Гигант большой аферы
Вася удивленно обозрела труп. Затем зачем-то осторожно попинала его носочком белой туфельки, убедилась, что труп самый настоящий и, немного поморщившись от брезгливости, раздавила убиенного каблуком. Еще и размазала. Фу…
Отличный день рождения! Хотя чего еще можно ожидать от тридцатой весны ее осени жизни?!
Принято считать, что все нормальные люди любят отмечать свои, как впрочем и чужие, дни рождения. Якобы, в этот день именинник является каким-то необыкновенно особенным человеком, а не просто тварью дрожащей. Вот он какой уникальный, гляньте на него. Ну надо же… Тимошеньке сегодня сорок восемь стукнуло, а как вчера родился. Какая радость, что почти полвека назад наш дорогой именинник вылупился на свет. Ах-ах… зажгите свечи, пусть новородившийся задует прокуренным кашлем все свечки, а то его наиважнейшее желание не сбудется. Подарим Тимошеньке чайный сервис и два набора стопок под "Столичную". А вот и замечательный галстук в такой милый белый горошек. Ах как он подходит к его лоснящемуся пиджаку пятьдесят шестого размера. Ну загляденье. Будь здоров, Тимофей! Ты хорошо проставился сегодня, не забудь пригласить нас в следующем году. И хоть нам совершенно плевать на твои именины и на тебя в частности, мы с удовольствием снова выпьем и откушаем за твой счет во-о-н той замечательной черной икорки.
Вася с милой ненавистью всматривалась в плешивую, в мелкий рубчик лысину директора, ругая на все лады маму, которую угораздило родить ее в один день с Тимофеем Ильичом. Ну не совсем в один, конечно. Через восемнадцать лет после, но все равно обидно. Ну ладно бы хоть ресторан приличный снял, гад… так нет же. Вон и тараканы дохлые отдыхают, и икра наверняка крашеная. Такой жук, как их директор, разве раскошелится на что-то более-менее приличное?!
А ведь Ксюшка из отдела продаж давно говорила — валить нужно из их шарашкиной мышеловки. Зарплата мизер, а вложений человеко-часов максимум. И даже собственный праздник ей приходится проводить на чужом. И все будто забыли, что Ваське сегодня четвертый десяток пошел. А она не замуже-ем… и детишек не-е-ет… ну это так обычно соседка Клава жалела Васю. И еще коллеги. И мама. И бабушка. И тетя Света. И даже Ксюшка, успевшая к своему тридцатнику два раза удачно выйти замуж и трижды стать счастливой матерью. Но Вася остро чувствовала, что ее где-то обманывают. Особенно когда запыхавшаяся Ксюшка прямо с порога влетала в кабинет к директору в своем стареньком залатанном пальто и со слезами на глазах просила дать ей пару дней отгула. Потому что младший с соплями был выдворен вместе с мамой за порог сада, а среднего нужно собрать в поездку с классом в музей елочных игрушек, а у старшего, тринадцатилетнего Ерика, вообще… любовь что ли. Безответная. И не ест и не спит.
А у Васьки никаких таких забот — по словам все той же Ксюшки, и вот именно поэтому ей так скучно и безрадостно жить. Обычно после таких слов Вася надувала щеки, и полдня не разговаривала с подругой. До самого обеда. А потом все налаживалось, и Вася снова внимательно слушала рассказы Ксюшки о Мишкиных соплях зеленого цвета.
От грустных раздумий Васю отвлек приятный во всех отношениях голос. Ах, что за тембр, что за интонация! Голос этот звучал с импровизированной сцены ресторана-кафе "Папа Карло и сын". Голос оказался много краше его обладателя и все же… Имея такой голос можно быть даже парижским горбуном с восемью бородавками на челе, поклонницы найдутся. Этот, слава богу, горбуном совсем не был, и вообще, был вполне себе ничего мужчина хорошо за тридцать. Василиса сделала стойку и поправила прическу. Черт с ним, с Тимошенькой, тридцать лет один раз в жизни бывает, в смысле год целый, но потом уже не то. Короче говоря, решила она, нужно брать певца за горло. Вася неотрывно смотрела на объект вожделения и уверенной походкой, подсмотренной в одной умной передаче про моделей, шагала к сцене. Объект под таким напором подозрительно щурился, приглаживал волосы и пятился назад.
— Василиса Петровна, а-а-ать за ляшку!
Вася почувствовала сильный щипок за бедро и взвизгнула. Тимофей Ильич похабно лыбился в ответ и тянул жирную сарделькообразную лапищу к ее плохо закамуфлированной груди.
— Ах ты...ты...Скотина плешивая! — Вася замахнулась и от всей девичьей души треснула хама по толстой лысине.
