулся и взлетел, точно его подняли на невидимых нитях.

Почти сразу же раздались крики.

— Это на станции, — сказала Вик. — Похоже, работа на сегодня отменяется.

— Он там не один, — заметил незнакомец, когда они выбрались поляну, окружённую колючим кустарником и поросшую бешеным осенним разнотравьем, где ромашки мешались с полынью.

— Кто ты? — спросила наконец Вик, останавливаясь прямо посреди поляны. Это было опасно, ведь с неба мог спуститься очередной гигант и насадить Вик на коготь, как сардельку на вилку.

— Лемпо, — ответил незнакомец, тоже останавливаясь и глядя прямо на неё. — Я — бог.

За спиной того, кто назвался Лемпо, клубился туман, цепляясь за высокую полынь, пахло сырой свежестью. Вик ещё раз посмотрела в глаза, что цветом напоминали вязкую зелёную смолу, молодой янтарь древнего мира, снова почувствовала странный толчок неведомой силы и поняла: не врёт.

***

Лемпо Вик поселила на самом верху, в маленькой комнатушке за раздвижной дощатой дверью на корме. Кровати там не было, зато был подиум с толстым матрацем на нём и два окошка в противоположных стенах. На матраце валялись подушки и ватное одеяло, окошки закрывали полосатые занавески. Лемпо осматривал новое жильё с равнодушно-скучающим видом, но Вик всё же показалось, что он доволен. Кружку она ему выдала похожую на свою, только красную, но тоже с кремовой внутренностью.

Лемпо пил кофе с молоком и мёдом и смотрел в кухонное окно-пробоину, странный, непривычный в уютном обжитом пространстве перевёрнутого корабля. В тумане, плыл массивный силуэт со свисающими тонкими паучьими ногами, чуть дальше едва угадывался ещё один.

— Почему вы их не уничтожаете? — спросил Лемпо.

Вик была потрясена. Уничтожить гигантов?! Это было... всё равно как если бы Лемпо предложил ей опустить небо на землю.

— Это же гиганты! — выдавила из себя Вик.

Лемпо стремительно обернулся, по рыжим волосам маслянистым отблеском прошёл свет лампочек-гирлянд. Вик даже отшатнулась от неожиданности. Был он весь гибкий и плавный, точно дикий зверь, и, как зверь хищный, быстрый. Усмехнувшись реакции Вик, Лемпо поставил пустую кружку на стол, сам же пошёл вокруг стола, приблизился к Вик.

— Почему бы и нет? — произнёс он. — Копья. Сети. Гарпунные пушки. Взрывчатка. Вы, люди, это любите.

Перед глазами Вик всё плыло из-за его непонятной природы, заставлявшей её сердце биться в такт его сердцу (она это чувствовала), сбивающий её ритм в угоду его.

— Знаешь, почему? — продолжил Лемпо, а Вик вязла в его глазах, как первобытная муха в смоле. Её, наверное, найдут через миллионы лет и продадут как диковинку. — Потому что всё это — сон.

— Нет, — сказала она, опускаясь на табурет. Корабль качало, а Лемпо стоял над ней, ей хотелось схватиться за него, за его зелёный, шитый серебром, камзол, но она не смела.

А Лемпо наклонялся ближе к ней, из его рта и от его волос тянуло терпким запахом зелени, хотя должно было — кофе, он же только что пил этот кофе! Лемпо сам схватил Вик за плечи и легонько встряхнул.

— Проснись, Вик, — сказал он.

Он шептал, но шёпот его был как набат, он заполнил собой всю ее, и деревянная обшивка корабля растворилась, остался лишь туман и они с Лемпо. Туман расступился — впервые! — и Вик увидела, что они находятся в огромном сосуде, настолько огромном, что тот вмещал в себя и город, и окружавшие его бесконечные туманные леса, и какие-то развалины, над которыми плыли гиганты...

Сосуд не был просто замкнутой сферой, закрывавшей целый мир, — у самого горизонта закручивалась воронка невероятных цветов, которые были одновременно и тёмными и сияющими.

Она вроде бы что-то поняла, но...

Её тряхнуло, и она снова оказалась сидящей на кухонном табурете. Лемпо стоял, упираясь руками в стол и опустив голову, рыжие волосы падали ему на лицо.

— Нет, — произнёс он. — Нет, не могу. Слишком...

Он вскинул голову, посмотрел на Вик, и ей показалось, что древняя зелень его глаз потускнела, стала прозрачной и почти человеческой, а рыжие волосы посветлели. Нездешняя красота выцвела, опростилась, превратилась во что-то привычное. Лемпо, похоже, и сам заметил произошедшие с ним перемены, потому что резко выпрямился и отвернулся. Как дикий зверь по клетке, он зашагал по кухне.

— Я слабею, — сказал он. — Я не смог никого разбудить — и тебя тоже, и скоро и сам засну вместе с вами.

В ярости он ударил кулаком по обшивке, кусок дерева отлетел, а Вик вздрогнула.

— Я слабею, — повторил он.

Он посмотрел на Вик, и та удивилась, почему она поверила ему, когда он сказал, что он — бог. Она перевела взгляд на сколотую обшивку и увидела, что на месте скола уже пробились крохотные суккуленты.

И вместе с тем что-то внутри неё говорило ей о том, что он прав, он ведь показал ей нечто, чего она никогда не видела, не даже представить себе не могла, что такое существует. Вик попыталась вспомнить: огромное пространство, воронка... Но увиденное изглаживалось из памяти стремительно, точно было непрочной краской и реальный мир размывал его.

— Что внутри воронки? — спросила она.

Лемпо уже снова стоял спиной к ней, а лицом к окну-пробоине.

— Выход, — ответил он, не поворачиваясь. — Но мне даже не подойти близко. Я ещё слишком силён, а когда ослабну — будет уже слишком поздно.

