Изо всех сил

 

Ничто так не вызывает жажды жить, как чьё-то желание, чтобы ты умер.

 

© Роджер Желязны "Этот бессмертный"

 

 

Рогатый Кир стоял на берегу. Пристань сегодня полна народом.

Сегодня день моста — день, когда можно попасть или покинуть ближайший серебряный город.

 

Солнце поднялось на полдневную высоту и разогрело мир до полдневной жары. Башни и купола серебряного города уже скрывались за пеленой магического тумана. Ещё на две недели. Провожающие, встречающие и направляющиеся в Серебряную Ириду уже не галдели на пристани, расходились по своим делам.

 

Солнце нагревало доски причала. Из них вытапливалась смола и пахла сосновым лесом, и липла к подошвам сапог.

Причал пустел. Люди расходились. А чего тут делать, если зеркало перехода уже закрылось? Кому надо — уже перешли.

И кому не надо — тоже перешли.

На причале осталась только одна фигура. Под плащом не угадать, к какой расе принадлежало это существо.

Впрочем, даже это было не важно. Киру сказали: "Проводить", Кир проводит. А кто там, под плащом — не суть важно.

Существо смотрела на исчезающие в тумане башни и купола зеркального города. Они проявятся снова через две декады, но не для него. Не для изгнанного. Изгнанному больше нет пути в города магов. Ни в этот, ни в другие.

Кир не подходил. Почти все изгнанные прощались. Не могли отвести глаз до последнего. И Кир им не мешал.

 

Его дело проводить до места ссылки, а не делать её невыносимой. Хоть и звался он по-тюремному — "надзиратель", но быть засранцем — это не по нему.

 

Яркое полдневное небо казалось ещё ярче от соседства тёмной магической мглы, а тёмная туча виделась ещё темнее и ещё страшнее от солнечных лучей.

 

Отсюда, с зеркальной пристани, открывался потрясающий вид на долину и город. И вдали, за белыми городскими кубиками-домиками кусочком проглядывало море. Синее, почти теряющееся в дымке, но настоящее море.

 

Наконец, изгнанный обернулся, наклонился к мешку, стоявшему у ног, попытался расстегнуть его. Видимо, не получалось. Изгнанный присел и стал распутывать завязки.

 

Кир решил, что сентиментальности закончились и пора начать делать своё дело. Тем более что делать его придётся довольно долго.

 

— Доброго дня, сударь! — сказал Кир, подойдя. Он даже сдёрнул шляпу с рогов в знак уважения.

— Доброго дня, любезный! — голос оказался звонким и неожиданно тонким. Изгнанный откинул капюшон и Кир вздохнул. Тяжело и печально.

 

Магов изгоняли с серебряных городов погибать. Выросшие совсем в другом мире, в уюте и чистоте магического быта, они оказывались потрясающе беспомощны в мире людей.

Кроме того, сильных магов не ссылали, ссылали обычно так, седьмого уровня, шестого. Земле нужны были маги. Без их магии людям приходилось бы совсем туго, но добровольно спускаться никто не желал.

И вот нашли решение: ссылать в наказание. Подальше от привычного уклада, подальше от храмов-источников. Слабые долго не выдерживали. Чем дальше от храма, тем тяжелее давались заклинания. Даже самые простые.

 

И как тут выжить, если завязать шнурки или причесаться даётся через пот и трясущиеся руки? А осваивать расчёску и прочие, "людские" — произносить с презрением — приспособления маги не желали. И оставались поразительно жалкими до самой гибели. Обычно по какой-нибудь совершенно нелепой случайности.

 

И Земля снова и снова отправляла запросы на магов для вновь оставшихся без магии провинций.

 

— Что же такого должна совершить женщина, чтобы её сослали к нам?

— Предложить Совету обучать магии людей. Способных к обучению, конечно. Вы — Кир? — она, наконец, вынула из мешка свёрнутый лист плотной бумаги и подняла глаза на провожающего.

Светлые, цвета стали. С темнеющей к краю радужкой и почти чёрными ресницами. Рогатый даже с дыхания сбился:

— Да, я Кир, и я должен вас проводить в провинцию Риммон.

Она разворачивала карту:

— Угу. Риммон. Да-да, я знаю.

