Благодарность
Двоюродный дядюшка Михаил всю жизнь был самую малость не от мира сего. Добрый человек, но с приветом. Звонит, скажем, Сергею и говорит:
— В субботу хочу к вам в Барнаул заехать, дела у меня, ты дома будешь?
Сергей — куда ж деваться — отвечает:
— Приезжай.
После этого отменяет все субботние планы, звонит по телефону всем, кому обещал встречи, потом пораньше ложится спать и даже бедную собаку в субботу поутру вытаскивает на прогулку в пять часов — чтобы не прозевать дорогого родственника. Сергей с собакой коротают выходной у телевизора. У Сергея пропадает билет в кино, у собаки — рандеву в парке с десятком дружественных псов, а дядюшки нет как нет. Ближе к вечеру Сергей начинает звонить дяде, проклиная себя за то, что не спросил, на чем, собственно, тот собирался ехать до Барнаула и когда именно следует его встречать. Племянник так и начинает разговор:
— Дядя, когда тебя встречать? — и тут понимает, что дядюшка Михаил ответил не по мобильному телефону, а из дома. — Ты, что, еще не выехал?! — Сергей подпрыгивает над креслом, и собака, даже не просыпаясь, подпрыгивает вместе с ним.
— Я сейчас, мне надо кошек покормить, лошадь на ночь запереть…
Сергей дает отбой и мрачно думает: хоть бы дядюшка еще и суп варить не затеял, а то вспомнит, что приедет из Барнаула — и похлебать нечего.
Михаила он встретит в ночи, а потом, чертыхаясь, поведет собаку на прогулку, а дядя, с комфортом расположившись у телевизора, станет пить пиво и строить планы на воскресенье.
Терпение на дядю Михаила нужно ангельское.
Всю свою жизнь прожил он в старой избушке, оставшейся от родителей. Недалеко от поселка, в котором с недавних пор половину домов на лето сдают отдыхающим. Отдыхающие Михаила недолюбливают и считают старым чудаком. Жена у него давно умерла, сыновья разъехались. По вечерам Михаил разговаривает со старой клячей по имени Сенька. У этого коня недавно был юбилей — двадцать пять лет, и хозяин так отмечал его, что потом соседи не знали, какую "скорую" вызывать раньше — кардиологию или психиатрию.
***
Весна в Алтайских горах — это начало самого настоящего столпотворения. Сюда едут велосипедисты, любители сплава, байдарочники, пешие туристы и множество отдыхающих из всех близлежащих городов. Вместе они представляют собой весьма пеструю толпу, которая заполоняет поселки. Вдруг становятся обитаемыми все кемпинги, дома отдыха и турбазы, а берег Катуни обрастает разноцветными палатками и рафтами. Сразу становится празднично и очень многолюдно. Даже, наверное, слишком многолюдно, поэтому почти никто не замечает, что на Алтае и в наше время происходят очень странные вещи.
Как-то раз на первое мая Михаил отметил праздник основательно. Отметив, он выпустил коня Семена родниться с природой Алтайских гор, а сам отправился в соседнюю деревню, чтобы угостить шурина настойкой собственного изготовления. Настойка была на кедровых орехах и Михаил страшно ею гордился. Отправляясь в путь, Михаил как-то не подумал о том, что солнце скоро сядет. Вечерело, он сбился с пути и внезапно попал на старые железнодорожные пути, которые привели его к заброшенному тоннелю. Удивительно, но здесь царило полное безлюдье. Ни одного туриста, ни единой палатки. Махаил смело шагнул в темноту и затопал вперед, по пути вспоминая, что какая-то из кузин рассказывала ему, будто в старые тоннели заходить нельзя. Есть такая странная примета: если встретишь мальчика, и он попросит его проводить, то не надо с ним идти.
