Клетка

Клетка

Осматривая свое жилье на ближайший месяц, Дима понял, почему местные называют эти комнатушки гробами. Около пяти квадратных метров, захламленных всем необходимым. Как тут можно жить постоянно? На что не пойдешь ради подписчиков.

Расплатившись с хозяином, Дима зашел внутрь, тут же стукнувшись локтем о полочку, на которой стояла микроволновка. Гонконг не переставал удивлять. Чудеса современного мира соседствуют с такой нищетой. Да уж, не тот город назвали городом контрастов. До новой квартиры он доехал на роскошном двухэтажном автобусе, любуясь небоскребами, широкими улицами, довольными жителями. Проехав пару остановок, попал сюда. Филиал ада. И в каждой такой клетушке кто-то живет, иногда ютятся целые семьи. Отдых в Гонконге превращался в битву за выживание. Предыдущий материал для блога собирал с удовольствием. Еще дома узнав о этих гробах, понял, что захочет попробовать прожить так несколько недель, может, месяц. Сравнить удобства. На фотографиях выглядело ужасно, в жизни оказалось еще хуже. Но он обещал выпуски из клетки, как он успел окрестить новое жилище. Создавали эти коморки из обычных квартир, которые делили на такие вот убожества. Из тридцати семи квадратных метров умудрялись создать до двадцати квартир. Десять на нижнем уровне, десять — на верхнем. О шумоизоляции даже можно не мечтать — слышны чуть ли не вздохи соседей.

Аккуратно устроив сумку с ноутом, Дима присел на продавленный матрас. Белье нужно поменять, оно все пропахлось предыдущим бедолагой, коротавшим одинокие вечера перед телевизором. Рабочие дни по десять часов, а потом сон в этой клетке. Что за жизнь?

Первые видео, выложенные в блоге, искрились радостью невежественного туриста. Роскошные небоскребы, чистые улицы, экзотическая кухня. Море впечатлений, и все — положительные. Теперь же он открыл для себя темную сторону Гонконга, место, где живут не столь везучие горожане. Те, кто не может позволить себе то, что каждому человеку причитается с рождения. Назвать это домом не поворачивался язык. Он слышал, что говорят бедняки в таких районах. "Я еще жив, но уже в гробу". Точное определение — от узкого пространства сдавливало в груди, дыхание затруднялось, казалось, что похоронили заживо. Хотя, наверное, даже в гробах удобнее.

Развесив одежду на дешевые пластиковые вешалки, распихав белье по крохотным шкафчикам, включил ноут. Как ни странно, но вай-фай здесь есть. Достав из пакета ужин, разогрел микроволновку. Как можно в месте, где пекут ананасовый хлеб, от которого слюнки текут, жить вот так вот? Рыбные шарики наполнили комнату ароматом, вызвав урчание в желудке. Порезав хлеб, Дима расслабился. Да, как страшно жить, но, в то же время, бездомных здесь почти нет. Может, хоть какое-то жилье все же лучше, чем вообще ничего?

Ананасовый хлеб только так называется, из-за формы, самого плода здесь нет. Лапша, купленная у продавца в рикше, таяла во рту. На десерт — фруктовый саго микс. Ну и чай. Электрочайник закипел, аромат молочного чая успокаивал. Всего-то месяц, а если совсем невмоготу станет — можно и пораньше свалить. Он никому ничем не обязан. Кроме, конечно, десяти тысяч подписчиков, требовавших новых историй, видео и фото. Если бы родители знали, чем занимается в Гонконге их двадцатипятилетний сын, поседели бы. Мама уверена, что он развлекается, посещает лучшие тусовки по ночам, а днем с туристической группой осматривает достопримечательности.

Но культурный отдых — не для него. Только хардкор. Местные ночные клуб особо не отличаются от московских. Храмы, конечно, впечатляли. Но пожить так, как живут настоящие жители, родившиеся здесь, почувствовать себя частью их мира, пусть и ненадолго, вот настоящий туризм. Попутно снимать видео, получать лайки, набирать популярность.

Просматривая на ноуте предыдущие видео, читал комментарий. Дизлайков мало, мата тоже. Он знал, что харизматичен и умеет увлекать. Видео о местных ресторанах, кафе и барах набрало больше всего просмотров. О храмах — меньше всего. Дима до сих пор удивлялся тому, как много времени уделяют жители ритуалам. Религиозные, верующие в духов, они совершали подношения, молились, напоминая первобытных людей. Пантеон божеств поражал.

Перед началом съемки причесался. Надо всегда выглядеть опрятно. Даже в таком клоповнике.