Опустилась на колени, расстелила на досках карту. Ветер тут же сложил лист пополам.

Она подняла глаза:

— Помогите мне, Кир.

Тот присел рядом, придержал карту.

— Мы тут, да? А вот это Риммон. А вот это Серый океан, да?

— Нет, это море. Море Барида.

— Барида. Хорошо, — она помолчала. Потом ткнула пальцем в приморский городок, обозначенный изломанной и сложной линией городских стен: — Отведите меня сюда, Кир.

Тот усмехнулся:

— Нет, сударыня. Я вас отведу вот сюда.

И ткнул в маленькую точку на краю обозначенной на карте пустыни.

— Почему?

— Потому что так велел Совет.

В ответ маг откуда-то из-под плаща выудила свиток с целой гроздью свисающих печатей, развернула его и ткнула пальцем в витиеватые буквы:

— Вот этот параграф даёт мне право выбора. И, если вы отказываетесь подчиниться приговору Совета, ссылаясь на ничем не подтверждённое устное пожелание кого-то там, я провожу себя туда сама.

Кир фыркнул и отвернулся. Нахлобучив шляпу, он прорычал:

— Ага, как же! Сдохнуть по дороге у вас есть полное право, ваше беспомощное сиятельство.

— То есть не отведёте?

— То есть не отведу.

Он ждал, что его будут упрашивать. Или начнут плакать, или кричать — как поступали до неё сильные и крепкие мужчины. Кир, между прочим, их понимал. Её он не понимал. Потому что вместо уговоров за спиной чем-то шуршали сосредоточенно пыхтели.

Кир обернулся.

Маг зашнуровывала крепкие ботинки. Маленькие шёлковые туфли лежали рядом.

— Что это вы делаете?

— Собираюсь не набить себе мозолей, — ответила волшебница и затянула шнуровку своего мешка.

Она вскинула мешок на плечо и прошла мимо. Кир смотрел, как она спускается по дороге и крикнул ей в спину:

— А зачем вам в Барриду?

Маг остановилась, улыбнулась рогатому:

— Я никогда не видела моря. А по слухам, оно стоит того, чтобы хотя бы увидеть.

 

* * *

 

Ноги она, всё-таки, стёрла. Сбросив мешок с плеча, осторожно села на траву возле небольшого ручейка.

Вечерело, солнце садилось и длинные тени тянулись вслед его лучам, длинные, как пальцы тьмы.

— Отсюда можно пить?

— Думаю, можно.

Рогатый сидел рядом. Просто сидел. Переход по жаре выдался не самым приятным. Хотя бывали и похуже. И сейчас он с интересом наблюдал за тем, как будет вести себя эта мелкая умница.

Она снова залезла в свой мешок и выудила оттуда кубок. Простой, без украшений, на невысокой ножке. Зачерпнула им воды из ручья и выпила. Кир отвернулся:

— А что, напиться из горсти — брезгуешь?

Маг промолчала.

 

Она расшнуровывала ботинки. Поджав губы и побледнев от сосредоточенности.

От сосредоточенности ли?

Когда она попыталась стащить ботинок и зашипела от боли, стало ясно, что совсем нет.

Кир опустился рядом:

— Дай-ка сюда, сударыня!

Она вскрикнула и тут же снова стиснула губы, когда он рывком стащил ботинок. От непривычной боли выступили слёзы.

— Терпи! — приказал провожающий и стащил второй.

Маг снова вскрикнула. Кир взял её кубок, чтобы зачерпнуть воды.

— Осторожно! Всё, что попадает внутрь — гибнет.

Рогатый отдёрнул пальцы.

— Просто держи за ножку.

 

Пока она промывала раны — стёрла кожу до мяса, Кир осмотрел её ботинки. Кожа кое-где заскорузла от крови.

— Слушай, сударыня, давай-ка мне тряпицу. А лучше две. И побольше.

— Что?

— Полотна надо два куска. Не поверю, что у женщины нет с собой полотна. Тем более у такой умницы.

— Я маг, — маг покраснела, как уголёк в костре, но послушно полезла в мешок.

Делать нечего — надо самому, а то и до города-то не дойдём, не то что до Барриды.

