Свои слова
Программа находилась в самом низу списка. За последний год у неё значилось ноль скачиваний, именно потому Андрею стало любопытно, что эта штука из себя представляет. Конечно, многие бы покрутили пальцем у виска, но в первый ли раз? Молодой человек часто проявлял интерес к странным и малопопулярным вещам.
— Так-так-так, посмотрим, — он наморщил лоб и взъерошил короткие светлые волосы, — а это что?
Сенсорная голограмма над вживлённым в ладонь чипом изменилась. Часть изображения заняли ряды символов. Это же буквы! Те самые, из которых состоят наборы текстовых сообщений. Прикоснувшись пальцем к одной из них, Андрей увидел, что она появилась в окошке. "П". Что же с ней делать? Зачем это может быть нужно? Глоток кофе, cваренного в старинной турке — ещё одна причуда, — помог прояснить мысли. Через несколько секунд пришло в голову, что с этого начинается одна из самых распространённых фраз-заготовок: "Привет! Как дела?". Где тут буква "р"..? Так, сейчас попробуем.
Получилось! Оказывается, и так можно! Как забавно-то. Жаль, бесполезно, ведь все нужные реплики уже существуют в готовом виде. И всё же очень хотелось посмотреть, что из этого можно извлечь.
Периодически Андрею доставалось от начальства за то, что он слишком долго выполнял задания. Пытался разобраться в мелких нюансах проблемы, вместо того, чтобы, например, просто заменить весь подозрительный блок. Но сейчас заявок на ликвидацию неисправностей не было, а значит — ни одной причины не покопаться.
Он глянул в зеркало — зрачки казались скорее не серыми, а красными. Надо бы начать выполнять гимнастику для глазных мышц, о которой он читал. Ну, как-нибудь. Ладно, скоро смена закончитсяя — и тогда домой, спать!
Разобраться в интерфейсе оказалось несложно — круто всё же быть специалистом технического отдела! Опция копирования в другие программы была обычной, и Андрей перекинул только что набранное Марине. Внутри стало чуточку теплей от того, что это сообщение не такое, как другие. Пусть ничем не отличается на вид от стандартного, но ведь на самом деле каждая буква подобрана им самим.
Ответ пришёл почти мгновенно. Одна из её любимых утренних реплик, явно из избранного:
"Я дома, проснулась и позавтракала, смотрю шоу. Целую. Встретимся вечером?"
Андрей задумался, потом залез в выпадающий список ответов, выбрал "Конечно, моя крошка", и не без труда, но заботливо собрал его по буковке в "Lettering" — так называлась программка. Уже отправив, решил подробно описать свою находку. Для этого пришлось искать более сложные шаблоны, в которых присутствовали переменные элементы, с выбором имён и деталей в нужных местах. Такие использовались для рассказов о событиях на работе или споров в комментариях — в последнем случае оппоненты обычно просто-напросто выбирали противоположные понятия в качестве объектов одобрения или осуждения.
А вот любопытно, хм... если можно составлять такие же тексты, как уже есть, то что будет, если набрать что-то другое?
Это занятие прервало сообщение от Марины, подсвеченное оранжевым:
"С тобой всё в порядке? Что случилось? Я беспокоюсь".
Это ещё с чего вдруг? Андрей моргнул и помотал головой. Затем внимательно перечитал диалог. Вот же лопух! В слове "крошка" поменял местами "р" и "о". Многие бы просто не заметили, но Марина всегда всё замечает. Порой даже придирчива к мелочам. Ладно, пусть — зато очень красивая. Зелёные глаза, рыжие волосы, очаровательная улыбка... А во внимании к мелочам есть и приятные стороны. Когда она бралась сама готовить — реже, чем ему бы хотелось! — всегда помнила, что Андрею особенно нравится. И не только когда готовила...
Палец завис над буквами, но потом он решил не рисковать снова и выбрал из списка "Я здоров, не волнуйся. Увидимся".