-Привет. С вами Дима, погрязший в трущобах Гонконга. Я клятвенно обещал себе и вам пожить какое-то время в одном из так называемых гробов. И вот он я! — поворачивая камеру по сторонам, максимально пытался передать убогость комнатушки. — Только посмотрите! Тут, наверное, метров пять, все захламленно. Из полезного — унитаз, микроволновка, электрочайник и телевизор, который у моей бабушки и то современней. Как тут можно существовать всю жизнь? А целыми семьями? Представить страшно. Я-то думал, наши коммуналки и общаги — зло, но Гонконг переплюнул их всех. Читал я, что планируют строить молодежные дома из водопроводных труб. Представьте себе, полукруглая комната, без стенок, поставить можно почти в любом свободном месте! И это в городе, где настолько развита культура, инфраструктура, ночная жизнь. Два мира сосуществуют, словно не подозревая друг о друге. Одни ездят на дорогих тачках, носят прада-шмада, сумочки от Луи Виттон — здесь это считается показателем высокого уровня жизни. Вообще, отношение к своему облику очень важно. Этикет соблюдают даже маргиналы. Я уже почти две недели здесь, но никак не могу привыкнуть к их укладу, распорядку дня, взаимоотношениям и всей прочей лабуде. Ночной город — вообще огонь! Небоскребы переливаются всевозможными цветами. А вечерние лазерные шоу?! И глядя на всю эту роскошь, на самоуверенных, даже в чем-то чопорных, жителей, просто невозможно представить, что чуть далее, стоит лишь свернуть с центральных улиц, оккупированных туристами, встретишь такую вот безнадегу. Видел я нескольких соседей — улыбки на их лицах появляются, судя по всему, также редко, как и дорогая еда на столе или фирменная одежда в шкафах. Угрюмые, многие — неопрятные.

В общем, вот мое жилье на ближайший месяц, если я раньше не сойду с ума. Утром посмотрим, как мой привыкший к роскоши организм справиться с ночевкой здесь. Всем хорошего настроения. Не забывайте ставить лайки!

Отключив камеру, Дима тяжело вздохнул. Наверное, соседи слышали каждое слово, правда, ничего не поняли, но все равно. Он-то за это короткое время уже познакомился с окружающими его людьми. Справа — вопящая парочка, все как в классике. Она пилит, он огрызается. Даже не зная языка, можно представить, о чем они спорят. Сверху — чихающая и кашляющая бабуля, издающая такие звуки, что стены дрожат. Слева — стенающий и повторяющий одну и ту же фразу мужчина. Разобрать его слова во всеобщем шуме практически невозможно, да и знал язык Дима лишь поверхностно. Но, вроде, он бормотал о том, что голоден.

Озираясь, стараясь успокоить нервную систему, Дима говорил себе, что это — всего лишь испытание. Зато с каким удовольствием он вернется в свою двушку! Уберется, вылижет подъезд, отдраит лифт, нажрется жареной картохи, и спокойно заснет. Шумы постепенно смолкали — видно, пора уже спать соседям, хотя только десять часов вечера. Утром им на работу, где они пропашут от восьми до двенадцати часов, оттуда — домой. В узкие стены, грязь и шум. В чем смысл такой жизни?

Размышляя о двух лицах Гонконга, не заметил, как заснул. Включенный телевизор что-то бормотал, дом успокоился, клетки убаюкивали своих пленников.

Подскочив на матрасе, Дима ударился о кухонный шкафчик. Чайник звякнул. Ложки посыпались на пол. Одуревший, еще не проснувшийся, он оглядывался, не понимая, что выдернуло его из сна. Вроде все тихо. Но какой-то звук нарушил его спокойствие. Сердце оглушительно стучало, по лбу стекал пот. Не хватало воздуха, казалось, стены сжимают его, погребают. Белый шум на экране телевизора, бледные отсветы на потолке. Усаживаясь, постарался привести мысли в порядок. Справа зашевелилась парочка, бабуля сверху надсадно кашляла. Он проснулся не один, всех их тоже что-то разбудило. Какой-то громкий и резкий звук, неожиданный, стремный. Словно кто-то кричал или просил о чем-то. Может, сумасшедший голодный сосед слева? Прислушиваясь, Дима различил, как кто-то скребется в стену. Точно, это тот чувак, который хотел есть. С его стороны что-то царапалось, рычало, пыталось пробраться внутрь, в комнату Димы. Так, стоп! Не стоит себя запугивать. Может, крышу снесло от такой жизни, вот он и шкрябает стены. Со всеми бывает. Успокаиваясь, он накрылся пахнущим одеялом. Черт, поменять белье забыл! Но вставать так лень, сон накрывает теплой волной…

Резкий вопль вывел Диму из транса. Да что там происходит? Казалось, что мужик прижался к стене и надрывно кричит. Какие-то слова, всасывающий звук. Он там что, стены облизывает? От крика до сих пор раздавалось эхо, глухо ударяясь в потолок, накрывая ужасом Диму. Так вопят, когда все совсем плохо. Утробные стоны, удары кулаком. Парочка справа что-то бормотала на своем языке, наверное, какие-нибудь молитвы. Бабуля молчала, словно боялась привлечь к себе внимание.

-Эй, ты там, а ну, успокоился! — крикнул Дима, лишь потом осознав, что несчастный сосед вряд ли поймет. Ничего, можно и по-английски. Хорошо, что здесь два официальных языка. Выдав эту фразу на английском, прислушался. Тишина. Значит, дошло, что не стоит будить по ночам русских туристов.

