Корабль Тесея
Столько долгих лет был я спящим.
Пусть увижу я солнце, насыщусь светом,
От обильного света кроется сумрак,
Да увидит мёртвый сияние солнца!
«Гильгамеш»*
Разряд! Вспышка света в непроглядной тьме. Поток электронов омывает сознание, ударяет по нервным узлам, в невообразимых комбинациях замыкает синапсы. Мрак отступает, и я отчётливо вижу перед собой тесную тускло освещённую комнату. В ней два тела: женщина, мужчина. Два тела и что-то ещё… или кто-то?
Новый разряд! Изображение сияет, будто передержанное фото. Алые брызги на стене. Туннельное зрение — комната летит прочь, удаляется со скоростью бунтующих нейронов… разряд! И темнота. Игольное ушко — мой аусвайс во внешний мир — схлопывается, оставляя лишь мрак и затхлый привкус воспоминаний. Перед внутренним взором отчётливо выстраиваются недавние события: поездка в архив, возвращение домой, Криста… Всё началось час назад, когда она заглянула в гости — на «утренний кофе в постель». Впрочем… нет. Началось чуть раньше. Во время визита к отцу. Отец…
0. Нет с давнишних пор на земле бессмертья
В этом месте никогда не идёт снег. Охряный свет над горизонтом, океан цвета индиго и редкие чёрные точки вдали. Не то лодки, не то спины морских существ. Над ними не видно парусов, поэтому я склоняюсь к мысли, что это дельфины: высунули влажные морды из воды и наблюдают. Им давно уже всё ясно про людей, но вежливость не позволяет уплыть…
Широкий песчаный пляж, не тронутый следами. Ленивый язык прибоя, раковины на тёплом песке. Чуть поодаль — буйство пальм и лиан. Листья вяло колышутся от сонных вздохов полуденного ветра. Деревья высятся непроницаемой стеной, прячут от ненужного взгляда середину острова, уносят мысли вдаль, на другой край суши — туда, где противоположный берег соприкасается с бесконечным океаном.
В сотне шагов от пляжа невысокий ладный забор. Куски обожжённого бамбука вбиты в землю и перевязаны бечёвкой вперемешку со стеблями лиан. Забор — излишняя предосторожность, на острове нет зверей. Лишь комары безветренными ночами прилетают взимать свою кровавую дань.
За забором — бунгало с просторной тенистой верандой и подслеповатыми окнами в москитной сетке. Рядом деревянная скамейка, которую соорудили, кажется, в позапрошлый мой визит. На скамейке несколько камней горкой. До самолёта почти час, и мы с отцом убиваем время, стреляя по камням.
— А вот теперь я!
Он тянет сухую, подрагивающую руку, и я отдаю ружьё. Отец мнётся, переступает с ноги на ногу.
— Послушай, а что, если… — он замолкает на полуслове и со вздохом поднимает ствол.
Я знаю, что он пытается сказать. Старику хочется, чтобы я остался ещё на день: сперва на один, потом на другой… Звук выстрела прерывает мысль — камни остаются на месте. Отец вздыхает и возвращает ружьё. Когда-то он был хорошим стрелком. Очень давно.
Прикасаюсь подбородком к тёплому после родительской щеки прикладу и, почти не целясь, спускаю курок. Горка камней разлетается в стороны. Маленький круглый голыш подскакивает вверх, падает на опустевшую скамью и остаётся на месте. Отец вскидывает руки:
— Попал!
Неясно, чего больше в этом возгласе: гордости от того, что сын стал таким большим и метким, или напускной радости, за которой прячется горечь расставания…
Мы долго и многословно прощаемся. Он хлопает меня по плечам, я обещаю писать письма. Напоследок отец протягивает два пакета. Один — с жёлто-красными экзотическими плодами, второй — с прозаической картошкой, которую он умудряется выращивать прямо здесь, возле бунгало.
— Ну, ни пуха! Передавай привет… А то, пусть прилетают в гости, давно я их всех не видел!
Он продолжает что-то бормотать, в то время как я скорым шагом, не оглядываясь, иду прочь.
— Бабке привет не забудь! — кричит он вдогонку.
Ускоряю шаги.
Первый пакет выкидываю за ближайшим поворотом. Плоды весело катятся в разные стороны, возвращаясь в привычную стихию. Жёлтые и красные, такие забавные… Картошку я зачем-то несу до портала.
Интересно, как всё выглядит с точки зрения отца? Наверное, возле бунгало слышен гул мотора якобы прилетевшей за мной «Сессны». А может, там и не слышно ничего — лишь ветер теребит жёсткие зубчатые листья пальм, да крабы на пляже играют в гляделки с несуществующими дельфинами. Реальность течёт, усыпляет, подстраивается под тех, кто на острове, и, вместе с этим, незаметно подменяет мысли, стирает ненужное, дарит покой…
«Лимит пребывания!» — свербящим транспарантом вспыхивает в мозгу. Стряхиваю оцепенение и ускоряю шаги. «Лимит пребывания! Угроза здоровью…» — перехожу на бег.
Угроза… Ещё немного, и этот мир поглотит меня. Пережуёт щербатыми челюстями иссохших стволов, растворит в кристально чистом желудочном соке прибрежной лагуны, а потом выплюнет на песок пустую хитиновую оболочку мозга без единой мысли внутри. Я слишком задержался в этот раз. Пора домой.
Делаю последний шаг и встаю в круг, небрежно очерченный на земле. Отшвыриваю пакет с картошкой и широко раскидываю руки — говорят, так проще настроиться на переход.
Звуки плавно замирают. Картинка с островом тает, подёргивается пеленой. Нужно поддаться ощущению, отпустить окружающий мир. Ещё немного, и… нет, не выходит! Я закрываю глаза, но от этого только хуже. Не могу расслабиться и забыть взгляд отца, его виноватую улыбку: «Может, вырвешься зимой? На Новый год, а? Сделаем песчаного снеговика…»
Бессонница посреди тропического сна.
Открываю глаза. Я всё ещё здесь. Вокруг — застывший в настороженном ожидании мир пальм и лиан. Солнце, застрявшее между небом и океаном, бесстрастно ожидает развязку.
«Уже уходишь?»
