Слёзы Милиссы

СЛЁЗЫ МИЛИССЫ

***

День стоял не по-весеннему жаркий. Одуряющий аромат цветущего сада смешивался с запахами корицы и лимона, забивал ноздри и путал мысли. Неудобное платье из нескольких слоёв плотного розового шёлка, туго стянутое на талии широкой бирюзовой лентой, сковывало дыхание, нижний слой прилипал к горячему влажному телу, отчего становилось ещё противнее. Но больше всего принцессу бесил её нелепый головной убор — этакая шляпа без тульи, но с огромными полями, изготовленная из плотной промасленной бумаги. Длинные волосы принцессы обработали специальным составом и распределили по полям шляпы, и теперь всю эту конструкцию полагалось хорошенько прожарить на солнышке. Макушку припекало. Да и учебник истории — не слишком интересное чтиво для юной девицы — скорее раздражал, чем отвлекал от неприятной процедуры. Нудная, нескладная сказочка для простаков. Говорят, в книгах Эви-Тэна можно прочесть совсем другую историю, гораздо более близкую к тому, как всё было на самом деле. Но, видите ли, у Её Высочества ещё нос не дорос до столь серьёзной литературы! А до замужества дорос, значит? Хотя, вроде, нос в этом деле — не главное.

— Долго ещё так сидеть? — Ванда поёрзала, пытаясь поудобнее устроиться в жёстком плетёном кресле с высокой спинкой.

— Терпение, Ваше Высочество, — голос у Доллы, пожилой наставницы принцессы, был тусклый и бесцветный, такой же высохший и безжизненный, как сама Долла, как почти всё в этом опостылевшем дворце.

— Я устала. Мне скучно. И у меня уже голова чешется от лимонного сока!

— Но ведь Вы понимаете, что ваши волосы должны принять оттенок эвийского золота? Сейчас же я вижу, в лучшем случае, пермейскую медь, а это никак недопустимо для девицы королевской крови. Терпение… Завтра на турнире Вы будете ослепительны. Истинное дитя эви.

Да уж...Никого терпения не напасёшься. Жаль, что магия больше не подвластна королевской крови. А то шарахнуть бы огнешаром об стену и умчаться на крыльях ветра куда подальше отсюда!. Тогда бы точно не пришлось кому-то доказывать свою «истинность». А сейчас только и остаётся — учиться терпению, учиться убедительно играть свою роль, когда не получается «быть, а не казаться».

Лёгкий порыв свежего ветра, взявшегося будто бы ниоткуда, бросил в лицо Долле облако яблоневых лепестков. Наставница вскинула тощие руки, неловко зацепив чашку с ягодным отваром. Тёмно-красная жидкость выплеснулась на скатерть и попала на светлое бежевое платье старухи. Ванда смирено опустила глаза. Хоть какая-то малая доля волшебства в ней ещё есть, но другим об этом знать вовсе не нужно.

***

Обязательные бдения в храме Воина шли уже несколько часов. Огни в алтарных чашах бросали блики на колонны, выполненные из белого металла в виде мечей, развёрнутых остриями вверх, яркие всполохи плясали на доспехах молодых рыцарей. Рик прилежно возносил положенные молитвы, но мысли его трудно было назвать благочестивыми. Стоять навытяжку в душном, хоть и просторном зале, вдыхая смесь «ароматов» пота, кожи, крови жертвенной лошади и каких-то приторных благовоний, да ещё и в полном турнирном облачении — занятие не самое приятное. Ноги затекли, в носу свербило, со лба стекали липкие солёные струйки. Да ещё и под кирасой суетливо ползала, щекотно перебирая лапками, какая-то мелкая букашка. Не иначе, Патрик и Сандро удружили, незаметно подкинув насекомое товарищу за шиворот. Вот ведь паршивцы! Ничего-ничего… Надо будет зайти в лавку старого Рю, да прикупить мешочек слабительного порошка. А там уж дело не хитрое — на ближайшей пирушке подсыпать снадобье по щепотке обоим дружкам в вино — благо, подвыпив, они будут не слишком внимательны... Планирование предстоящей мести ненадолго отвлекло Рика от назойливой щекотки. Но мысль эта была мелковата, и долго смаковать её не получалось. Тогда юноша попробовал вовсе ни о чём не думать, но это ему не удалось — очень уж проворно суетилась проклятая бумажка, да навязчиво лез в уши монотонный голос архея, ведущего службу. Попытка сконцентрироваться на молитве тоже успехом не увенчалась. Всё это было читано на двести раз, давно знакомо и вызывало, скорее, раздражение, нежели религиозный экстаз. Тогда юноша попробовал представить, что это не букашка, а… Золотой локон прекрасной девы, скользящий по обнажённой коже!

И не абы-какой девы, а самой эвиты-Ванды! От локонов мысли перешли к бездонным чёрным очам принцессы, и далее, ничем не сдерживаемые, спустились ниже — к маленькому коралловому ротику, тонкой белой шейке и затерялись где-то в многометровых шелках церемониального одеяния… Рик видел принцессу вблизи уже дважды, и не намерен на этом останавливаться. Уж завтра на турнире он не ударит в грязь лицом и всенепременно покорит предмет своих грёз! А для этого нужно успеть потренироваться и хорошенько выспаться. А проказники-товарищи подождут.

***

Утро выдалось ветреным и прохладным. Ванду разбудили за час до рассвета и начали готовить к предстоящему большому выходу. Девушке снова пришлось терпеть множество нудных, неприятных и на первый взгляд бессмысленных манипуляций с волосами и кожей. Нет, конечно, высокая причёска с замысловатым плетением, увенчанная живыми белыми розами, была строго подобрана в соответствии со статусом мероприятия, и каждый завиток в ней нёс вполне определённый смысл для людей сведущих. Но сколько их, этих сведущих людей?! И неужели у них нет занятия интереснее, чем разглядывать чужие причёски? Толстый слой пудры на открытых участках тела делал кожу очень бледной и подсвечивал лёгким опаловым мерцанием. Согласно историческим документам, именно так выглядели древние истинные эви. Далее под глаза и на скулы принцессе изумрудной с золотистым отливом краской нанесли затейливый растительный орнамент, имитирующий рисунок, который проступал на лицах древних эви в моменты наивысшей концентрации внимания и воли. Было очень щекотно, но приходилось сидеть, не шелохнувшись и едва ли не дыша.

