Старинный обычай

Старинный обычай требовал, чтобы Ворчун явился в Зачарованную пещеру в эту ночь. Побурчав для виду, что в такую погоду хороший хозяин собаку не отпустит за порог, гном накинул на шею золотую цепочку с амулетом, плоским узорчатым обломком камня, облачился в дорожный плащ, подбитый мехом, повесил на плечо котомку и вышел на мороз. Вьюжило, поэтому Ворчун поскорее захлопнул дверь и запер её на замок.

Тропа через лес, исхоженный вдоль и поперёк, сменялась просёлком на гребне холма. Колючие снежинки секли лицо, и недовольный гном поглубже натянул капюшон. Он бурчал, что такие обычаи давно пора отправить на свалку, что лучше повернуть к Спящей реке и посидеть в корчме возле пристани, погреться у камина и запить фирменное жаркое мамаши Альтун добрым крепким элем. Хозяйка заведение не делила посетителей на гномов и людей и обслуживала всех одинаково радушно. Но всё равно Ворчун шагал к Зачарованной пещере, и ни метель, ни сугробы не могли свернуть его с этой дороги.

Когда совсем стемнело, гном подходил к белой скале посреди дремучего леса. Никто кроме гномов-хранителей даже не подозревал, что внутри этого каменного исполина скрывается пещера. Ворчун передвинул камень за елью с обломанной верхушкой, потом нажал на обломок в форме сердца у самой скалы и под конец прижал свой амулет к заметной выемке на утёсе. Большой валун бесшумно отъехал в сторону, открыв тёмный проход.

В пещере уже кто-то был. Об этом свидетельствовал коричневый дорожный плащ на вешалке и лёгкий запах кипящих в воде лесных ягод и кореньев. Ворчун принюхался и решил, что такое мог заваривать только Засоня. Гном отряхнул верхнюю одежду и повесил сушиться, затем сбил снег со своих зимних сапог и шагнул в следующий зал. Там у очага уже священнодействовал его сородич, крепыш с аккуратной полукруглой бородой.

— Здравствуй, Засоня. Давненько не виделись.

— Наше вам почтение, уважаемый Ворчун, — произнёс гном от очага и сладко зевнул, широко раскрыв рот. Затем вежливо осведомился:

— И что такому почтенному господину не спится в такую прекрасную ночь?

— Да вот, решил прогуляться. Вдруг встречу того, кто знает толк в отварах?

— Присаживайтесь, уважаемый Ворчун. Сейчас узвар поспеет.

Засоня расставил по столу чашки и разлил по ним ароматную жидкость. Ворчун пил, причмокивая, и нахваливал. Его сородич принимал славословие, как должное. Ведь все знали, что Засоня знал все лесные растения, как пальцы на своих руках, и считали за счастье глотнуть его знаменитого "узвара". Состав напитка менялся в зависимости от времени года и настроения Засони. Вероятно, в этот вечер обладатель полукруглой бороды пребывал в хорошем расположении духа, узвар был особенно душистым и приятным на вкус.

Тут потянуло сквозняком, и пламя в очаге с гудением отклонилось.

— Ещё кто-то пришёл, — с недоумением произнёс Ворчун. Сердце в груди почему-то ёкнуло, а в виске гнома неожиданно кольнуло. Его сородич невозмутимо ответил:

— Бывает.

В прихожей пещеры раздался топот тяжёлых сапог, затем в проходе появились три гнома с остатками снега на окладистых бородах. Самый стройный из них, Простак, озабоченно глянул на сидящих за столом, потом пересчитал всех собравшихся по головам и сразу успокоился. Взъерошенный толстяк крикнул:

— Как мы вовремя! Рад вас видеть, родичи!

— И мы тебя, Весельчак! — ответил Ворчун. Этого толстяка все любили за добрый нрав и отзывчивость. Когда он приезжал со своего Побережья, гномы Спящей реки устраивали небольшой праздник.

А третий гном оглушительно чихнул, как будто оправдывая своё имя, и тут же быстро проговорил:

— Извините. Я тоже счастлив быть с вами, братья! Чих не даст соврать!

