Нигилин

Набрав в парке яблок и грибов, Сын-2 возвращался домой. Из окна десятого этажа ближайшего к парку дома упал и разбился младенец. Сын-2 уже пару раз такое видел, ибо за свои четырнадцать лет жизни часто ходил в парк за едой, и не придал этому особого значения, хотя отметил, что надо бы выяснить, почему так. Больше его сейчас волновало, что ему не удалось поймать в парке собак и кошек, и придётся довольствоваться одной растительностью.

Хотя казалось бы — на такой случай надо засмотреться: ведь не каждый день видишь младенца, не считая новых братьев и сестёр — вне Семьи не было людей младше семнадцати лет. Только недавно Сын-2 услышал слухи, что детей родили (и при том не выбросили!) ещё несколько человек.

На улицах, кои он миновал, совокуплялись как-то мало. Всего три пары встретились. Устали, что ли, все, или разлюбили эти улицы, перешли на другие? И тут Сын-2 подумал об одной странности Семьи: Папа и Мама совокуплялись только друг с другом, и жили всегда вместе. Остальные же — с кем угодно, и если какое-то время и жили вместе, то потом менялись. Хотя в остальном совокупления Мамы и Папы ничем не отличались от прочих, тоже ничем не ограничивались: тоже где угодно, когда угодно и как угодно. Хотя нет, ещё одно отличие — Мама регулярно рожала детей. Это вообще было главной странностью Семьи.

В фильмах о старых временах Сын-2 с прочими членами Семьи видел много других образований, называемых семьями, и не понимал — как же в фильмах семей так много, если в жизни Семья только одна? Да и вообще, в фильмах семьи какие-то не такие: конечно, тоже часто состоят из мамы, папы, сыновей и дочерей, но в фильмах сыновей и дочерей обычно два или три, тогда как в реальной Семье — много (вот, недавно Мама родила Дочь-7), а кроме того, в киношных семьях иногда бывали ещё и всякие бабушки, дедушки, дяди, тёти и инопланетяне.

Да что там, фильмы вообще не похожи на реальную жизнь. В фильмах люди ведут себя как-то не так. Только вот Сын-2 не мог объяснить, как именно не так. Ну, часто говорят лишние слова, делают странные действия... Но что-то ещё было, что-то особенное...

И с такими мыслями Сын-2 проходил мимо Стены. На ней с пулемётами стояли Панург и Ржжжжжжогл. И Панург ворчал:

— Опять я тут торчу из-за того, что дураки не пришли на жребий... Где это видано, чтобы умным было плохо из-за того, что кругом дураки?! Десятки тысяч лет умные этим пользовались и порабощали дураков! А сейчас вот — мы умные, и только мы приходим на жребий. Потому что понимаем, что если не мы, то никто не придёт, и никто не будет стоять на Стене, и убийцы, садисты и воры перелезут, и убьют, замучают и ограбят нас! Ну, в обратном порядке. Эх, а семнадцать лет назад я думал, что когда все примут нигилин, мы станем свободными! А вот хрен тут!

Ржжжжжжогл не отвечал, потому что не любил говорить. Панург заметил идущего Сына-2, хитро заулыбался и окликнул его:

— Эй, мальчик! Как там тебя?

— Сын-2. — ответил он. — Зачем ты кричишь мне?

— Зачем ты несёшь яблоки? — спросил Панург ласково. Странно. Раньше Сын-2 слышал ласковый тон только от Мамы, Папы, в кино, и больше нигде, ни от кого и никому. Сегодня какой-то день размышлений о странностях.

— Чтобы Семья их ела.

— Да? Это интересно. Но ведь ты бы мог съесть всё сам, а что не съел бы — выбросил, чтобы легче идти.

Сын-2 задумался. Он даже не понял, в ком на этот раз странность: в нём или в Панурге?

— Просто я всегда отношу еду Семье. — ответил он.

— Ага. Ты, стало быть, никогда в жизни не пил зелёненькую таблеточку?

— А что такое табле... А, вспомнил, в кино видел — это такие штучки, которые глотают наркоманы и те, кто хочет выйти из Матрицы. Нет, никогда никаких таблеток не глотал. Вроде, даже не видел в жизни.

— Ясно. Значит, ты можешь иметь ценности. Делать что-то просто потому что так принято — это называется "ценность". Хорошая ценность — кормить свою семью. — Сын-2 удивился слову "свою", ведь других семей нет. — А знаешь, какая ещё есть хорошая ценность?

— Какая?

— Это защищать свою Родину. — тут пошла вообще странная интонация, которую Сын-2 слышал только в кино от старых персонажей, когда они говорили молодым какие-то сложные вещи. — Наша Родина — это ближайшие районы Города, по эту сторону Стены. Как их называют в нашем Интеллигент-клубе — Ойкумен-Сити. Защищать от страшных врагов по ту сторону стены — ужасных людей-монстров, чтобы все жители Ойкумен-Сити могли спать спокойно.