В довершение всего Ванду облачили в жемчужный шёлк и золотую парчу, туго стянули талию широким поясом, расшитым речным жемчугом, сомкнули на руках объёмные золотые браслеты,. Довершало образ тяжёлое жемчужное оплечье. Во всём этом великолепии Ванда ощущала себя скорее традиционным

деревом, наряженным к празднику зимнего солнцестояния. Говорящим и передвигающимся. Впрочем, последнее в столь узких и тяжёлых одеждах давалось с трудом. Ну, ничего, родиться эвитой — участь гораздо лучшая, чем вековать кабальной крестьянкой на болотах Зейна. Так что, улыбаемся и держим лицо.

Спустя пару часов принцессу в открытых конных носилках доставили на Королевский холм, возвышающийся над турнирным полем. Отсюда открывался наилучший вид на предстоящее действо. Отец и мать уже были на месте. Они чинно восседали за покрытым вышитой льняной скатертью столом на своих высоких золочёных креслах. Ванда поспешила занять своё место слева от матери. Вокруг пестрели шатры и палатки, реяли на ветру разноцветные флаги и многохвостые пёстрые ленты. В глазах рябило от разнообразия причудливых гербов на плащах, кирасах и знамёнах. Звон металла, конское ржание, гомон сотен голосов — всё сливалось в единую тревожную и торжественную песню.

Первыми, пока позволяло ещё не слишком высокое солнце, соревновались в меткости стрелки. Десятки лёгких звенящих стрел, не зная промаха, летели в нарисованные на специальных дубовых щитах мишени. Хороши были все нэвийские лучники — гордость королевства. Но, оправдав все ожидания, победу одержал одноногий Тит — седой ветеран из отряда Летучих псов. Ванда с радостью подарила старику серебряную лилию, перевязанную белой лентой и осторожно коснулась накрашенными карминными губами колючей морщинистой щеки победителя.

Затем своё умение держаться в седле и владеть копьём демонстрировали совсем ещё юные мальчишки, проходящие обучение в школе оруженосцев. Было так забавно и умилительно смотреть, с каким усердием и сосредоточением эти дети стараются показать лучшее, на что способны. Надо отдать должное, им это удалось. Никто не упал из седла, все кинтаны были «побеждены», все копья остались целы. Каждый участник получил из рук принцессы в знак расположения тонкую бирюзовую ленточку. Поцелуев ребятам пока не полагалось.

А дальше началось самое интересное. На поле вышел цвет нэвийского рыцарства. И тут было, на что посмотреть! Некоторые стремились перещеголять других богатством доспехов, инкрустированных драгоценными камнями, высотой и объёмом плюмажей из перьев диковинных птиц и заморских шелков, другие же пришли не красоваться перед Высоким двором, а показать своё воинское умение и доблесть.

Открыли турнир сэр Родрик — Бурый Медведь и сэр Лоранс — хрупкий, белокурый юноша. Надо отдать должное последнему, продержался он неплохо и Медведь смог выбить его из седла лишь с третьей попытки.

Далее съехались сэр Вэндел из Золотой рощи и какой-то неизвестный рыцарь с алой коронованной лягушкой на гербе. В первой же сшибке сэр Лягушка потерял копьё. Дальше на поле рыцари сменяли друг друга, некоторые были хорошо известны принцессе, других она помнила смутно, третьих — вовсе не видела раньше. Кто-то уезжал с поля с гордо поднятой головой под победную песню горнов и восторженные крики зрителей, кого-то уносили в лекарский шатёр. Турнир шёл своим чередом.

Вот с западного края на поле выехал сэр Ланс Элосский — престарелый красавчик из «алого списка эвиты», то есть, один из главных претендентов на её руку, сердце и всё остальное. Его великолепные серебряные доспехи мерцали в лучах солнца. Кирасу украшал рисунок чёрного серебра — оскаленная тигриная морда. Глазами тигру служили два огромных изумруда. Высокий шлем венчала серебряная с позолотой роза. Как видно, комплимент принцессе. Обычно этот рыцарь использовал шлем в виде тигриной головы.

Сэр Ланс никогда не вызывал особой симпатии у Ванды, хотя придворные дамы, все, как одна, при виде этого достопочтенного лорда томно закатывали накрашенные глаза и страстно вздыхали. Доподлинно неизвестно, что же приводило их в такой восторг — буйная золотая грива волос, холодные синие глаза, непомерно острый ум или внушительная сокровищница лорда. По всей видимости, всё и сразу. Но Ванду эти достоинства нисколько не впечатляли. Сэр Ланс казался ей таким же ненастоящим и неживым, недобрым и лживым, как почти все в её окружении. К тому же, он разменял четвёртый десяток, что, по мнению девушки, было если и не старостью, то её преддверием.

Его соперником оказался тонкий гибкий юноша, едва ли старше самой принцессы. На нём были простые, покрытые небесно-голубой эмалью доспехи. Шлем украшала живая золотая роза, не иначе, тайком украденная из королевского сада. То ли из-за этой милой шалости, то ли назло мерзкому Лансу, Ванда сразу прониклась симпатией к молодому рыцарю. Надо бы запомнить его имя… Рикон Ройс, так ведь?

Но вот поединщики сошлись. Копьё сэра Ланса глухо стукнуло в тяжёлый щит соперника, но тот усидел в седле. За тем, что произошло во второй сшибке, принцесса толком не уследила, но когда соперники разъехались, оказалось, что сэр Ланс лишился не только копья, но и цветка, венчающего шлем. Сэр Рикон спешился и, преклонив колено, протянул трофейный серебряный цветок в сторону Королевского холма. У Ванды чаще забилось сердце. Ну, в самом деле, ведь не королеве-матери предназначался этот знак внимания!

