Только отличники попадут на солнечную "поляну"...
— Это памятное утро встретило меня приветливо и тепло, на востоке светило яркое солнце, надпись на небе радовала оранжевым цветом...
— А расскажи ещё что-нибудь про солнце, бабушка!
— Солнце? Оно как свет в солярии, слепящее, тёплое... Но тепло другое, чем от ламп, я не могу передать этого словами, а может уже просто начинаю забывать. Оно двигалось по небу и, в зависимости от того, где оно находилось, менялся и свет от первых утренних лучей до вечерних сумерек. А ночью, если вид не закрывали облака, на небе светились звёзды и месяц. Но это вы, пожалуй, знаете из школы. Конечно, ни одному фильму, ни одной лампе не передать как солнечные лучи ласкают, а в жаркие дни обжигают, кожу...
В общем, прекрасный день, лучше разве что выходные, но, увы, это был вторник, до свободных дней оставалась ещё целая вечность и пришлось ехать на работу. Если бы я знала... Точно провела бы день иначе!
От нечего делать я рассматривала сонные лица пассажиров трамвая. Большинство выглядели подобно мне — сонно, но в общем довольно. Да уж, эти каракули на небе довольно сильно влияли на наше настроение, теперь это изменилось, что, несомненно, хорошо.
В те дни, когда они загорались красным, всё выглядело несколько иначе. А ведь в большинство таких дней кормление шло, как запланировано, но, всё равно, люди напрягались и мрачнели, поглядывая каждые пять минут на небо, в ожидании смены цвета этой строки. Мы привыкли использовать обозначение "надпись" или "строка", американцы выбрали "sign", то есть "знак". Что там точно стояло, не знал никто, как никто не знает наверняка и сегодня. Нашим лингвистам так и не удалось в совершенстве освоить их язык. Да они, озонщики, как мы их прозвали, очевидно не очень к этому и стремились. Нас пришельцы понимали отлично — более развитая раса, они много чего умели, но делиться своими секретами не собирались. В общем эта штука на небе, надпись или знак, как вам угодно, скорее всего название, а может символ, их расы, ну вроде рекламных логотипов "Кока-колы", "Мерседеса" и тому подобного. Ходили слухи, что эти надписи должны быть отлично видны из космоса. Проверить возможности не было, конечно, как и сегодня, космос для человечества закрыли, да не очень и хотелось... Ну, кому-то может и хотелось, но эти, озонщики, объяснили (опять же, если верить лингвистам), что через вселенную проложены множество транспортных путей, точь-в-точь наши скоростные шоссе, самый новый ведёт через Солнечную Систему и не стоит нам с нашей нелепой по их меркам техникой соваться туда. "Не стоит" это, если не понятно, не столько рекомендация, как приказ. Несколько любопытных всё-таки полетели, смотреть, изучать, но озонщики отреагировали затемнением и больше уже никто не рыпался. Ходили слухи, что тех, кто на свой страх и риск превысит определённую высоту, будут сбивать. Не знаю, нашёлся ли кто-то, желающий проверить. Человечество слушалось, потому что куда мы без озонщиков?
Как говорится, доигрались. Сначала пара учёных, а со временем всё больше и больше голосов кричали на весь мир о разрушении озонового слоя. Но это же мы, homo stupidus*, так что самолёты продолжали высоко летать, ракеты взмывали в небо, прожигая настоящие дыры в тонкой защитной оболочке Земли, использование фреона ограничили только на бумаге. Первым откинул лапки (если они у него есть, я, знаете ли, не биолог) планктон, начали вымирать морские животные, которые им питались и люди наконец забеспокоились. Однако, особо суетиться оказалось поздно. Высчитали, что для восстановления озонового слоя понадобиться больше времени, чем человечеству, по крайней мере значительной его части, чтобы умереть с голоду из-за прерванных пищевых цепей.
Ну, разразился дурдом: мародёрство и насилие, кто-то кинулся копать бункер в палисаднике, другие окунулись в религиозный фанатизм...
И тут объявились озонщики. Очень кстати. Некоторые скептики-параноики утверждали даже, что уж чересчур кстати. Как они контактировали и договаривались с правительствами разных стран, с нами, простыми людьми, не поделились. Да детали и ни к чему. Факт таков, что атмосферу они починили, если это слово применимо в отношении газовой оболочки.