***

Прошло несколько дней, и Вик постепенно пришла к выводу, что всё это Лемпо придумал, и внушил ей, загипнотизировав. Мало ли людей с необычными способностями. Она, Вик, например, может поднимать в воздух многотонные медные болванки. Чем, собственно, она и занимается на работе.

А Лемпо — обычный псих. Вик это не беспокоило, бывает, подумаешь. Не беспокоило её и то, что он живёт в её доме. Странно было лишь то, что она периодически начинала верить в то, что он несёт, хотя разве может существовать что-то кроме тумана, бесконечных троп и дорог, петляющих среди кустов, редких домов, видениями возникающих среди них, выплывающих из тумана, построенных из огромных бочек или, как у Вик, созданных из переделанных кораблей; попадались и обычные, дощатые, но с окнами из старых дверец буфетов с неровными стёклами.

Да, в городе их больше, в основном безобидные, бормочущие себе под нос или что-то напевающие, чудные, и кто знает, не казались ли им обычные люди также сумасшедшими.

Иногда Вик смотрела в туман, туда, где в странном видении Лемпо показал ей воронку, и ей казалось, что там действительно что-то есть.

Гиганты больше не спускались. Когда Вик приходила с работы, она иногда заставала Лемпо дома, а иногда не заставала. Он даже не всегда выходил к ней, и о его присутствии Вик догадывалась лишь по оранжевой полоске, пробивающейся из-за раздвижной двери.

Суккуленты на сколотом куске обшивки разрослись и образовали симпатичную шапочку, Вик даже и не особо злилась на Лемпо из-за той выходки.

Иногда Лемпо пропадал на несколько дней, возвращался раздраженный и уставший, уходил к себе, наверх, за раздвижную дверь, резко, так что та взвизгивала, закрывая её за собой.

Он не всегда был таким, очень часто он подолгу никуда не выходил, а если и выходил, то Вик, будучи на работе, об этом не знала. Вечерами, пока она готовила ужин, Лемпо рассказывал ей истории, и каждый раз Вик удивлялась его неуёмной фантазии. Говорил он о своём происхождении, о том, что кровь его содержит звёздный свет (откуда-то Вик знала, что такое звёзды, хотя никогда их не видела), о других богах, некоторых ещё более древних, чем он. Когда Вик спрашивала, где они, эти другие боги, Лемпо отвечал, то они снаружи. Снаружи чего? Нет никакого «снаружи».

Но всё же рассказы Лемпо что-то бередили в душе Вик, пробуждая воспоминания, которых не было. Например, она впервые неизвестно за какое время задалась вопросом: кто её родители? Была ли она сиротой, и, если была, кто её воспитывал? Сколько ей вообще лет? Сколько времени она живёт в перевёрнутом корабле? Всплывал стандартный ответ: несколько лет. Несколько — это сколько? И где она жила раньше?

Вик смотрела в окно-пробоину, видела внизу низенький деревянный заборчик, окружавший корабль и тонущие в тумане тополя с желтеющими листьями. Как волна, на неё накатывала мысль: если она живёт здесь несколько лет, то почему не помнит эти тополя в снегу? В светлой весенней зелени? В роскошном летнем уборе, в лиственной шапке, похожей на нечёсанную шевелюру? Вдоль заборчика росли розовые и белые космеи, они высеялись сами, дикие, а у самого корабля — красные и оранжевые георгины, пышные, похожие на помпоны. Но почему Вик не видела других цветов? Ни жёлтых одуванчиков, ни нежных белых звёздочек ветреницы? Ни незабудок, ни дикой малиновой герани?

***

В тот вечер Вик приготовила пирог с мясом и грибами, они с Лемпо ели его, сидя на лестнице и поставив тарелки и кружки с чаем на ступеньки. Оранжевый свет из люка падал на них, высвечивал заросли лебеды под лестницей и георгины у её подножия. Туман ползал по садику неопрятными клочками.

— Она меня не пускает, — сказал Лемпо, глядя как лоскуты тумана подбираются к носкам его туфель.

— Что? — не поняла Вик.

— Пробка. Ты сказала, что она похожа на воронку.

— То есть ты хочешь сказать, что она существует?

— Конечно, существует! — терпение Лемпо терял быстро. Он отставил кружку и раздражённо откинулся спиной на кованые перила, те дрогнули.

— Это, — заговорил он снова. — Нечто вроде фильтра. Я ещё не понял, чтобы понять, мне надо попасть внутрь. Но выход — там.

Вик посмотрела на Лемпо. По сравнению с тем днём, когда она только встретила его, он изменился. Да, он по-прежнему был самым красивым из всех мужчин, которых видела Вик, только теперь эту красоту можно было разложить на составляющие подобно тому, как это делают художники, рисуя портрет. Кончик носа у него был острый, а на впалых щеках чуть заметно пробивалась рыжеватая щетина, видимая только сейчас, при оранжевом косом свете. А ведь когда они только встретились, его лицо было безупречно гладким. Он — мужчина, подумала она. Молодой мужчина. И вдруг почувствовала, что она тоже молода.

Вик, чтобы скрыть смущение, спустилась с блюдцем от пирога вниз — высыпать крошки на столбик забора. Птицы потом съедят.

— И здесь нет детей, — вдруг сказал Лемпо.

Вик обернулась к нему — чёрному резкому силуэту на фоне освещённой лестницы. А ведь и правда, детей здесь нет. Есть мужчины и женщины разного возраста, некоторые живут парами, но детей нет. Её это так поразило, что она даже не услышала мотоцикл.

***

Мотоцикл прорезал фарами туман, мазнул белым светом по низкому забору, по космеям и остановился, взревев напоследок.

— Оп-па! Девка!