Рогатый довольно грубо осмотрел её ноги.

— Лечить умеешь?

— Умею. Но не уверена, что тут получится.

— Пробуй.

И сел напротив.

Маг вздохнула, засучила рукава. Заклятие она помнила и без книги, но храм так далеко...

Повторяя слова заклинания, маг прикрыла глаза, чтобы "увидеть". Где-то там, за горизонтом, вставало синее зарево. Вот туда она и потянулась за силой. Тянуться оказалось тяжело, как тащить что-то слишком тяжёлое, но она не останавливалась.

И, когда контакт был установлен, с облегчением раскрыла глаза.

И разочарованно выдохнула: раны не затянулись без следа. Да, они перестали быть воспалёнными и кровоточащими, не было больше волдырей и ошмётков, мясо покрылось тонкой новой кожицей, но раны всё ещё были.

Маг нахмурилась.

Кир сцапал её стопу своей лапищей. Когти у него на пальцах, как и любого рогатого, запросто могли вспороть брюхо. Страшно!

Он удовлетворённо кивнул:

— А хорошо у тебя получается!

— Это — хорошо?

— Да. Здесь — это хорошо.

Он установил её ногу себе на колено и стал заматывать её в портянку. К его удивлению, ногу не стали выдёргивать.

— Что ты делаешь?

— Смотри и учись. Больше не стану показывать!

Светлая, нежная её стопа на его тёмной ладони помещалась целиком. Нежной кожи хотелось касаться. Гладить.

"У-у-у, что-то ты, рогатый, совсем уже голову потерял." Отпихнув ногу, Кир встал.

— Обувайся. Идём! Они на закате запрут ворота и ночевать нам с бродяжками.

 

* * *

 

Она молча висела, сосредоточенно цепляясь за край "полочки" Крутой и почти гладкий склон не позволял идти. В лучшем случае — катиться. Вниз. А ещё ниже был обрыв.

Стоит ей расцепить пальцы — и всё.

Кир сбросил мешок, разматывая верёвку, поинтересовался:

— Чего ты молчишь?

Смотрит. Глазищи испуганные.

— Сумку брось. Брось, я сказал! Сдохнешь ведь!

Не шевельнулась даже. Цепляется. Стала пытаться вылезти. Кромка крошится под её пальцами.

— Бросай сумку!!

 

Потом они лежали на дороге. Тяжело дыша и наслаждаясь небом.

— Такое... небо...

— Голубое, с-сударыня. Ты почему сумку не бросила?

— Там книги. Свитки. Вещи. Кто я без них? Без книг?

— Жизнь дороже.

— Да. Но пока могу, от книг я не откажусь.

— Дура.

— Угу.

— Из-за книжек... — он стал подниматься, — Ты чуть меня не угробила!

— Угу.

— Ты сама чуть не сдохла.

Продолжая лежать, маг ответила:

— Я понимаю, что с твоей точки зрения жизнь дороже. Но жизнь без книг для меня бессмысленна. Я маг. Никакая память не в состоянии удержать всего, что необходимо. Лишившись книг, я лишусь большей части своей силы. А она мне нужна. Чтобы выжить здесь.

— У тебя что-то с головой.

— Что? — она села, ощупывая причёску.

— Глубже, с-сударыня, чуть-чуть глубже.

 

* * *

 

В городе нужно было прикупить кое-чего в дорогу. Ревизия магичьей сумки показала, что там, действительно, в основном книги, свитки, записи и прочая магическая приблуда.

Проталкиваясь через галдящую и толкающуюся толпу на базарной площади, Кир понял, что потерял её. Оглянулся — с его ростом он видел поверх голов — но не увидел ни её плаща, ни светлых волос.

Помянув Рогатого, Кир пошёл обратно, надеясь на то, что она просто засмотрелась на какую-нибудь тряпку.

 

В полутёмном проулке хотели денег.

— Ну давай, тётя, где всё?

— Что "всё"?

— Монеты, золотишко! Ну?

Низенькая волшебница стояла у стены, напротив, полукругом, трое "резов". У каждого на щеке багровел шрам-галочка: мол, вор, кат и жульё. Веры мол, нету.

