Связи

Они дрейфовали. Неспешность движения борта убаюкивала, наполняла каким-то спокойствием. Уютным, но связывающим не хуже какого-нибудь алкогольного опьянения. В тот момент, когда момент буйства уже прошел и дело лишь за философскими разговорами в дальнем углу стола.

Борт перебирал лопастями, словно большой ламантин. Многие из них вращались, задетые встречным движением воздуха. Только некоторые перебивали облака в мягкую пену, оставляя витой след. Он затягивался почти сразу, скрывался в нагромождениях облаков. Та самая высота, где стоит отдалиться на несколько десятков метров — и не разглядеть за плотной пеленой облаков даже целый дирижабль. Идеальная для тех, кто не хочет быть замечен.

Облака плыли мимо иллюминаторов, заламывая редкие солнечные лучи. Они отблескивали от панели управления, заставляя прикрывать глаза.

Лишь бы только не уснуть.

"В эфире новости" — прошуршал приемник. Гиена приоткрыла один глаз, разыскивая взглядом источник звука. Но потянуться к нему и переключить канал поленилась. Пусть уж сообщает свои новости, раз в пару десятков дней неплохо бы и узнать, что в мире происходит.

А в мире происходило все то же самое. Гиена даже усмехнулась, вслушиваясь в очередной перечень катаклизмов.

"…ведется поиск выживших после крушения борта…"

"…расследование незаконного проникновения неизвестных в Башню Централи зашло в тупик…"

"…избрание нового члена правления Централи затягивается…".

Гиена лениво прищурилась, косясь на этот раз в сторону календаря на стене.

— Не выбрали еще, что ли?..

Характерный писк коммуникатора, лежащего на приборной панели, в момент сбил весь налет лености и расслабленности. Гиена одним движением сбросила ноги на пол, подобралась, подтягиваясь ближе.

"Гиена!" — вопль динамика ударил по слуху. Видимо, кричать напарник начал еще до того, как женщина подключилась.

— Слушаю. Что у тебя? — спокойный, даже несколько скучающий, тон мог бы вызвать некоторое возмущение, если бы сквозь едва уловимый треск помех по ту сторону можно было бы уловить настолько тонкую интонацию. Гиена включила сканер, несколько мгновений бережно проворачивая переключатель, настраивая его на нужный радиус.

— Оно, мать твою, живое!

— Темпора!

На той стороне повисла тишина. Гиена не глядя хлопнула по приемнику, заставляя замолчать и его. От политических новостей успели перейти к погоде, что уж точно было не таким уж необходимым знанием. Все равно к настолько далеким квадратам прогноз никогда не доставал, всегда приходилось полагаться на свои собственные наблюдения.

— Где ты? — не дождавшись, когда парень соберется с мыслями, спросила Гиена. Внятного ответа она не ожидала, но коммуникатор снова ожил и захрипел.

— Метрах в пятидесяти от места высадки, на юг.

— Поняла, — Гиена кивнула, еще раз пробегаясь пальцами по приборной панели, переключая нужные рычаги. Дрейфующий дирижабль нужно было зафиксировать, прежде чем бросать его одного среди облаков.

— Спускаюсь.

— Понял, — откликнулся Темпора, едва Гиена договорила. На самом деле, с опозданием в несколько секунд, но, учитывая задержку в передаче сигнала, — он точно ответил, едва услышал.

— Спасибо, — зачем-то добавил парень, застав Гиену уже за застегиванием куртки. Женщина остановилась и удивленно взглянула на коммуникатор. Грубый аппарат в тяжелом металлическом корпусе только неопределенно моргал диодами, показывая свою работоспособность. Он мог показаться не слишком удобным, но, имея риск уронить коммуникатор с высоты в несколько десятков метров, лучше перестраховаться, что он при этом останется цел. Довольно тонкая работа, сложные микросхемы… даже на черном рынке коммуникаторы были дорогой роскошью.

— А это еще за что?.. — уже в пространство спросила Гиена.

Шлюз открылся с характерным хрустом, с шелестом вращающихся блоков. Женщина удобнее схватилась за страховочный трос, привычно скрывая усмешку за маской.

Это захватывало каждый раз. Как медленно расползаются в стороны края шлюза, открывая бесконечную гладь облаков. В первое мгновение свет ударил по глазам, заставив прищуриться даже за стеклами очков. Хотя, казалось бы, освещения в коридорах хватало. Но даже его было недостаточно, к природному свету, даже просеянному через десятки облаков, нужно было привыкнуть.

В лицо ударил встречный ветер, рванул края одежды, поставил ежиком короткие волосы. На мгновение перехватило дыхание. И вовсе не от внезапного великолепия внешнего мира, от которого слезились глаза и колотилось сердце. Просто встречный ветер не дает сделать вдох.

