Наследие древних

 

Никогда прежде я не задумывался над тем, имеют ли выдуманные истории реальную почву. В детстве, как и многие, любил рассказы о пришельцах, тарелочках, переходах во времени и прочих чудесах. Удивлялся, восхищался, но не более. Чтобы верить в них, не было даже мысли. Всякие заверения в правдивости того или иного случая, вызывали усмешку. Я и сейчас не уверен, что всё, что случилось со мной, было на самом деле.

В конце декабря девяносто шестого года, устав от работы и учёбы в институте, я решил встретить Новый год у своего деда, в тихой деревне, в часе с лишним езды от Нижнеудинска. К тому времени дед два года жил один и был несказанно рад моему приезду.

— Пойдём, ёлку срубим, — предложил он, взяв топор. — Раз уж мы вместе Новый год встречаем, пусть будет праздник.

— Как скажешь, — не стал сопротивляться я. — Только давай я сам.

Дед мой, несмотря на свои семьдесят, выглядел молодцом: густая седая борода, пышная шевелюра, плотное телосложение. Даже очки не носил, поэтому часто щурился. А в выносливости любому мог фору дать. Неделями в тайге пропадал.

— И то верно, — согласился он, вручая мне топор. — А я пока игрушек поищу на чердаке. Шампанского, к сожалению нет, но моя наливочка ничуть не хуже. А потом чайку заварим. Мне чай прислали — закачаешься! Позже оценишь.

— Хорошо, — пообещал я. — Оценю.

Лес начинался сразу за деревней, точнее сказать, сама деревня находилась в лесу, но срубить ёлку оказалось не так-то просто. Мне приходилось пробираться по пояс в снегу. Стараясь выбрать более пушистую красавицу, я незаметно удалился метров на двести от дороги. Благо, дублёнка защищала от холода, а сапоги — унты не пропускали снег. Выбрав наконец достойное по моему мнению деревце, я размахнулся топором. Удар — и я оказался вмиг осыпан снежным пухом, которым была укрыта ёлка. В этот момент мне показалось, что свет на мгновение померк и даже погода слегка изменилась. Как-то теплее стало, что ли. Крепко выругавшись, я ударил ещё раз, уже не обращая внимания на холодное покрывало. Вскоре, я шагал к дому с полутораметровой ёлочкой в руках. Дед встретил меня у ворот.

— Не озяб? — спросил он, одобрительно осмотрев трофей.

— Откуда? — отмахнулся я. — Даже жарко стало.

Дед, поглаживая меховой рукавицей бороду, тихонько хихикнул.

— Это точно, — заметил он. — По нашим сугробам карабкаться — согреться можно. Я пойду дров принесу, а ты давай в дом, Анисья поди уж стол накрыла.

Я оторопел. Он шутит? Бабушка, баба Анисья, умерла два года назад, в ноябре. Пошла за водой и упала. Колодец был совсем рядом и уже спустя десять минут дед, забеспокоившись, нашёл её лежащей на дороге. Поначалу он корил себя за её смерть, но потом врачи пояснили: сердце.

И вот теперь дед, как ни в чём не бывало, говорит мне о том, что бабушка накрывает на стол! Совсем неладно в голове у старика. Но когда я вошёл в дом, неладно стало в голове у меня. Бабушка Анисья, как когда-то, напевая весёлую песенку, хлопотала по-хозяйству. Пуховая шапка седых волос, очки с толстыми стёклами, клеёнчатый передник. Она была такой, какой я её помнил.

— Вернулся, внучек! — радостно заверещала она, улыбаясь. — Ох, а ёлочку какую красивую принёс! Ставь её в ведро в углу. Никифор коробку с игрушками с чердака спустил, сейчас наряжать будем.

У меня потемнело в глазах. В голове зазвенело, словно кто-то, на неведомом струнном, взял высокую ноту. Прислонившись к стене и держа перед собой пресловутую ёлочку, я пытался соображать, но мысли упрямо отказывались шевелиться. Что случилось за те полчаса, пока меня не было? Мир свихнулся? Земля перестала вращаться? Или я чего-то понюхал и у меня глюки! Хотелось истошно закричать, чтобы сбросить видение. Ещё секунда -и я бы сделал это, но из оцепенения меня вывел вошедший в комнату дед.

— Ты чего вцепился в неё? — удивился он, забирая у меня ёлку. — Куда она теперь денется? Давай, сымай дублёнку и подмогни мне её украсить. Скоро Новый год как–никак.