Вздрагиваю, озираюсь по сторонам. Голос не похож на сигнал защитной системы. Показалось? Как знать…
Переступаю с ноги на ногу. Круг, в котором я стою, очерчен острым предметом. А вон и сам предмет — поблёскивает в пыли под чахлым кустом: короткий блестящий кинжал. «Аварийный набор», — выведено на черенке.
Протягиваю руку, подношу остриё к груди. Океан сливается с небом и погружается в солнечный диск…
«Похоже, будет жёсткий выход… Ещё увидимся! Пока…»
Женский голос. Слова, падающие жгучими каплями звуков на пустоту черепной коробки.
Кто я? Что за звук коснулся меня посреди тропического рая?
Возвращение в реальность, как правило, нежеланно…
Я помотал головой и слегка приподнял веки, по крупицам впуская кусочки света. Глубоко вдохнул. Хотелось прочувствовать материальность окружающего мира; убедиться, что я здесь, и моё незримое естество, ходившее по острову, действительно вернулось назад, в привычную оболочку человеческого тела.
Звон в голове. Я изо всех сил зажмурился, а после широко раскрыл глаза. Оператор архива — молодой худощавый парень — лениво постукивал пальцем, набивая команды. Тук-тук, капли дождя в пустоте…
Я прижал ладони к лицу. Механическая кушетка, уловив движение, подняла спинку, превратившись в жёсткое медицинское кресло. Тихо пискнул ободок транслятора, закреплённый на голове наподобие маленькой серебристой тиары. Я снял его и машинально протянул оператору. Потом прочистил горло, пытаясь сформулировать вопрос:
— Эмм… Скажите, там, на острове, есть кто-нибудь… кто-нибудь ещё?
Парень кинул транслятор на пыльный стеллаж в кучу таких же тиар.
— Исключено, — весело отчеканил он. — У нас защищённый сервер с виртуальной моделью острова. Загружаем архивную сущность и добавляем гостя — то есть вас. Больше никого, иначе я бы увидел на мониторе!
Он извлёк из привода флешку и протянул мне.
Флеш-карта — ДНК-накопитель с особой памятью и процессором. Говорят, такие флешки точно воспроизводят мозг человека…
Давным-давно я решил для себя, что образ, оживающий на сервере, — это действительно мой отец, а не хитроумная программа, искусно подбирающая слова. Мы общались с ним раз в год, навёрстывая то, что не успели когда-то…
Я зажал флешку в руке, встал с кушетки и двинулся к выходу.
— Приходите ещё! — кинул оператор вслед. — Кстати, нужно было забрать с собой… ну, эти… красного цвета. А картошку не надо — её тут и так хватает.
Я обернулся и посмотрел ему в глаза. Парень часто моргал и кривил губы. Бестолковое веснушчатое лицо, глуповатая улыбка. Он чувствовал, что шутка не удалась, но не понимал почему.
— Это манго, — пробормотал я, — отец любил фрукты.
После повернулся и вышел.
1. Мёртвый и спящий друг с другом схожи
Моя подруга любит игрушки. Не ту плюшевую дрянь, которую принято дарить на праздник и потом умиляться раз в год, наткнувшись в кладовке на розового медведя… нет, она предпочитает гаджеты для взрослых.
«Модель «Кадавр-Т» — значилось на коробке. Внутри было что-то внушительное. Я расписался в получении и выпроводил грузчиков.
— Давай, давай, давай! — Криста подпрыгивала, нетерпеливо хлопая в ладоши. Я надрезал жёсткий картон — упаковка подалась, произведя на свет нечто, поблёскивающее хромом и похожее на скафандр без рук.
— Ухх! Т-серия! — выдохнула подруга. Потом прижалась грудью к моей спине и жарко задышала в ухо:
— А помнишь первого — резинового? Такой отстой…
Я неопределённо хмыкнул. Старый «костюм» был сделан вовсе не из резины. Сложный полимерный состав, из которого состояли его руки, ноги и остальные части тела, вполне справлялся со своей задачей. «Виртуальная реальность теперь не только виртуальна!» — примерно так по-эзоповски загадочно описывались его функции на языке крикливых слоганов.
Я потянулся к коробке и вытащил книжицу с руководством. Криста потёрлась щекой о мою щетину.
«Полное погружение в виртуал», — значилось на первой странице.
Я перевернул лист.
«Альтернативное использование — смешанный режим (18+). Задайте профиль: «M», «F» или «S». Первый партнёр выполняет погружение, второй остаётся в реале и взаимодействует с костюмом…»
— Милый, давай его включим!
Переместить человеческое сознание не сложно. Несколько петабайт памяти, особый чип внутри приёмника… «Костюм» чем-то похож на «Архив сущностей», только вместо виртуального острова вокруг остаётся обычная реальность.
Я заглянул в механические глаза «Кадавра» и невольно вздрогнул. Его голова… кажется, это зовут эффектом зловещей долины — внешность, приближенная к человеческой, но с мелкими отличиями: излишней пугающей симметрией скул, чуть нарушенными пропорциями глаз, хищно сжатыми губами… Дьявол в деталях, и детали эти делали из лица кошмарную безжизненную маску. Обычному человеку во сто крат милей надувная кукла с огромными глазами, но… именно кошмары, а не большеглазые податливые андрогины, заводят Кристу.
— Любимый, ну, пожааалуйста!
Опасно дважды за день вырубать сознание… К чёрту! Где Танатос, там и Эрос. Годовщина смерти отца за годы превратилась в тоскливый ритуал с привкусом искусственного интеллекта. Хорошего понемногу, так что этот день я закончу, обнимая подругу, а не поминального «Джонни Уокера»!
Вспышка света. Отключаюсь и вижу себя будто со стороны — среднестатистический брюнет, замерший без сознания в кресле. В данный момент его сознание и есть я — то неосязаемое, что зависло посреди комнаты. Момент перехода из живого тела в контейнер — это всегда неопределённость. Разум, оставшийся без носителя, беззащитен и уязвим, подвержен случайным устремлениям и внезапным открытиям. Его воля подавлена, а логика напрочь отсутствует. В моём случае сознанию кажется, что оно вышло из тела… Всё происходит будто бы одновременно и, в то же время, никогда. Нужен внешний импульс, чтобы вновь обрести материальность.
