Тайна горы Гроу

На краю речной долины стоит громадная гора. Её искривлённая пирамида поднимается над окрестными хребтами, как священный ясень над купами других деревьев. Среди обитателей Ведстеда, Истхолма и Мидлгарда исполинская вершина пользуется недоброй славой. По легендам, когда-то в недрах горы Гроу обитали злобные и страшные гоблины. Эти чудища, не знавшие солнечного света, враждовали с гномами долины. Те, кто встречался в пещерах с гоблинами — пропадали навсегда. Историями про кровожадность подземных уродцев родители пугали расшалившихся детей.

Много лет тому назад, когда гномы решили, было, что все сказки врут, и стали добывать золото под горой Гроу, в шахтах начало твориться неладное. То посреди забоев внезапно вспыхивало пламя, то вдруг самым загадочным образом пропадали свежепробитые штреки. А потом каменное чрево Гроу начало громко реветь, как будто там внутри поселился какой-то кошмарный зверь. Старики заговорили о драконах, жутких тварях, водившихся в этих местах во времена Модсогнира, первого гнома. Почти все шахтёры покинули выработки под горой, решив, что это лишь начало, и дальше будет только хуже. Лишь горстка упрямцев осталась в рудных штреках. И все они сгинули без следа. С тех пор мало кто из жителей долины отваживался приближаться к опасной горе, а тех, кто решался забраться в старые тоннели, и вовсе можно было пересчитать по пальцам на одной руке.

***

В неясном свете чадящих факелов медленно оседала серая пыль. Кто-то из гномов громко чихнул, отчего тысячи мельчайших частиц снова поднялись вверх и закружились в весёлом танце.

— Ну что, артель, как поступим? Что будем делать? Штрек завалило — к тоннелю не пройти. Мы можем оставаться в выработке и ждать, пока нас откопают. Но при этом рискуем задохнуться или помереть с голодухи. А можем попытаться пробить штольню наудачу. Вдруг выйдем на поверхность или хотя бы к старому тоннелю?

Альрик обвёл всех строгим взглядом из-под присыпанных пылью бровей. Барди сидел понурившись и грустно выколупывал каменное крошево из своей роскошной рыжей бороды. Его аквамариновые глаза помутнели. Вигмар, как заводной, ходил взад-вперёд по штреку, отрешённо глядя себе под ноги, и периодически чихал во всю мощь своих лёгких. А Гудмар куда-то запропастился.

— Гудмар! Где ты? — сердито крикнул Альрик.

— Здесь я, — раздался недовольный голос из темноты. — Что стряслось?

— Я тут обсуждаю со всеми наше положение, предлагаю хорошенько подумать, а ты шляешься, непонятно где, как всегда.

— Раньше нужно было думать! — язвительно заметил подошедший Гудмар. — Сначала поразмыслить, как следует, а потом всех в нас в этот штрек заводить. Если бы не твои россказни про орихалк — мы бы здесь не оказались!

Альрик моментально заткнулся, не найдя возражений. Действительно, идея похода в заброшенные шахты целиком и полностью принадлежала ему. Именно он втайне от остальных обитателей Ведстеда собрал вольную артель молодых гномов-старателей, чтобы добыть орихалк. Из этого металла, как знали все в долине, когда-то были выкованы кольчуга и несокрушимый щит великого воителя Модсогнира. Но самородный орихалк ныне большая редкость. В их краях такого уже давно никто не видал. И вот как-то в корчме Альрик подслушал разговор стариков о былых временах. Одноглазый Руни, раскрасневшийся от выпитого эля, поведал своим собутыльникам о том, как однажды увидел орихалковую жилу в старой выработке под горой Гроу, но крепи в этом штреке были такими ветхими и ненадёжными, что он не решился нанести ни одного удара киркой. Никто не поверил рассказу. Разве полезет гном в здравом уме в это нехорошее место? Да и был ли там орихалк? Может, одноглазому только померещилось? Но Альрик почему-то считал, что Руни одним своим глазом видит больше, чем многие — двумя. Юный гном долго и очень осторожно собирал информацию о тоннелях и выработках под горой Гроу, и, в конце концов, разузнал всё, что ему требовалось.

