Хранители рощи

 

С высокого зелёного холма, на котором расположен наш посёлок, открывается живописный вид на Волгу, хотя до неё почти полтора километра, заросшего диким кустарником болотистого бездорожья. Не зная местности прямиком лучше не ходить. Посёлок находится вдали от населённых мест. До ближайшей станции семь километров. Прежде с железной дорогой нас соединяла старая узкоколейка, но она давно в запустении и единственной связью с миром долгое время оставалась разбитая грунтовая дорога, которая протянулась вдоль железной дороги и выходила на Саратовскую трассу. А с великой рекой нас объединяет небольшая речушка Алмазная, которая огибает наш холм и через четыре километра вновь возвращается в Волгу. У самого подножия речка разделяет на две половины уникальную берёзовую рощу, в самом центре которой речка также разделяется, образуя маленький островок, на котором растёт одинокая ива. Вот как раз с этим местом и связана моя история.

***

Будучи ребёнком, я часто ходил с дедом на рыбалку, а потом мы непременно прогуливались по роще, где ему была знакома каждая берёзка. Однажды дед рассказывал мне легенду.

— Сказывают, что в далёком прошлом, — начал он, проводя шершавой ладонью по пятнистой коре. — Здесь произошла битва двух армий небесных ангелов. А ещё раньше, сюда спустилась богиня с голубыми глазами и огненными волосами. И уж как хороша была! Вся сияющая, в небесном платье из дождя, и вот ещё, звезда во лбу горела.

— Что, прямо как у Пушкина? — не удержался я.

— Как знать, — дед присел на траву, прислонившись спиной к дереву. — Может, Пушкин тоже слыхивал эту легенду. Так вот, — продолжал он. — Она бежала от этих самых ангелов. Ну, чего-то они там, на небесах, не поделили. Вот. А те нашли её и хотели вернуть. А другие ангелы, охрана, значит, её защищали. Никто не мог победить, ведь они были бессмертны, и никто не хотел уступать. Каждая сторона желала, чтобы богиня правила только ими и, стало быть, ушла к ним. Наконец верховный бог приказал им остановиться, но они и его не послушали. И тогда бог разгневался и превратил всех ангелов в белоснежные деревья. Но, поскольку души их были наполнены злобой, все деревья покрылись чёрными пятнами. Он разделил армии речкой и поместил на остров богиню, которую превратил в плакучую иву. Теперь все они — хранители этого места.

— Разве берёзы могут столько жить? — спросил я, сомневаясь в словах деда.

— Дело не в деревьях, — ответил дед. — А в их душах. Когда дерево умирает, на его месте вырастает новое, но душа ангела остаётся. И вот так уже тысячу лет, а то и больше. Смотри, тут каждое деревце на своём месте: одни — как витязи охраняют границы, другие образовали круг защищая вельмож, а те, что самые тонкие и красивые, наблюдают, значит, а может, командуют. И так всегда. Ничего никогда не меняется.

В самом деле, наиболее мощные деревья напоминали стены средневекового замка разделённого голубой линией. Это хорошо просматривалось с высоты.

В каждом углу стояло по восемь толстоствольных берёз, в метре друг от друга, по четыре с каждой стороны. Они образовывали прямой угол и напоминали исполинов определяющих границы замка. Вдоль линии располагались охранники, строго через три метра. Внутри стен, если приглядеться, можно увидеть неровный круг из деревьев. Остальные будто бесцельно прохаживались по территории. Всего по двести двадцать две берёзы с каждой стороны речки. А между ними, словно лениво прогуливавшиеся домашние животные, росли кусты малины, крыжовника и смородины. Никакого намёка на сражение.

— А за что богиню превратили в иву? — не унимался я. — Она ведь не сражалась?

— Как же, — ответил дед, бросив пристальный взгляд на иву. — Конечно, она не сражалась. Но внесла раздор и предпочла бегство. Теперь вот, пусть плачет. Богиня должна дела решать, а не бегать от них.

