Atom Heart Mother
Сон, вызванный психоделическим роком в зимнюю сессию, за несколько минут до скромного ужина в студенческой общаге
Было темно, пусто, и мысль моя носилась над бездною. Во мраке слышался странный легкий шум, который вскоре сменился медными раскатами труб. И стал свет. И я увидел лужайку, посреди которой стояла трибуна, украшенная пёстрыми флажками, развевающимися на ветру. На деревянных скамейках восседал празднично одетый народ. Музыканты в ярких ливреях трубили во всю мощь своих лёгких, а по блестящим трубам скакали солнечные зайчики.
Я повернул голову направо: рядом со мной на гнедом коне возвышался рыцарь в зелёных доспехах с длинным копьём в могучей длани. Витязь повернул ко мне голову, увенчанную шлемом с плюмажем, и голосом Андрюхи произнёс:
— Ну что, Димочка? Зададим им жару?
Я опустил забрало, перехватил копьё половчее и крикнул:
— Долой матан!
Друг ответил мне боевым кличем:
— Долой дифуры!
А затем мы с Андрюхой понеслись вперёд, набирая скорость. Мы мчались, и турнирная лужайка стремительно преображалась в поле битвы. Разумеется, изоморфно и биективно. Перед нами стояла вражеская армия, ощетинившаяся копьями и пиками, развёрнутая в боевые порядки. Наши кони летели галопом по истоптанной равнине. Вдалеке загрохотали пушки, а справа и слева начали взмываться в воздух султанчики взрывов, превращая совершенное поле в решето Эратосфена.
Ещё мгновение — и мы с Андрюхой уже больше не верховые. Мы катимся на мотоциклах по широченному шоссе, прорезающему банахово пространство. Наши стальные кони ревут, как страшные звери: мой — как предиктор, Андрюхин — как корректор. Дорога вдруг раздваивается. Андрюха уходит вправо на своём зелёном "Урале", а мой "Юпитер" устремляется налево. Мощный мотор пожирает линейное пространство так же быстро, как и топливо. И вскоре тарахтящий байк выносит меня к утёсу, возвышающемуся над лазурным морем. На серой скале стоит прекраснейшая из женщин. Бриз играет её тёмными длинными волосами. Чёрное с серебром платье обхватывает тонкий гибкий стан. Незнакомка поворачивается ко мне, и я вижу дивные карие глаза. Если долго смотреть в них, то оторваться невозможно. Тебя затянет, как чёрную дыру. И вот уже я проваливаюсь в эти карие омуты и лечу в неведомую бездну.
Страха нет, есть лишь удивление и восторг. Мимо проносятся планеты, звёзды, галактики, а я всё лечу среди этого холодного безмолвия. Полёт длится целую вечность и ещё один миг. Но вскоре ликование исчезает. Среди множества миров я чувствую себя бесконечно одиноким. Белые, голубые, красные, жёлтые, оранжевые огни равнодушны ко всему. Я тут один, совершенно один.
Один? Внезапно полёт мой замедляется. Я как будто попадаю в невидимую паутину. Что-то липкое связывает меня по рукам и ногам и вытягивает в длинную струну. Откуда-то доносятся голоса, но я никого не вижу. Вокруг на много световых лет нет ничего кроме абсолютной черноты космоса и равнодушных холодных звёзд. Но голоса не пропадают. Напротив, их с каждым мгновением становится всё больше. Эти голоса сливаются в дикий нестройный хор, который заглушает всё, звучит так, что у меня лопаются барабанные перепонки, а сердце начинает биться невпопад. Каждое биение становится всё сильнее и сильнее. И вот уже руки и ноги отрываются от тела и разлетаются в разные стороны. А сам я распадаюсь на множество мельчайших фрагментов. Моё я растворяется в пустоте. Меня нет. Остались лишь какие-то странные шумы, пульсации невидимых струн.
