Огни над лесом

Стоя на вершине холма, старик с восхищением смотрел на пестрящие за деревьями небоскрёбы.

За спиной его над деревней светили россыпи звёзд, а вот со стороны города небо было чистым, но ярким. Стоило опустить глаза чуть ниже, и взгляд начинал цепляться за тысячи мерцающих огней. Стены многосотметровых домов украшали изображения улыбающихся политиков, танцующих звёзд эстрады и героев-разведчиков дальнего космоса. Некоторые здания переливались ослепительными узорами, шустро мечущимися от одной стены к другой. Огни города были настолько яркие, что умудрялись проползти по макушкам деревьев через лес половину пути до деревни и лишь тогда растворялись.

Холм словно являлся некой гранью, разделявшей различные эпохи. С одной стороны — футуристический город, а с другой — деревенька в два десятка бревенчатых домов.

Старик кутался в тёплый тулуп. Ноги его согревали войлочные валенки. Морщинистое лицо покрывала густая и жёсткая, словно сплетённая из тонкой проволоки, борода и такие же усы.

Лет восемьдесят дадут ему несведущие люди, но такие вряд ли отыщутся на планете. Старика знал каждый землянин, и то, что он гораздо старше чем выглядит, тоже не было ни для кого секретом.

А был этот человек ни кем иным, как профессором Алексеем Николаевичем Прохоровым. Именно что был, во времена канувшего в лета Советского Союза. В те годы Алексей Николаевич скромно читал лекции в одном из малоизвестных ВУЗов в столь же малоизвестном городке. Пока перипетиями хитрой судьбы не довелось ему попасть в секретный криогенный комплекс да прямиком в криогенную камеру. А на следующий день после заморозки эксперимент "заглох" — в СССР грянул переворот. Весь персонал скрытого в лесах Сибири комплекса был временно — со слов руководства — отозван в Москву. Зачем? Это уже было неважно. Но до цивилизации вертолёт так и не добрался. Машина рухнула в нескольких километрах от места взлёта, похоронив под собой всех работников комплекса.

После падения Союза никому уже не было дела до забытой в Сибири лаборатории и тем более никто не беспокоился о спящем в криогенной камере человеке.

И лишь через три сотни лет комплекс нашли, а чудом пережившего такой длительный период заморозки человека оживили.

Так из тысяча девятьсот девяностых Алексей Николаевич попал в две тысячи триста семидесятые.

Пройдя реабилитацию, профессор Прохоров вновь "взялся за учебники", в надежде убрать крамольные пробелы в знаниях. Но за сотни лет прогресс настолько ушёл вперёд, что вскоре старик сдался. Тяжело было осознавать, что места в новом, но чужом мире для тебя нет. Он начал угасать.

Спасли Алексея Николаевича смекалистые и шустрые бизнесмены современности, предложив ему неожиданное и заманчивое занятие: работать в Центральном Евразийском Музее смотрителем экспозиции "Соловейчики". Как оказалось Соловейчики — это была последняя на планете деревня с настоящими деревянными домами и кирпичными печками, которой насчитывалось не меньше лет, чем её новому смотрителю.

 

***

 

Дед Алекс поднял валявшийся в траве топор и двинулся вниз по склону. Холм отделяла от деревни небольшая поляна, вширь всего метров десять и в длину столько же, по краям которой густился лес.

Уже у крайнего дома старик за пару ударов срубил тонкую подсохшую ель. Взгляд на мгновение замер на торчащем из земли пне. Дед Алекс в десятый, а может и сотый раз попытался представить, какие процессы забурлили сейчас на нём, как рьяно бросились сур-бактерии восстанавливать потерянную часть экспозиции, но разум так и не смог нарисовать хоть мало-мальски чёткую картину.

— Эх, — отмахнулся старик и поволок деревце к дороге.

В сур-бактериях он ничего не понимал, но точно знал — уже через какой-нибудь час вместо пня будет стоять новое деревце.