Я плохо помню, как развешивал игрушки, ел наваристый борщ, тупо пялился в экран телевизора, подсознательно ожидая щелчка, что поставит всё на свои места. О том, чтобы спросить напрямую стариков о происходящем, не поворачивался язык.

— Ой, внучек, совсем забыла, — выглянула из кухни бабушка. — Тебе ж Этот, как его, тьфу, господи, декан звонил из института. Просил, чтобы ты срочно перезвонил.

При других обстоятельствах я бы очень удивился. Чтобы мне позвонил сам декан! Но в тени последних событий, эта новость уже не выглядела невозможной. Пёс меня дёрнул в институт податься. Родителей послушал. Они оба Советские инженеры. Страна разваливалась, а у них одно на уме: нужно высшее образование. Надвигался век компьютерных технологий и многие учебные заведения вводили новые специальности. Не остался в стороне и наш Новосибирский институт. В общем, правдами и неправдами, я поступил на специальность компьютерной безопасности. Способностей у меня, признаться, не было, да и желания тоже, и учился я, на «отвалите», или, как выражались некоторые студенты «сдохни все тараканы». Единственным светлым лучиком была Кристина. Только благодаря учёбе мы познакомились.

***

Случилось это на вечеринке по случаю окончания учебного года. Вообще-то, я не очень посещаю подобные мероприятия, устаю от шума, но организаторы решили провести на нём розыгрыш лотереи и заранее продали билеты. Я, поддавшись на замануху, купил десяток. Пришлось тащиться. Из всех билетов только один выиграл мягкую игрушку — плюшевого мишку, чёрного с серебристыми глазками. Ко мне тут же подскочили несколько ребят с просьбами продать приз. Я быстро понял, для чего они так приценялись. Все хотели преподнести его девушке в сиреневом платье. Девушек было много, но она выделялась из толпы: светлые волнистые волосы, большие глаза, крохотная родинка над верхней губой и что-то детское в чертах лица. В отличие от бойкой подруги, она скромно стояла у стены. Подарки не принимала, танцевать отказывалась. Для чего пришла — неизвестно.

— Бесполезно, — хмыкнул я, искоса глядя как она отказывает очередному кавалеру. — Она и вас отошьёт.

— А я попробую, — решительно заявил один, протягивая мне купюру.

— А чего ты, — отстранил его другой. — Я первый забил.

К ним присоединились ещё человек пять. Одни поднимали цену, а другие и вовсе готовы были применить силу.

— Вы ещё подеритесь, — съязвил я и, взяв выигрыш, направился к девушке.

У меня не было никакого плана. Я лишь хотел разрядить ситуацию. Иного достойного выхода я не видел.

— Девушка, — сказал я, подойдя к ней. — Я понимаю, вы не принимаете подарков, но что делать, если приз один, а желающих преподнести его именно вам, наберётся с десяток. Они же могут разорвать его на части. Может, вы пожалеете этого мишку и не позволите свершиться акту вандализма? Пусть это будет не подарок, а спасение.

Она молчала, но в её глазах блеснула искра.

— Слышь, отвали, — вступилась за неё подруга. –Не видишь, она не танцует.

— Я не собираюсь приглашать на танец, — сказал я, не отводя от девушки взгляда.

— Только чтобы спасти, — сказала она, и мишка оказался в её руках.

— Благодарю, — кивнул я и, под завистливые взгляды парней, поспешил к выходу.

Я не питал особых иллюзий. Даже не спросил её имени. Розыгрыш завершился, а больше мне на этом празднике делать было нечего.

 

Спустя несколько дней, она сама подошла ко мне после экзамена.

— Вы так быстро ушли, я не успела вас поблагодарить, — тихо сказала она.

— Разве за спасение благодарят?

— Не за мишку, за поступок.

— Вот как? — я удивлённо посмотрел на неё.

— Никто, кроме вас, не отличался оригинальностью. Все хотели только познакомиться. Кстати, меня Кристиной зовут.

— Валерий.

То, что Кристина называла поступком, я считал выходом из положения, но я не стал убеждать её в этом. В конце концов, так даже лучше.

— Вы в нашем институте учитесь? — спросил я, меняя тему разговора.

— Нет. Подруга здесь учится. Она и уговорила пойти на вечеринку. А я в университете искусств.

— На художника?

— Живописца. Я несовременна. Люблю тишину и избегаю шумных компаний.

— У нас есть что-то общее.