— А зачем им спать всем сразу?

— Тьфу ты. Это только так говорится. Имеется ввиду — чтобы у всех всё было спокойно.

То, что говорил Панург, было необычно, но как-то завораживало. Какая удивительная цель — чтобы у всех всё было спокойно! Это было чем-то похоже на красивые странности фильмов. Сын-2 смотрел на Панурга круглыми глазами и не знал, что спросить. И Панург сам спросил:

— Хочешь нести эту ценность, встать на Стену и взять мой пулемёт, Сын-2?

— Но я ведь сейчас несу другую ценность — яблоки и грибы.

— Да? — Панург выглядел разочарованным. — Правильно, правильно, неси свои ценности. Но может, потом хотя бы придёшь на жребий стенных часовых?

— Не знаю. Может быть, приду.

— А кстати, почему раньше не приходил?

— Просто не приходило в голову. И ведь я недавно был ребёнком.

— Вот. Теперь ты взрослый и можешь нести ценности.

— Я хотел спросить тебя, Панург — кажется, это про тебя говорят, что ты решил завести детей? Это правда? И зачем? Ведь раньше дети были только у Семьи.

— Мы же не о том говорили... Впрочем, да, я завёл сына, чтобы в старости было кому подать мне стакан воды. Это будет ценность моих детей — подать стакан воды старому больному отцу.

— А почему тебе самому не взять стакан воды?

— Это выражение такое. Значит — сделать что-то для больного человека, потому что сам он этого не может, поскольку это твоя ценность.

— Почти понятно. И твоя женщина ни разу за время беременности не захотела сделать выкидыш?

— Я специально нашёл для этого женщину, которая тоже думает о стакане воды в старости.

— Понятно. — сказал Сын-2 и пошёл дальше домой. И думал, что надо всё-таки спросить, почему в Семье заводят детей. А то про Панурга он теперь знает, а про Семью не знает — это странно. Хоть и непонятно, почему странно.

***

Мама, Папа и все шесть остальных сыновей и семь дочерей смотрели телевизор, когда вошёл Сын-2. Он давно отметил, что Семья смотрит три вида фильмов: те, где совокупляются (они были самыми скучными для тех детей, что ещё не прошли половое созревание, но самыми интересными для остальных), те, где дерутся (они были интересными почти для всех, хоть и не так, как про совокупление) и те, где много говорилось о семьях старых времён (у детей впечатления от них разнились от полной скуки до слабого удовольствия, но Мама и Папа от них очень тащились). Некоторые фильмы были сразу двух видов — и с драками, и с семьями, а вот фильмы про совокупления чаще всего были отдельными. Такой совмещённый фильм смотрели и сейчас.

Когда Сын-2 открыл дверь, все оглянулись.

— Давай сюда, деточка. — сказал Папа ласково.

— Есть только грибы и яблоки. Собак и кошек я не поймал. — ответил Сын-2, раздавая всем добычу.

— Это плохо. — сказала Мама. И только это. Она не имела ввиду ругать Сына-2, просто заявила, что это плохо. Никто из сыновей и дочерей и не подумал бы о ругани — Папа и Мама ругались на детей только тогда, когда они случайно причиняли им боль (наступали на ногу, к примеру) или теряли то, что Мама или Папа искали.

— Почему Семья заводит детей, хотя остальные только недавно начали? — сразу спросил Сын-2 об интересующем.

— У меня был такой сексуальный фетиш, — сразу ответил Папа (он не особо любил идущий фильм, поэтому мог отвлечься на слова), — на то, чтобы заводить детей, растить и воспитывать их. Мне было очень трудно найти женщину с таким же фетишем. Я в первые годы всеобщего нигилизма сделал несколько детей с другими женщинами, но они сразу их убивали в себе. Хорошо, что тогда ещё работал интернет, летали самолёты и не было Стены, за которой сплошь маньяки, и я нашёл Маму в самой Индии. Она прилетела оттуда, поэтому у неё кожа темнее, чем у всех вокруг. — Сын-2 немного удивился: он не подумал, что кожа Мамы — ещё одна странность Семьи, а если бы и подумал, не связал бы это с рождением детей. А оно вот как связано оказалось. — И знаешь, в чём ирония судьбы?

— А что такое ирония, Папа? Что такое судьба — я примерно понимаю из фильмов.

— Ну, как бы это объяснить... Короче, шутка судьбы. Знаешь, в чём она?

— Не знаю. В чём?