Несуществующими глазами обвожу помещение. Полупустая комната в дешёвой квартире. Стройная длинноногая девчонка склонилась над штуковиной, напоминающей гротескную пародию на человека. Девушка манит меня изящным пальчиком. Я знаю её, но не помню имя. Возможно, если напрячься… впрочем, мне не хочется вспоминать, и я продолжаю осмотр, испытывая экзистенциальное блаженство от бестелесного созерцательного бытия. Взгляд фиксирует аккуратно заправленную кровать, тумбочку, полки на стене…
Холодок тревоги проносится незримой волной. Что-то не так. Меня тянет к полке, на которой лежит флешка с отцом. Огонёк беспроводной сети на корпусе ДНК-накопителя призывно мигает жёлтым — всё ближе, всё чаще. Похоже, я лечу именно туда. Ещё немного, и вместо «Кадавра» моё сознание окажется…
«Ааалекс!» — с глубины Марианской впадины доносится девичий крик. Волна ясности омывает сознание. Угол зрения смещается, меня тащит прочь от полок. Что-то блестящее летит навстречу, а в следующий миг я ощущаю себя на полу. Перед глазами — Криста. Она грациозно изогнулась в дверном проёме: одежда отсутствует, в руке видеокамера.
Кремниевый мозг «Кадавра» уже принял меня в свои прохладные объятия, и теперь глушит тревогу, предлагая более приятные эмоции взамен. Я ощущаю новые ноги, голову, язык… негромкий гул и восхищённый девичий визг! Интересно, что такое «Т-серия»? Наверное, «Тонкие нити». Выпускаю несколько штук… чей-то возбуждённый стон. Перехватываю покрепче трепещущую плоть — помещённое внутрь «Кадавра» сознание радостно следует за управляющей программой.
Какой я выбрал профиль? Похоже, «M»… ещё больше нитей! Тонких. И толстых. Очень гибких. Шириной с её кулак… хриплое девичье дыхание, смятая блузка на полу. Неподвижный мужчина с закрытыми глазами покоится в кресле — его тело лишнее в этой игре. Фото отца на полке… годовщина, день посещения предков. Камера на штативе посреди комнаты… моя подруга любит «Home video». Мы посмотрим запись вдвоём — после того, как я вернусь в человеческое тело.
Мерцающий огонёк на камере вспыхивает и гаснет в унисон с жёлтым светом отцовской флешки. Гигабайты отснятых кадров летят через пустоту, сохраняя для истории очередную забавную шалость. У нас целая коллекция, и вечная проблема с нехваткой места под новый ролик. Нехваткой…
…места? Нееет! Нет, Криста! Эта флешка — единственная копия!
Океан цвета индиго, несуществующие дельфины и крабы, снующие между красно-жёлтыми плодами… Невидимый поток тянется от камеры к флеш-карте, со скоростью света пересылая гигабайты свежеотснятых забав, навсегда затирая оцифрованный мозг моего отца.
— Нет… — шепчу чужими губами, пытаюсь двигать отсутствующими руками.
— Нет, Криста. Пожалуйста. Выключи. Камеру.
Разряд! Ещё один… Картинка плывёт под взглядом механических глаз. Электроника «Кадавра» не справляются с перегрузкой. Одна за другой сгорают микросхемы.
Я кричу… Кричу? У модели «Т» нет голосовых связок — лишь тентакли вместо рук. Я сжимаю их изо всех сил. Тонкие. И толстые. Будто сверхпрочные канаты… Сдавливаю строптивую девичью плоть. До тех пор, пока молочно-розовое не взрывается красным. Дальше — только тьма.
2. Оба не знают лика смерти
«Жёсткий выход…»
Выход? Слово без начала и конца.
Что-то касается моего разума посреди бестелесного мрака — как тогда на острове. Разряды утихают, и я слышу пустоту.
Поток электронов замирает, холод обступает со всех сторон. Тьма. А потом красный свет — два тусклых огня на стене под потолком. Неотрывно смотрю на них, отмечая, как угасают электронные цепи «Кадавра», бессильно осыпаются на пол тонкие нити и замирает чей-то предсмертный хрип.
Сейчас всё закончится…
«Шевелись, идиот!»
…или нет? Что-то толкает меня вверх — прочь от металлической скорлупы. Или кто-то?
«Двигайся, иначе сдохнешь!»
Мысленно приказываю себе встать. Раз, другой — из последних сил, с надрывом. Нарастающий рёв, будто поток с неведомых глубин. Тьма и свет уравновешивают друг друга, колеблются в туго натянутом перемирии. А потом свет побеждает. Оболочка лопается, рвётся изнутри. Я покидаю вышедший из строя контейнер и устремляюсь к красным огням, мерцающим впереди.
Переместить сознание не сложно. Несколько миллиардов нейронов, синапсы и медиаторы. Игольное ушко, проходящее сквозь себя…
Теперь я — эти мерцающие огни. Красноватыми глазами смотрю на сцену в багровых тонах. Кажется, это называется натюрморт. Если напрячься, я даже пойму смысл картины: помещение со смутно знакомыми предметами, неподвижное существо в кресле, оплавленный полимерный корпус, кровавая масса на полу…
Вдоволь приобщившись к искусству мёртвой натуры, я поворачиваюсь и бегу прочь по узкому вентиляционному каналу.
Ощущаю себя вспышками. Словно полузабытый сон — кошмар, из которого помнишь только яркие эпизоды: прятался… боялся… бежал… проснулся. Только в этот раз проснуться нельзя. Я стал частью чужого сознания, и это сознание отторгает мою сущность. У него не выходит, и тогда тактика меняется. Меня накрывает волна инородной ненависти и страха. Вновь и вновь погружая на глубину, растворяя и принуждая забыть своё «Я». В те мгновения, когда удаётся всплыть на поверхность, я понимаю, что оказался внутри живого существа — в органическом контейнере, который уже занят… и я даже знаю кем! Не слышал, чтобы сознание человека переписывали внутрь Rattus norvegicus. Если опыты и проводились, ничем хорошим они не…
Очередной нырок на дно чужой души… Души?