Мы стали встречаться. Спустя полгода я представил Кристину своим родителям и познакомился с её мамой, Василисой Николаевной, которая чем-то напомнила мне учительницу начальных классов: строгий вельветовый костюм, круглые очки, аккуратно уложенные пепельного цвета волосы. Мне показалось, что она не одобряла выбор дочери. Очень уж недобрые взгляды бросала она в мою сторону, словно на не выполнившего домашнее задание школьника. Сам я уже год жил в квартире деда Никифора и бабы Анисьи, которые решили удалиться от городской суеты и перебрались в деревню. Наши отношения с Кристиной продолжали развиваться, но предстояло самое тяжёлое — испытание разлукой. Наш институт не имел военной кафедры и мне предстояла служба в армии. Два года — немалый срок. Когда Кристина меня провожала, в её глазах стояли слёзы.

 

Я ждал от неё писем и они приходили, нежные и тёплые, а через год, как прикладом по виску: «Прости, так получилось…Выхожу замуж».

Вот уж, чего не ожидал. Было тяжело, но со временем я смирился. По сути, ничего другого мне не оставалось.

***

И ведь так случилось, что вернувшись домой, я, по дороге с вокзала, столкнулся именно с Кристиной. Она шла с сумками, видимо из магазина, в сопровождении молодого человека. Мы встретились взглядами. Она замерла на миг, её глаза наполнились влагой, но я отвёл взгляд. Внутри меня всё извергалось. Хотелось крикнуть ей в лицо: «Почему? За что?!» Забытые чувства стремились вырваться наружу, но я спрятал их и уверенно ускорил шаг.

Спустя два месяца в дверь постучали. Я не ждал гостей и решил, что это кто-то из соседей, но на пороге стояла Василиса Николаевна.

— Добрый день, молодой человек, — до отвращения официально обратилась она. — Впустите?

Я молча посторонился. С детства дед учил меня: «пришёл гость — готовь чай». Кстати, благодаря деду, чай в нашей семье особенно ценили. Он научил нас по форме, цвету и запаху определять сорт и ценность растения. Заваривали мы его только в глиняном чайнике, особым способом, не доводив до кипения. И, как выражался дед: «Не моги даже думать о том, чтобы добавить в чай молоко или сахар». Дед шесть лет жил в Грузии, где его и научили правильно ценить напиток. Оставшиеся там друзья щедро снабжали его хорошим чаем, соответственно, нам тоже перепадало.

Пока я «колдовал» на кухне, гостья терпеливо ждала в гостиной, и лишь когда я поставил перед ней дымящуюся ароматом чашку, перешла к делу:

— Что между вами происходит?

— Простите, — не понял я. — Между кем и кем?

— Не притворяйтесь, что не поняли вопроса.

— Если вы о вашей дочери, то с момента моего приезда мы не виделись.

— Я знаю, — она отхлебнула из чашки. — Хороший чай!

— Благодарю.

— Кристина запретила мне приходить к вам, — продолжала она, выдержав чайную паузу. — Но мне тяжело смотреть на неё.

Я не мог понять, чего она хочет. Всё получилось так, как она хотела. Она изначально была против наших отношений считая, что я — недостойная партия для её дочери.

— Да, я не в восторге от вас, — призналась она, словно угадав мои мысли. — Но и противиться счастью дочери не могу.

После очередной паузы, она продолжила:

— Кристина вас любит. Понимаете, по-настоящему. Меня бы не было здесь, не будь я абсолютно уверена в этом.

Она настолько пристально посмотрела на меня, что я не выдержав, опустил глаза. Не знаю, для чего, но похоже, она собиралась открыть мне тайну. Я оказался прав.

— Летом прошлого года, — сказала она. — Наш город трясло. Пять баллов. Вы наверное, слышали.

Я кивнул. Мать писала мне об этом.

— Знаете, — голос её дрогнул. Казалось, ещё немного и она заплачет. — Человек в такой ситуации спасает самое ценное. Я к примеру, альбом с фотографиями и документы. А Кристина ничего не взяла, только плюшевого мишку. Того самого, что вы ей подарили.

— Зачем вы мне всё это говорите? — не выдержал я. — К чему ворошить то, что я пытаюсь в себе уничтожить. Не моя вина, что Кристина меня не дождалась. Уж не предлагаете ли вы мне разрушить семью?

Она сделала ещё глоток, поставила чашку на место и посмотрела на меня. Что-то виноватое читалось в её взгляде.