— В том, что всего за пару кварталов отсюда жила и живёт женщина, у которой как раз был фетиш на рождение детей, но при этом не было его продолжения — на воспитание и выращивание. Поэтому она мне не подходила. Ты, наверное, знаешь, она живёт возле парка, и каждые девять месяцев из её окна падают младенцы. Это она рожает и сразу выбрасывает.

— Понятно. Как раз сегодня выбрасывала, об этом я тоже хотел спросить, но ты сам рассказал.

— Не мешайте смотреть! — возмутилась Дочь-5. Фильм, который сейчас смотрели, был её любимым, потому что она ещё не прошла половое созревание.

— А мне вот ещё в голову вопрос пришёл... — не послушал её Сын-2. И она заплакала. Тогда Сын-3 завязал ей рот платком. — Так вот, получается, тогда всё-таки были интернет и самолёты? Это не выдумка для фильмов? Почему они перестали действовать?

— Сложно это объяснить, но насколько понимаю, в первые годы нигилизма ещё не совсем отошли от прошлой жизни. Ходили на работу, чтобы получать деньги, которые можно обменивать на еду. А потом то ли поняли, что можно не ходить, то ли стали работать всё хуже и хуже, пока совсем не перестали. В том числе пилоты и те, которые следили, чтобы интернет работал. Поэтому у нас и телевизор на солнечной батарейке и показывает только диски.

— Не понял, на чём телевизор? И что он может показывать кроме дисков?

— Ну, вот мы едим сейчас яблоки, а приборы должны питаться электричеством, и наш телевизор получает его от солнца, а раньше большинство телевизоров получали электричество по проводам. Ты, кажется, знаешь, что такое провода. А провода шли к станциям, где работали люди. А другие станции передавали на телевизоры фильмы и рекламу, при чём, тогда рекламы было много больше. И на этих станциях тоже работали люди. А потом перестали работать.

— А почему всё так изменилось?

— Просто раньше люди делали много всякого ненужного. Говорили лишние, ничего не значащие слова, вроде "спасибо" — ты их слышал в фильмах. Верили в существ, которых нет, как будто они всё могут, и очень полезные, и для этих несуществующих существ люди делали разное. И даже без этих существ делали много ненужного, просто потому что делали. Этого всего было очень много, и даже те, кто замечал это и пытался избавиться от этого в себе, от всего избавиться не могли. Но потом появились такие зелёные таблетки — "нигилин". Тот, кто её глотал, сразу избавлялся от всех ненужностей. Многие глотали сами. Но у некоторых среди их ненужностей была мысль, что нельзя избавляться от ненужностей. Их уговаривали, некоторым таблетки тайно подмешивали в еду. Даже собирались целые банды, которые насильно заставляли глотать нигилин — правда, сами эти банды не глотали его до поры до времени — потому что если бы проглотили, то поняли бы, что заставлять других глотать не нужно. И члены банд нигилизировались только когда думали, что уже нигилизировали достаточно других людей. И вот сейчас вокруг нас все люди — нигилисты, у которых нет этих ненужностей. Может, конечно, среди каких-нибудь диких индейцев ещё остались люди, которые не глотали таблетки, не знаю.

— А мы, дети, ведь не глотали никаких таблеток.

— Да? Ну может, в вас тогда есть эти ненужности. Но мой фетиш не говорит, надо ли вас избавлять от них, так что мне всё равно. А тебе, моя сладкая? — Папа обратился к Маме.

— Мне тоже всё равно, милый. Главное, чтобы дети росли и были здоровы, а нигилисты они или нет — это всё равно.

— Вот. Значит, хотите — найдите остатки этих таблеток и проглотите, хотите — не глотайте. Смотря что вам говорят ваши ненужности и фетиши.

***

Сын-2 долго обдумывал сказанное Папой. Он сам не мог понять, чего же он не понимает. И наконец понял: то, как всё было в старое время, как показывали фильмах, когда у людей были ненужности — ему нравилось больше. Так почему же Папа называл те вещи "ненужностями", если с ними было лучше? И Сын-2 вспоминал, какие же именно там были ненужности. Семья без фетишей — это раз. Ещё ходьба на работу... А что ещё? Поведение героев фильмов было таким странным, что Сыну-2 едва удавалось выделить, в чём именно заключались их ненужности. Но постепенно он догадывался. Хоть и не до всего.

И Сын-2 пошёл в Интеллигент-клуб. Он слышал, что там есть много книг — таких штук, где написано всякое. Мама и Папа читали детям книги, называя их сказками для детей. Сын-2 плохо понимал, чем сказки для детей отличаются от прочих книг, но смутно догадывался, что об окружающем мире надо читать в других. Хорошо, что Папа и Мама научили его читать (правда, до этого он читал только те сказки, коробки от дисков, покосившиеся вывески, чтобы лучше ориентироваться по Городу, и этикетки — в те редкие приятные моменты, когда Семья находила завалявшуюся еду старых времён).

