Шесть оттенков времени
Следователь по особо важным делам Пол Снек, среднего роста и плотного телосложения пятидесятилетний мужчина с приятным лицом и ямочками на щеках, в пятницу никуда не торопился. Жена Пэгги, взяв детей и внуков, уехала на уикенд к сестре в пригород Рочестера, где на берегу реки Сумбро та держала гусиную ферму. Чему отец семейства был несказанно рад. Сотрудники, молодые и пожилые, разошлись по домам, ровно в семнадцать ноль-ноль, и поэтому Пол Снек мог позволить себе немного подзадержаться в офисе, чтобы сложить из фактов и улик логическую схему стародавнего события. Пылящиеся в архиве «глухари» мирового уровня были его хобби. Он любил это время: никто не мешал, не отвлекал глупыми вопросами, не размахивал перед носом лишними билетами на матч века по регби.
Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу на вороте сиреневой рубашки, отпустил брючный ремень на одну дырочку и вздохнул с облегчением. Походил из угла в угол по кабинету, размял затёкшие от долгого сидения мышцы. Между его столом и автоматом с кофе-машиной стоял высоченный, до потолка, деревянный стеллаж. Выщербленные кое-где кусочки древесины, кто-то аккуратно замазал эпоксидным клеем. Он потрогал засохший клей: «Держится хорошо». Наверное, этот кто-то тоже любил ретро. Пол Снек взял с третьей снизу полки стопку с архивными папками и водрузил её на рабочий стол. Затем уселся поудобнее и откинулся на спинку компьютерного кресла. С удовольствием он положил ноги на соседний стул, и, сложив руки на животе, посмотрел в окно.
Тонкий налёт серой пыли на стёклах, в общем и целом, не мешал ему разглядеть городскую жизнь делового квартала. Августовский вечер лениво плыл прочь от красного блюдца солнца. Пестрели огнями низколетящие рекламные квадрокоптеры с раскачивающимися баннерами. Слоганы призывали горожан непременно посетить историческую выставку «Последняя роскошь», обещающую раскрыть все тайны катастроф двадцатого века. «Сходить что ли»? — подумал он и сделал пометку в ежедневнике.
В животе призывно заурчало, подходило время ужина. Пол Снек развернулся к монитору, вызвал окно заказов и выбрал по Терранету пиццу с грибами и оливками. В ожидании курьера он с удовольствием наблюдал вечернюю жизнь мегаполиса. Голографические аватары, сопровождающие прохожих, нашёптывали им на ухо меню и цены в ближайших уличных кафе и ресторанах. Обычная картина складывалась из суетящихся прохожих, навязчивых аватаров, сходных с призраками, и вечернего перезвона воздушных трамваев на магнитных подушках. Всё это вкупе с хорошей погодой способствовало размеренному и подспудному течению мыслей. Шорохи старенького кондиционера и гудение настольного робота-собеседника с нажатой кнопкой «Пауза» не выбивались из общего ритма пятницы, танцующей начало вожделенного уикенда. Следователь открыл верхнюю папку с надписью: «Конкордия».
***
— Конкордия, сеньоры, — вещал в мегафон рекламный зазывала, — в древнем Риме богиня семейных уз. Один круиз с дивным названием «Аромат цитрусовых» на теплоходе «Коста Конкордия», и семейное счастье, давшее трещину, будет восстановлено. Богиня согласия, симфонический оркестр с современным репертуаром и команда аниматоров корабля рады помочь любящим сердцам воссоединиться вновь.
В старой доброй Флоренции солнце близилось к полудню. На входе в городской парк стояли лотки-холодильники с мороженым, зонтики уличного кафе цвета яичницы глазуньи и невзрачный газетный киоск. Агенты всевозможных турфирм зазывали прохожих. Бойкий молодой человек астенического телосложения с треугольным лицом и кучерявой бородкой опустил мегафон, утёр пот со лба тыльной стороной ладони и глотнул из бутылки минеральной воды. Взглядом опытного агента окинул толпу неторопливо фланирующих прохожих, выделяя из них потенциальных клиентов. Заметив хорошо и со вкусом одетых людей, продолжил:
— Как корабль назовёшь, так он и поплывет, говорят бывалые моряки. Отдых обещает увлекательный вояж по западному Средиземноморью. Мы побываем в семи портах. Только представьте: солнечная Савона, учтивый Тулон, карнавальная Барселона, гостеприимная Пальма-де-Мальорка, весёлый Кальяри, знойный город Палермо и зажигательная Чивитавеккья примут вас как родных. Присоединяйтесь, господа туристы!
— Скажите, молодой человек, на какой комфорт мы можем рассчитывать, если купим билеты? — поинтересовался зрелого возраста и приятной наружности мужчина, в дорогом костюме цвета кофе с молоком, держа подругу под локоть.
Дама в широкополой соломенной шляпке, кремовом платье в мелкий цветочек и с элегантным белым болеро, искоса поглядывала на спутника, кротко улыбаясь. Её золотисто-карие глаза сияли, на пухлых щеках круглого лица чуть розовел природный румянец. «Последнее слово остается обычно за жёнами», — вспомнил агент, и надо заинтересовать именно сеньориту. Девушка немного смущалась, витая в облаках влюблённости. Любой фотограф сказал бы: «Ах, как она хороша»! — подумал мечтательно агент. Он сразу оценил клиентов и запел соловьём:
— «Коста Конкордия» имеет пятнадцать палуб. С палубы на палубу вас доставят четырнадцать лифтов. В любое время суток к услугам туристов пять ресторанов с экзотическим и европейским меню, четыре бассейна, фитнес-центр, салон красоты, симулятор «Формулы-1» и казино.
