Чайный домик господина Чу

Разноцветные фонарики на чайном домике господина Чу создавали уют и дарили гостям хорошее настроение. Императорские наложницы Пай Лю и Ли Ван, изящно подобрав шелковые подолы, присели к чайному столику. Согласно чайному этикету, они постарались оставить за порогом мысли о дворцовых делах, интригах, сплетнях и боязни нашествия варваров с дикого заснеженного севера, где царит вечная зима и морозы. Но если с последним всё было в порядке — варваров красавицы боялись, потому что им велели их бояться специальным императорским указом, то вот оставить снаружи гаремные тяготы и заботы оказалось сложнее.

Пока что в чайном домике царили душевные разговоры, негромкое пение сверчка в клетке из вишневого дерева и тихий шелест вечернего ветерка в ивовой листве, но мысли красавиц занимала важная дворцовая новость. Новость о присвоении почётного ранга наложнице Ю Тянь по случаю рождения прелестной зеленоглазой дочурки.

— Вы слышали, каким диковинным именем Ю Тянь назвала девочку? — спросила у подруги Пай Лю.

— Кажется, милое дитя зовут Мирча, но, давайте, не будем говорить о мирских делах, — попросила Ли Ван.

— Не будем, — охотно согласилась Пай Лю. — Хотя, это всё так необычно, так странно. Придворные медики все, как один, утверждали, что Ю Тянь не может иметь детей.

Девушки поставили чайничек на огонь, а пока грелась вода, завели разговор о чае.

— Люблю чай из провинции Шу, — заметила Пай Лю.

— Уважаю ваш тонкий вкус, дорогая подруга Лю, но моё сердце с первой заварки и до последнего удара сердца отдано чаю "кхуча". Ведь его благородная горчинка дарит...

Что именно дарит горчинка, мы никогда не узнаем, ибо Пай Лю воскликнула:

— Я вспомнила! Горчинка — перчинка. Вспомнила, что означает Мирча! Так называют перец в Индии, откуда родом Ю Тянь и откуда ей присылают удивительные пряности, от которых горит нёбо.

— Ну, хорошо, — снисходительно кивнула Ли Ван. — Открою вам один секрет. Садитесь поближе. Я всё расскажу…

Пай Лю придвинулась к подруге и та начала рассказ.

Есть в Индии сад, который принадлежит джинну, что двенадцать лет спит, а двенадцать лет бодрствует. В его саду растут кусты, на которых цветут крошечные белые звездочки или висят красные длинные перцы, но главная драгоценность сада — это куст с блестящими зелеными листьям и громадными толстыми перцами, зелеными, как изумруд. Когда джинн спит и не охраняет сад, туда со всей округи слетаются соловьи, чтобы поклевать зеленый перец. Потом соловьихи несут изумрудные яйца и если достать такое яйцо и завернуть в хлопчатобумажную ткань и год проносить под левой подмышкой, то из него появится младенец. Хорошенькая девочка…

— Вы хотите сказать, уважаемая Ли Ван, что дочь нашего драгоценного императора — простое соловьиное яичко?!

— Нет! Как можно так говорить! Фи, простое… Не простое, а изумрудное! — воскликнула Ли Ван.

Налив в терракотовый чайник немного воды, Пай Лю сделала первую заварку. Ею она омыла столик и пиалы. Вторую заварку девушки пили молча, медленно вдыхая аромат, чтобы лучше уловить все нотки благородного напитка.

— Да, мудрый старец Кун Фу Цзи был прав! Чай способен творить чудеса! Вы согласна с ним, Лю?

— Нет, — задумчиво проговорила Пай Лю. — Он подходил к коню с левой стороны.

— И как это связано с чаем? — изумилась Ли Ван.

— Никак, но так давно хотела это сказать. Бедный, бедный император…

— Думаете, дочка-яичко — это горе?

— Мне сложно судить о чужих детях, тем более императорских. А всё же…

— Вы знали, что в молодости наш император потерял свою первую, горячо любимую жену? Вот это горе! Но мы ведь не для сплетен здесь собрались?

— Конечно, нет, — улыбнулась Пай Лю. — А всё же…

Третья заварка согревала и убаюкивала, как мать дитя, и Ли Ван сказала:

— Ладно, от маленькой сплетни миру не убудет, тем более это не сплетня, а чистая правда, записанная в анналах императорской библиотеки. Слушайте! Когда императору было отроду не больше семнадцати лет…

Когда императору было семнадцать лет, то был он не императором ещё, а наследником. И охотился он однажды в горах и набрел на хижину отшельника под большим деревом, сплетенную из листьев. Кругом цвели цветы, порхали птицы, а поблизости лежало озеро, где по воде плавали белые, красные и синие лотосы. Наследник учтиво поклонился старику-отшельнику и спросил:

"Сколько лет здесь живешь?

