Золотой миллиард

 

— Егорушка, все, пошли. А то не успеем на процедуру.

— Процедуры-муры-куры, — запел краснощекий мальчишка, ловко разворачивая лыжи. — В бассейн пойдем?

— Нет, милый, в соляную пещеру.

— Фу, не хочу. Там крысами пахнет. Ма, а давай не пойдем.

— Еще чего! Потом опять бронхиты начнутся. А у тебя выпускной третий класс, болеть категорически воспрещается, — маленькая стройная женщина в красной дутой куртке с трудом успевала за сыном, то и дело соскальзывая с лыжни. — И совсем там не пахнет. Просто старый бункер под землей находится. Вот и воняет сыростью. И потом, как еще должна пахнуть пещера по-твоему?

— Если она соленая, то солью, если сахарная, то конфетами, если игрушечная.... Мам, зачем здесь бункер?

— Его давно построили. Сразу после войны очень боялись новой ядерной. Помнишь, я тебе про Хирасиму читала?

— Так это когда еще было.

— После этого на всех заводах, в санаториях такие бункера подземные стали строить. Чтобы, если что, в них прятаться. Они очень крепкие, вот здешняя администрация и решила переоборудовать под пещеру. Некоторые предприниматели в них грибы сейчас разводят или склады устраивают. Фу! Да погоди же ты, не беги!

— Догоняй!

 

Солнце путалось в верхушках корабельных сосен. Его лучи веселым веером падали вниз на черные смоляные стволы, оставляя внизу на синих сугробах яркие желто-розовые пятна. Озорные белки летали между кронами, играли в догонялки, бросались в лыжников вышелушенными шишками. На высоте двухэтажного дома, склонив на бок пурпурную кардинальскую шапочку, огромный дятел ждал, когда же эти двое уйдут с его территории.

Санаторий "Красный бор" был построен в пятидесятые годы прошлого века. Недавно отремонтированный, сияющий белыми пластиковыми рамами Дворец культуры с колоннами выдавал свой возраст советской символикой, вылепленной на фасаде. Двухэтажная столовая более поздней постройки сияла стеклянными стенами и источала вкусные запахи готовящегося обеда.

Ольга и Егор уже вторую неделю жили в третьем, последнем от административного, жилом корпусе. Недавно сданное строителями шестиэтажное здание еще "благоухало" внутри краской и сырым бетоном, поэтому мама с сыном старались побольше времени находиться на свежем воздухе. А он в этом заповедном лесу был не просто свежим, он был пьянящим, густым и целительным. У всех, кто приезжал сюда из мегаполиса, находящегося всего в двадцати километрах, в первый день кружилась голова и захватывало дух от избытка кислорода.

Перед тем, как спуститься по узкой бетонной лестнице на несколько метров под землю, Оля набрала номер мужа:

— Привет, дорогой. Мы идем солью дышать.

— Молодцы.

Голос мужа показался каким-то… сдержанным.

— Как дела у тебя? Ты нас завтра встретишь? Мы с утренним автобусом приедем.

— Оля, тут вот какое дело. Не надо вам пока возвращаться.

— Почему?

— Мне нужно уехать на несколько дней. Приказ пришел. Через час уже выхожу. Сам только что хотел тебе звонить.

— Нет, я не против. И Егору тут нравится. Но ему же в школу в понедельник, каникулы кончаются.

— Ничего страшного, нагонит. Олечка, я уже оплатил вам еще неделю. Соскучился. Целую. Все. Надо собираться.

— Термобелье возьми! — но муж уже отключился. Вот так всегда. Все решает он.

С совсем испортившимся настроением Оля спустилась по крутым ступенькам, быстро натянула на себя тонкую одноразовую хламиду и подгоняемая медсестрой прошла в "пещеру". Сзади щелкнула замком железная дверь. Вся группа ждала только ее. Егор, как всегда, устроился рядом с хохотушкой Варюшей. Картавый звонкий монолог пятилетней болтушки прервать могла только ее строгая бабушка Варвара Титовна. Рядом с пенсионеркой с другой стороны важно восседал огромный Григорий Ильич. Никому, кроме Варвары Титовне не позволялось звать его Гришей, хотя маленькие глазки, широкий нос и толстые слюнявые губы ну никак не тянули на Григория Ильича. Сейчас эти поросячьи щелки укоризненно смотрели на задерживающую процесс оздоровления женщину. Новым шестым членом их группы сегодня была бледная худая девушка.