— Неплохой сервис, не так ли, дорогая Валенса? — мужчина склонился к спутнице.
— О, да, Капучано, я давно мечтала, как и моя бабушка, хоть однажды в жизни совершить необыкновенный вояж, — восхищённо сказала Валенса. — Сто лет назад ей довелось плавать на круизном лайнере, получив неизгладимые впечатления. О чём она рассказывала практически на каждый праздник всем соседям и родственникам до преклонных лет.
— Скажите, сеньор… — мужчина внимательно прочёл имя на бейджике, — сеньор Витторио, достаточно ли обеспечена безопасность пассажиров?
— Не волнуйтесь, сеньоры, всё продумано! В каждой каюте «Коста Конкордии» есть спасательные жилеты. На шлюпочной палубе закреплены двадцать шесть спасательных шлюпок и семьдесят надувных плотов. Команда может спасти более шести тысяч человек, включая пассажиров с детьми и экипаж, — заверил агент.
Парочка отошла в сторону и негромко посовещалась. Агент не торопил их, выжидательно молчал, но понял, что клиенты, как будущие туристы, созрели.
— И когда отплытие? — спросил сеньор Капучано.
— Через неделю, сеньоры. Январь — прекрасное время для отдыха на воде. Уже определились с каютой? Сейчас созвонюсь с менеджером, сей момент, — агент Витторио приподнял бейсболку. Получив подтверждение от абонента, он назвал цену. Пока клиент готовил деньги, молодой человек вписал номер каюты в билеты. — Двухместный люкс на десятой палубе ожидает вас. Счастливого плавания, сеньор и сеньора Капучано!
***
В дверь офиса позвонили. Пол Снек оторвался от бумаг, пребывая мысленно в том, две тысячи двенадцатом году. Кто его беспокоит? Ах, да, совсем забыл; не слишком расторопный курьер принёс, наконец-то, пиццу. Следователь взглянул на часы, прошло сорок минут:
— Пицца шла пешком, сынок? — спросил он насмешливо щуплого паренька пубертатного возраста.
— Нет, пицца ехала на скутере, мистер, — оправдывался курьер. — На перекрестке восьмой авеню и Гарден-стрит пробка. Пятница ведь, все спешат домой.
— Ладно проехали, это тебе за заказ и на мороженое.
— Спасибо, сэр, — курьер озорно взял под козырёк.
Пол Снек взял увесистую коробку. Руки почувствовали приятное тепло: — ещё не успела остыть, — закрыл дверь и подошёл к обеденному столику, включил чайник. Пока закипала вода, он с вожделением нарезал пиццу на ровные аккуратные кусочки, сложил их горкой на пластиковую тарелку. Заварил крепкий чай, опустив сразу два пакетика в чашку. Видела бы это его жена Пэгги, обязательно сделала бы выговор, что он совершенно не желает экономить. «Но ведь, пятница»! — оправдался он мысленно. Перенёс еду и чай на рабочий стол. Теперь можно и поработать!
Красная папка из толстого картона раскрыта была на первой трети общего объёма. Скоросшиватель скреплял примерно двести немного потёртых страниц, таивших в себе неразгаданные причины странной морской катастрофы начала двадцать первого века. Цветная фотография «Коста Конкордии», вид с берега, сделанная пассажиром по фамилии Мур в день отплытия, привлекла внимание. Пол Снек повернул снимок. На обороте от руки его предшественник записал: «Водоизмещение судна почти сто пятнадцать тонн. Шесть двенадцати цилиндровых дизель-генераторных двигателей фирмы «Вартсила». Две паровые турбины мощностью пятьдесят пять тысяч лошадиных сил. Скорость около двадцати узлов. Двойное дно, крепкое. Трюм разделяется переборками с герметичными дверьми. Непотопляемость «Конкордии» заложена конструкторами изначально».
— Так-так. Непотопляемость? Где-то мы что-то подобное слышали однажды. Сто лет назад, кажется, кое-кто тоже утверждал именно это, но айсберг в Атлантическом океане не знал такого слова. Пресловутый человеческий фактор? — пробормотал Пол Снек, неторопливо жуя пиццу и запивая её чаем. — Беспечность, элементарное стечение обстоятельств или мистика?
Он вынул из пачки в столе чистый лист и начал записывать: «Какие невероятные совпадения преследуют непотопляемые суда»? Против слова «непотопляемость» нарисовал звездочку и поставил восклицательный знак.
***
— Добро пожаловать на борт, сеньор и сеньора Капучано! Возьмите, пожалуйста, буклет с программой путешествия, экскурсиями на берегу и расписанием в концертных залах. Если вы правильно оформили багаж, то ваши чемоданы, — клерк, встречающий у трапа белоснежного красавца, круизного лайнера «Коста Конкордиа», вернул пассажирам билеты, любезно улыбнулся, — носильщик доставит в каюту в течение часа.