"Почти сто".

"А за всё это время видел ли ты здесь что-нибудь замечательное?"

Отшельник ответил, что никогда ничего не происходило, но в этом году, каждый пятнадцатый день месяца на озеро стала прилетать небесная дева, царевна Манохара. Она купается в серебристой воде, среди лотосов и поёт так сладостно, что все звери и птицы ей внемлют, будто зачарованные. И даже такой старик, как он, слушая это дивное пение, радуется потом семь дней кряду.

Пришел будущий император к озеру на пятнадцатый день и увидел царевну Манохару, и его юное сердце загорелось любовью. Прекрасна была царевна, прекраснее всех. Глаза у неё были голубые, длинные, точно бутоны лотоса, нос прямой, губы словно кораллы, тело, как из слоновой кости. Взял её наследник в жены и был так счастлив с молодой женой, что никогда с ней не расставался.

Не понравилось такое ни императору, ни императрице, ни царским сановникам, ни слугам, ни другим женщинам гарема, о которых наследник совсем позабыл. И, чтобы погубить Манохару, задумали они каверзу. Императрица-мать сказала, что приснился ей сон, будто прилетел к наследнику коршун и разорвал его тело, вынул внутренности и обвил их вокруг городской стены. И все во дворце стали говорить, что им приснился точно такой же сон. Позвали прорицателей и те сказали, что грядет нашествие варваров из северных земель, и принесут они разорение стране и смерть всей императорской семье. Но есть средство, чтобы спастись! Для этого надо совершить ритуал.

"Какой ритуал?" — спросил наследник.

"Надо вырыть пруд глубиной с человеческий рост, оштукатурить его и наполнить кровью молодых лесных коз. Ты должен выкупаться в этой крови, а твои отец и мать должны возжигать перед тобой курение жиром небесного существа".

"Хорошо, — сказал наследник, — но жир небесного существа очень редок. Как его достать?"

"То, что можно достать, то не редко", — ответили прорицатели.

"Как понять ваши слова?" — спросил наследник.

"Разве жена твоя, царевна Манохара не небесное существо?"

Наследник долго не соглашался пожертвовать женой, но прорицатели сказали: "Разве не слыхал ты слова мудрецов? Ради рода жертвуй любым родичем, ради города жертвуй любым домом, ради страны жертвуй любым городом. Ты можешь взять себе другую жену, но другого наследника у нас нет".

С тяжелым сердцем, но дал наследник согласие на убийство Манохары и привели её плачущую к кровавому пруду. Она надеялась, что муж передумает, но будущий император был непреклонен. Постояв у пруда, погоревав о не сложившейся семейной жизни, царевна поднялась в воздух и улетела — всё-таки была она волшебницей, небесным существом не по названию, а, по сути. Только вот наследник об этом как-то подзабыл.

— И никто её с тех пор не видел? — поинтересовалась у подруги Пай Лю. — А как же нашествие северных варваров? Они пришли и всех убили?

— Глупенькая, — рассмеялась Ли Ван, отмечая про себя, что умственные способности Пай Лю иногда напоминают ей лакированный набалдашник зонтика от солнца. — Не было никакого нашествия. Делать варварам нечего, как топать к нам через горы и плыть по морям.

И Ли Ван попробовала перевести разговор на тему, более соответствующую чайному духу:

— Знаете, один мудрец из южных провинций заявил, что конец света близок и наступит тогда, когда люди перестанут пить чай вот так тихо и с душою, как мы. Сказал, что рано или поздно, чайные церемонии умрут, а люди начнут пить чай как воду — на ходу, на бегу из бумажной посуды.

— Уфф… — поёжилась Пай Лю и вся сникла. — Не хотела бы я жить в таком мире.

После этих слов она до того стала походить на сложенный зонтик, что Ли Ван едва не расхохоталась, но сдержалась и только фыркнула в надушенный рукав, как лисичка.

— Поэтому-то наш справедливый император и посадил мудреца под домашний арест. Там он может предаваться созерцанию истинной красоты мира как минимум один лунный месяц.

Четвёртая заварка бросила подружек в лёгкий пот. Ах, сколько же нового открыл этот вечер! Свежий ветерок ласкал кожу и уносил сознание к дальним берегам диковинных историй.

— Бедный, бедный император, — снова загрустила Пай Лю.

— Вы думаете, что улетевшая жена — это горе?

— Наверное. Ведь, кажется, он её любил. По-своему…

— Влюбиться, когда у тебя седая борода — вот горе!