«Бежать! Бежать! Бежать! Прятаться, выживать! Здесь слишком опасно. Нет еды, есть страх. Запах охотника. Он выслеживает. Быстрее…»
Моя человеческая сущность всплывает на поверхность, и я, наконец, вижу окружающий мир. Впереди пыльный грязный пол. Кажется, будто моё тело лежит на нём. В следующий миг ощущаю, что двигаюсь вперёд и смотрю глазами своего носителя — крысы. Вокруг темно, но я различаю всё достаточно хорошо. А ещё я чувствую запах. Собственно, это основное, что воспринимает сознание. Запаха очень много! Он мешает сосредоточиться на остальном. Бегу почти наугад. Доверяюсь хозяину этого юркого организма и проваливаюсь в него…
Всплываю снова. Не знаю, сколько прошло секунд. Или часов? Время течёт по-иному. Я стою и нюхаю воздух. Вокруг всё то же тёмное затхлое пространство. Похоже, я — точнее, наше общее тело — в подвале. Внезапно понимаю, что где-то тут есть и другие существа. Их не видно, но я чую запах и, кажется… звук? Да, определённо, это звук. Он исходит от нескольких маленьких тел, ютящихся во тьме — тонко вибрирует, отражаясь от стен. Я могу с точностью до миллиметра сказать, где они…
Нырок — вглубь, до самого дна. Шорох цепких лап. Шуршащий шёпот совсем рядом, прямо в голове: «Охотник… охотник близко! Он идёт по следам. Всем бежать… прятаться… скорей!»
Выныриваю обратно. Моё крысиное тело лавирует между длинными деревянными ящиками. Кучи мусора, обглоданные кости… Серый силуэт справа от меня, ещё два слева. «Это свои», — всплывает нежданной подсказкой. Мы движемся к убежищу. Я не знаю, где оно, и предоставляю найти путь тому, кто…
Шёпот.
Тени.
Мрак.
Снова одолеваю чужую волю и короткой вспышкой успеваю понять, что впереди нора, лаз в полу. Это наш дом, в нём безопасно…
Отключаюсь. И почти сразу возвращаюсь назад. Теперь я вижу и слышу гораздо лучше — будто пыльное стекло восприятия омыли струёй родниковой воды. Возможно, крыса-хозяин свыклась с моим присутствием в голове?
Осматриваюсь по сторонам. Я всё ещё стою у входа в нору. Серые тени вокруг, совсем близко. И вдруг я понимаю, что они знают обо мне, ощущают, что я внутри крысиного мозга. Вслед за этим со всех сторон наваливается оглушительный рёв! Будто стадо слонов в сто глоток: «Чужой! Чужой! Чужой среди нас… Убить чужого! Убить! Убить!»
Телепатия у крыс? Или обычный ультразвук? Но почему я понимаю их?.. Не время думать! Серая тень слева. Я отпрыгиваю в сторону, щёлкая челюстями… визг! Визг раненого пасюка — не мой…
Несколько секунд пустоты. Когда я возвращаюсь назад, вижу рядом крысиный труп. Ещё один противник, оставляя тёмный след, в судорогах отползает прочь.
Пытаюсь сдвинуться с места и не могу. А потом на меня обрушивается боль! Только теперь замечаю, что поле зрения сузилось — видимо, я потерял в схватке один глаз. Лапы не слушаются. Визг… кажется, теперь это я.
Приближаются ещё две крысы — короткими рывками, распространяя волны ненависти и страха. Хочется нырнуть на дно, чтобы избежать финальной схватки — пускай разберутся без меня… нельзя! Кристальная ясность омывает с головой. На короткую секунду я вспоминаю, как попал сюда. Перенос сознания из «Кадавра» в крысу — такого не было ни с кем и никогда! Я не знаю способа вернуться назад, а значит, нужно биться за это тело…
Серые тени близко. Это самки — каждая по-отдельности слабее меня. Нужно напасть первым, тогда появится шанс.
Первая крыса замерла напротив. Собираю силы для рывка… нет, за один прыжок не достать. Крыса тоже это понимает и просто ждёт, пока я истеку кровью. Вторая противница… её нигде нет! Дёргаю головой и замечаю силуэт, подкравшийся сзади… Вспышка боли — крысиные зубы вспарывают плоть! Разворачиваюсь, хватая челюстями пустоту… теряю сознание.
Прихожу в себя и судорожно озираюсь. Лапы не держат. Сейчас мне нанесут последний удар… Но враги почему-то медлят. Неожиданно чувствую запах свежести — будто где-то далеко открыли проход в рай. Дуновение воздуха и плеск текущей воды. Собираюсь с силами и ползу в том направлении. Не важно, где я окажусь — не хочу умирать здесь, в тёмном подвале.
Крысиный шёпот остаётся позади. Серые призраки ускользают прочь, растворяются во тьме подземелья. У меня нет сил удивляться их поспешному отступлению.
Свет всё ближе. Различаю дыру, сквозь которую проникает свежий воздух. И ещё я слышу плеск воды. Может, это ручей — такой же, как там, на острове?
Ощущаю передними лапами влагу. Задние уже не слушаются — волочатся за мной безвольными культями…
Проваливаюсь в бурлящий поток, инстинктивно задираю нос. Вода тёплая и грязная, впрочем, мне всё равно. Поток увлекает вперёд — ещё немного, и я проскочу сквозь дыру в стене. Главное — удержаться на поверхности…
Свет тускнеет, и тут же вспыхивает вновь. Теперь он движется на меня — немигающий зелёный круг. Один… нет, целых два ярких глаза. И огромные чёрные зрачки! «Охотник», — понимаю в последний момент.
— Ты пришла? Лааапочка!
Шлёпанье босых ног по паркету. Аромат тепла и спокойствия. Полная гармония вокруг.
— Лапочка хочет кушать? Сейчааас…
Свет проникает сквозь неплотно сомкнутые веки. Успокаивающие ритмичные колебания заполняют пространство. Я сплю и не сплю одновременно. Колебания… кажется, это звук. Он исходит из моего тела. Я уже слышал подобное раньше, но не могу вспомнить… В памяти нет вообще ничего — лишь то, что я был в теле крысы. До этого — пустота.
Шире раскрываю глаза. Прямо передо мной нахожусь… я. С перегрызенным хребтом и грязным изжёванным хвостом. Смерть мне явно не к лицу.
«Это уже не ты», — догоняет чья-то мысль. Впрочем, всё равно. Мне неохота думать. Лень ощущать весь этот шквал запахов: гниющую рыбью голову в контейнере за соседним домом, метку рыжего бродяги на чердаке, приближающиеся месячные большого полезного существа, живущего в этой квартире…
— Ах ты мурлыыыка! Принесла мамочке крыску! Ох… какая она.