— Тетя, тебя как зовут? — спросила Варюша, и все повернули головы к новенькой.

— Никак, — буркнула тётя и натянула на голову капюшон.

Заиграла тихая музыка, бабушка Варвара шикнула на тёзку, верхнее освещение сменилось тусклым боковым, из спрятанной в стене трубы полетела в комнату струя соляной пыли. Все поудобнее разложили свои тела в кожаных мягких креслах и приготовились к релаксу.

Ольга проснулась оттого, что кресло под ней подпрыгнуло. В полумраке все также монотонно гудел компрессор и тихо играл оркестр Поля Мориа. Только уже никто не дремал. И вдруг пол снова сдвинулся, музыка оборвалась, а свет, моргнув пару раз, потух. Густая непроглядная темнота облепила людей.

Ойкнула девочка. Скрипнула кожа, кто-то попытался встать.

— Сидеть! — раздался властный окрик. Все сразу притихли, а голос Варвары Титовны продолжил. — У кого-нибудь есть зажигалка, фонарик или спички?

Ответом была тишина.

— Варя, давай ручку. Ольга, возьмите сына за руку. Григорий, встаньте и подойдите к двери, — раздался шорох, скрип соли под ногами.

— Закрыто.

— Постучите.

В беспросветной тишине буханье богатырских ног по металлической двери показалось раскатом грома.

— Григорий, покричи в соляную трубу, — продолжала командовать бабушка. — Может быть, медсестра уснула в компрессорной.

— Нет там никого! Нас заперли, — в темноте дрожащий бас Григория Ильича стал похож на дребезжащий фальцет. — Нас заперли! Мы все тут умрем! Мы задохнемся!

Заплакала Варенька.

— Эй, Варюха! — позвал Егор. — Брось ныть. Дядька пошутил, это игра такая. Жмурки называется.

Раздался звонкий женский голос:

— Там вверху в дверях застекленное окно. Его надо разбить. Ребенок пролезет. Дверь закрыта снаружи на ключ. Если ключ в дверях...

— А если нет? — Ольга вдруг с ужасом представила, что в этой кромешной тьме они с сыном окажутся по разные стороны двери.

— Если нет, мальчик проберется вверх и позовет на помощь.

Да, девушка была права. Григорий нащупал застекленный проем:

— Я его руками не разобью. Надо что-нибудь железное.

Все полезли по карманам.

— Ой, у меня же мобильник с собой. Забыла выложить. Сейчас посвечу.

Ольга стала водить телефоном в разные стороны. Комната освещалась отдельными фрагментами. Наконец в противоположной от двери стене обнаружилась вмурованная бра с металлической рамкой. Мужчина выдрал ее одной рукой и так же легко справился со стеклом.

— Хорошенько осколки выбери, чтобы мальчик не порезался, — подала голос бабушка Варя. — Окошко высоко. Парень разобьется.

— Не, я ловкий!

— Сынок, мы тебя будем за подол балахона держать. Он длинный и крепкий. Только ты не вывались из него. Пол бетонный.

Спустя пять минут мальчик встал на ноги с другой стороны двери.

— Мам, тут нет ключа.

— Егор, возьми мобильник. Поищи там...

Егору стало страшно. Он понимал, что сейчас вся надежда на него. Все дальше отходя от двери, он пытался вспомнить дорогу к выходу. Он всегда проходил ее с мамой, поэтому плохо помнил. Вот что-то белеет возле лестницы. Мальчик подошел ближе и отпрянул. На него, не мигая, смотрела та тетя в белом халате, которая запускала всех в пещеру. По ее виску и дальше по ступеньке стекала тонкая темная струйка. Егор попятился.

— Мама! Мамочка! Мама! — подбежав к запертой двери, он стал дергать ручку. — Мама!

— Егорушка! Что? Успокойся, — мамин голос донесся сверху от окошка. — Что там?

— Там тетя лежит и смотрит. И не двигается.

— Горик, милый, любимый мой, не бойся. Тетя просто потеряла сознание. Мы ей поможем, вызовем врача. Только надо открыть дверь. Сынок, у нее в халате, в кармане должен быть ключ. Посмотри. Не бойся.

Да, ключ лежал в кармане. Мальчик вставил его в скважину, легко повернул. И в это время мамин мобильник потух.

