По приказу

Командир дивизии Красной Армии Иванов Игорь Геннадьевич проснулся от скрипа тормозов. Он выглянул в затянутое изморозью окно, но ничего, кроме темноты не увидел. Натянув сапоги и накинув шинель, он вышел из купе и крикнул дежурного.

— В чем дело?

— Сейчас узнаем, товарищ командир.

Не дожидаясь полной остановки поезда, солдат выглянул в окно и, стараясь перекричать скрип тормозов, крикнул в сторону кабины машиниста:

— В чем дело? Почему остановились?

Паровоз, дернувшись еще раз, остановился, и из закопчённого окошка кабины выглянуло чумазое лицо машиниста:

— Вон же, семафорят.

Приглядевшись, командир действительно заметил сквозь снегопад пляшущий вдали красный огонек.

К локомотиву подбежал запыхавшийся сигналист с фонарем, одетый в замасленный тулуп.

— В паре верст отсюда пути повреждены, — заявил он, — придется остановиться на этой станции.

Ругнувшись, командир отправил дежурного к начальнику станции. Пока тот с сигналистом неуклюже пробирался через сугробы к зданию станции, комдив достал портсигар и закурил. Это была уже не первая задержка на их долгом пути.

Наконец, посыльный вернулся с вестями. Сегодня утром обходчик наткнулся на поврежденный участок путей. Из города вызвали бригаду ремонтников. Они должны прибыть завтра, когда метель немного успокоится. Пока же придется остаться здесь.

...

Командир сидел и молча курил, уставившись на карту железных дорог Российской Империи, висящую на стене. Посреди карты торчал маленький красный флажок, воткнутый в толстую черную линию транссибирской магистрали — его текущее местоположение: безымянный шахтерский поселок где-то посреди Сибири. Кабинет, в котором комдив сейчас находился, был заботливо предоставлен начальником станции.

Последние несколько часов комдив провел на ногах, споря с несговорчивым начальником станции по поводу заправки паровоза, договариваясь о расквартировке солдат и выставляя караулы. Наконец, когда он отправил телеграмму об очередной задержке в Москву, появилась возможность отдохнуть. Но к тому времени сон куда-то улетучился, так что оставалось только сидеть и курить.

Игорь Геннадьевич прикуривал спичкой очередную папиросу, когда дверь в кабинет распахнулась. Игорь вскочил со стула. У входа стоял странный тип — раскрасневшееся лицо было вымазано углем и обрамлено всклокоченной бородой. На голове криво сидела меховая шапка, тоже изрядно испачканная. Обоими руками незнакомец крепко прижимал к груди потертый портфель.

Не дав комдиву опомниться, он затараторил:

— Здравствуйте! Как хорошо, что вы заглянули в нашу глухомань. У меня есть очень важные сведения, которые нужно сообщить Советскому правительству.

Командир поморщился. Он уже неоднократно сталкивался с подобными сумасшедшими, которые считали своим долгом что-то сообщить ему. Как правило, это были доносы — на соседей, недостаточно лояльно относившихся к Советской власти, на мздоимство и произвол местных властей. А порой и просто бессвязный бред про шпионов, предателей и диверсии. Не стоит и говорить, что большинство подобных рассказов впоследствии не подтверждались. Однако бывали и случаи, когда именно такие, по виду абсолютно безумные рассказчики приносили ценные разведсведения — о засадах и местах дислокации противника. В любом случае этого, похожего на деревенского дурачка, гостя, стоило выслушать прежде чем выгонять.

Бросив строгий взгляд на посетителя, комдив сел обратно на стул. Пообещав себе наказать нерадивого часового, командир попытался сделать заинтересованное лицо.

— Для начала представьтесь, — начал он.

Незнакомец как будто опомнился:

— Извиняюсь за вторжение. Меня зовут Серов Константин Макарович. Я учитель в местной школе.

— Иванов Игорь Геннадьевич, комдив, — привстав, протянул руку командир.

Константин Макарович зажал портфель под мышкой и осторожно ответил на рукопожатие.

— Присаживайтесь, — кивнул комдив на стул в углу — Так что вы хотели сообщить?