Воздух втягивался сквозь щели маски с шуршанием, словно каким-то сопротивлением.

Гиена привычно свободной рукой пробежалась по застежкам, проверяя, чтобы все было затянуто и надежно закреплено на ее одежде, перетянуто ремнями через плечи и грудь. Это была бы довольно нелепая смерть, этакий аналог самоубийству. Шагнуть со шлюза в пустоту…

Говорят, на запредельной высоте облака настолько плотные, что по ним можно ходить своими собственными ногами, без необходимости использовать расчески. Но здесь, где в каком-то десятке метров слой облаков просто заканчивается…

Или начинается, это уж с какой стороны посмотреть.

Гиена отпустила трос и, сделав несколько шагов к краю, на мгновение задержалась.

— Живое, блин… и чему только их учат?..

Женщина ступила в пустоту, собрав руки и схватившись за ремни на плечах уже в тот миг, когда вокруг сомкнулась белесая пелена облаков.

Несколько лет назад она все-таки не удержалась и попробовала потрогать их во время полета. Закончилось все серьезным вывихом — облака все же были слишком осязаемыми, чтобы с набором скорости падения не травмировать. С тех пор конечности Гиена держала исключительно при себе.

А с другой стороны… теперь-то она знала, что на ощупь они как эфемерная влажная вата.

Облака обхватывали со всех сторон недолго, не больше нескольких секунд. Но прервались они резко, словно кто-то сорвал покров, одним резким движением. И, как заправский фокусник, оставил его висеть над головой сплошной пеленой. Вблизи еще можно было разглядеть отдельные нагромождения облаков, их ошметки, структуру… Но чем дальше вниз — тем незаметнее становились такие детали. Только тень дирижабля чернела сквозь пелену.

Гиена впилась руками в кольца на плечах и, выждав для верности еще мгновение, резко дернула в стороны. Стоит раскрыть крылья в облаках — и тонкий механизм будет безнадежно разломан. Только под слоями облаков, в прослойке в несколько километров между ними и землей, крылья работали так, как должно.

Щелкнули крепления, фиксируясь в правильном положении, натянулись тканевые мембраны, закрепленные на стальном каркасе. Это всегда было похоже на какой-то несуразный зонтик, имеющий какие-то ненужные отверстия для воздуха и подвижные сочленения.

Гиена потянула по очереди за обе ручки, выравнивая свое падение, превращая его в более направленный полет. А заодно и проверяя функционирование обоих крыльев. Любые поломки лучше обнаруживать как можно выше. Никто никогда не повторял подобный подвиг, но легенды о человеке, починившем крылья в падении, ходили уже много лет.

И только уверившись в том, что крылья функционируют нормально, Гиена взглянула вниз.

Облака остаются мягкими всегда, даже во время бури. Когда небо вокруг черное и то и дело сверкают молнии, обрушаясь на громоотвод. Глаза безнадежно привыкают видеть мир таким, мягким, эфемерным. Даже дирижабли порой кажутся слишком… слишком жесткими для этого мира, от того и создаются с каждым разом аппараты все более обтекаемые, гладкие, полупрозрачные, словно стеклянные.

Внизу вес иначе. Глаз режет буквально все, начиная с резкого горизонта, заканчивая всем тем, что когда-то было миром людей.

Внизу простиралось кладбище городов. Территория на многие километры вокруг, исчерченная острыми краями разнообразных обломков. Сталь, бетон, ржавые трубы, торчащие под немыслимыми углами. Казалось, о многое можно было порезаться, даже просто взглянув. Не нужно и прикасаться.

Горы обломков, местами напоминающие что-то единое, какое-то общее место или некий механизм, давно разбитый и уничтоженный. Контрабандистами, без зазрения совести разгребающими завалы, и самой природой. Исчерченные песком и жесткими ветрами, обломки сгружались в огромные горы, тяжелые, ненадежные…

— Нихрена себе, — выдохнула Гиена сквозь зубы, резко рванув обе ручки крыльев, меняя направление.

В чем-то Темпора был очень прав. Сейчас впору было бы с маниакальным безумием доктора Франкенштейна закричать "Оно живое!".

Вот только доктор из мифа имел дело с существом человеческого размера.

А перед Гиеной поднимался на длинные лапы город.

Не было слышно скрежета, с которым неуклюже двигались механические суставы, срывая с поверхности слои ржавчины. Слишком сильно для этого шумел ветер в ушах. Но этот звук, характерный, дорисовывало сознание. С тем же звуком запускаются лопасти старого, отжившего свое дирижабля при проверке двигателей. Но город — не дирижабль.