Пара ступила на борт и через холл, застеленный мягкими красными ковровыми дорожками, прошла к лифту. Зайдя в номер, мужчина снял пиджак, приспустил жалюзи, и, устроившись в мягком кожаном блекло-сером кресле, принялся изучать буклет с цветными фотографиями интерьера «Коста Конкордиа». Женщина же раскрыла чемоданы и аккуратно разложила нижнее бельё по полочкам двустворчатого пластикового шкафчика, покрытого ореховым шпоном. В большое отделение она повесила мужские рубашки и пиджаки, свои блузки, юбки и платья. На верхнюю полку определила шляпы, шляпки и платки. Зубные щётки с электрической вращающейся головкой удобно встали в стаканах над раковиной в ванной. Как и у бабушки, предметом особой гордости для Валенсы служила зубная щётка. «Помни внученька, приятный запах изо рта, — визитная карточка истинной женщины», — говаривала ей бабушка.
Валенса огляделась, апартаменты «четыре звезды», в которых ей ни разу не доводилось бывать, с каждой минутой нравились всё больше и больше. Морской вояж был свадебным подарком сеньора Капучано.
— Я готова, Джованни! — сказала она, мило улыбаясь супругу.
— Хочешь мороженого с клубникой? По глазам вижу, не откажешься.
— Мечтаю в такую жару о сладостях и прохладе.
Супруги прошли на корму «Коста Конкордии» в бар, выбрали столик ближе к окну и дождались заказа. Дама удовольствовалась десертом и апельсиновым соком. Мужчина присовокупил ко всему ещё ликёр амаретто со льдом.
— Дорогая, помнишь, ты обещала рассказать о своей необыкновенной бабушке? — спросил Джованни, потягивая ликёр через соломинку. — Мы сейчас никуда не торопимся; времени полно, и я люблю сказки.
— Сказки, говоришь? М-мм, «ва бене, соле мио». Ну, слушай! Главной причудой моей любимой бабушки Виолы было её трепетное отношение к зубной щётке. Без неё она никогда никуда не отправлялась…
***
Пол Снек перестал жевать, тщательно облизал пальцы и вытер их о салфетку. Он уставился в потолок. Нет зацепки для ума, всё выглядит слишком прилизанным и гладким, а по прошествии времени, — полустёртым. Где тот камень преткновений, который будучи брошенным в прошлом, оставляет круги на воде в будущем? «Коста Конкордиа» потерпела крушение ровно через сто лет после затопления «Титаника», получив аналогичную пробоину и повредив также правый борт.
— Преступление налицо, а мотив не ясен. В любой истории, войне или преступлении французы советуют: «Шерше ля фам», ищите женщину. Где же эти грешники, точнее грешница? — рассудил Пол Снек, и вновь обратился к первым листкам дела. — Хорошо, начинаю «шершавить ля фаму».
***
— Господа, сегодня седьмое июля две тысячи шестого года. Вот-вот наступит самый интригующий момент, крещение нового судна «Коста Конкордии», что означает «берег мира». Для церемонии «крещения» приглашается известная в Чехии супермодель Ева Грецка, сотрудница парижского модельного агентства Мэдисон, — кричал в микрофон репортёр Валевски.
Американскую улыбку белозубой дивы запечатлели многие журналисты, пока она дошла до импровизированной сцены. Субтильная фигура с неразвитыми мышцами, туго обтянутая красной материей, показалась гостям и обывателям слишком хрупкой, чтобы разбить бутылку шампанского о борт корабля.
— Мне так приятно видеть вас здесь, друзья, — пролепетала Ева, неловко хватаясь за бутылку шампанского.
Толпа зааплодировала. Фотоаппараты защёлкали, камеры застрекотали. На модели были шёлковые перчатки, они скользили по стеклу, а бутылка так и норовила выскользнуть из худеньких рук раньше времени.
— Ева, смелее. Размахнитесь изо всех сил и бросьте бутылку, — подсказывал ей на ухо капитан корабля.
Дива размахнулась, но подумала, что в профиль она будет выглядеть не достаточно эффектно на снимке. Ева повернулась анфас и опять размахнулась. Модель позировала, люди ждали.
— В добрый путь, «Коста Конкордиа»! — пискнула костлявая модель и бросила бутылку, целясь, как ей показалось, прямо в корпус.
Шампанское, привязанное за верёвку, откачнулось обратно, бутылка даже не треснула. Вторая попытка оказалась также неудачной.
— Она не смогла разбить бутылку. Дурная примета! — загомонил народ на берегу. — Нашли, кого приглашать!?
Капитан побледнел. Тогда репортёр Валевски спас положение. Он выхватил бутылку из рук слабосильной Евы Грецка и с силой шваркнул её о борт «Коста Конкордии». Бутылка разбилась. Моряки, приглашённые гости и горожане ликующими воплями встретили это событие. Круизный лайнер был спущен на воду. В чешских же газетах в ту пору не появилось ни слова об этом инциденте. Слухи слухами, время прошло и, могло показаться, что стёрло из памяти горожан этот эпизод. Но его припомнят и обязательно присовокупят к делу, как только…
Не разбитая бутылка шампанского явилась первым мистическим знаком для нового судна, о чём дотошный следователь Пол Снек записал в блокноте строчкой выше «непотопляемости».
— А вот и первая грешница, Ева Грецка! — обрадовался он. — Но первая она лишь в истории «Коста Конкордии». Юбилейную дату «Титаник» из прошлого «отметил» по-своему в будущем. Волна от столетней катастрофы докатилась до очередного «непотопляемого» круизного лайнера. Возможно ли повторение родственных причин и следствий? Надо искать зацепку в ранних событиях.