-Я хочу есть! — тихий проникновенный шепот, словно у самого уха. Казалось, что при желании, говорящий может прикоснуться горячим языком к уху Димы, оставляя влажный след слюны. Содрогаясь от фантазий, он удивился — чистый английский, почти без акцента.

-Ну так поешь! — не придумав ничего умнее, Дима улегся и накрылся одеялом с головой.

-Я голоден, так голоден, помоги мне, — сосед не унимался, стонал и шептал.

Покрываясь мурашками, Дима медленно считал до десяти, а потом обратно. Ощущение чьего-то присутствия в клетке сводило с ума. Казалось, если приподнять одеяло, то нечто холодное (и голодное) тут же пристроится рядом, исследуя языком беззащитную кожу, пробуя ее на вкус.

Парочка за стеной смолкла, бабуля молилась, а страдающий всю ночь стонал, плакал и умолял его накормить.

Утром Дима проснулся злой, мечтая поскорее свалить из комнатушки. Парочка справа молчала, наверное, уже на работе. Бабка сверху причитала, в клетке воняло благовониями. Этого еще не хватало. Религиозная маразматичка, скорее всего, призывает духов предков, чтобы они защитили ее от стонущего и голодного соседа.

Вставая, ударился головой о полочку. Проклиная все на свете, понял, что шопинг — самое оно. Нужно много чего купить, привнести хоть какой-то уют в убогое жилище. Оставить это все следующему бедолаге, сделать широкий жест. Стена слева покрылась темными пятнами. Если это плесень — нужно будет уносить ноги. Разглядывая скопление точек, отшатнулся, когда понял, что с определенного расстояния это напоминает изможденное лицо.

Засняв это на камеру, выложил в блог. Пусть полюбуются уровнем жизни. Голодный сосед молчал, но какие-то шорохи все же доносились из его каморки. Может, стоить вызвать полицию или какую-то службу?

Шопинг отнял около трех часов, и теперь Дима шел домой, гордо неся пакеты с покупками. Нормальные вешалки, несколько вилок, нож, которые купить не так и легко, эти чертовы палочки повсюду, а есть ими он так и не научился. Постельное белье, дезинфицирующее средство, немного еды. Цены кусались, и как умудрялись жители здесь покупать дорогие шмотки и машины?

Возле входа задержался. На улице еще светло, идти внутрь не хочется. Шопинг он заснял на камеру, комментируя все. Видео с лицом на стене набрало наибольшее количество лайков. И комментарии. Сразу же заподозрили что-то сверхъестественное. Надо будет записать вопли соседа, тогда подписчики вообще кипятком писать начнут.

Несколько часов Дима бродил по ближайшим улицам, поражаясь унылости домов и жителей. Грустные лица, шаркающая походка. Дневное время проводить стоит в центре города, не здесь. С испорченным настроением вернулся в клетку.

Запах благовоний наполнял комнату, густой и удушающий. Интересно, полоумная бабуля не угорела там? Парочка, судя по тишине, все еще на работе. Сосед слева молчал. Лицо на стене проявилось четче. К аромату фимиама добавился легкий противный душок. Неужели плесень так воняет?

Восседая на туалете, держась руками за стены, чтобы не сползти с него, Дима просматривал комменты. Всем интересно, что произойдет этой ночью. Вот народ, лишь зрелища подавай. Но, если честно признаться самому себе, Диме тоже интересно, что еще выкинет сосед.

Поев, сложив посуду, которую вымыл тут же в крохотной раковине ледяной водой, разлегся на свежем белье. По телевизору одно шоу сменяло другое. От безумия происходящего на экране кружилась голова. Те еще сумасшедшие, эти гонконгцы. Удар дверью, вопли за стеной. А вот и влюбленная парочка вернулась. Глядя, как две семьи соревнуются за главный приз, забрасывая друг друга чем-то липким, вопя и дергаясь, словно сумасшедшие, Дима почувствовал, как засыпает. Да, эти шоу прекрасное снотворное. Лежа на спине, вытянул руки. Почти касается противоположных стен. Жизнь в гробу. А потом и смерть там же. Нет, так жить все-таки нельзя.

Из сладкой полудремы выдернули резко, словно схватили за волосы. Тонкий дрожащий вой, пронзающий барабанные перепонки, отдающийся в костях. Что происходит? Прикрывая уши, Дима елозил на матрасе в поисках камеры. Черт, где она? Нащупав ноут, включил вебку. Хоть так.

-Час ночи, а за стеной воет безумный сосед! Вы слышите это? — он пытался перекричать вопли, но звук словно заполнял собой узкое пространство, вытесняя все остальное.

Лицо на стене набухло, из точек сочилась темная жижа. Содрогаясь от отвращения, Дима повернул камеру так, чтобы все видели это. Сколько же завтра будет просмотров! Вонь усилилась, благовониями уже не пахло, лишь вызывающий тошноту смрад гниения.

Подбегая к унитазу, Дима чуть не уронил ноут. Выворачивая содержимое желудка, стонал, мечтая прекратить пытку. Крики, стоны, слова. Опять что-то на счет голода. Бабка сверху металась по крохотной комнатушке, наверное, зажигая свечи или отрезая голову жертвенному петуху. Парочка за стеной обреченно молчала. Дима подбежал к стене, отделяющей от голодающего соседа, принялся бить кулаками, ногами, угрожая вызвать полицию.