Гравийная дорога словно змея выползала из лесу и вилась между домами. Лишь достигнув другого конца деревни, она выравнивалась и вновь ныряла в чащу, а в сотне метров от домов резко обрывалась. Ведь была она лишь частью экспозиции, для современных средств передвижения — гравикаров — дороги вовсе не нужны.

Вот и ёлочку рубить и тащить в дом, также не было надобности. Стены с равномерным внутренним прогревом не пустят в дом даже самый лютый мороз. Да только деду Алексу нравился сам процесс. Сесть напротив печи и греться её живым пламенем. Слушать треск полыхающей древесины и ворошить кочергой горячие угли.

Старик остановился в паре шагов от своего дома и завертел головой.

— Летят, ироды, — пробурчал он.

Во время реабилитации деду Алексу сделали несколько операций по замене разрушившихся внутренних органов да излечили от мучившей много лет катаракты, попутно улучшив в разы зрение. Оттого и увидеть мчащийся в выси гравикар ему не составило труда.

Дед Алекс отшвырнул ёлочку к забору и уселся на неширокую скамью прямо у калитки.

Печка с потрескивающими дровами подождёт.

 

***

 

Гравикар плавно опустился на дорогу и повис сантиметрах в двадцати над землёй. Это была не простая машина, а дорогостоящий "Сан-Марино". Гравикар последней модели, выпущенный количеством всего в несколько единиц. Вытянутый и дутый, словно громадная капля воды. Никаких углов и резких переходов, лишь плавные и грациозные изгибы.

В левой стороне лоснящегося даже в потёмках корпуса открылась дверь, — часть корпуса просто растворилась в воздухе — и на дорогу ступил молодой человек. Высокий, стройный, с тонкими чертами лица — покоритель женских сердец не иначе.

Он небрежно, даже брезгливо, растормошил кроссовками кучку гравия.

В лиловой неоновой майке и таких же ярких голубых шортах паренёк освещал чуть ли не всю деревню.

— Welcome, мои дорогие друзья! Вот мы и прибыли в самое дикое место на Земле! — прокричал он и сделал несколько шагов от машины.

Крик его словно послужил командой. Из гравикара загрохотала безумными басами музыка, а на дорогу ступили две девчушки и плечистый парень.

Рыжая девчушка с невероятно сложной вязью кос на голове, одетая в широкую юбку до колен и распахнутую на груди блузу, бросилась ему на шею.

А блондинка, с двумя спадающими на плечи пышными хвостами, осталась стоять возле машины, попав в объятья второго парня.

— Зик, отцепись! — оттолкнула она своего пленителя, после чего просунула руку в салон гравикара и приглушила музыку.

Басы сдались сразу же, а вот крепыш Зик отступать никак не хотел. Даже не напрягая мышцы на своих бугристых руках, он забросил подругу на плечо. Точенная фигурка, тонкие руки, такие же худенькие ноги — нет ничего проще.

Блондинка завизжала:

— Сим, Фина, скажите этому олуху, пусть поставит меня на землю.

Она забарабанила руками по широкой спине Зика, попыталась отбиваться ногами. Крепыш лишь усмехнулся и прижал обтянутые легинсами ножки к себе.

— Ладно, Зик, поставь Иссу, — вступилась за подругу рыжая.

— Успеешь с неё ещё одежду снять, — заржал "неоновый мальчик" и полез в гравикар.

Зик аккуратно перебросил подругу через плечо и медленно опустил на землю. Медленно, потому что руки волнующе держали её за упругие ягодицы.

Исса хлопнула ладонью по его плечу и, наигранно виляя задом, отошла к Фине.

— Строптивая какая, — улыбаясь в пол лица, проводил её взглядом Зик.

Сим выбрался из гравикара с рюкзаком за спиной.

— Строптивая, — согласился он и чуть встряхнул свою ношу. — Пока не попробует это.

— Мурда? — тихо спросил Зик.

Сим скривился и коснулся корпуса машины. Дверной проём бесшумно затянулся, не оставив после себя и следа.

— Обижаешь. Чистая, как слеза девственницы, гъёра.

— Где взял-то? За эту дрянь даже твоему папаше от служителей тебя отмазать будет непросто.