— Ссучка! Но с гонорком, — пьяно залился в смехе именинник и ухватился таки за одну из выпуклостей Васи.
Васька, красная от стыда и унижения, пряча глаза в пол, выбежала из зала. За ней галопом неслась веселая Ксюха, и кричала что-то про "да забей, никто и не заметил".
В слезах и растрепанных чувствах девушка хлопнула дверью негостеприимного заведения с тараканами, поймала такси и уехала домой, так и не дослушав до конца Ксюшины увещевания остаться.
К черту… ну вот… и отпуск отменяется. Теперь только уволиться и остается. Она хорошо запомнила, с каким злорадством и любопытством коллеги наблюдали за бесплатным спектаклем. Спектаклем унижения. Ее унижения, Васькиного. Уснула Василиса только под утро. И то сказать уснула — весь сон маялась кошмарами с участием рыжих прусаков-гигантов, хватающих ее за все выступающие округлости.
А в полдень в Васину квартиру позвонили. Органы. Сказали, чтобы следовала за ними и "без фокусов там".
В полиции Васю встретила ужасная новость — все гости с банкета по случаю дня рождения Тимофея Петровича скоропостижно… исчезли. А это, между прочим, сорок три человека, включая официантов, управляющего, томного певца и Ксюшки. А у Ксюшки дети. А у детей сопли, любовь и экскурсия. Вот такие дела. И она, Маркова Василиса Петровна, теперь главная подозреваемая в деле о хищении людей. В особо крупном размере.
— Что делать будем, Вася, Вася, Василиса? — пропел пухлый мятый дядечка в желтой рубашке в белый горошек.
"Эх… сюда б еще тот галстук", — некстати подумалось Васе.
— Что? — спросила она.
— Я вас же спрашиваю, — обиделся дядя.
— Уверенна, вы лучше знаете, — подольстилась девушка.
— Хм… — полицейский на миг зажмурился от удовольствия, но почти сразу заимел суровый вид.
Вася осторожно предположила, что может все пропавшие где-то отдыхают? Так сказать продолжают банкет.
— Нет-с, гражданка. У нас есть один важный свидетель происшествия. Некто Плясунов А.Г., так вот, он утверждает, что будто бы конфликтовали вы с одним шибко толстым дяденькой. Конфликтовали?! — внезапно закричал он на Ваську.
— Да, — от неожиданности выпалила она.
— Ну вот, — снова подобрел полицейский. — А потом вы, все с тех же слов Плясунова в расстроенных чувствах покинули ресторан, верно?
— Верно, — мрачно ответила Вася.
— Но спустя пару часов зачем-то вернулись и позвали всех с собой, включая официантов, верно?
— Не верно! Официанты-то мне на кой ляд?
— Так значит остальных вы все же звали? — заулыбался дядечка, уже предвкушая раскрытие преступления по горячим следам.
— Да не звала я никого. И не ходила никуда. Дома я спала, — сердито сопела Васька.
— Кто может подтвердить ваше алиби?
— Никто. Кот только если. Только он не говорит.
— У меня и кот заговорит! — заржал своей шутке полицейский.
Только вот Васе было отнюдь не смешно. Вот так влипла-а… И пусть она была зла на шефа и на Ксюху, пусть даже на всех была сердита, но все ж таки жалко было несчастных пропавших. А ну как их сейчас пытают и мучают?!
— А что же, этот ваш Плясунов так один и остался в зале?! Вот кого пытать надо на причастность. Наверняка он и есть самый главный злодей.
— Да не… Сумасшедший он, — почему-то шепотом сказал мятый дядечка. — Он вначале ладно так складывал, а потом ересь дурную понес. Будто вы вначале это вы были, а потом будто и не вы вовсе, а большой усатый таракан.
— И вы ему верите???
— Так у меня больше подозреваемых все равно нет, — флегматично ответил мужчина, — а потому вот вам ручка, вот бумага. Пишите.
— Что писать-то?
— Как что? Признательные показания.
Через два дня Ваську отпустили. Предъявить ей было ровным счетом нечего, потому что все пропавшие нашлись живыми и невредимыми, чему, кстати, мятый дядечка из полиции был крайне недоволен. В загородном доме отдыха, куда расщедрившийся директор позвал всех жлеющих, три дня дым стоял коромыслом. А в городском КПЗ ночей не спала Васька.
Томный певец Плясунов за курение травки был привлечен к ответственности и к работам по благоустройству городского парка.
Дома Вася с наслаждением вымылась. Сытно позавтракала. Нашла в кармане джинсов аккуратно записанный адрес Плясунова и, в предвкушении скорой встречи, улыбнулась своему отражению, аккуратно поправляя рыжий загнувшийся ус.