Учитель сел, положив портфель себе на колени и на секунду задумался.

— Это довольно сложно объяснить. Можно я начну с самого начала?

— Пожалуйста.

— Так вот, как вы, уже, наверное, заметили, наш поселок живет в основном за счет шахты. Уголь, конечно, не ахти какой, да и истощился почти уже, но живем помаленьку.

Про шахту и раньше ходили разные слухи, про чертей там, кобольдов всяких, — продолжил учитель, — шахтеры — они же народ суеверный. Так вот, сторонятся они одного места. Еще до революции там штрек собирались пробить, вот только не вышло ничего — все работать там отказались. Мол, место нечистое: звуки всякие слышатся — шумы и стуки, скрипы всякие. А это для шахтера явный признак того, что обвал будет — духи подземные так предупреждают. Начальник, конечно, штрафовать пытался, грозился всех поувольнять, однако ничего так и не добился. А вот после революции из города бригаду прислали — все молодые, все коммунисты. Им ни духи подземные, ни черти не страшны. Вот и взялись за премию штрек этот пробить. Они-то и откопали кое-что интересное.

— Клад? — перебил Игорь.

— Ох если бы клад. Все куда проще было бы, с кладом хоть понятно, что делать. Да даже со скелетом динозавра было бы проще. А тут нечто непонятное.

— Так что же там, в шахте этой? — не выдержал комдив.

— Вы читали работы Циолковского? Про межпланетные перелеты? — неожиданно спросил учитель.

Командир покачал головой.

— А Жюля Верна? "Из пушки на Луну"?

— Что-то слышал.

— Так вот, мне кажется, что это инопланетный космический аппарат.

Константин Макарович встал и расстегнул портфель:

— Разрешите?

— Конечно.

Учитель аккуратно выложил на стол стопку бумаг. Выбрав из неё один желтоватый потрепанный лист, он протянул его командиру:

— Вот так он приблизительно выглядит. И он довольно большой, но откопана пока лишь небольшая часть корпуса.

Командир посмотрел на лист. На нем было изображено что-то похожее на слегка сплюснутое яйцо. В углу листа была нарисована маленькая человеческая фигурка.

— Как он там оказался?

— Думаю, произошло что-то вроде крушения. Упал на землю и утонул в болоте. Спустя много лет болотный торф превратился в уголь, и он остался в нем замурован.

— Как давно это произошло?

— Точный возраст нашего бурого угля не знаю, но 50 миллионов лет навскидку дам. Может даже больше.

— Так это он шумел в шахте?

— Именно. Может, работы в шахте его пробудили, а может он никогда и не засыпал по-настоящему.

— То есть он сих пор исправен?

— Да. Правда, изучать его затруднительно, так как замурован он почти полностью. Только часть корпуса из угля торчит. Но кое-чего я добился. Например, он реагирует на стук. Я стучу по нему, а он отвечает.

— Что значит отвечает?

— То и значит. Я с ним разговариваю, а он со мной. Такое вот общение перестукиванием.

— То есть там внутри есть кто-то живой?

— Спустя 50 миллионов лет? Сильно сомневаюсь. Скорей всего, внутри там никого нет и никогда не было.

— А кто тогда стучит в ответ?

— Я думаю, это что-то вроде автомата. Работает сам по себе. Но это еще не все.

Учитель порылся в куче бумаг на столе и достал еще пару листов.

— Вот, — поднял он желтоватый лист: термобумага. Работает по принципу невидимых чернил. При нагревании темнеет. Можно ненадолго вашу папироску?

Командир недоуменно протянул тлеющую сигарету учителю. Тот поднес сигарету к листу бумаги и часть листа потемнела.

— Сам изобрел. Немного пришлось повозиться реагентами.

— Я вас не понимаю.

— Все просто. Этот аппарат термочувствительный, то есть реагирует на температуру. И, самое интересное — он сам может избирательно нагреваться. Я случайно это обнаружил, когда пытался измерить теплопроводность материала, из которого он сделан. Немного нагрел один его край с помощью спиртовки и случайно прислонился, — Константин Макарович показал обожжённую ладонь. — Это не от спиртовки. Это он изнутри сам нагрелся.