Сим обнял крепыша за плечи и подтолкнул к скучающим девчонкам.

— Так я у служителей и взял, — иронично ответил он.

 

***

 

Гравикар опустился в двух домах от деда Алекса, и ничего не мешало ему рассмотреть выбравшихся из машины людей.

Старик упёрся руками в колени и печально вздохнул. Сколько раз он уже видел таких? Дают "на лапу" Генжу, координатору экспозиции "Соловейчики", получают от него маяки распознавания и прутся сюда резвиться на полную.

А ведь и раньше, в прошлой жизни, были такие. Мальчики-мажоры рассекали на родительских Волгах и Мерседесах, щипали девчонок на дачах, обрюхачивали, кидали и искали новых… Да и дамы встречались непростые. С лёгкостью могли объегорить любого да сделать из мажорно-оптимистичного настроения минорно-обречённое.

Вот и эти. Разбились на пары, да в обнимку топают к дому. Рыжая на ходу запустила руку в шорты своему ухажёру. Сейчас ведь ещё и визжать от восторга начнёт. Громила лапает за груди блондинку. А та стеснительная, пока ещё отбивается.

— Шлюхи, — прорычал себе под нос старик и отвернулся. — И мужики, и бабы.

И тут нахлынули старые, давно запрятанные в недра памяти воспоминания.

Ритка Самохина встала перед глазами. Красотка из-за которой в семнадцать лет чуть в петлю не залез. Ноги у неё были длинные и стройные, и сама высокая да с ярко-голубыми глазами. На три года старше чем юный тогда Лёшенька она была, но хвостом вертела только перед его одногодками.

А вот и Лиза Серебрянская. На первом курсе университета они встречались. Сам соблазнил, обещал жениться, а когда забеременела, открестился и бросил. Сволочью был тогда. Каждый человек когда-нибудь бывает сволочью.

Дед Алекс поднялся и вразвалочку зашагал к дому. Уже на пороге, когда под ногами скрипнула доска, — уж сколько раз он порог ремонтировал, а сур-бактерии всё равно возвращали его в прежний вид, словно все пороги в старые времена были скрипучими — вспомнил про ёлочку и поплёлся назад.

Молодёжь галдела. Да и чего им было стесняться? До утра здесь точно никто не появится, а старика если такие вот "гости" и увидят, то лишь весело отвернутся. Чего с него взять? Экспонат.

Что-то мелькнуло в левой стороне глаза. Тень в темноте. Дед Алекс остановился и задрал голову к небу. Бездонная чернота, мириады звёзд, шлейф Млечного пути, серп Луны...

Ах вот оно что!

Ещё один гравикар не спеша летел над деревней. В раза два крупнее "Сан-Марино", мрачный, с выпирающими в стороны раструбами грави-сопел и неказистыми выпуклостями чуть подсвеченных изнутри окон.

"Сфинкс" — сразу признал дед. На таких же биомеханики прилетали в Соловейчики. Даже несколько раз его катали.

Гравикар ушёл влево и завис над холмом.

— И эти припёрлись, — пробурчал дед Алекс и с сочувствием посмотрел на семенящего к "Сан-Марино" крепыша.

 

***

 

Зику нравилась пинта. Он считал её чуть ли не самым гениальным изобретением человечества. Всего лишь литровая бутылка с изогнутым горлышком, — но зато какое содержимое! Из двухсот грамм заправленного внутрь порошка получалось десять литров свежайшего пива.

Крепыш вдавил в горлышко пинты пробку. Пинта зашипела, а пробка начала раздуваться, наполняясь хмельным напитком. Буквально через минуту у Зика в руках уже была полная бутылка пива. Её он передал Симу и начал наполнять следующую.

Девчонки с брезгливым содроганием осматривали экзотическое жилище. Ведь знали, что сур-бактерии обеспечивают здесь полную стерильность, но всё же касались предметов и даже двигались с опаской.

Исса на секунду замерла возле печки, заглянула в топку и отошла к резному шкафу.

Фина долго пялилась на подвешенный на стене рушник, а потом подошла к застеленной цветастым покрывалом кровати и уселась на неё.