-Еды! Голодный! — стонал мужчина на китайском и английском.

-Заткнись! Заткнись! — Дима сам перешел на визг. Комната гудела от шума, вонь сбивала с ног. Глаза слезились, из носа текло. Надсадно кашляя, Дима рухнул на матрас, накрываясь одеялом, молясь, чтобы пытка прекратилась.

Лишь с первыми лучами солнца сосед угомонился. Проваливаясь в сон, Дима почувствовал, как кто-то присел рядом с ним на матрасе.

Днем просматривал запись. Ноут он не вырубил, и камера могла заснять того, кто был в его комнате. Понимая, что никого, конечно, не увидит, все же с напряжением смотрел видео. К счастью, ничего. Показалось. От этой новости легче дышалось.

Надо валить, и побыстрее. Но комментарии и лайки удерживали. Все с нетерпением ждали грядущей ночи, и только Дима боялся ее. Признаться даже самому себе в трусости тяжело, а уж подписчикам и подавно.

-Чтоб ты провалился, — проклял он соседа за стеной.

Все утро бабка что-то бормотала, напевала, завывала. В таких условиях нужно держать особо опасных преступников.

Решив сегодня отдохнуть, Дима покинул нищую часть города. Упиваясь видами небоскребов, довольных жизнью горожан, осознал, что сам сейчас вряд ли похож на интеллигента. Бессонная ночь сказалась на лице, запахи благовоний пропитали одежду. Многие в автобусе брезгливо от него отворачивались. Вот мудаки! Пусть сами так поживут.

Пересев в метро, Дима понял, что засыпает. Хорошо же проходит отдых. Сползая с сиденья, ждал, когда объявят его остановку.

Выйдя на улицу, осмотрелся. До храма По Лин можно добраться пешком, на автобусе, а еще есть канатная дорога. Именно ее Дима и выбрал.

Устроившись у окна, любовался прекрасными видами. За двадцать минут поездки отдохнул и расслабился. Кабинка несла его над островом Лантау. Густые леса, жилые кварталы, прибрежная полоса сменяли друг друга, открывая уставшему взору божественный Гонконг. Крошечные фигурки пешеходов, решивших добраться до храма своими силами, удивляли. И не лень кому-то переться три с половиной часа по узкой дороге, постоянным подъемам и спускам по окрестным сопкам.

Деревня Нгонг Пинг — рай для туристов. Окунувшись в бурлящее море радостных людей, улыбающихся, фотографирующихся, Дима скинул наваждение последних двух ночей. Горный воздух расслаблял, смешение национальностей удивляло. Выкрики на разных языках, смех, довольные семьи… черт дернул его заняться экстремальным туризмом в трущобах города. А можно было наслаждаться такими вот видами. В Гонконге около шестисот храмов на разных островах.

Отобедав в открытом кафе, Дима окончательно успокоился. Подписчики бесновались, предлагая теории одна страшнее другой. Но на самом-то деле, за стеной может жить безработный, тронувшийся умом, голодающий. Действительно, стоит вызвать какие-то службы, пусть помогут бедолаге. Ночной страх казался таким далеким и размытым, словно это происходило и не с ним. Здесь, нежась в теплых лучах солнца, попивая молочный чай, слушая смех туристов, сложно поверить, что ночью могут происходить таинственные события.

Ночью снова в клетке. Воспоминания об острове, где морально отдохнул, придавали сил. Накрыв еще более отчетливо проступившее лицо из плесени тряпкой, включил телевизор и устроился как можно удобнее. Пока все тихо, парочка что-то бормотало, а потом заскрипели пружины матраса. Не погасла еще страсть в них! Бабуля сверху угомонилась, видимо, заснула. Голодный сосед молчал. Почему-то тишина пугала даже больше воплей. Словно затишье перед бурей. Может, стоит включить камеру на всю ночь? Вдруг запишет что-то интересное? Но вставать так лень. Прохладное одеяло навевало сон, бормотание телека убаюкивало…

И снова Дима ударился головой о гребаную полку! Надо ее убрать к чертям собачьим, пока не раскроил череп. Что опять? Вопли за стеной достигли крещендо, казалось, стены рухнут. Ошеломленный, еще не проснувшийся, Дима топтался по матрасу, налетая на полки и шкафчики. Посуда звякала, телек шипел. Микроволновка сама включалась и выключалась. Схватив камеру, начал снимать.

-Господи! Да что за херня тут творится?

Бабка сверху молилась так громко, словно хотела перекричать безумный вой соседа слева. Парочка просто вопила, испуганно, тонко, пронзительно. Не выдержав, Дима сам закричал, моля остановить безумие. Эхо металось в комнатушке, вилки посыпались на пол. Поскользнувшись на одеяле, Дима потеря равновесие и упал, ударившись спиной о столик. Коробки из-под еды накрыли его, резкая боль чуть не лишила сознания. Потирая рукой ушиб, увидел кровь. Хера себе! Сгибаясь, побрел к раковине. Намочив старую майку, обмотался, хоть немного приглушая боль.