Механизм дернулся, неловко, словно зверь, лапа которого попала в капкан. Одну из длинных паучьих лап зажало в обломках. Следующий рывок отозвался грохотом, с которым обрушилась гора огромного мусора. Но конечность была освобождена, город переставил ее вперед, дернул второй. По его стальной поверхности стучали обломки, они скатывались сверху. Похоже, когда-то город был погребен под ними. А теперь поднимался, словно старый израненный зверь после спячки.

Вот только он не мог ожить!

Ниже уровня облаков спускались единицы. И основными посетителями этих недружелюбных земель были контрабандисты и прочие персонажи, не слишком близкие к закону. Официальных запретов на спуск никогда не было, но примерным гражданам просто нечего было делать на твердой поверхности.

Земля никогда не была дружелюбной. Сухая, скупая на природные ресурсы, бесконечная пустыня… Необходимость кочевого образа жизни, погони за влагой, за сезонными изменениями климата, которые делали среду обитания хоть мало более приятной, в конечном итоге породила "живые" города. Огромные машины, ставшие местом жительства для тысяч людей. Это было огромным прорывом, это помогало выжить… до тех пор, пока машин не стало слишком много.

По официальной версии Централи, города стали слишком разумными. Напичканные миллионом различным функций, постепенно они обзавелись искусственным интеллектом. Но порожденный машинами, а не природой, он был далек от гуманизма.

Погоня за ресурсами вылилась в войну. Долгую, невыносимую, губительную… В ней нельзя было победить, можно было только сбежать.

В облака.

Человеческий мир уже долгие годы представлял собой исключительно облака, с редкими башнями, подножье которых, впрочем, видели единицы. Что и не было нужно — необходимые ресурсы уже давно добывались выше уровня поверхности.

То, что осталось ниже облаков, оказалось свалкой. Раем для тех, кто искал пути быстрого обогащения. Не самым безопасным, но… кто не рискует — тот не пьет шампанское.

Вот только впервые опасность была настолько осязаемой.

Гиена сбросила крылья, едва коснувшись ногами песка. Несколько мгновений она все-таки потратила на то, чтобы сложить хрупкий механизм. Остаться без возможности вернуться на дирижабль было бы крайней глупостью. Хотя бы поэтому крылья нужно было беречь.

Здесь, на поверхности, крайне не хватало сканера. Но увы, портативные аналоги стоили слишком дорого даже на черном рынке. Как минимум, слишком дорого, чтобы пользоваться ими каждый раз.

А вот город таких затруднений не испытывал. Уродливая, обломанная часть, закованная в ржавую "броню", вертелась неспешно со стороны в сторону. Хруст, скрежет, с сочленений в том, что заменяло механизму шею, сыпался песок, ошметки ржавчины, обломки… Город сканировал пространство вокруг, разыскивал нарушителя.

Ну, по крайней мере, это бы закончило образ механического цербера.

Огромная морда остановилась, несколько мгновений город оставался неподвижен. А после грянул одиночный выстрел.

— А вот и Темпора, — проговорила Гиена в маску, выхватывая оружие. Вряд ли оно было бы эффективно против города, но с ним хотя бы психологически спокойнее.

От выстрела парень увернулся. Впрочем, с высокой вероятностью исключительно потому, что прицел у города был безнадежно сбит. Снаряд угодил в гору обломков, разметал из, забиваясь внутрь кучи. Но так и не взорвался.

— Живой? — Гиена юркнула в укрытие рядом с Темпорой, прижалась спиной к обломку. Судя по скорости, с которой передвигался город, времени у них было предостаточно. Неловкий, несуразный, сломанный… он не представлял реальной угрозы. Если только не будет прямого попадания.

— Вроде, — откликнулся Темпора. Он нервно покосился в сторону города, который отлично было видно даже из укрытия. Если в целом считать таковой гору обломков, над которой механический монстр возвышался на пару десятков метров.

— Что будем делать? — Темпора скосил взгляд на женщину, которая ответила на его вопрос только ухмылкой. Ее было не разглядеть под маской, но некоторые вещи быстро учишься читать по одним только глазам. Они очень долго… путешествовали вместе.

— Вырубим и разберем, — все-таки озвучила мысль Гиена, — рабочая система города стоит бешеные бабки.

Темпора вздохнул.

— Боялся, что ты так скажешь.

Знал, что так будет, был уверен на все сто процентов. И все равно надеялся на толику благоразумия.

Хотя следует ли его искать у "начальства", если у самого запас здравого смысла на исходе?..

Темпора подкрутил резак, переключил пару тумблеров. Словно удивленный внезапному увеличению мощности, инструмент на мгновение погас. И лишь потом лезвие включилось вновь.