— Возможно, мне стоило отговорить её от того письма, — тихо сказала она, сняв очки и промокая белоснежным платком выступившие на глазах слёзы. — Понимаете, мы давно дружим семьями. У меня дочь, у них сын. Игорь давно влюблён в Кристину и, казалось, что и она не против его компании. Они ведь с детства знакомы. Он пригласил её на свой день рождения. Не знаю, как у них там всё произошло, но это стало известно. Вот мы и решили, что дети должны пожениться. Однако Кристина и слушать не хотела о свадьбе. Вообще, с того времени она стала избегать Игоря. Мы уж и так и эдак, ни в какую. Кристина написала вам письмо и словно отреклась от мира. Ни с кем не общается, никуда не ходит. Существует как тень, — она вновь приложила платочек к глазам. — В тот день, когда она столкнулась с вами, её встретил Игорь, который в очередной раз пытался сделать ей предложение.

Она выдержала паузу, отхлебнув глоток чая. Руки её тряслись, голос дрогнул. Следующие слова давались ей с трудом.

— Девочка трое суток рыдала, от еды отказывалась, всё держала мишку в руках. Никогда я так…

— Василиса Николаевна, Кристина не замужем? — не выдержав, перебил её я.

— И не была даже.

— Почему она мне ничего не сказала?

Она надела очки и посмотрела на меня.

— А вот это вам лучше у неё спросить.

Меня словно подбросило.

— Где она?

— Дома. Где ж ей быть.

Не помню, как вскочил со стула и выбежал в коридор. Меня догнал голос Василисы Николаевны:

— Валерий, ключи возьмите. Она к двери не подойдёт.

На стук действительно никто не подошёл. Василиса Николаевна оказалась дальновидной, всучив мне ключи. Сняв верхнюю одежду, я вошёл в гостиную, никого. Спальня также оказалась пуста. И тут я услышал голос:

— Мам, ты чего стучала? Знаешь же…

Возникнув на пороге, Кристина осеклась, увидев меня. Она замерла. Ладонь потянулась к лицу, прикрывая губы, глаза расширились и вмиг наполнились влагой. Влажные волосы, махровый халат, она только что из ванной. Я медленно приблизился к ней. Сердце грохотало как по наковальне, да и мозг слабо работал. Я обнял её. Наши губы встретились, халат мягко скользнул с её плеч…

Мы лежали рядышком. Кристина положила голову мне на грудь и я чувствовал её дыхание. Мы ничего не говорили, не нужны были слова.

— Кроме мамы, ни у кого ключей нет, — первой нарушила молчание она, догадавшись как я сюда попал.

— Ты почему не сказала, что замуж не вышла?

— Какое это имеет значение? Я виновата.

— Ты могла бы прогнать меня.

— Не могла.

Через два часа я уже загружал в такси её чемоданы. Мишку Кристина держала в руках. Даже мне она не доверила его нести. Пойми их, этих женщин.

Василиса Николаевна всё поняла и обняла дочь.

— Надеюсь, вы когда-нибудь распишетесь, — сказала она.

Кристина посмотрела на меня.

— А что тянуть, — решил я. — Завтра же подадим заявление.

Через месяц мы поженились. Я восстановился в институте, а вечерами подрабатывал слесарем в депо. Кристина продолжала рисовать. В середине декабря её внезапно пригласили в Италию устроить собственную выставку. Кристина к тому времени была на четвёртом месяце, и мне не хотелось отпускать её одну, но поехать с ней не мог, не было визы, да и зачёты сдавать надо. Положение спасла Василиса Николаевна, согласившаяся сопровождать дочь. Выставка затягивалась и стало понятно, что к Новому году они не успеют. Чтобы не умереть от тоски, я уехал на праздники к деду.

***

— Ну что ты сидишь, — толкнул меня дед. — Звони. В Новосибирске три часа, потом поздно будет. Негоже заставлять ждать начальство.

Звонить не хотелось. Ничего хорошего я не ждал. Контрольные не доделал, зачёт не светил. Но почему звонил сам декан? Даже не предполагая, что натворил, я вздохнул и набрал номер. Ответила секретарша, которая быстро перенаправила к декану.

— Валерий Кораблёв?

— Слушаю, Владимир Константинович.

— Спешу вас поздравить. Ваша работа вызвала большой интерес не только у нас, но и у крупного совместного предприятия. У компании к вам есть хорошее предложение. Когда вы готовы его обсудить?

Вот уж бред. Никакой работы я вообще не посылал.

— Не знаю, — промямлил я. — Я сейчас в другой области.

— Понимаю. Праздник в лесу — это замечательно. Скажем, в двадцатых числах января вас устроит?

— Да, конечно.

— Вот и хорошо. Позвоните мне как вернётесь, мы уточним дату.

— Хорошо.

— И, кстати, ваш вопрос с физкультурой решён. Теперь четвёрка могущая повлиять на получение красного диплома, исправлена. Отдыхайте спокойно.