— Это мои деньги. И они мне нужны. К сожалению, я не располагаю средствами, чтобы вам помочь. Может быть, вам обратиться к кому-нибудь ещё?

Троица переглянулась, и старший ударил. Сначала хотел ладонью, а потом передумал и впечатал кулаком. От неожиданной боли мир пошатнулся. Боль вспухла и попыталась вытеснить разум.

Маг закрыла лицо руками, согнулась. С неё стащили сумку:

— Проверь, Куцый! А я проверю здесь...

Он вздёрнул кверху странную тётку. Сноровисто обшарил её. Она замерла от отвращения.

— А мне понравилось! — с гоготом сообщил старший. А маг думала: "Неужели тут может быть что-то смешное?", а дальше мысли были быстрее слов. И про не-человечность тех, кто может смотреть на мучения человека и ничего не предпринять. И о том, что вряд ли являются людьми те, кто мог пожелать чужое, попытаться чужое отнять. У слабого. Люди ли они? И маг почти решилась на Запретное: ударить человека магией. Когда того самого человека ударили руками.

Шум драки, стоны и вопли, это всё было любопытно, но не настолько, чтобы открывать глаза.

Она отняла руки от лица только на звук распарываемой плоти.

Кир выпущенными на целый вершок когтями уродовал ворьё. Маг закрыла глаза.

 

— У тебя всё в порядке?

— Почти. Не знала, что рогатые могут выпускать когти.

— Могут, когда прижмёт.

 

Кир притащил свою подопечную на перекрёсток центральных улиц. Тут было не так многолюдно, как на базарной площади, и тут был фонтанчик. Из которого можно умыться и напиться.

— Не бойся, это обработали уже. Магией. Тут нет ни живого, ни грязи.

Наблюдая за тем, как она приводит себя в порядок, провожающий поинтересовался:

— Ты что, не поняла, что они хотят тебя ограбить? — "В лучшем случае," — но это уже про себя.

— Кажется, поняла, — она разглядывала разбитую скулу.

— А чего же тогда?

Маг опустила зеркало, долго посмотрела на рогатого.

 

— Я не могу применить свою силу против человека.

— Почему?

— Потому что люди слабее.

Теперь долго смотрел рогатый. Потом дёрнул плечом:

— Ты умрёшь. Потому что людей чужая слабость не смущает.

Она задумалась.

— Кажется, я начинаю понимать, почему Совет не желал обучать людей.

— Потому что люди — вот такие?

Она убрала зеркало куда-то под плащ:

— Потому что среди людей трудно найти достойных.

 

Потом на них напали волки. И тут пришлось спасать Кира.

— Зачем ты бросился? Он не собирался на меня нападать. Всего лишь зверь, он уже уходил.

Она подумала и добавила:

— Домой.

Кир лежал, зажимая рану в бедре:

— Я напугался. Думал, что тебя порвут.

Она осмотрела его кривоватые рога и доломала висящий на щепке кончик. Кир дёрнулся и поражённо уставился на кусочек рога в её пальцах:

— Маг! Ты сломала мой рог!!

— То есть ты напугался за меня?

— И сейчас боюсь!! — он выхватил обломок и попытался приладить обратно.

— Я не умею сращивать разломанное. Вот живое залечить — могу. Только не мешай, пожалуйста!

Она погладила его по лицу. Нежно и бережно. Кир подумал, что это, возможно, даже лучше поцелуя.

 

* * *

 

В этот раз ночевать пришлось в лесу, на травке. Они сошли с дороги в сторону и тут развели костёр. Чтобы с дороги не слишком бросалось в глаза.

 

Кир сидел, нацепив на нос очки-прямоугольники, сверлил в своём роге дырочку. Маг лежала.

— Какие тут звёзды!

— Какие?

— Яркие. И другие.

Кир сдул роговую крошку. Сверлить ещё долго.

— А что ты будешь делать там, в Барриде?

Маг тоже села, достала гребень. Светлая, чуть отсвечивающая сталью, волна колыхнулась, укрыв её спину до земли и по земле пролилось немного этого света.

Кир закрыл рот и повторил свой вопрос.

— Жить. Учить людей магии.

— После всего?