— Тогда погнали.

Пуля высекла лишь несколько искр с корявой морды города. Оставила царапину, не более того. Гиена снова прицелилась, щуря глаза за стеклами очков, и неспешно повела рукой, выискивая в кресте прицела уязвимое место города. Любое место, которое можно было бы счесть уязвимым.

Темпора, в отличие от Гиены, обходился инструментами, подходящими только для ближнего боя. Но метнувшаяся совсем рядом тень принадлежала не ему.

Гиена повернула голову, привлеченная движением. Между ними, лихо поднырнув под лезвием резака, пронесся человек и, не сбавляя хода, направился к городу. Гиена опустила оружие, любопытно наблюдая за происходящим. Темпора, даже в маске, в которой с расстояния нескольких метров, нельзя было разглядеть глаз, выглядел потрясенным.

А человек меж тем взбежал по надломанной конечности города, почти лежащей на песке.

— Стой! — запоздало крикнул Темпора. Но окрик застал незваного гостя уже в момент его попадания внутрь города. Выбрав одно из отверстий, бывших не то окнами, не то следствиями коррозии, человек юркнул внутрь и скрылся из виду.

— Это что было? — Темпора повернулся к Гиене, но женщина только пожала плечами. А в следующее мгновение вскинула пистолет и снова взяла на прицел город. Он зашевелился, голова неестественно дернулась. И замерла, словно наконец взяв на прицел нарушителей ее спокойствия.

Что-то гулко щелкнуло где-то глубоко внутри, разнеслось эхом в пустотах стального организма. Город накренился. Гиена, не сводя напряженного взгляда с машины, вцепилась рукой в плечо Темпоры. Чтобы мгновение спустя резко дернуть парня на себя, оттягивая подальше. Механические конечности города разъехались в разные стороны, разбрасывая обломки, закапываясь в песок, шуршащий в выемках сочленений. Тяжелая ржавая голова врезалась в землю в том месте, где мгновение назад стоял Темпора. Песок растекся, как вода, сильнее поглощая город, засыпая сапоги, сделав расхитителей неподвижными мишенями.

Уже знакомый человек выбрался из того, что можно было счесть глазницей города, если бы у него были глаза. Он спрыгнул на песок, неловко взмахнув руками, когда почва под ногами поехала.

— Простите, — голос, приглушенный плотной тканью, был женским. На ходу снимая сложно обвязанный вокруг шеи, скрывающий лицо, шарф, женщина подошла ближе.

— Не думала, что он правда оживет.

Темпора стянул маску, а за ней и перчатку, чтобы протереть лицо от мелких песчинок. Выключенный резак перекочевал на плечо.

— Ты его починила?

Женщина хмыкнула.

— Вряд ли это можно назвать починкой. Пробный запуск охранной системы… — она покосилась через плечо на город, — Не важно, — женщина мотнула головой.

— Контрабандисты, пираты?.. — деловито уточнила она, — Эти… м… расхитители? Хотя копание на свалке вряд ли можно считать расхищением…

Она рассуждала вслух, окидывая придирчивым взглядом Гиену и Темпору. Последний ответил только напряженным взглядом. Так что женщина засмеялась, протягивая руку.

— Митенка. Я здесь, вроде как, скрываюсь, — пояснила она. Ответа не последовало, так что женщина вскинула брось, намекая, что неплохо было бы и ответить любезностью на любезность.

— Тем… — начал было парень, но был перебит.

— И это правда работает? Твоя показная легкомысленность? — спросила Гиена.

Они взглянули на нее одновременно — удивленный Темпора и Митенка, губы которой через мгновение растянулись в усмешку.

— Обычно да, — откликнулась Митенка, поднимая руку. Длинный рукав соскользнул с кисти, открывая стальные пальцы протеза. Механическая рука сжимала самострел, — Ты даже не представляешь насколько успешно, — женщина поставила оружие на предохранитель и убрала.

— Здравствуй, Гиена.

Гиена сняла маску и отбросила в сторону, прежде чем пожать протянутую руку.

— Здравствуй, дорогая.

 

Лагерь Митенки оказался в нескольких десятках метров от внезапно ожившего города. Среди многочисленных обломков не сложно было отыскать такие, которые могли бы послужить домом. Здесь были целые города, разбитые, обветренные, ржавые, но все равно вполне пригодны для того, чтобы в них обжиться. Идеальное место для тех, кто желает скрыться. Сколько еще подобных "норок" на протяженности всего кладбища?

Пошарить бы здесь сканером, да только охота за головами — это совсем другая профессия.

— Так кто за тобой гонится, Митенка?