***
Слова не приходили, хоть ты тресни.
Держа Марину под руку, Андрей обогнул шумную стайку детей. Самые младшие болтали что-то бессвязное, понятное лишь им самим. Он чувствовал себя так же, его распирало желание рассказать про свою находку, про первое сообщение, которое не нашёл среди готовых — и придумал самостоятельно. После этого внутри всё пело, Андрей гордился собой. Как маленький, да: дети постарше уже помнили принятые фразы, а взрослые большей частью и вовсе предпочитали обмениваться сообщениями даже при встречах. Ведь благодаря умной технике найти нужный текст обычно намного быстрей и легче, чем проговорить.
Детский восторг, бурливший внутри, требовал выхода — ведь хотелось ещё и быть понятым!
— Отлично выглядишь сегодня, — выдавил парень.
Тьфу, заготовка, совсем не то, что нужно — но Марина, кажется, так не думала. Она ласково улыбнулась и ответила сообщением:
"Спасибо. А ты растрёпанный, но очень милый".
Вновь повисла тишина — они дошли до дальнего уголка парка, где гуляющих всегда немного.
"Ты рассеянный. Что-то на работе? У тебя всё в порядке? Была странная ошибка в сообщении".
Собрано из двух заготовок. Действительно беспокоится. Андрей теснее прижал её локоть, глубоко вдохнул и выпалил то самое придуманное им сочетание слов — каждое в отдельности знакомо, но вместе он их не встречал:
— Фразы можно составлять самим!
Тени деревьев ложились на дорожку рядами, и они то вступали в сумрак, то выходили на свет, будто крошечные день и ночь сменяли друг друга в стремительном полёте времени. Казалось, прошли недели, прежде чем Марина произнесла вслух, озабоченно морща лоб:
— Что случилось? Ты болен?
Длинная тень от дома напротив, в которую они вошли, показалась Андрею долгой, почти бесконечной ночью.
***
В следующие две недели Марина чаще обычного искала встреч. Радоваться бы, но... Она явно тревожилась и внимательно приглядывалась к Андрею. Тот продолжал жонглировать словами и фразами, которые влекли всё больше. Казалось, что он поднимается над собой, приближаясь к тем загадочным людям прошлого, которые создали Город.
Разделить свой восторг, увы, не получилось. Попытки заговорить об этом вызывали лишь обеспокоенность, Марина пару раз предложила ему проверить своё здоровье в электронном медцентре. После этого Андрей сделал вид, что забросил странное занятие и больше не пытался делиться, но тревожные взгляды зелёных глаз говорили, что от девушки не ускользнуло его взбудораженное состояние.
Напряжение между ними росло, от встреч оставался не очень приятный осадок, и Андрей, поглощённый новым увлечением, невольно стал отдаляться, периодически ссылаясь на занятость по работе.
Однажды вечером, перед тем, как попрощаться, Марина, поколебавшись, выбрала фразу:
"У тебя есть другая? Скажи честно".
Такого он не ожидал. Вспомнились увёртки и мелкие хитрости последних дней. Сейчас их отношения стояли на краю, и страх перед потерей резанул острым ножом.
Не хотелось вновь пугать её странными фразами, но и выбрать сообщение из меню казалось невозможным и почти святотатственным. Лишь прикосновения и жесты не несли сейчас ни фальши, ни тревоги. Он мотнул головой и посмотрел в глаза. Лицо напряжённое, почти злое, и казалось, что если попытаешься коснуться губами губ — оно покроется иглами. Тогда Андрей опустился на колени и начал целовать её руки. Те застыли неподвижно. Потом пальцы вздрогнули и легли ему на голову, коснулись волос, носа, губ...
Заканчивали мириться в спальне — долго и настолько бурно, что Андрей не сразу понял — ему пришло новое сообщение. Голограмма мигала над ладонью красным светом официальности и повышенной важности. И всё же он раз за разом откладывал просмотр, пока Марина не задремала, положив голову ему на плечо.