— А, это всего лишь сказка, — отмахнулся я, устроившись рядом с дедом. — Обычная роща, пусть даже и не такая, как везде. И берёзы — вполне себе деревья. Просто кому-то захотелось выделить это место, вот он и выдумал историю. Интересно, много людей её слышали?

— Да в посёлке, почитай, все старики знают. А они слышали от своих дедов, а те — от своих…

— Теперь и я знаю, — усмехнулся я. — От тебя.

— Так и передаются сказания. А легенды на пустом месте не возникают.

— А что если пересадить берёзы? — предложил я. — Так… ради интереса.

— Зачем? — удивился дед. — Не нами сажено, не нам и пересаживать.

***

Внутри рощи атмосфера была иная, как в другом мире: в летний зной здесь всегда прохладно, а зимой, даже в самые лютые морозы, невозможно замёрзнуть. Во всяком случае, никто не помнил такого. Снег нежно укрывал тёплым покрывалом, не позволяя пробраться холоду. Но только этим дело не ограничивалось. Имелись и другие тайны: огонь внутри не горел, звери не кусали… Даже грибы собранные в роще были сытнее мяса и считались целебными. Впрочем, как и другие растения. Я уже не говорю, о потрясающем вкусе берёзового сока. Приезжие всегда восхищались, называли чудом, для нас же это было вполне обыденным. Мы с детства к нему привыкли.

Никто не знал причину такой аномалии. Много раз приезжали учёные: что-то измеряли, высчитывали… В итоге только пожимали плечами, но рощу признали природоохранной зоной.

Пока посёлок был отрезан от мира, жизнь текла тихо и размеренно. Затем всё изменилось.

***

 

 

В конце восьмидесятых, ещё во времена Советского Союза, на месте грунтовки начали прокладывать широкую асфальтированную трассу. Строительство закончилось спустя шесть лет, уже после распада огромной страны. Трасса сблизила посёлок с крупными городами, и вскоре красивейшие места стали манить сюда городских толстосумов. Скупались участки, строились новые особняки, на фоне которых дома коренных жителей выглядели весьма плачевно. Но это я увидел лишь в девяносто шестом, вернувшись из рядов теперь уже Российской армии.

Мне часто приходилось выпроваживать незваных покупателей. Продавать дом, построенный дедом специально для нас с сестрой, я и не думал. Сестра вышла замуж и переехала в Саратов. Я же покидать родные места даже не собирался.

***

— Не помешаю?

Голос проникал в полудрёму и звучал словно издалека. Мне не хотелось реагировать. Впервые за неделю посчастливилось: в послеполуденный час спустился в рощу, устроился на своём любимом месте и погрузиться в нежный сон под стрёкот сверчков и пение птиц, как вдруг кто-то наглым образом пытается в него ворваться. Это в мои планы не входило. Кто бы ни был — пусть проваливает.

-Эй, вы меня слышите?

Вот настырная. Пришлось приоткрыть глаза. Девушка, смотревшая на меня, заставила вздрогнуть. Ещё бы: голубые глаза, огненного цвета волосы, серебристое платье, едва покрывающее гладкие колени… ну всё, как дед рассказывал. Разве что звезды во лбу не было и платье не из дождя. Похоже, мой вид испугал её не меньше.

— С вами всё в порядке? — спросила она, отшатнувшись.

Я неуверенно кивнул.

— Вы словно привидение увидели, — рассмеялась она, приложив пальцы к губам. А зря. Сложно было не заметить, что улыбка у неё очень красивая.

Я молчал, стряхивая последние остатки исчезнувшей дремоты.

— Меня Светланой зовут, — вновь улыбнулось видение. — А вы, видимо, Сергей. Ну что, окончательно проснулись?

— Да уж, — выдавил я, поднимаясь. — Случилось чего?