Женщина, до того перебирающая горящие угли в костре протезом, подняла голову.

— Централь, а кто ж еще? — она пожала плечами. После нехитрого ужина, в тепле костра и под покровом стремительно темнеющих облаков разговор тек неспешно. Но настолько осторожно, что Темпора ощущал себя, как на иголках. Потому что женщины говорили между собой, как старые друзья. Из сказанного Темпора узнал, что Митенка была стрелком на борту Гиены в те времена, когда она еще служила Централи. И что Академию они прошли вместе, но…

За все время не было сказано ни слова о том, чем каждая из них занимается сейчас. Вопросы звучали, ответы на них были, но настолько завуалированные, что спустя несколько минут Темпора готов был уже сам безнадежно запутаться в том, так чем же они все-таки занимаются.

Гиена присвистнула.

— Добро пожаловать в клуб.

— Нет, — Митенка мотнула головой, улыбаясь. А после, выпрямившись, женщина подняла обе руки, показывая ладони. Живую, перемазанную сажей, и механическую, в стальном черном кожухе. — Я чиста. Меня подставили. Что я, мол, похитила гос.тайну, — женщина криво усмехнулась.

— О как, — Гиена покачала головой, — и какую?

Митенка подцепила пальцем цепочку на шее и потянула, высвобождая из-за ворота носитель. Он сверкнул бронзой в отсветах костра, чуть покачиваясь из стороны в сторону.

На короткое мгновение повисла тишина, прерываемая только треском костра. Темпора нахмурился, вопросительно глядя на предмет в руках Митенки. А Гиена захохотала.

— Золотце, это иначе называется, — проговорила она, подцепив носитель и чуть притянув к себе. — Что там? — темные глаза хищно сверкнули любопытством. Митенка только пожала плечами, улыбаясь.

— Грязное белье — это не по твоей части… военные объекты? Настоящие имена капитанов?..

— Понятия не имею, — протянула Митенка, — Я же не механик.

Она смотрела настолько невинно, что, увидев такое выражение лица у ребенка, невольно задумаешься о том, а не сжег ли он часом дом. А может и весь дирижабль.

Гиена чуть прищурилась, словно пыталась рассмотреть ответ в лукавых глазах подруги. И таки что-то разглядела в янтарном мареве, потому что ухмылка с лица женщины сползла. Взгляд судорожно метнулся в сторону, за спину Темпоры, и вернулся.

— …нихрена себе, — выдохнула Гиена.

Темпора обернулся через плечо. В темноте ночи кладбище городов выглядело причудливо, словно картинка из чьего-то кошмара. Длинные тени, неровные груды камней под покровом темных облаков. Снизу не было видно даже разрывов в сплошной пелене, открывающих далекие огоньки звезд. Сплошной, плотный и хмурый покров.

От того, быть может, и груда ржавых обломков, которая именовалась живым городом, выглядела особенно хмуро. Словно немое напоминание о чем-то, укор, упрек. Взгляд сквозь века. Исподлобья, под жесткими, нависающими бровями…

— Там чертеж города? — Темпора спросил еще до того, как обернулся. — Это же… — он нахмурился, посмотрел недоверчиво сначала на одну женщину, потом на вторую, — ИИ запрещено воспроизводить.

Это было преступление, страшнее какой-то там контрабанды. Даже отъявленные пираты никогда не взялись бы за подобную авантюру. По всему миру, столь упорно и так настойчиво, повторяли запрет на создание искусственного интеллекта, что никому бы и в голову не пришло взяться. Тем более, что и последствия подобных действий легко можно было лицезреть. Нужно только опуститься чуточку ниже уровня облаков.

Гиена фыркнула.

— ИИ? — она подняла черные глаза на Темпору и на короткое мгновение пригвоздила его этим взглядом к месту. Они были сработанной командой достаточно давно, чтобы уметь распознать, когда напарник действительно серьезен.

— Нет никого ИИ, Темпора. И никогда не было, — Гиена пожала плечами, — Как бы этим гребанным пацифистам не хотелось это скрыть, а войну развязали люди, — женщина замолчала на мгновение. Потом вздохнула и закончила будничным тоном.

— Во всем всегда виноваты люди. Чаю?

В ответ на предложение Митенка только кивнула. Гиена достала кружки и отошла в сторону, зашуршала в сумке, разыскивая заварку.

— Некоторые… личности в правлении считают, что подобные факты мы знать не должны, — подала голос Митенка, криво усмехаясь, — мол, человек — светлое создание, без страха и упрека. Не способное на жестокость. Этакий небожитель из легенд, — она засмеялась. Едва слышно и от чего-то совсем не весело, — Да только мы все рождены с пороками. И не умея с ними справляться… мы сами превращаем их в патологии, — Митенка медленно повернула голову, взглянула на сутулую спину Гиены.

