Оглядываясь вперед

Занавески цвета карамели, бежевые обои в мелких розовых цветочках, настольная лампа с абажуром, излучающая мягкий свет — все в кабинете психоаналитика должно было действовать успокаивающе. Вот только на Пола Бейли это не действовало. Он сидел в мягком кресле, но каждая его клеточка была словно натянутая струна. Казалось, даже воздух вокруг него звенит от напряжения.

— Продолжайте, мистер Бейли.

Тихий голос доктора Шарпа также должен был действовать успокаивающе. Он был отработан годами на неврастениках, психах и просто клинических идиотах. Все они поначалу были напряжены, но проходил сеанс за сеансом, и они расслаблялись, успокаивались. Мистер Бейли не будет исключением. Просто ему понадобится больше сеансов, чем другим.

— …а потом всё куда-то пропало, и вот я уже инженер, и живу в Анкоридже, и у меня толстая жена и шестеро детей… Представляете? И она ждет седьмого.

Бейли запустил пятерню в волосы и выдохнул:

— я… я… я не знаю, как не сошел с ума тогда. Они все, все меня знали. С одним я учился в колледже, у другого лечил зубы… А я ничего этого не помню. И я не помню, когда женился, когда учился… я никого не помню… но они помнят меня. Я… я сначала думал, что это розыгрыш, что сейчас выскочит этот чувак с камерой и скажет: «Это была программа «Блеф» на шестом канале», но ничего этого не произошло. Я ходил на работу, проверял уроки у детей, я даже присутствовал при родах, но все это было словно не моё, как будто я живу чью-то чужую жизнь, понимаете?

Пол снова вздохнул.

— Это тянулось два… два с половиной года. Я… я уже начал было подумывать о том, чтобы… чтобы наложить на себя руки, как всё снова переменилось. Я стал голливудским актёром. Не просто актёром — звездой. Жил в Беверли-Хиллз, у меня был самый крутой импресарио…

Бейли внезапно осёкся и вопросительно посмотрел на доктора Шарпа.

— Продолжайте, мистер Бейли, я вас слушаю.

— Я сказал «импресарио»?

— Да, вы сказали «импресарио», — тихий голос доктора словно обволакивал всё вокруг.

— Я не знал этого слова! — закричал Пол и вскочил, — Я звал его «агент». Агент, чёрт возьми! А! ГЕНТ!

— Успокойтесь, мистер Бейли, уверен, всему есть объяснение. Вы могли слышать это слово где-нибудь, или прочитать…

Пол ходил по кабинету взад-вперёд:

— Нет! Доктор, я не слышал и не читал. Я точно знаю, что не знал этого слова в прошлых жизнях. Так всегда. Всегда есть что-то, чего я не знал или не умел раньше. И потом… потом я тоже это забуду. Спросите меня, какие материалы нужно использовать при строительстве домов в условиях вечной мерзлоты — я не знаю. Но тогда… тогда я знал, я делал расчеты, я… — он внезапно остановился, — я сумасшедший, да?

— Присядьте, мистер Бейли. Это обычное нарушение памяти. Вы же за этим и пришли –разобраться, что с вами происходит, понять причину этих ложных воспоминаний.

— Они не ложные! Они — реальны!

 

Дверь за пациентом закрылась. Доктор Максимилиан Шарп не спешил приглашать следующего. Он снова открыл карту Пола Бейли — финансист, тридцать два года, разведен, с женой отношений не поддерживает, родители живут здесь же, в Чикаго, оба на пенсии, налоги платит исправно, в детстве переболел желтухой, ранее психических расстройств не наблюдалось, в ближайшее время серьезных потрясений не испытывал, жалобы на ложные воспоминания и одновременно с этим провалы в памяти. Это было интересно. Очень интересно. На этом можно было собрать неплохой материал для диссертации. Для начала записать все его «воспоминания», отследить закономерность. Ведь должна же быть в этом какая-то закономерность. Потом вычленить основной лейтмотив — то, что проходит по этим «воспоминаниям» красной нитью. И уже, отталкиваясь от него искать первопричину и выстраивать схему лечения. Да, пожалуй, так он и поступит.

Доктор Шарп нажал кнопку вызова:

— Мисс Дорси, подскажите, кто ведёт программу «Блеф» на шестом канале?

— Эээм, простите, доктор Шарп, но на шестом канале нет такой передачи, — послышалось из динамика.

— Вы уверены?

— Да, это мой любимый канал. Я знаю все программы, которые там идут или шли за последние лет семь.

— Хмм, интересно. Очень интересно. Узнайте, нет ли такой передачи на других каналах, а пока пригласите следующего.

 

Пол вышел на улицу. Вряд ли этот мозгоправ ему поможет. Ясно было с самого начала, что затея дурацкая, но попробовать стоило.

Он жил в этой реальности, так он их называл, уже восемь месяцев. Средняя работа со средним доходом, средняя квартирка в среднем райончике — всё среднее. Новообретённые родственники сильно не докучали, что уже было огромным плюсом. Можно было запереться в своём мирке и ждать, ждать другой реальности.

Это началось несколько лет назад. Он был обычным автослесарем, мечтавшим однажды взять кредит и открыть собственную автомастерскую. Это единственное, что он хотел изменить в своей жизни. А вышло всё по-другому. Тот день он не забудет никогда.