На той стороне положили трубку, а я продолжал слушать короткие гудки. Во попал! Ну точно — свихнулся мир. Что декан там нёс? Четвёрка по физкультуре? Это полный финиш. Нужно Кристинке позвонить. Может она чего понимает. Я запросил Рим. Соединили, на удивление, быстро.

— Алло, слушаю, — раздался знакомый голос.

— Здравствуй, родная. С наступающим тебя.

На той стороне повисло молчание.

— Скоро выставка закончится? — спросил я. — Я скучаю.

— Кто это?

Я похолодел. Что угодно, только не это.

— Кристин, ты что, мужа не узнаёшь?

— Игорь? Что с голосом?

У меня перехватило дыхание.

Следующие слова я с трудом прохрипел:

— Это Кристина Кораблёва?

— Кристина Винокурова. С кем я говорю?

— Твою маму зовут Василиса Николаевна? — спросил я, надеясь, что попал не туда.

— Да. Вы знаете мою маму?

— Кристин, это плохая шутка.

— Знаете, мне не до шуток.

Она бросила трубку. Вот и встретил Новый год. Реальное сумасшествие. Хоть иди и топись. Если и существовали объяснения всем кошмарам, то они были далеко за пределами моего понимания. А может и я уже вовсе не Валерий Кораблёв, а какой-нибудь Иван Сидоров? Достав паспорт, я развернул его на первой странице. Всё верно. Я — это я. Прописка тоже совпадала. Но вот страница о семейном положении оказалась пуста. Даже не знаю, каким чудом я не впал в бешенство. Хотя наверное, оставаться спокойным в такой ситуации, было куда большим безумием. Я оказался в тупике. Разумным объяснением я нашёл для себя то, что я на самом деле потерял сознание в лесу и замерзаю под снегом, так и не добыв ёлку. А всё происходящее — лишь видения остывающего мозга. Разумеется, дед не позволит мне замёрзнуть совсем, и очень скоро найдёт меня по следам, но в минуте сна могут протекать часы, дни и даже года. Когда-то я читал об этом. Версия хоть слабо, но успокаивала, хотя перспектива замёрзнуть в сугробе тоже не радовала. На всякий случай, в течении следующих нескольких дней, я приходил на то же место и несколько раз осыпал себя снегом, тряся ёлки. Кто знает, а вдруг это поможет вернуть всё на свои места или заставит проснуться. Видел бы меня кто за этим занятием, очень бы удивился. Возвращаясь, я снова видел невозмутимых стариков. Что ж, хоть они теперь вместе.

***

Вернувшись домой, я не забыл позвонить декану. Как оказалось, я написал не просто работу, а целую программу информационной безопасности и даже успел её запатентовать. В девяностые годы двадцатого века организовывалось множество совместных Российско–зарубежных предприятий «СП». Своего рода плоды рыночной экономики. Схема проста: лучшие мозги за хорошие деньги. В одной из таких СП, базирующейся в Москве, мне, сразу после экстерном полученного диплома, и предложили работу. Самое поразительное, что я очень быстро стал вникать во все тонкости своего ремесла, и настолько преуспел, что очень быстро получил место руководителя отдела. Работа занимала всё моё время и помогала не думать о ситуации в которую я попал. Я и раньше знал, что человек ко всему привыкает, но не предполагал, что когда-нибудь сам стану в это верить. Спустя ещё три года, я стал коренным москвичом и хозяином двушки на Чистых прудах.

Баба Анисья умерла шестого сентября девяносто седьмого года. Собиралась пойти в магазин, села в кресло и больше не встала.

В отличие от блестящей карьеры, в личной жизни у меня не складывалось. Романов было много, но длились они недолго. Даже спустя годы, мысли о Кристине прожигали сердце огнём. К тому времени у меня появились серьёзные подозрения, что история любви существует только в моём воображении. Каким — то чудом, собственная фантазия сыграла со мной глупую шутку. Но почему при мысли о Кристине душа переворачивалась внутри?

Два месяца назад, ко мне в отдел пришла новая сотрудница, Юлия Воробьёва, в которой я узнал подругу Кристины. Я осторожно спросил её о вечеринке.

— Что вы, Валерий Юрьевич? — удивилось она. — Мы не дружили никогда. Жили в одном доме. Так, виделись иногда. Перекидывались парой словечек. Но чтобы на вечеринку с ней пойти… Она же с прибабахом, как все художники. К тому же, тихоня. Скучно с ней.

— Где она сейчас?

— Говорят, вышла замуж лет пять назад, и укатила в Израиль.