Пол Снек бросил взгляд на улицу. Ночной город сверкал и сиял иллюминацией во всей красе, привлекая посетителей в кино, клубы и стрип-бары. Ракеты на подводных крыльях приглашали людей отдохнуть на реке Сумбро. Дирижабли покачивали расписными боками на мачтах-причалах, обещая воздушный уикенд по-над городом и пригородами. «На сегодня хватит, домой-домой», — подумал он. Целая ночь впереди, чтобы найти мотив, подвигнувший доморощенного оракула написать прорицание о непотопляемом корабле.
***
Книга «Тщета» соотечественника Роберта Митчелла, явившего миру повесть о корабле «Титан», досталась Полу Снеку путём сложнейшей и почти шахматной комбинации. Он выменял старый спиннинг на коллекцию ненужных приятелю дедовских почтовых марок. Старые марки Пол Снек недорого продал знакомому филателисту, взамен тот подарил ему билет на распродажу подержанных книг со скидкой. Об этой акции Полу Снеку сообщил голографический аватар, примерно с месяц назад, навязавшись проводить его до дома. И вот он, — потёртый временем и историей раритет конца девятнадцатого века, рождённый воспалённым умом, несомненно, параноика, — лежит перед ним. В прямом и переносном смысле невзрачная книжица с бумагой, превратившейся в трухлявый картон, залапанный множеством рук, хранила память о несметном количестве читателей.
Придя домой, Пол Снек принял душ и переоделся в пижаму. Чувство комфорта и покоя разлилось по телу. Сходил на кухню, достал из бара-холодильника сухой джин «Рочестер», кубики льда, лайм и бутылку тоника, а затем с удовольствием расположился в зале на диване. Плеснул тоник на дно широкого бокала, всыпал порошок джина, добавил лёд, нарезал пару долек лайма и дождался, когда лёд начнет потрескивать. «Готово»! Пол глянул на себя в зеркальную стену напротив, поднял бокал: «За пятницу, друг! Хорошего вечера»! И выпил залпом половину коктейля, дождался момента, когда приятное тепло достигло желудка. Затем, отставив прочь посуду, обратился к задуманному. Он надел белые хлопчатобумажные перчатки, мысленно обратился к небесам и открыл книгу на первой странице.
«Новый корабль был огромнейшей машиной и явился величайшим произведением судовой инженерии. Строительству этого монстра способствовали многие отрасли науки, техники и металлургии. На капитанский мостик взошли лучшие офицеры Королевского Флота. Они изучали не только корабельное дело, но и морскую географию, подводные течения и сезонные ветра», — такими словами начиналась повесть…
По всему видно, что корабль «Титан» выходил у Митчелла плавучим островом. Ему не страшны были никакие ветра, приливы и подводные течения в водах Атлантики. «Интересно-интересно», — сказал Пол Снек вслух, прочитав фразу:
«Круизный лайнер «Титан», водоизмещением пятьдесят две тысячи тонн, мог идти полным ходом в любую погоду, будь то полный штиль, туман или пятибалльный шторм. Северный Путь в Атлантике, зима или лето всё преодолели бы многосильные двигатели и паровые турбины в пятьдесят тысяч лошадиных сил».
— Подозреваю, эту возможность судоходная компания возвела для капитанов в ранг негласного правила. Логично: чем больше скорость, тем чаще можно совершать трансатлантические рейсы и, соответственно, получать большую прибыль. Я так и думал, ведь деньги не пахнут, — возмутился следователь и записал в блокноте сказанное. — А как же айсберги?
Он углубился в чтение. Конструктора, оценив надёжность корпуса и скорость хода в двадцать четыре узла, заложили при столкновении «Титана» с айсбергом затопление всего лишь трёх отсеков, не более, что якобы при водонепроницаемых переборках оставляло судно на плаву.
— Случайная катастрофа, как пишет Митчелл, недооценивалась ни исходными расчётами проектировщиков, ни инженерами-строителями. Что же двигало автором, позволившим родиться этому чудовищному пророчеству на свет? Говорят, он сильно заболел, и его неожиданно стали преследовать видения тонущего корабля. Для опытного моряка, которым был Митчелл в прошлом, фантомные картины особенно чувствительны. Это я могу понять, — Пол Снек вновь сделал в блокноте пометку и перелистнул страницу.
***
Апрель в Атлантике время жестокой борьбы зимы с летом. Гигантский лайнер «Титан» в мире Роберта Митчелла не плыл, а словно летел по-над тёмно-зелёной водой. Близилась полночь. Сильный порыв Норд-Оста, внезапно налетевший на теплоход, следующий курсом до Нью-Йорка, предрекал бывалому моряку близящийся шторм. Вперёдсмотрящий вахтенный зябко поёжился, кутаясь в просоленный бушлат. По мере продвижения судна волны поднимались всё выше и выше. Тяжёлый гребень волны обрушился на форштевень, разбился на мелкие брызги и окатил капитанский мостик. Рулевой крепко выругался, но штурвал не упустил.
Облачная завеса столпилась кучерявыми барашками над акваторией, сокрыв полную луну и звёздный небосвод. Сырой морской воздух обволок корабль от ватерлинии до шлюпочной палубы. Видимость ухудшилась. Слушая веские доводы штурмана о безопасности плавания, капитан оставался глухим, и круизный лайнер ни на йоту не сбавил скорость в двадцать четыре узла.