В тот день Риз, как обычно приготовила завтрак, он поцеловал крошку Молли и вышел из дома. Больше он их не видел. По его ощущениям, прошло уже лет десять, хотя, календарь на стене говорил, что не больше года. Сколько лет прошло у Риз и Молли, он не представлял. Каждый вечер он закрывал глаза и думал о них, представлял, как Молли пошла в школу, как Риз заплетает ей по утрам косички. Риз… ждет ли она его, или… он не хотел об этом даже думать. Мысль, что к его жене может прикасаться другой мужчина, причиняла физическую боль.

Дома Пол налил себе виски и включил телевизор. Он уже почти привык к этим передачам, даже стал болеть за баскетбольную команду, которой не было в его реальности. Это было всё же лучше, чем мир победившего фашизма, в котором он был перед этим, и где ему приходилось… Пол налил себе ещё. Быть в концлагере узником или надсмотрщиком — что лучше? Он не хотел возвращаться к этой дилемме. Надо было, наверное, выйти на местное подполье, устроить саботаж или еще что подобное, но он не смог, смалодушничал, принял действительность, как есть. И теперь ему с этим жить, смотреть людям в глаза… Пол налил третий стакан.

Всего-то и надо было дойти до банка, отдать документы на рассмотрение, получить одобрение на кредит. На полпути стало что-то меняться, в воздухе появилось словно марево, очертания предметов стали расплывчатыми, а затем и вовсе исчезли. Пола окружила пустота, но ненадолго. Она тут же стала заполняться звуками и очертаниями новых предметов. Он обнаружил себя в незнакомом городе, окруженным незнакомыми людьми. Они обращались к нему и требовали, чтобы он вершил возмездие. Они называли Пола вождем и требовали суда над бледнолицым, укравшим буханку хлеба. Он пытался им объяснить, что они ошибаются, что он не тот, за кого его принимают. И тогда его отвели к шаману.

Тот принялся выгонять из Пола злых духов. Бил в бубен, курил благовония, мычал какие-то мантры. Разумеется, это не помогло. Пол просто смирился, стал притворяться, что всё так и должно быть, что он просто был нездоров, что его одолели злые духи. В конце концов он даже подружился с шаманом. Это был странный мир, в котором Америку населяли индейцы, не было никаких Соединенных Штатов, не было Гражданской войны и Великой депрессии. Переселенцы из Европы жили в гетто и были практически бесправными. Он прожил там полтора года, а потом всё снова изменилось.

Иногда перемещение происходило ночью, во сне, иногда средь бела дня. Пол так и не научился определять ни временные отрезки, ни предпосылки к переменам. Каждый раз это было внезапно. Тяжело было общаться с людьми, которые его знали. Друзья, соседи, родственники и коллеги. Он не знал никого из них. Приходилось придумывать на ходу какие-то нелепые объяснения. Фразы типа «перебрал накануне» были уместны не всегда. И каждый раз Пол каким-то образом знал, чем он занимается здесь и сейчас.

Пол задумался, почему же сегодня он направился к психоаналитику? Ведь знал же, что тот ничем не поможет. И это в лучшем случае. В худшем — упечет в психушку. Кстати, там он тоже уже был — в другой реальности. Бейли и сам не понимал, зачем это делает. Многие его коллеги посещали психоаналитиков. Это было… модно, что ли? И Джейк из юридического отдела, и Долли из бухгалтерии, и другие ни дня не могли прожить без сеанса психоанализа. Словно подчиняясь стадному инстинкту, Пол тоже пошёл. В конце концов, ему надо было выговориться. Доктор Шарп прекрасно подходил на роль слушателя, а держать это в себе становилось невыносимо.

 

Это был уже десятый сеанс. Бейли устроился в кресле поудобней, расслабился и продолжил рассказ о своих жизнях. Доктор Шарп слушал, почти не перебивая, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Внезапно реальность стала меняться. Кабинет заволокло дымкой.

— Доктор! Вы видите это? — закричал Пол.

— Чтооооо — голос доктора доносился, словно из трубы.

— Всё меняется! Снова!

— Уууу — донеслось в ответ, и доктор растворился в дымке вместе с кабинетом, занавесками и дурацкими цветочками на обоях.

 

Бейли обнаружил, что лежит ничком на каменном полу. От холода всё занемело, пальцев на ногах он не чувствовал. Пол попытался встать и взвыл от боли. Тело превратилось в сплошную гематому.

— Здорово тебе досталось, — послышалось откуда-то.

Пол повернул голову на голос. Шея отозвалась на движение новой вспышкой боли. В углу на корточках сидел лохматый старик.

— Ты тоже из этих? Радикалов? — спросил старик.

— Ка… каких радикалов?

— Известное дело — каких. Которых вчера разогнали дымовыми шашками.

— Я… не… помню…

— Не удивительно. Эвон тебя как уделали. Тебе повезло еще.

— Повезло?

— Ну, да. Кого не арестовали в первую волну, Роббинс приказал стрелять на поражение. А у тебя даже кости целы.

— Вы? Вы тоже? — каждое слово давалось с трудом.

— Я? Не, — старик усмехнулся, — я вчера трансляцию смотрел, потому и цел, и в курсе происходящего.