Но что это? Сэр Ланс, всегда такой холодно-спокойный, сейчас выглядел рассерженным хищником! В припадке слепой ярости он запустил свой тяжёлый щит в Рикона, упоённого своей победой и ничего не подозревающего. В последнее мгновение юноша попытался уклониться, но железный обод щита ощутимо приложил его по затылку. Мир закружился, вспыхнул тысячью красок, сузился до прекрасных глубоких чёрных глаз и потух.

***

Бесконечные мраморные лестницы, арки дверей, украшенные затейливой лепниной — всё мелькало перед глазами эвиты подобно узорам из драгоценного калейдоскопа. Сердце гулко било набат. Решение, принятое скорее душой, чем разумом, дерзкий, но настоящий — совершенно взрослый поступок — от всего этого щекотало под ложечкой и предательски щипало в глазах, голова шла кругом, руки мелко дрожали. Стараясь придать себе спокойный и уверенный вид, Ванда прошла мимо стражи у дверей личного кабинета принца-консорта. Когда створки за её спиной захлопнулись, она зажмурилась, мысленно досчитала до десяти, и выпалила:

— Отец, я выбрала.

— Что же, дочь, я рад, что ты, наконец, поняла, что лорд Ланс — тоже живой человек, не чуждый эмоциям… — голос принца был, как обычно, тих и ровен.

— Нет, отец. Это не Ланс.

— Лорд Ланс… Что? Ты меня удивляешь. Впрочем, лорд Робин…, — отец поднял бровь, глубокие складки залегли на лбу и в уголках губ. Несколько непривычно было видеть хоть какие-то эмоции на этом длинном породистом лице.

— Нет, отец. Рикон Ройс…

— Рикон Ройс? Дочь, но это неприемлемо! Да, парень хорошего рода, обещает стать неплохим бойцом, но… Он беден, как церковная мышь! И потом, не принадлежит к числу посвящённых.

— Отец, я — эвита, и в праве выбирать сама, ибо моё сердце всегда лучше знает, кто поможет расцвести моим талантам в полную силу во благо королевства.

— Да, есть такая устаревшая традиция… Но всё это было актуально в далёком прошлом, когда ещё жива была наша магия. Но теперь-то всё несколько иначе.

— Тогда зачем нам весь этот ритуальный маскарад? Вы учили меня следовать традициям. Теперь извольте следовать им и Вы. Я сделала свой выбор и сожгла алый список на алтаре Эви. Рикон — мой избранник перед богами и уже отмечен Алой звездой.

***

Голова гудела, во рту ощущался металлический привкус обиды и стыда. Впрочем, руки-ноги на месте, голова ещё что-то соображает, и на том спасибо. Похоже, он в замке Воина, в спальне, которую уже несколько лет делит с двумя своими закадычными товарищами. А как же он тут оказался? Впрочем, не важно. Раз это не госпиталь, значит, можно считать, что всё в порядке. Рикон потянулся на жёсткой узкой кровати и попробовал встать. Комната поплыла перед глазами, обернулась пару раз вокруг невидимой оси и осталась на месте. Что же… уже хорошо.

— Ну ты, брат, даёшь! — Сандро хитро улыбнулся и тронул струны старенького расстроенного ситара.

— И как тебя это удалось? Получить по башке и завоевать благосклонность принцессы — это уметь надо! Научи! Я тоже так хочу. Сдаётся мне, если я при всём честном народе шлёпнусь на задницу и закачу глаза, девки, скорее, смеяться начнут, чем побегут целоваться!

— Да-да, научи, — поддержал друга Патрик, — мне ради такого собственной башки не жалко. Всё равно, капитан говорит, она у меня пустая, что твой кошелёк.

— Э… — только и смог вымолвить Рик, и вдруг почувствовал будто-бы горячее прикосновение к левой ладони. Взглянув на руку, он увидел, что там от запястья до пальцев расцвёл дивный узор, в котором цветы, листья и плавные изогнутые линии складывались в девятиконечную алую звезду. Потомки благородных в обязательном порядке изучали историю и обычаи правящей семьи, и Рик прекрасно представлял, что значит подобный рисунок на мужской ладони. Он — избранник эвиты, её будущий супруг! Впрочем, это не могло быть правдой! Скорее уж бред, последствия перенесённой травмы головы… Впрочем, удивлённые лица товарищей говорили об обратном.

***

Зал совета не отличался роскошью и простором, зато хранил всё, сказанное здесь, от любопытных ушей и глаз не только толстыми стенами без окон и крепкими дубовыми дверями, но и древней магией защитных артефактов, равной которой больше не существовало в этом мире.

Принц-консорт Луций, супруг богоизбранной эвиты-матери и фактический правитель Нэвии обвёл взглядом своих ближайших соратников.

Ни лицо, ни голос принца не выдавали той бури эмоций, что кипела у него в душе, только тонкие длинные пальцы нервно перебирали неизвменные длинные гранатовые чётки, зловеще поблёскивающие в полумраке зала.

— Господа, сегодня взошла алая звезда эви. Моя дочь Ванда сделала свой выбор.

Ни один из присутствующих здесь достойных мужчин не был отмечен знаком избранника эвиты, и все это прекрасно знали. В зале повисло тягостное молчание. Затянувшуюся паузу нарушил лорд Эллоса Ланс:

— Ну и кого же Ванда предпочла мне?

Ещё дюжина тёмно-багровых бусин, похожих на застывшие капли крови, перетекла по серебряной нити в руках принца.

— Что же, это не секрет. Рикон Ройс — тот самый юноша, которому в голову которого по недоразумению угодил Ваш щит на вчерашнем турнире.

— Что же, в следующий раз буду целиться точнее и бить наверняка.

— Следующего раза может и не быть. Итак , господа, ситуация у нас сложная. Ваши предложения?

— Уж не отпрыск ли это тек самых Ройсов, что пятнадцать лет назад вероломно предали нас, но, к счастью, сгинули на рубежах Нэвии в объятиях серых стажей? — спросил дородный щеголеватый лорд Эдвин.

— Да, это сын Миранды и Ричарда. Тем опаснее для нас. Парень может что-то знать… Хотя, это маловероятно. Он — сирота с двухлетнего возраста.

— Ну так возьмите сопляка под стражу, как сына изменников и участника заговора против короны, и все дела. Ванда выберет кого-нибудь другого.