По всей площади земного шара они равномерно разместили свои корабли, на которых находилась необходимая техника. Излучение этих приборов, встречаясь, создавало что-то вроде силового поля, которое одновременно защищало и чинило озоновый слой. И наша планета оказалась окутанной в эту защитную оболочку. Сайнс фикшн, но не за бесплатно, конечно. Люди побаивались, что пришельцы потребуют человеческих жертв или чего-то в этом роде. Но, кажется, правительство и тогда бы согласилось, выбора-то особо не имелось. К счастью озонщики запросили относительно мало — горы водорослей. Мы чаще всего называли их кормом, но на самом деле никто не знал, для чего они используются. Может, действительно, еда, а может и топливо. По международному озоновому договору, наша страна поставляла ежемесячно пять тонн. Кто-то больше, кто-то меньше, некоторые страны поставляли рабочих, транспортные средства и топливо, в общем расходы в итоге делились поровну. Это, пожалуй, единственное международное соглашение, в котором участвовали все страны мира, наученные горьким опытом последствий первых "неуплат". Озонщики не собирались вникать в нашу политику. Они заключили сделку с Землёй. Когда в одной из горячих точек из-за военных действий не удалось доставить водоросли к нужному месту в установленное время, Земле просто отключили свет. Стало темней, чем ночью, так как даже света звёзд не было. Тогда-то до нас и дошло, что поле, которое озонщики разместили вокруг нашей планеты, куда сложней и многофункциональней, чем предполагалось изначально.
Атомные и другие электростанции с горем пополам справлялись с освещением. Но столь непредсказуемая перегрузка привела к перебоям в электроснабжении. Что-то ломалось, что-то перегревалось, что-то взрывалось. В некоторых больницах уже пришлось запустить генераторы. Школы закрыли. Но понятно, так долго не протянуть. И речь ещё о нашей относительно цивилизованной стране, в других хаос разразился сразу же. Но настоящая паника началась, когда стало холодать. Учёные предположили, что защитный слой отражал тепловые волны. Как говорится из огня да в полымя.
В общем после пары всемирных затемнений приняли меры. Хоть война, хоть эпидемия, если надписи красные — поставляй водоросли или плати, чтобы это сделали за тебя.
И всё же несколько раз пришлось посидеть в темноте. Раз из-за сильного землетрясения в Японии не смогли вовремя доставить водоросли. Другой раз вмешались фанатики, взорвали целую партию нашей зелёной валюты. Ну и ещё несколько форс-мажорных обстоятельств. Озонщиков, как я уже упоминала, причины не интересовали.
Но в тот день ничто не предвещало беды. Надпись не поменяла свой цвет на красный. Уже, наверное, никогда не поменяет. И водоросли уже никогда больше не забирали. Просто стало темно. И каждому из нас осталось только вспоминать, каким он был — последний день, когда мы видели солнце. И ждать перемен...
***
Председатель международной озоновой комиссии в, наверное, сотый раз за этот день выглянул из окна. Вид, представившийся его взгляду, мог на первый взгляд показаться обычным ночным урбанистическим пейзажем. Чуть меньше светящихся окон, чуть более оживлённые улицы. Звёзд в городе и раньше рассмотреть не удавалось, оранжевая надпись висела в небе, не давая ни света ни ответа на вопрос, что же произошло. Приходилось напоминать себе, что сейчас — полдень. Чувство времени потерялось уже пару недель назад.
— Придется лететь, — он поджал губы. Возражений не последовало, всё было сказано. Семь дней назад в этом кабинете ещё звучали призывы подождать. Сегодня, месяц спустя после начала глобального затемнения, эти голоса окончательно замолкли. Осталось сформировать делегацию. Пилотов шаттла выбрали быстро, с лингвистом проблем также не возникло. Несмотря на многолетнюю кооперацию с озонщиками, более или менее толковых переводчиков было раз-два и обчёлся. Спор разгорелся из-за вопроса о том, стоило ли отправить наверх несколько вооруженных сопровождающих.
— Они никогда нам не угрожали. Такой жест может спровоцировать конфликт, — настаивал один советник.
— До сих пор озонщики никогда не устраивали затмения без повода, да ещё и такого продолжительного. У них произошло что-то непредвиденное и мы должны быть готовы ко всему, — возвражал другой.
В конце концов заключили компромисс, вооружив пилотов и переводчика, а также дипломатического представителя человечества пистолетами, спрятанными в униформе.