На мотоцикле сидели двое, одинаково приземистые, бритые наголо, мордатые. На одном была полосатая тельняшка, порванная на плече, на другом — заляпанная чем-то белая футболка. Тельняшечник сидел за рулём, он-то и обратился к Вик.

— Ну что, дырка, к приключениям готова?

Лемпо, тихо сидящего на ступеньках, они не заметили.

Вик отвернулась, пошла к дому.

— Эээ! Куда поперлась, шмара?

Позади Вик затрещало, и сразу же её грубо и больно схватили за локоть, дёрнули. Это тельняшечник перемахнул через забор. Вик почувствовала мерзкий запах пивного перегара, какой-то полупереваренной острой еды. Отвращение захлестнуло её болотной водой, хотелось вывернуться из собственной кожи, только бы не чувствовать липких пальцев. Вик взглянула на лестницу, но Лемпо там уже не было.

Её охватила ярость. Он смылся, не пожелав ни видеть происходящего, ни участвовать в мерзкой сцене. На Лемпо она разозлилась даже больше, чем на этих двух пятикантропов, ярость смыла страх, и Вик лягнула тельняшечника.

Попала она удачно — по колену, и тельняшечник взвыл.

— Ах ты! — он развернул Вик лицом к себе, так резко, что ей показалось, что внутри локтя у неё что-то порвалось.

Парень в белой футболке довольно заржал. Он остался сидеть на мотоцикле и от души наслаждался спектаклем.

— Отпусти её.

Голос Лемпо был до того спокоен, что Вик забыла и про жирные пальцы на локте, и про вонь, исходящую от тельняшечника.

Лемпо стоял позади тельняшечника и точно выступал из тумана, страшный и незнакомый. Тельняшечник был пониже ростом, но кряжистее, мощнее.

— Чего-о? — начал он. — А ты, блин, кто?...

Он не успел договорить — Лемпо легко отодвинул в сторону Вик (пальцы тельняшечника неожиданно разжались), также легко приподнял приподнял парня за пояс штанов...

Всё произошло быстро и было очень жутко: Лемпо подбросил здорового мужика в воздух, поймал, крутанул и... сломал о колено.

Тельняшечник неуклюже замахал кулаками, но с кем он мог драться, будучи подброшенным в воздух? Затем, когда внутри него что-то хрустнуло и Лемпо бросил его в траву, захрипел.

Лемпо же повернулся ко второму, на мотоцикле. Тот по-женски начал отмахиваться.

— Нет, нет, мужик, ты чего? Мы это... пошутили...

И вдруг рванул в придорожные кусты. Мотоцикл остался стоять у забора, бессмысленно светя фарами.

— Кир... гнида!... — выплюнул тельняшечник.

Не обращая на него внимания, Лемпо перемахнул через забор и заглушил двигатель мотоцикла. Фары погасли. Затем наклонился над лежвшим. Тот силился встать, но мог лишь чуть приподняться на руках.

— Слушай, — заговорил он. — Мы это... это шутка... Врача...

— Смотри наверх, — посоветовал ему Лемпо.

И тот понял. Он дико завопил, а Лемпо почти что понёс оцепеневшую Вик к кораблю. Он подтолкнул её к лестнице, на которой, точно выпавшие из прошлой жизни, стояли блюдца и кружки.

— Не смотри, — сказал Лемпо.

Но Вик успела увидеть массивную тушу, спустившуюся с мглистого неба, и чёрный коготь, с влажным хрустом пронзивший тельняшечника.

Чуть позже Лемпо вышел, чтобы отогнать мотоцикл. Фары он включать не стал, полагаясь на своё сверхъестественное чутьё.

Блюдца и кружки со ступенек она забрала только утром.

***

На следующий день Лемпо исчез. Вик не особо волновалась, он ведь и раньше такое проделывал.

Домой она возвращалась, когда туман уже начал превращаться в сизую мглу. Она протянула руку, чтобы открыть калитку, которую и так можно было перемахнуть, как показал недавний опыт. И тут за её спиной зашуршали кусты, внутри Вик захолодело, и она рывком обернулась.

На тропе стоял лось цвета палой осенней листвы, с роскошными развесистыми рогами. Носатая морда была на уровне лица Вик. Лось покачивался, задняя нога у него подгибалась. Вик опустила глаза — на притоптанный мох падали капли крови.

Кровь стекала из ноги, шкура на ней висела неопрятными лохмотьями. На боках темнели порезы. Вик догадалась. Она бросилась к лосю, и зверь рухнул почти на неё.

Она обняла огромную голову, один рог больно ткнулся ей в грудь. Она попыталась приподнять его, но это было невозможно, ведь весил он раз в десять больше неё самой.

— Ну же, ну, — говорила она, не зная, что делать. В отчаянии она коснулась ладонью длинного пореза на холке.

По телу зверя прошла дрожь, Вик отдёрнула руку, но дрожать лось не перестал. С треском лопнуло переднее копыто, внутри него оказалось что-то волокнистое, белёсое, и оно почти сразу же стало человеческой рукой.

Когда Вик доволокла Лемпо до ступенек, он почти принял человеческий облик. Лосиная шкура спадала с него лохмотьями и истаивала, не достигая земли.

***

Лемпо, с мокрыми волосами, в бархатном халате, пил чай с мёдом на кухне Вик. На его жилистых руках розовели шрамы.

Вик отвела Лемпо в ванную, сама раздела его, тяжело и хрипло дышавшего, и вымыла, как ребёнка. Она хотела обработать порезы, но те затягивались прямо на глазах и вскоре вода, стекавшая с Лемпо, из коричнево-розовой стала прозрачной. Она сбегала к Лемпо и принесла этот халат, не задумываясь о том, откуда у Лемпо вещи, ведь он пришёл к ней без сумки или рюкзака. Впрочем, Вик также не задумывалась о том, откуда в её корабле, к которому не подходят никакие трубы и провода, есть вода и электричество. Собственная нагота Лемпо не смущала, похоже, смущаться полагалось Вик.