— Кажется, я оказался в ненужное время в ненужном месте, — попытался пошутить Пол, — а как вы здесь…

— А, — отмахнулся старик, — обычное дело. Высказался негативно в адрес Роббинса по поводу вчерашнего. Через пару дней выпустят. Первый раз что ли?

Полу наконец-то удалось сесть. Какое-то время они молчали, каждый думал о своём. Наконец, Бейли нарушил молчание:

— Я не помню, что было вчера, и позавчера тоже. Расскажите мне, кто этот Роббинс, и чего хотели радикалы?

Старик напрягся, а потом захихикал:

— Не-не-не, я собираюсь выйти отсюда через пару дней и вернуться к своей работе, а не получить статус «неисправимого» и отправиться на каторгу. Не выйдет, молодой человек. Только не за мой счёт.

Пол понял, что затронул табуированную тему и ненадолго замолчал, но любопытство взяло верх, и он попытался снова:

— Расскажите мне, что можете, об этом месте.

И добавил:

— Пожалуйста.

Старик снова усмехнулся:

— Плохая из тебя утка. Так своим и передай. Не выйдет у вас ничего. Потому что ничегошеньки у вас на меня нет. И не будет. Отпустят, как миленькие отпустят. Я законы знаю. Мне за мои слова больше трех суток и ста лекеров штрафа не положено.

Дверь открылась. Свет из коридора разогнал полумрак камеры, ослепляя узников.

— Пол Бейли? Кто из вас господин Пол Бейли?

В дверном проёме стоял статный мужчина, судя по голосу, не старый и не слишком юный. Пол видел только его силуэт.

— Я… — он попытался встать.

— Ваши документы в порядке. Вы можете быть свободны. Правительство в моём лице приносит вам свои извинения за досадную ошибку. В качестве компенсации на ваш счет будет переведено триста лекеров.

Словно под гипнозом, Пол поднялся и направился к выходу. Потом обернулся, посмотрел на старика и спросил:

— Так бывает?

— К сожалению, да, — буркнул тот и отвернулся.

 

Новый мир встретил Пола ярким солнцем, бирюзовым небом и приятным бризом. Он не знал, куда идти, поэтому просто пошёл, куда глаза глядят. Ноги принесли его в тихий район, застроенный невысокими домиками, окруженными густой зеленью и яркими цветами. У одного такого домика он остановился.

Открылась дверь, и навстречу ему выбежала заплаканная женщина.

— Пол! Пол, милый, ты вернулся.

Она прижалась к его плечу и зарыдала в голос. Он прикрыл глаза и обнял эту незнакомку. Память предательски подбросила воспоминания о Риз.

— Я думала, уже не увижу тебя.

 

Пол принял ванну и переоделся. Он с любопытством осматривал своё новое жилище, стараясь ничему особо не удивляться. То, что он знал, где в доме спальня, а где столовая, было уже привычным. А вот женщину, которая, судя по всему, была его женой (а может, любовницей), он не помнил. Как не помнил и домработницу. Женщина средних лет, в сером длинном платье, переднике и чепце, вышла из кухни.

— Прикажете подавать, госпожа Бейли? — спросила она.

«Значит, жена» — отметил про себя Пол.

Они обедали в тишине, лишь изредка жена всхлипывала и бросала на него взгляды, полные любви и обожания. В ответ Пол натянуто улыбался, что было воспринято женщиной как естественные последствия пребывания в Государственной тюрьме.

— Давай устроим вечер воспоминаний, — предложил Пол, — посмотрим фотографии, и всё такое.

Старые фотоальбомы и свежие газеты — вот лучшие информаторы. Первые расскажут о прошлом, вторые — о настоящем. Как только Пол до этого додумался, его адаптации стали проходить гораздо легче. Вот и сейчас он узнал, что женат уже десять лет, детей нет. Каждый год они с женой проводят отпуск в собственном доме на берегу моря. Он даже имя её узнал — Карен. Одна из фотографий оказалась подписана «Карен и Пол Бейли. Майами 2002».

Газеты тоже не подвели. Все заголовки только и кричали о вчерашнем «Бунте радикалов». Суть сводилась к следующему: горстка недовольных режимом Доброго, Мудрого и Справедливого Роббинса попыталась свершить ни много ни мало переворот. А именно, потребовала внести поправки к Конституции, отменяющие пожизненное правление Роббинса, и устанавливающие всенародные выборы нового правителя каждые пять лет. Разумеется, Добрый, Мудрый и Справедливый от столь щедрого предложения отказался, толпу разогнали, а кто не понял с первого раза, тому, как говорится, и земля пухом. Да, не обошлось без пострадавших среди мирных жителей, случайно оказавшихся в гуще событий. Им правительство уже принесло свои извинения.

Оставалось выяснить, где и кем теперь работал Пол. Обстановка в доме, прислуга, поездки на море — всё это требовало немалых финансовых вложений. (Отголоски прошлой реальности еще давали о себе знать).

— Меня с работы не искали? — как бы невзначай поинтересовался Пол.

— С работы? Ты раньше никогда так не говорил, — удивилась Карен.

— Прости, — замялся Пол, — все эти события… я еще не очень хорошо себя чувствую.

Бейли надеялся, что жену устроят эти объяснения, и не ошибся.

— Звонил профессор Линч. У тебя были запланированы лекции на сегодня. Их пришлось отменить. Я не знала, где ты, что с тобой. Я ничего не знала…

Она снова разрыдалась.