Пленники снова оказались в кромешной темноте. Осторожно ступая, они поднялись по лестнице. Ольга шла первой. Она нащупала лежащую девушку и удостоверилась, что пульса нет. Шесть человек стояли на верхней площадке у бронированной двери бункера, и никто не решался протянуть руку, чтобы открыть ее. Если заперта и эта дверь, то преграда непреодолима.

— Да что вы, в самом деле! Её ж никогда не запирают! — с этими словами девушка повернула ручку и толкнула тяжелую стальную панель. Брызнул яркий солнечный свет, ослепив всех.

Застекленная пристройка радовала чистотой и привычным казенным уютом. Под искусственной пальмой на тумбочке рядом с телефонным аппаратом лежали их мобильники. Настенные часы показывали полдень. Прошло всего полчаса!? Такого не может быть. Всем показалась, что там внизу пролетела целая вечность.

Ольга схватила трубку городского телефона и набрала 911. Гриша и Варвара Титовна, молча, ждали. Прошла минута, другая:

— Да что они там, спят что ли?! Может с мобильного ответят, — мужчина схватил пластиковую коробку и выматерился. — Сети нет! Мать их так!

— И у меня, — отозвалась стриженая под ежик девушка, уже успевшая снять одноразовый балахон. — Пойдемте все вместе в администрацию. Расскажем, что тут случилось.

Со стороны столовой теплый ветерок доносил запах вареной капусты. На посыпанной рыжим песком дорожке лежала мертвая ворона.

— Ой, бабушка, глянь, птичка умерла!

— Не тронь! Она может быть больной.

На скамейке возле администрации дремал на весеннем солнышке дворник Петя, прикрыв лицо грязной ушанкой. В темном после улицы коридоре стояла тишина. Шесть человек вошли в приемную. Никого. Варвара Титовна приоткрыла дверь в кабинет директора. Посреди огромного бежевого ковра лежала, раскинув руки, директриса. Она была мертва.

— Бабушка, тут тетя под столом спит! — Варюшин крик вывел шестерку визитеров из ступора, и они почти бегом выскочили на улицу. Григорий Ильич подошел к дворнику и приподнял шапку. Тело старика медленно завалилось набок.

Не сговариваясь, все вместе поспешили к столовой. На серых осевших сугробах валялись мертвые воробьи, возле центральной клумбы лежал всеобщий рыжий любимец пес Тузик. Григорий взял захныкавшую девочку на руки. В небе, выглядывая над крышей жилого корпуса, расчерчивала синеву решетчатая конструкция телевизионной вышки, целая и невредимая. Но связи по-прежнему не было.

Мертвая тишина царила и на кухне. Повар и две помощницы лежали на кафельном полу.

 

Бабушка и Григорий прикатили тележку с тарелками. Горячие щи, плов и компот. Взрослые сидели за столом, молча наблюдая, как едят дети. Самим есть не хотелось.

— Давайте подведем итоги, — наконец произнесла незнакомка. — Во-первых, меня зовут Джина.

— Неплавда! Джин — это дядя волшебник! — возразила малышка.

— Во-вторых, кажется, во всем санатории нас осталось шестеро. Что-то случилось, пока мы были в бункере. Это, скорее всего, нас и спасло.

— Но почему нет связи? — Григорий даже потряс свой бесполезный мобильник.

— Мы почувствовали взрыв, даже два. Возможно, на территории санатория что-то взорвалось. Это что-то убило все живое вокруг и одновременно повредило антенну.

— Драпать отсюда надо, — подвел итог мужчина.

— Как? У нас дети, а автобус только утром.

— Я знаю как, — воскликнула бабушка. — Вон у забора директорский джип стоит. Возьмем у нее ключ и доедем до города. Ну, или до первого поста.

— Правильно. Я поведу. Я такой же в армии водил.

— Пойдем собирать вещи.

— Я не пойду, — замялся Гриша. — Не буду ничего забирать.

— А документы? Деньги? — возразила Джин. — Если ты боишься, пошли все вместе.

Боялись все, поэтому вот так толпой по-очереди собрали все чемоданы. В комнате Григория на соседней кровати лежал мертвый парень. Когда сопровождали Джину в ее отдельный коттедж, все видели, как она качнулась и схватилась за горло. В углу, возле окна развалился в кресле мужчина. И он, и сиамская кошка на его коленях были мертвы. Женщина наклонилась, поцеловала его в щеку, погладила животное и... упала на вытертый ковер. Оля и Варвара Титовна бросились к ней, Варенька заплакала.