— Вы уж извините. Но дед Никифор только вас смог посоветовать. Очень хочется в Волге искупаться, но плохо знаю здешние места, а старик сказал, что с вами спокойней. Он же и подсказал, где вас найти.

Дед Никифор — легендарная личность. В недавнем прошлом капитан теплохода, даже на пенсии не расстающийся с потрёпанным кителем и старой фуражкой. В своё время он меня, впрочем, как и многих в посёлке, научил плавать и вязать морские узлы.

— А чем вам эта речка не устраивает? — кивнул я в сторону Алмазной, где уже плескалась местная ребятня.

— Вы серьёзно?

— Шучу. Как-то неожиданно, чтоб девушка, вот так запросто, с незнакомым человеком?

— Мне хватило рекомендации деда Никифора.

Я вновь оглядел её.

— Что-то не так? — смутилась она.

— Вы в таком виде собираетесь топать по бездорожью полтора километра?

— Так ведь у меня всё с собой.

Только сейчас я заметил стоящую у её ног спортивную сумку.

— Я мигом.

Она скрылась за кустом смородины, откуда вскоре раздался волнующий душу шорох. Спустя несколько минут она вернулась, заметно преобразившись: джинсовые шорты, футболка, кроссовки… Даже волосы собраны в пучок.

— Не пойму, — искренне удивился я. — К чему такие выкрутасы? Не проще было сразу переодеться?

— Так мы идём? — спросила она, оставив мой вопрос без ответа.

Мне оставалось только вздохнуть и взять из рук девушки сумку.

***

Светлана показала себя неплохим пловцом. Не каждый человек отважится переплыть Волгу. Я с трудом за ней поспевал. Мы быстро перешли на ты и общались, как давние знакомые. Светлана оказалась студенткой института археологии. Её родители построили дом в нашем посёлке, но приезжают только на отдых.

— Я не очень тебя утомила? — спросила она, когда мы, выбившись из сил, возвращались обратно.

— Нормально. Не думал, что ты так хорошо плаваешь.

— Удивила? Меня с детства водили в бассейн. Хотела в спорт податься, но родители против. А ты моряк?

— Нет, помощник машиниста. С морем как-то, не задалось.

Светлана оказалась удивительной девушкой, но я не питал иллюзий. Москвичка, дочь богатых родителей, будущий археолог… Эти обстоятельства заставляли меня держать расстояние. Похоже, она была такого же мнения. При следующих встречах мы лишь обменивались короткими приветствиями и расходились. Несколько раз встречались в роще. Бросив короткое «Привет», Светлана устраивалась в нескольких метрах от меня. Она не рисковала ложиться на траву и всегда стелила большое полотенце. Многие жители посёлка в знойные часы приходили отдыхать в рощу, манившую ароматной прохладой и завораживающей тишиной. Казалось, что в ней не протолкнуться, но места хватало всем, кого принимала роща, и каждый находил для себя тихий уголок.

Однажды я проснулся от того, что кто-то тихонько постукивает меня по плечу. Я увидел напряжённое лицо Светланы с широкими от ужаса глазами. Проследив за её взглядом, я, понимающе, кивнул. У меня на животе, свернувшись в кольца, дремала гадюка. Конечно, в другой ситуации любой нормальный человек, вмиг скинул бы гадину и сиганул с этого места, но, кто живёт тут с детства, прекрасно знает здешние законы.

— Свет, у тебя талант прерывать мой сон, — тихо, чтобы не спугнуть гадюку, прошептал я. — Ты всегда так незаметно подкрадываешься?

— Ты что, не видишь, — испуганно шептала она, не сводя глаз со змеи. — Она ядовитая!

— Знаю, и что?

Светлана молчала, недоумённо глядя на меня.

— Расслабься, — успокоил её я. — Здесь змеи не кусают.

— Ручная?

— Обычная гадюка. Они всегда ищут тепло в роще. Мы к ним привыкли.

