Никчемные воспоминания
— Придурок, — прошипел он и переключил передачу. — Что же ты такое делаешь, а?
Двигатель взревел, того и гляди поперхнется. Его Девятка давно не разгонялась выше шестидесяти.
Нужно успокоиться. Нужно взять себя в руки и справиться с этим проклятым ураганом в голове. Антон сбросил скорость, и рычаг под рукой снова противно задребезжал.
— Угомонись, приятель, — сказал он себе. — Спокойней. Все не так страшно.
"Не страшно? Твоя жена трахнулась с каким-то парнем, а твой брат сбежал из тюрьмы, оставив след из трупов. Если не брать это в расчет, то разумеется не страшно".
Но нет, конечно, Игорь никого не убивал. Не будь Антон в этом уверен, его драндулет стоял бы сейчас под окном, а не мчался под звездами к забегаловке за городом.
Всего четверо убитых. Два охранника и два беглеца, которым так и не удалось покинуть территорию тюрьмы. В новостях не было подробностей, но вероятнее всего убитые заключенные и были зачинщиками. Игорь просто поддался чужому влиянию, как и всегда. А после испугался и драпанул. Черт, что же с ним там делали, если он пошел на такое за три месяца до освобождения? И что он теперь хотел от Антона?
— А ты и не спросил, идиот.
Хотя, если быть честным, сосредоточиться было сложно. Пока он вслушивался в голос на другом конце провода, Света в соседней комнате собирала вещи.
Он усмехнулся. Злость еще не отпустила. Все-таки он копил ее одиннадцать гребаных месяцев. Именно столько времени прошло с ее измены. Год назад они решили, что их отношения едва держатся на ногах, и, как взрослые рассудительные люди, договорились о передышке. Об одной неделе, которую проживут порознь. И ведь это он был мужчиной, который, по статистической вероятности, посвятит свободное время своему маленькому дружку. Но он даже не подумал об этом. Не шатался по барам и клубам, не снял проститутку, даже долбаное порно себе не скачивал. Антон все это время просто жрал пельмени с луком и смотрел "Доктора-мать-его-Хауса". А она уже на третий день проснулась в постели с каким-то парнем. И ей хватило наглости во всем признаться! Хватило наглости решить, будто он сможет о таком забыть.
— А тебе хватило тупости остаться.
Она же раскаивалась. Ревела, как те телки у Малахова. Клялась, что больше ничего подобного не повторится.
Антон крепче сжал руль левой рукой, а правой достал из нагрудного кармана сигарету. Щелкнув зажигалкой, он выпустил струю густого дыма на приборную панель. Горькая ухмылка снова вернулась на лицо.
Он остался, потому что любил ее, вопреки всему, как и обещал. Вот только каждый раз, когда ее губы смыкались на его члене, он гадал, а не перепал ли минет и тому парню из клуба? Каждый раз, когда у них был секс… Черт, да даже когда они просто целовались, он не мог не думать о проклятом незнакомце.
Как же (У) он хотел (меня) выкинуть (был) все это (другой) дерьмо (мужчина) из головы. Но с воспоминаниями так просто не покончишь. От хороших не было никакого толка, а плохие могли изрядно испоганить ему жизнь. Эти голодные гиены рыскали по коридорам его сознания, хозяйничали в нем, гадили, где им захочется. Иногда ему удавалось их прогнать. Схватить сверкающий меч настоящего и загнать этих сук в самый темный угол. Но твари были терпеливы и, самое ужасное, бессмертны. Когда он терял бдительность и оказывался слишком близко, они хватали его острыми зубами, валили на спину и принимались рвать на большие сочные куски.
Битва шла, а отношения вновь теряли равновесие. И сегодня им пришел конец. Они снова поссорились из-за ерунды. Этот ком, как и всегда, набрал в себя весь мусор их супружеской жизни, и в конце концов он назвал ее шлюхой. Может, и не стоило так жестко, но она вдруг тут же нашлась с ответом. Сразу поняла, почему он так ее назвал.
"Мне с ним было лучше, чем с тобой".
Она схватила в прихожей большую дорожную сумку и двинулась в их спальню. Вдруг затрезвонил телефон, Антон снял трубку и услышал голос брата… Так он и оказался в своей затраханной колымаге в двадцати километрах от города.
За поворотом показался огонек, который рос и рос. Через минуту он уже мог прочесть надпись на указателе:
КАФЕ 24Ч
Когда он увидел стеклянный фасад закусочной, случилось чудо. Воспоминания о Свете и ее измене унесло ветром изумления. Через мгновение оно сменилось злостью.