Отправить делегацию решили завтра же. Всем хотелось ясности. Участников дипломатической миссии инструктировали в обтекаемых выражениях, сводящихся к двум пунктам: любой ценой избегать конфликтов, а всё остальное решать по ситуации. Случай был беспрецедентным.
Лигвист Руссо чувствовал себя не в своей тарелке. Те немногие слова, которые он знал на языке пришельцев и докторская работа с анализом и вариациями расшифровки надписи на небе делали его, несомненно, лучшим экспертом в этом вопросе на Земле. Но этого и приблизительно не хватит, чтобы вести переговоры с озонщиками, если последние разговаривать не захотят.
— А что делать, если они просто не откроют шлюз, после стыковки? — спросил он перед отлётом.
— Решайте по ситуации, — прозвучал стандартный ответ и участники делегации тревожно переглянулись.
Полёт и стыковка шаттла с одним из кораблей озонщиков прошли без проблем. Реакции на их прибытие не последовало и дипломат с лингвистом миновали шлюз. Металлические коридоры корабля были освещены и пусты. С нарастающей нервозностью мужчины неуверенно направились вглубь, периодически выкрикивая приветствия, ответом на которые было только гулкое эхо. Руссо почувствовал, как капельки пота выступают на лбу и попытался восстановить в памяти последнюю встречу с озонщиками, около десяти лет тому назад.
Когда надпись в небе меняла свой цвет на красный, тонны водорослей доставлялись к назначенным пунктам. Сверху на тонких, но очевидно невероятно крепких нитях спускались оранжевые каракатицы... Или нечто очень на них смахивающее. Щупалец у них имелись на порядок больше и размеры превосходили каждое известное живое существо на Земле во сто крат. Они охватывали горы водорослей своими щупальцами, образуя подобие сети, а затем поднимались вместе со своей ношей к кораблям.
Зрелище это многие наблюдали лично, другие видели снятые документарные фильмы. В целом, не смотря на то, что официальные источники информацию не подтверждали, у большей части населения сложилось впечатление, что эти каракатицы и есть озонщики.
Руссо знал, что это не так. Эти "каракатицы", если и являлись существами органическими, доказательств чему не имелось, то не более чем скотом пришельцев. Они же сами выглядели менее впечатляюще и куда чужеродней. Их и сравнить то было не с кем. И общение с ними являлось сущей мукой. Начиная с того, что непонятно было, куда смотреть. Явной передней части у них не наблюдалось, тела пришельцев находились в постоянном движении. Здесь и там, без видимой системы, находились небольшие отверстия,через которые озонщики иногда издавали свистящие звуки. Не более, чем из вежливости, так как им для общения хватало и телепатии. Ощущение, когда копаются в твоей голове, не из приятных, хуже, разве что, "ответы", картинками возникающие перед внутренним взглядом. Чужеродные и вызывающие головную боль. Во избежание паники эту "мелочь" от населения утаили. На Земле и без того достаточно жёлтой прессы с заголовками вроде "Инопланетяне контролируют ваши мысли". А малочисленные лингвисты из кругов непосвящённых прилежно учились свистеть.
Впрочем, сегодня Руссо обрадовался бы и такому неприятному контакту. Всё лучше, чем тьма и холод на поверхности Земли и мёртвая тишина пустых металлических коридоров здесь, на корабле. Время спустя мужчины пришли к неутешительному выводу, что озонщики просто пропали.
— Что теперь?
— Они должны быть как-то связаны между собой. Может пилотам удастся связаться с другим кораблём из рубки управления? Телепатия озонщиков на больших расстояниях, кажется, не работает.
— Не уверен, что сумею разобраться в их технике, но попробую, — раздался ответ из переговорного устройства и несколько минут спустя, уже втроём мужчины отправились в центр управления кораблём, благо вход оказался открытым.
— Жутко здесь, — поёжился пилот.
В рубке они принялись внимательно изучать пульт управления. Кнопки и мониторы светились разными цветами, надписи на приборной панели немного походили на строку на небе и являлись столь же непонятными.
— Чёрт! — почесал голову пилот. — Не вижу никакой логики. Действовать методом тыка?
— Рисковано... — протянул дипломат.
— А ведь здесь наверняка спрятана и возможность управлять затемнением, — протянул лингвист.