Похоже, мы разбудили змею: приподняв голову, та недовольно зашипела. Я молча протянул к ней руку. Ощупав мою ладонь раздвоенным языком, она быстро уползла.

— Это что, розыгрыш? — спросила Светлана, ошарашенная увиденным. — Как дикие змеи могут не кусать?

— Как думаешь, тут есть комары? — спросил я.

— Наверное. При чём здесь они?

— Тебя хоть один укусил?

Она встала и замерла, озираясь. Комары кружили рядом, но на тело не садились. Убедившись, что я прав, спросила:

— Как это возможно?

— Хранители не велят.

Мой ответ озадачил её ещё больше, и я рассказал ей легенду, услышанную от деда. Светлана слушала, осторожно присев на полотенце. Потом вдруг рассмеялась.

— Так вот почему ты от меня так шарахнулся? А я думала, что ужасно выгляжу без макияжа.

— Ты хорошо выглядишь, — смутился я. — Просто я не ожидал такого сходства.

— Всё равно не понимаю, что происходит?!

— Ничего особенного, когда с этим живёшь.

— Недавно мы с отцом сюда приходили, — вдруг вспомнила она. — Он пробовал закурить, но зажигалка всё время гасла. Он от злости даже выбросил сигарету. Потом у него разболелась голова и мы ушли. Но стоило нам выйти, зажигалка снова заработала.

— Всё ясно, — сочувственно вздохнул я. — Боюсь, твой отец один из тех, кого роща больше не примет. Он обидел её, оставив мусор. У таких людей здесь всегда будет болеть голова или подниматься давление. Вас разве не предупреждали? Никифор всем говорит.

— Предупреждал, — призналась Светлана. — Но мы не восприняли его слова всерьёз.

— Напрасно.

— Кто бы мог подумать? Мне до сих пор всё кажется невозможным!

— Держи.

Я протянул ей несколько сухариков.

— Зачем?

— Когда мне скучно, я всегда так делаю.

— Что делать?

— Просто, положи в ладонь и вытяни перед собой. Руку опусти ближе к земле.

Спустя минуту в густой траве послышалось движение, и вскоре рядом с ладонью с лакомством, показалась рыжая белка. Схватив сухарь, она принялась торопливо грызть его, а покончив, взяла оставшийся кусочек и исчезла в траве.

— Где у неё дупло? — спросила Светлана, пытаясь проследить за зверьком.

— Они в гнёздах живут, — ответил я, прикрывая кулаком зевоту. — А некоторые просто приходят из леса, что за холмом, но они возвращаются…

Она что-то отвечала, что мол, у них в парке тоже белки из рук едят…но, сломленный сном, я не вникал в значение слов, ни к чему было.

***

Спустя трое суток я вновь оказался в роще. Летом здесь всегда пахло травой и свежесорванными ягодами. Срывая по пути малину, я увидел Светлану в окружении мелких зверушек и птиц. Доставая из полиэтиленового мешочка орешки и семечки, Светлана вытягивала ладони, наслаждаясь тем, как звери берут из рук пищу. Действие напоминало прогулку феи.

— Ты не очень-то увлекайся, — тихо произнёс я, как можно бесшумнее проходя мимо.

Зверьков нисколько не испугало моё появление, и они не прерывали трапезы.

— А, привет, — улыбнулась Светлана, повернув в мою сторону голову. — Смотри, какие они забавные. Здесь можно чувствовать себя белоснежкой.

— Только не приручай их, — напомнил я. — Роща такое не поощряет.

— Какой ты зануда, — недовольно сказала она. — Четыре человека мимо прошли и никто слова не сказал, только ты возмущаешься.

— Прямо-таки и никто? — не поверил я.

— Не совсем, конечно. Представляешь, — внезапно вспомнила она, наполняя ладони очередной порцией корма. — У меня из рук гадюка кусочек мяса выхватила. Может, та самая. Я даже испугаться не успела. — Затем, повернувшись ко мне, словно извиняясь, сказала: — Всего чуть-чуть. У меня совсем немножко было.