-Есть! Есть! Хочу есть! — вопило нечто на двух языках. Назвать это человеческим голосом не возможно. Хриплый, пронзительный, какой-то металлический звук.

-Заткнись! Захлопни пасть! — вторил ему Дима.

Бабка захлебывалась молитвами, парочка вопила без остановки.

Все, хватит терпеть! Завтра же с утра валить подальше отсюда! Спать хоть на улице. Пусть подписчики сами едут сюда и записывают видосы. Имел он их всех!

Тряпка сползла со стены, обнажая черный лик. Рот на лице открылся. Глаза пристально смотрели на Диму. На автомате он все это снимал, продолжая кричать, и его голос сливался с мольбами старухи, визгами парочки и безумным воем твари за стеной.

Когда лицо на стене пошевелилось, Дима не выдержал и упал на матрас, снова ударившись спиной. От боли сознание помутилось. Уже откуда из глубин мрака он видел, как некая тень возникла из угла и присела рядом с ним.

Очнувшись уже днем, Дима, кряхтя, присел. Боль пронзила спину, ударив в голову. Застонав, он поднялся на ноги. Пошатываясь, удивленно смотрел на кровавое пятно на матрасе. Это с него столько натекло? Так можно и умереть! Правый бок горел огнем. Стараясь хоть что-то разглядеть в узком зеркале, зашипел, увидев синяк. Странно, кажется, кожа висит, словно он похудел. В отражении увидел, что справа действительно талия тоньше, чем слева. Это еще что за херня?

Жуя лапшу, кривясь от стреляющей боли в пояснице, загрузил видео. Тут же посыпались комментарии и лайки. Его называли бравым охотником за привидениями, героем, смельчаком. Посыпались теории, одна страшнее другой. Одна девушка писала, что нужно уносить оттуда ноги. За стеной может обитать прет — голодный дух.

-Единственный разумный совет, — сказал Дима сам себе. Пора валить.

Но комменты под советом девушки пугали. Если он покинет клетку — значит, не мужик. Трус. Многие от него отпишутся. Но стоит ли мнимая популярность среди онлайн задротов таких жертв? Стоило признаться, ему самому интересно, что же происходит за стеной.

Можно решить вопрос современно — пожаловаться арендатору. Пусть сам разбирается с невменяемым жильцом.

У двери голодающего соседа столпились те, кто не ушел на работу. Бабулька с верхнего яруса сжимала в руках свечу. Арендатор, крупный лысеющий мужчина, позвал-таки полицию, боясь самому решать вопрос. У дверей в клетку вопящего по ночам безумца все ощутили гнилостную вонь. Дима прижал руки ко рту, стараясь удержать завтрак. Почему они не чувствовали этот смрад раньше? Как такое может быть?

Открыв дверь, все, даже полицейский, замерли у порога. Кромешная тьма и клубящаяся вонь.

-Ну, давай же, — шипел сквозь зубы Дима. Пусть уже войдут, мать их за ногу! Стоять здесь, у открытой двери, напоминающей разверстую пасть, даже солнечным днем, оказалось тем еще испытанием. Еще пару минут и он с визгом убежит. Бабуля дрожала, словно перед припадком. Арендатор подпихивал полицейских вглубь, сам стараясь остаться снаружи. Дима тихо включил камеру, понимая, что сейчас увидит что-то жуткое.

Фонари полицейских высвечивали захламленную комнату, десятки грязных тарелок. Вонь окружила их, дышать все труднее. Дима прикрыл глаза, когда увидел серые ноги. Тело мужчины лежало на покрытом пятнами матрасе. Арендатор тихо стонал, бабулю трясло сильнее. Дима что-то шептал. Он молился. Удивившись своему поступку, отодвинул зрителей и вошел следом за бравыми полицейскими. Места едва хватало, разлагающийся труп вздулся, кожа местами почернела.

Выбегая наружу, на свет, Дима еле сдержал рвоту. Дышать, глубоко-глубоко, впустить в легкие свежий воздух.

Чуть позже, он стоял у комнаты погибшего, прислушиваясь к разговору полицейских и арендатора. Из того немногого, что смог перевести, понял, что мужчина скончался около десяти дней назад. Что за нахер? Еще вчера он выл, просил еды. Как такое может быть? Перед глазами возник образ мертвеца. Он уже начал разлагаться, значит, вечером точно не мог быть жив. Тогда кто шумел?

Вечером, устроившись в своей комнатке, читал комментарии. Столько лайков ни одно видео не набирало за месяцы, как это за день.

Девушка уперто настаивала, что он столкнулся с претом, и нужно уносить ноги как можно скорее. Так Дима и сделает завтра утром.

А ночью снова раздались крики и мольбы покормить, только вот голос совсем не напоминал человеческий. Скрежещущий, глухой и рычащий.

День прошел в бесцельных блужданиях по городу и размышлениях. Оставаться в клетке — безумие. Но и бросать такой материал — позор. Все подписчики тут же откажутся от него, и, хотя это не главная цель его жизни, но допустить такой исход нельзя.