— Как правило для управления всеми серьёзными процессами необходима комбинация команд. Врядли нам удастся угадать её, — покачал головой пилот.
— Смотрите, на этой штуке отверстия, а рядом переключатель... Похоже на микрофон, нет? Может нажмём?
Пилот пожал плечами:
— Больше похоже на громкоговоритель. Но большого вреда, пожалуй, не будет, жмите.
С тихим щелчком переключатель занял новое положение. Произошло ли дальнейшее как реакция на этот поступок или являлось совпадением, люди никогда не узнали. Весь корабль вздрогнул.
— К нам кто-то пристыковался, — раздался из переговорного устройства напряжённый голос второго пилот.
— Это совпадение, слишком быстро после нажатия... -испуганно забормотал дипломат.
— Кто знает, какие технологии тут задействованы, — напряжённо произнёс лингвист. Все трое вышли в коридор и долго ждать не пришлось, сначала чужеродные звуки известили их о приближении кого-то... или чего-то. А затем показались и сами пришельцы.
— Это не озонщики, — прошептал лингвист, — это какие-то другие...
***
— Астронавты не вернулись назад. Но миссия их оказалась успешной... Частично. В защитном слое появились окна, пропускающие солнечный свет. Вам, наверное, уже рассказывали в школе об их параметрах?
— Около 900 квадратных километров, круглые и овальные, сто окон в тёмном слое, из них 30 находятся в Евразии...
— Да, дорогая, я знаю, что вы у меня молодцы. У меня вот память на числа совсем плохая стала. Но одно скажу наверняка: недостаточно этих окон, гораздо меньше, чем нужно нам, людям. Только им наплевать. Кажется, посылали наверх ещё делегации. Чем они окончились, неизвестно. Впрочем суть очевидна — ничего не изменилось.
У нас много недостатков, но в одном человек хорош — он умеет приспосабливаться.
Конечно, практически все бросились к этим солнечным "полянам". Полетели бомбы... Тридцать лет войны понадобилось, чтобы разделить эти драгоценные клочки Земли.
— Бабушка, а как это было? Война? В школе нам толком ничего не рассказывают, только даты зубрить заставляют.
— Это была война красных кнопок. Но и обычные люди, хоть и не участвовали в принятии решений государственного масштаба, пытались своим ходом добраться до ближайших солнечных участков, попутно уничтожая друг друга. Но "поляны" огородили с самого начала, а со временем начали закрывать и города, чтобы пресечь неконтролируемую миграцию. Война же... Сначала в темноте здесь и там вспышками света взрывались бомбы. А последние годы мы провели в бункере, зачастую сидя в кромешной тьме... К темноте, конечно, привыкаешь. Но как хочется увидеть ещё хоть раз солнце! Однако шансов на это у меня нет. Но у вас! Учитесь на отлично и тогда, если повезёт, может удастся получить работу вблизи одной "поляны" или даже, кто знает, на ней. Только лучшие из лучших, самые одарённые, полезные, богатые, знаменитые и всемогущие получают место под солнцем. Правительство, конечно, распускает разные слухи, например, о пропажах жителей "полян", чтобы отпугнуть людей. Но вы не верьте этим байкам. Только там, под солнцем — настоящая жизнь.
***
— Мама! Смотри! Можно? Можно? Ну пожалуйста!
Впереди виднелась оранжевая вывеска очередного дешёвого придорожного ресторанчика.
— Ну, что же, может и впрямь следует сделать небольшую паузу...
— Разве тут раньше не располагалось маленькое вегетарианское бистро?
— Кажется да, но, если память меня не подводит, их сожрали конкуренты.
— Ну и правильно. Одной травой сыт не будешь, — пробурчал отец семейства, сворачивая к окошку обслуживания драйв-ин.
— Добро пожаловать, — дружелюбно прочирикала улыбающаяся служащая, протягивая им меню.
— Три порции жареных homo sapiens.
— Пожалуйста, — протянула она им заказ и приняла межгалактическую карточку для оплаты.
— Какие свежие! До сих приходилось пробовать только полуфабрикаты. Как вы их только ловите? — поинтересовался глава семейства, довольно жуя.
— Верно, таких свежих вы найдёте только у нас. У нас патент на их добычу, мы также поставляем homo sapiens в другие рестораны. Знаете, ловить тх совсем не сложно, источник прямо под нами, а они всегда ползут на свет.
*stupidus — глупый, тупой (лат.)