Мне оставалось лишь развести руками и направиться к своему привычному месту, надеясь, что оно никем не занято.

— Больше не буду, честное слово, — раздалось вдогонку.

Я ничего не ответил.

***

Вернувшись из очередного рейса, я немало удивился, увидев на станции Светлану. С распущенными волосами, в том же обтягивающем платье, она была неотразима.

— Привет, встречаешь кого? — спросил я, направляясь к остановке.

— Привет, — улыбнулась она, перекладывая спадающую прядь волос за спину. — Уже встретила. Поехали? — она кивнула в сторону отцовского джипа.

— Даже не знаю, как реагировать, — признался я.

— Просто решила встретить тебя, чтобы уговорить искупаться.

Сев за руль, она подождала, пока я сяду рядом, и продолжила:

— Я думала, ты не против.

Весь день мы провели вместе. После заплыва через Волгу и пикника на берегу не спеша отправились в обратный путь. Словно невзначай, я взял Светлану за руку и почувствовал, как нежные пальцы сжимали мою ладонь. Так мы и шли до самой рощи.

— Пошли к иве? — неожиданно предложила Светлана. — Я там ещё не была.

— Ноги не боишься замочить?

— Там глубоко?

— Не очень, если знаешь брод.

Вскоре мы уже были на островке, у серебристой ивы, с водопадом струящихся гибких веток. Светлана раздвинула тонкие прутики и первой вошла внутрь увлекая меня за собой. Внутри царил цветочный аромат, а плотные ветки создавали нежный полумрак, какой бывает тёплым летним вечером. Светлана оказалась слишком близко ко мне. Я прижал её к себе и почувствовал нежность мягких губ.

С того дня мы не упускали возможности остаться наедине. Часто ходили к моему любимому месту у трёх «гуляющих», склонившихся друг к другу берёз, я их ещё называю «беседующие». Иногда тихо разговаривали, но чаще молчали, лёжа на зелёной траве. Прижимая к себе Светлану я чувствовал, как бьётся её сердце. Когда губы наши встречались, мы целовались. Казалось, так было всегда. А ведь ещё месяц назад такое даже представить было невозможно. Похоже, роща и впрямь могла творить чудеса.

В конце августа Светлана должна была уезжать. Ей предстоял последний дипломный год.

— Ещё недавно я думала, что останусь в Москве, — призналась она, перед самым отъездом. — Но теперь я уверена, вернусь сюда, к тебе и к этой берёзовой роще.

***

По посёлку давно ходили слухи, что нашу рощу кто-то пытается купить, но мы считали, что она под охраной государства, и лишь усмехались. Мы ошибались. Шестнадцатого сентября (я хорошо помню этот день), вернувшись из рейса, я не увидел любимой рощи. На её месте стояли краны, валялись кирпичные блоки, суетились люди в касках… В общем, шла обычная стройка. Я остолбенел и долго не мог поверить глазам. Этого же просто не может быть! Но реальность оказалась жестокой. Не сохранилось ни одного деревца, даже иву не пожалели. Через остров прокладывали бетонный мост.

У обочины дороги, на небольшом валуне, одиноко сидел дед Никифор, в том же кителе и фуражке. Завидев меня, он лишь печально кивнул, почёсывая короткую седую бороду.

— Вот так, — тихо сказал он, с прищуром глядя на меня. — Столько веков стояла и на тебе…

— Как же так случилось, дед Никифор? — спросил я, усаживаясь рядом.

— Как в кино. Ночью подогнали технику, а к утру всё было кончено. Мы и ахнуть не успели.

— Кто же посмел?

— Ясное дело, кто. Богатей один. Взял и купил всё, вместе с речкой. Теперь здесь будет гостиница и заправка.

От бессильной ярости, мне хотелось кричать.