— Вот! Вот! Мы все умрем! — закричал Ильич.

Егорка прижал к себе девочку. Ему тоже было очень страшно. Но в это время Джина пришла в себя и стала с помощью женщин медленно складывать свои вещи в стильный баул на колесиках, стараясь не смотреть в сторону окна. В фойе третьего корпуса все также пахло краской. Кабина лифта стояла на первом этаже. В ней лежали старичок и старушка. Дверь периодически закрывалась и откатывалась, натыкаясь на желтую руку в пигментных пятнах. От этого казалось, что мертвый дед грозит кому-то пальцем.

 

В три часа дня черный джип выехал из ворот санатория и покатил по проселочной дороге в сторону трассы. Все такое же весеннее солнце распускало золотые пряди между ровных черных стволов. Внизу на ослепительно белых сугробах кровавыми брызгами будто горели трупики белок.

Дорога была пуста, поэтому к повороту подъехали уже через десять минут. Двигаться дальше оказалось невозможно. Все, молча, смотрели на сплошной поток машин, который... стоял. Это не была пробка, это была свалка. Метрах в ста слева дымил черный остов автобуса. В кювете справа догорала перевернутая "Ока". На всех четырех полосах прыгали солнечные зайчики по битому стеклу. Истошный непрерывный вой сирены рвал нервы, гнал прочь. Проехать по этой реке смерти было невозможно.

— И здесь, — прошептала Джина, но ее услышали все.

— Что будем делать? — повернулся к ней водитель. Ему никто не ответил, Григорий заглушил мотор.

— Я хочу писать. И пить, — захныкала малышка. — У меня головка болит.

Видимо, это заявление заставило бабушку принять решение.

— Возвращаемся.

— И дальше что? Там мертвяков полно.

— Здесь, как видишь, их не меньше. Надо сходить на разведку в город. Только детей с собой тащить нельзя. Придется разделиться.

— Я не пойду! — отшатнулся мужик. Нижняя его губа задрожала.

— Да на фиг ты сдался. Я пойду. — Джина выхватила из сваленных сзади вещей черный рюкзачок и открыла дверцу.

— Подожди. Одной нельзя. Я тоже пойду. Варвара Титовна, присмотрите за Егошкой?

— Конечно-конечно.

— Мама, я с тобой.

— Нет, милый. Я скоро вернусь. Слушайся бабушку Варю, помогай ей.

И две маленькие женщины отправились в путь, лавируя между разбитыми машинами и стараясь не смотреть на то, что когда-то было людьми.

 

Обходя лежащий на боку рефрижератор, Ольга вдруг резко остановилась:

— Джина! Я вспомнила! Джина! — закричала она. — Лифт!

— Что вспомнила? Что лифт?

— Лифт в новом корпусе работал!

— И что?

— Значит, там есть электричество! Как я тогда же не сообразила?!

— Да мы все... Может быть, Варвара Титовна догадается или Егор.

— Да, — усмехнулась Оля. — На Гришку надежды мало. Смотри, полоса свободная. Может, доедем на машине. Вон полицейская пустая стоит. Я теоретически водить умею.

— Давай. Меня тоже учили когда-то. Только бы ключи торчали.

 

Кое-как по тротуарам и газонам доехав на УАЗике до площади Победы, женщины решили идти пешком. Уже остановив машину, Ольга вдруг заметила какое-то движение слева за мусорным баком.

— Джина, человек! Живой!

— Подожди, не выходи! Смотри, что он делает!

Женщины в оцепенении наблюдали за происходящим. Возле бака лежала девушка. Присыпанные снегом волосы и белый закоченевший кулак, сжимающий дужку мусорного ведра, указывали на то, что она мертва. Но сверху на ней сидел живой человек со спущенными штанами. Мужик насиловал труп. С выбившихся из-под вязаной шапки клочков волос капал пот, глаза закрыты, язык высунут. Ритмично качаясь и корчась, он не услышал подъехавшей машины. Закончив, мужик встал, подтянул штаны и, даже не прикрыв голое мертвое тело, покачиваясь, пошел к подъезду.

— Боже, что это было?