— Жёсткая. Фе-е! — скривилась рыжая. — Как они на ней спали?

— Дикари, — коротко бросила Исса.

А Сим опустился рядом с Финой и протянул ей бутылку с пивом.

— Представь себе, — заговорил он и обнял подругу за плечи. — Наши предки на таких кроватях не только спали.

Фина сделала несколько больших глотков, одновременно с этим провела пальцем по золотистой полосе на поясе. Её юбка начала стягиваться, превращаясь из свободного "колокольчика" в элегантное мини.

— И чем же ещё занимались наши предки? — игриво прошептала она.

Сим затаил дыхание, когда из-под юбки выглянули белые ажурные трусики.

— Зик, сходи по деревне прогуляйся, — бросил он в сторону.

— Зачем? — не понял крепыш. — Мне и здесь хорошо.

— Музыку в гравикаре послушай, — прыснул Сим. Его начала раздражать недалёкость товарища.

Фина уселась на колени "неоновому мальчику", обхватила его торс ногами и добавила:

— И Иссу с собой прихвати. Вдвоём веселее.

— А-а-а! Понял, — заулыбался крепыш. — Не дурак.

Зик сунул под мышку пинту, другой рукой обнял блондинку, — на этот раз она не сопротивлялась — и парочка затопала к выходу. Вот только уходить спокойно Исса не захотела. Не оборачиваясь, девчонка застонала:

— О Сим! Симочка! Быстрее! Быстрее! Да! Да! Да!

Уже на улице её настиг возглас Фины:

— Завидуй, сучка!

 

***

 

"Повезло", — подумал старик, глядя как крепыш и блондинка удаляются от дома.

А с другой стороны, от нависшего над холмом гравикара, сюда шли новые гости. Дед Алекс был уверен, что это бандиты. Не впервой в Соловейчики прилетает молодёжь, порезвиться вдали от глаз матерей и отцов. А за ними следуют и те, кто желает заработать на похищении "золотых детишек".

Их было трое, и они семенили по-над заборами к дому с юнцами. Когда поравнялись со стариком, остановились. Заметили, естественно. Ведь он прятаться и не пытался, всё так и сидел на скамейке. Чего ему бояться? Потыкают оружием, побросаются угрозами и оставят в покое, а может и вовсе пройдут мимо.

Бандиты остановились. Один указал рукой на старика, другой отмахнулся. Они перебросились парой слов и двинулись дальше, уже не обращая внимания на единственного жителя Соловейчиков.

Дед Алекс дождался пока бандиты повернуться к нему спиной и тогда бесшумно поднялся и тоже направился к интересовавшему пришлых дому. Только шёл старик не по дороге, а проскочил через дворы, хорошо известными ему тропами да заборами. Поэтому и добрался до цели быстрее, чем бандиты.

Он притих у окна.

 

***

 

Бандиты преспокойно вошли в дом, но, миновав прихожую, замерли. До деда Алекса долетели негромкие смешки. Взгляды троицы были устремлены на кровать. Сим лежал на спине, а Фина неугомонно скакала на нём. Парочка настолько углубились в своё занятие, что даже скрип входной двери и тихий хохот не привлекли их внимания.

А бандиты тем временем начали действовать. Один обхватил руками девчушку и завалил на кровать. Рыжая завизжала. Забилась к стене и схватила скомканное покрывало, пытаясь спрятать под ним наготу.

— Какого х...

Сим успел вскочить на ноги, но тут же отлетел к печке, получив мощный удар в голову от одного из нападавших.

— Что вам нужно? — закричала Фина и заревела.

"Быстро всю спесь растеряла", — с затаённым наслаждением подумал старик.

Только сейчас он смог рассмотреть всех нападавших с близости. Близнецы! Тройня! Все в обтягивающих майках, тяжёлых ботинках и в свободных чёрных штанах. У каждого на левом боку сумка, а на правом — кобура. Головы кучерявые. И, что самое удивительное, даже шрамы на лицах одинаковые: от левого уха, через всю щёку и до губ.