Этой ночью Дима включил телек громче. Так же поступили остальные соседи. Вой твари за стеной, черное лицо, проступавшее на стене — все это фиксировала камера. Сам Дима накрывался одеялом с головой и молился, ждал утра. Около трех ночи звуки переместились. Теперь нечто урчало и чавкало, и доносились эти шумы со стороны комнаты парочки. Что там происходило?

Утром полицейские выносили тела парня и девушки. Исхудавшие, обглоданные. Неужели это реальность? Его контенту можно присвоить рейтинг для совершеннолетних. Подписчики с нетерпением ждали следующей ночи, поверив в правдивость всего происходящего. Ютясь в клетке, Дима уже забыл, что живет в Гонконге, что его ждет столько интересных мест и достопримечательностей. Списывая все на блог, он кривил душой. Боясь, трясясь каждую ночь, ему все же хотелось увидеть, что произойдет дальше. Чем закончится это безумие?

Следующей скончалась бабулька. Ее тело вывезли уставшие полицейские, накрыв простыней. Дима вспоминал, что еще несколько дней назад старуха весила раза в два больше. Допрос сотрудников полиции. Кое-как ответив им на английском, что ничего подозрительного не видел и не слышал, поспешил домой. Теперь ночами шумело только существо справа. Ни криков парочки, ни молитв бабки — он остался один.

Читая статьи о претах, Дима убеждался, что девушка в комментариях права. Это голодный дух, проклятый, мечущийся между мирами. Его жажду удовлетворить невозможно. Муки вечной нехватки пищи, осознание собственной ущербности. Жестокое наказание в буддистской мифологии. Чем так провинился этот мужчина?

Комнату погибшего так и не прибрали, Дима видел горы мусора, свалку, в которой тварь могла свить гнездо и ожидать вечера. Как она перемещалась по соседним квартирам?

Убить существо нельзя, но можно задобрить. Накупив целый холодильник еды, Дима ждал вечера. Сегодня оно придет за ним.

Понимая, что совершает не просто глупость, а смертельную ошибку, он все же не мог уйти. Или ему не давали? Выходя из клетки чувствовал, как натягивается кожа на спине, руках и ногах, словно привязанная к двери. Боль наступала, когда он отходил более километра. Ощущение, что плоть слезает с костей. Он не мог уйти — тварь присосалась к нему. Помимо боли, приходило давление. Казалось, с каждым шагом на его плечах и спине увеличивается невидимый вес, пока он почти не полз, еле передвигая ноги.

Так что, выбора особого нет. Остается ждать, молиться и надеяться, что купленных подношений хватит. На крайний случай есть обряд, умиротворяющий духов. Но ритуал опасен, можно потерять не только тело, но и стать одним из голодных духов. Раннее Дима не задумывался над вопросами души и жизни после смерти, но то, что сейчас происходило… Значит, загробная жизнь существует, и провести вечность завывая от голода ему не хотелось.

Наконец ночь завладела улицами. Сидя в ожидании, Дима включил камеру. Пусть его подписчики увидят все, даже смерть. Чертовы падальщики, только и ждут чьей-то беды, чтобы потом перемывать косточки и наслаждаться чужим страданием.

За стеной что-то царапалось, лицо проявилось, разевая черную пасть. Вой разнесся в комнате. Звуки перемещались, гнилостная вонь наполнила клетку. Начинается.

-Поехали, — пробормотал Дима в камеру.

Но ничего не произошло. Никто не вылез из стены, не напал. Только телевизор мерцал, все быстрее и быстрее. А затем экран взорвался. Осколок впился в ногу Димы. Закричав от боли, глядя на торчащее из икры стекло, Дима повалился на матрас. Огонь пожирал пластик, наполняя комнату черным смрадом. Подтягиваясь на руках, постанывая, ползя в собственной крови, Дима дотянулся до раковины. Набирая воду в чашки, тушил пожар. Огонь, к счастью, быстро сдался, но вонь повисла в клетке. Мышца горела, кровь струилась, заливая матрас. Понимая, что не справится с духом, Дима пополз к двери, мечтая покинуть не только проклятую комнату, но и гребаный Гонконг. До паникующего сознания не сразу дошло, что ручка проворачивается, но дверь не открывается. Окон в комнате нет. Как теперь выбраться?

-Помогите! Помогите! Убивают! — он вопил, стучал по двери, плакал.

Перетягивая ногу чуть выше колена одной из новых футболок, шмыгал носом. Ну что за хрень? Почему именно он попал в передрягу?

Времени расслабиться тварь не дала. Из крана вода уже не текла. Лампа мигала, а потом погасла. Интернет пропал, на экране высвечивалось одно слово — "Голод".

-Прекрати! — срывая горло, кричал Дима, когда микроволновка упала на пол.

Обхватив голову руками, молился, просил прощения и пощады.

-Мне надо поесть, — слабый, такой далекий голос.

Черное лицо на стене вытягивалось, увеличиваясь, становясь объемным. Из носика чайника шел пар, посуда дребезжала, а потом разом рухнула, усеивая пол осколками. Полочки валились одна за другой, погребая Диму под банками, бритвенными принадлежностями, всякой ненужной чепухой.