Склянки пробили полночь. Блеклая дымка испарений сгущалась где-то внизу над водой, образуя клубящиеся завихрения, поднималась наверх и стелилась по палубам круизного лайнера. Корабль шёл ходко, с крейсерской скоростью. По причине ревматических болей в суставах и ноющей подагры капитан был сильно не в духе: он отчитывал судовую команду за мелкие провинности. Радист, вежливо козырнул и вручил капитану внеочередную радиограмму:
— Синоптики обещают непогоду над Атлантикой, сэр. Рекомендуют уменьшить скорость на пять узлов. В этом квадрате возможна встреча с крупными льдинами и айсбергами, что в апреле не редкость.
— Врут как синоптики, — игнорировал тот предупреждение. — Что «Титану» эти ледыхи? Эй, внизу там, полный ход!
Снежная стена закрыла обзор морской глади. Неожиданно туман рассеялся, и пассажиры увидели ледяную гору, вершиной уходящей в облака. Корабль левым бортом неумолимо наезжал на ледяной склон. Оглянувшись, экипаж с ужасом наблюдал работу кормовых винтов, показавшихся из воды. Роберт Митчелл, как автор был не умолим, и книжный «Титан», потеряв равновесие, медленно завалился на правый борт. Пробоины в большом количестве отсеков, вызвали протечки. Непотопляемый корабль медленно уходил под воду.
***
— Джованни, ты меня слушаешь? — спросила Валенса.
— Я весь внимание, — сказал сеньор Капучано, заглядывая в бокал с амаретто, тот был ещё не пуст. — Продолжай, «кара миа».
— В 1911 году моя бабушка Виола, тогда ещё двадцатитрёхлетняя девушка, нуждалась в хорошо оплачиваемой работе, поэтому, не задумываясь об опасностях морских путешествий, беспечно ступила на борт одного трансатлантического лайнера, буквально вчера сошедшего со стапелей. Конечно же, плохую погоду в Атлантике англичане и ирландцы частенько поминали к слову, когда на берег налетали свирепые ветры, несущие дождевые тучи. Неделями хлестали проливные дожди, затопляя городские и деревенские улицы, площади и рынки, наезженные дороги и поля. Холод и сырость отступали лишь вблизи весёлого огня каминов. Но что поделать, когда финансы поют романсы? Зарплата стюардессы могла бы помочь семейному бюджету, на что и понадеялась рыжая и веснушчатая красавица Виола.
Корабль ожил; супруги почувствовали вибрацию от работающих двигателей. Следом послышались басовые звуки ударных инструментов, искажённых динамиками колонок и возгласы ликующей толпы.
— Очень интересно, но причём тут бабушкин амулет в виде зубной щётки? Да, кстати, Валенса, кажется, мы отправляемся, — сказал сеньор Джованни Капучано; он допил амаретто и поставил бокал на стол. — Присоединимся к народу?
— Джованни, не торопись, интрига впереди. Доскажу вечером, на сон грядущий. О, на правом борту аниматоры устроили целый концерт, пойдём веселиться.
***
Двадцатое сентября 1911 года выдалось по-осеннему непогожим днём. «Олимпик» шёл заданным курсом, не отставая от графика. Пассажиров развлекали драматическими спектаклями и филармонической музыкой. Настроение люди поднимали себе приятной беседой, игрой в бридж и покер. Капитан Энди Скотт с утра угрюмился, словно хмарь небесная зависела от сводки погоды, которую сообщил радист, и ругал синоптиков, на чём стоит свет. Дежурство стюардессы Виолы Доннелли протекало как обычно. Она постучалась в капитанскую каюту:
— Сэр, второй завтрак и крепкий кофе, как вы заказывали, — девушка поставила поднос на столик. — Приятного аппетита!
— Благодарю, мисс…
— Виола Доннелли, сэр.
— Как служится на «Олимпике», качка не донимает?
— О, нет! Всё хорошо, — зарделась стюардесса и поправила шапочку.
— Да-да, наш корабль — плавучий остров, под ногами почти твердь. Спасибо, не смею задерживать, мисс Доннелли.
Девушка закрыла за собой дверь. Капитан вздохнул: «Я понимаю второго помощника Стэнли Лайтлонга, ухлёстывающего за нею. Стройная фигура, по-девически тонкая талия, ловкие руки, — чем не хозяйка большого дома? И совершенно не понимаю, почему второй помощник волочится за «старой вешалкой» из первого класса? Богачка тотчас бросит его, взамен на выгодное предложение какого-нибудь магната».
«Олимпик» чётко следовал расписанию. Медленно наползал туман, густой белёсый туманище; он окутал лайнер до верхних палуб. После обеда вперёдсмотрящий заметил по курсу крейсер «Хоук», о чём сообщил штурману. Штурман доложил капитану. И тут начались странности. Радиосвязь между судами была неустойчивой; разговоры между капитанами «Олимпика» и «Хоука» неизменно прерывались какими-то чужеродными шумами. Фразы приходилось начинать заново и уточнять непонятное. Скверный английский капитана крейсера сыграл не последнюю роль в дальнейших событиях. В конце концов, как-то договорившись о взаимном маневрировании, суда неожиданно направились на… таран.
— Разрази этих идиотов гром! — выругался вперёдсмотрящий на крейсере. — Прямо по бушприту долбаный лайнер! Лево руля!
— А чтоб тебя, — раздалось в ответ.