Подозрения подтвердились. Я внутренне усмехнулся. Надо же, как в роль вошёл? Даже не представлял, где я мог встретиться с этой девушкой, что так разыгралось воображение. Возможно, это случилось в один из тех дней, когда я позволял себе «принять лишнего», и память отказывалась воспроизводить последние события. Постепенно, поглощённый повседневными заботами, я успокоился.

***

Потом появилась она, зрелая женщина с огненного цвета волосами. Наброшенный на плечи красный балахон придавал её образу магическую таинственность. Вошла в мой кабинет тихо, без стука. Даже шагов не было слышно. Я увидел её, стоящую передо мной, лишь когда отвёл взгляд от монитора. Глаза женщины скрывали тёмные очки и когда она сняла их, я понял, почему. Взгляд её был настолько пронзительный, что казалось, она прощупывает им насквозь. Я невольно поёжился.

— Вы ко мне? — спросил я, скрывая неловкость. — Присаживайтесь. — Я кивнул в сторону стоящего напротив кресла.

Она села, но взгляда не отводила.

— Слушаю вас, — продолжал я, делая вид что смотрю в монитор.

— Это я вас слушаю, — заговорила она, продолжая сверлить меня не моргающим взглядом.

— Если вы из Мэрии или налоговой, то кабинет финансиста в соседнем крыле.

— Нет, я именно к вам, — сухо произнесла она.

— В чём дело?

— Четыре года назад вы преодолели порог и перенесли сущность в параллельную линию.

Я усмехнулся. Что она несёт? Какую сущность и куда я перенёс?

— Вы ошибаетесь. Никого я не…

Я поднял голову и замер под её взглядом. Женщина словно гипнотизировала меня. Напрасно. Я не поддаюсь гипнозу. Чтобы показать это, я спокойно повернул голову.

— Кто вы?

— Полагаю, вы уже догадались. Только боитесь в этом признаться. Я одна их тех, кто сможет вернуть вас на место и время перехода. Простите, что пришлось так долго вас искать. Другое дело, хотите ли этого вы?

Внутри обожгло ледяным холодом. Память вмиг вытряхнула события трёхлетней давности. А мне ведь стоило огромных усилий, чтобы убедить себя в том, что ничего тогда не было. И что теперь, опять всё сначала? Я вновь встретился глазами с незнакомкой. Она сидела недвижно, как изваяние, парализуя меня взглядом.

— Откуда вы всё знаете? — спросил я.

— Это моя работа.

— Я не знаю, во что верить. Может, вы тоже в моём воображении?

— Это не удивительно. Вы преодолели последствие перехода в иную реальность, смогли укрепить сознание и обрести силу. Но в глубинах разума теряется нить.

— Как у вас всё просто.

— Такая профессия.

— Значит, — тихо сказал я. — Это всё не выдумки.

— Нет, но у вас есть выбор.

— То есть…

— Именно. Вы можете оставаться в этом пространстве и никогда меня больше не увидите.

Я молчал, глядя ей в глаза.

— Понимаете, я чуть не спятил.

— Понимаю.

— Нет! — я привстал, придвинувшись к ней, и едва не вскричал от злости. — Вы даже близко не сможете понять! Когда в один момент мир переворачивается. Когда не можешь понять, что вокруг происходит и что с этим делать! Я мог в психушку загреметь, сдохнуть наконец! И вот теперь являетесь вы и заявляете, что у меня есть выбор. Где же вы раньше были?

Женщина молчала, терпеливо ожидая, когда я выговорюсь.

— Можете хотя бы объяснить, что произошло? — спросил я, немного успокоившись.

— У каждого из нас существует множество вариантов развития событий, которыми управляют фантомные сущности.

— Зачем?

— Мир не мы создали. Древние люди умело пользовались этим и легко перемещались в иные варианты, создавая для себя идеальные линии.

— Практически, для них не было смерти?

— Её и сейчас нет. Просто мало кто об этом знает.

— И что это за фантомы?

— Наши фантомы. Они вместо нас проживают другие варианты, прокладывая новые пути. Однако линии связывают пороги. Мы натыкаемся на них ежедневно.

— Как это?

— Незаметно. Для нас это может длиться сотую доли секунды, а может больше. Шесть секунд — предел возврата. Сущность меняется местами с фантомом и без вмешательства, вновь поменяться невозможно.

— И кто должен вмешаться?

— Нас целая организация. У каждого свой участок. Мы видим сигнал и находим сущность. Но если человек быстро адаптируется и сливается с реальностью, сигнал теряется, что затрудняет поиск.