Словно почувствовав взгляд, женщина обернулась. И только коротко закатила глаза, возвращаясь к костру. Кипяток из котелка перекочевал в кружки. Можно было, конечно, разогреть воду и более технологическим способом, но в чем тогда очарование пребывания на поверхности?

— Давай без философии, — проворчала Гиена. — На кой черт ты ее украла?

Митенка пожала плечами, улыбаясь.

— Хочу изменить мир.

Таким тоном объявляют разве что о желании покататься на единороге. Что в целом было почти равносильно.

— Ну да, конечно, — откликнулась Гиена, протягивая через костер кружку Темпоре, — все мы когда-то хотели изменить мир. Не переросла еще?

Митенка приняла свою кружку и, бросив взгляд на Гиену сквозь идущий из нее пар, едва заметно покачала головой. Гиена фыркнула.

— Политика это немного не твое.

— И даже не немного, — женщина обхватила стальными пальцами кружку. Живую руку слишком припекал эмалированный бок, — Да и… помнишь, что говорил профессор? — она скосила взгляд на Гиену, но та только нахмурилась.

— Буду я еще помнить каждого старого маразматика.

А вот этому сложно было не удивиться. Потому что Гиена выглядела смущенной. Всего долю мгновения на обветренном лице, в движении припорошенных мелким песком ресниц прочиталось что-то, что женщина поспешила скрыть, опустив голову. Митенка тепло улыбнулась. Но, заметив взгляд Темпоры, поспешила заговорить.

— А почему Темпора?

— Ну… я в целом неплохо справляюсь со спусками…

— Нет, я не о том, — Митенка засмеялась, — я о твоем позывном. Почему именно "Темпора"?

— Потому что его эффективности напрямую зависит от того, с какой ноги он встал, — мрачно проговорила Гиена. Митенка покосилась на подругу, потом снова на парня. И улыбнулась.

— Ну, по крайней мере, она считает тебя эффективным, — пожалуй, ей сложно было не засмеяться. Это выдавали сжатые губы и, намного сильнее, искорки в глазах.

Чай пах травами. По-хорошему, конечно, следовало бы поосторожничать с тем, что готовила Гиена. В прошлый раз от ее чая Темпоре снились запоминающиеся яркие сны, большинство из которых хотелось бы забыть, да все никак не удавалось. Когда-то им приходилось переправлять психотропные вещества, и Темпора мог поклясться, что груз полегчал на несколько сотен грамм. Но Митенка, а за ней и сама Гиена, отпили из своих кружек, на несколько мгновений прервав разговор.

Было что-то особенное в том, чтобы вот так сидеть на земле, у костра. В небесах не сыщешь тихого уголка, даже в самую спокойную погоду ветра продувают со всех сторон. Скрыться можно только в дирижабле. Но обломки старого мира ощущались иначе, чем деревянные перекрытия дирижаблей.

— Гиена, слушай… среди твоих нет наших сокурсников? — Митенка криво усмехнулась, — выпускников "старого маразматика"?

— Так мы же… — начал было Темпора, но был перебит.

— Нет, никого. А что?

— Да так, — Митенка мотнула головой, снова отпивая из кружки.

— Вас сбили не из-за чертежей, — медленно проговорила Гиена, — ты их умыкнула позже, — она даже не спрашивала, она просто констатировала факты. Спокойным, будничным тоном. Но атмосфера изменилась как-то резко. Темпора поставил кружку на песок рядом с собой, не сразу поняв, почему. Митенка сидела спокойно, глядя в кружку. Но от чего-то выглядела напряженным зверем в засаде.

— Возможно, — ответила она.

— Темпора, — Митенка обратилась внезапно, парень резко перевел взгляд на нее. — Сколько вас на борту?

Парень скосил взгляд на Гиену, но женщина оставалась неподвижной.

— Только мы.

Митенка шумно выдохнула в кружку. И, отставив ее на стальной обломок, на котором она сидела, подняла взгляд на Гиену.

— Дирижабль нельзя вести вдвоем. Давно вы дрейфуете?

— Два с половиной месяца, — откликнулся Темпора, снова предварительно покосившись на Гиену. Но она оставалась бесстрастной, словно происходящее ее не касалось. Митенка задавала вопросы, глядя прямо в черные провалы зрачков Гиены. Но отвечал на них Темпора.

— С тех пор, как нас сбили, — резюмировала Митенка, чуть кивнув. — Знаешь, Темпора, много лет назад, когда Гиена уходила в подполье, мы придумали способ, как найти друг друга, — Митенка усмехнулась, — всего-то дрейфовать с одним из пассатов. Ну, хоть команду ты сократила.