Игорь в потертых джинсах и кожаной куртке сидел за одним из столиков и о чем-то трепался со светловолосой официанткой. Он улыбался, а она смеялась, будто услышав анекдот. Там были и другие люди. Еще одна официантка протирала стойку, у окна сидела молодая пара. В угол забился какой-то старик в дурацкой гангстерской шляпе, который без особого интереса копался в своей тарелке. Никаких охранников, что, разумеется, показалось Антону странным. Это место далеко от города и открыто всю ночь. А что если сбежавший из тюрьмы психопат решит назначить здесь встречу?
Игорь-то точно псих, по-другому и не скажешь. Кафешка, твою мать! Почему не лес? Почему не пропахший блевотиной номер дешевой гостиницы? Почему гребаная забегаловка на виду у кучи народу? Что если здесь решат перекусить полицейские? Что тогда, Игорь, ты об этом подумал? Антон был уверен, что его младший брат просто будет прятаться где-нибудь неподалеку. Что он ждет его у мусорных контейнеров или в тени деревьев на стоянке. Но Игорь был внутри, пил чертов кофе и строил глазки официантке! Поразительный идиот!
Выругавшись, Антон хлопнул дверью и зашагал в закусочную. Никто, кроме официанток и его младшего брата, не отвлекся от своих занятий, чтобы взглянуть на нового посетителя. Игорь улыбнулся.
— Милая, — сказал беглец блондинке. — Это мой брат, и мы с ним хренову тучу лет не виделись. Оставишь нас наедине? Нам нужно о многом потолковать.
— Конечно, — промурлыкала она, тоже улыбнувшись. — Я принесу вам меню.
Игорь проводил ее задницу глазами, а потом повернулся к Антону.
— Рассказал ей, как любил в детстве фильмы с Клинтом Иствудом.
Ни объятий, ни приветствия. Антон исправил ситуацию:
— Какого черта ты творишь? — вряд ли кто-нибудь из незнакомцев его услышит. Рок-н-ролл, доносившийся из старого магнитофона на стойке, справлялся со своей задачей, и создавал нужный уровень шума. — Ты же, мать твою, в бегах!
— Расслабься, братец, — Игорь называл его братцем с самых цыплячьих лет. — Это старая тропинка. Все будет в порядке. Ты мне лучше расскажи, как поживаешь?
— Дерьмово, — выбросил Антон. — Почему, блин, здесь? Твою рожу показали по ящику.
— О, а я всегда мечтал попасть в ящик, — парень в кожаной куртке хихикнул.
— И попадешь, будь уверен. В большой и обшитый сраным бархатом. Тебе там что, совсем мозги отбили?
— Да брось ты, — он был невозмутим. — Все будет шоколадно, верь мне. Спасибо, Катенька.
Последние слова обращались к официантке, которая принесла меню.
— Будешь что-нибудь заказывать? — спросил его Игорь — Умираю с голоду, но хотел сначала подождать тебя.
— Я не голоден, — соврал Антон, и поднял взгляд на милую мордашку. — Мне только кофе, пожалуйста.
— Хорошо, — сказала она, не сделав никакой пометки в блокнот. — А ты, Игорек? Может быть, решишься уже на нашу отбивную?
Имя! Этот идиот сказал ей свое чертово имя!
— Ну давай, девочка, только прожарь ее посильнее.
Он, ухмыляясь, вновь проводил ее взглядом. Антон еле удержался, чтобы не влепить ему пощечину.
— А зря ты отказался, — сказал Игорь, будто бы не замечая, что губы его брата превратились в две тонкие полоски. — Говорят, они охренительно готовят отбивные.
Антон глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких.
— Может скажешь уже, зачем мне позвонил? Момент был самый, мать его, неподходящий.
— Неподходящий? — Игорь будто бы обеспокоился. — Что стряслось?
Ему ведь на самом деле плевать. Братишка всегда был хорошим актером. Если бы не чрезмерный интерес к химии, парень вполне бы мог сделать карьеру в театре или кино. Антону вдруг захотелось состряпать еще одно никчемное воспоминание и послать Игоря куда подальше. Но нет, он любил этого придурка. Не приехал бы сюда, если бы не любил.
"Это мой последний братский долг", — решил Антон. — "С меня хватит людей, которые подтираются моей любовью".
— Не важно, — наконец ответил он. — Рассказывай.
Игорь наклонился ближе.
— Скажи мне, братец, какое мое самое счастливое воспоминание?
— Что? — вопрос завел Антона в тупик. — О чем ты говоришь?
— Какое, по-твоему, мое самое счастливое воспоминание? — повторил вопрос Игорь.
— Ты совсем сдурел?