Двое начали на полу пинать Сима, а третий с планшетом в руках навис над плачущей Финой.

— Рузь, Лазь, оставьте пацана в покое. А то ещё грохните ненароком, — попытался он остепенить братьев.

Его палец пробежал по экрану планшета и остановился. Недовольный взгляд метнулся на девчонку.

— Да ничё с ним не станет? Не бойся, Вязь. Будет он жить, — заверил Лазь и "сыграл финальный аккорд" — очередным ударом в голову выбил из Сима сознание.

— У нас проблема, — не обращая внимания на растянувшегося на полу пацана, буркнул Вязь. — Это не та девка.

— Как не та? Мелкая, сиськастая, прилетела с хахалем, — ляпнул Лазь и взял у брата планшет.

— Так ведь эта рыжая, а наша белая, — встрял в разговор и Рузь.

— Рыжая, белая... Неважно. Может фетиш у неё такой, цвет волос каждый час менять... — Лазь осёкся. — Точно не та. Звони... Сам знаешь кому.

Вязь приложил указательный палец к уху, активировав чип связи, и отошёл в сторону. Нечего девчонке слышать, с кем и о чём он будет говорить.

А вот Дед Алекс и так знал, кому тот звонит. Конечно же координатору. Получил деньги от юнцов за маяки распознавания, а потом ещё и награду от бандитов за наводку. Вот только где-то у хитрого Генжа вышел просчёт.

— Вы... убили его? — наконец Фине удалось выдавить пару слов, но она тут же умолкла.

Один из близнецов сел на кровать.

— Да жив твой хахаль, — улыбнулся Лазь и потянул за покрывало. — И с тобой всё будет хорошо. Только веди себя смирно.

Над покрывалом появилась высокая грудь. Бандит облизнул толстые губы и охнул, получив лёгкий удар по затылку.

— Оставь товар в покое, — остудил брата Рузь.

— Эй, охламоны, сюда подойдите, — подозвал их Вязь и, когда оба спешно приблизились, зашептал: — Они Генжа развели. Этот пацан — кивок на Сима — и наша деваха заплатили ему за два маяка, а ещё два спёрли. Так что их тут четверо.

Только он закончил, как Лазь стремительно рванул к рыжей и, ухватив руками её за шею, придавил к стене.

Фина начала задыхаться. Вцепилась ему ногтями в руку, но без толку, бандит даже не повёл глазом.

— Где твоя подруга, Исса Тенева? — прошипел он и ослабил хватку.

Фина сделала два глубоких вдоха и лишь тогда надрываясь ответила:

— Не знаю...Ушла... С Зиком...

— Если соврала, убью, — оскалился Лазь, оттолкнул рыжую и обратился к братьям: — Что делать будем?

— Искать, — коротко ответил Рузь и полез в свою сумку.

Он достал два толстых металлических ошейника и невысокую пирамидку. Один ошейник бандит защёлкнул на шее Фины, — девушка пыталась отбиваться, визжала, но близнецы лишь весело улыбались — а второй надел на Сима.

Пирамидку Рузь установил по центру комнаты. Внутри неё что-то негромко щёлкнуло, и на вершине загорелся красный огонёк.

— Ты знаешь, что это за устройство? — спросил Вязь у рыжей, но та не ответила, ревела навзрыд, прикрыв лицо руками. — Глупый вопрос. Откуда тебе такое знать? В общем, в ошейник вмонтирован лазерный резак, и управляется он пирамидой. Так вот, отойдёшь от неё больше чем на два метра, останешься без головы. Попытаешься снять ошейник, сдвинуть пирамиду или хотя бы коснёшься её — результат будет такой же. Ясно!?

Он затряс девчонку за плечи.

— Ясно, я спрашиваю!

Фина обречённо кивнула.

 

***

 

Близнецы разбрелись по деревне. Рузь направился к холму, Лазь ушёл в противоположенном направлении, а вот Вязь остался побродить вокруг дома с пленными.