— Мите… — начала было Гиена.

— Никогда не могла понять твои извращенные принципы, — перебила Митенка, — Но никогда не думала, что ты можешь так легко себя продать, Гиена.

— Не все из нас идеалисты. Профессор здорово просчитался, — прошипела Гиена. — Где твоя команда?

— Их нет, Гиена! — огрызнулась Митенка, чуть подавшись вперед, — Я одна выжила.

Темпора потянулся за оружием, но женщина только отмахнулась:

— О, не дергайся! Я знаю ее стиль. Падальщик, — с ненавистью выплюнула она, испепеляя взглядом Гиену, — что в чае?

— Я видела АСК-17 после крушения, — снова подала голос Гиена, — Ты могла пустить борт в расход только спасая команду.

— О, так продавать свои принципы можно только тебе? — притворно изумленно проговорила Митенка. Момент, когда они обе вскочили на ноги, Темпора все-таки упустил. Обнаружил уже всех троих, стоящих вокруг костра.

— Я струсила! — Митенка снова повысила голос. В следующее мгновение она чуть судорожно вдохнула, поморщившись, словно у нее внезапно заболела голова, — Бежала, как последняя…

Женщина покачнулась. Гиена сложила руки на груди, бесстрастно наблюдая за тем, как Митенка медленно оседает на землю.

— Сучка, — выплюнула женщина. Темпора бросился к ней, подхватил под руки, осторожно укладывая на песок, в стороне от костра, в который Митенка и пыталась упасть.

— Гиена, что…

— Серьезно?! "Сучка"?! — Темпора механически шарахнулся в сторону от внезапного крика, — Не могла выдать что-то посерьезнее?! — Гиена выругалась сквозь зубы, напоследок прошипев, — Вшивая интеллигенция.

Гиена шумно выдохнула, и устало потерла ладонями лицо. Песок шуршал под пальцами, невидимый, но слишком ощутимый.

 

— Я вернусь на дирижабль, свяжусь с Централью, — проговорила она, присаживаясь рядом. Она выудила цепочку из-под слоя шарфа Митенки и, вытянув носитель, осторожно отстегнула.

— Останься пока с ней, Темпора.

— Хорошо.

 

С рассветом сквозь розовую пелену облаков проступила черная тень дирижабля. По мере того, как солнце восходило все выше, она становилась все менее различимой. Если изначально тень была заметной, расплывчатой полосой, то со временем она приобрела очертания дирижабля. Но потускнела, выступала из покрова облаков неприметно. Просто одно из облаков, другой текстуры, другого содержания, другого смысла…

Темпора наблюдал за бортом с нарастающим беспокойством. Потому что обратной связи от Гиены все не было, а дирижабль двигался. Пока почти незаметно, но Темпора мог поклясться, что разглядел даже отсюда, с земли, как нетерпеливо задергались лопасти, закрутились винты, разгоняясь. Они взбивали облака в пену и те растекались во все стороны, смешиваясь, становясь едиными.

— Какого черта она творит? — прошипела Митенка, неприятно задев ухо горячим дыханием.

Кто знает, чем бы закончилось это утро для Темпоры. Скорее всего, чем-то крайне не утешительным. В какое-то мгновение он обнаружил, что к его горлу приставлен нож, а резака на поясе нет. Он обыскал Митенку, прежде, чем связать, но, похоже, недостаточно тщательно. А, может, сказывался опыт. Глупо тягаться с бывалым капитаном в бегах, если твой собственный стаж насчитывает всего пару лет.

Ни сказать что-либо, но ввязаться в драку, Темпора не успел. Их обоих привлек далекий гул — извещение дирижабля о приближении. Звуковую локацию использовали не многие. Это число, конечно, исключало тех, кто предпочитал оставаться незамеченным. Зачастую на бортах контрабандистов попросту не было сигнальных устройств.

О своем приближении громко сообщали лишь те, кто был уверен в своих силах, кому никто не мог угрожать. Или стоимость починки бортов которых в случае столкновения в облаках была настолько высокой, что стоило перестраховаться. Обычно это оказывались одни и те же борты, отвечающие всем критериям.

И, насколько можно было судить по теням, несколько таких бортов двигалось к Гиене.

Темпора вздохнул. Как-то даже философски.

— Понятия не имею, — не то, чтобы приставленный к горлу нож настраивал на флегматичный лад. Но порой происходящее выглядит настолько абсурдным, что сил хватает только на то, чтобы вздохнуть и покачать головой.

— Митенка Стрелку. Слышишь меня?

Женщина отступила от него на несколько шагов, но Темпора обернулся, только когда она заговорила в коммуникатор.

