Тряпичная кукла

Крепко сбитый мужчина среднего роста стоял на берегу широкой реки и задумчиво глядел на свежий лёд, кое-где прорезанный торосами. Но размышлял он вовсе не о том, когда можно будет перейти на другой берег. Глянув раскосыми глазами на свою собаку, мужчина спросил:

— Что будем делать, Енгур?

Большой лохматый пёс ответил, хотя и не сразу:

— Подождём известий из Буни. Они обязательно придут.

Мужчина кивнул.

***

Пятым и шестым уроками во вторник стояла физкультура. Сергей Валентинович распорядился, чтобы восьмой "А" брал в подвале лыжи и катался в большом сквере между школой, овощехранилищем и главной улицей города. По прикидкам физрука круг по хорошей лыжне, которую проложил он сам, а потом укатывали старшеклассники, получился длиной около трёхсот тридцати метров. Девчонкам следовало пробежать пять километров, ребятам — десять.

Мотаться по кругу, как пони в парке, было скучно, и все мальчишки, добежав до овощебазы, рванули вниз по переулку и дальше, через частный сектор бывшей Китайской слободы к большому оврагу, где самые отчаянные съезжали с довольно опасной горки. Склон, раскатанный почти до глинистой почвы, изобиловал рытвинами и ухабами. Первым отважился прокатиться по нему на лыжах Виталик Серов. Он лихо объехал все выбоины и колдобины, а под конец даже влетел на небольшой бугорок и подпрыгнул с него, как с трамплина.

Но такой рискованный слалом привлекал не всех. Миша, Димыч и Лёшка отправились дальше, через заснеженное поле "Зеленстроя" в лес возле Краевой клинической больницы. Там среди спящих деревьев детские тренеры пробили замечательную лыжню для спортивной секции. А ещё в этом лесу имелись многочисленные горки. Были там и крутые, бугристые и разбитые, как в Китайской слободе: по ним скатывались солдаты из части по соседству, используя в качестве саней листы оцинкованного железа, сорванные с теплотрассы. Димычу больше нравились пологие ровные горки в самом лесу, по которым можно было мчаться с ветерком очень долго, не опасаясь сломать шею. Хотя Миша умудрился упасть и там: отвлёкшись на поедание замороженных плодов боярышника с большого куста, он не заметил, как правая лыжа выскочила из колеи и заскользила под откос. Рухнув в сугроб, одноклассник долго ругался на лыжню, на физкультуру и на Сергея Валентиновича, потом прошёлся по Димычу, из-за которого они и поехали в лес. Внезапно Миша замолк.

— Ты что там, зимовать собираешься? — поинтересовался Лёшка.

— Пацаны! Идите сюда! — откликнулся Миша.

— Да пошёл ты! — беззлобно произнёс Димыч. — Знаю я твои разводы: сам в сугроб упал, теперь хочешь, чтобы мы из-за тебя в снег полезли.

— Ребя! Тут землянка.

Последнее слово заинтересовало Лёшку, и он расстегнул крепления лыж. Димыч нехотя последовал его примеру. Под заснеженными ветвями кедровой сосны с раздвоенной верхушкой, росшей возле откоса оврага, Миша заметил отверстие в мёрзлой земле. Пробравшись через овальный лаз, ребята оказались в небольшой землянке, чьи стены и крыша были сделаны из всяческого хлама: плашек от деревянных ящиков, веток, фанеры и даже кусков гофрокартона, присыпанных землёй и снегом.

— Эта халабуда сейчас развалится! Пойдём отсюда! — Димыч опасливо оглядел ненадёжное сооружение и повернул к выходу.

— Стой! Тут же клёво! Настоящая пещера Робинзона Крузо! — не унимался Миша. Ему землянка очень понравилась, и он явно не собирался её покидать так быстро.

— Бомжатник это! Сейчас припрутся такие синяки, что нам мало не покажется! — отрезал Димыч.