Тоннель поначалу не показался ему подозрительным. Ну, не светится выход из него, так это же не страшно. Только через час Михаил начал сомневаться. Идет-идет, а все как будто на одном месте. Темень вокруг, уже не видно даже, откуда он вошел, а конца этому коридору все нет. Куда отсюда можно выйти и можно ли вообще?
— Эй… — Вдруг услышал он и подпрыгнул, — есть кто живой?
Михаил ощутил неприятный холодок.
— Я спрашиваю, кто тут ходит? — Послышался испуганный голос.
Сказать по правде, Михаил мигом протрезвел:
— Погоди! И не бойся, человек я. Заблудился немного.
Похоже, снаружи сразу успокоились.
Выход в реальность был замаскирован упавшей и давно засохшей сосной. Снаружи на ласковом майском солнышке Михаила поджидал тощий подросток в выцветших до серого цвета штанах и линялой майке, некогда синей и явно на пять размеров больше, чем нужно. Парень с подозрением оглядел путника и спросил:
— А вы откуда?
— Я снизу, из поселка, — Михаил махнул рукой, как ему казалось, в сторону коня Сеньки, которого еще должно было быть видно в долине под горой.
— Идете-то куда? — спросил любознательный подросток и шмыгнул носом. Михаил объяснил, что идет он в деревню к своему шурину и боится не поспеть до темноты, так как малость заплутал.
Подросток снисходительно махнул рукой:
— Да вы рядом совсем, деревня ваша туточки.
— Где? — удивился Михаил.
— Да вон же, — абориген еще раз непонятно махнул рукой, удивляясь, путник сам не видит. Михаил наконец заметил в поле тоненькую тропинку. Хорошо, если она куда нужно ведет, а если нет?
Молодой человек утер нос подолом майки, встал на камешек и очень похоже изобразил стандартный памятник Ленину.
— Там в лесочке будет мостушка, ее легко перейти, а дальше каменюшка. Вы если чего — ботиночки снимайте и по камушкам осторожненько.
Михаил с умным видом кивал, хотя лесочка не видел, а что такое каменюшка, даже вообразить себе не мог.
— Вооона туда и идите. Видите, там электролиния?
Тут он наконец заметил — почти у самого горизонта просматривались опоры линии электропередач. Значит, действительно, цивилизация.
Михаил поблагодарил и пошел по тропинке. День неумолимо клонился к вечеру, когда он все-таки вошел в лесок и увидел мостушку. Это были две довольно хлипки жердочки, перекинутые через быструю и холодную речку. Раньше он никогда такого не видел!
Как оказалось, это была только разминка. Около каменюшки пришлось разуться, как и предрекал юноша в растянутой майке. Каменюшка — это вовсе не мост, а просто большие валуны, которые набросали в реку так, чтобы воду они не задерживали, и можно было перейти на другой берег.
К деревне Михаил вышел, когда уже стало смеркаться. В аккуратных деревянных домиках — ни огонька. Он добрался до дома шурина — тишина и пустота. Только в самом домишке светилась лампочка. Странно шурин празднует — подумал усталый Михаил и ввалился в сени. Шурин сидел за столом со своим дедом, матерью и одной из Михаиловых кузин. Возможно, остальные гости прибудут завтра — понял Михаил и широким жестом поставил вечеряющим бутылку своей фирменной настойки. Шурин крякнул, положил Михаилу вареной картошки, малосольной селедки, все щедро присыпал укропом и потянулся открывать бутылку. Михаил как принял стакан, так ощутил ужасную усталость, и прилег щекой прямо на стол. Во сне он слышал, что шурин с дедом какими-то странными голосами обсуждают его телосложение — мол, тощий и костлявый слишком. Почему он вдруг перестал нравиться шурину, Михаил так и не понял, зато услышал, что кузина разливает из его бутылки настойку и громким шепотом предлагает всем угоститься.