— Они пытались затравить меня собаками, — сказал он, отпивая чай.

Это были первые слова, которые он произнёс за всё это время.

— Не обычными, а собаками медными, с огненным дыханием.

Вик посмотрела на него и обомлела — так сильно он изменился. Волосы его подсохли и стало видно, что они уже не роскошного густо-рыжего цвета, а скорее рыжевато-русые, обыкновенные, глаза казались скорее серыми, а не зелёными. Он выглядел... как человек, а дикая пульсирующая сила, которая нет-нет да и чувствовалась рядом с Лемпо, пропала.

Лемпо огляделся, точно видел корабль впервые.

— Сколько я здесь живу? — спросил он.

Вик хотела ответить, но поняла, что сама не знает. Воспоминания о появлении Лемпо путались, растворялись и... разве они не жили здесь вдвоём, с самого начала? С начала — чего?

Лемпо выругался на странном каркающем языке и уронил голову на руки.

— Я — забываю, — глухо произнёс он. — Я всё забываю...

На Вик же ругательства произвели эффект заклинания.

— А если пойдёт обычный человек, он сможет туда попасть? — спросила она.

Лемпо поднял голову и посмотрел на неё. Глаза у него в самом деле стали серыми.

— Да.... — проговорил он. — Вы — просто спящие люди, вас пропустят.

***

Утром Вик напекла оладий, они позавтракали, после чего Вик вымыла посуду и убрала её в шкаф, чтобы не запылилась. Она полила суккуленты на сколе обшивки, а остатки оладий упаковала в пластиковый контейнер и уложила в рюкзак вместе с термосом.

Было ещё темно, когда они вышли. На фоне окружавшей их тьмы туман казался светлым, он точно подсвечивал всё вокруг, и Вик казалось, что клубы его движутся по-другому, зная, что они с Лемпо задумали. Лемпо повёл её не по тропе, что бежала вдоль корабля, а через кусты, в том направлении, в котором некогда удрал питекантроп в белой футболке. Лемпо вёл Вик прямо через лес, то и дело перел ней из тумана выплывали чёрные влажные ветки в жёлтых и багряных листьях, покрытых капельками, но когда немного просветлело, она увидела едва заметную узкую тропу. Её можно было различить лишь по притоптанным палым листьям да примятой траве — этим путём ходил Лемпо во время своих отлучек.

***

Лемпо не хотел ехать на поезде, с его слов, так они только потеряют время. Вик недоумевала — в указанном им направлении шло целых два поезда.

— Ты не понимаешь, они не хотят никого туда пускать, — сказал он. — Твой поезд просто проедет мимо. Или придёт совсем в другое место.

Они старательно огибали все дома, избегали встреч с людьми, когда же стало смеркаться, заночевали густых, образующих пещеру нависающими ветками, кустах, укрывшись плащом Лемпо. Вик достала оладьи и термос, предложила Лемпо. Тот сначала отказался, но потом всё же сжевал пару штук.

Из тумана они вышли утром следующего дня. Солнце ударило по глазам, ошеломило и оглушило, она пошатнулась и чуть было не убежала обратно, в туман, в привычное сырое безмолвие.

Она и шагнула назад, недалеко, на пару шагов, и уже оттуда, с успокаивающим маревом за спиной, стала смотреть вперёд, мимо Лемпо, который тоже остановился на границе тумана и солнца.

Там, впереди, в самом деле было солнечно, вдали сверкала резкими гранями круглая башня. Наверное, она была круглой, но из-за граней определить было трудно. А вот между туманным лесом и башней не было ничего. Не было ни пустыни с поблёскивающими пессчинками, не было и ослепительной водной глади, чёрной асфальтовой дороги тоже не было. Можно было вглядеться попристальнее, и тогда в самом деле проявлялось что-то вроде песка, а может асфальта, точно реальность делала одолжение смотревшему. Лемпо же стоял на этом ничто как ни в чём не бывало, и смотрел в даль, на башню. Солнце золотило его рыжие волосы, падавшие на серо-зелёный плащ.

Вик подошла к нему, Лемпо обернулся и сказал:

— Подожди!

Он зачем-то вернулся в подлесок, туда, где густо росли кусты, присел на корточки.

— Сейчас появятся, — тихо сказал он. — Только не спугни их.

Вик не стала спрашивать, кто появится, не стала и говорить, что, если кого здесь и бояться, так это его, Лемпо, высокого, гибкого как леопард и со здоровенным ножом на поясе. В кустах зашуршало.

Сначала Вик решила, что к ним приближается какое-то небольшое животное, потом — что ребёнок, совсем крошечный, и только когда существо вышло из кустов, она увидела, что это кукла.

Выглядела она как любая кукла, пролежавшая в кустах долгое время, ну или живущая в этих кустах, учитывая то, что двигалась кукла совершенно самостоятельно. Ярко-синие волосы её потускнели, в них запутались сосновые иголки, платье с цветочным рисунком запачкалось землёй, в земле было и нежно-розовое младенческое личико, с которого кое-где слезла краска, обнажив серую основу. Один глаз как закрылся, так и не открывался, зато второй блестел голубым стеклянным блеском.

На толстеньких ножках кукла шустро подковыляла к Лемпо. Она была небольшая, и даже вытянув ручки, не смогла бы достать до края сапога Лемпо.

— Дикий бог вернулся?

Голосок у куклы был тоненький и шелестящий одновоременно, точно говорила она с помощью перекатывающихся внутри пластиковых шариков.

— Я вернулся, — подтвердил Лемпо. — Как дела в башне?