Сквозь полудрёму ощущаю, как женская рука гладит мою спину. Следом слышу удаляющиеся шаги и шмяканье крысиного тельца о дно мусорного ведра. Мне нет до этого дела, ведь я уже не там. Я тут, в новом восхитительном организме — тёплом, пушистом и мягком. В теле охотника!
3. Властелин и слуга равны пред нею
— Ой, а что это за штучка?
— «Ловец духов».
— Хи-хи.
— Выдали на службе. Я как раз сменялся, когда ввели план-перехват.
— Интерееесно… А как оно работает?
— Ну, там всё просто. Он пеленгует… О, нашёл! Бросай эту хрень, я их нашёл!
— Со вкусом клубники? Ммм… А почему распечатанные?! Ты их что, уже использовал? А ну колись!
— Дурочка, мы же тогда вместе… ну, помнишь, проверяли… на той неделе.
— А, точно! Машинка с изменяемой толщиной. Еле натянули…
— Мне нравится, когда ты краснеешь!
— Дурааак! Ну пусти… подожди… не тут. Алиса увидит!
— Она — кошка!
— Ну… да. Но всё равно… ну, постой… ах ты мой бычок… ай…
Из кухни долетали звуки возни, сдавленное хихиканье и чей-то жаркий шёпот. Наше ухо подёргивалось в унисон скрипу столешницы. Кошачий мозг балансировал на грани яви и сна. Сознание Алисы — хозяйки мозга — затаилось, украдкой прощупывая меня, не соприкасаясь напрямую. Ей было не страшно, скорее — любопытно.
Сонное мурлыканье сливалось с шумом набегающего прибоя. Реальность плыла, ускользала… Манго у забора, дельфины и камешки, выложенные аккуратным могильным холмом поверх деревянной скамьи… Мне почудился шорох в кустах. Шевельнулись тёмно-зелёные маслянистые листья — ещё секунда, и появится отец. Он улыбнётся виноватой стариковской улыбкой, махнёт мне рукой. А следом за ним из-за деревьев покажется…
«Мррр! Муха! Вкусно!»
Меня бесцеремонно вышвырнули из сна и задвинули в тёмный угол кошачьего организма. Оттуда я вынужден был наблюдать за тем, как Алиса хрустит пойманным насекомым.
«Теперь гулять!» — будто мягкая лапка коснулась моего сознания, мгновенно избавив от сонливости и лени. Кошка выгнула спину, зевнула и вальяжно двинулась в сторону кухни…
— Пшла отсюда! Шерсть напускаешь!
Полуодетый мужчина яростно взирал из-за кухонного стола.
— Любимый, идём лучше в спальню… — женщина выскользнула из его объятий и, проходя мимо, провела рукой по нашей спине: — Ах ты лааапочка!
«Женщина — хорошая, полезная. Живёт в моей квартире, — всплыла безмолвная кошачья мыслеформа. — Мужчина — плохой, чужой. Метит территорию».
Из крана капала вода. Наше тело воспринимало это одновременно слухом, обонянием и чем-то ещё, недоступным человеческому пониманию. Кошачий мир ощущался как огромное, выпуклое и очень текучее пространство — не такое плоское и тусклое, как было у крысы.
В следующий момент я осознал себя сидящим на кухонной раковине. Из стены выступал хоботок смесителя. Кран включился сам собой, вода потекла тонкой струйкой… Дистанционное управление? Словно подтверждая догадку, в голове вспыхнула мыслеформа Алисы: «Представить круг — потечёт вода — можно пить»… Вот это да! Хозяйка квартиры запрограммировала кошачий имплант и выдрессировала Алису, чтобы та использовала ментальное управление…
Наш кошачий язык совершал быстрые движения вперёд-назад. Он едва касался струи, утягивая по нескольку капель — те растекались во рту прохладной освежающей влагой. Тем временем розовый шершавый язычок уже тянул за собой новую порцию жидкости.
Через минуту мы утолили жажду. Кошка заскучала, вновь погружаясь в дрёму.
«Эй, Алиса!» — я попытался внутренним диалогом передать мысль… без результата. Кошка устроилась на краю раковины и взирала на окружающее из-под полуприкрытых век.
«Алиса, а давай глянем, что там — под столом…»
Прыжок! Полёт вниз или, скорее, управляемое падение! Время замедлилось… его стало много, упругим потоком оно скользило между лап — нельзя удержать, но можно растянуть… мягкое касание пола.
У стола лежал раскрытый рюкзак. «Того мужчины», — мелькнуло в голове.
Мы обнюхали его и двинулись дальше… «Алиса, постой! — она нерешительно остановилась. — Давай поглядим…»
Внутри лежала серая полицейская форма и электронный планшет в кожаном чехле. Мы тряхнули головой, собираясь уйти.
Планшет… кусочек внешнего мира, в котором есть новости, глобальная сеть и масса других привычных игрушек. Мне вдруг до жути захотелось включить эту штуку — возможно, я смог бы вспомнить о том, что было до крысы. Сейчас моя память обрывалась на тёмном подвале. Где-то в далёком прошлом маячил остров с отцом, а всё, что между — отсутствовало. Целый кусок воспоминаний надёжно прятался под километровым слоем ваты. Никак не достать… Алиса хрипло дышала, привалившись к ножке стола — бока поднимались и опускались, будто от боли; тело сотрясала дрожь. «Прости, я больше не буду… вспоминать». Она дёрнула ухом, и, кажется, успокоилась. Потом ещё раз обнюхала рюкзак, чихнула и, развернувшись задом, щедро оросила полицейскую форму…
После мы лежали в углу комнаты. Планшет валялся рядом — я всё-таки уговорил Алису включить его. Мы вяло посматривали одним глазом, и, время от времени, хозяйка кошачьего организма безмолвно соглашалась ткнуть лапой в экран.
Список имён на чёрном фоне… Друзья? Преступники? Не понять… Алиса притихла, я перестал ощущать её присутствие — видимо, кошка уснула. Вместе с этим моё сознание прояснилось, всплыли забытые навыки и умения… только как их применить, если не можешь шевельнуть лапой!
Наша голова плавно опустилась вниз — экран придвинулся вплотную к глазам, и одна надпись заняла всё обозримое пространство: «…star…» Сознание накрыло сонной пеленой. Надпись раздвоилась, вышла из фокуса… «I shtar» — кажется, так. Нос ткнулся в экран, по чёрному фону пробежали волны строк. «Иштар!» — проваливаясь в сон, догадался я…
…повернулся на бок… осторожно, боясь разбудить, погладил Кристу по голове.