А Лёшка принюхался и авторитетно заявил:

— Точно бомжами пахнет! У нас в подъезде, когда на чердаке нашли их логово, воняло так же. Башмач! Завязывай с этой землянкой! Сваливаем!

Своё прозвище их друг получил ещё в первом классе, когда он, пересказывая сюжет "Белого солнца пустыни", упорно называл Чёрного Абдуллу и его бандитов "башмачами". Кличка прижилась, и за долгие годы даже сам Миша смирился с ней.

Вернувшись на лыжню, ребята подождали одноклассника. А тот вернулся с каким-то странным предметом в руках. Приглядевшись, Димыч различил куклу размером с локоть, сделанную из замызганного тряпья. Волос у этой игрушки не имелось, а на плоском лице были нарисованы две точки, подразумевающие глаза.

— Зачем тебе эта тифоза, Башмач?

— Да ты что! Это же антиквариат! Можно сдать в музей и получить подарок.

— Клопов в подарок ты получишь, эт точно! И прямо сейчас!

Мишка с сомнением поглядел на куклу, потом оторвал ей голову и откинул в одну сторону от лыжни, а тряпичное тело — в другую. Затем он долго оттирал руки снегом, пока кожа на них не покраснела.

— Ну что вы тут стали? Физра давно закончилась. Валентиныч нас поубивает за то, что он домой не может уйти.

И они помчались по лыжне в сторону школы. Воображаемый образ разгневанного физрука придал всей троице нужную скорость, поэтому неслись по лыжне они так, будто сдавали нормы ГТО. К знакомому двухэтажному зданию подлетали все взмыленные, как скаковые лошади после забега. Храбрый Лёшка отправился в подвал первым и вернулся очень быстро, с посветлевшим лицом:

— К физруку кто-то в гости пришёл. Они заперлись в каптёрке и музыку включили. Так что Валентинычу сейчас не до нас…

В среду, когда Димыч пришёл утром в школу, ему показалось, что все в коридорах не такие, как обычно, а тихие и пришибленные. Технички в раздевалке озабоченно перешёптывались, опасливо глядя на учеников. Биологичка, классная руководительница восьмого "Б", брела в учительскую, прижимая платочек к заплаканному лицу. Зайдя в кабинет математики и сев за свою парту, Димыч осведомился у Лёшки:

— А чё все такие несчастные? Кто-то умер?

С передней парты обернулась Галя Синичкина и посмотрела на ребят заговорщицким взглядом:

— Ой! Мальчики! Вы разве не знаете? Мухина, из "Б", под трамвай попала! Она поскользнулась, когда из музыкалки шла, и упала прямо на рельсы! И ей колесом голову отрезало! Представляете?

— Хрусть и пополам! — страшным голосом продекламировал Лёшка, затем повторил ещё громче: — Хрусть и пополам! — а Синичкина возмутилась:

— Да ну тебя, дурака!

— А где это было? — спросил Димыч, лихорадочно пытаясь вспомнить, где проходит ближайшая к школе трамвайная линия.

— На Шеронова. Мухина из музыкалки шла, с улицы Гоголя.

Димыч вспомнил, как плющил на рельсах жестяные крышки от бутылок и небольшие гвозди. Трамвай давил на рельсы с силой, достаточной для того, чтобы разогнуть пивную пробку, превратив её в круг с зубчиками по краям, щёлкающий при нажатии. Представив себе металлическое колесо, наезжающее на тонкую девчоночью шею, беспощадно рвущее кожу и ломающее позвонки, восьмиклассник вздрогнул. Картинка в голове возникла устрашающая.

Тут прозвенел звонок, и в класс вошла математичка. Тему ужасного события прошлось отложить до перемены. Мухину Димыч знал плохо. Он мало контактировал с "бэшниками", особенно с девчонками. Вспомнилось только, что Мухина стриглась коротко, почти под мальчика, и входила в вокальную группу, которая от школы участвовала во всевозможных городских и краевых конкурсах и временами даже занимала призовые места.