— Братец, мы же выросли вместе. Где-то, во всем нашем сраном детстве сохранилось что-то, что держало меня на ногах. Люди не выживают, если в их жизни бывает только плохое. И в моей было что-то хорошее.
— Кончай этот цирк, — отчего-то сейчас Антон ему не поверил. Было что-то странное в глазах его брата. Что-то совсем неискреннее. — Оскар ты все равно не отхватишь.
— Просто скажи, какое мое самое счастливое воспоминание.
— Завязывай.
— Говори.
— Если тебе нужны деньги, так и...
Парень в кожаной куртке взмахнул рукой, и обрушил кулак на столик. Солонка в центре опрокинулась и покатилась к краю. Он остановил ее вторым ударом, на этот раз ладонью.
— Говори, — повторил Игорь.
— Слушай, дебил, — Антону начинало все это надоедать. Он поднялся со стула. — Если хочешь говорить, то пойдем отсюда. Я в каталажку не хочу.
— Я заказал отбивную и намерен ее съесть, — теперь и в голосе Игоря слышалось раздражение. — А ты прижми свою задницу и вспоминай.
Нет, это уже слишком. Его брат слетел с катушек. Все это очень дерьмово и грустно, конечно, но Антон не собирается жертвовать всем, да еще настолько глупым образом. Он зашагал к выходу, но вдруг остановился. На его пути стоял тот старик в гангстерской шляпе. В морщинистой руке блестела вилка.
"Ну все", — успел подумать он. — "Не знаю, где Игорь откопал этого старого психа, но сейчас он на меня набросится..."
В следующую секунду старик одним быстрым движением вогнал вилку в свой правый глаз. Достаточно глубоко, чтобы почесать затылок изнутри. Несколько мгновений он еще держался в вертикальном положении, а после рухнул на пол, дергая ногами. Шляпа слетела, каблуки громко стучали по голубому кафелю. Антон тоже потерял равновесие и свалился на задницу, не в силах оторвать взгляд от трясущегося тела.
— Кто-нибудь! — закричал он. — Вызывайте скорую! Скорее!
Он озирался по сторонам, как затравленный зверь, но видел ту же официантку, протирающую стойку, тех же молодых людей, улыбавшихся друг другу у окна. Видел Игоря, принимавшего тарелку с отбивной из рук блондинки.
— Скорее, вашу мать, вы что не видите?!
Катенька улыбнулась его брату, поставила на столик чашку с кофе и ушла, виляя задом, даже не взглянув в сторону Антона. Старик за спиной затих.
Он кое-как поднялся на ноги. В ушах звенело. Судорожно вздохнув, Антон неровными шагами двинул к выходу, но дорогу ему вновь преградили. Та самая молодая пара. У обоих в руках было по круглому столовому ножу. У обоих был такой же отсутствующий взгляд, как и у старика, прежде чем тот…
— Не надо! — завопил Антон. — Стойте! Пожалуйста, не делайте этого!
Их взгляд ничуть не изменился.
"Проснись", — сказал он себе. — "Проснись же. Проснись".
— Сядь на место, Антоша. И закажи себе отбивную. Не знаю, что это за животное, но оно и впрямь великолепно!
Игорь снова растягивал губы, но когда Антон так и не вернулся за столик, улыбка медленно сползла с лица.
— Лучше тебе послушать меня, братец, если не хочешь, чтобы пострадал кто-нибудь еще.
Ноги Антона дрожали, как после забега. Он послушался и сел на стул.
— П-почему? — спросил он дрожащим голосом. — Почем-му он это сделал?
— А… — промямлил Игорь, пережевывая кусочек отбивной. — Я попросил.
— Ты… Попросил?…
— Ну да! Видишь, что люди делают, когда я прошу? А ты даже над простым вопросом подумать не можешь. Ведешь себя, как жопная дырка!
А потом, будто позабавившись тому, что сказал, Игорь громко рассмеялся. Искренне и безумно.
"Господи, что же такое происходит?"
— Но ты еще можешь исправиться. Вынь голову из задницы и подумай. Докажи, что ты не глупый кусок дерьма. Или увидишь, что старикан легко отделался.
— Игорь… — Антон едва не плакал. — Ну пожалуйста… Скажи, чего ты на самом деле хочешь... Отпусти меня, отпусти этих людей… Никто не узнает, что здесь произошло…
Парень в кожаной куртке снова рассмеялся. Кусочки мяса вылетели из его рта и попали Антону в волосы.