— Да. Способные к магии есть, и их не так уж и мало. Возможно, с детьми мне будет легче.

А потом я покажу Совету, что маги, рождённые людьми, ничуть не хуже рождённых в зеркальных городах. И самых сильных будут принимать для обучения в Университеты, а тех, кто послабее, можно будет оставить на Земле. Здесь же нужны маги? Строить, лечить, защищать — мало ли дела.

Расчёсывая волосы, она совсем размечталась:

— И ссылать никого не надо будет. У меня будут доказательства, и решение Совета Совет отменит.

Киру почему-то стало досадно. Совет отменит решение, и она уйдёт обратно в Ириду. А я опять буду провожать беспомощных нытиков.

 

— Да кто тебя станет слушать? Ссыльную-то?

— Почему? — маг смотрела удивлённо.

— Всё бесполезно. Система налажена, устойчива и работает на самосохранение. Тебе в одиночку не сбить её ход.

По голосу Кир понял, что её задело:

— Я маг. И маги меня выслушают. И они обдумают мои слова. Потому что мы не люди. Мы открыты изменениям и готовы менять и меняться к лучшему.

Рогатый рассмеялся.

— То-то они тебя выгнали за одни только слово о том, что людей можно чему-нибудь научить.

— У меня не было доказательств. И я была груба.

— Ты? Груба?

Он рассмеялся.

— Да. Я потребовала от Совета выделить средства на школу. Совет сослался на нужды города, но я назвала их ретроградами, и они обиделись.

— Так обиделись, что отправили тебя умирать?

— Да.

Она подбросила в костёр веток.

— Они сильно хотят моей смерти. Поэтому я ещё сильнее хочу выжить... Кир, а ты из каких рогатых?

— Подземный.

— Тоже изгнанный?

— Угу.

— За что?

— Я отказался подчиниться некоторым традициям, а, раз я не чту традиции общества, я могу не жить в этом обществе.

— Ты такой тёмный, будто загорелый.

— Ага. Поначалу шкурка слезала. Года три. А потом... — он покрутил мускулистой рукой, — стал вот таким.

А потом вдруг признался:

— Я не хотел обманывать призывающих.

Маг рассмеялась. Рогатый замер. Он впервые слышал её смех.

— Честный демон?

Кир фыркнул:

— Наивный маг. Строго говоря, я не совсем демон. У меня мама... не демон.

— Прелестно! Полукровка. Смешение рас. М-да-а.

— Ты что-то имеешь против?

Он смотрел на неё поверх очков. Она оглядела его отломанный рог, который он уже аккуратно подпилил, рыжеватую гриву, когтистые лапы и чуть сутулые от мускулов плечи.

Подняла руки к волосам, чтобы уложить их.

— Нет, не имею.

Кир раскрыл рот, глядя на неё. Такие тонкие руки, что ему казалось возможным переломить её запястья пальцами. Волна свелых волос отливала сталью в свете огня. Кир взглянул на свою ладонь, вспомнил, как держал её нежные, мягкие стопы.

— А знаешь, мы ели людей.

— Знаю.

 

* * *

 

Дорога вьётся краем леса. Между неглубокими колеями шуршит трава и даже синеют какие-то цветы. Справа, над полем, трелью к солнцу рвётся жаворонок, слева колышутся еловые тёмные лапы.

Дорога утоптана и накатана. Идти по такой — сплошное удовольствие.

Маг идёт по дороге, опираясь на посох. Она вслух мечтает о том, как построит школу. Как там будет всё устроено и каким образом лучше обучать детей магии.

Как устроить систему отбора и как доказать Высокому Совету, что магия нужна и на Земле. Просто для того, чтобы жить достойно и не погибать, надрываясь, в борьбе за кусок хлеба или лишнюю монету. Да, это конкуренция, но конкуренция может быть во благо, и пора менять правила.

Рядом, в шляпе с дырками для рогов, вышагивал рогатый, внимательно слушал мага и почему-то верил, что всё у неё получится.

Ведь когда идёшь к мечте, всё получается. Надо только идти. И верить. И, может быть, быть немного магом.

 

У неё всё получится. Особенно, если я, Кир Рогатый, останусь рядом.

Она пришла жить. Беспомощно, но изо всех сил.