Кукла, как показалось Вик, критически уставилась на него единственным глазом, склонил голову набок.

— Ты слабеешь, — сказала она. — Ты уже другой, не искришься.

— Я знаю, — перебил её Лемпо. — Так что с башней?

Тем временем из кустов выбирались другие обитатели: крашеная серебрянкой длинноногое существо из трубок и шарниров, похожее на абстрактную скульптуру, с круглой головой, но без глаз и рта, растрёпанный меховой ком, колесо с подвижным резиновым ртом с одной стороны и зверским лиловым глазом с другой...

— Они в бешенстве от твоих визитов, дикий бог, — произнесло серебристое существо. Его голос был четче, чем у куклы, но тише. — Впрочем, медных псов они больше не выпускали.

Лемпо усмехнулся.

— Это их проблемы, так или иначе, но я проберусь туда.

— Твоя подруга тебя прикроет, — сказало колесо и покатилось вокруг Вик и Лемпо. — Они не увидят тебя.

Лохматый ком молчал, а в из кустов выходили новые уродцы из пластика, дерева и ткани. Лемпо поднялся.

— Что ж, — сказал он. — Если всё получится, вы узнаете об этом.

Лемпо и Вик вышли на пустое, притворяющееся то песком, то асфальтом пространство. Вик обернулась. Куколки сгрудились у самой границы и глядели им вслед.

***

— Кто это вообще?! — спросила Вик, когда они отошли довольно далеко от леса и тумана. — Они...

— Имаго, — ответил Лемпо. Плащ его развевался в такт шагам. — Будущие вы.

— Что?!

— Иногда кто-то понимает, что здесь что-то не так, пытается выбраться отсюда, пытается дойти до башни, — Лемпо кивнул на постепенно приближающееся титаническое сооружение. — Входит в башню и... превращаются. Потом их выкидывают сюда, и происходит вторая часть трансформации — они становятся настоящими людьми. Уходят в этот ваш город, находят себе жильё, работу...

Произнося «работу», Лемпо усмехнулся, будто речь шла о какой-то похабщине.

— И ничего не помнят ни про башню, ни про то, что этот мир ненормален. Кто-то прошёл уже несколько таких циклов. Только эти... игрушки помнят.

— Мы тоже преобразимся? Станем как... эти куколки?

— Не сразу, — успокоил её Лемпо. — На это нужно время. Я-то вообще ни во что не превращусь.

***

Земля вокруг башни была вымощена гигантскими зеркалами, многочисленные грани, каждая с футбольное поле, отражали солнце и всё это невыносимо сверкало, вливая в глаза бесконечные потоки света и не давая никакой пищи. Пустой, никчёмный блеск.

В башню вели раздвижные двери такого размера, что через них мог бы проехать поезд. Они тоже были сделаны из стекла, внутри которого точно застыли пузырьки воздуха, так что нельзя было увидеть, что находится внутри. Двери эти мягко разошлись в стороны, когда Вик и Лемпо подошли к ним. Глаза Лемпо блеснули жадным зелёным блеском.

Бесконечные ярусы галерей уходили вверх, окружая зал с большим фонтаном посередине. Чаша фонтана была так велика, что походила на небольшое озеро, окаймлённое гладким медным ограждением. Посередине, на островке, красовалась абстрактная скульптура из нескольких обручей и шаров. И множество мелких лавочек, ресторанчиков на галереях и вокруг фонтана, и люди, странно одетые (куда там Лемпо с его камзолом!), с удивительными причёсками. Мимо прошёл юноша с розовыми волосами в белоснежном костюме, потом девушка в кринолине с волосами голубыми. Дреды с колокольчиками на концах, бархатистые складки тканей тяжёлых и невесомые облачка тканей лёгких, цветные ремешки туфель с такими высокими каблуками, что и стоять-то в них страшно, не то что ходить, а здесь ходили в них и мужчины и женщины, массивные ожерелья и тонкие браслеты. Одна женщина, худая, костистая, была закутана в жемчужный муслин, а голова её была выбрита наголо, другая, смуглая, с вызолоченными веками, носила корсет, открывающий её маленькую грудь с крашенными синим сосками. На этой, последней, взгляд Лемпо слегка задержался. Смуглая улыбнулась ему, но Лемпо уже потерял к ней интерес. Он дёрнул Вик за руку, как всегда это делал — как непослушную собаку за поводок, и повлёк куда-то в сторону.

Лавочки, кафешки — всё манило загадочными чудесными вещицами и чудесными запахами. Вик вдруг поняла, что не прочь купить ту шёлковую желтую жилетку с кисточками и вообще она очень хочет кофе. Но Лемпо тянул её мимо жилетки, мимо кафе с выпечкой. Зачем он её тянет? И кто он вообще, этот высокий незнакомец с рыжими волосами? Вик тряхнула головой. Лемпо. Его зовут Лемпо, как она могла забыть?

Лемпо резко остановился, так что Вик чуть не вывихнула руку. Они прошли уже прилично, даже поднялись на несколько этажей по движущимся лестницам, и сейчас стояли в конце узкого, сжатого магазинами с одеждой (похоже, на этом этаже продавали только одежду) коридора. Коридор выходил в ещё один зал, без фонтана, зато с пальмами в кадках, вокруг кадок обернулись круглые скамьи. Здесь тоже было полно разноцветных и разодетых людей, которым предстояло стать куклами, они ходили из магазинчика в магазинчик с пакетами в руках, многие сидели на скамьях, изучали свои покупки, пили кофе, болтали и совершенно не обращали внимание на чудовище, нависшее над их головами.

Больше всего оно походило на гиену метров шести в холке. Сверкающее медными пластинами, оно недвижно стояло посреди зала, упираясь когтистыми лапами в мраморный пол. Глаза его горели красным.