— Какой ужас! Одно радует, Олечка: есть уверенность, что мы выжили не одни на Земле. Далеко до твоего дома? Эй, очнись!

— Да, конечно. Вон он, с синими балконами.

 

Квартира встретила Олю родными запахами. Все лежало на своих местах. Её муж — офицер из династии военных любил режим и порядок. И, если сейчас на кухонном столе лежала трубка его служебной связи, то это не потому, что он её забыл. Женщина схватила рацию и нажала кнопку вызова. Увы, треск, шуршание и тишина были ей ответом.

— Переночуем здесь.

— Хорошо. А потом куда? По-моему все ясно. Ни одна программа телевидения не работает. У вас же спутниковое?

— Да.

— Значит...

— Нет! — Оле почему-то казалось, что как только кто-то произнесет страшные слова, предположение сразу станет явью. — Это всего лишь техника! Человек сильней техники.

— Ну-ну.

 

— Джина, давай в аптеку зайдем. Мне кое-что купить надо, — напарница хмыкныла. — Ну, да, взять.

В аптеке было тепло и светло. Лекарства, средства гигиены, детское питание ровными рядами выстроились на длинных стеллажах посреди зала. Тут же на кафельном полу лежали две мертвые девушки с бейджиками на одинаковых белых халатиках. Чистые серые плитки под ногами были измазаны чем-то темным. Как будто от входа что-то волокли грязное и тяжелое. Полосы тянулись за кассовую стойку.

— Оля, ты что-нибудь слышала сейчас? — крикнула Джина из-за стеллажа.

— Нет, а что?

Разведчица перестала перебирать препараты в коробке, замерла и... услышала. Стон. Тихий, похожий на тяжкий вздох, он доносился из-за стойки. Женщины с разных сторон подошли к полукруглому заграждению.

— Эй, кто тут?

Ответом был очередной вздох боли. На полу под кассовым аппаратом лежал, раскинув ноги, парень, опираясь плечами и русой макушкой о коробки с медикаментами. Между распахнутыми полами пуховика на бежевом джемпере расползлось темно-бордовое пятно. Правой ладонью молодой мужчина прижимал к телу мокрую от крови одежду. В левой белел нераспечатанный стерильный бинт.

— Он без сознания. Что делать будем?

Оля пожала плечами. Что ж тут спрашивать, помогать надо. Она принялась за дело. Сопровождая мужа в его долгосрочных командировках, женщина за десять лет успела поработать и санитаркой, и медсестрой. Про ранения знала не понаслышке. Хорошо, что в аптеке все было под рукой, а Джина оказалась замечательной ассистенткой. Когда Олечка уже бинтовала рану, парень пришел в себя.

— Что? Кто вы?

— Мы тебя лечим. А вот ты кто? Кто тебя ножом пырнул? — наклонилась к раненому Джина. Глаза голубые. Хорош парень. И упакован не бедно.

— Тут по улице отморозки какие-то рыщут. На зомби похожи. Они меня окружили, еле убежал. И мертвые кругом. Вы не знаете, что случилось?

— Сами бы хотели узнать. Идти сможешь?

— Попробую. Голова кружится.

— Ты много крови потерял, — Оля закончила перевязку. — Но жить будешь. Рана поверхностная, печень не затронута, слава Богу. Джи, возьми еще с собой вон те лекарства и несколько капельниц. Тебя как зовут?

— Сергей.

— С нами пойдешь, Сергей?

— Да! Конечно!

— Ну, тогда вставай потихоньку. Нет, подожди, — Ольга прошла вдоль стойки, покопалась в одной коробке, в другой и, наконец, вытащила то, что искала. — Вот. Это носилки. Джина, накидывай на плечо ремень, теперь я. Наклоняемся. Садитесь, сударь. Карета подана.

Уже, находясь в пяти метрах от машины, Ольга заметила группу странных людей, бегущих в их сторону.

— Скорее!

Остывший мотор не хотел заводиться. Пять зомби окружили полицейский УАЗик. Благообразная старушка, похожая на школьную учительницу с наслаждением грызла пластиковыми протезами зеркало заднего вида. Мальчик-подросток, чуть старше Егора, не мигая, смотрел на нее через стекло. Ольга бы открыла, если бы он не жевал при этом чью-то оторванную руку. Наконец мотор заурчал, и машина дернулась вперед, сбив двух из пяти. Человек? Нет, это уже были не люди.