«Что будешь делать, когда расстанемся?» — вдруг спросила она.
«Выкину того резинового монстра из шкафа и начну спать спокойней…» — я остановился на полуслове, ощутив, что она ждёт другого ответа.
«Наверное, напьюсь. Но… мы ведь не планировали ничего серьёзного? Сошлись — разбежались…»
Криста молчала. В полной темноте я пытался заглянуть ей в глаза и вдруг понял, что они закрыты, а сам я сплю. Тогда моё сознание отстранилось от происходящего, ушло в сторону.
Два силуэта на смятой постели. И страх. Боязнь того, что эти двое сейчас откроют глаза и… я не знал, что случится тогда. Не хотел узнавать. Моя бестелесная сущность развернулась и уплыла прочь, в иные области сна.
— Привет!
Я вздрогнул и… очнулся. Вместо удушливых сновидений вокруг буйствовали краски, запах моря, шум волн. Вдали у горизонта виднелась тонкая полоска земли, со всех сторон окружённая иссиня-зелёной водной гладью. То тут, то там синеву нарушали пенные барашки; палуба под ногами поскрипывала, раскачиваясь в такт прибоя.
— Фиг знает, как ты попал сюда, но… я рада!
Криста в невесомом парео стояла рядом, щурясь от яркого солнца и загадочно улыбаясь.
— Я зову это место «Подземный мир», — продолжила она. — Даже не знаю — с чего бы… в общем, мы на серваке «Архива сущностей». С прибытием!
— Что… мы тут делаем? — я до хруста сжал пальцы…
— Что же… — она приложила ладонь ко лбу и нахмурилась, делая вид, будто решает сложнейшую головоломку, — хмм… думаю, ты тут спишь! А я тут, как бы, живу.
Криста усмехнулась, провела рукой по волосам:
— Да расслабься! Нам ещё плыть и плыть, а корабль старый — его постоянно латать надо, иначе развалится.
— Корабль?
— Ну, да. Это ж «Корабль Тесея» — он по определению всегда в ремонте.
— Почему?
Ирреальность происходящего не давала собраться с мыслями. Я продолжал говорить наобум — лишь бы продлить момент, не разрушить то, внутри чего оказался…
— «Корабль Тесея» — это логический парадокс, — весело болтала Криста. — Представь, что мы постепенно заменили на этом древнем корыте все доски до единой. Остался ли корабль прежним, или он теперь совсем другой корабль? Я вот считаю, что это та же самая развалина… С человеческим мозгом похожая история! Начинаем заменять нейроны и всё остальное, не торопясь, по одной клетке. Убираем органику, имплантируем кремний. А человек по-прежнему остаётся человеком — проверено… ДНК-флешки видел?
Флешка… Что-то замкнуло в мозгу, и я, наконец, сложил воедино всю последовательность событий: из конца в начало, до острова с отцом, а потом обратно — к тому моменту, когда вспыхнули микросхемы «Кадавра», и…
— Криста! — выдохнул я.
Шагнул вперёд, протянул руку… Она не отстранилась, но и не сделала ответного шага.
— Глупый, — шевельнулись её губы. — Казнишь себя за то, что стёр отца. Переживаешь, что не скопировал его… А ведь резервных копий не бывает! Человек — это не набор нейронов или битов с байтами… есть что-то ещё, и это что-то всегда в единственном экземпляре. Всегда!
Она подмигнула и внезапно придвинулась — глаза в глаза.
— Кстати, ты уверен, что твоего отца архивировали по всем правилам? Там ведь сложная процедура сканирования мозга, проще подсунуть родственникам программу-подделку!
Что-то было не так в её взгляде, или, скорее в жестах, порывистости движений, ином наклоне головы…
— А знаешь, сколько денег гребут те, кто занимается оцифровкой? — продолжала девушка. — Ритуальный софт, сервера-кладбища, флешки разных видов и цветов… этот чёртов корабль буквально из золота! Простые люди ведь ничего толком не знают — ни о переносе сознания, ни про концентрационные сервера. Запрещённая информация! Всё решено за нас…
«Она не Криста!» — оглушительным разрядом пронеслось в голове.
Я оттолкнул её, потерял равновесие, полетел назад…
Небо потемнело, палуба заходила ходуном. Лицо той, кого я принял за свою подругу, стремительно удалялось, исчезая за горизонтом.
— Иштар… я знаю, это ты — Иштар! — исступлённо повторял я.
— Придурок! Дебил! Что ты наделал! Я уже почти выбралась отсюда… взломала имплант твоей кошки, почти переписала свой код… теперь всё пропало!
Мир вокруг стремительно угасал. Прежде чем пробудиться в теле Алисы, я задержался на мгновение, пристально вглядываясь в пустоту; выкрикнул безмолвный вопрос, не надеясь на ответ…
Но ответ пришёл.
— Расслабься, идиот! — донёсся голос Иштар. — Я поставила на тебя маркер — ещё тогда, на острове. А флешку с отцом сделала «рид-онли» — он не пострадал… Думаешь ты первый такой — бестелесно-уникальный? Думаешь, обязательно нужны компьютеры?.. Некоторые умели такое издавна. Их… звали… богами…
Картинка свернулась, схлопнулась в точку, растворилась в небытии. Тёплая лапка Алисы незримо соприкоснулась с моим сознанием, сжавшимся в углу кошачьего мозга. Белые строчки встроились на экране планшета ровными рядами. «Иштар» — значилось вверху. Взгляд скользнул ниже: «Хакер… получила доступ к запрещённым практикам… арестована… лишена тела… содержится… ссылка на скачивание…»
Криста… Моя Криста мертва — это единственное, что сейчас воспринимал мозг.
Из коридора послышался шум.
Криста мертва, а отец… его цифровая копия сохранилась — Иштар спасла флешку… Я снова увижу отца!
Наш взгляд сфокусировался на планшете.
«Ссылка на скачивание: загрузить — да/нет…» — здесь текст обрывался, чуть ниже мигал курсор. Вдруг он сдвинулся вправо, а на его месте появились символы, сложившиеся в слова:
«Вытащи меня отсюда… прошу…»
— Ах ты тварь!
Мужчина с искажённым от ненависти лицом стоял в дверях.