— Тупой членосос, вот ты кто, братец! Ты вот даже не понял, что здесь только что случилось, но сидишь и изображаешь Кевина Спейси. Переговорщик недоделанный, я уже сказал, чего от тебя хочу. Ты должен напрячь извилины и рассказать мне добрую историю из нашего детства. Я, к сожалению, свои силы в ее поисках уже исчерпал, и становится только хуже. А от того, что мне никак не удается получить желаемое, приходиться срываться на всех этих грязных отвратительных насекомых!
Антон не понимал, о чем говорит его брат, но честно пытался выудить из памяти хоть что-нибудь. Тело старика лежало сзади, двое человек с ножами наизготове дышали ему в спину. Как сосредоточиться? Как он в такое вляпался? Почему никто до сих пор не вызвал полицию? Почему официантки вообще не реагируют на происходящее? КАК ИГОРЬ ЭТО ДЕЛАЕТ? Нужно дать ему то, чего он хочет. Нужно вспоминать. Нужно вспомнить.
— Я досчитаю до десяти, — улыбаясь сказал Игорь. — И зная, как все вы любите азарт, на кону будут стоять уши того красавчика.
Он указал пальцем на паренька у выхода.
— Если не сделаешь попытку за это время, его подружка сыграет с ним в Майкла Мэдсена, — его снова рассмешили собственные слова. Когда хохот прекратился, Игорь начал считать своим жутким веселым голосом. — Один. Думай, братец. Два. Вспоминай. Три-и-и. Вспоминай, дерьма кусок!
Мысли копошились в безумном улье черепа, он пытался отбросить весь ужас, творящийся вокруг, и найти в сознании нужный ящик. Стопки летели с полок, падая друг на друга. Страницы его прошлого рассыпались по грязному полу, а гиены с интересом наблюдали за происходящим из своего темного угла.
— Семь! У-у-ушки, братец, у-у-ушки! Восемь!
— Ночь, в лесу! — воскликнул Антон. — Охота! Отец брал нас обоих на охоту, и ты попал в оленя! Ты попал в того гребаного оленя!
Он услышал странный звук за спиной и резко обернулся. Девушка держала отрезанное ухо в руке. В другой блестел окровавленный столовый нож. Лицо ее парня не изменилось, но по щекам катились слезы.
— Какого черта ты творишь, больной ублюдок! Я сделал, как ты просил! Я пытался!
— Ты что, решил что я вру? — усмехнулся Игорь. — Ты пытался и она отрезала всего одно ухо, вместо двух.
— Что ты с ним сделал?! — проревел Антон. — Что ты сделал с моим братом?!
Парень в кожаной куртке растянул губы в хищной улыбке.
— Он все еще здесь. Хныкает в глубине сознания, как побитая шавка, я слышу… У тебя еще десять секунд. Увидишь, что случится, если снова ошибешься.
— Прошу тебя… — Антон не выдержал и расплакался. Ему еще никогда не было так страшно. — Хватит…
— Заткнись уже, — оборвал его Псевдоигорь. — Лучше думай. Время пошло.
Мысли снова завихрились. Когда счет дошел до семи, что-то всплыло в памяти, но тут же умчалось, как сдутый ветром лист. Что это было? Их старый сарай? Что в нем? Нет… Не то… Не то… Это...
— Девять.
— Медаль! Медаль за баскетбол! Вы выиграли ту игру!
— Вообще-то я все время просидел на скамейке запасных. Ну да, медаль мне дали. Их раздали всем, идиот! Хорошая попытка, ничего не скажешь.
— Пожалуйста…
Псевдоигорь указал пальцем на стойку. Антон не хотел смотреть, но делать было нечего. Неприметная толстушка-официантка, которая протирала стойку, пока блондинка их обслуживала. На бейджике жирным маркером было выведено ЮЛЯ. И у Юли не было губ. Она отрезала их ножницами, которые сейчас сжимала в трясущейся руке.
И тут Антон закричал. Так громко и пронзительно, как только мог. В этом крике смешались весь ужас, отчаяние и злость, накопившиеся в нем за всю его не такую уж и долгую жизнь. Он хотел наброситься на существо, сидящее перед ним, обхватить его горло руками и душить, душить, душить пока под пальцами не захрустит… Но мысли оборвал веселый голос, некогда принадлежавший его младшему брату.
— Ну что, попытка номер три? Ставки снова выросли. На счет десять, Катенька вырежет себе печень.
— Нет…
— Время пошло.
И снова это дразнящее воспоминание. Вспыхнувшее и тут же потухнувшее. Скользкая, мечущаяся в руках рыба, которая может спасти жизнь девушке по имени Катя. Красавице, которую наверняка ждут дома. Давай же. Ну давай!
— Четы-ы-ыре.
— Игорь, я прошу тебя, пожалуйста… Я вспомню, только дай мне время!