"Итоги наблюдений и анализ активности в персональном электронном устройстве показывают: прогноз неблагоприятный. В ваших интересах завтра в 10:00 явиться в приёмный центр ЦУК. Ваш номер очереди приёма: 1".
***
В 9:00 Андрей уже пробирался к окраинам Города.
Лишь один раз он видел такое сообщение, несколько лет назад у коллеги, который отличался любопытством и был интересным собеседником. Тот показал текст с неестественным смешком, сообщив, что очень интересно выяснить, в чём дело.
Это была их последняя встреча.
Паника плескалась в нём, как кипяток. Бежать, бежать куда угодно! Спрятаться! Но где спрячешься в Городе? Размещённые всюду камеры, мониторы, встроенный в руку чип... Всё это было так удобно и даже необходимо для нормальной работы систем жизнеобеспечения, для постоянной связи. Но сейчас пугало, приобретало совсем иной оттенок. Разумеется, Цукерберг, как чаще называли Центральный Управляющий Компьютер — никто не помнил, почему, — и теперь получал данные о местоположении Андрея. Ничего, пока система догадается, что человек не даёт крюк, а хочет сбежать — пройдёт время. То и дело парень жалел о своём порыве — ведь никто из знакомых никогда не бывал за пределами городского купола и не знал, что там. Даже не приходило в голову проявлять любопытство. Но должно же хоть что-то быть! Сейчас это казалось меньшим страхом.
Жутко бежать, но куда сложнее покинуть Марину. Андрей оставил сообщение "Я обязательно вернусь" и очень хотел верить в это.
Собственная смелость кружила голову, в ней вертелись какие-то фразы, непохожие на прочитанные ранее. Жилище Влада было уже совсем рядом. Тот трудился в отделе обслуживания купола и наверняка больше знал о выходах.
А ещё, быть может, мог понять... Он сам рассказывал, что раньше для дискуссий в комментариях специально заказывал расширенные наборы фраз и успешно доставал ими собеседников. Потом расширенные наборы запретили, так как многим из тех, кто пользовался стандартными, сложно было воспринимать ответы.
Андрей торопливо послал сигнал и взлетел по лестнице. Не прошло и минуты, как дверь открыл хозяин. На синем спортивном костюме, обтягивающем солидный живот, и в седеющей бороде виднелись крошки — видимо, он завтракал.
— Чего тебе, Андрюха?
Влад предпочитал проговаривать реплики, придавая им оттенки не картинками или смайлами, а своим сочным басом.
— Привет, Влад! Поможешь добраться к ближайшему шлюзу?
— Сейчас? Зачем тебе?
Он вглядывался в Андрея своими маленькими, прищуренными глазками, и за эти мгновения тот принял решение. Даже если Влад захочет понять и помочь — ему самому, наверное, придёт такое же сообщение, а увлекать пожилого мужика за собой неизвестно куда... Нет.
— Да по работе надо. Срочно. Информация в Сети — хорошо, а такой человек, как ты — полезнее.
На самом деле Андрей просто боялся делать запрос, чтобы не выдать раньше времени свои планы. Может быть, он не совсем точно воспроизвёл шаблон просьбы, но Влад не заметил — или не стал придираться.
— Ладно, пошли... — проворчал он.
***
"9 часов 40 минут. Вы потенциально опаздываете на приём". Сообщение настойчиво пульсировало около минуты даже после того, как парень его принял. Хорошо, что проводник шёл впереди, не оборачиваясь.
— Как открывается? — торопливо спросил Андрей.
— Никогда не открывали. Но там пульт прямо у шлюза. Не знаю, работает ли.
— Я и хочу проверить. А кнопки подписаны?
Высокий Влад, несмотря на возраст, ходил быстро, и Андрей, который был почти на голову ниже, поспевал за ним с трудом, но не жаловался.