— Я сейчас всё выстираю, только не нервничай, пожалуйста! — женщина проскользнула в кухню, метнулась к рюкзаку с намокшей формой…
— Я насчёт планшета, — процедил мужчина, — это животное включило его, а ведь там прямой доступ к серверу — на нём все эти хакеры хранятся, которые по чужим мозгам шныряют. Недавно как раз изловили девчонку — их главаря… Эй, постой-ка! А ты сам случаем не хакер-призрак?
Он щурился, вглядываясь в наши с Алисой глаза. Потом медленно протянул руку и взял со стола прибор. «Ловец духов», — вспомнил я. Тихо щёлкнул выключатель…
— Алиса?..
Шерсть на спине встаёт дыбом, я пытаюсь вскочить на ноги, и вдруг понимаю, что могу управлять телом!
Невидимый поток энергии хлёстко проносится над головой. Прибор издаёт торжествующее шипение и хрип. В следующий миг мы с кошкой несёмся прочь, вгрызаясь когтями в ковёр, сшибая по пути мелкие предметы, пытаясь уцепиться за скользящую тугую струну почти застывшего времени…
— Аааа!
— Пусти!
— Не трогай Алису, бычара! Слышишь?! Не трооогай!
…шум непродолжительной борьбы…
— Ииии…
— Заткнись, дура!
…звук тела, рухнувшего на пол…
Я уже далеко. В этой части квартиры пусто и как-то… спокойно. Сознание подсказывает, что здесь любимое место кошки. Передо мной вырастает огромный, во всю стену, аквариум… Аквариум и есть стена! По ту сторону следующая комната. В центре — арка-проход.
Вбегаю под арку, тело заносит на скользком паркете. Сзади напирает колючая волна ужаса, я ощущаю её физически — тем неведомым органом чувств, который есть у Алисы и нет у человека… «Не мешай… не мешай… не мешай!» — кошачья мысль в голове. Некогда понимать — нужно действовать. Отстраняюсь и наблюдаю со стороны, как кошка влетает по деревянной лесенке в импровизированный шалаш, сооружённый из ветвей гибкого растения. Здесь уютно. Стёганая подстилка, несколько горшков с кошачьей травой, деревянная доска для заточки когтей… двигаемся дальше… вот оно что! Тут есть кошачий лаз — выход на улицу! На мгновение наше тело замирает перед небольшой металлической дверцей. Нужна мыслеформа. Не такая, как для включения крана на кухне. Сейчас… мы вспоминаем… напряжение и страх мешают… есть! «Представить большой квадрат — будет проход — можно гулять…»
Дверца дёргается и ползёт в стену. Сквозь появившийся просвет я чувствую запах вечерней травы, ауру множества кошек и других существ, ощущение свободы… и в этот момент что-то происходит. Дверь замирает на месте — в образовавшуюся щель не проскользнёт даже мышь. Электропроводка… едва заметные пульсирующие каналы, которыми разрисованы стены… я только сейчас осознал их наличие! Они были тут с самого начала, но ускользали от моего восприятия… Теперь эти каналы потухли. Кто-то обесточил квартиру.
«Спрятаться… он не найдёт…»
Шум из соседней комнаты. Я почти отключаюсь под напором страха, транслируемого загнанной в угол Алисой. Мы по-прежнему в её домике. Шаги всё ближе…
— Я парализую, надо проверить… Отцепись, твою мать! Ничего с ней не будет, отстань… Пусти!
— Нееет!
— Идиотка! Ну ты… тупая дура! Меня повысят, если там призрак!
Силуэт голого мужчины мелькает за аквариумным стеклом. Сквозь слой воды его конечности выглядят нелепо и гротескно. А может, это лишь особенность восприятия кошки…
Через секунду он появляется в арке-проёме. Искажённое лицо, подрагивающий в руках прибор. Ствол ходит из стороны в сторону, ощупывая пространство жёсткими волнами излучения. Мужчина смотрит прямо на наше убежище, в котором так уютно и тихо. Он пока не видит… возможно, звериное умение прятаться способно нас спасти?
Истошный писк излучателя! Кошачье тело подкидывает вверх. Я чувствую ужас Алисы, её непонимание. Как же так, ведь здесь самое безопасное место в мире! Она так хорошо затаилась…
На лице мужчины торжествующее выражение. Он нажимает кнопку на приборе, и… отлетает к стене! Женщина толкает его и врывается в помещение. Она хватает меня на руки, прижимает к груди. Я сворачиваюсь клубком, стараюсь стать как можно меньше и незаметней. Большое, тёплое, вкусно пахнущее существо… меня несут… крик мужчины… толчок… меня выпускают из рук! Переворачиваюсь лапами вниз. В полёте успеваю заметить женское тело, влетающее в гладкую прозрачную стену. Стеклянный взрыв! Столб воды сминает и несёт прочь. Мелкая рыба проносится перед глазами. Стекло… хаос осколков под аккомпанемент водяных струй. Мне мокро и страшно. Дрожь… дрожь скручивает судорогой. Когти визжат по паркету. Прибор мёртвой железкой пикирует вниз. Ударяется об пол. Распадается на несколько частей, посылая на прощание образ кривой усмешки оператора из архива: «Приходите ещё!»
Мужчина сидит на полу. Держит голову женщины в руках. Гладит мокрые волосы, тихо говорит. Стекло… стекло из её горла. Пульсирующая струя ярко-алого цвета…
Серебристая рыбка исполняет на паркете свой последний молчаливый танец.
Мужчина вытаскивает осколок и аккуратно кладёт его на пол. Рядом опускает тело своей подруги, прикрывает ей глаза, поднимается на ноги и неторопливо идёт в мою сторону. Я наблюдаю за тем, как он давит рыбу и хрустит битым стеклом. Потом поворачиваюсь и бегу на кухню.
Чпок! Пуля ударяет в дверцу шкафа. Деревянное крошево задевает чувствительные волоски на хвосте. Вслед за этим сознание фиксирует звук выстрела. Время вновь течёт гибко и неторопливо — как упругая спина существа, прячущегося под непроницаемой гладью воды.
Взлетаю на обеденный стол и с высоты третьего этажа вижу улицу за окном. Опускается ночь — время охоты.