«Значит, преподаватель в университете. Неплохо же тут платят преподавателям» — подумал Пол, когда засыпал на шелковом белье, утопая в мягких подушках.

 

Государственный Университет Точных Наук оказался крупнейшим университетом страны, в котором учились самые лучшие, самые светлые умы государства. Именно так гласила огромная вывеска над входом. Пол быстро освоился с новой ролью. Сказывался опыт.

— …Таким образом, на деле квантовые объекты не являются ни классическими волнами, ни классическими частицами, приобретая свойства первых или вторых лишь в некотором приближении. Методологически более корректной является формулировка квантовой теории через интегралы по траекториям, о чем мы и поговорим на следующем занятии, — Пол обвел взглядом аудиторию, — есть вопросы?

— Мистер Бейли, а при перемещении во времени частицы будут вести себя как волны или как частицы? — подал голос долговязый студент с первой парты.

Пол заприметил его с первого занятия. Джайлз Хэнкок всегда садился за первую парту, всё записывал, а в конце урока обязательно задавал какой-нибудь вопрос.

— Без учёта того факта, что перемещение во времени в принципе невозможно? — уточнил Пол и улыбнулся.

— Почему невозможно?

Хэнкок подхватил свои тетради и взошёл на кафедру.

— Я тут подумал, если клетки рассматривать, как частицы, то при воздействии определённых частот можно будет их замедлять или, наоборот, разгонять, что позволит переместить их во времени так же легко, как в пространстве.

— Клетки нельзя рассматривать, как частицы. Клетка — достаточно сложно устроенная единица. Но даже, если допустить возможность того, о чём вы говорите, создание машины времени невозможно. Потому что, если бы это было возможно, пусть не здесь, и не сейчас, кто-то из будущего уже побывал бы в прошлом, и мы бы это заметили. Нет?

Джайлз замотал головой:

— Это потому что вы рассматриваете систему, как константу. Но любые изменения в прошлом влекут за собой перемены в будущем. Находясь внутри системы время-пространство, мы их даже не заметим. Чтобы заметить изменения, нужно оказаться вне системы. Только представьте, что бы было, если бы Джон Бут в 1865 году не промахнулся, а попал бы в Линкольна, как и планировал? Вся история развивалась бы по-другому. Ну, я не знаю, в космос полетели бы, на Луну там.

Студент глупо ухмыльнулся и развёл руками.

Слова Хэнкока прозвучали для Пола как гром среди ясного неба. Он был уверен, что Линкольн был убит, а люди летали в космос, и на Луну летали. А еще ему показалось, что весь этот диалог, или подобный ему, он уже слышал в каком-то фильме, давно, в той жизни, где он был автослесарем.

 

Студенты разошлись, а слова Джайлза рефреном крутились в голове.

Нет, бред какой-то. Пол пытался выбросить идеи парня из головы, но чем старательнее он это делал, тем сильнее они вгрызались в его сознание. Вне системы… Линкольн… Луна… А что, если Джайлз прав? А что, если машина времени существует? А что, если он, Пол, каким-то образом оказался вне системы? Ну, бред, бред же…

Давно опустел университет, аудиторию окутали сумерки, а Пол Бейли сидел и безуспешно пытался вернуть мозги в прежнее русло. Он вспоминал, анализировал, и по всему выходило, что Джайлз прав. Полу нужно было с кем-то поговорить, поделиться, но он знал, что это невозможно. Первый же собеседник отправит его в дурдом.

Дверь открылась, и, шаркая ногами, вошёл уборщик. Он щелкнул выключателем, яркий свет разогнал сумерки. Пол невольно ахнул от неожиданности и зажмурился.

— Простите, господин, — проговорил уборщик, — я не думал, что здесь может быть кто-то ещё.

— Я… да, я засиделся…

Глаза Пола привыкли к свету, и он смог разглядеть уборщика. Лохматый старик показался смутно знакомым.

— Я вас где-то видел.

— Я давно здесь работаю, — старик вздохнул.

— Нет-нет, не здесь…

Пол напряг память. Это было трудно, учитывая, сколько воспоминаний в нём перемешалось, а сейчас ещё и мысли были заняты идеей Джайлза Хэнкока. Наконец, ответ нашёлся:

— В тюрьме! Два дня назад! Это же были вы? Помните?

Уборщик снова вздохнул:

— Простите, господин, я тогда не сразу вас узнал. Темно было, а у меня глаза уже не те, что в молодости.

Говорить больше было не о чем, Пол засобирался домой. Наверняка Карен уже беспокоится. Он потянул за ручку двери, как уборщик снова заговорил:

— Господин Бейли, вы позволите спросить вас?

— Да, конечно, — Пол обернулся.

— А с вами часто такое случается, что вы не помните, где вчера были, не узнаёте людей?

Пол внутренне напрягся.

— Почему вы спрашиваете?

— Значит, я не ошибся. Вы тоже их чувствуете.

— Кого?

Старик подошёл к Полу. Он перестал шаркать и горбиться, и Полу показалось, что не так уж он и стар.

— Изменения. Когда реальность меняется, вы не узнаёте место, в котором очутились, людей, которые рядом с вами. Верно? Я должен был догадаться, но мы живем в таком мире, где любой может оказаться шпионом. Да ещё и в тюрьме…

— Кто вы такой?