Стараясь выбраться из-под обрушившейся мебели, Дима завопил, когда чайник перевернулся и на голую ногу потек кипяток. Кожа покрылась волдырями, боль сводила с ума. Скрипя зубами, он все же выполз. Глядя на покрасневшую голень, качался взад-вперед, стараясь привести мысли в порядок, но хотелось выть.

Лицо на стене треснуло, разошлось по шву, и что-то черное просочилось в отверстие из соседней комнаты. Невысокая фигура, тонкие руки и ноги, огромный, покрытый венами, живот, почти волочащийся по полу. Длинная гибкая шея, и некая пародия на человеческое лицо, с пастью от уха до уха. Существо смотрело на Диму, пожирая его взглядом узких глаз, в которых светился ненасытный голод.

Крича, кидая в существо все, что попадало под руку, Дима полз к холодильнику. Подношение, нужно угостить духа. Обе ноги бесполезно волочились за ним, от боли скрутили желудок. Его вывернуло, желчь вылилась на стены. Внутренности горели. Открыв холодильник, Дима застонал.

-Что же ты хочешь? — кричал Дима на тварь, застывшую у стены, кидая в нее сгнившие продукты. Все покрывала плесень, существо заразило еду, чтобы он не смог откупиться.

Медленно продвигаясь в сторону жертвы, дух облизывал пасть длинным черным языком. Вилки и ножи взлетели в воздух, а затем воткнулись в руку Димы. Крича, глядя на изрезанное плечо, моля небеса о пощаде, Дима вспоминал ритуал. Нужно отвести существо туда, где оно должно находиться. Сотрясаясь от плача, смотрел, как подрагивают нож и вилка в раненном плече.

-Чтоб ты сдох! –ненависть к твари затмевала даже боль.

Пустой безразличный взгляд, легкое движение головы, и недавно купленные вешалки взлетели. Прикрываясь руками, Дима понял, что победить не сможет. Когда холодный металл проткнул щеку насквозь, потерял сознание.

Погружаясь в омут бессознательного все глубже, Дима слышал чавкающие звуки. Что-то происходило с его боком. Странное ощущение, нельзя сказать, что болезненное, но неправильное. Мясо будто разжижалось. Щекотно. Хихикая, Дима окончательно потерял сознание.

Аромат благовоний вел его за собой, увлекал к свету. Откуда мог взяться запах? Бабулька умерла еще вчера, а кроме нее некому зажигать свечи? Но, все же, его вели куда-то, выманивали на свет, вытаскивали за руку.

Открыв глаза, Дима увидел склонившуюся над ним тварь, погрузившую голову в его бок. Вопя и пинаясь, чувствуя острие ножа, царапающее кость, цепляясь вешалкой, которая проткнула его щеку насквозь, Дима все-таки спихнул с себя существо. Ощупывая место, к которому присосался дух, в ужасе понял, что мяса там меньше, чем с другой стороны. Оно хотело съесть его живьем!

-Ублюдок! — Дима не знал, что в нем есть столько ярости и ненависти.

Аккуратно вынимая вешалку из дыры в щеке, выдергивая нож и вилку, он орал, кричал, плакал, но не переставал сверлить взглядом тварь.

-Иди сюда, мудак! — дух прижался к стене, словно удивившись напору парня.

Ритуал обратного действия. Если существо поедает вас — попробуйте поглотить его, выйти с ним в мир голодных духов, где оно и останется.

Наступая на сжимающееся в углу существо, почувствовал превосходство и радость. Где-то в глубине души промелькнула искра сожаления. Мужчина-то не виноват, что после смерти превратился в эту тварь.

Резким движением вцепился в шею духа. Больной рукой сжимал нож, с кончика которого капала кровь. Ноги бесполезно волочились, каждое прикосновение к коже заставляло дышать сквозь зубы. Вид забитого в угол существа пробуждал в Диме ненависть, настолько глубокую, первородную, что он сам боялся.

Взмах ножом, серая плоть твари раскрывается, словно цветок. Погружая во вздрагивающее, пульсирующее брюхо руки по локоть, Дима выл, кричал и плакал. Зубы вцепились в бок существа, разрывая дряхлую кожу. Писк боли духа принес удовлетворение. Пальцы нащупали что-то скользкое и теплое. Выплевывая куски мяса, Дима вгрызался все глубже, пока чернильная тьма не полилась из ран духа, затапливая комнату. Сомкнув челюсти на лице твари, Дима рвал и отплевывался.

-Вот тебе, гребаный Гонконг! — вопил он, словно безумный, упиваясь темнотой, истекающей из раненного существа.

Погружаясь во мрак все глубже, услышал стоны сотни, тысяч таких же голодных духов.

Прижатое телом существо выбралось из-под своего мучителя, отползая дальше, прикрываясь щуплыми руками.

-Иди сюда, — прохрипел Дима, ощущая нарастающую уверенность в своей победе. Они уже в мире духов, и тварь должна остаться здесь.