Не по нраву Вязю было это место. Шум деревьев на ветру, да и сам ветер, писк в траве и редкий вой из лесной чащи заставляли вздрагивать. Он, конечно, знал, что зверья на самом то деле здесь нет, а все звуки — это лишь симуляция для посетителей, но всё равно человеку привыкшему к шуму толпы, замкнутым помещениям и узким улицам всё вокруг было непривычным, мрачным и тяжёлым. Даже чистый воздух казался спёртым и давящим.

Вязь повернул за угол дома и двинулся вдоль ветхого забора. Вздрогнул, словно ударило током, когда что-то коснулось лба, а это были всего лишь "серьги" на нависающих ветвях берёзы.

— Тьфу! Курва! Сжечь бы здесь всё, — выругался бандит и, повернувшись к дому, заглянул в окно.

Рыжая всё так же сидела на кровати, поджав под себя ноги и кутаясь в покрывало. Дура, хоть и красивая, даже не оделась.

Впереди зашуршали кусты. Вязь выхватил из кобуры пистолет и сделал несколько шагов в сторону малинника.

— И кто это у нас здесь? — с издевкой в голосе спросил он.

Из зарослей медленно выполз дед Алекс.

— Старый? А хера ты тут лазаешь? — Вязь расслабился. — Вынюхиваешь чего-то?

Дед испуганно замотал головой.

— Я не вынюхиваю. Просто хотел посмотреть.

— На что посмотреть? — не понял бандит.

Старик кивнул в сторону дома.

— На девку голую? — Вязь повеселел. — Трухой осыпаешься, а до сих пор о бабах думаешь.

Неожиданно для старика он стал серьёзным.

— Ещё двоих видел?

Дед закивал и кротко ответил:

— Дворами в сторону холма пошли.

— Молодец, старый, что бдишь, но запомни, ещё раз замечу, что следишь — убью. Понял?

Вязь, не дожидаясь ответа, отвернулся и направился к дороге. Он поднёс руку к уху, надеясь связаться с братьями. Что-то мелькнуло возле головы, и так и не достигнув лица кисть упала в траву. Всего миг бандит глядел на кровавый обрубок руки, а потом растеряно обернулся, и в этот момент старик нанёс второй удар. Топор взметнулся вверх, прорисовал в воздухе полу дугу и воткнулся в голову Вязя, практически расколов её надвое.

Бандит упал на колени, а дед Алекс выдернул топор и оттолкнул ногой тело.

— Дурак, — буркнул старик и пошёл к дому.

Окровавленный топор он оставил на входе, незачем девчонку пугать, и так натерпелась.

Фина при виде старика даже немного приободрилась. Сложно было представить, что этот "закостеневший экспонат" сможет помочь, но хотя бы сообщить о происходящем служителям он точно способен.

— Помоги, — тихо проговорила рыжая.

Она одной рукой затащила под покрывало одежду и начала одеваться.

— Вызови служителей. Наши родители богаты. Тебя наградят, — вновь проснулась прежняя Фина: властная, хитрая и вёрткая. — Что ты хочешь, старый? Ты получишь всё, что угодно.

Зашевелился Сим. Застонал и, держась руками за голову, медленно начал подниматься.

Дед Алекс всё это время стоял в центре комнаты и не моргая смотрел на девчушку. Наглая, развратная и глупая стерва!

В последнее мгновение Фина прочитала в глазах старика его замысел и подалась вперёд, не обращая внимания на упавшее покрывало, забыв о ещё не застёгнутой блузе.

— Стой! — лишь успела вскрикнуть рыжая.

Дед ногой толкнул пирамидку. Ошейник на шее девушки всего на секунду ярко вспыхнул. По комнате стремительно разлетелся запах горелого мяса. Фина с кровати грохнулась на пол, а её срезанная с тела голова покатилась по комнате и остановилась лишь упёршись в валенки деда Алекса.

Срез ровный, обожжённый, даже и капли крови нет. А на красивом лице застыло несказанное удивление.

 

***

 

Лазь отыскал парочку в последнем доме. Заглянул в окно и злобно оскалился. Они сидели в прихожей, прямо на полу, а в ногах стояла курильня гъёры. Комнату заволокло густое марево.