***
Утром оказалось, что Михаил спит на поляне в лесу, привалившись щекой к дереву, а напротив него торчат четыре высохших старых еловых пня. Под пнями стояла пустая бутылка из-под настойки. Впрочем, Михаил хозяйственно уложил в рюкзак целых шесть бутылок, так что, посетовав на странный сон, вызванный, должно быть крепостью напитка на кедровых орехах, он быстро собрался, и затопал в ту сторону, где по его предположениям находилась деревня. К обеду Михаил очутился у дома шурина, где со вчерашнего дня многочисленные родственники и их друзья трудолюбиво вытаптывали свежевскопанные грядки. Михаил уселся за стол, по случаю хорошей погоды установленный прямо во дворе. Напротив сидел любезный шурин, ничуть не изменившийся со вчерашнего вечера. Михаил открыл свой рюкзак и выставил на стол бутылки с настойкой. Шурин крякнул, положил Михаилу вареной картошки, малосольной селедки, все щедро присыпал укропом и потянулся открывать бутылку.
В ту ночь телосложение Михаила никто не обсуждал. Все спали, уставшие от продолжительных танцев, непродолжительной драки и разнообразных напитков, среди которых настойка Михаила имела шумный успех, потому как мягко лишала человека ног с первого стакана, а со второго отправляла в глубокий и приятный нокаут.
Когда луна, надоедливо светившая спящему под кустом сирени Михаилу прямо в левый глаз, наконец завалилась за горные пики, берегом Катуни пришел во двор давишний юноша в длинной майке и трикотажных штанах. То, что у молодого человека в темноте светились зеленым оба глаза, как-то не слишком удивило спящего. Гость наклонился над Михаилом и тихо сказал:
— Благодарствую, батя!
— За что? — Не понял Михаил.
— От твоей бурды хозяева мои прозевали рассвет. Я им два столетия людей приводил, они все обещали меня отпустить, да все обманывали. Уж я нарочно выбирал старых да тощих вроде тебя. Но им и такие годились.
— Значит, слушай, батя, — зеленоглазый молодой человек заговорил серьезно и деловито, — за мою свободу должен я тебя отблагодарить. Запомни: в этой деревне с гражданской войны клад припрятан. Знаешь избу старую, где после смерти бабки Симонихи никто не живет? У бабки во дворе был колодец. Высох он давно, его всяким барахлом закидали, чтоб собаки туда не попадали. Так вот, батя, слушай: в этот колодец когда-то чешские офицеры опустили награбленное золото.
— Чешские? — не поверил спящий.
— Да, да! — Рассердился молодой человек. — Орудовали тут у вас чехи в восемнадцатом году. Белогвардейцы, батя, они тут по Барнаулу и Новониколаевску много всякого добра награбили. Понимаешь? Проходил через эту деревню отряд, командиры опустили в сухой колодец мешки с золотом и забросали мусором. Красных боялись, думали, что успеют сюда вернуться и все забрать. И не вернулись. Так что давай, батя, как протрезвеешь, берись за тот колодец. Только про меня никому не рассказывай, понял?
С этим юноша исчез, а, может, Михаил уснул так крепко, что ему перестали сниться сны.
До девятого мая никто в деревне так и не протрезвел.
***
Колодец раскопали в июне. Дом за бесценок выкупили городские друзья Сергея из Барнаула — решили, что лучше места для дачи трудно найти. И оказались, в каком-то смысле, правы. Они расчистили старый колодец, чтобы выяснить, далеко ли ушла вода, и можно ли здесь пробить артезианскую скважину. Вода ушла недалеко, а на премию, полученную за клад, друзья Сергея потом отгрохали двухэтажный дом, да такой хороший, что хоть весь год живи.
— Ну, ты растяпа, батя! — Шумно сердился юноша, когда явился в дом к Сергею на Петров день. Светить зелеными глазами было ни к чему, стоял белый день. Михаил приехал с утра, проводил племянника на работу, а сам выбрал в застекленной горке бутылочку попроще, нажарил к ней картошки, открыл банку со шпротами, порезал помидоры и уютно устроился перед громадным племянниковым телевизором, где как раз шел какой-то замечательный боевик.