— Вы прекрасно понимаете, что это невозможно. Мы сами, дабы сохранить всё тайное... тайным, сделали из родителей Рикона героев в глазах простонародья. К тому же, эвита уже сожгла свой алый список и парень отмечен знаком. Не с нашими жалкими остатками магии отменять то, что скреплено богами. Остаётся…

— Дар, — подал голос седобородый мудрец Родрик.

Всё благородное собрание вопросительно посмотрело на старика.

— Согласно древним законам эви, невеста вправе потребовать у избранника свадебный дар. Отправьте парня за какой-нибудь легендарной безделушкой далеко и надолго, а там он, глядишь, исчезнет навсегда.

— Нет, Ванда — упрямая девчонка, она не пойдёт на это.

— Упрямая, и, по всей видимости, недостаточно образованная для эвиты! — вспылил лорд Ланс, — её давно стоило познакомить со свитками Эви-Тэна, да объяснить, что тут к чему, заодно, не помешало бы и поучить послушанию.

— Вы забываетесь! — на миг в глазах принца сверкнула молния, — не Вам решать, чему и когда я буду учить дочь. Она была ещё слишком юна для всего этого.

— Господа, мы отвлеклись — сир Родрик многозначительно обвёл взглядом зал, — Итак, дар… К примеру, кулон последней истинной эвиты Милиссы. Алмазные Слёзы. Артефакт, о котором упоминается во всех популярных книгах по истории — слишком известный, даже легендарный, слишком мощный, чтобы существовать на самом деле. Ванда… С ней проблем не будет. Надо лишь рассказать девочке красивую сказку о том, что Слеза способна вернуть магию эви и продлить жизнь нашему стремительно гибнущему миру. Да, стоит несколько сгустить краски, намеренно преувеличив существующую и всем известную проблему в Пределах… Обязательно надо упомянуть о некоем древнем пророчестве, где говорится, что однажды избранник эвиты добудет древний артефакт, и наступит счастье и благоденствие на долгие века… Благо, легенда о нём тоже достаточно популярна у молодёжи.

— Да, пожалуй, это произведёт на дочь впечатление. А когда она скормит эту историю своему избраннику, парень сам понесётся к Пределам впереди лошади добывать вожделенную Слезу… В худшем случае, вернётся с пустыми руками...

— Не вернётся. И дело тут не в гордости. Нашему герою необходимо вручить подходящее для подвига оружие. Великий Фламберг Эрберта вполне для этого подойдёт. Не только потому, что это — тяжёлая и неудобная железяка. В рукоять меча вставлен сверкающий чёрный камень — Око Ночи. Серые стражи хорошо помнят и камень, и оружие. Для них это — что красная тряпка для быка. Так что, парень скоро встретится со своими родителями на Звёздном мосту.

— Я услышал и решил. Да будет так.

***

Сборы были недолгими. День спустя, на рассвете Рикон покинул Столицу и направился по Старому тракту, ведущему к границе Нэвии, к пределам обитаемой Эвитэйры. Область эту — загадочную и пугающую — так и прозвали — Пределы. И пусть за спиной оставались крепкие, надёжные стены города детства, хранящие память о пережитых горестях и радостях, верные друзья, всё то, к чему давно привык, но дорога манила вперёд — туда, куда звал долг перед возлюбленной и всей Эвитэйрой, туда, где героя ждали подвиги и приключения. А под рубахой, на груди, ближе к сердцу, на кожаном шнурке висело оправленное в золото янтарное крылышко мотылька — половина кулона Ванды — напоминание о том, что дома он нужен, его ждут, в него верят. После избрания Рик видел свою эвиту лишь дважды. И в тот — второй раз — им удалось провести несколько минут наедине. Сначала Рикон даже не узнал свою невесту — девушка предстала перед ним в простом льняном платье, без пудры и ритуальных рисунков на лице, с двумя тяжёлыми золотыми косами, перекинутыми на грудь. Впрочем, такой — тёплой и близкой — она понравилась юноше ещё больше. Такую не надо боготворить и тайно вожделеть, страшась и стесняясь своих мыслей, такую хочется любить и оберегать, дарить ей радость, растить вместе детей. Осмелев, Рик спросил тогда у принцессы:

— Почему ты выбрала меня?

— Потому что ты — живой, настоящий. Понимаешь? Мне часто кажется, что меня окружают декорации и актёры. Нет, даже не так. Не актёры… Куклы, что ли. Разыгрывают какую-то нелепую странную пьесу . И от меня хотя того же. Всюду фальшь, все говорият не то, что думаю, а думают… Ой, как всё сложно. Знал бы ты, как мне надоело следовать этому глупому сценарию! А ты… Ты совсем другой. Как глоток свежего воздуха в этом пыльном балагане. В общем, я выбрала сердцем, так, как выбирали эвиты в древности.

На прощание принцесса коснулась губами его щеки и вложила в ладонь то самое янтарное крылышко. Теперь оно напоминало Рику о последней встречи, о всех сказанных и не сказанных словах, о единственном мимолётном поцелуе.

Крепкий гнедой конь шёл ровно. Это не был один из тех длинногривых тонконогих красавцев, верхом на которых так любит красоваться нэвийская знать. Скорее, этакий крепкий боевой жеребчик, привычный к дальним переходам. За плечами в красивых ножнах с тиснением, покоился Великий Фламберг. До сих пор дух захватывало, стоило только подумать, что этим мечом сам король Эрберт прорубил дорогу к новой жизни — к сердцу современной Нэвии, сокрушив на своём пути десятки и сотни серых стражей. Говорят, тогда это было не просто оружие, а сгусток древней и мощной волшбы. Сейчас от неё ничего не осталось. Но, может быть, память и слава древнего короля сберегут Рикона от бед в этом дальнем походе?

Время близилось к полудню, когда за спиной раздался стук копыт. Каковы же были удивление и радость Рикона, когда в двух, нагнавших его всадниках на взмыленных конях он узнал своих друзей — Патрика и Сандро. Уже вместе молодые рыцари тронулись в путь.