— Это он, — мрачно сказал Лемпо. — Медный пёс. Сейчас неактивен.

Острая морда была направлена вперёд, точно пёс видел нечто, невидимое другими. Когда Лемпо и Вик проходили под ним, раздался скрежет. Огромная медная башка чуть наклонилась. Лемпо ускорил шаг и потянул за собой Вик. Пёс повернул голову и посмотрел им вслед, люди на скамейках удивлённо переговаривались, оторвавшись от своих пакетов, раздавался смех, кто-то достал телефон и стал фотографировать повернувшего голову пса. Откуда-то Вик знала, что эта маленькая штучка — телефон.

***

Вик стояла в стороне и смотрела как Лемпо передаёт пачку купюр невзрачной девушке в сером платье. Купюры девушка взяла, затем тихо заговорила, поминутно оглядываясь. Жестами она изобразила нечто большое и, судя по всему, величественное.

Они с Лемпо только что прошли насквозь супермаркет с пирамидами фруктов и овощей, Лемпо не глядя цапнул два апельсина, один отдал Вик, второй начал небрежно чистить сам. Вик всё ждала, когда их прихватит охрана, но никто на них внимания не обращал, они вышли через неприметную серую дверь и очутились в коридоре для прислуги, где Лемпо и отловил девицу в сером.

— Ресторан... — услышала Вик обрывок фразы. — Столик сорок два. Они там всегда обедают.

— Где ты взял деньги? — спросила она, когда серая девица ушла.

— Украл, — просто ответил Лемпо. — Только что.

Вик ничего не стала говорить, но в её голове вертелся вопрос: «Как?!» Вик могла поклясться, что Лемпо ничего, кроме тех апельсинов, не коснулся.

— Не переживай, я ей не всё отдал, — сказал Лемпо, иначе истолковав молчание Вик.

***

Вик не поняла, на каком этаже находился этот ресторан, потому что они с Лемпо снова кружили по торговому центру (она вспомнила и это слово), но ресторан этот был определенно самым роскошным из всех, что Вик видела через стеклянные стены.

Никаких стеклянных стен в нём не было, ничто не зазывало войти внутрь, маленькая арочная дверь была непрозрачной и отделана зеркальной мозаикой. Лемпо растворил её, как хозяин растворяет дверь своей квартиры, и, кажется, только из-за этой наглости их не вытолкали прочь.

Официанты в белых рубашках пялились на них, как на диковинных зверей, когда они шли в полумраке мимо бордовых бархатных портьер и золочёных колонн с горевшими на них хрустальными светильниками. Круглые столы покрывали алые скатерти. Ресторан был двухэтажный, над основным залом нависал неправильной формы балкон из тёмного дерева, и Лемпо без колебаний направился туда, под балкон, в уютный закуток, отделенный от основного зала всё теми же бордовыми портьерами.

Они сели за столик (на нем красовалась табличка с номером «42»), подошёл официант. Разговаривал он вежливо, даже почтительно, наверное, его впечатлило серебро на камзоле Лемпо и его наглость. Возможно, он решил, что они с Лемпо не так просты, как кажутся, раз так нагло заявились к «самим». Лемпо заказал что-то, заказала и Вик, что-то наугад. Она слишком нервничала, чтобы думать о еде.

Кроме них, в ресторане было ещё несколько человек, но все они сидели далеко, у входа. Вик рассеянно возила по алой скатерти блюдце с пирожным. Рядом в стояла чашка с кофе. Лемпо принесли бутыль красного вина, он пил прямо из горлышка, игнорируя бокал и недовольно глядя на деревянную дверь в самой глубине зальчика. Вик тоже смотрела на дверь. Официанты стояли, вытянувшись в струнку, похоже, время «ч» приближалось.

— Только не бесись, ладно? — сказала Вик. Она протянула руку и накрыла своей ладонью ладонь Лемпо. — Мы же ничего не знаем о них. Давай я поговорю сначала.

Лемпо презрительно посмотрел на неё, хотел что-то сказать, но не успел — дверь отворилась.

Их было двое — мужчина и женщина — и они отличались от обитателей башни так же, как отличались от них Лемпо и Вик. Мужчина был уже немолод, ближе к пятидесяти, чем к сорока, но красив смуглой южной красотой, с прямым крупным носом, волевым подбородком, высокий и поджарый, он был одет в свободный, но элегантный блейзер и тёмные брюки. Его дама тоже предпочитала тёмные брюки, но брюки мешковатые, призванные вместе с бордовой, в цвет портьерам, свободной блузой скрывать, но не скрывающие излишнюю полноту. Чёрные волосы её были собраны в пучок на затылке и это ещё больше подчёркивало округлость её белого, как творог, лица.

Женщина что-то говорила своему спутнику, но замолчала, увидев Лемпо и Вик. Вик сжала руку Лемпо — не выкинул бы он чего. Это женщина заметила тоже, лицо её перекосилось.

— Сядь там и закажи как обычно, — велела она своему спутнику. Тот послушно направился к угловому столику с диваном.

— Ну? — спросила она вместо приветствия. — Чего надо?

— Здравствуте, — вежливо начала Вик. — Извините за беспокойство, но вы ведь управляете этим местом и оно вроде как портал между мирами?

— Ну! — согласилась женщина, грузно присаживаясь за из столик.

— Не могли бы вы нас выпустить?

— А ты вообще кто? — поинтересовалась толстуха.

— Я — человек, — сказала Вик. — А он — нет.

Вик кивнула на Лемпо, который точно не замечал толстуху, продолжая потягивать вино из бутылки. Толстуха вгляделась в Лемпо. Лицо её неузнаваемо изменилось, она вскочила на ноги с неожиданной прытью.

— Мразь! — завизжала она. — Девка! Шлюха! Ты притащила сюда бога! Тварь!..