— Прости, малец, — ответствовал Михаил, наливая гостю в чистый стаканчик, — не поверил я про золото.
— А отблагодарить мне тебя нужно, — задумчиво сказал молодой человек, покачивая стаканом и глядя, как красиво растекается напиток по его стенкам. — Кстати, ты знаешь, что это у Сергея марочный коньяк пятидесятилетней выдержки?
Михаил последнюю фразу не понял и решил ее проигнорировать.
— Значит, так, батя. Первого октября придет к тебе шурин и позовет в лес грибы собирать. Иди с ним. Не вздумай отказываться. Только никому не рассказывай про меня, ладно?
***
Рассердился Сергей ужасно. Он топал ногами, кричал, что надо было сказать, и тогда бы он дядьке ящик водки купил, и, конечно, грозил больше никогда в свой дом не впускать. Кто же знал, что эта бутылочка стоит целую племянникову зарплату, и хранил он ее для особых случаев? Вон, и этикеточка какая-то неказистая приклеена, черненькая.
Михаил уехал домой обиженный и не звонил племяннику до самой осени.
Когда к нему заявился шурин с корзинами и бутербродами, то понял, что приглашать Михаила в лес уже поздно. На столе стоял тазик пельменей, а за ним возвышались и призывно сияли на всю кухню две бутылки водки.
Про то, что в сараюхе у Сеньки зарыта литрушка самогона, Михаил вспомнил под утро. Они с шурином попытались выломать бутыль из мерзлой земли ломиком, но шурин испугался за сохранность сосуда. Тогда Михаил предложил взять скребок, которым он чистил верного коня. Этим скребком на заре второго октября они откопали самогон, и после этого Михаил ничего не помнил до самого приезда племянника.
— Да, правда! Честно говорю! — клялся Михаил, пока Сергей растирал его и поил таблетками от простуды. — Я проснулся, думаю: что случилось, голове холодно, а ногам жарко.
Проснулся он после посиделок с шурином не сразу, долго не мог разлепить глаза, а когда разлепил, то понял — голова его лежит на нижней полке холодильника. Ноги же Михаил засунул в подпечек. Шурин как-то незаметно ушел к себе домой, и какого числа это произошло, Михаил не знал.
Первого октября в лесу, куда шурин часто ходил по грибы, деревенские случайно нашли новое месторождение меди.
***
— Защищать теперь тебя надо, батя, — заявил зеленоглазый отрок, заявившись к Михаилу в сумерках. Дело было под ноябрьские праздники, и Михаил уже начал потихоньку их отмечать. — Слушай меня и поверь на этот раз. В понедельник явятся к тебе люди из Барнаула. Будут торговать твой дом и землю. Смотри, батя, не пей. Эти люди водку тебе принесут, и будут просить твои подписи. Ничего у них не подписывай, если выпьешь. И про меня, смотри, никому, помнишь?!
Молодой человек обошел владения Михаила, осмотрел дом и спустился в погреб. Там, на кадушке с квашеной капустой сидел один из Михаиловых котов и ел капусту прямо из-под сдвинутой крышки.
— Лошадь самогон охраняет, коты — закуску. Все при деле, — вздохнул гость.
На этот раз юноша в растянутой майке и нелепых штанах решил не надеяться на Михаила. С утра неведомая сила подняла с постели Сергея и вместе с собакой водворила в поезд. Только оказавшись у любимого дядюшки на участке, Сергей понял, что приехал он не зря.
Землю и дом сторговали за хорошую сумму.
Когда Барнаульские дельцы ушли, унося с собой подписи Михаила, тот предложил племяннику обмыть продажу.
— Бог с тобой дядя! Обмывают только покупки!
Банковскую карточку с дядиными деньгами Сергей потихоньку увез с собой. Потом отдаст. А еще лучше — купит старику приличную квартиру.
***
Утром тридцать первого декабря к Сергею в квартиру явилась его новая симпатия. Племянник еще вчера по секрету шепнул дядюшке, что в наступающем году они планируют пожениться.