В напряженном молчании проехали две трети пути.

 

Каждый раз, натыкаясь взглядом на труп ребенка, Ольга вспоминала о сыне. Как он там? Надо было быстрее возвращаться. Возвращаться и строить баррикады, чтобы защититься от этих отморозков.

Тот же самый рефрижератор, который они обходили вчера, сегодня стал непреодолимой преградой для автомобиля. Женщины вышли из машины, помогли спуститься на землю раненому. Дальше придется идти пешком.

— Далеко еще? — спросил Сергей.

Он чувствовал себя очень неловко. Никогда еще его здорового и сильного не носили на руках женщины. Такие хрупкие и маленькие.

— Если срезать угол через лес, то километров пять, не больше.

— Ты нас руками за шеи обними, так легче будет. И рассказывай что-нибудь.

— Что рассказывать?

— Например, как ты жив остался.

— Не знаю. Я в метро ехал. В вагоне всего пять человек было. Сел на Колхозной, проехал две станции. Вроде все нормально было. Вышел на площади Победы. Смотрю, на перроне люди стоят, в вагоны не заходят. Странно как-то стоят, себе под ноги смотрят и качаются. Я к эскалатору подошел. Знаете, там самый длинный эскалатор. Пока поднимался, вниз никто не спускался по встречному. Я еще очень этому удивился. Но, когда до верха доехал, вообще обалдел. Там три трупа лежали. Мне перепрыгивать пришлось. Ну вот, а потом уже во дворе на веселую компанию нарвался с ножами. Забежал в аптеку. Они не сообразили, что дверь на себя открывается, вперед ее толкали. Больше всего боялся, что я один нормальный остался. А тут вы. Подождите, девчонки, давайте отдохнем, а потом я сам пройду немного.

— Я вот что думаю, — отдышавшись, проговорила Джина. — Как долго электростанция и котельные смогут работать без людей. Там же что-то регулировать надо, переключать.

— Вообще-то, если системы настроены правильно, то будут работать, пока топливо не закончится.

— Это где ты у нас такое видел, чтобы правильно?

— Ну, значит несколько дней.

 

Санаторий встретил тройку разведчиков настороженной тишиной. Возле администрации стоял директорский джип, со скамейки исчез труп дворника, и откуда-то тянуло уютным дымком. По этому самому дыму, белой струйкой утекающему в кроны сосен из торчащей в окне трубы, женщины и нашли пристанище друзей. В маленьком трехместном номере нового корпуса на первом этаже грелись возле буржуйки Варюша, Егорка и бабушка Варя. На кровати под двумя одеялами спал, дежуривший всю ночь, Гриша.

Все очень обрадовались встрече, особенно Егор. Ужин состоял из вчерашних щей и печеной картошки. Вечер прошел в разговорах. Бабушка Варя рассказала, как они обустраивали быт:

— Мы пока только из столовой вынесли трех человек и из администрации пять. Вместе со сторожем девять получается. Гришенька овраг за забором углубил. Мы туда тела сложили. Я всех записала, кого знали. Ребятишки трупики животных по территории собрали. Егорушка вот печку в столярке нашел. Котельная-то без света не работает.

— Ничего, ноль на улице. Не разморозится система. Завтра электрику посмотрю, — послышалось из-под одеял.

— Хозяйственным парень оказался, — прошептала Варвара Титовна. — Право, не ожидала. Молодец. Ну а вы-то что принесли. Докладывайте уж.

 

Три недели теперь уже семь человек пытались создать нормальные условия для существования. Собрали, переписали и похоронили в овраге всех умерших. Григорий с помощью Сергея нашел причину замыкания и запустил модульную котельную. В столовой заработала электроплита, и бабушка Варя стряпала для всей компании завтраки, обеды и ужины из продуктов, которые остались в холодильнике. Егорка учил Варюшу читать и писать.

Джина и Сергей несколько раз уходили и приезжали обратно на новой машине, груженной всякими полезными вещами. В результате их походов в санатории появился дизельный генератор, несколько канистр с бензином, пять охотничьи ружей, болонка Шахиня (так было написано на ее ошейнике), беременная кошка Дуся, пять свиных туш из соседнего поселка и трактор с цистерной мазута. В один из походов они привезли молодую семью с грудным ребенком.