Когда императору уже было далеко за сорок, но ещё не исполнилось пятьдесят, ехал он мимо того озера, где познакомился в молодости с Манохарой и встретил там прекрасную юную девушку. Она сидела под деревом и горько рыдала. Остановил император свою свиту, подошел один к девушке и спросил, кто она и как пришла в этот лес.

"Я дочь правителя Чосона, — ответила она. — Я вышла из дворца на прогулку. Шла, шла и заблудилась, а как сюда попала и сама не знаю".

Отвез её император к себе, и взял в жены и поселил в летнем дворце, в садах которого фонтаны покрывают росою цветы, где у позолоченных колонн деревья гнутся под тяжестью плодов. И там, среди цветов и солнечных лучей жила прекрасная молодая императрица, и император ее так любил, что с ней позабыл обо всем на свете.

Случилось так, что ученик одного отшельника возвращался с высоких гор, куда он каждый год ходил за священной водой для учителя. Проходил он мимо императорских садов, и они пленили его своими фонтанами. И вот перелез он через стену и пошел гулять по саду, а когда устал — прилег и заснул под фиговым деревом. Его спящего нашла охрана, арестовала и привела к императору.

— Повелитель, — взмолился ученик отшельника. — Прошу не наказывайте за то, что я уснул в вашем саду, отпустите меня к моему учителю.

Император был так счастлив в то время со своей молодой женой, что приказал подарить пареньку шелковый халат и отпустить на все четыре стороны. Ученик вернулся к учителю, рассказал тому о происшествии. Учитель сказал:

"Хорошо, что ты не пострадал, но от халата, что надет на тебе и от воды, что ты принес, идёт странный запах — запах сладостной гнили. Скажи, не показалось ли тебе, что-то необычным в том, как выглядел или вел себя император?"

— Глаза у него какие-то тусклые и кажутся неподвижными, — подумав, ответил ученик.

Отшельник был мудрый и ученый человек, он сразу почувствовал, что императору грозит великая беда, и отправился вместе со своим учеником в обратный путь, во дворец. Император принял их со всем почтением и отшельник сказал:

"Вы были добры к моему ученику, и я хочу вам помочь, так как чувствую, что вы в опасности. Скажите мне правду, нет ли во дворце молодой женщины, что попала сюда не из родительского дома, а взята из лесу?"

Император рассказал про девушку, которую нашёл в лесу, дочь правителя Чосона. Сказал, что женился на ней и послал уже нескольких вестников в Чосон, но ни один из них ещё не вернулся.

"Она вовсе не дочь правителя Чосона! — воскликнул отшельник. — И даже не женщина. Она двухсотлетняя змея, ведьма и людоедка, что может принимать человеческий облик"

Император стал спорить: не поверил отшельнику — слишком уж любил красавицу жену. Но учитель предложил проверить свои слова, провести испытание и велел приготовить к ужину кушанье частью очень солёное, частью солёное в меру. Вечером император с императрицей ужинали вместе и ели из одного блюда. И вот император повернул блюдо солёной частью к жене, а сам стал есть с другой стороны. Императрица с трудом глотала ужасно солёную пищу, так как муж ел, то ела и она. Ночью, когда они легли, император пожевал какой-то корешок, что дал ему отшельник, и сна у него не было ни в одном глазу, и он только притворялся спящим. Приоткрыв один глаз, император следил за женой и похрапывал, чтобы она ничего не заподозрила. Уверившись, что муж спит, женщина бесшумно выскользнула из комнаты и побежала к фонтану. Император последовал за ней и увидел, как она прыгнула в воду и тут же стала длинной и толстой, как дерево змеёй. Змея выкупалась в фонтане, попила воды, выползла из фонтана и снова стала женщиной. Убедившись, что отшельник был прав, император хотел позвать стражу, но благоразумно дождался утра и нового совета отшельника.

"Змея сильнее половины твоего войска, здесь нужна хитрость", — сказал отшельник и велел построить в саду металлическую печь с крепкой заслонкой…

— Ну, дальше понятно, — зевая прелестным ротиком, заметила Пай Лю. — Сожгли бедняжку. А слышали ли вы, дорогая подруга, историю про девятихвостую лисицу, что сбежала из императорского зверинца три года назад?

— Мм… нет. Я сама во дворце не так давно. А почему вы вдруг вспомнили? — удивилась Ли Ван.

— Во дворце вы скоро уж, как три года, странно, что об этом не знаете, — ответила Пай Лю. — Ходят слухи, что после побега, видели ту лисицу на кладбище у буддийского монастыря. Раскопала будто бы лиса могилу какой-то отшельницы, умершей в юности, надела на голову череп и кланялась луне, кланялась, пока не превратилась в женщину. И пошла та женщина во дворец…

— А у меня для вас подарок! — перебила подругу на самом интересном месте Ли Ван и протянула ей перламутровую коробочку.