На перемене же Лёшка начал рассказывать, до какой главы он дочитал роман Джованьоли "Спартак" и в каком состоянии находится по тексту армия восставших гладиаторов. Сосед по парте был очень увлечён, повествуя о победе бывших рабов над войском Геллия и Лентула. Он так размахивал руками, что чуть не сшиб стенд с тригонометрическими формулами на стене. За разговором ребята совершенно забыли о злополучном происшествии. Но ночью Димычу приснился кошмар. Во сне восьмиклассник бежал по лесу, а за ним гналось что-то неведомое, но очень страшное. Задыхаясь, Димыч нёсся из последних сил. Повернулся и увидеть своего преследователя он не мог, поскольку знал, почему-то, что если он сделает так, то неизвестный враг запомнит его лицо и потом выследит. В конце концов, Димыч споткнулся и упал, очутившись на рельсах. Откуда-то поблизости донёсся гудок. Когда восьмиклассник проснулся в холодном поту, оказалось, что гудел будильник на прикроватной тумбочке.

Следующие две ночи кошмар повторялся. Димыч всё так же убегал по заснеженному лесу от кого-то ужасного, а под занавес, лёжа на рельсах и не имея сил подняться, слышал гудок поезда Детской железной дороги. Этот страшный сон выматывал сильнее, чем лыжный кросс. Но Димыч никому не рассказывал о кошмаре, опасаясь, что его засмеют.

В пятницу уроки снова заканчивались физкультурой. Взяв лыжи, ребята помчались в Китайскую слободу, а потом дальше, в лес, хотя Димыч и отговаривал друзей. Миша бежал по хорошо накатанной лыжне первым. Очутившись возле приметной кедровой сосны с раздвоенной верхушкой, одноклассник громко скомандовал "Стойте!", затем начал расстёгивать крепления лыж.

— Тебе снова в бомжатник захотелось? — осведомился Лёшка.

— Нет, ему в музее дали план по куклам! — сострил Димыч. А Мишка, не обращая внимания на колкости приятелей, полез под разлапистые сосновые ветви. Вскоре он вернулся, держа в руках ту же самую куклу. Её голова была крепко приделана к тряпичному туловищу, как будто никто её и не отрывал три дня назад.

— Смотрите! Она снова целая!

— Башмач! Ты решил нас разыграть? Небось, вчера сюда мотанулся, пришил тифозе голову, а теперь нам сказки рассказываешь?

Мишка обиделся:

— У меня в среду лёгкая атлетика, а в четверг изо! Когда бы я в лес мотался? А кукла лежала на том же самом месте, где я её во вторник нашёл! Представляете?

— Ты гонишь, Башмач! Рассказывай эти сказки своей бабушке, а мы с Лёхой лучше дальше поедем.

— Стойте, мужики! Снег в среду шёл?

— Да вроде так. А что?

— Вокруг землянки сегодня никаких следов не было! Но кукла оказалась на том же месте. Странно это!

— Странно, что тебя сюда потянуло, Башмач! У вас в роду троглодитов не было?

— Сам ты троглодит! — обиделся Мишка. Он перехватил куклу двумя руками и в сердцах насадил её на острый сучок, точащий из соседнего дерева.

— Да ты ещё и садист, Башмач! — укоризненно заметил Лёшка, но Миша не стал ему отвечать, стал на лыжи, застегнул ботинки в креплениях и помчался по заснеженному лесу. Ребятам пришлось сильно поднапрячься, чтобы его догнать. Всю дорогу Димыча не покидало ощущение, что за ними кто-то следит. Кто-то очень злой…