— Вот козлы. Мы их ищем, а они тут дурью балуются, — прошипел бандит и одним ударом ноги вышиб входную дверь.

— Всем находиться на своих местах! — заорал он, ворвавшись в дом. — Старший служитель Пупокин!

Но ни крепыш, ни блондинка даже не взглянули на него. Они остекленевшими глазами пялились в пол и улыбались.

Лазь остепенился. Перебрала парочка с гъёрой очень сильно. Никакими угрозами и уговорами до них не достучаться, а действовать надо быстро, пока и самого не накрыло наркотическим одеяльцем.

Лазь подскочил к девчонке, практически сгрёб её в охапку и понёс к выходу. О пацане можно было не беспокоиться, когда придёт в себя, ни черта не вспомнит. По крайней мере, так думал бандит, но ошибался.

Под воздействиям гъёры человеку свойственны непредсказуемые перепады настроения. От весёлого смеха до истерического плача, от щедрости и доброты до лютой ненависти и жестокости, от медитативного спокойствия до нещадной злобы всего короткая секунда.

Лазь успел сделать пару шагов, как за спиной раздался рёв.

— Ты куда её тащишь, урод?! Ты кто вообще такой?!

Бандит резко обернулся.

— Старший служ...

И подавился словами. Зик с разгона влетел ему головой в грудь. Исса словно тряпичная кукла упала на пол, а Лазя отбросило к двери, но он был не из робкого десятка и не раз доказывал, даже более крупным противникам, что связываться с ним не стоит.

Злоба захлестнула крепыша. Ему уже была безразлична судьба подруги, хотелось просто убить и убить именно вот этого, со шрамом. Он двумя прыжками оказался возле противника, но тот уже был на ногах и резвого Зика встретил мощным апперкотом.

Крепыш устоял на ногах. Отшатнулся назад, но не упал. По полу поскакала пара выбитых зубов, по губам заструилась кровь.

У Лазя закружилась голова. Боли в груди он не чувствовал, хотя и был уверен, что такой удар, каким подловил его крепыш, не мог не сломать рёбра, а значит, гъёра начинает действовать. Нужно быстро вырубать пацана, хватать девку и бежать отсюда.

— Мальчики! — неожиданно заверещала блондинка. — За меня сражаются мальчики!

Лазь вложил всю силу в один удар. Нога взмыла вверх и стремительно помчалась в висок крепыша, вот только цели не достигла.

Зик перехватил ногу и лёгким движением отшвырнул противника к противоположенной стене.

— Лазь, Вязь, — неожиданно в ухе бандита заверещал голос брата. — У нас проблема. Мне сигнал пришёл: сработали ошейники. Рыжая и пацанёнок покойники.

Лазя новость развеселила. Ведь всё складывалось хуже некуда. Одно дело похитить девчонку да требовать за неё выкуп, и совсем другое — наделать покойников. Теперь их родители будут землю рыть до самого ядра, лишь бы отыскать убийц. А Лазю было весело. Гъёра выбила из головы всё волнение.

Два трупа есть, а где два — там и три. Чего уж мелочиться? Он выхватил из кобуры пистолет и не поднимаясь с пола пальнул в мчащегося на него крепыша. Электромагнитная пуля проделала во лбу Зика аккуратное сквозное отверстие. Ноги парнишки сплелись, и он грохнулся рядом с бандитом.

— Победитель!

Исса на четвереньках подползла к Лазю и поцеловала его в губы.

— Победитель! Мой рыцарь! Теперь я вся твоя! Делай со мной, что хочешь!

Бандит с трудом поднялся на ноги, девчонка всё ещё висела у него на шее.

— Всё, что хочу? — весело переспросил он.

— Всё, всё, всё...

— Тогда я тебя украду.

Лазь засмеялся, Исса подхватила веселье и, переступив через мёртвого крепыша, оба двинулись к выходу.

Уже топая по дороге блондинка вновь заговорила.

— Украдёшь меня? Зачем?

— Выкуп у мамочки твоей потребую, — азартно ответил Лазь.

Исса радостно запрыгала.