В коробочке лежало чудесное опахало — маленькое, круглое, из пальмового листа, с золотой ручкой. Ли Ван махнула опахалом к себе, и в комнате возник ничего не понимающий прекрасный юноша, махнула опахалом от себя, и юноша исчез.

— К опахалу приворожена душа персидского принца. Дарю!

— Хм. И зачем мне это? — удивленно вздернула изящно нарисованные брови Пай Лю.

— Ээ… вы ведь любите играть в шахматы?

— Не умею.

— А в маджонг?

— Люблю.

— Вот и будет вам напарник! — засмеялась Ли Ван и захлопала в ладоши. — Разве не чудесно?

— Чудесно будет вам, когда меня с позором изгонят из дворца, — криво улыбнулась Пай Лю и резко сунула руку под подол одеяний Ли Ван и дернула изо всех сил.

— Ай! Ты, что творишь?! — вскричала Ли Ван.

В руках у Пай Лю оказался клочок рыжей шерсти, который она рассматривала с мрачным удовлетворением.

— Так и знала! Кицуне! Лиса-оборотень! А я всё думаю, почему вы по три раза на день едите курятину. И не надоедает же…

— Паршивая девчонка! — взвизгнула Ли Ван. — Испортила мой хвостик!

— Не смейте возвращаться во дворец! — со смехом бросила ей Пай Лю, отодвигая двери. — Там на вас спустят собак. Ох, и славная выйдет охота!

Выглянув наружу, Пай Лю не увидела ни извилистой каменной дорожки, по которой они пришли в чайный домик, ни старой плакучей ивы, склонившейся над ним. Домик летел над заснеженными верхушками гор, на которых горели костры. Вокруг них сидели, грелись или приплясывали от холода бородатые люди в шкурах, наверное, те самые северные варвары.

— Далеко собралась, подруга?

— Что это значит?! — испугавшись высоты, Пай Лю в отчаянии обернулась к Ли Ван.

— А вы думаете, я зря пригласила вас пить чай в домик господина Чу? — ответила та. — Это домик моего старого престарого друга, которого я знаю уж без году как тысячу лет. За одну чайную церемонию он облетает полмира.

— Зачем вы меня позвали? Я не сделала вам ничего дурного. Не сплетничала, не воровала ваши гребешки, не ломала вам заколки.

— Оно то так, да только видела я вас где-то раньше, а вот запамятовала где. Думала, посидим, поболтаем, попьём чаёк, тут то я и вспомню. Но не могу! Сами признаетесь, кто вы?

— Да, сейчас! — крикнула Пай Лю и, подобрав шелковые подолы, бесстрашно выпрыгнула вон.

— Вот, дура! — бросила ей вслед Ли Ван.

Чайный домик как раз пролетал над городом полным фарфоровых пагод, и Пай Лю стала падать прямо на крышу одной из них. И вдруг падение девушки замедлилось, и она стала планировать… как зонтик. Пай Лю перевернулась в воздухе и превратилась в белый зонтик, украшенный синими ирисами, со светло коричневой ручкой с круглым лакированным набалдашником. Зонтик падал и падал, пока не зацепился за выступ на крыше и не повис на нем.

— Конечно! Зонтик! — обрадовано хлопнула себя по лбу веером Ли Ван. — Зонтик чиновницы Сяо Фей, потерянный на празднике воздушных змеев в позапрошлом году. Вот, где я видела Пай Лю, и откуда её я знаю!

Ли Ван отодвинул потайную панель в полу. Там стоял медный котелок, наполненный миндальными угольками. На котелке была крышка, исписанная золотыми и красными иероглифами. Девушка нажала одновременно на несколько красных иероглифов — чайный домик замедлил полет, сделал круг, остановился и завис над крышей пагоды. Над местом, где висел зонтик.

— Подбросить до дворца?! — крикнула зонтику Ли Ван, но зонтик лишь горделиво покачивался на ветру. — Дочка-яичко, жена — ведьма-змея, одна наложница — лиса, вторая — зонтик, потерянный растяпой-чиновницей. Бедный, бедный император… — засмеялась вдруг Ли Ван и её серебряный смех подхватили бронзовые колокольчики под крышей пагоды. — Хватит дуться, Пай Лю! Возвращайся! Ты самый замечательный зонтик, с которым мне приходилось дружить. Прости, если напугала. Ты ведь тоже грозилась спустить на меня собак!

Пятую заварку девушки выпили быстро, вылив подонки за милостивых богов, которые позволили лисе и зонтику сделать ослепительную карьеру при дворе императора. По древнему обычаю красавицы постучали по столику костяшками среднего и указательного пальцев и отбыли в гарем к настоящим интригам, сплетням и боязни северных варваров из земель, где зима длится почти целый год.