А ночью восьмикласснику приснилось, что он с ребятами играет в пятнашки на строительной площадке, где реконструировали кирпичный дом. Бегать по полуразобранным этажам опасно, но никого из друзей это не смущает. Вот он забегает на крышу, а сзади его кто-то преследует. Но Димыч внезапно понимает, что по пятам за ним гонится то самое жуткое нечто, что так напугало его в лесу. Пути отступления отрезаны, остаётся только сигануть на гору песка и строительного мусора, доходящую до уровня второго этаже. Прыгать страшно, но ещё страшнее попасть в лапы того кошмара, который несётся сзади. И Димыч становится на корточки, потом крепко ухватывается пальцами за край стены и спускает ноги вниз. Затем он повисает на руках. Жуткое нечто уже совсем рядом. Нужно отпустить край стены и падать вниз. Напоследок Димыч смотрит на кучу мусора и видит прямо под собой стальную арматурину, торчащую из песка и обломков кирпича. Откуда она взялась? Ведь там ничего такого не было! Прыгать нельзя, но пальцы уже разжимаются. И вот он летит, обмирая от леденящего страха…

Проснувшись, взмокший Димыч долго не мог успокоиться. Сердце колотилось, как взбесившийся метроном. Отдышавшись, восьмиклассник начал собираться. Родители ещё спали, поскольку была суббота. Когда Димыч спустился по лестнице на первый этаж, он обнаружил, что не может выйти из дома. Где-то поблизости прорвало трубы, и вода залила подъезд, а потом замёрзла. Двери оказались скованными толстым слоем льда. А поскольку в выходной день ещё никто из взрослых не выходил на улицу, некому было решать возникшую проблему. Димыч подёргал дверную ручку и быстро убедился, что открыть дверь не сможет. В голове затеплилась слабая надежда прогулять школу на законных основаниях. Ведь он и в самом деле не мог выйти из дома! Димыч уже начал подниматься по лестнице, представляя, как проведёт эту субботу, но тут дверь квартиры на первом этаже распахнулась, и оттуда вышел хмурый мужик в тулупе. В руке сосед держал топор. Обухом мужик разбил лёд возле створок, потом попробовал двери. Они не поддавались. Пришлось соседу ещё немного поработать топором. Но, в конце концов, выход из подъезда оказался разблокирован, и Димыч поплёлся в школу.

На первый урок он опоздал. К счастью, русичка не стала особенно ругаться. Когда Димыч усаживался за парту, Лёшка шепнул:

— Слышал про Веталя?

Димыч огляделся: Серова в кабинете русского языка не наблюдалось.

— А что с ним?

Сосед по парте закатил глаза и провёл указательным пальцем правой руки по своему горлу.

— Что? — забыв про урок русского языка, громко переспросил Димыч.

— Горный и Чанов! Я понимаю, что вы за ночь соскучились, но поймите и меня, не мешайте, пожалуйста!

Пришлось отложить тему отсутствия Виталия до перемены. А как только прозвенел звонок, Лёшка начал рассказывать. Оказалось, что Серов с приятелями играли в пятнашки на гаражах. Димыч вспомнил это место: на пустыре между кирпичными домами и бетонной оградой станкостроительного завода располагались будочки, сваренные из листового железа. Зимой их прилично заваливало снегом, а поскольку автовладельцы расчищали только выезд из гаражей, то с крыш будочек было замечательно прыгать в глубокие сугробы на задах. Вот Виталик там и развлекался. Просто так прыгать ему было скучно, поэтому Серов старался как-нибудь отличиться, сделать сальто в воздухе. В какой-то момент, когда Веталь сиганул в сугроб спиной, он напоролся на толстую арматуру, торчавшую из земли и полностью засыпанную снегом. Спасти одноклассника не удалось: сталь пробила позвоночник.