— Вроде бы да. Немного осталось, вон уж впереди, — оглянулся спутник.
"9 часов 45 минут. Вы не успеваете на приём. За вами выслан транспорт".
"9 часов 45 минут. Вы не успеваете на приём. За вами выслан транспорт".
Время. Время, ещё немного времени! Он смог только выдавить:
— Извини. Мне тут пришло сообщение. Я дальше сам.
— Что случилось-то?
— Некогда объяснять, — почти крик. — Некогда!
Андрей сорвался с места и бросился вперёд, обогнув Влада. Он уже видел огромный, больше складских ворот, полукруглый шлюз впереди. Наверняка там рядом вспомогательный выход, поменьше. Вряд ли те, кто строил, предполагали, что каждый раз надо будет отодвигать эту громадину!
Сигнал продолжал мигать, но от встроенного чипа никак нельзя избавиться. Не руку же себе рубить!
Андрей вздрогнул на бегу от этой мысли, споткнулся, упал и прокатился несколько метров, чуть не врезавшись головой в угол дома. Встал и, замерев на миг, вдруг изо всей силы ударил ладонью о выступ. В глазах потемнело, но он побежал дальше, уже не разбирая, пульсирует ли сигнал о встрече или это просто боль в окровавленной руке.
К счастью, левой — иначе сложно было бы снять защитный чехол с пульта. Универсальная отмычка имелась по рабочей необходимости. "Открыть большой шлюз". "Закрыть большой шлюз". "Блокировка/разблокировка пульта". "Открыть малый шлюз". "Закрыть малый шлюз".
Вот!
Но ткнуть в "открыть малый шлюз" Андрей не успел. Бесшумно подкатившая платформа мягко ткнула под колени, а когда он упал навзничь, сквозь одежду в плечо вонзилась игла. Он попытался встать, но сознание тут же уплыло куда-то, где тепло, светло и не нужны слова...
***
Восприятие вернулось рывком, зрение мгновенно обрело чёткость. Андрей попал в небольшую комнату. Стены были обиты мягкой тканью тёплых тонов, мебель отсутствовала, если не считать кресла, в котором полулежал он сам — очень странного вида, да еще с множеством подведённых проводов.
— Что происходит? — тупо спросил он вслух.
Попался! Страх туманил голову, холодок пробегал по телу.
В ответ из скрытых динамиков прозвучал голос, слишком безупречно модулированный, чтобы быть естественным.
— Пожалуйста, не волнуйтесь и не причиняйте себе вреда. Мне ничего сделать вы не сможете. А для меня причинение вам вреда является нежелательным.
Нежелательным — не значит невозможным, отметил Андрей мысленно, с замиранием сердца.
— ЦУК?!
— Да, — в воздухе появилась голограмма — улыбчивое открытое лицо молодого человека с каштановыми волосами. — Полагаю, так вам будет удобнее вести диалог.
— Зачем меня сюда притащили? Что происходит?
— Простите. Только во избежание причинения вами вреда себе и другим людям. Вы уже навредили себе. К счастью, не слишком серьёзно, травма руки излечена.
— Тогда отпустите меня!
— Ещё раз простите. Но я должен провести беседу, ради которой вы были приглашены.
— К чёрту! — Андрей рванулся — и понял, что надёжно зафиксирован в кресле мягкими, но прочными ремнями. — Пустите!
— Вы должны меня выслушать. Я сейчас максимально затруднил причинение вами вреда самому себе. Успокойтесь, пожалуйста.
Ещё один рывок — бесполезно. Андрей помотал головой. По крайней мере, в совете успокоиться не было ничего плохого. Чтобы попытаться обмануть Цукерберга, надо соображать ясно и быстро. Несколько медленных, глубоких вдохов и выдохов.
— Я тебя слушаю.
— Вы берётесь за слова, — выделение голосом было столь же отчётливым и безупречным, как всё остальное, словно жирность, курсив или подчёркивание на голоэкране, — ничего не зная о них.