Глава нашего посёлка, Иван Фёдорович Кургин, кучерявый сорокалетний брюнет крупного телосложения, сидел в своём кабинете и деловито рассматривал бумаги. Завидев, что я вошёл, молча указал мне на один из стоящих вокруг овального стола стульев, и сам, словно в оправдание, ответил на незаданный мной вопрос:

— Да ничего я не мог сделать! Пытался, но у них там всё схвачено. Не придраться, не зацепиться.

В сердцах он отбросил бумаги и откинулся на спинку высокого кожаного кресла.

— Но ведь роща была уникальной и охранялась государством! — не выдержал я.

— Охранялась — бывшим государством. А в нынешнем — это всего лишь растительность, препятствующая культурному развитию посёлка. Так вот.

— Это кто так решил?

— Дума областная. А покупатель — депутат.

Он был прав. Тот, кому приглянулся участок, всё просчитал и знал, что жители будут отстаивать рощу. Потому и сделал всё тихо и быстро, под покровом ночи. Нам оставалось только c горечью наблюдать, как заливается фундамент под строительство будущей гостиницы. Мне не хватало Светланы хотя образ её всё время стоял передо мной и я даже не пытался от него избавиться. Мы часто созванивались и подолгу разговаривали. Она говорила, что тоже очень скучает. Я не мог не рассказать о случившемся. Она плакала, зажав рукой телефонную трубку.

***

Спустя неделю работы на стройке пришлось прекратить. Помешала погода вылившая на землю проливные дожди. Небо словно рыдало, обливая обильными слезами долину. Вода поднялась на метр и едва не задевала ближайшие дома на склоне холма. В первых числах ноября выпал снег и небывалые морозы сковали влажную землю. Природа словно мстила людям за их вероломство. Строители лишь разводили руками. А к новогодним праздникам я уехал к Светлане. Новый год мы встретили вдвоём. Только вдвоём.

***

В середине апреля погода сдалась. Яркое солнце высушило землю и строительство возобновилось. Копошились люди, работала техника, поднимались вверх этажи…

События развивались стремительно и в наших со Светланой отношениях. В конце июня мы поженились. Расписались тихо, точнее сказать, тайно. На то были причины. Отец Светланы, Григорий Семёнович Сурвин, являлся совладельцем крупной торговой компании и был широко известен в своих кругах. Он уже давно решил выдать дочь за сына своего компаньона и ждал, когда Светлана получит диплом. Наш союз нарушал его планы. Представляя, какой будет скандал, мы решили отправиться в свадебное путешествие. Благо мне — по случаю — дали отпуск. А родным новость сообщили по телефону. Мои отнеслись спокойно, а Светлана, положив трубку, изменилась в лице.

— Всё так плохо? — спросил я.

— Вулкан.

— Не жалеешь?

— Я нет, а вот ты женился не на дочке миллионера.

— В смысле?

— Меня лишили наследства.

— Только и всего? Признаться, ты меня даже обрадовала.

Когда мы вернулись, страсти немного улеглись. Тёща моя, Елена Витальевна, только улыбалась и была рада за дочь. Григорий Семёнович, хоть и был зол, но узнав, что скоро станет дедом, тихо смирился. Собственно, выхода у него не было.

***

Гостиница была почти построена, когда стали происходить события, заставившие нас иначе взглянуть на древнюю легенду. В начале октября мы стали замечать движение на стройке. Не ту размеренная возню, что царила там последние месяцы, а лихорадочную суету, значение которой понять было сложно. Людей становилось всё больше. Они бегали вокруг здания, громко кричали, подгоняли новую технику, подвозили материалы. Поначалу мы не могли понять, что случилось, но потом дед Никифор пояснил:

— Дом разваливается, — просто сказал он, набивая резную трубку свежей махоркой. — Рушится. Болото, видать, под ним.

Ситуацию немного прояснил разговор в магазине, свидетелем которого я случайно стал.