В общем, я придумал способ общения с помощью температуры. Соорудил специальное устройство из керосиновой лампы и проволоки. Проволока нагревается от пламени и я просто рисую ей на корпусе. Потом прикладываю лист термобумаги и он рисует ответ. Рисунок просто проявляется. Сначала я, конечно, много листов испортил, но потом приноровился.

Вот эти бумаги — это то, что я нарисовал. Как видите, художник из меня не очень. Устройство атома, молекула воды. Фигура человека, схема шахты, где он сейчас находится. Масштабная линейка. Карта материков, схема солнечной системы, карта звездного неба. А это — то, что он нарисовал в ответ. Не уверен, что он до конца меня понял. Или что я его понимаю. Например, в ответ на схему атома он что-то странное нарисовал. Карта материков другая. Возможно, она была такой, когда он упал в древнее болото. С картой звёздного неба вообще что-то непонятное. Моих знаний в астрономии тут явно недостает. А на фигуру человека он упорно отвечает вот этим — он поднял лист с изображением яйца. В общем, многое из этой стопки я пока не смог расшифровать. Зато с математикой и геометрией у нас все хорошо. Натуральные числа, простые числа, числа Фибоначчи. Но это понятно, с этого я начал, еще когда перестукивался с ним. А в геометрии — теорема Пифагора, число Пи. Да, не так много я добился за эти две недели.

Командир перебил учителя:

— Мне нужно на него взглянуть.

Константин Макарович улыбнулся:

— Идемте.

…

Пока они в сопровождении пары солдат шли к зданиям шахты, Игорь Геннадьевич поинтересовался у учителя:

— Я одного не пойму, вы то как узнали про этот объект в шахте?

— Профессия у меня такая — все знать, — усмехнулся Константин Макарович — А если серьезно, то ученики рассказали. Начальник шахты запретил кому бы то ни было про находку рассказывать, но кто-то из шахтеров своим семейным проболтался, а дальше слухи и пошли. Поселок у нас маленький, тут новости быстро расходятся.

Я сначала внимания не обращал. Ну болтают люди, пусть болтают. А тут дети на уроке у меня про чертей спрашивать начали. Начал разбираться, и оказалось это не что поинтереснее суеверных сплетен. Мне любопытно стало, поспрашивал шахтеров, кто что знает про чертей в шахте, сунулся к начальнику шахты — а он ни в какую меня пускать не хотел. Пришлось пообещать ему, что рабочих успокою. Они-то, грешным делом, хотели батюшку позвать, чтобы место проклятое освятил, да демонов прогнал, а то и вовсе штрек завалить. Наврал я им, конечно, безбожно, про то, что это месторождение металла редкого. Наплел чуши про пустоты в рудной жиле, из-за которых эхо необычное возникает. Но вроде успокоил. Начальник шахты мне доступ в шахту в любое время разрешил. Вот теперь целыми днями там пропадаю, изучаю.

— Вы же уже две недели знаете, что это очень важное открытие, так почему к поселковому голове не пошли?

— Я ходил, да только толку от этого никакого. Туп он как пень. Живет по принципу "Как бы чего не вышло". Ему лишь бы шахта работала. А если раструбить по всей стране, о том, что в шахте аппарат инопланетный лежит — тут-то спокойной жизни и конец. Вот вы человек умный, куда нужно сообщите.

— Разберемся. Сначала нужно взглянуть на него.

…

Наконец, после короткого препирательства с начальником шахты и долгого спуска, они оказались у того самого штрека. Учитель шел вперед, держа в руках керосиновую лампу.

— Почти пришли. А вот, собственно, и он, — Константин Макарович показал перед собой.

Комдив протиснулся вперед и увидел пластину из темного металла, вмурованную в стену шахты. Под ней грудой лежали термометры, спиртовки, колбы, пробирки, линейки и другие инструменты.