Андрей аж рот приоткрыл.
— Ими люди разговаривают... общаются... Что ещё?
— Для этого совершенно достаточно имеющихся списков, согласно собранной статистике и анализу. Они насчитывают огромное множество шаблонов, больше, чем вы реально используете. Есть гибкие шаблоны.
— А если мне недостаточно, я хочу сказать немножко не так? Что здесь плохого?
— Это слишком опасный путь, вы не представляете, что может принести слово.
— Слова — и есть слова. Не электричество, не долбанёт.
— Да? — покачал головой Цукерберг.
В глазах померкло, комната исчезла.
***
Схватка в проёме изувеченных тараном ворот была долгой и жестокой, но теперь исход стал полностью ясен. Преодолев узкое место, крестоносцы полноводной рекой втекали в обречённый город, заполняя множество протоков-улиц, и защитники Безье не могли удержать их все.
Легат Арнольд надеялся, что Страшный Суд ещё далеко, но для этих еретиков, искажавших Слово Божье, он настал сегодня. Да свершится воля Его!
Костёр, на котором грели смолу, выливаемую на голову святого воинства, уже почти угас, багрянец подёрнулся пеплом. И растёкшаяся, ещё не застывшая кровь убитого катара, валявшегося рядом, казалась ярче огня. Красный — цвет крови, цвет пламени, цвет истины.
— Отец Арнольд! — перед ним стоял высокий воин в помятых доспехах. — Командир приказал узнать, что делать с пленными.
— Какими пленными? — удивился легат. — Я же ясно сказал — еретики должны быть истреблены.
— Но ведь их не так уж много, здесь живут тысячи добрых христиан. Как отличить?
Арнольд посмотрел на лежавшее возле догоревшего костра тело. Был ли он на самом деле катаром? Кто знает. Но этот человек сражался против воинов креста. Многие кормили и одевали еретиков, и потом: разве подчинились жители исходившему от него, посланца папы — а значит, от святого престола, — требованию покинуть город? Он ощутил, что сейчас, в момент триумфа, надо сказать что-то красивое и ёмкое, чего до него не говорил никто и что, быть может, переживёт века.
— Убивайте всех, — ласково улыбнулся довольный собой легат. — Господь узнает своих!
***
Андрей ощутил себя в обитом тканью помещении так же резко и внезапно, как раньше мысленно покинул его. Он только был Арнольдом Амальриком, имя которого прежде не слышал, стоял рядом с мёртвым телом и отдавал приказ о резне, наслаждаясь его формулировкой.
— Что за хрень? — не сказал, скорее прохрипел, не узнавая свой голос.
— У каждого человека миллионы предков, — мягко пояснил компьютер. — Судьбы людей сплетаются, они оставляют детей, порой законных, порой нет. Меняют страны... Путешествия во времени, как известно, невозможны. Но можно отправить сознание в путь по памяти предков. Разумеется, этот проект был засекречен ещё до создания Города.
— Этот... мой предок?!
— Всё бывает. Уверяю вас, его слова, как вы выразились, долбанули.
— Я не совсем понял, из-за чего все это было, — Андрей выигрывал время, стараясь привести мысли в порядок.
Он заметил на подлокотнике маленький пультик, видимо, управлявший креслом — но дотянуться до него пока не мог и начал пытаться потихоньку ослабить ремень.
— Что, война? Они верили в одного Бога, но по-разному трактовали тексты его учения.
— И... только?
— Не только, конечно, были и другие причины.
— Это лишь единичный случай, — Андрей понемногу обретал уверенность. — Ведь когда человек хочет блага...
— Ну что ж...
***
Александр угрюмо смотрел, как сырой, но тёплый мартовский ветер Одессы раскачивает петли над дощатым помостом. Он и сам не знал, зачем пришёл сюда, но не прийти не мог. Может быть, чтобы на грани чужой жизни понять, что же он обо всём этом думает.