Неделя пути прошла незаметно. Дорога вела между цветущих садов и живописных, будто пряничных, деревенек. Найти трактир, где можно было досыта наесться и хорошо выспаться, не составляло никакого труда, благо, королевская семья щедро одарила будущего зятя золотишком. Сначала, правда, Рикону было не слишком удобно принимать от принца-консорта деньги, но его робкие возражения никто во внимание не принял. Впрочем, оно и к лучшему — вершить подвиги на сытый желудок куда как приятнее.

Но постепенно на место пасторальных пейзажей пришли неприветливые каменистые пустоши с растрескавшейся красноватой землёй и редкой колючей растительностью. Людское жильё попадалось всё реже, и всё чаще друзьям приходилось ночевать под открытым небом, питаться сухарями да солониной из припасов и проявлять чудеса изобретательности, чтобы пополнить запасы воды. Когда-то давно, десятилетним мальчишкой, прежде, чем поступить на обучение в военный корпус, Рик уже бывал в этих местах со своим двоюродным дядей. И его воспоминания резко расходились с тем, что он видел теперь. Кажется, раньше тут была деревенька с каким-то смешным названием. Верховинки, вроде... Вот и приметная часовенка с затейливой кованной звездой на островерхой крыше. Но раньше она утопала в зелени садов, а вокруг стояли милые небольшие домики, сновали туда-сюда селяне, всюду слышались звонкие песни и детский смех. Сейчас ничего этого не было. Изящная звезда возвышалась над поросшими сорняком руинами. Куда и почему ушли люди, оставалось только гадать. Нет, конечно, в Нэвии каждый младенец знал о том, что где-то за Пределами есть большое и страшное Зло, постепенно отравляющее своим дыханием прекрасный мир эви. Да и за Слезой Ванда отправила Рикона не просто так, из девичьей прихоти. Но только теперь юноша в полной мере ощутил, увидел, почувствовал присутствие враждебной силы, о которой так много говорили, но так мало знали люди. И от этого стало не по себе.

Чем дальше шли друзья, тем реже встречались им другие путники в этих забытых богом местах. Но уж коли божественный Воин решил послать кому-то из своих верных слуг испытание, то приключения найдёт своих героев хоть на краю мира. Так случилось и в этот раз. Усталые и голодные, друзья двигались по дну узкого каменистого ущелья, как вдруг послышался пронзительный вскрик сигнального рожка и сверху полетели камни. Атаковали, явно не намереваясь убить, скорее — лишить возможности передвигаться. Один из камней ощутимо повредил Патрику ключицу — правая рука повисла бесполезной плетью. Рику и Сандро тоже изрядно досталось. Оглянувшись, молодые люди поняли, что оказались в ловушке. Да, окружившие их люди были плохо вооружены, но на их стороне оказался численный перевес в несколько десятков раз. Более того, все без исключения нападавшие оказались… женщинами. Разными — старыми, совсем юными, миловидными, уродливыми, но все, как одна, худые и оборванные, что неудивительно в таких местах.

Когда-то давно Рикон читал фривольную книжицу о приключениях сэра Майка в плену Горных Бестий — женщин-воительниц. Эти женщины брали себе мужей в набегах, а после, зачав ребёнка (почему-то всегда — девочку), приносили мимолётных возлюбленных в жертву кровожадной Большой Матери. Хитрому и любвеобильному книжному сэру Майку, конечно же, удалось избежать печальной участи. Но не все бывают столь везучи.

Доспехи и оружие, не исключая легендарный Фламберг, воинственные дамы забрали себе. А вот побрякушки, в том числе и подарок Ванды, их, к счастью, не заинтересовали. Друзей же поместили в просторную скрытую от посторонних глаз пещеру в глубине длинного разветвлённого хода, ведущего, казалось, к самому сердцу горы. К ним приставили охрану — шестерых девиц такой наружности и комплекции, что о побеге думать не приходилось, принимая во внимание полученные в недолгом бою повреждения. Оказаться в плену у баб было нелепо и обидно, и с этим надо было что-то делать.

Сандро не терял присутствия духа даже в такой ситуации:

— Ну что, ребята, посмотрим на дамский турнир, устроенный в нашу честь?

— Угу… Не забывай только, что в качестве приза на этом турнире — тоже мы, — безрадостно заметил Рикон.

— Так это что? С теми, кто победит, нам придётся, ну… того-самого? И совсем никакого выбора? Вдруг, баба страшной окажется, — забеспокоился Патрик.

— Ну почему же? Выбор у тебя есть. Либо ты сделаешь своё дело и гордо полетишь у Ущелье Большой Матери мужчиной, либо ты откажешься и полетишь туда же чуть раньше, притом недосчитавшись некоторых сугубо мужских частей тела, — видимо, Сандро тоже читал «Похождения сэра Майка».

— А ну заткнитесь! — басовито гаркнула белобрысая бегемотоподобная охранница.

Все дальнейшие попытки общения пресекались болезненными тычками. Составить же мало-мальски годный план побега, обмениваясь скупыми жестами и отчаянно корча рожи, оказалось изрядно трудно.

Но коли уж боги посылают непосильные испытания, то и помощь не заставит себя долго ждать. В лагере Бестий внезапно началась какая-то паника. Женщины кричали и суетились. Кто-то куда-то бежал, кто-то ругался. Спустя какое-то время приставленные к друзьям охранницы по зову тощей полуголой старухи, которая была тут кем-то вроде офицера, спешно покинули свой пост. Друзьям ничего не оставалось, как спешно хромать к выходу на свободу, благо дамам было явно не до них. Нет, конечно, рыцарский долг призывал разобраться, что же тут случилось, и спешно прийти на помощь страждущим! Ведь будь хоть трижды воительницы, при этом они, всё же, в первую очередь — женщины. Но здравый смысл протестовал столь отчаянно, что рыцарский долг спешно уступил. Тем более, просьб о помощи не поступало.