Рулевой завернул штурвал до упора влево, когда правый борт «Олимпика» занял весь обзор. Столкновение было неизбежно. К счастью всё обошлось благополучно, и никто не пострадал. После столкновения судов Виола вбежала в каюту и, быстро схватив обожаемую зубную щётку, сунула её в сумочку на длинном ремне. Зубную щётку подарила ей любимая бабушка. С тех пор, как верила девушка, она служила ей охранным амулетом от всяческих невзгод.
Сойдя на берег, Виола Доннелли больше не захотела служить на этом судне, несмотря на то, что компания «Вайт Стар Лайн», которой принадлежал «Олимпик», щедро оплатила ей бонусы и дала хорошие рекомендации. Переживания и треволнения на корабле, жестокая качка во время штормов и мерзкая сырость, оказались той каплей в море, чтобы она дала себе зарок, — больше не ходить в море. Отвергнув до поры до времени настойчивые ухаживания второго помощника Стэнли Лайтлонга, девушка вернулась домой, в тихое уютное гнёздышко. Не сказать, чтобы несостоявшийся жених был некрасив; напротив он имел интересную внешность, стать и рост. Но на взгляд Виолы, ему недоставало романтичности в чувствах. Молодой человек слишком торопил события. Простота и практичность сквозили во всех его высказываниях о семейной жизни. И, опять же, воспитанная в строгих ирландских традициях, она нуждалась в советах близких и благословении родителей. Рождество и Новый Год Виола Доннелли, как порядочная католичка, встретила в кругу семьи и друзей. Однако долго отдыхать ей не пришлось. Март выдался трудным для семьи, нужны были лекарства родителям и хорошее питание сестрам и братьям, а деньги, как это обычно бывает, некстати заканчивались.
***
— Джованни, солнце моё, ты не спишь? — спросила Валенса супруга вечером третьего дня путешествия, когда после экскурсий по Барселоне, они наконец-то добрались до каюты. — Ты хотел дослушать про бабушку.
— Давай, дорогая, — откровенно зевая, ответил супруг.
— В апреле 1912 года моя бабушка вновь отправилась на биржу труда. На этот раз стюардесса требовалась на другой круизный лайнер, — корабль, являющийся однояйцевым близнецом предыдущего, где довелось служить ей. Виола крайне удивилась, когда узнала, что по совершенно случайному стечению обстоятельств, капитаном лайнера назначен известный ей Энди Скотт, капитан прежнего судна. Его первый и второй помощники, господа Вуди Мёрфи и Стэнли Лайтлонг, следовали за ним словно тени. Бабушка Виола невольно представила эту троицу в образе буревестника, телом и головой его был капитан Энди Скотт, а крыльями помощники.
***
Северная часть Атлантического океана, но значительно южнее и восточнее острова Ньюфаундленд, встретила их корабль уже привычными для Виолы штормами, стужей и обломками льдин. Шёл четвёртый день вояжа. Стюардесса Виола Доннелли, сдав смену подруге Кэролайн Дороти, с которой они познакомились на бирже труда, мечтала хотя бы из-за двери послушать музыку симфонического оркестра. Девушка поспешила в каюту на нижнюю палубу для персонала, чтобы переодеться в красивое платье. Но на трапе путь ей преградил первый помощник капитана Вуди Мёрфи, выше среднего роста и крепкого телосложения молодой человек с круглым лицом, вьющимися русыми волосами и карими глазами с поволокой. Приятно-обольстительной внешностью Вуди Мёрфи пользовался совершенно беззастенчиво, обладая магическим действием на женский пол.
На корабле «Олимпик» он, конечно же, заприметил стройную фигурку мисс Доннелли с округлыми формами, покатыми плечами и горделивым профилем. Но в том вояже он ухаживал за светской львицей, пассажиркой из первого класса. Эта далеко немолодая женщина с восточным типом лица сорила деньгами направо и налево, одаривая Вуди материальными знаками внимания. Он отвечал ей еженощной любовью и страстью, — более чувств у него ничего тогда не водилось. Женщина-вамп выпила любовника до дна; насытившись, выгнала Вуди в нижнем белье прямо ночью, выкинув в коридор его тряпки.
— Разрази тебя и твой корабль гром, глупец! Я не выхожу замуж за нищих, — вернула с небес на землю бывшего друга «золотая кошёлка».
— Ты об этом ещё пожалеешь, старая корова, — успел процедить Вуди, спешно натягивая брюки.
Дверь шикарного люкса захлопнулась. Так они расстались. Казанова потерпел фиаско. Самолюбие Вуди Мёрфи было уязвлено. Пожелание дамы сбылось отчасти, когда «Олимпик» и «Хоук» в открытом океане не смогли разойтись по-хорошему. Тысяча девятьсот одиннадцатый год миновал, оставив все неприятности в прошлом. Сейчас же на «Титанике», завидев знакомую девушку, Вуди Мёрфи захотел наверстать упущенное. Жизнь и «старая корова» научили его бережливости. Он скопил немного денег, так что мог позволить себе не только карманные расходы.
— Добрый вечер, мисс Доннелли! В такую звёздную ночь вы собрались спать?
— Здравствуйте, мистер Мёрфи. Вовсе нет, я хотела бы послушать оркестр, в щёлочку из-за двери.
— Как это мило!? Я тоже люблю классику. Позвольте купить мне два билета в партере?
— Это неудобно, наверное, — смутилась девушка.
— О, сущие пустяки, ну так я буду ждать вас у входа в зал?
— Хорошо, я хотела бы надеть что-то праздничное.
— Не задерживайтесь, мисс.