Исчезнув, я вдруг постигаю суть бытия и законы мироздания. Даже сходимость несобственных интегралов перестаёт быть загадкой, решающейся подбрасыванием монеты. И огненными письменами в черноте воссиял передо мною метод регуляризации Тихонова.
Откуда-то снова звучат трубы, и снова появился свет, отделившись от тьмы. Я оказываюсь на турнирной лужайке. Рядом Андрюха в зелёных доспехах держит под уздцы своего гнедого. Трибуны неистовствуют. Празднично одетый народ кричит: "Костик! Костик!" На открытое пространство выходит Костя и демонстрирует всем свою шпаргалку по математическому анализу, уместившуюся на обратной стороне обычной перфокарты. Его встречают гром аплодисментов и восхищённый рёв толпы..
Я оборачиваюсь: слева на грациозной белой кобыле восседает кареглазая незнакомка. Та самая, с утёса. Подбегаю к прекраснейшей из женщин, помогаю ей спешиться и веду к шатру на холме. Мы скрываемся от всех за белыми занавесями.
И моя левая рука была у неё под головой, а правая обнимала её. И пришёл я в сад её и вкушал сладкие плоды его. И замерло время, и зависли птицы в полёте, и воды рек остановили свой бег. И во всей вселенной существовали лишь она и я.
А потом, когда страсть отпустила нас ненадолго, и мир вернулся к жизни, она протянула мне маленький золотой амулет. Я посмотрел на вещицу: в круг из витой косички был вмонтирован ромб со странным рисунком.
— Это нити судеб, которые плетут три слепых богини. Отныне мы с тобой навеки связаны…
***
— Эй! Димочка! Жрать будешь? — голос возник из ниоткуда. Я пытаюсь понять, кто это сказал, и куда делась прекраснейшая. А потом открываю глаза. Перед кроватью стоит Андрюха, по прозвищу Зелёный.
— Ну и горазд же ты дрыхнуть! Вставай, а то без тебя обойдёмся!
На столе посреди комнаты стоит большая кастрюля, накрытая крышкой, а вокруг неё собрались мои друзья-однокурсники. Они готовы к ужину, ждут лишь меня. Пахнет варёными макаронами с тушёнкой. Наверное, Костя объявил "чёрный день" и пожертвовал на общее благо баночку из своих запасов под кроватью.
— Димочка! Не задерживай коллектив! — Видя мою недоумевающую физиономию, все начинают смеяться.
— Вы, батенька, "Пинк Флойда" переслушали на голодный желудок! — говорит Костя, подражая голосу лектора по математическому анализу. — Вам, батенька, надо лечиться матаном, чтобы все вредные пустоты в вашей голове заполнились полезными математическими абстракциями, одобренными товарищами Ильиным, Садовничим и Бл. Х. Сендовым!
Эта тирада Кости вызывает новый взрыв смеха. А я обращаю внимание на то, что в левой руке у меня зажат какой-то предмет. Украдкой раскрываю ладонь и вижу маленький золотой амулет. В круг из витой косички вмонтирован ромб с нитями судьбы. Вот сне я видел точно такой же. И как же он оказался у меня в руке?
Тут в нашу дверь постучали.
— Войдите, форточка открыта! — сострил Андрюха.
Через мгновение перед нами появились две девчонки, Настя из моей группы и тоненькая темноволосая с первого потока.
— Мальчики! Катя на лекции золотую подвеску потеряла — у неё цеполчка оборвалась. А у нашего поток потом в этой аудитории дифуры читали. Вам никому не попадалась?
— А какая она? — спросил Костя.
— Маленькая круглая, с ромбиком внутри, — тихо проговорила Катя.
Я встаю и направляюсь к девчонкам, а затем протягиваю левую руку к темноволосой.
— Он?
— Ой! Да!
Наши руки встречаются и в тот же момент мы оказываемся на вершине утёса, возвышающегося над лазурным морем. Я держу Катю за руку и уже не могу понять, это сон или явь. А девушка нежно смотрит на меня дивными карими глазами...