— Пя-а-а-ать.
Сарай. Дедушкин сарай их сарай не рассказывай будет сюрприз тринадцать не рассказывай когда я смогу на него посмотреть не рассказывай он в сарае нет нет нет не ускользай я почти поймал тебя…
— Десять.
Антон поднял испуганный взгляд на светловолосую официантку. Та преспокойно протирала стаканы светлой тряпкой и подпевала негромкому голосу Макаревича из магнитофона. Ее безгубая подруга свалилась под стойку, заставив Антона поморщиться. Вдруг за спиной раздался тихий шлепок. Печень брюнетки упала на пол. Через секунду на нем оказалась и девушка. Черные реки выливались из нее, растекались по голубой плитке, заполняя все вокруг, заполняя Антона снизу доверху. Изрисованные страницы блокнотов с остатками никчемных воспоминаний, всплывали кверху. Где-то, среди самых грязных был их отец, швыряющий в детей пустыми бутылками. Парни из похоронной службы, несущие маму на носилках. Игорь, которого скручивали полицейские во дворе их старого дома. Света, стоящая на четвереньках перед другим мужчиной... Чернота заливала слова и рисунки, но кое-что из всплывшего было чистым и ярким, было самым счастливым, что пережил Антон, а рядом плавали страницы с…
— Знаешь, — ворвался в него голос брата. — Катюша мне нравится! Особенно ее аппетитная тугая попка. Оставлю ее напоследок. Но у нас заканчиваются фишки, дамы и господа! Сказать, что будет следующей ставкой, братец? Или сделать сюрприз?
СЮРПРИЗ! Мама сказала СЮРПРИЗ!
— Твоя собака! — завопил Антон. — Собака! Твой Кузька, твой чертов пес! Это был подарок на твой тринадцатый день рождения, и он ждал тебя, привязанный в сарае!
Тело его брата откинулось на спинку стула, едва не свалившись в лужу крови, вытекшую из брюнетки. Столы, стулья и посуда вокруг задрожали. На окнах закусочной растекались трещины. Свет замигал, некоторые лампочки взорвались. Казалось, что мир вокруг рушится, что он вот-вот погребет их под собой... Но все вдруг стихло и Игорь посмотрел ему в глаза.
— Спасибо… — шепотом сказал он, а потом добавил уже громче, заметно оживившись. — Спасибо. Спасибо! Спасибо, братец-мишка, Антошка, Антош-ш-шка-Брати-и-ишка! Спасибо, что помог разобраться с ним! Спасибо!
— Что? — Антон не мог поверить ушам. — Оно ушло? Господи, Игорь, скажи что оно ушло! Скажи, что все закончилось!
— Я здесь, дурачина ты эдакий! — улыбнувшись ответил Псевдоигорь. — Это твоего брата больше нет в моей голове. Маленький жалкий выродок весь скукожился и сидел в своем сарайчике, хныкая и зовя на помощь маму с братом. Я просто не мог полностью себя контролировать, понимаешь? Но теперь, когда я выгнал всех тараканов с их никчемными воспоминаниями, все будет хорошо! Теперь-то, братец, все будет просто за-ме-ча-тель-но! Шампанского всем уцелевшим!
"Все", — подумал Антон и схватил нож с тарелки, которую вечность назад принесла Катенька. Он нанес единственный удар и, похоже, нанес его удачно. Изумление сменило улыбку Игоря и застыло на лице последней комичной маской. Изо рта хлынул багровый поток, дрожащие пальцы обхватили шею, но зажать рану не могли — мешала торчащая из нее рукоять. Через секунду, тело его брата уже лежало на полу.
Антон свалился со стула, вляпавшись в чужую кровь. Он сделал это. Он убил родного брата, которого должен был оберегать. Которого должен был спасти от тюрьмы… Спасти от демона или проклятого пришельца, похищающего чужие тела... Самое ужасное, что он покончил с Игорем еще до того, как вонзил грязный кухонный нож в его горло. Все прошлое, которое они когда-то вместе пережили, стало необъятной вселенной в глубине сознания. А Антон взял и вручил захватчику чертову карту…
Но так или иначе, все закончилось. Парень, лишившийся сегодня уха и подружки, наконец завопил, и это было хорошо. Это было правильно. Антону тоже хотелось кричать, но силы утекали из него, словно кровь из глубокого пореза.
— Прости меня, братец, — прошептал он и погрузился во тьму.
Катя поднялась с высокого барного стула и подошла к телефону, висевшему на стене за стойкой. Она набрала номер своей матери, потому что помнила его. Но она не помнила кое-что другое, и ей нужно было срочно спросить об этом маму.