Неспешно Лемпо допил вино, развернулся к толстухе и резко поставил пустую бутылку на стол. От стука толстуха вздрогнула и замолчала. Она смотрела на Лемпо с яростью и страхом, Лемпо смотрел на неё.

— Ты, — начал он. — Знаешь, кто я.

— Эта тварь всё здесь разрушит, — забормотала толстуха, обращаясь к Вик.

— Выпустите нас и никто ничего не разрушит, — сказала Вик.

— Да некуда мне вас выпускать! Ничего нет снаружи, вселенная гикнулась, полетела к чёрту!

Вик встретилась взглядом со смуглым мужчиной, тот пожал плечами.

— Нет, — спокойно сказал Лемпо.

— Да откуда ты знаешь?!

— Потому что я сам — чёрт.

— Нет, нет, — толстуха попятилась. — Я не открою врата. Нет никаких врат, никого не выпущу.

— Выпустишь, — произнёс Лемпо. Он медленно встал и опёрся руками на стол. Из рукавов его камзола выползло несколько небольших чёрных гадюк.

Толстуха в ужасе уставилась на них.

— Ворожишь, бог, ворожишь, тварь из звёздного света?!

Вик показалось, да нет, она была почти уверена, что за внешностью немолодой женщины скрывается нечто иное, древнее и омерзительное.

— Дорогая, не нервничай, — подал голос смуглый мужчина.

На него никто не обратил внимания, лицо толстухи снова исказилось и на этот раз Вик совершенно отчётливо увидела тупую безглазую морду, серое кожистое тело, короткие щупальца.

И что-то произошло. Не стало ни ресторана, ни торгового центра, только воронка, в которую засасывало и которая исторгала из себя всё сразу: и их с Лемпо, и толстуху с её смуглым приятелем, и куколок, и корабль Вик, и гигантов. И ещё она отчетливо увидела, как смуглый ударил Лемпо в спину, тот покачнулся и пропустил те полсекунды, которые были нужны ему, чтобы отразить удар толстухи.

— Ты ослаб, бог, — услышала Вик голос толстухи. — Как же я ненавижу ваше племя...

***

Один день сменялся другим. Вик ходила по магазинам, покупала разные занятные вещицы, одежду, туфли. Она просыпалась утром, окидывала взглядом свою небольшую, но симпатичную квартирку с большим зеркальным шкафом и таким же большим окном, выходящим на шумный фонтан. С самого утра внутри у неё зарождалась странная пустота, но Вик знала, чем заполнить эту пустоту. Она наряжалась и шла завтракать в кафе. Каждую неделю одни кафе выходили из моды, другие же, наоборот, становились популярными, так что в нужное место ещё надо было попасть. У неё был красивый розовый телефон, которым она фотографировала свои модные завтраки и себя заодно. Она фотографировала завтраки, себя в «правильном кафе», себя на фоне фонтана или медного пса, вернее, его лапы и так далее. Она покрасила волосы в тёмно-зелёный и подстриглась. Переодевалась она теперь несколько раз в день. Ещё она думала, что ей страшно повезло, раз она спаслась от страшной катастрофы в этом чудесном месте. Её друзья тоже так думали. Менялись эти друзья часто, Вик даже имена не всегда запоминала.

Продолжалось это до тех пор, пока она случайно не прислонилась к медной лапе.

Корабль. Когти, спускающиеся из тумана. Город с узкими улочками и странное слово «работа». «Работа» в одном из зданий на этих улочках. Молодой красивый мужчина с густо-рыжими волосами в пыльно-сером плаще. Долгая дорога и куколки. Лемпо.

Вик сползла по лапе на мраморный пол и сидела, сжимая в руках телефон. Никто не подошёл к ней, не спросил, что с ней. Помогать здесь было «не круто». Медленно Вик встала, увидела своё отражение в зеркальной витрине — девица в ядовито-жёлтом костюме и с зелёными волосами. Она хотела побежать, но как побежишь на каблуках?

Она побрела к себе, телефон в её руке пищал, сообщая о новых лайках. Лемпо, возможно, погиб, а она... наверное, она заслужила, чтобы стать куклой. Она и чувствовала себя какой-то деревянной. Она даже не попыталась отомстить или хоть что-то сделать.

Вик просидела у себя до вечера, иногда она вставала и смотрела на фонтан. Посреди огромной чаши на островке красовался большой, как комната, стеклянный шар, заросший изнутри зеленью. Здесь постоянно всё менялось. Ей стало противно от самой себя. Она рванула зеркальные дверцы, пнула стоявшие там коробки, те вывалились, обувь рассыпалась по полу. Зачем ей это барахло?

В задней стенке, более не скрытая коробками, обозначилась низкая дверца. Вик отодвинула коробки, наклонилась и нажала.

Тоннель был узкий, но и Вик не отличалась пышностью форм. Забыв про жёлтый костюм, она ползла, пока не услышала голоса, а впереди не забрезжил свет.

Перед ней была комната с тёмными деревянными стенами, массивными кожаными креслами и камином.

— Ничего, уже скоро, пока колдует, но это ненадолго. Хорошо мы его изолировали. Как же я ненавижу их звёздное племя...

Вик узнала голос толстухи, хоть и не видела её. Зато её приятель сидел в кресле, покачивая стаканом с золотистым напитком. Он что-то пробурчал.

— Ничего, — ответила толстуха. — Хоть одного да заморим. Так-то их не убьёшь.

Вик послушала ещё немного, подумала, сжавшись в тесном пространстве этой норы. В голове у неё всё стало на свои места — здесь действительно много меди. Затем поползла обратно.