— Круто! Выкуп! Лапуличка, только проси побольше. У мамаши денег много.

И вдруг взгрустнула.

— А если не заплатит? Убьёшь меня?

Лазь задумался.

— Убью конечно, — наконец решил он.

Исса нежно прижалась к нему.

— Лапуличка, мама заплатит.

Подгоняемые наркотическим весельем они добрались до "Сан-Марино" и свернули во двор. Уже возле самого дома Лазь неожиданно остановился.

— Что случилось, лапуличка? — тихо поинтересовалась Исса, но, взглянув на порог, закричала: — Лапуличка, это же ты! Только ты какой-то мёртвый!

Раскинув в стороны руки на пороге лежал Рузь. Голова его свисала с края порога и держалась всего-то на тоненькой полоске кожи.

Лазь переступил грань между весельем и злобой. Он грубо оттолкнул Иссу и рванул в дом, на ходу доставая пистолет.

Обиженная блондинка увидела, как её "рыцарь" прошёл через распахнутую дверь, остановился и как-то неуклюже подскочил вверх и прогнулся вперёд.

Можно было и не бить с такой силой, топор легко вошёл в брюхо бандита. Лазь наклонился, пытаясь ловить подрагивающими губами воздух, а старик выдернул своё оружие и вытолкнул бандита прочь из дома. Тот перелетел порог и упал в траву на спину. Единожды в попытке вдоха его грудь дёрнулась и замерла.

— Ты убил его, — заскулила Исса. — Ты убил лапуличку.

Она заплакала, а потом начала нещадно лупить мёртвого Лазя ногами и кричать:

— Ну и правильно! Правильно! Он застрелил Зика! Застрелил! Тварь! Тварь!

— Зика застрелил? — ни к кому не обращаясь переспросил дед Алекс и в ту же секунду ударом обуха усмирил девчонку.

Голова беловолосой "расцвела кровавой розой", и Исса замертво рухнула рядом с Лазем.

И вновь в Соловейчиках настала столь любимая дедом Алексом тишина. А вскоре и жизнь его пойдёт в прежнем размеренном темпе, осталось только прибраться.

Быстро орудуя топором он побил нацепленные на руки молодёжи маяки распознавания. Близнецы же оказались и вовсе без них, видно не думали долго здесь задерживаться. Потом с помощью отрубленной у Сима руки со вшитым чипом управления открыл "Сан-Марино" и посадил его на землю. Не сразу, конечно, но всё же смог старик разобраться как это сделать.

До рассвета оставалось ещё шесть часов, но уже через два, после отключения маяков, сур-бактерии классифицируют тела да и все оставленные людьми вещи как мусор и утилизируют его, превратят в атому и чистую энергию, не оставив нигде и капли крови. Потом биотехники будут удивляться, откуда такая экономия энергии? Но после очередной премии от начальства за грамотную настройку сур-бактерий умолкнут.

Дед Алекс отыскал тело крепыша и разнёс его маяк. Потом направился на холм, к одинокому "Сфинксу". С этим гравикаром всё оказалось проще, чем с "Сан-Марино". Дверь оказалась нараспашку, а чтобы опустить машину на траву, нужно было всего лишь щёлкнул одним тумблером. Что старик и сделал.

 

Дед выпрыгнул из гравикара и застыл, вновь залюбовавшись огнями. Неприятно защемило сердце. Может, все его потуги тщетны? Ещё в советское время осуждённый и приговорённый к смертной казни серийный убийца Прохоров Алексей Николаевич надеялся, что все его старания не будут напрасны. Даже когда старика уложили в криокамеру и сказали, что смерть будет долгой и мучительной — а как же ещё проверить воздействие сверхнизких температур на человеческий организм — он не терял силы духа.

Но прошли сотни лет. Города вытянулись ввысь, разрослись на десятки километров вширь. Полёт в космос и тот, превратился в обычную прогулку. Мир изменился до неузнаваемости, вот только люди остались прежними. Такие же алчные, лживые, порочные и жестокие... И, что самое страшное, ведь они и не видят этого, принимают лож за правду, а горький яд за сладкий сок.