С трудом вставая на ноги, кривясь, когда волдыри на голени лопались, заливая пол жидкостью, Дима огляделся. Вязкая тьма, шевелящиеся в ней силуэты, стоны и крики. Это даже не ад, а пустота, вечное ничто, где насытить голод не удастся, и все желания поглощают своих хозяев.

Существа выглядывали из пола, свешивались с потолка, выскальзывали из истекающих жидким мраком стен. Ненасытные взгляды, жадные языки. У некоторых рты узкие, вытянутые рыла больше напоминают морды муравьедов. Несколько тварей с широкими ртами, как та, что атаковала Диму. И еще крошечные существа, с голодными пастями по всему телу.

-Ну что? Я здесь! — Дима кричал, чувствуя, что духи боятся его больше, чем он их.

Раненное существо отползало от своего мучителя подальше во мрак, стеная, истекая тьмой. Дима видел его разорванно брюхо, прокусанную руку и шею. Странный смех поднимался из глубин его тела. Сотрясаясь от хохота, он скалился, глядя на прячущихся претов.

Вверху, в бездонной тьме, сияла звезда. Это выход в мир людей. Оставаться здесь не хотелось, все-таки, когда-нибудь духи придут в себя, и тогда он не сможет остановить их. Преты сметут его, накинутся и насытятся его плотью.

Подволакивая ноги, Дима подошел к ближайшей стене. Мелкие твари хищно щелкали зубами на руках, спинах, головах, но разбежались, почувствовав опасность. Схватив первого попавшегося духа, Дима сжал его хрупкое тельце. Извиваясь, существо верещало, молило о пощаде. Но пожалело бы оно Диму? Вряд ли. Не испытывая ничего, кроме усталости, он резко ударил коленом поперек тщедушного тела. Отбросив изломанную тушку подальше, увидел, как дух волочится в самое сердце тьмы. Не убил, но запугал остальных.

Руки вошли в стену, пальцы погружались в жижу. Движения черного водопада изменилось, направляясь вверх. Прижавшись всем телом, Дима медленно взлетал к звезде, горящей все ярче и ярче. Преты разочарованно выли и стенали, но побоялись преследовать такую опасную добычу. Трусость духов спасла его. Отплевываясь от мерзкого привкуса во рту, Дима последний раз оглянулся вниз. И сердце замерло. Преты заметно осмелели. Существа карабкались друг друга на спины, создавая живую башню. Быстрые движения. Самые крупные из них создали основу, мелкие ползли вверх, протягивая ручки вслед ускользающей жертве. Тварь, атаковавшая его в квартире, осталась внизу, испуганно глядя на мучителя.

Свет все ярче, твари все ближе. Узкий рот на длинном рыле тянулся к обожженной ноге. Стена из жидкой тьмы медленно поднимала вверх. Главное успеть. Обычный мир так близко. А чистилище внизу бурлило, твари ползли за добычей.

Самое интересно подписчики и не увидят. Вот облом. Ну и хер с ними. Свет выхода ослеплял, опалял, приближался. Голова Димы скрылась в огненной звезде. Кожу пронзило миллионами игл, по венам словно текло пламя. Крича, срывая горло, Дима карабкался, упираясь руками в твердый пол реального мира, отпихиваясь ногами от тел претов. Вывалившись наружу, он смотрел, как затягивается проход в иной мир. Лицо на стене темнело, растворялось, пока ничего не осталось.

Откинувшись, Дима хохотал. Тело болело, казалось, не осталось ни единой целой кости, каждый миллиметр кожи пылал, мышцы сводило судорогой. Но он выжил, победил гребаных духов, вернулся из их мира. И многое из этого снимала камера. Да уж, такой материал обогатит его. Принесет славу. Но, представляя себе, как кто-то видит безумие в глазах, когда он рвал зубами существо, разрывая его живот, понял, что видео придется обработать. Режиссерскую версию не увидит никто. Валяясь в осколках посуды, телевизора и микроволновки, чувствуя густой запах собственной крови, Дима улыбался. Боль в обожженной ноге, ноющее плечо, икра, из которой все еще текла кровь — все это ничто. Он жив. И первым делом покинет Гонконг. Как только выйдет из клетки — сразу в аэропорт. Делать здесь нечего.

Хромая, Дима подошел к двери. Глубоко вздохнув, прикрыл глаза. Ручка повернулась. Сдерживая крик радости, вышел на улицу. Таким сладким воздухом он еще никогда не дышал. Ведущая в клетку дверь захлопнулась за его спиной. Камеру и ноут он предусмотрительно захватил с собой, как и самое необходимое — документы и деньги. Все остальное — не важно.

Хромая по ночной улице, Дима представлял, что мог бы написать в сочинении на тему "Как я провел лето". Немногие прохожие шарахались от израненного туриста, смеющегося и прихрамывающего, крепко сжимающего ноутбук. Чего только не вытворяют безумные иностранцы.

В захламленной квартире, на окровавленном матрасе, посреди обломков полок, осколков посуды и взорвавшегося телевизора, проявилось нечто вроде лица, которое с каждой секундой приобретало более четкие очертания.