Эта была ночь с четырнадцатого на пятнадцатое апреля 1912 года. В течение всего дня погода улучшалась. Волнение улеглось. Ветер стих. Небо стало ясным, безлунным и щедро усыпанным сиянием далёких миров. Многопалубный красавец «Титаник» покинул воды тёплого Гольфстрима и встретился с холодным Лабрадором. Склянки пробили восемь раз: вахтенные матросы сдали смену вновьприбывшим и отправились в кубрик. Новая вахта приступила к работе. Они сразу заприметили за бортом необычности, — над водой дрожали два воздушных слоя, жёлто-белый и синий, один над другим. Тёплый жёлто-белый приполз от Гольфстрима, холодный синий был Лабрадорским. Вперёдсмотрящие моряки смотрели в бинокли, но из-за температурной инверсии видели лишь ложный горизонт, который лежал выше истинного.
— Вижу что-то призрачное и высокое на горизонте, гора или вихрь!? — крикнул вперёдсмотрящий.
— Это мираж! — ответили вахтенные.
— Да нет же, угадывается большой айсберг, — повторил вперёдсмотрящий. — Ей богу! Сообщите капитану немедленно, мы идём прямым курсом на него!
Когда «Титаник» потерял равновесие и задрал корму, то Виола первым делом, как ни уговаривал девушку не делать этого Вуди Мёрфи, кинулась в свою каюту за зубной щёткой. Но путь вниз отрезала тёмно-зелёная вода, жгуче холодная и равнодушная к пассажирам «Титаника» стихия. Хорошо, что в бюстгальтере хранилась старая еврейская молитва. Она ежедневно читала эту молитву перед сном. Первый помощник капитана Вуди Мёрфи оказался всё-таки настоящим джентльменом и потащил девушку на шлюпочную палубу. Там же они встретили второго помощника Стэнли Лайтлонга. Соперники обменялись ревностными взглядами. «Вот и два крыла буревестника», — подумала Виола. Троица понимала бессердечность часа.
— Виола, разрешите поцеловать? — спросил Стэнли. Не дожидаясь ответа, он припал губами к руке девушки.
— Мисс Доннелли, обнимемся? До берега далеко, но хотелось бы свидеться, — вмешался Вуди Мёрфи, отталкивая соперника.
Оба сжали кулаки и изготовились к бою, словно боксёры на ринге.
— Самое время для дуэли, господа, не находите? — насмешливо сказала Виола. — Я обниму и поцелую вас по очереди, не ссорьтесь. Пассажиры ждут помощи экипажа, им нужна ваша сила.
— Виола, за кого бы вы вышли замуж, там, на берегу, за меня или Мёрфи? — напористо спросил Стэнли Лайтлонг.
— В этот миг, между прошлым и будущим, стоя на качающейся палубе, на корабле, задравшим корму и стремительно набирающем воду в трюм, я скажу правду. Не могу солгать пред ликом величественного океана. Я люблю вас обоих и ощущаю истинное счастье видеть вас в добром здравии. Мне кажется, каждый может стать хорошим мужем и семьянином. Давайте, доберёмся до суши. В спокойной обстановке я отвечу сердцем, как только определюсь, хорошо?
Девушка сначала обняла Стэнли и поцеловала его от души в губы, ощутив шершавость его щек и колкость усов. Потом они обнялись с Вуди. Их поцелуй показался Стэнли чересчур долгим, и он отвернулся: «Виола поцеловала меня первым»!
— Встретимся на берегу, любимые, — сказала Виола, с трудом сдерживая слезы.
— Семь футов под килем и попутного ветра, дарлинг! — хором напутствовали девушку Вуди Мёрфи и Стэнли Лайтлонг.
Пока молодые люди прощались, матросы не дремали, они распаковали служебную шлюпку, закрепили на тросах. Наступило время сажать стюардесс. Мужчины хотели проследить за тем, чтобы Виола с подругой заняли место в шлюпке для персонала…
***
Субботним утром после завтрака Пол Снек отправился на историческую выставку «Последняя роскошь». Рекламный баннер обещал раскрыть все тайны катастроф двадцатого века. Следователя интересовал «Титаник».
— Британский трансатлантический пароход «Титаник» строился на верфи «Харленд энд Вулф» в Белфасте. Судоходная компания «Уайт Стар Лайн» объявила его сверхнадёжным и непотопляемым судном, — безэмоциональным голосом вещал гид, — по-видимому, студент, которому нужна была практика общения с людьми, — переходя от одного стеклянного куба с экспонатами и фотографиями к другому.
Пол Снек вскоре перестал слушать монотонную скороговорку гида, он просто ходил по залу и рассматривал экспонаты и фотографии. Как никогда следователь ощутил эти кусочки бумаги, как окна в прошлое, как мгновения истории. Интерьеры в каютах и салонах первого класса имели разный художественный стиль, но роскошь «била в глаза»: позолота и красное дерево, шёлк и витражная мозаика. Второй и третий класс декораторы оформили проще, но тоже неплохо. Пол Снек отвлёкся от созерцания и услышал заключительные слова гида:
— Примечательно, господа, что все суда компании «Уайт Стар Лайн» принципиально не проходили обряд «крещения». Бутылку шампанского о борт не разбивали. Суеверие или совпадение, что корабли постигла схожая судьба, судите сами.