***

Кафе это считалось отстойным, потому что огромное окно выходило на унылую пустыню с чем-то туманным на горизонте. Все, конечно, знали, что это дурацкая иллюзия, ведь снаружи ничего нет. Могли бы иллюзию и получше состряпать, например, джунгли или море. Вик взяла кофе, села за столик и стала пристально смотреть на горизонт. Она старалась вызвать свой самый большой страх.

Когда на горизонте появилась неясная тень, Вик её сфотографировала, выложила в интернет. Подождала и повторила.

— О, в самом деле летит!

Молодой человек в лиловом комбинезоне подсел к ней за столик и тоже уставился на приближающегося гиганта.

— Неужели сменили? Давно пора!

Кафе заполнялось любопытными очень быстро. Вик вышла из толпы.

Через фонтан она бежала босиком. Вода брызгала из-под её ног, и смотрели на Вик с удивлением. Она обежала шар, кто-то крикнул ей, что в мокрой одежде селфи — «полный шлак». Вик нашла ажурную дверцу, распахнула.

Внутри шара пахло лесом. Под ногами лежали и кололись сосновые иголки, низкие деревца и кусты точно пытались продавить изнутри стеклянные стены. Было тихо, посередине на низком постаменте была статуя сидящего человека. Вик подумала, что ошиблась и Лемпо здесь нет, она что-то не так поняла из разговора толстухи и смуглого. И тут по статуе змейкой пополз росток плюща, он выходил из рукава каменного изваяния. Вик ахнула.

Лемпо открыл глаза. Они вновь стали у него крыжовенно-зелёными, а вот он сам...

Лицо избороздили морщины, волосы не поседели — посерели. Только сейчас Вик заметила, что запястья Лемпо скованы тонкими медными цепочками.

Лемпо улыбнулся.

— Отличная... причёска, — произнёс он. Голос его походил на треск сухих веток.

Вик бросилась к нему.

— Я... я вытащу тебя! Я умею работать с медью! Она здесь...

— Всё изолирует, — закончила за неё толстуха. Покачиваясь, как жаба, она вплыла внутрь шара. Странно, но её фиолетовый балахон был абсолютно сух.

— Помирает твой дружок, — заговорила она, ухмыляясь. — Не могу эти звёздные без сообщения с внешним миром. А вот мы — можем!

Последние слова она прошипела.

— Как загнали нас в преисподнюю, так и живём, приспосабливаемся. И ничего ты, девочка, не сделаешь. Ну порвёшь цепочки, а дальше-то что?

Вик повернулась к толстухе.

— Вся башня замкнута в контур из меди. Если его нарушить, весь этот сновидческий пузырь лопнет.

— Верно, — кивнула толстуха. За её спиной выход сторожил её смуглый любовник. — Только его не нарушить.

— Магически его не нарушить, — сказала Вик. — А механически?

Раздались крики, затем звук, точно лопнул очень толстый металлический стержень. Например, медный.

Лицо толстухи вытянулось.

— Это гиганты, — объяснила Вик. — Они стараются добраться до людей изнутри, которые в первый раз решили посмотреть в окно.

— Мразь! — завопила толстуха. — Мы жили здесь, питались вами, вы все — ничто, однодневки... мы... древние...

— Тиамат, — раздался голос Лемпо. — Заткнись.

Треска сухих ветвей в его голосе слышно не было.

Смуглый что-то метнул в Лемпо, очень быстро, Вик не поняла, что это, нож или сюрикен. Лемпо легко отбил это, а смуглого в одну секунду заплело и затянуло мхом, увело под землю.

Упругие ветки пробили стеклянный шар, змеями понеслись дальше, ломая балясины балюстрад, руша галереи. Пальмы в кадках выстреливали вверх и соревновались с соснами. Хвощи становились ростом с деревья, а деревья вытягивались выше этого торгового центра.

Толстуха Тиамат потеряла свой облик. Она оказалась много больше своего человеческого обличья, уродливая, кожистая, как личинка, её всю покрывали бесцветные волоски. Сосновый ствол пробил её тело насквозь, она задёргалась и разорвалась пополам, залив мох и траву мерзкой жижей.

В лицо Вик било что-то похожее на солнце и свежий ветер, и это меняло её и... кажется, убивало.

***

Вьюнок и хвощ покрывали развалины, среди них росли сосны и берёзы, внизу темнели ягоды ежевики. Пахло грибами и нагретой на солнце палой листвой.

— Больше никогда не сунусь ни в один неведомый мир, — сказал Лемпо.

Он сидел, прислонясь к камню, и щурился на солнце. Вик слетела к нему с той галереи, которая чудом уцелела. Крылья у неё были большие, радужные и очень красивые. К счастью, руки у неё остались прежние. Неловко на птичьих лапах она подошла к Лемпо.

— На этой неделе? — спросила она.

— Вообще! Вернусь в Калеву... — Лемпо потёр переносицу. — Всё, нет моих сил.

— Мне жаль, что я не догадалась раньше, — сказала Вик.

— Ты же не богиня, Алконост, — ответил Лемпо. — Это неудивительно. Ты сделала всё прекрасно.

Вик немного смущали её собственные голые груди, торчащие из перьев, и то, что Лемпо на них пялился. Она огляделась. Солнце светило через ветки сосен, мох и ежевику покрывала кружевная тень. Красный листик прилетел откуда-то и упал Лемпо на колено. Вик-Алконост захотелось спеть всё это и она взлетела обратно на галерею.

Песня Алконост, нежная и мощная, плыла над развалинами. Там были и гиганты, хватающие добычу в тумане, и перевёрнутый корабль, и куколки, и сам Лемпо. Лемпо же слушал, улавливая все ноты и оттенки дивного голоса девы-птицы, голоса, похожего на мёд, имбирь и вино, и думал, что Алконост права — он никогда не держит обещания, а данные самому себе нарушает в первую очередь. И вообще, Калева подождёт.