Надежда оказалась веселой полноватой блондинкой, с порога уведомила Михаила, что у Сергея сегодня сокращенный день, но дел много, а пока она наведет чистоту и приготовит приличную еду к ужину. Провожать старый год они начнут никак не раньше вечера, а пока пусть любезный дядюшка собирается и идет в магазин — список покупок она ему уже написала. Да! — И пусть не берет горячительного, этим ведает ее будущий муж.
Михаил ворчал весь день. Вот ведь год выдался! Остался он без дома и даже без деревни, на иждивении у молодых. Какая уж там в его возрасте квартира! И Семена жаль, хороший ведь конь. Мается, бедняга, в коровнике у шурина. Там тепло и сено каждый день. Сенька, конечно, привык к холодной стайке и от соломы не откажется, ведь ему что важно? — Воля! Михаил его каждый день выпускал побродить. А теперь что? — Стой и старей в тепле и сытости.
Бросая в тележку супермаркета упакованные в полиэтилен овощи, Михаил тихо плевался. Где ж это видано, анемичные помидоры среди зимы? Он перешел к рыбе и растерялся — ну и как ее выбирать, эту селедку? Бочковой-то нет!
Красавица-блондинка сквозь гул пылесоса проконсультировала Михаила, какую рыбу купить, и звонко чмокнула телефонную трубку. Вот ведь стыдобища какая!
Михаил, уныло скользя с тележкой вдоль стеллажей, продолжил свою мысль — он ведь тоже как старый конь, в тепле теперь, в сытости, только скучно в городе, мочи нет. Правда, справедливости ради, надо сказать, что племянник отвоевал ему очень большие деньги. Однако покупать квартиру Михаил не торопился. Ну как можно будет подыскать домишко и снова уехать в деревню? — Дождаться бы только весны…
Провожать старый год сели с полными бокалами непонятной кислятины, в которой и градуса-то не ощущалось. Городские… даже выпить нормально не могут. Впрочем, он уже присмотрел в холодильнике пару бутылочек пива и поэтому спокойно смотрел как Сергей наполняет высокие фужеры сладкой шипучкой — чтобы чокнуться ими под бой курантов.
Много лет Михаил бой курантов пропускал. К торжественному моменту он уже мирно спал на столе или у Семена в сарае, а оставшиеся от пиршества продукты доедал на следующий день. Что интересно: водки на следующий день никогда не оставалось и приходилось пополнять запасы. Коты ее допивали что ли?
***
Оба кота была здесь, в квартире Сергея. Они уже успели воспитать племянникову овчарку, так что теперь все трое смирно сидели под столом в ожидании подачки или нечаянно упавшего куска. Праздник был в самом разгаре.
К своему удивлению, Михаил в два часа ночи был еще почти трезв. Просто безобразие, и магазины уже не работают.
В квартиру племянника ввалилась толпа поздравляющих. Все уселись за стол и выставили принесенное с собой угощение. Одного нескладного тощего паренька Надежда представила как своего дальнего родственника. Михаил внимательно присмотрелся к нему. Паренек без конца шмыгал носом. Одет он был в свитер размеров на пять больше, чем нужно и очень потрепанные джинсы. Правда, цвет глаз не удавалось разглядеть — в комнате по случаю праздника было полутемно, только елка мигала.
Молодой человек охотно выпил с дедом слабоградусной кислятины, после чего Михаил начал рассказывать ему, как встретил на первое мая в заброшенном тоннеле паренька, и как потом этом паренек все собирался его отблагодарить, а после сказал, что будет Михаила охранять.
Он не заметил, как все гости вместе с племянником и его дамой ушли на улицу пускать фейрверки. В комнате сидели только они двое. Когда Михаил закончил свой рассказ, паренек наклонился к нему и сердито сказал:
— Батя, ну, ведь я же просил: никому обо мне не рассказывай!