К моменту, когда друзья выбрались из своего узилища, всё уже было кончено. Поспешно исчезнувшие охранницы не оставили своим пленникам факелов, и в темноте узкого хода трудно было различить детали, но тяжёлый запах крови и горелой плоти, усиливавшийся по мере приближения к выходу из тоннеля, говорил о многом. Идти вперёд было опасно, но и тёмное обезлюдевшее нутро горы доверия не внушало и больше походило на каменную ловушку. Даже если неведомый враг не сунется вглубь, сидеть и ждать возвращения гостеприимных Горных Бестий — не самое мудрое решение. Итак, на ощупь, стараясь производить как можно меньше шума, оскальзываясь на окровавленных камнях, молодые люди двинулись к выходу. Им удивительно везло, и до разверстого зева пещеры они добрались без приключений.

Уже у самого выхода друзья услышали тоненький плач, больше похожий на писк. В глубокой естественной нишу в толще каменной стены, укрывшись каким-то тряпьём, сидела перепуганная исцарапанная девочка лет пяти-шести, она мелко дрожала, сжимая в кулачке короткий трёхгранный кинжал, и плакала.

— Что здесь произошло, дитя?

— Серые страш… страшные… Пришли… Убили… Унесли большой меч с чёрным глазом… Сёстры бежали, а я осталась… Не хочу…, — трудно было хоть что-то разобрать в этих судорожных всхлипах. Одно не вызывало сомнений. Здесь побывали серые стажи, и кто-то унёс Великий Фламберг Эрберта.

— Что же мы будем делать? Боюсь, мы никак не сможем помочь этому ребёнку, — Рикон был огорчён и подавлен.

— Сможем! Точнее, я смогу... доставить её в безопасное место, — внезапно подал голос Патрик.

— И как же ты это сделаешь, позволь спросить?

Юноша пошарил уцелевшей левой рукой где-то за воротом рубахи и достал длинную булавку с крупной сапфировой головкой.

— Это — Капса мгновенного перемещения. Штука очень и очень старая. Досталась мне в наследство от пра-пра-прабабки. Точка возврата — малое Святилище Звезды в Полуденных садах столицы. Магии в ней чуть, и на всех нас, конечно, не хватит, но думаю, ребёнка перетащить получится. Правда, мне придётся отправиться с ней — штучка привязана памятью крови. Берёг на крайний случай…

— Так почему же ты не воспользовался ею, когда мы попали в плен?

— На всех троих магии бы не хватило. И потом, я решил, что случай пока не крайний... Вот если бы баба попалась страшная, тогда да… Ну так что? Заодно доложу в столицу о серых стражах.

— А то там о них не знают! Только про меч пока никому не говори.

Попрощавшись с друзьями, Патрик здоровой рукой прижал к себе девочку и, изловчившись, уколол булавкой свою правую ладонь. Мужчину с ребёнком окутало искристое жемчужное сияние и миг спустя они исчезли.

Рикон и Сандро остались вдвоём. Минуту передохнув, они начали спуск в ущелье, выбирая наиболее пологие места. Половина пути была проделана, как вдруг воздух перед ними похолодел и сгустился, сквозь плотную пелену этого внезапного странного тумана блеснуло серым металлом испещрённое чёрными узорами тело, полыхнули алые искры. Всё это было красиво и жутко одновременно. Но всего страшнее был взгляд этого создания. Так могла смотреть только сама смерть. Серый страж… От него не убежать, не скрыться. Именно такой когда-то погубил родителей... Юноши уже готовы были проститься с жизнью, но вдруг янтарное крыло обожгло под рубашкой грудь Рикона, он пошатнулся и покатился по склону вниз, схватив за руку и утянув за собой Сандро. В след им летели безжалостные всесжигающие лучи гнева серого стража.

***

Казалось, падение длилось вечно. Рикон уже, было, подумал, что умер и теперь падает прямо в опрокинутое небо, чтобы разбиться об искристые камни Звёздного моста и умереть ещё раз, а потом ещё и ещё, пока не умрёт окончательно.

Но вот всё закончилось. С трудом разлепив глаза, юноша увидел над собой высокое пронзительно-голубое небо и поросшие изумрудно-зелёным лесом пологие склоны горы. Рядом крутил головой Сандро. Что же, если это и есть загробный Мир Вечной Благодати, то с другом тут скучно не будет. Хотя, судя по тому, как болят ушибы и царапины, они всё ещё живы! Но куда же они попали? Если оставаться на месте, вряд ли удастся это выяснить. Осмотревшись, друзья обнаружили, что сидят прямо на широкой, вымощенной светло-серыми плитами дороге. В памяти сразу всплыл Старый тракт — только там плиты были изрядно разбитые, сквозь сколы и трещины давно проросла жёсткая блёклая трава. Что же, похоже, дорога та же. Сохранив направление, Рикон и Сандро пошли дальше. Прошагав около часа, друзья пришли к распахнутым воротам прекрасного белостенного города. Стражи на воротах не было. Город являл собой торжество красоты и гармонии. Невероятные прекрасные дома утопали в дивной зелени садов. Воздух благоухал цветами. Во всём этом великолепии диссонансом звучали ноты тревоги, печали и обречённости. Немногочисленные горожане были слишком заняты своими, непонятными постороннему наблюдателю, делами и не обращали внимания на незваных гостей.

Во всех известных в Эвитэйре селениях все самые широкие и красивые дороги от ворот ведут к Сердцу — дому того, чьими руками творится судьба этого места. Так было и здесь. Дорога упёрлась в прекрасную кованную серебряную решётку, над которой высилась белоснежная громада великолепного дворца. Высокие арочные ворота были не заперты, никто их не охранял. Может быть, в этом городе так принято?

Через просторный двор по усыпанной мелким искристым песком дорожке, юноши прошли в незапертые двери дворца. Их встретила гулкая тревожная пустота. Долго они блуждали по лестницам и коридорам, так никого и не встретив и уже, было, собрались уходить… Но вот открылась одна из потайных дверей в отделанной тёмным деревом и изумрудным шёлком стене. Навстречу странникам вышла высокая стройная женщина. Молодая… Впрочем, трудно сказать это наверняка. Было в ней что-то и от совсем юной девочки, и от умудрённой опытом, битой жизнью древней старухи. Её нельзя было назвать абсолютной красавицей — лицо худое, нос капельку длинноват, губы недостаточно чувственны, кожа слишком смугла для благородной эви, но, тем не менее, она притягивала взгляд, была в ней какая-то особая сила, величие, которому нельзя научить. Тёмно-каштановые волосы незнакомки были собраны в низкий узел на затылке, голову венчала серебряная диадема, украшенная лунными камнями. А на её шее… между ключицами лежал кулон из трёх, соединённых последовательно, маленьких алмазных капель. Этот артефакт художники изображали более крупным и оправленным в золото, а сама легендарная эвита на картинах была неизменно кротка, целомудренная, прекрасна, бледна и златовласа. Какое-то помешательство на жёлтым металле! Здесь же, очевидно, куда больше ценили серебро. Впрочем, это всё не так уж и важно. Ошибиться было практически невозможно.