Засоня зевнул, а потом предложил всем пришедшим рассаживаться вокруг стола. Затем он расставил три новых чашки и разлил по ним остатки узвара. Сам же вытряхнул из котелка листики и корешки, ополоснул посудину и наполнил свежей водой из большой кадки в углу. После этого подвесил сосуд над огнём и вернулся за стол. Оглядев собравшихся, Засоня вежливо спросил, растягивая слова:

— Как поживаете, уважаемые?

— Да разве ж это жизнь? — возмутился Простак. — В такое ненастье куда-то тащиться… И почему? Из-за древних предрассудков?

— У тебя мания величия! Ты возомнил себя мной! — улыбнулся Ворчун.

— Ладно тебе жаловаться! Чудесный вечерок! А какая приятная компания! — Весельчак отхлебнул узвара, потом толкнул Простака локтем: — Дома в своём Заречье ты бы, небось, дрых, как суслик. А так нас всех увидел. Разве не чудесно?

Его сосед слева громко чихнул, потом пробормотал:

— Извините. Правду говоришь, брат. Чих не даст соврать!

Снова потянуло сквозняком. На этот раз все гномы опасливо посмотрели в сторону входа. Когда в зале появился Скромник, Простак тут же спросил:

— Ты один пришёл?

— Да. А что, ты кого-то дожидаешься? Ух ты! Как вас здесь много! Я приветствую всю честную компанию!

— Садись за стол, уважаемый. Вода в котелке скоро закипит.

Скромник присел на углу. Простак вдруг встрепенулся:

— Может, поиграем в кости? У меня в котомке есть кубики.

Весельчак тут же поддержал предложение:

— Чудесно! В такой приятной компании…

Порыв холодного ветра чуть не задул очаг. Гномы замерли, повернувшись в одну сторону. У Ворчуна снова ёкнуло в груди. В соседнем зале забухали сапоги, с которых, наверное, стряхивали снег. А потом появился гном с длинной седой бородой. Он окинул собравшихся печальным взглядом и тихо произнёс:

— Нас семеро, а это значит, что время пришло. Почему ты здесь, Засоня?

— Великий ясень на Чёрной горе засох, Профессор.

— А ты, Ворчун?

— Три Сестры проснулись. Над ними поднялся чёрный дым, а в долине Спящей реки бьют кипящие фонтаны.

— Простак?

— В Заречье начали петь Молчащие камни, а земля вокруг загудела. Все напуганы, Профессор.

— Весельчак?

— На Побережье море отошло от Рыбацкой гавани, и теперь можно посуху дойти до Медвежьих островов. Дети собирают рыбу голыми руками, а взрослые днюют и ночуют в своих храмах, замаливая грехи.

— А ты что скажешь, Чихун?

— На прошлой неделе вечером все планеты выстроились в одну линию. А ещё к ним добавилась красная хвостатая звезда. А-а-а-пчхи! Вот! Чих не даст соврать!

— Скромник?

— В Вековечном лесу всё зверьё собирается в стаи и движется на юг. Волки бегут рядом с оленями, зайцы — рядом с лисами, и никто не пытается кого-нибудь сожрать.

— Понятно. Всё именно так, как было указано в пророчестве Мудрого. От себя могу добавить, что сегодня полная луна, хотя этого и не видно из-за туч, а в Великих пустошах все птицы пали замертво.

— Не может быть! Я так надеялся, что до этого никогда не дойдёт!

— Увы, Простак, мы все на это надеялись. Но приметы совпали. Теперь мы должны исполнить свой долг, так, как требует от нас древний обычай. Вы готовы, братья? Тогда приступим.