Альрик с детства умел повести за собой ребят, он был заводилой во всех играх и затеях похуже, за которые ему доставалось потом от отца Дагейда. Юному авантюристу не составило труда быстро собрать артель из приятелей. Рыжий Барди являлся его самым близким другом и без колебаний отправился бы за Альриком хоть на край света. Громила Вигмар из-за своей невероятной силы мог оказаться крайне полезным в старых разработках. А Гудмар считался самым лучшим рудознатцем из всей молодёжи долины. Запаслись инструментом, подкопили провизии, не забыли и про факелы. И вот однажды вечером, когда солнце закатилось за окрестные горы и на небе начали появляться звёзды, четверо гномов встретились в условленном месте. По летним сумеркам быстро дошагали до реки, потом спустили на воду челнок, который Альрик одолжил у своего дяди Кетиля.

Плыть вниз по течению — одно удовольствие. Сидишь в лодке, любуешься причудливыми отражениями вечернего леса. А река бережно несёт тебя, слегка покачивая, как младенца в колыбели. С небес многозначительно подмигивают звёзды, а за челноком расходится конусом лёгкий след на воде. Надо лишь изредка подруливать веслом, чтобы оставаться на глубине. Эти занимался Гудмар на корме. И вскоре перед ними выросла громада горы, темнеющая на фоне звёздного неба. Вытащив челнок на берег, гномы закинули на спину котомки, запалили факелы и двинулись к скалистому откосу. Цепочка из четырёх фигурок растянулась по тропинке.

Нужный тоннель Альрик нашёл сразу благодаря приметной ели с обломанной верхушкой. Рядом чернели отвалы пустой породы. Пройдя через дыру в скале и очутившись в галерее с жутким сквозняком, юный гном начал отсчитывать боковые ходы. Штрек, о котором говорил старый Руни, это второе ответвление главного тоннеля с правой стороны. Вот он. Воздух в заброшенной выработке был затхлым и сухим. Когда вся артель уже углубилась в этот ход, Гудмар внезапно остановился и осветил факелом потемневшие брёвна обделки:

— Крепи тут ненадёжные. Я удивляюсь, что они ещё держатся. Могут обрушиться в любую минуту! Гляньте!

Все посмотрели на трухлявые брёвна, потом на Альрика, а тот попытался ободрить своих спутников:

— Так ведь столько лет простояли! Уж пару дней точно продержатся — а нам больше и не надо. Добудем орихалк — и скорее наружу.

Барди и Вигмар согласились, а Гудмар подчинился воле большинства, но после этого молча шёл последним и внимательно смотрел по сторонам. Осторожно ступая, артельщики углублялись в недра горы. Перед Альриком что-то блеснуло в свете факела:

— Стойте! Похоже, вот оно! — гном показал на обнажение пород. В неровном свете отчётливо виднелась блестящая тёмно-желтая жила, прочертившая стену и потолок штрека изломанной полосой. Подбежавший Барди радостно улыбался, поглаживая свою пушистую бороду. Его глаза засияли, как азурит при ярком солнце. А здоровяк Вигмар, недолго думая, достал из котомки кирку и нанёс пару ударов. Металл чиркал и отскакивал — жила не поддавалась. Тогда чуть разозлившийся Вигмар встал покрепче, размахнулся и долбанул со всей силы. Широкий конец инструмента вонзился в породу и застрял. Вырвать его не получалось даже у гнома-силача. Барди пришёл на помощь приятелю. Они вместе с Вигмаром схватились за кирку и резко дёрнули. Несколько больших сростков жёлтых кристаллов отделились от стены и рухнули вниз.

— Дайте посмотреть! — авторитетно заявил Гудмар и подошёл поближе. Он взял в руку один из обломков и поднёс его к своему факелу: — Кристаллы, металлический блеск, на гранях — полоски, параллельные рёбрам. Не хочется вас расстраивать, друзья, но это не орихалк, а обыкновенный пирит.

— Ты уверен? — спросил Альрик.

— Клянусь щитом Модсогнира! И бородой Барди, — ехидно добавил Гудмар.

— А я слышал, что пирит бывает спутником орихалка! — с жаром произнёс Вигмар.

— Ну, так давайте посмотрим! Может где-то рядом с этой жилой и найдём? — предложил Барди.