— Я тоже их чувствую, как и вы. Вы мучаетесь вопросами, что с вами, не сошли ли вы с ума. У меня есть ответы. Я знаю, что происходит.

Пол сорвался и схватил уборщика за грудки:

— Тогда скажите, как мне вернуть свою жизнь?!

— Как? Я и сам хотел бы знать.

 

Когда-то я был таким же преподавателем, как вы сейчас. Мой племянник Джайлз с детства проявлял интерес к науке. Поэтому, когда пришло время, он поступил в мой университет. Особенно его интересовала возможность перемещения во времени. Думаю, здесь не обошлось без его матери — моей сестры. Марго увлекалась фантастической литературой. Брэдбери, Уэллс, Хайнлайн — она читала ему с пелёнок вместо сказок.

Мы с ним часто задерживались допоздна в университетской лаборатории. И знаете, однажды у него получилось. Машина должна была действовать по принципу телевизора. То есть, сам оператор не переносится, но он может наблюдать в реальном времени события далёкого прошлого. Именно наблюдать, а не влиять. Это было очень важно! Более того, переместиться можно было не только во времени, но и в пространстве. То есть, находясь в Стэнфордском университете, мы могли очутиться в древнем Риме или Месопотамии. Согласитесь, ведь это очень удобно. Не надо получать визу, тащить сложную аппаратуру с собой. Так мы думали.

Мы провели несколько испытаний, пока не убедились, что машина действительно работает. Знаете, не хотелось попасть впросак, представляя её научной комиссии. Джайлз очень волновался. Накануне заседания он решил ещё раз всё перепроверить — он такой ответственный. Так вот, мы запустили машину… мы не сразу поняли, что что-то пошло не так. Но мы переместились в прошлое сами. Мы оказались на Манхеттене 24 мая 1626 года — в тот день и час, когда остров был продан голландцам за 24 доллара. В общем… сделка сорвалась… Мы попытались вернуться назад в университет, но никакого университета уже не было. История изменилась, мир был уже другим.

Думаю, не мне вам рассказывать, какие чувства и эмоции мы испытали. Хотя, наверное, мы были в более выгодном положении. Мы хотя бы знали, что с нами произошло. И у нас была машина, которая, как мы думали, могла все исправить — достаточно снова вернуться в 1626 год. Но ничего не выходило. Машина не перемещала нас, а лишь показывала. Пришлось сначала разбираться с этой проблемой. Программа записывала все параметры при перемещении, но они были в норме. Сколько мы ни сверяли данные между опытами, различия были в пределах расчетов. Это был тупик. Понимаете, я — физик, биофизик, и немножко математик, но я далек от программирования. А вот Джайлз — он умница. Джайлз догадался искать информацию в скрытых файлах. Знаете, таких, которые программа пишет как бы для себя и никому не показывает. Лавлейс¹ знает, зачем она это делает. Вы бы видели, сколько дополнительной информации там хранится. А сколько времени надо на ее обработку. Джайлзу пришлось писать отдельную программу, чтобы выбрать различающиеся параметры. И знаете, что он нашёл? Давление! Атмосферное давление в тот день было выше нормы. Причём, не просто выше — это было самое высокое давление за всю историю метеорологических наблюдений.

Я не буду вдаваться в подробности того, насколько тяжело нам было работать в гетто для потомков переселенцев. Но мы справились. Кто бы мог подумать, что такой внешний фактор, как атмосферное давление, может так сильно повлиять на работу машины времени. Но теперь мы знали, что нам надо, и просто ждали подходящего дня. Говорят, нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Это правда.

И вот этот день настал. Мы отправились в прошлое, чтобы вернуть всё как было, но опять наше присутствие повлияло на индейцев. На этот раз они всё-таки продали Манхэттен, но цена… Тысяча долларов! Как вам такой поворот?

Далее, думаю, пояснять не надо. Мы вернулись, но опять в другой мир. И опять потянулись долгие месяцы ожидания подходящих условий. Это время не прошло даром. Мы наблюдали, как менялись те или иные события, как они в дальнейшем сказывались на истории. Мы собрали уйму материала. Но… каждый раз, когда мы возвращались на Манхэттен, история поворачивала в новое русло.

В ходе наблюдений мы заметили еще одну деталь. Не все люди воспринимали новую реальность, как должное. Казалось бы, для тех, кто не перемещается во времени, всё должно казаться естественным и логичным. Но были те, кто помнил события, происходившие, как бы это выразиться, до первого нашего перемещения. Понимаете? Вот как вы. Это дало новое направление нашим исследованиям. А что нам еще оставалось делать, если мы не могли ничего вернуть вспять? Только собирать материал, изучать, анализировать в надежде, что однажды мы доберемся до первопричины всех наших злоключений.

Я говорил, что помимо прочего, ещё и биофизик? Говорил, да? Так вот, мы стали изучать биоматериал. Мы брали у людей образцы клеток, чтобы понять, как перемещение во времени влияет на людей на клеточном уровне. Это потрясающе! Нам удалось сделать научное открытие! Вы когда-нибудь слышали про старение клеток? Слышали. А знаете, что такое пренебрежительное старение? Нет? Если вкратце, это когда клетка стареет так медленно, что её старением можно пренебречь. Не понимаете. Вот, скажем, живет где-нибудь в Оклахоме пожилая леди. Ей девяносто девять лет, а выглядит не старше семидесяти. Почему? Потому что до семидесяти лет её клетки подвергались естественному старению, а потом оно замедлилось настолько, что стало незаметно для окружающих, почти остановилось. Про таких говорят "хорошо сохранилась".