Димыч так и сел. Известие повергло его в шок. Не сказать, что они дружили с Серовым, но он знал Виталика с самого детства. Они вместе ходили в детский сад, потом учились в одном классе. Серов всегда был самым отчаянным, самым бесшабашным из всех знакомых Димы. Он выпрыгивал с третьего этажа, приземляясь, как кошка, бесстрашно перебирался с крыши девятиэтажки на балкон, на физкультуре, единственный из класса, освоил опорный прыжок через коня с переворотом. И вот теперь Виталика больше не будет никогда на этом свете. Димыча передёрнуло, когда он представил себе Серова со стекленеющими газами, истекающего кровью, лежащего на покрасневшем снегу за гаражами. А тут ещё эти кошмары по ночам. Из ступора его вывел Мишка:

— Мужики! Надо побазарить!

Когда они втроём зашли в закуток возле медкабинета, Башмач огляделся, потом быстро проговорил еле слышным голосом:

— Это всё из-за куклы!

— Какой?

— Да той, что я в землянке нашёл?

— Из-за тифозы?

— Да!

Димыч вспомнил тряпичную куклу, потом то, как Мишка с ней обошёлся, и у него внутри всё похолодело. А ведь и в самом деле! Неужели эта игрушка мстит им? Вот, кто гоняется за ним во сне! Наверное, это просто везение, что кара за Мишкины выходки обрушивалась не на них, а на других учеников школы. Хотя это и несправедливо…

Лёшка скептически хмыкнул:

— Хорош заливать, Башмач!

— Но ты же сам видел! Стоило мне оторвать кукле голову, как Мухину переехал трамвай. А Веталь упал на арматуру сразу после того, как я проткнул тифозу сучком! Думаешь, это просто так совпало?

Димыч оглядел друзей, потом предложил:

— А давайте мы покончим с этой куклой и с землянкой!

— Как?

— Пустим красного петуха!

— Спалим, что ли?

— Да!

— Когда?

— Да прям сегодня после уроков!

— Чо, опять на лыжах туда катиться? Валентиныч наверняка подвал запрёт после четвёртого урока.

— А мы на автобусе. Тринадцатый как раз идёт до Детской железной дороги, а дальше пешком совсем немного.

После школы они вместе дошагали до улицы Большой, дождались нужного автобуса, а потом проехали на нём две остановки по направлению к овощесовхозу. Детская железная дорога зимой не работала. Ребята пересекли узкоколейку, потом углубились в лес. Идти по глубокому снегу оказалось не так приятно, как катиться с ветерком по лыжне. Разозлившийся Лёшка успел обозвать Мишу сыном замёрзшего якута, а тот, оскорбившись, поименовал одноклассника отрыжкой пьяного сипая.

Сосна с раздвоенной верхушкой долго не показывалась на глаза. Наконец, Димыч разглядел лыжню, ровный спуск и то самое дерево возле откоса. Как и в прошлый раз, на белом снегу не наблюдалось ни человеческих, ни звериных следов. Миша поплёлся в землянку и вскоре вынес оттуда куклу. Игрушка снова оказалась целёхонькой. Башмач скомандовал:

— Ищите сухой валежник и бересту! — а сам вернулся в жилище бомжей.

Когда Димыч с Лёшкой занесли в землянку то, что потребовал Миша, тот быстро сложил бересту у картонной стены, затем поставил шалашиком тонкие ветки, над ними — хворост потолще. После этого он тоном, не терпящим возражений, распорядился:

— Выметайтесь отсюда!

Димыч пожал плечами и с радостью подчинился. Эта землянка сразу ему не понравилась. Лёшка тоже выпорхнул наружу с видимым удовольствием на лице. Когда к ребятам присоединился Миша, из-под ветвей сосны повалили клубы дыма. Сначала редкие, потом всё более плотные и вонючие.

— Фу! Ну и духан! Как будто ты пластик поджёг. Кукла там?

— Да.

— Ну, надеюсь, что это поможет, и никто в нашей школе больше не умрёт…

Вечером мать позвала Димыча:

— Гляди, сынок! Ваша школа горит!

— Где?