Гномы прошли в следующий зал пещеры, где на одной стене виднелся круглый барельеф с фигурой, держащей в руках меч. По ободу, украшенному затейливым орнаментом, отсутствовали некоторые фрагменты резьбы. Каждый из сородичей вставил свой амулет на место прорехи. После этого каменный монолит отошёл в сторону, открыв широкий проход в округлый чертог, залитый нереальным голубым светом. Когда гномы оказались там, то увидели хрустальный саркофаг на массивном гранитном постаменте. Через отполированный прозрачный кварц каждый смог разглядеть женскую фигуру, покоящуюся на ложе, выдолбленном в камне. Грудь под атласным платьем цвета слоновой кости медленно вздымалась и опадала, на белом, как снег, лице застыла добрая нежная улыбка, щёки украшал лёгкий румянец. Спящая была очаровательна и свежа, как цветок, распустившийся ранней весной.

— Жаль, что принц Чук не дожил до этого дня! — пробормотал Засоня.

— Ему повезло! — ответил Ворчун, а Простак жалобно шмыгнул носом.

— Пора, — молвил Профессор и подошёл к постаменту, где на ровной наклонной поверхности виднелся такой же барельеф, как и в предыдущем зале. Седобородый гном вставил свой амулет в отверстие. Сородичи последовали его примеру, а затем окружили хрустальный саркофаг. Крышка из прозрачного кварца вдруг медленно поднялась и прижалась к потолку чертога. Веки спящей легонько затрепетали, а потом открылись лучистые карие глаза. Женщина приподнялась на своём каменном ложе и огляделась. Профессор поклонился ей так низко, что его седая борода опустилась до самого пола. Примеру старшего последовали и остальные хранители. Ворчун, сгибаясь, подумал, что такой прекрасной женщины он не видел никогда за всю свою долгую жизнь. А потом, выпрямившись, он любовался прелестным лицом, копной длинных пушистых чёрных волос. В это время красавица воздела руки и принялась что-то бормотать на древнем языке. Глаза женщины засияли колдовским огнём. Ворчун почувствовал, как жизненные силы покидают его тело. Вот упал побелевший Профессор, затем ничком рухнул Простак. Последним, что увидел гном с берегов Спящей реки, было белое сияние, окутавшее красавицу…

На рассвете начали извергаться Три Сестры. Из трёх исполинских жерл устремились в небо потоки черного пепла, подсвеченного багровым сиянием раскалённой магмы. Расплав взвивался в воздух с жуткой скоростью. Сверху в него били исполинские молнии, а Три Сестры ревели так, что от их грохота вздыбилась Спящая река. А потом из пепла и лавы в небе возник колоссальный огненный дракон. Чудовище взмахнуло крыльями — и затряслась вся земля внизу.

Но скоро навстречу огненному монстру подлетела сияющая точка. Её белый свет был так ярок, что пробивался даже через густые клубы пепла и дыма. Обладатель орлиного зрения смог бы различить изящную женщину с копной длинных чёрных волос, сжимающую в правой руке искристый меч, переливающийся разными цветами. Красавица бесстрашно атаковала огненного дракона и ударила чудовище в шею. Монстр взревел так, что у самой высокой из Трёх Сестёр обвалилась вершина, а затем плюнул лавой. Женщина играючи увернулась от смертельного потока, подлетела снизу и поразила дракона в брюхо. Раздался ужасающий крик боли, от которого Спящая река окончательно вышла из берегов. Из чрева монстра выплеснулись фонтаны магмы, а сам дракон начал беспомощно заваливаться на крыло, задев женщину-воительницу. Чтобы отцепиться от чудовища, красавица ударила мечом несколько раз. Волшебное оружие нанесло страшный ущерб, вырывая из тела монстра громадные куски, но женщине так и не удалось освободиться. Рассыпающийся огненный дракон и красавица вместе рухнули на землю среди потоков лавы. А потом сверху их накрыло обломками, оставшимися от Трёх Сестёр…

Когда земля перестала трястись, Спящая река проложила себе новое русло, обернувшись вокруг странной скалы, которую люди назвали Драконьей. В Вековечный лес вернулись звери, а море снова подошло к Рыбацкой гавани. А на Чёрной горе возле корневища рухнувшего засохшего исполинского дерева зазеленел побег юного ясеня.