Мы стояли в очереди и ждали, пока рабочие выгрузят продукты. Продавщица Надя ждала вместе с нами и попутно вела разговор с подругами.

— Представьте, девки, — говорила она, не обращая внимание на присутствие ещё десятка человек. Собственно, посторонних среди нас не было, все поселковые. — На днях приходил один из этих, — она кивнула в сторону окна. — Но вы ведь в курсе, что я ничего не продаю строителям. Но этот, весь синюшный, руки дрожат… в общем, пожалела я его, продала водки. А он открыл её тут же, и хлобысь, прямо из горла полбутылки, а потом, посмотрел на меня жалобными глазами, и говорит: «Аномалья».

— Что, — спросила одна из подруг. — Так и сказал?

— Ну да, аномалья. Потом его понесло.

— Куда? — не выдержала другая.

— На разговоры понесло, — пояснила Надя. — Мы, говорит, уже крышу положили, когда кто-то заметил, что фундамент осел. Поначалу ему никто не поверил, ведь в таких случаях трещины идут по стене, а их не было. Потом все и сами увидели, а понять ничего не могли. Стали подкапывать, а фундамента и нету. Разъело.

— Это как, разъело? — снова спросила одна из подруг.

— Ну, это он так сказал. А я, за что купила, за то и продаю. Так вот, — продолжала она, воодушевив всю очередь, которая с нетерпением ждала окончания истории. — Они, строители, значит, вызвали специалистов всяких, чтобы обследовали землю. Вдруг кислота какая, что цемент разъедает или ещё чего… Но те так ничего и не нашли. А земля уж до кладки достала.

Надя отвлеклась на грузчиков, которые неторопливо укладывали коробки.

— И что было потом? — не выдержал кто-то из очереди.

— Да ничего, — громко сказала Надя. — Допил он пузырь, а когда уходить стал, сказал, что, мол, рухнет гостиница.

 

 

 

 

Но гостиница не рухнула. Здание медленно растворялось, как растворяется кусок рафинада на блюдце с тёплой водой. Находиться на территории становилось опасно, и строители ушли, уведя всю технику.

В декабре, когда выпал первый снег, у подножия холма не было ничего, ни зданий, ни цистерн с горючим, ни моста через речку. Даже котлована не осталось. Была только ровная, покрытая белым бархатом земля.

***

Ранней весной следующего года мы заметили пробивающиеся зелёные ростки. Их никто не сажал, они взошли сами, там, где росли прежде. Даже одинокая ива венчала крохотный островок. Природа оказалась сильнее человека. Теперь и мы все были убеждены, что каждая берёзка — ангел, а вместе они — хранители рощи. У них своя миссия на нашей планете, и до тех пор, пока они её не исполнят, никто и ничто не сможет их уничтожить. Они прорастали там, где и стояли всегда, с поразительной точностью: угловые, охранники, гуляющие…Даже ягодные кусты на тех же местах. Берёзы росли с поразительной быстротой. Мы совсем не удивились, когда, спустя всего два года, их величественные стволы достигали трёх метров.

Новое государство наконец-то опомнилось и, признав сделку незаконной, объявило рощу охраняемым объектом.

Прошло семь лет. Многое изменилось за эти годы. Уверенными шагами вошли в нашу жизнь интернет и мобильная связь. Мы смогли опередить время, но так и не научились беречь и понимать то, что нам не подвластно, что создано не нами и задолго до нас.

***

Шестилетний карапуз наслаждался тем, как маленький еж похрустывает печеньем с его ладони.

— Никитка, — строго сказала Светлана, повернувшись к мальчику. — Я тебе сколько раз говорила, нельзя часто кормить животных. Роща этого не любит.

— Мам, я немножко, — оправдывался малыш. — Всего одну штучку.

— Серёж, ну скажи ему.

Я нежно обнял жену и посмотрел на мальчишку.

— Он знает, — сказал я.

И подмигнул сыну.