Димыч тут же прибежал в родительскую комнату и высунулся в распахнутое окно. Через дорогу от их дома в вечерних сумерках весело полыхало двухэтажное оштукатуренное здание с треугольным фронтоном на фасаде. Высокие языки пламени долизывали рассыпающуюся крышу и начинали обгладывать тополя по соседству. Их никак не могли усмирить водяные струи, бившие из красных пожарных автомобилей, выстроившихся на школьной спортплощадке.

— У вас в понедельник никаких важных контрольных не намечалось? — попытался сострить отец. Но мать его быстро приструнила:

— Валя! Ну как тебе не стыдно!

А потом две ночи подряд Димыча мучили кошмары, в которых он и бегал по лесу от чего-то жуткого, и падал на рельсы, и сваливался с крыши на острую арматуру. А ещё ему постоянно приходилось увёртываться от каких-то чёрных призрачных рук, пытающихся его нащупать. Такой сон не приносил никакого отдыха, и в понедельник мама озабоченно заметила, что у Димыча под глазами появились тёмные круги, а лицо приобрело бледный нездоровый цвет.

Утром всех учеников сгоревшей восьмилетки собрали на спортивной площадке и объявили, что на время ремонта здания им придётся заниматься во вторую смену в школе по соседству, недалеко от Китайской слободы. Затем детей распустили по домам до вторника. Миша, Димыч и Лёшка отошли к гастроному на пригорке и, глядя на закопчённую двухэтажку, начали обсуждать ситуацию.

— "Пустим красного петуха! Пустим красного петуха!" Теперь ты видишь, что получилось? — набросился на приятеля Лёшка.

— Но вы же сами согласились! — оправдывался Димыч. А Миша вдруг спросил:

— Мужики! Вы спите нормально?

— Нет, — нехотя признался Димыч, а затем и Лёшка вяло кивнул. — Как мы нашли эту тифозу, так мне всё время снятся кошмары. Уже даже мать заметила, что у меня под глазами синяки.

— Моя тоже, — обречённо выдавил Миша, а потом предложил с надеждой в голосе:

— У меня дядька работает в этнографическом музее. Может, спросим у него?

— Что спросим? Как нам спастись от тряпичной куклы? Да он нас тут же в наркологический диспансер отведёт!

— А мы скажем, что нужно сделать доклад про нанайских шаманов. И попросим познакомить с одним из них.

— Думаешь, сработает?

— Я позвоню дядьке и договорюсь, а вы тогда идите в лес и найдите куклу…

Возвращаться на злополучное место Димычу совершенно не хотелось, но выказать трусость перед приятелями он желал ещё меньше. По Лёшкиному понурому лицу было заметно, что он испытывает сходные чувства. Добравшись через сугробы до сосны с раздвоенной верхушкой, ребята заметили, что дерево обгорело. Только сейчас Димыч подумал о том, что оставлять огонь без присмотра в лесу нельзя. Хорошо ещё, что пламя не перекинулось на другие деревья. Землянка обвалилась и теперь представляла собой чуть припорошенную кучу золы, обгоревших кусков дерева и какого-то мусора в большой впадине, прорезавшей откос оврага. Отыскав рядом крепкую сухую ветку, Димыч обломал с неё всё лишнее и начал ковыряться в пепелище. Лёшка стоял на лыжне, не решаясь присоединяться к поискам. Он же и заметил куклу, которая почему-то лежала чуть в стороне. Злополучная игрушка совершенно не пострадала от пожара. Она даже не испачкалась в саже.

— Бери её, и пойдём обратно! — скомандовал Димыч, который не решался дотронуться до куклы даже через рукавицы. А ещё его сильно пугало ощущение, что за ними следят. Но на этот раз ощущение почти переросло в уверенность. Димыч спинным мозгом чувствовал злобный взгляд, принизывающий его спину. "Надо бежать с этого проклятого места!" — подумал восьмиклассник и рванул к остановке, не дожидаясь Лёшку…

Мишкин дядя таки устроил им встречу. Для этого даже не пришлось куда-то выезжать. Нанайский шаман оказался обычным мужчиной средних лет, одетым так же, как и любой его городской ровесник. Он поджидал ребят перед театром музыкальной комедии, прогуливаясь по утоптанному снегу с большой лохматой собакой. Башмач подошёл к мужчине, спросил что-то, потом махнул рукой своим приятелям, чтобы подходили.