— Значит, если бы я попал таки в психушку, вы бы меня быстро нашли?

— Верно. И вернули бы обратно, стерев данные о переходе.

— Я слышал много подобных историй. Внезапные исчезновения людей из тюрем, больниц и просто улиц… Ваших рук дело?

— Никто не исчезает. Его место вскоре занимает фантом, но возвращается на время перехода, без последствий.

— Вот как. Получается, если я вернусь, ничего не буду помнить?

— Промежуток слишком огромен. Вам придётся жить с этим.

— Оставить карьеру, работу. Почему же мы не можем как древние люди, создавать реальность и запросто преодолевать пороги?

— Тех древних сущностей уже нет. Они в другой Вселенной. Осталось только их наследие. Наш разум ещё не достиг такого совершенства.

— Значит, кто-то, кто создал мир, не довёл дело до ума, устроил бардак, а мы, таким образом, расплачиваемся?

Женщина молча пожала плечами.

— Почему со мной случился невозврат?

— В момент перехода произошла потеря сознания. Она и привела к безысходной точке.

Я прекрасно помнил тот день когда пошёл за ёлкой. Но как ни силился, не мог вспомнить, что терял сознание, если не считать, что потемнело в глазах от снега. Но в таком случае, я должен был упасть, а я продолжал стоять.

— Не могу понять, — признался я. — Как можно стоять в отключке?

— Вас удерживала энергия порога.

— А вы не боитесь, что я могу рассказать о нашей встрече и выдать вашу организацию?

— Ничего не изменится. Осведомлённый промолчит, а остальные не поверят.

— Так уже было, — догадался я.

— И не раз. Многие выдуманные произведения основаны на реальных событиях. Так появилась фантастика.

— Интересно, кто и по каким критериям вас нанимает?

— Мы не знаем работодателя, а дело передаётся поколениями.

— Вроде тех, кто хранит тайны древних богов?

Она многозначительно улыбнулась, не переставая буравить меня взглядом. Не выдержав, я отвёл глаза.

— Вы, кажется, сказали, что есть выбор?

— Да. Но сделать это нужно сейчас.

Я безнадёжно постучал пальцами по столу. Ох, не вовремя она появилась. На носу глобальный проект, огромные прибыли, да и я здесь один из самых умных. А там что, полная безнадёга. Баба Анисья умирает на три года раньше, меня вот-вот вытурят из института… Всё так, но там и Кристина. Моя Кристина! Если бы не она, послал бы я эту огненноволосую куда подальше. Любовь перевешивала все благости этого мира. Я тянул время, хотя на деле всё уже давно решил.

— Знаете…

— Прощайте, — сказала женщина. — Я приняла ваше решение.

Она взмахнула рукой, обдав меня ледяным холодом. На меня посыпалась пыль похожая на сахарную пудру и ослепившая глаза. На миг вновь потемнело. Пыль превратилась в снежинки, а мой кабинет в лес. В руках у меня была срубленная ёлочка.

«Интересно, — подумал я, утопая в сугробах. — А если она промахнулась и я опять невесть где окажусь? Надо же, как всё легко: взмахнула рукой и даже заклинание не произнесла! Вот тебе и сказки про ведьму».

В любом случае, я был готов к неожиданностям.

Дед встретил меня у ворот.

— Ну что, улыбаясь в седые усы спросил он. — Как тебе наше раздолье?

— Снег глубокий, — проворчал я, вручая ему деревце. — Утонуть можно.

— Это точно. Долго тебя не было. Я уж беспокоиться начал. Хотел за тобой пойти.

— Да что ты, дед. Что может случится со мной в лесу?

— Всякое бывает. Но давай, пошли в дом. Я уж и наливочку достал. Да, кстати, тебе из института звонили. Просили, чтобы ты непременно с ними связался. Натворил чего?

— Да чего я могу натворить? — усмехнулся я, открывая дверь. — Работу наверное хотят предложить.

Сняв дублёнку, я решил не тянуть время и набрал номер декана. Трубку сняла секретарь. Я представился.

— Валерий Кораблёв? Минутку, — Приятный женский голос смолк и было слышно, как шелестят листы бумаги. — А, вот. Вы не отправили работу и вам не поставят зачёт. У вас две недели.

— Понял, — пробормотал я. — С наступающим вас.

— Вас также. Приятных праздников.

Да уж, приятных. Контрольная, чтоб её, никак не двигалась. Нужно срочно сменить настроение. Я запросил Италию.

— Алло, — знакомый и давно забытый голос заставил сильнее биться сердце.