Так вот, в момент временного разлома, то есть, когда мы возвращаемся в 1626 год, образцы, которые мы брали с собой, реагировали одинаково — процессы старения в них замедлялись. А вот те, которые мы оставляли за пределами области влияния машины времени, по-разному. Одни показывали тот же биоритм, что был до нашего очередного перемещения. А другие также замирали, как и те, которые перемещались. И люди, чьи клетки были склонны к замиранию, как раз и чувствовали изменения реальности. Понимаете?

 

 

Они сидели за партой, как школьники, и разговаривали, не смотря на глубокую ночь. Рассказ уборщика проливал свет на всё, что случилось с Полом в последнее время.

— Значит, Джайлз Хэнкок — ваш племянник? — спросил Пол.

Старик кивнул.

— И он не случайно завёл со мной сегодня этот разговор?

Снова кивок.

— И эта ваша машина — она здесь?

— Да, в лаборатории. Думаю, мальчик сейчас там. Пытается найти выход.

— Почему вы мне всё это рассказали?

— Причины две. Первая — я хочу попросить у вас образцы тканей для исследования. Вторая — вы физик, как и я. Ваши знания могут помочь нам в поиске выхода. Все-таки, свежий взгляд. Вы можете увидеть то, на что мы раньше не обратили внимания.

— Во-вторых, я физик недавно. Не уверен, что мои знания могут оказаться какими-то особенными. А во-первых, зачем вам мои ткани, если у вас уже есть другие, вы же сами говорили.

Старик ухмыльнулся такой обратной последовательности аргументов:

— Чем больше образцов, тем точнее статистическая выборка, вам ли не знать? И потом, образцам свойственно приходить в негодность, умирать.

— В любом случае, я с вами. Просто как лицо заинтересованное. Если мне удастся вам помочь, я помогу и себе тоже. Если нет, то хоть проживу эту реальность с людьми, которые меня понимают.

 

Пол ушёл от жены и снял маленькую квартирку недалеко от университета. Джайлз и его дядя — в прошлом профессор Дэниэл Уэбстер — всё свободное время проводили в лаборатории. Особое внимание уделяли метеосводкам. Нельзя было пропустить благоприятные условия для перемещения. Бейли уже решил, что попросится с ними. Начинать жизнь заново в другом мире не хотелось. Эти люди знали, что с ним, понимали его, а именно этого ему и не хватало в последнее время.

Он пытался вычислить, сколько же времени прошло с первого неудачного эксперимента. По всему выходило, что лет двадцать. Горе-учёные совершили перемещений гораздо больше, чем помнил Пол. Они объяснили это тем, что не во всех реальностях его родители встретили друг друга. Проходили месяцы. Пол изучал накопленный материал, анализировал, но объяснения, почему не удается вернуть всё, как было, так и не находил. Наконец, профессор радостно сообщил, что завтра ожидается необычно высокое атмосферное давление.

Бейли придумывал аргументы для коллег, почему они должны взять его с собой, когда в дверь квартиры постучали, и, не дожидаясь ответа, просто вышибли её сильным ударом. Ворвавшиеся полицейские скрутили Пола и без объяснений отволокли в ближайшее отделение полиции. Там его уже ждали.

— Господин Пол Бейли, по доносу Дэниэла Уэбстера вы обвиняетесь в проведении несанкционированных экспериментов. Нами будет проведено расследование, и до его результатов вы помещаетесь под арест, — объявил дежурный.

 

Все надежды Пола рухнули в одночасье. Если он сейчас не присоединится к профессору и его племяннику, то не переместится вместе с ними, а значит, его ждет новая жизнь в новой реальности, и всё придется начинать сначала.

Дверь камеры захлопнулась. Хотелось выть, биться об стену. Профессор. Как он мог? Почему он это сделал? Внезапно Пол осознал, что эта реальность скоро прекратится, и не важно, удастся учёным вернуть мир к первоначальному виду или будет что-то новое, здесь терять уже было нечего. Он принялся истово колотить в дверь. Щелкнул замок, в дверях нарисовался охранник:

— Чего стучишь?

— Мне бы это… поговорить со следователем. Я сознаться хочу.

— Больной что ли? — удивился охранник, — Тебя же за признание ждёт смертная казнь.

Полу было всё равно, что его ждёт. Он воспользовался замешательством и ударил охранника в лицо. Тот пошатнулся, но устоял. Пол попытался выхватить из его рук оружие. Они сцепились. Наконец, Полу удалось надавить на сонную артерию, и охранник отключился. Бейли снял с пояса охранника связку ключей, забрал оружие и пустился наутёк.

Добежать до университета он не успел. Даже территорию полицейского отделения не успел покинуть, когда почувствовал, что реальность снова меняется.

 

Теперь Пол был главарём преступной группировки, наводившей ужас на весь южный Техас. Из интересного он узнал, что покушение на Кеннеди сорвалось, исполнитель был ликвидирован, заказчик так и не найден. Приятно было, что хоть что-то осталось прежним.

