В памяти своей

Соавторам посвящается

Они не виделись три "Кинотавра" и четыре "Голосящих КиВиНа". Им не удалось пересечься в очереди за эпохой Серова и в толкотне за морской гладью Айвазовского. Их не взяли в "Русскую фантастику", не напечатали в "Наука и жизнь" и не предложили издать роман в "Эксмо".

В этом маленьком кафе на углу Цветочной и Музейной никогда не появлялся Её муж, строивший коттеджи за городом. Сюда не заглядывали Их родственники, знакомые и коллеги по работе. В этом уютном кафе не спрашивали: "Здесь свободно?", потому что свободные столики имелись всегда. Здесь подавали дымящиеся вареники с картошкой и луком, горячий индийский чай, бутерброды с салями и холодную "Русскую" с малосольными огурчиками.

Когда вошла Она, Он наполнял рюмку. Рука дрогнула, спиртосодержащая жидкость пролилась на белую скатерть, оставляя пятна.

— Ерунда, высохнет, — улыбнулся Он.

— А ты не изменился, всё такой же растяпа, — ответило тепло Её глаз.

Едва Она уселась за столик, как примчался официант. Поставил чай, принял заказ и удалился. Чтобы через минуту вернуться с варениками и Её излюбленным "Каберне".

— Как ты? — клацнула Её вилка, зацепив вареник.

— Нормально. А ты? — булькнула Его рюмка, отправляя в утробу сто грамм "Русской".

— И я, — прошептали Её ресницы. — Вспоминала недавно тот конвент в Гурзуфе.

— Такое не забывается, — хрустнул малосольным огурчиком Он. — Единственный раз видел, как Главред крупного издательства прыгал по столам, изображая кенгуру.

— Не суди о людях по тому, как они расслабляются, — ответила Она глотком вина. — Ты тогда был не лучше.

Он налёг на вареники, погрузившись в воспоминания того летнего вечера. Безумно скоростного, манящего, набросившего жёсткую петлю на Их судьбу. Его рука потянулась к графину, наполнила рюмку и отправила внутрь.

— Ты много пьёшь, — предостерёг холод Её серых глаз.

— Мне можно — я холостой, — ответил стук Его рюмки о стол.

— Так им и останешься, — нервничала Её салфетка, вытирая пухлые напомаженные губы.

— Не факт, — ответила Его следующая порция водки.

— Закусывай! — закричал Её чай.

— Не учи! — хрустнул Его бутерброд с салями. — Ты всегда только и делала, что учила, воспитывала и понукала!

— С меня хватит! — закричало "Каберне". — Ты мне никто!

Его рюмка сконфузилась. Молча наполнилась и быстро провалилась, обжигая горло. Согревая тело в морозный декабрьский вечер. Увлекая за собой оставшиеся вареники и бутерброды.

— Извини, — спохватились Её ресницы. — Нервы.

— Это я неправ, — ответили Его скулы. — Ты не сказала главного.

— Четырнадцатая глава? Будет готова в субботу, пришлю, — барабанили по столешницы Её тонкие пальчики.

— Он как? — спросила слезинка в Его глазу.

— Он — хорошо. Скоро пойдёт в школу. Такой же растяпа, такой же ленивый и такой же талантливый. Ты видел фотки на ВК.

— Видел. Муж не догадывается? — выбивали ритм по стеклу графина Его пальцы.

— Не задавай дурных вопросов. Думать нужно было тогда, на конвенте. А ты … — ответили слезы на Её щёчках.

— Прости, — всплакнул Он очередной рюмкой.

— Мне пора, — сообщила Её сумочка. — А тебе нужно жениться.

Она подозвала официанта, расплатилась и растаяла в вечерней дымке мегаполиса.

Он допил водку и уехал домой на такси. Чтобы ровно через год вернуться в маленькое уютное кафе на углу Цветочной и Музейной. Где подают дымящиеся вареники с картошкой и луком, горячий индийский чай, бутерброды с салями и холодную "Русскую" с малосольными огурчиками. Увидеть Её, услышать беззвучное: "Как ты?" и раствориться эхом в памяти своей…