Они ещё ничего не успели сказать, как лицо шамана сразу изменилось. Он нахмурился и протянул руку:

— Давайте!

— Что? — Лёшка сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь.

— У вас есть сэвэн, в котором обитает злой дух из Буни, Нижнего мира. — Словно подтверждая слова шамана, лохматая собака грозно зарычала. Мужчина скомандовал:

— Молчи, Енгур! — потом окинул пристальным взглядом каждого из восьмиклассников и обратился к Лёшке:

— Сэвэн у тебя. Отдай его мне. Дух, который вселился в эту вещь, очень разгневан. Вам всем невероятно повезло, что он вас не отправил в Нижний мир без проводника.

Башмач сразу подчинился. Он вытащил куклу из сумки для сменной обуви и протянул её нанайцу. А мужчина взял сэвэн осторожно, как берут на руки маленького ребёнка, и принялся убаюкивать вещицу. Ребята смотрели на шамана, разинув рты. А тот выхватил из-за пазухи большой кусок бересты и завернул в него куклу. Потом убрал в свою котомку. Затем мужчина снова обратил своё внимание на ребят:

— Рассказывайте!

Под строгим внимательным взглядом раскосых карих глаз восьмиклассники выложили всё без утайки. Выслушав ребят, нанаец вздохнул и устало произнёс:

— Я повторюсь: вам всем очень повезло! Какой-то глупый человек украл этот сэвен у шамана из Найхина. Справиться с такой вещью может лишь касса-саман. Любого другого злой дух убьёт. Интересно, скольких людей он прикончил, пока добрался сюда…

Немного помолчав, мужчина продолжил:

— Чтобы дух не смог вас отыскать, повяжите каждый на палец по нитке, — шаман достал из котомки три разноцветных кусочка пряжи, — и держите их, не снимая, две недели. Если будут спрашивать — что-нибудь соврите. Вам не впервой. Ещё вас троих нужно окурить дымом багульника и зверобоя.

Нанаец достал из котомки бронзовый фиал, наполнил его сухими листиками и травой, добавил бересты, потом чиркнул спичкой и поджёг. Из прорезей в верхней части сосуда начал просачиваться дымок. Шаман обвёл этим дымом несколько раз вокруг каждого из ребят, Потом, чуть подумав, окурил себя и собаку. Лохматая зверюга недовольно чихнула. Наконец, мужчина вытряхнул содержимое фиала на утоптанный снег и убрал сосуд в котомку. Затем он посмотрел сквозь восьмиклассников, как будто о чём-то размышляя, и добавил:

— Запомните! Больше никогда не приходите в то место, где вы нашли сэвэн!..

По дороге домой Димыч размышлял о том, как странно всё происходит в этом мире. Ещё неделю назад он бы рассмеялся в лицо тому, кто бы сказал, что он будет участвовать в шаманских ритуалах и верить в злых духов. Но события прошедшей недели нанесли его материалистическому мировоззрению сокрушительный удар. Теперь он ехал с друзьями в троллейбусе и вслух сокрушался, что не узнал, как зовут этого замечательного нанайца и не осведомился, как его найти, если возникнет такая необходимость. А ночью Димыч впервые крепко спал без кошмаров...

***

— Как ты думаешь, они нас послушаются? — спросил Енгур хозяина, широко размахивая пушистым хвостом.

— Они показались мне разумными мальчиками, — ответил шаман, а затем перенёсся вместе собакой из центра шумного города в небольшое село на берегу великой реки...