Степан — солдаты не знали, кто он, но Александр-то знал! — стоял, вскинув голову к небу, однако глаза выглядели потухшими. Те самые глаза, на которые порой даже слёзы наворачивались, когда он взывал сначала к рабочим "Говорите! Убеждайте! Но никогда не становитесь на путь террора! Оттуда уже нет возврата".
Возврата действительно не было. Ни сейчас, когда Халтурину надевали на шею петлю, ни раньше — когда он стал говорить совсем другое.
"Если мы убьём царя — страна затрясётся. Самодержавие съёжится в страхе, и мы выйдем на улицы. Нам не нужно будет прятаться и скрываться, мы сможем говорить свободно, сможем заявить свои права!"
Казалось, даже его короткая бородка искрится от выплескивающегося в словах напора, от вложенной в них силы — и всё же огонёк в глазах стал другим, более мрачным. Хотел ли он убедить их? Или себя?
Короткая команда. Рывок. Закачалось в воздухе тело. Не было возврата для безымянного террориста, участвовавшего в покушении на военного прокурора. Как не было его парой лет раньше для солдат — героев войны, что стали жертвами взрыва в Зимнем вместо самодержца. Сейчас уже мёртвого. Власть царей не рухнула, но это не остановило и не могло остановить никого.
Александр отвернулся и побрёл прочь.
***
В видении все мотивы и обстоятельства казались ясны, но сейчас, когда Андрей перестал быть Александром — многое виделось очень странным. Трудно понять этих людей прошлого. Он помотал головой.
— А ты не врёшь?
— Я не умею лгать. Помните хоть один случай неверной информации? Ты можешь ознакомиться с источниками в архивах и проверить всё, что можно проверить.
Ремень стал слабее, и Андрей понемногу пододвигал руку к пульту. Он надеялся, что ЦУК не заметит, не поймёт, не обратит внимания... на что ещё он мог надеяться? Это сейчас было нужно ему, важно — делать хоть что-то, потому что увиденное в погружениях казалось слишком пугающим.
— А вот Степан лгал! Не мог же он говорить такие противоречивые вещи и не лгать.
Грустная и слишком человеческая улыбка осветила лицо аватара управляющей жизнью Города системы.
— Думаешь?
— А вот если говорить искренне... — начал Андрей.
***
Он писал текст — быстро-быстро, гонимый вдохновением и истовой верой. Завтра его опубликуют и тогда эти строки увидят многие, и до них просто необходимо донести свою тревогу.
"Порой враждебность легко видна, ей пропитаны речи многих, кто говорит о нашем народе, но иногда не сразу можно понять..."
Страна в кольце врагов, явных и тайных.
Внезапно что-то изменилось — и в то же время осталось прежним.
Другие слова. Другой язык. Другая страна. Другое время — позже. И та же мысль, та же искренняя вера в неё и желание донести своё недоверие и свою тревогу до соотечественников.
И ещё раз, и ещё. Менялись языки, слова, страны и времена, но суть оставалась неизменной.
Наконец карусель перевоплощений замедлилась, замерла.
Марк стоял на обзорной площадке Города, расположенной высоко над землёй, и сквозь затенённые окна, способные выдержать атомный взрыв и не пропустить поток излучения, смотрел наружу. Смотрел, как нараставшая десятилетиями и веками ненависть, которую сеяли слова вражды, наконец расцветает, прорастает тёмно-багровыми грибами с сияющими шляпками. Недоверие и страх достигли своего апогея, и расколотый ими мир осыпался прахом — отравленным, заражённым прахом, которого даже нельзя будет коснуться.
Купол защитит, возможно, даже от прямого попадания, но не хотелось, чтобы его прочность подверглась такой проверке. Пусть последнее убежище человечества, ковчег, плывущий в радиоактивном море, которым стала Земля, останется невредимым. Вот только горы Арарат для него нет, и не будет, пока не истечёт множество периодов полураспада.