— Да, борты Централи, я вижу. Они с ней связывались?

Ответов с той стороны Темпора не слышал, только неясное шуршание помех. Но и того, что говорила Митенка было вполне достаточно.

— Перехватить можешь? Нет, если это нас выдаст, то не надо, — женщина шумно выдохнула. Коммуникатор в ее руках снова ожил, зашипел, пробиваясь сквозь помехи чьим-то голосом. Темпора запоздало осознал, что так «звучат» защищенные каналы.

— Что она сделала?!

Темпора вскинул взгляд от коммуникатора в руках Митенки на ее лицо. Но женщина снова смотрела на дирижабль Гиены. После короткого «Поняла, отбой», Митенка пояснила:

— Она запустила основной двигатель.

Пожалуй, еще никогда парень не чувствовал себя настолько сбитым с толку. Его капитан всегда была несколько взбалмошной, с отвратительным характером, никогда не считала нужным сообщать о своих решениях больше, чем короткими командами. Но Гиена всегда была последовательной, логичной до отвращения. От того ее поведение сейчас…

— Зачем? Она не может вести борт в одиночку.

Даже если Гиена решила сбежать с дважды украденной информацией — то не на верную же смерть.

— Вести не сможет. А вот обрушить — легко, — медленно проговорила Митенка, — дай свой комм.

— Она не отвечает, — Темпора покачал головой, но женщина только усмехнулась:

— Сейчас ответит.

Она кивнула на облака, и Темпора снова нашел взглядом родной дирижабль. Облака за ним неспешно закручивались в спираль, собирались в кучу и вновь рассыпались, рвались в клочья. Работали уже все двигатели борта.

Коммуникатор ожил внезапно, зашипел помехами и заговорил голосом Гиены. Таким тоном, что Темпора едва не вытянулся в струнку. Потому что Гиена командовала.

— Значит так, Митенка, слушай и запоминай. Централь я от вас отведу, борт брошу по ту сторону кладбища. Так, чтобы похищение этой вашей гос.тайны точно перевесили на меня.

— Какого…

— Постараюсь борт не угрохать, но не обещаю. Он почти неуправляем в одиночку, — в голосе, даже сквозь помехи, послышалась усмешка, — Так что ходовую города вам лучше бы восстановить. Чертежи у Стрелка?

— Я не понимаю о чем ты, — холодно проговорила Митенка. Но Темпора, который на протяжении всего разговора не сводил с нее глаз, мог поклясться, что у женщины засветились глаза.

— Отлично, — снова откликнулась Гиена, — Дай посмотреть Темпоре. Он неплохой механик, тем более что учили его мы, это тебе не куцая программа Академии, — под «мы» Гиена традиционно подразумевала контрабандистов. А Митенка уже откровенно улыбалась.

— Да и, глядишь, с твоим Витькой вместе быстрее разберутся, — продолжила Гиена.

— С каким Витькой? Я же говорила, они все погибли, — Темпора пораженно наблюдал за диалогом, в котором эмоции, написанные на лице, совершенно не вязались с произнесенными словами. Митенка лукаво улыбалась.

— О, боги, женщина! Научись наконец-то врать, тридцать лет тетке, честное слово!..

Коммуникатор притих. Правда, ненадолго. Гиена явно раздала еще не все инструкции.

— Темпору мне береги. Я его потом заберу, — снова раздался ее голос. Митенка подняла взгляд на в конец сбитого с толку парня, — Если пойдет, конечно. Вопросы?

— Претензия, — глядя прямо в глаза Темпоре, проговорила Митенка. На той стороне озадачено замолчали.

— Хватит командовать.

На этот раз смехом взорвались уже обе стороны связи. Было непривычно слышать заразительный смех Гиены не рядом, а сквозь динамики коммуникатора.

— Зачем тебе это, Гиена? — тихо спросила Митенка.

— Как зачем? Нужно же вам репутацию очистить.

Женщина вопросительно вскинула бровь, проговорив в коммуникатор:

— Вопрос остался тем же.

Гиена молчала достаточно долго, словно собиралась с мыслями.

— Нам нужна команда в составе Централи, — наконец, проговорила она, — Если мы… ну… собираемся менять мир.

Если бы предыдущим вечером Темпора не видел, как Гиена способна смущаться, он бы был ошарашен интонацией ее голоса, искаженной приемом, намного сильнее, чем всем происходящем в целом. Но он словно вживую видел, как она прячет глаза.

Митенка тепло улыбнулась.

— Ты же помнишь, да? Мир меняют не политики. Мир меняют…

— Конченные психи!

Профессор, как и Гиена, никогда не стеснялся в выражениях.