— Сомнительно, — поморщился Гудмар, но никто его уже не слушал. Остальные участники артели принялись рассматривать пиритовую жилу. И вскоре Вигмар уже тыкал пальцем в участок потолка штрека, где, по его мнению, могла начинаться орихалковая залежь. Барди с Альриком взяли в руки свои тяжёлые кирки и нанесли с десяток молодецких ударов. Сначала ничего не происходило, но потом, с нарастающим низким гулом порода на потолке пришла в движение. Несколько гигантских глыб зашевелились, как живые, потом деревянные крепи упали, а сверху на них посыпались камни, камешки, валуны и щебёнка. Пол штрека заходил ходуном. Воздушной волной гномов отшвырнуло в сторону, как пушинки, и вдавило в стены галереи. Только поэтому никого из них не завалило.

Когда грохот утих, а пыль немножечко осела, Альрик с трудом поднялся на ноги и огляделся. Не видно ни зги! Из темноты раздался чей-то громовой чих.

— Тише ты! А то совсем всё обвалится!

— Это не я. Это оно само, — пробормотала темнота голосом Вигмара, а потом снова чихнула. Кто-то разжёг огонь и запалил факел. Участники артели постепенно приходили в себя, отряхивали пыль и тихо обменивались впечатлениями. Вскоре стали понятны масштабы происшедшего. К счастью, никто из гномов не был ранен, но выход в тоннель оказался погребён под огромным количеством обвалившейся породы. Альрик предложил сообща обсудить ситуацию, и вот тут-то Гудмар и высказал ему всё, что о нём думал.

— И кого ты собираешься ждать на помощь? Ты же держал всё в тайне, и никто в Ведстеде не знает, куда мы ушли!

Все замолчали, а потом Барди грустно заметил:

— Мой дядя Ньёрд под этой горой пропал. Наверное, его тоже завалило.

Аквамариновые глаза бородача предательски заблестели. Увидев, как упали духом его приятели, Гудмар сменил гнев на милость:

— Ладно, обождите пока. Мне кажется, что ещё не всё потеряно. По-моему, в этом штреке должно быть место, за которым скрыта пустота.

Гудмар отошёл немного по тёмной галерее, а затем осторожно постучал по камню черенком кайла. Звук оказался неожиданно звонким.

— А теперь послушайте здесь, — и Гудмар поколотил деревяшкой в другом месте. Там порода звучала совершенно глухо. — Чувствуете разницу?

Приунывшие гномы сразу повеселели. Альрик с Барди подсветили факелами в нужном месте, а Вигмар нанёс несколько сильных коротких ударов. Каменная глыба пошла трещинами, а затем обвалилась куда-то наружу. Альрук сунул факел в образовавшееся отверстие и радостно воскликнул:

— Да там целая пещера!

Осторожно расширив дыру, гномы собрали свои котомки, инструмент, а потом пролезли в подземный зал. Пещера оказалась огромной. Тусклый свет факелов не позволял увидеть ни каменных сводов, ни стен. Артельщики прошли немного наугад, а потом, забравшись на кучу гранитных валунов, Гудмар взглянул на пламя своего светильника.

— Тут имеется тяга, причём хорошая. Значит, с той стороны может находиться тоннель, — гном указал рукой направление. Все послушно направились за Гудмаром, и действительно, вскоре отыскали вход в галерею с подозрительно ровными полом, стенами и потолком. Этот ход выглядел так, как будто над его сооружением трудилась артель каменщиков, а не рудокопов. Таких ровных галерей в шахтах просто не бывает!

— Может, это вход в чертоги Модсогнира? — нерешительно пробормотал Барди.

— Скорее уж дыра в логово дракона! — невесело пошутил Гудмар, а бородач от его слов поёжился и попытался сделаться меньше. Пройдя по загадочной галерее, гномы вскоре убедились, что факелы здесь не нужны: через равные промежутки в стены были вмонтированы светящиеся панели. Альрик, заинтересовавшись, потрогал одну из них:

— Тёплая!

А Гудмар восхищённо воскликнул:

— Ух ты! Здорово! Мне б такую, чтобы сама грела и светила! Наверное, это магия...