Солнце старалось все больше и дольше, поэтому снег быстро таял, превращая землю в весеннюю грязь.

После завтрака Ольга поднялась на шестой этаж и стала снимать шторы с окон, покрывала с кроватей и скатерти со столов. Она уже точно знала, что жить теперь придется по-другому, и что у нее...

— Мам, вот где ты. Давай мы тебе поможем.

Улыбающаяся Варюшкина мордашка сияла карими озорными глазенками из-под руки Егора.

— Давайте, — Оля присела на одну из кроватей. — Но сначала, сынок, мне надо тебе сказать одну важную вещь.

Егор потушил улыбку и замер:

— Скажи.

— Егорушка, у тебя скоро будет сестричка... или братик.

— Мама, ты беременная?

— Ну... да.

— Ула-а-а! Тетя Оля бемеленая! — полетел по коридору Варюшкин крик, опережая её саму.

А мальчик, понимая ответственность и важность момента, молчал. Конечно, вот это мама должна была сказать папе. Но его нет. А пока его нет, он должен быть маминой опорой и... не только маминой. Теперь он точно будет старшим! Старшим братом.

— Мам... — он не знал, что сказать, чтобы выразить свои чувства. — Хочешь морковку? А еще у меня шоколадка есть. Хочешь?

И именно в этот момент в кармане у Ольги заверещала рация. Путаясь в складках одежды, выворачивая карман, она наконец-то достала маленькую коробочку с антенной и закричала:

— Да! Але! Я слушаю! Слушаю! Да!

— Здравствуйте, с кем я разговариваю.

— Я Ольга. Где мой муж?

— Ольга, мы приняли сигналы активности точки служебной связи. Где вы находитесь? Сколько с вами человек?

— Я... мы здесь. Где мой муж?!

— К большому сожалению, ваш муж не числится в списках выживших. Но это не значит, что он мертв...

— Мама не может говорить. Мы в санатории "Красный бор". Да, ждем.

 

Вечером перед Дворцом культуры приземлился военный вертолет. Двух офицеров приятно удивил порядок и устроенный быт выживших. В фойе третьего жилого корпуса состоялся доклад прибывших и беседа с аборигенами. Адъютант провозглашенного временного президента планеты объяснил всем поселенцам колонии "Красный бор", что же произошло, и рассказал, как дальше жить.

Его запротоколированная речь до сих пор висит на стенде за искусственным фикусом.

 

"… Союз самых богатых людей планеты, насчитывающий чуть больше двух сотен человек, решил "позаботиться" о будущем своих потомков. Именно своих, а не наших и потомков вообще. Они решили, что для планеты Земля будет вполне достаточно одного миллиарда населения. Только с таким количеством, по их мнению, можно создать в будущем общество, полностью удовлетворяющее потребностям их наследников. Но как это сделать? Как из уже имеющихся семи с лишним миллиардов сделать один?

Создание искусственного голода в отсталых странах разбилось о непонимание и гуманитарную помощь. Попытки генетически воспрепятствовать рождаемости в африканских и южно-американских странах с помощью "прививок" потерпели неудачу. "Хорошее" начинание открылось общественности и назвалось ею преступлением против человечества.

Тогда "добродетели" цивилизации профинансировали создание оружия, способного уничтожить часть населения Земли. Сейчас эти монстры ждут результатов его использования. Мы не успели предотвратить, упредить момент. До последнего казалось, что на такое не смогут пойти даже столь циничные люди. Увы.

Мгновенно погибло все население, оказавшееся на поверхности планеты. Спаслись те, кто находился в момент атаки на два-три метра под землей или на двести метров над ее поверхностью. Несколько миллионов людей оказались на границе воздействия. Они не погибли, но их мозг изменился, они превратились в зомби.

Сейчас на планете осталось примерно полмиллиарда населения. Виновники происшедшего находятся на орбите в космическом корабле. Ваше право их судить.

 

Ты, человек, читающий эти строки, ты знал о "золотом миллиарде"? Почему ничего не предпринял, не остановил мракобесов? Ты надеялся выжить и стать одним из миллиарда?

Сегодня "золотой миллиард" — реальность, живущая в планах двух сотен самых богатых людей планеты. Ты, человек, читающий это, ты имеешь право судить своих палачей. Суди сейчас! Потом будет поздно".

 

— Мама, посмотри! Бабочка! Первая бабочка полетела!