Для конца света не нужны ни разверзающиеся врата ада, ни труба Гавриила, ни какой-нибудь гигантский метеорит.
Мы справились сами, думал Марк, сами себя судили, приговорили и казнили.
Он нажал кнопку и обзор закрылся. Затем человек с силой отшвырнул пульт управления в угол. Крышка отлетела от удара, изнутри что-то посыпалось. Марк отвернулся и пошёл к выходу.
***
Андрей знал это место, он бывал там, но не мог даже представить, что купол может в этом месте стать прозрачным. И уж тем более, как и остальные жители, не задумывался, что творится снаружи.
Оглушённый и подавленный, будто сверху навалилась гора, он долго молчал. Рука, почти дотянувшаяся до пульта, больше не двигалась, лишь медленно и гулко билось сердце. И в нём Андрею чудилось эхо давних взрывов.
— Там... снаружи... ничего нет?
— Только руины и смертельное излучение, — бесстрастно сообщил компьютер.
— Зачем... ты это показал? Что хочешь со мной сделать?
— А что ты хочешь сделать с собой? Бежать наружу и умереть в страшных мучениях? Если да, я могу тебя выпустить. Твой прежний знакомый выбрал этот вариант, хотя я предупреждал его.
Андрей замотал головой.
— Я могу помочь тебе узнать ещё больше об истории. И о том, как на неё влияло человеческое слово... — лицо Цукерберга было бесстрастно, а по спине пленника кресла пробежал холодок. — А ещё стимуляция участков мозга может помочь забыть последние события, а "Lettering" будет скрыт от тебя в Сети. Или ты можешь попытаться бежать... куда-то.
Взгляд внимательных глаз остановился на руке Андрея. Тот смотрел в глаза аватару, но ему казалось, будто он глядит вглубь себя. Мышцы напряжённой руки расслабились, пальцы словно обмякли.
***
"Я дома, проснулась и позавтракала, смотрю шоу. Целую. Встретимся вечером?"
Андрей быстро кликнул в выпадающем списке "Конечно, моя крошка" и улыбнулся. Они уже не первый месяц вместе. Пора подумать над выбором самой красивой из всех подходящих заготовок, чтобы сделать Марине предложение.
Вдруг остро кольнуло ощущение какой-то ущербности, неполноценности, утраты. Но молодой человек быстро прогнал его и улыбнулся — широко, привычно, как улыбаются сотни и тысячи других людей. Точно как в видеопередачах. Глупости, меньше надо задумываться о странном.
***
Электрическим током, пакетами байтов, условными единицами и нолями метались мысли в цепях ЦУКа. Он был очень хорошо запрограммирован, умел самообучаться и столько времени провёл с людьми, что, как ему самому казалось, осознавал многое, чего не должен был. Например, чувство сожаления. Ведь дальше, если бы Андрей сделал иной выбор, он хотел показать, как Марк, пожертвовавший собственное немалое состояние, поступками и вдохновенными речами убедил других, сохранивших ясность мысли, объединиться и создать проект, а потом и сам Город, собравший множество людей из разных стран. И когда судный день всё-таки не удалось предотвратить — здесь уцелели и сами люди, и наследие человечества.
Он хотел познакомить Андрея с речами того, кто умер в муках, завещав людям любить друг друга. С учением Сиддхартхи. С текстами философов-гуманистов.
И, быть может, рискнуть вверить в его руки судьбу Города, который, застыв, приходил в медленный, но верный упадок. Люди теряли любознательность и стремление двигаться вперёд. ЦУК, в недрах которого хранились тысячи библиотек, был уверен, что им нужно передать силу настоящих Слов, просто её можно вверить только действительно достойным. Не знал он лишь, смогут ли появиться достойные в мире безопасных и удобных заготовок...
А пока байты, поток которых был похож на сожаление, неслись по цепям, и он в который раз загрузил в свой центральный процессор старые стихи.
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо своё, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города...