Вдруг в дальнем конце тоннеля показались какие-то неясные серые фигуры. Альрик тут же скомандовал:

— Все к стене! Замрите! Может нас не заметят?

Но уже их увидели. Серые стали цепью, перегородив галерею, достали какие-то штуковины, направив их на гномов, и начали приближаться. Первым отреагировал Барди:

— Бежим! Это гоблины! — и бросился в сторону пещеры. Тут что-то промелькнуло в воздухе, и Барди рухнул на каменный пол, судорожно изгибаясь от боли. Вигмар, увидев это, сразу полез за киркой, затем заслонил собой бородача, став в боевую стойку, а остальным крикнул:

— Бегите! Я их задержу.

Но вскоре упал сам, поражённый тем же неведомым оружием, что и Барди. Альрик грустно посмотрел на Гудмара, тот кивнул, и они оба отошли от стены с поднятыми руками. Через минуту к гномам подошли серые и стало возможно рассмотреть их вблизи. Крепкие плечистые фигуры, облачённые в комбинезоны мышиного цвета. Цвет кожи — какой-то землисто-серый. Больше всего запомнились длинные уши и страшные, похожие на кошачьи, глаза. Вроде бы, гоблины, но совсем не такие, как описывалось в сказках. Когтей на лапах нет, высоченные, двигаются легко и грациозно. Один из серых что-то негромко проговорил, после чего Альрику и Гудмару связали руки за спиной, а потом знаками предложили идти вперёд по галерее. Двое гоблинов без видимых усилий закинули на плечи Барди и Вигмара, после чего направились следом. А тот, что шёл впереди, разговаривал с браслетом на правой лапе. Пробубнил в него несколько фраз, а браслет прохрипел что-то в ответ. Альрика аж передёрнуло: неужели это колдовство такое? Вот же втравил он друзей в переделку. Что же их теперь ждёт?

Когда они прошли всю галерею, то очутились перед дверьми, которые вдруг разошлись в разные стороны, открыв вход в небольшую комнатку. Серый знаком предложил зайти туда. Как только гоблины и гномы переступили порог и стали спина к спине, двери сами собой закрылись, а комнатка внезапно начала куда-то проваливаться. Альрик в панике ухватился за стену, а Гудмар — за него. Серые же стояли, как влитые, из чего гном сделал заключение, что ничего особенного не происходит и можно не бояться. Но на душе было очень тревожно. Альрик ужасно волновался, хотя старался никак это не показать.

Скоро комнатка остановилась, двери разошлись, и вся компания вышла в новый коридор. Тут все разделились. Один из гоблинов завёл Альрика в соседнее помещение и предложил присесть перед странного вида столом. Серый надел гному на голову дугу с двумя кругами на концах, так, чтобы круги оказались на ушах, затем сам опустился в кресло с другой стороны от стола и пристроил себе подобное устройство. Альрик услышал лёгкий шорох, потом приятный голос внятно произнёс на хейти:

— Здравствуй, почтенный гном. Меня зовут Тагавар. Можешь ли ты сообщить своё имя?

Альрик вздохнул, чуть помедлил, но потом внятно произнёс:

— Я Альрик, сын Дагейда.

— Почтенный Альрик, сын Дагейда, расскажи, как ты оказался в секторе 36-80?

— Я не знаю, что такое сектор 36-80, но в том тоннеле, где нас схватили, мы с друзьями оказались случайно. Нас завалило в старом штреке и лишь чудом мы смогли пробиться в большую пещеру. А оттуда попали в галерею с волшебным светом.

— А могу ли я узнать, почтенный Альрик, сын Дагейда, что вам понадобилось в старом штреке? Насколько я знаю, гномы давно уже не заходят в эти выработки.

— А могу ли я не отвечать, уважаемый Тагавар, — в тон серому молвил Альрик и вопросительно посмотрел на гоблина.

— Это ваше право, почтенный гном. Но имейте в виду, что когда наше руководство будет решать, что с вами делать, из-за неполной информации оно может сделать неверные выводы и счесть ваше поведение подозрительным. А это вряд ли в ваших интересах.

Альрик подумал, что, наверное, попав в лапы к гоблинам, не стоит привередничать, поэтому всё без утайки рассказал. Тагавар с видимым интересом выслушал его, потом мягко произнёс:

— Спасибо за откровенность. Могу ли я задать вам ещё несколько вопросов?