«Итак, в этой истории их было четверо: капитан Энди Скотт, первый помощник капитана Вуди Мёрфи, второй помощник Стэнли Лайтлонг и стюардесса Виола Доннелли. А кораблей спущено на воду три: «Олимпик», «Титаник» и «Британник». Отважная девушка, Виола Доннелли, служила на всех этих судах. Так уж легла карта фатума», — записал далее Пол Снек, вернувшись с экскурсии.
Биографию Виолы Доннелли он запросил через Терранет, сопоставляя судьбы трёх кораблей с фактами из её жизни. Катастрофы с непотопляемыми кораблями «Олимпиком» и «Титаником» сделали девушку особой со странностями.
— Несмотря на все злоключения, зубную щётку Виола Доннелли вспоминала долго; на берегу ей этого предмета не хватало. Хорошая зубная щётка стоила дорого, — сказал вслух Пол Снек и поставил в записях три звёздочки против имени девушки.
Кропотливость и метод дедукции привели добровольное расследование Пола Снека к мысли. Писатель Роберт Митчелл опубликовал свою незатейливую, с точки зрения высокой литературы, повесть задолго до первой реальной катастрофы судна, считающегося непотопляемым. Сначала нереальное событие родилось в его больном воображении, а затем оно проявилось в нашем мире, фактически сыграв роль камня, брошенного в реку времени. А все сходные последующие катастрофы — это круги на воде в потоке времени. Всего кругов Пол Снек насчитал немного:
— Шесть кругов, как шесть оттенков времени. Это то, что мы знаем, — логично рассудил он.
Пол Снек улегся на диван и, взяв блокнот, заново перечитал выводы, записанные им как сугубо частное мнение независимого расследования:
«Первый круг, цвета замшелого камня, — это повесть «Тщета» соотечественника Роберта Митчелла, написавшего о корабле «Титан» в конце девятнадцатого века.
Второй круг, цвета свинцово-серой алчности, — строительство близнецов «Олимпика» и «Титаника» и замена марки стали для несущих конструкций на менее прочную. Жадность или скупость? Судоходная компания пошла вразрез традициям и спустила корабли на воду без обряда «крещения» шампанским. Авария с «Олимпиком» кому-то показалась безобидной. Но компания не вняла голосу разума, разрешив к эксплуатации его близнеца.
Здесь же, — записал следователь, — мне хочется отметить третий круг, цвета тускло-матовых волн Лабрадорского течения, и нелепости, связанные с круизом на «Титанике»: часть билетов люди сдали обратно, отказавшись вовсе от путешествия. Роковой айсберг и катастрофа века совпали с описанием трагедии в повести «Тщета». Неизвестное число пассажиров «Титаника» объявились в другом времени. Прямых доказательств, конечно же, нет, но осадок остался.
Четвёртый круг, цвета немецких мин, поставленных подлодками времен Первой мировой войны, — гибель «Британника».
Пятый круг, цвета бледно-серой памяти, — «Титаник» отметил столетний юбилей затоплением «Коста Конкордии».
Шестой круг, цвета глупости, — китайцы строят полный аналог «Титаника».
— На подозрении только одна персона, объединяющая каким-то образом эти события и спасающая, прежде всего, любимую зубную щётку, — прошептал Пол Снек. — Ума не приложу, какая связь между спасением пассажиров и экипажа и предметом личной гигиены? В переносном смысле, не исключено, что это символ чистоты и честности. Загадка, м-да…
***
Тринадцатого января 2012 года сеньор и сеньора Капучано, как обычно перед сном, прогуливались по палубе. Стояла ясная погода, слабый ветерок приятно освежал. Круизный лайнер «Коста Конкордиа» приближался к острову Джильо. Из динамиков прозвучала музыка из оскароносного кинофильма «Титаник». Внезапно погас свет. Палубы закачались, корпус задрожал, раздался грохот. Кто-то закричал, что корабль налетел на подводный каменный риф, получив пробоину, сходную с пробоиной «Титаника». Очередное непотопляемое судно начало тонуть.
— За документами и спасательными жилетами! Валенса, скорей, — крикнул сеньор Капучано. Он схватил жену за руку. — Бежим!
По полутёмному коридору супругам удалось найти свою каюту. На ощупь они достали документы и надели спасательные жилеты. Пол уходил из-под ног. Толпы людей кидались с борта на борт. Помощь извне не приходила долго. Ждать казалось бессмысленно.
— Валенса, прыгай за мной! — приказал сеньор Капучано и подал пример.
Сеньора Валенса перекрестилась и прыгнула следом. Мужчина и женщина вплавь направились к острову Джильо. Вода была холодной, всего четырнадцать градусов Цельсия. Движение и стресс спасали от переохлаждения. Выбравшись на берег, они долго отлёживались. Местные жители нашли их, оказали помощь: принесли одеяла и горячий чай в термосе. Когда зубы перестали стучать, сеньор Капучано обернулся к супруге:
— Извини Валенса, я не очень внимательно слушал историю твоей бабушки. Напомни для меня её имя.
— Виола Доннелли, дорогой, — знаменитая стюардесса, служившая на всех трёх «непотопляемых» кораблях «Олимпике», «Титанике» и «Британике». Она была свидетелем этих исторических катастроф, и каждый раз ей чудом удавалось спастись.
— Захватив зубную щётку? Надеюсь, Валенса, ты достойная внучка достойнешей из бабушек. Покажи-ка свой талисман.
Валенса поставила стаканчик с чаем на камень:
— Вот, дорогой, мой талисман, — она вытащила из-за пазухи… любимую зубную щётку.