Кроме новенького «Харлей Девидсон», девятимиллиметрового «Смит и Вессон» и кожаной куртки, у Пола Бейли появилась цель. И цель эта была в лаборатории Стэнфордского университета, как бы он сейчас не назывался.

Подбить банду переместиться из Техаса в Калифорнию оказалось легче лёгкого. По опыту Пол знал, что в запасе у него, как минимум, несколько месяцев, но очень уж не терпелось задать Уэбстеру пару вопросов.

 

Он ворвался в лабораторию. Джайлз и Дэниэл узнали его не сразу. Пол схватил старика и прижал к стене:

— Я хочу знать, за каким овощем вы сдали меня копам? Я думал, мы работали вместе, одной командой. А вы просто использовали меня и выкинули, как отработанный материал, так? Отвечайте!

— П…подождите, п…присядьте, я всё объясню.

— Уж попробуйте. Только помните, мне очень хочется разнести вашу машину на атомы, и вас самого вместе с ней. И знаете еще что? Мне нравится то, чем я стал в этой реальности. Так что, если она останется, я не огорчусь. Я уже свыкся с мыслью, что не видать мне моей Риз как своих ушей. Хотя… никто ведь не мешает мне её найти, верно?

— Послушайте, — испуг прошёл, и профессор стал успокаиваться, — я понимаю ваше негодование…

— Да что вы говорите?

— Я бы и сам на вашем месте…

— Но вы не на моём месте! Я верил, что вы мне поможете, а вы предали меня!

Всё это время Джайлз стоял как вкопанный, боясь пошевелиться. Он оказался не готов к такой агрессии. Он и предположить не мог, что их бывший коллега заявится к ним с претензиями. В открытые окна было слышно, как банда гоняет на байках по территории университета, провоцируя студенток на испуганные вопли. Никогда еще университете не царил такой хаос.

— …я подозревал, что вы захотите отправиться с нами, — оправдывался профессор, — но этого нельзя было допустить. Это нарушило бы баланс. Ведь до сих пор во времени путешествовали только мы с Джайлзом. Вы просто чувствовали изменения. Я боялся, что вы откажетесь остаться. Проще всего было изолировать вас. Я пошёл на это только потому, что знал, вы будете в тюрьме недолго. Реальность изменится, и вы будете другим и в другом месте. Самое худшее, что вас ждало — неприятные воспоминания. Поверьте, я не хотел причинять вам зла.

— Мы почти нашли причину невозможности вернуть всё обратно, — наконец подал голос Джайлз.

Пол отпустил профессора и повернулся к студенту:

— И?

— Я сейчас как раз работаю над этим. Можете посмотреть. Вот.

Пол покачал головой:

— Ты забыл, парень, я уже ни овоща в этом не смыслю. Просто расскажи простыми словами.

— Я попробую. Помните, любое изменение прошлого меняет будущее? Мы ни на секунду не забывали об этом. Мы ни во что не вмешивались, мы даже не разговаривали ни с кем, но каждый раз терпели неудачу. Вы не представляете, как тщательно мы смотрели себе под ноги, чтобы не раздавить ни одной букашки. Ничего не помогало. И вот теперь, кажется, я нашёл причину. Люди в прошлом нас видели! И уже одного этого было достаточно, чтобы повлиять на их решения и тем самым изменить историю.

— Подожди, парень. Я — дурак, но не настолько. Если один ваш вид влияет на прошлое, то вам, получается, нельзя перемещаться. Но, если вы не переместитесь, прошлое не изменится, и мы останемся в той реальности, которую имеем. Это замкнутый круг. Ты что мне тут лечишь?

— Я не лечу, — взмолился Джайлз, — Всё, что нам нужно — это плащ-невидимка. Мы вернемся, нас никто не увидит, остров продадут за 24 доллара, и всё станет, как прежде.

— Плащ-невидимка? — взревел Пол, — Похоже, тебе мамочка Поттера перечитала!

Бейли ринулся через всю лабораторию к студенту.

— Это реально! Вот расчеты!

Джайлз только и успел, что схватить со стола стопку исписанных листков, прежде чем был поднят над полом.

— Пожалуйста, — молил Джайлз, — дайте мне объяснить.

— Дайте же ему объяснить! — кинулся профессор на помощь к племяннику.

Вдвоём они принялись объяснять принцип работы плаща-невидимки. Всё, что сумел понять Пол, так это какие-то микрокамеры, микроэкраны — одни снимают, другие проецируют, со спины на перёд, и с переда на спину. От всех этих технических подробностей голова шла кругом. Но главное, что понял Бейли — это нехватка денег. Чтобы создать два таких плаща требовались деньги, которых у учёных не было. В этой реальности наука и образование были бедными родственницами на иждивении у правительства.

Пол принял решение:

— Наверное, я всё-таки дурак, но я помогу вам снова. И если вы опять меня обманете, я найду вас, где и кем бы я не оказался. И тогда берегитесь.

 

Банда обосновалась близ Сан-Франциско. Вскоре пригородные районы стали считаться самыми криминальными во всей Калифорнии. Столько грабежей не совершалось здесь со времен Золотой лихорадки. Полиция объявила на налётчиков настоящую охоту, но каким-то чудом Полу и его банде удавалось избегать ареста.