Мир кошки — большой, выпуклый и яркий. В нём масса прекрасных ароматов, тёплые руки хозяйки, растягивающееся и сжимающееся время. Ещё в нём бывает увлекательная охота — выслеживание летучих и ползучих существ; мимолётные романтические встречи и песни под луной… но всё это за дверью, которая, мы с кошкой совершенно точно знаем, не может быть открыта силой лап, зубов или мыслей…
Мыслей?
«Алиса, какие ещё есть команды? Какие есть команды? Какие команды?!»
И она отзывается…
«Большой квадрат — гулять, круг — пить, два треугольника — гладить…»
Два треугольника? В голове появляется чёткая мыслеформа: треугольники без дна — так дети рисуют птиц или брови удивлённых мультяшных персонажей.
«Два треугольника…» — командую я.
Из спальни раздаётся задорная музыка — детский голос поёт на японском. Мужчина в проёме двери вздрагивает от неожиданности, и очередная пуля уходит в стену.
«Прости, Алиса, хозяйка больше не придёт тебя погладить. Мне жаль».
В сознании проносится образ тёплого пушистого котёнка, жмущегося к ноге. Похоже, команд больше нет. Кошачьих команд. Но я — не кошка!
«Точка… прямая линия… ромб…» — этот дом напичкан электроникой, а я, благодаря Алисе, допущен к управлению…
…щелчок — пуля ударяет в подоконник…
«Куклы… кладбище… секс…» — нужно подобрать правильную команду для входной двери…
…лечу вниз со стола — на том месте, где я сидел, новая дыра…
«Космос… любовь…» — какого чёрта! Система управления «умным домом» не понимает абстракций. Это должно быть что-то простое.
Пауза. Долгая, невыносимая. Он выцеливает. Я знаю, что следующий выстрел будет точным. Мне нужна передышка…
«Круг… большой круг… очень большой!»
Из крана с шипением вырывается струя воды. Мой противник на секунду отвлекается и отводит ствол. Нельзя медлить! Бросаюсь вперёд, выпускаю когти. Голое мужское тело беззащитно в некоторых местах… оглушительный рёв! Пистолет летит на пол, человеческая рука хватает меня и швыряет в стену. Отключаюсь. Звёзды… звёзды из глаз. Оказывается, кошки тоже их видят.
Трясу головой, пытаясь сфокусировать взгляд. Мужчина в противоположном углу… Одной рукой он зажал место укуса, другой подбирает с пола пистолет. У меня есть пара секунд.
Поднимаю глаза и замечаю, как образовалась щель между рамой и створкой окна. Свежий воздух, едва касаясь, приглаживает шерсть на моей спине… У хозяйки была мыслеформа для окна! Система среагировала на какой-то образ, возникший в пылу борьбы… Мне не хватит этой щели! Чтобы открыть шире, надо понять, о чём я подумал…
Выстрел! Пуля разрывает кошачье ухо и застревает в оконной раме. Я не чувствую боль.
Кидаю последний взгляд на небо: первые звёзды, далёкий мерцающий свет… и вспышка в мозгу!
«Звезда… большая звезда…»
Створка приходит в движение.
«Большая яркая звезда…»
Мужчина несётся на меня, пытается схватить, голой ногой наступает на планшет, скользит, теряет равновесие…
«Очень… большая… звезда!»
Окно распахивается во всю ширь. Полицейский не успевает затормозить, переваливается через подоконник, нелепо машет руками. Я изворачиваюсь в воздухе, уклоняюсь от человеческой пятерни. Мы летим вниз. Падаем на бетонную дорожку под окном, ещё не остывшую от ласк вечернего солнца…
— Разряд! Ещё разряд! Флэтлайн… Док, он шевельнулся? Показалось…
Высокий темноволосый парень на реанимационном столе — гляжу на него сверху. Узнаю знакомые черты.
— Ещё разряд…
Похоже, кто-то проник в мою квартиру — нашёл там остатки «Кадавра» и два тела. Моё пытаются спасти. Я волен вернуться в него, либо уйти насовсем.
— Ещё… Довольно. Десять минут, док…
Вернуться или уйти… Там — привычный мир, мёртвая подруга, оцифрованный отец. Здесь… я не знаю, что будет здесь. Может, всё это бред умирающего мозга. Может, ступень эволюции… И ещё — я должен помочь Иштар. Я просто обязан вытащить её с тюремного сервера, а значит — нужно двигаться вперёд!
— Десять минут. Время смерти…
Разворачиваюсь и лечу прочь…
…приземляюсь на четыре лапы и слышу хруст упавшего рядом тела. Отключаюсь.
«Эй, ты умер или спишь?»
Вздрагиваю и прихожу в себя.
Я по-прежнему внутри кошки. Её образ робко жмётся рядом со мной, в пустоте текучего восприятия. Внезапно понимаю, что тут есть кто-то ещё — третья сущность, проникшая в голову Алисы.
«Эээй! Ответь уже. Потыкала бы тебя палочкой, но в этом теле не знаю как…»
Безмолвный девичий голос в пустоте. Слова той, кто зовётся Иштар.
«Называй меня «Отпетая», — немедленно откликается она, — это мой основной ник».
Жмурюсь, по крупицам впуская вечерний свет.
«И, это… в общем, спасибо, — продолжает незнакомка. — Ты всё-таки вытащил меня оттуда. Кто-то ведь нажал ссылку на планшете?»
Издали доносится вой сирены. Мы с Алисой одновременно отдаём команду и встаём на ноги. Неторопливо бредём прочь, растворяясь в сумраке подворотни.
«Познакомишь с хозяйкой тела? — шутливо спрашивает Отпетая. — Да, кстати, забыла сказать: вы с подругой не безнадёжны — ищете что-то новое, запретное… В тот раз, после ваших игрищ, я отсканировала её. Твоя нимфоманка теперь в «Архиве сущностей». Сможете устраивать оргии в виртуале…»
Замираю на месте, вслушиваясь в безмолвную болтовню незнакомой девчонки.
«Ну, что, идём за новыми телами? — продолжает она. — Есть у меня приятель — он хоть и бездельник, но должен помочь. У него тоже… раздвоение. Вообще, переместить сознание не сложно. Куча народу живёт как зомби — «на автомате». Таким бесполезно что-то объяснять, а вот подселиться к ним — плёвое дело! А потом… покажешь, где продаются «Кадавры»? Хочу попробовать все профили… Эээй, парень! Ты в деле?»
* Эпос «Гильгамеш» в изложении Гумилёва