"Интересно, научит ли Панург своих детей читать? Вряд ли: ведь это, наверное, ненужность. А Папа и Мама научили нас читать, потому что это часть их фетиша" — думал Сын-2, подходя к зданию с потускневшей вывеской "Библиотека". Странно, почему написано "Библиотека", а все называют "Интеллигент-клуб"...

Внутри за единственным неразломанным столом сидели и читали три человека. На них была странная одежда, какую Сын-2 видел в некоторых фильмах про старые времена. Например, у одного — стекляшка на цепочке в глазу, и высокая шляпа... Как её называли?.. Цириндл, что ли?..

Один из них заметил Сына-2, бросил книгу и громко спросил:

— Эй! Кто написал "Декамерон"?

— Не знаю... — ответил Сын-2, и сразу все трое подскочили, с радостными возгласами "Тупица, тупица!" похватали с пола палки (видимо, бывшие ножками столов) и принялись бить его. Иногда при этом задавая ещё вопросы:

— Столицу Бирмы знаешь?

— В каком году умер Наполеон, а?

Сын-2 плакал. Его редко били, потому что все, кто любил бить просто так, остались за Стеной, а здесь позволяли жить тем, кто не любил бить, или бил за что-то определённое. И Сын-2 давно уже научился избегать этих определённых побоев, но члены Интеллигент-клуба ещё не били его.

Он вырвался и побежал от них. Но не на улицу, потому что не сделал желаемого: он ринулся вглубь, меж книжных шкафов.

Интеллигенты поначалу преследовали его, но когда он неумело спрятался, и они его не обнаружили, сразу потеряли интерес к погоне и вернулись к чтению.

Сын-2 принялся осматривать книги. Что-то ему хотелось прочитать, но сейчас было не время. Что-то совсем не заинтересовало его. А что-то было и вовсе непонятно. Но он искал нечто со словами "Карты", "Город"... И наконец он увидел книгу со словом, которым иногда называли Город. Насколько Сын-2 понимал, это слово было его именем, а "Городом" просто называют разные места — в некоторых фильмах было много городов.

Открыв книгу, Сын-2 увидел то, что хотел: карты. Не совсем как в фильме "Остров сокровищ", но ведь Город — не остров. Найдя карту, в которой угадывался их Ойкумен-Сити, и взяв ещё несколько книг, мальчик пошёл обратно. На этот раз мимо интеллигентов оказалось пройти легко: двое били третьего, и один бьющий приговаривал:

"Столица Намибии — Виндхук, Виндхук, тупица!"

***

Сын-2 собрал вокруг других сыновей и дочерей, сколько смог.

— Вы слышали, как Папа вчера рассказывал о том, как всё было раньше? Как показывают в фильмах. Ведь раньше всё было лучше. Но все люди съели зелёные таблетки и потеряли ценности. Теперь всё хуже. Но мы родились уже после, и мы зелёных таблеток не ели. И я думаю, нам надо всё вернуть, как было раньше. Мы можем подождать, пока вырастут дети тех, кто хочет стакан воды, и уже вместе с ними делать всё по ценностям. Но я думаю, лучше достать оружие и пойти за Стену и найти там людей с ценностями. Ведь посмотрите, какие везде высокие дома, сколько в них окон! Раньше за всеми окнами жили! Не может быть так, чтобы все в Городе съели эти таблетки! А маньяков незачем бояться: у них нет такого оружия, как здесь. И у меня есть карта! — только Сын-2 захотел достать атлас, как почти все остальные дети разошлись.

— Не, зачем? — сказал Сын-1.

— Не будем расстраивать Папу и Маму. — сказала Дочь-2. Хоть это был отказ, Сыну-2 почему-то была приятна эта фраза. Потом он понял: в ней были ценности.

Осталась только Дочь-5, смотревшая на него удивлёнными глазами-бусинами.

— Стойте! — воскликнул он. — Ведь всё снова станет лучше! — он не умел убеждать, ведь раньше не приходилось. И этот выкрик убедил только Сына-3. Он остановился и развёл руками:

— Ну если будет лучше, то я пойду с тобой. — он не умел отказываться по той же причине, по которой Сын-2 не умел убеждать.

— Да, а я хочу, чтобы всё стало как в фильмах! — Дочь-5 улыбнулась. От этой улыбки в Сыне-2 разлилось неведомое ему чувство. Наверное, такие чувства и должны вызывать ценности. И он, вспоминая фразу из какого-то фильма, воодушевлённо возвестил брату и сестре:

— Что ж, перед нами открыт большой мир! Пошли доставать оружие!