— Как видите, тут у меня нечто навроде лаборатории, — заметил учитель. — Он сделан из какого-то особо прочного металла. Я не смог его ни помять, ни поцарапать, хотя пытался изо всех сил. Кислота его тоже не берет, даже царская водка. Загадайте два числа, только не слишком больших.

— Зачем? — удивился командир.

— Просто загадайте и скажите их мне. Покажу небольшой фокус.

— Хорошо, пусть будет 25 и 10.

— День октябрьской революции по старому стилю? С такими числами будет сложнее, но тоже сойдет.

— Что вы собираетесь делать?

— Смотрите, — учитель взял из груды инструментов небольшой молоточек и начал выстукивать по пластине какой-то условный стук. — Сейчас я даю ему понять, что я рядом. — А сейчас считайте — один, два, три… — отсчитав двадцать пять ударов, Константин Макарович повернулся к комдиву и спросил:

— Сложение или вычитание?

— Пусть будет вычитание, — недоуменно ответил Игорь Геннадьевич.

— Вычитание так вычитание.

Учитель взял во вторую руку линейку и начал со скрежетом царапать по металлической пластине — Так я обозначаю вычитание. Сейчас второе число — десять, верно?

Командир кивнул. Еще десять глухих ударов и еще одна царапина линейкой. Константин Макарович остановился и довольно посмотрел не комдива.

— Теперь слушайте.

Тишину прервали гулкие удары. Казалось, звук доносится со всех сторон одновременно.

Каждый удар учитель с восторженной улыбкой считал вслух. Ему явно нравилось происходящее. Командиру стало не по себе. Он чувствовал, что близок к панике. У него возникло ощущение, будто стены тоннеля сжимаются, вот-вот обрушатся и раздавят их.

Наконец, спустя пятнадцать ударов наступила тишина.

— Ну что скажете? — спросил довольный Константин.

Комдив вытер пот со лба, молча развернулся и начал продираться к выходу из штрека.

Учитель бросил молоток с линейкой и принялся его догонять. Когда ему, наконец, это удалось, комдив небрежно обронил:

— Я немедленно прикажу завалить этот тоннель.

— Но почему?

— Вы безумец. Вам незнакомо слово осторожность. Я удивлен, как вашими стараниями вся шахта еще не обрушилась. Вам кажется, будто вы имеете представление о том, что нашли, но вы ни черта не знаете. Все, что у вас есть — это предположения. Вы говорите, что эта вещь пролежала в земле миллионы лет, а я вам скажу, пусть и дальше там лежит. Это может оказаться все что угодно. Быть может, это неразорвавшаяся бомба, способная превратить в пепелище целую страну. Или химический снаряд со смертоносным газом внутри. А может, это десант и внутри сидят чудовища, которые только и ждут момент, чтобы выбраться наружу. Или засланный с другой планеты разведчик, задачей которого является собрать как можно больше сведений перед началом вторжения.

— Но…

— Замолчите! Это место будет замуровано, все ваши бумаги уничтожены и вы никогда, слышите, никогда и никому не расскажете о том, что вы нашли.

Константин Макарович обеими руками вцепился в шинель командира:

— Вы не можете это сделать! Это самое важное открытие в истории человечества!

Комдив оттолкнул учителя к противоположной стене тоннеля.

— Да вы просто фанатик. Из-за вашей халатности это открытие вполне может оказаться последним в истории человечества. Чем бы эта махина не была, сегодня же она вновь будет погребена.

Учитель опустился на пол и зарыдал. Игорь Геннадьевич равнодушно отвернулся и зашагал к выходу.

…

— Товарищ командир, его нигде нет. Шахтеры говорят, из шахты он не поднимался.

— А портфель его нашли?

— Нет. Приборы его все на месте, а портфеля там нет.

— Ладно, без разницы. Взрывайте.

…

Прошло несколько лет, и шахтеры начали рассказывать, будто в шахте появился призрак. Кто-то слышал голос, в котором узнал пропавшего когда-то без вести учителя местной школы. Кое-кто даже был готов поклясться, что видел его тень, блуждающую возле штрека, который взорвали по приказу заезжего командира Красной Армии. Но шахтеры народ суеверный, кто же поверит в их сплетни.