Оба рыцаря преклонили колено:

— Да не померкнет свет алой звезды над Вашим челом, эвита Милисса!

— Так мы, что, оказались в прошлом? — ошарашенно спросил Сандро, уставившись на женщину своими огромными карими глазами. Было в этом взгляд кроме удивления, что-то неуловимое… Вероятно, так же Рикон смотрел на Ванду.

— Встаньте, благородные сэры. Прошлое, будущее… Всё относительно. Есть только Всегда и Никогда. А сейчас всё так запутано... Кто вы и зачем пришли в мою скорбную обитель?

Рикон, как мог подробно рассказал свою историю. Несколько трудно было говорить с ожившей легендой, но постепенно волнение отступало.

— Что же, юноши, похоже, вы, как и я, стали невольными жертвами жестокой игры, затеянной довольно-таки давно и, как видно, затянувшейся навека…

— Не понимаю…

— Не удивительно. Что вы знаете об артефактах эвит и об Эрберте?

— Короле Эрберте? Ну… Когда в наш мир пришли Серые Стражи, король увёл народ в безопасное место и воздвиг надёжные границы — Пределы, за которые стражи проникнуть не могли. Началась эпоха спокойствия и процветания. Защищая свой народ и маленькую эвиту-дочь Мариту, король растратил большую часть магии эви… Артефакты — мощные источники магии, но те из них, которые доступны нам сейчас, утратили свою силу вместе с королём Эрбертом…, — юноши наперебой рассказывали Милиссе то, что не столь давно учили на уроках истории.

— Что же… Я расскажу вам, как всё было на самом деле. Эрберт — мой брат — мужчина, столь тщеславный, сколь и одарённый. Согласно древним законам Эвитэйры, королём он никогда не был и быть не мог. Нашей землёй испокон веков правили женщины — эвиты. Сама суть этой власти основывалась на присущем женщинам стремлении к покою и гармонии. Мы были народом не войны, но мира. Магия любви и созидания жила в наших сердцах и струилась по нашим жилам… Наиболее способным из эвит открывались Врата Гармонии — двери в Мир Грёз. Трудно объяснить, что это, тому, кто ни разу там не был. Да и вряд ли нужно. Достаточно сказать, что оттуда, помимо ярких воспоминаний, мы приносили ценные дары — магические кулоны-артефакты, многократно усиливавшие наши способности на благо всей Эвитэйры. Так появилась знаменитая Улыбка Дианы, несущая утешение всем страждущим. Из мира Грёз пришёл и Поцелуй Ангелики, способный воодушевлять и вдохновлять людей на великие дела. Половинка этого волшебного кулона висит у тебя на шее, Рикон. Подозреваю, что именно она открыла тебе путь сюда.

— Улыбка, Поцелуй… Но Слёзы?

— Да… Мне в Мире Грёз были уготованы Слёзы. Именно их я и принесла в наш мир. Их, и дитя под сердцем — маленькую Мариту. Эрберту девочка приходилась племянницей. Впрочем, пока не готова делиться этой историей, слишком больно и грустно…

— Простите меня, эвита…

— Нет-нет, ничего… Итак, мне достались именно Слёзы. Как часто бывает в жизни, Слёзы оказались сильнее Улыбки и Поцелуя. Этот могущественный артефакт позволяет видеть истинную суть вещей, людей и событий.

— То есть, Вас теперь невозможно обмануть?

— По крайней мере, очень и очень сложно… Что же, тем больнее мне было видеть ту чёрную зависть, которую столь тщательно скрывал в своём сердце мой брат. Ведь его собственный магический потенциал был равен моему, но путь в Мир Грёз был открыт лишь женщинам — эвитам. Не знаю, как в итоге ему это удалось — брат, действительно был чрезмерно талантлив и изобретателен — но он стал первым и единственным мужчиной, вошедшим во Врата Гармонии и вернувшимся оттуда. Не Слёзы, но Кровь принёс он с собой. И вряд ли Мир Грёз отдал ему артефакт по доброй воле. Врата Гармонии навек захлопнулись за его спиной, и никому больше не было пути туда. А потом разверзлись Врата Гнева, и оттуда пришли Серые Стражи. Нет, не Зло в обычном его понимании. Скорее, защитники и бесстрастные мстители. Мир Грёз был подобен волшебному прекрасному цветку. Но, чем красивее цветок, тем острее шипы у него должны быть, чтобы сохранить его хрупкую красоту. И это тоже — закон гармонии. Вы, надо полагать, надолго запомнили свою встречу со Стражем. Обычным оружием их не уничтожить. И даже обладая серьёзной магической мощью трудно одолеть хотя бы одного, а когда на смену поверженному приходят десятки новых…

Я предлагала брату попытаться вернуть артефакт обратно. Да, это был бы довольно-таки сложный и опасный ритуал без гарантии успеха. Возможно, потребовалось бы отдать Миру Грёз что-то ещё… Что-то важное. Ведь брат так и не сказал, какой ценой он получил Кровь. Я приводила доводы, упрашивала, умоляла… Но Эрберт принял другое решение. Он предпочёл бежать от возмездия и увести всех тех, кто готов последовать за ним. Таких оказалось большинство — и эви, и простые люди были напуганы и жаждали скорого спасения. Итак, они бежали… Эрберт выкрал и забрал с собой мою дочь-Мариту. Ведь эви живут, пока ими правит — хотя бы формально — настоящая эвита! Спрятаться от Стражей нельзя ни за какой материальной преградой, тогда мой умный брат придумал Ловушку Времени — этакую тугую спираль-кокон, охраняющую отдельную частичку мира. Для того, чтобы сделать это, Эрберту потребовались колоссальные силы. Так была растрачена магия беглецов. Сейчас, на сколько могу судить, у вас больше не правят эвиты. Они теперь служат лишь неким украшением, данью традиций. Ведь все ещё помнят, что народ эви жив, пока… Но, видимо, мужчины-правители забыли, что вся наша магия основывалась именно на женской свободной и чистой гармонии, на любви и созидании. Сила же мужчин, более мощная и яркая, зачастую действует разрушительно и подавляюще. К тому же, если эвита не выбирает себе супруга сама, ей никак не обрести полной своей силы. Как не успела обрести её я.