— Привет, — выдавил я.

— Ой, Валерка! — Обрадовалась Кристина. — Милый, как ты узнал? Представляешь, мы с мамой только что вернулись в номер и тут звонок.

— Что нового, родная?

— Ты не поверишь, столько народу было! Многие восхищались, артисты известные приезжали, политики…

Она говорила, а я слушал, не вникая в детали. Просто получая наслаждение от её голоса. А по щекам медленно стекали слёзы.

***

Мы вернулись домой в один день и вместе встретили Старый Новый год. Через полгода у нас родился мальчик, назвали Виктором. Институт я, молитвами Кристины, всё же, окончил, но работу по профилю найти не смог и устроился работать водителем. Жалел ли я что не остался в другом измерении? Нисколько. Никакие сокровища не смогли бы повлиять на моё решение. В этом мире мне есть что терять. Даже мысль о том, что вдруг снова перешагну порог, пугала. А карьера… Да что карьера, пустое всё. Одна только улыбка Кристины стоила целого состояния. Времена наступили тяжёлые, денег не хватало, но мы верили, что вместе всё преодолеем.

***

Мы отмечали первую годовщину нашего сына. Пришли мои родители, тёща и Юлия — лучшая подруга Кристины. Веселье было в самом разгаре, когда раздался телефонный звонок. Я подошёл к аппарату.

— Слушаю.

— Можно Валэрия?

— Это я.

— Валэр, ты? Это Вахтанг.

— Какой Вахтанг?

— Который Циклаури. Ну мы вместе служили, вспомнил?

— А, Вахтанг, — вспомнил я сослуживца. — Какими судьбами?

— Дэло к тэбе есть. Только ты можешь помочь.

— Конечно, говори.

— Ты знаешь, у меня чай есть. Много чая. Пять сортов. Отличное качэство…

— Я в курсе. Чем могу помочь?

— Пропадёт, понымаешь?

Я не понимал. Взяв телефон, я перенёс его в комнату и закрыл дверь. Ни к чему лишние уши. С Вахтангом мы не были друзьями, общались по долгу службы. Он однажды уезжал в отпуск и привёз целый чемодан отборнейшего чая. Рота почти два месяца пила настоящий грузинский чай.

— Вахтанг, говори яснее, — попросил я. — У меня гости.

— Подождут, — уверенно сказал он. — У мэня вот какое дэло. Ты ведь можешь небольшой заводик открыть, так чтоб с магазыном. Я буду чай посылать, а ты упаковывать и продавать. Что скажэшь?

— О, Вахтанг, это не ко мне. Я на мели, совсем. Найди кого побогаче.

— За дэньги нэ беспокойся, — заверил он. — Дам сколько надо. Проблэм нет. Чай пропадёт.

— А если не получится?

— Тогда ты мнэ ничего нэ должэн. Слово Вахтанга.

— Заманчиво, конечно. Но почему я?

— Помнышь, я чай привозыл? Так вот, ты одын смог отличить элитный чай от хорошего. И заваривал правильно только ты. Нэ перэживай, всё получится.

Я чувствовал подвох.

— Слышь, Вахтанг, — ты хочешь сказать, что вот так, без гарантий и расписок, дашь в долг кучу бабла?

— Конэчно, нэт. Грузия — малэнькая страна. Здесь дружба — главная гарантия. Друг моего дэда, также друг твоего дэда, а это гарантия.

— Что же ты сразу не сказал?

— Это нэ главное. Но если тебэ так спокойней…Короче, поможэшь?

— Попробую.

 

Всё и вправду получилось. Были бы деньги. Вахтанг не подвёл, выслал даже больше необходимой суммы. Остальное было делом техники. Вскоре, чайная фабрика «Кристина» выпустила первую продукцию. Мы с Вахтангом стали друзьями. Чай у него, нужно сказать, был отменным и пользовался огромным спросом. Фабрику пришлось расширять. Так я стал, в каком-то смысле, чайным магнатом.

***

Прошло восемь лет. Мы с Кристиной переехали в пятикомнатные апартаменты, у нас подрастают двое сыновей. Младшего назвали Алёшкой. Дед по прежнему жив, мы ездим к нему в гости, но только летом. Родители наши нас часто навещают, балуют внуков.

Вот, собственно, и всё. Ах, да, плюшевый мишка по прежнему стоит на полке над нашей кроватью. Кристина сама за ним ухаживает. Лишь изредка позволяет подержать детям, и снова на полку. Говорит, что это её талисман. Я не возражаю. У женщин свои причуды. Мы вместе, а это главное.