По законам банды Полу, как главарю, полагалась половина добычи. Всю свою долю он отдавал учёным. Профессор не спрашивал о происхождении денег, но сопоставлять факты он умел, и только укоризненно качал головой, приговаривая: «Чего не сделаешь ради науки». Джайлза же совесть, похоже, совсем не мучила. Он с удовольствием делился с Полом новостями о продвижении их работы.

Однажды, придя в очередной раз в лабораторию, Пол никого не застал. Он положил свёрток с деньгами на стол и повернулся к выходу, как вдруг услышал:

— Невежливо, мистер Бейли, уйти, даже не поздоровавшись.

Он резко обернулся, но никого не увидел. Пол взялся за ручку двери, и снова за спиной раздалось:

— Дядя, он нас не видит.

— Значит, у нас получилось?

— Да!

С этими словами воздух в углу зашевелился, и Пол увидел Джайлза и Дэниэла. Они стояли, закутанные в длинные накидки без рукавов. Капюшоны были откинуты. Обе физиономии светились от удовольствия.

От неожиданности Пол потерял дар речи.

— Вы… как… это они?

— Да, и теперь мы почти готовы. Осталось подобрать более мощные аккумуляторы. Система оказалась более энергоёмкой, чем мы ожидали, — ответил Джайлз.

— И, мистер Бейли, думаю, что тех средств, что вы принесли, достаточно. Вы меня понимаете? — добавил Дэниэл.

Пол понимал, но как было остановить банду, вошедшую во вкус, почувствовавшую свою безнаказанность? Просто покинуть? Не факт, что его просто отпустили бы. Да, он пользовался авторитетом, но это было сейчас, в роли лидера. Как отступника его могли запросто пристрелить. Банда могла, как разбрестись, так и сомкнуться вокруг нового лидера. И неучастие Пола в дальнейших набегах не снимало с него моральной ответственности за их действия. Сдать всех копам? И самому сесть? Пол не мог предать тех, кто бок о бок был с ним всё это время, даже понимая, что арест будет временным, лишь до смены реальности. Уехать в другой штат? Но и там банда будет заниматься тем же самым, как и ранее, в Техасе. Он не мог их переделать или остановить, он мог просто увести их на другое пастбище. Пол решил, что это будет наилучший вариант. Пусть профессор занимается своей машиной.

Началось грандиозное турне по штатам, так его прозвали сами члены банды. Они с восторгом приняли предложение Пола «чуть-чуть попутешествовать». Тем более, что многие уже и сами опасались оставаться на одном месте, учитывая, какое внимание полиции они привлекли. С большой помпой банда пересекла Аризону и Нью-Мексико, когда в Оклахоме всё и произошло.

Они остановились на заправку. Пол зашел в магазинчик купить мятную жвачку, и там увидел ЕЁ. Риз покупала детское молоко и салфетки. Пол схватил её за руку:

— Риз!

Она дёрнулась, как от электрического разряда:

— Мы знакомы?

— Ты не узнаёшь меня?

Риз посмотрела на Пола чуть задумчиво и покачала головой.

— Учились в школе? — с сомнением спросила она.

Внезапно Пол осознал, как глупо он выглядит перед бывшей женой.

— Простите, обознался, — он сделал шаг назад.

— Ничего. Бывает, — Риз улыбнулась ему той самой улыбкой, от которой у него закипала кровь.

Она вышла и села в машину, где на заднем сидении её ждала маленькая девочка, не Молли — другая, а за рулём был муж. Тоже другой.

Банда обступила машину. Пол с ужасом понял, что сейчас будет. Сбивая стойки с товарами, он выскочил на улицу.

— Стоять! — рявкнул он, — Пусть уезжают.

— Босс, ты чего? Всё нормуль, — возразил кто-то из своих.

— Пусть уезжают, я сказал, — повторил Пол.

Он сжал рукоятку «Смит и Вессона». На всякий случай. Ну, допустим, патронов у него хватит на всех, но скольких он успеет уложить прежде, чем его изрешетят члены собственной банды? Положение явно проигрышное, но Пол готов был умереть, защищая Риз.

Бандиты расступились, пропуская машину, а потом повернулись к нему. Все-таки дисциплина в банде была, и ребята привыкли сначала выполнять, а только потом спрашивать.

— Босс, надо бы объясниться.

— По рации передали, копы сюда едут. Валим, и чем быстрее, тем лучше, — сочинил Пол на ходу.

— Откуда рация?

— У продавца стояла на кассе. Откуда я знаю? Может, он им подстукивает, — продолжал гнать Пол, — поехали отсюда.

Поверили или нет, но главаря послушали.

Едва отъехали от заправки, как реальность опять стала меняться. Пол не сразу это понял. Сначала ему показалось, что это мираж от жары. Потом размылись очертания не только дороги, но и байков, и травы на обочине. Все заволокло дымкой.

 

Пол стоял посреди улицы в своём лучшем костюме и с пачкой документов в руках. Он шёл в банк оформлять кредит на открытие собственной автомастерской. Это он хорошо помнил. Ещё он помнил, что Риз приготовила на завтрак кофе и тосты, Молли ела шоколадные шарики с молоком, а по радио с утра крутили «A hard day&№39;s night».

«У них получилось!» — с ликованием подумал Пол. Он резко развернулся и бросился бегом назад к дому. Кредит подождет. Он так давно не обнимал своих девочек!

_________________________________

¹ Первая в истории женщина-программист. И просто первый программист.