Впрочем, как вижу, план брата частично удался. Но стражи потихоньку размотали витки защитной спирали и проникли в ваш мирок, что было вполне ожидаемо сразу. Но пока ещё они дезориентированы в пространстве и времени и их удерживают ваши Пределы — последняя магическая преграда, возведённая Эрбертом. Стражи ещё не смогли пробить защиту, но им удалось значительно сдвинуть её границы…

— Но почему они убивают всех? Ведь мы ни в чём не виноваты!

— Я не знаю, что сделал мой брат в Мире Грёз, и даже мой артефакт не проясняет ничего…, — в широко раскрытых глазах эвиты блеснули слёзы. Женщина поднесла к лицу белоснежный, отделанный кружевом платок.

— И потом, Мир Грёз живёт по своим законам, отличным от наших. Его не всегда легко понять…

Пальцы, сжимавшие тонкую ткань, бессильно разжались. Рикон поднял упавший платок и увидел, что на белом шёлке отчётливо проступили алые пятна.

— А что же произошло потом, после бегства Эрберта?

— Так до конца и не произошло. Витки спирали времени тут получились особенно тугими и плотными. Мы много веков подряд проживаем один и тот же день. Просыпаемся свежим ясным утром в своих постелях и с отчаяньем ждём заката, когда во всю ширь разверзнутся Врата Гнева и оттуда хлынет холодное серое возмездие. Каждый день мы ломаем головы, как выстоять в этой битве, и каждый вечер неизменно гибнем, чтобы снова поутру проснуться в своих постелях. Многие из нас уже не чают надежды на спасение и мечтают лишь о покое, о возможности умереть окончательно и больше не переживать ужас и предвкушение ужаса… До заката ещё четыре часа. Я, пожалуй, успею вернуть вас обратно. Уходите. Рикон, можешь забрать Слёзы, мне они уже ничем не помогут… Впрочем, вам тоже едва ли. Камень, брошенный моим братом в безмятежное Море Гармонии породил даже не круги на водной глади, а настоящее цунами, которое слижет наш несовершенный мир с прекрасного лика вселенной… Вероятно, так будет лучше.

— Я никуда не уйду! — Неожиданно заявил Сандро, — Я останусь с Вами, Моя Эвита. Раз уж спасения нет, то какая разница, где и когда… А я… Ваши прекрасные глаза больше не должны плакать!

Милисса с удивлением и какой-то затаённой нежностью посмотрела на юношу. В глубине её глаз загорелась тёплая искорка. Ощущение силы, исходящей от эвиты, стало ярче и явственнее.

— Но должен же быть какой-то выход! — запальчиво воскликнул Рикон.

— Да, вероятно, он есть… Но мы так запутались и устали! Вы же… Дети, не знающие своего прошлого, а потому не могущие творить будущее. Потомкам Эрберта гордыня мешает принять то, что произошло на самом деле, а в ту историю, которую эти люди написали для других, сами они поверить не могут, равно как не могут построить на этом зыбком фундаменте что-то по-настоящему великое и прочное. Впрочем… Бери Слёзы и возвращайся к себе. Артефакт поможет тебе во многом разобраться. Попробуй добыть Кровь Эрберта… Вернуть артефакт — пожалуй, другого выхода я не вижу. Тёмно-алые капли на золотом шнурке. Брат всегда любил золото.

— А что потом?

— Не знаю… Верный ли путь мы выбрали? Не постигнем, пока не пройдём до конца. Но чтобы куда-то прийти , надо сделать хотя бы первый шаг. Я верю в тебя, сэр Рикон. Добудь Кровь. Я попробую во всём разобраться и найду способ дать тебе подсказку, что делать дальше. Ну всё… Время на исходе.. Прощай, смелый мальчик!

— Прощайте…

Горячий поток воздуха подхватил и закружил юношу. В глаза лезла мелкая искрящаяся пуль. Рикон зажмурился и, открыв глаза, обнаружил, что стоит под стенами знакомой полуразрушенной часовенки в Верховинках, на границе обитаемой части Нэвии, а в ладони зажат окровавленный платок с завёрнутым в него алмазным кулоном. Вот они какие — Слёзы Милиссы... Алые, горячие и солёные... Юноша поднял взгляд к небу:

— О, Великий Небесный Воин, дай мне силу выстоять против цунами!

***

Ночь стояла безлунная и глухая. Такие ночи как нельзя лучше подходят для дел тайных и смелых. Для любви же хороши любые ночи. Едва слышно скрипнула створка окна в спальне юной эвиты. Пушистый ковёр заглушил и без того тихие шаги… Под сенью парчового балдахина, в плену смятых шёлковых простыней губы нашли губы и два дыхания слились в одно.

Позже, за час до рассвета, Рикон застегнул серебряную цепочку на тонкой высокой шее любимой женщины.

— Моя эвита, ты отдала мне Поцелуй, я же принёс тебе Слёзы.

— Каждый получает награду по заслугам, а испытание по силе, любимый.

Утром ничто в спальне эвиты не напоминало о визите ночного гостя, и никому было невдомёк, какая сила уже растёт и крепнет в сердце молодой женщины и какое решение зреет в этой очаровательной головке.

Рикону стоило больших трудов покинуть дворец незамеченным. Но, в конечном итоге, это оказалось не сложнее, чем проникнуть в покои Ванды. Рыцаря одолевали самые противоречивые чувства, а левую ладонь украшало изображение тёмно-пурпурного звёзчатого цветка — знак свершившегося брака.