Гоблин оказался очень внимательным и на редкость осведомлённым собеседником. Альрик поражался тому, насколько хорошо Тагавар знаком с жизнью в долине. Наконец, когда серый совсем было замучил гнома расспросами, гоблин внезапно остановился и заметил:

— Наверное, вы уже устали. Сейчас вас отведут в комнаты, где вы с друзьями сможете выспаться и отдохнуть. Там же вы будете дожидаться решения Высшего Совета сегмента Ансуз. Наберитесь терпения. Если что понадобится — обращайтесь к персоналу. Они все говорят на хейти.

Когда гномы собрались вместе, они действительно валились с ног от усталости. Но артельщики ещё обменялись впечатлениями о гоблинах и их вопросах, и лишь после этого разбрелись по кроватям.

Когда Альрик только проснулся, ему захотелось пойти поболтать с Аудуном, младшим братишкой, рассказать ему о своём странном сне. И лишь поднявшись с постели, он вспомнил, что это не сон, что находится он не в родительском доме, а в таинственных галереях под горой Гроу, во владениях гоблинов. На соседних кроватях спали его приятели. Альрик вышел в смежную комнату и обнаружил, что на блестящей металлической стойке в углу висят четыре чистых и отглаженных серых комбинезона, к каждому из которых была приколота бумажка с именем. За дверью по соседству находилось помещение с умывальником и ванной. Альрик сначала не понял, как пустить воду, но быстро догадался и вскоре уже экспериментировал, смешивая горячую и холодную в нужных пропорциях. Умывшись и переодевшись, он разбудил других артельщиков, затем уселся в мягкое кресло. Тут в комнату вошёл высоченный гоблин в сером комбинезоне и предупредил на хейти, чтобы через четверть часа гномы были готовы к завтраку. Вигмар, узнав о трапезе, очень обрадовался, но Гудмар, чтобы его немножечко позлить, начал рассказывать, что обитатели подземелий обычно питаются плесенью, ядовитыми змеями и дохлыми ящерицами, отчего энтузиазма у здоровяка поубавилось.

Когда в назначенное время дверь открылась, и серый вкатил в комнату стол на колёсах, силач-артельщик посмотрел на это диво с явным подозрением. Но тут гоблин поднял блестящую крышку, и на гномов пахнуло чем-то невероятно вкусным. На большой тарелке лежал ароматный свежеиспечённый хлеб, нарезанный аккуратными кусочками. В мисочках рядом с тарелкой располагались желтоватое сливочное масло и тоненькие ломтики сыра. А ещё на столе стояли на специальных подставках четыре сковородки с дымящейся ещё яичницей. Вигмар, увидев всё это, открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Гоблин, довольный произведённым эффектом, улыбнулся, отчего его кошачьи глаза стали не такими страшными, как обычно, и приветливо произнёс:

— Кушайте на здоровье! — после чего вышел.

— Ну что, артель! Хватит глазами хлопать — пора завтракать! Налетай, яичница остывает! — быстро проговорил Альрик, после чего начал обильно намазывать маслом кусок хлеба…

Когда гномы до отвала наелись и расселись по креслам у стены, дверь открылась, и в комнату вошёл некто в сером комбинезоне. Вошедший был совершенно не похож на гоблина: невысокий, но очень широкий в плечах. Круглое морщинистое, но очень живое лицо обрамляла аккуратно подстриженная рыжая бородка. Новый гость артельщиков уставился на Барди аквамариновыми глазами, неловко переминаясь с ноги на ногу, и тихо произнёс:

— Ну, здравствуй, племянник. Вот, значит, и свиделись.

Барди заморгал, затеребил свою роскошную бороду, а потом неуверенно проговорил:

— Дядя Ньёрд? Это ты? А как же… — после чего бросился обнимать своего вновь обретённого родственника. — Как же я рад, что ты живой! А мы-то думали, что тебя в забое завалило.

Гном в сером комбинезоне осторожно похлопал по плечу расчувствовавшегося бородача:

— Я тоже очень рад тебя видеть. Иногда очень хотелось плюнуть на всё и рвануть к вам в Ведстед. Но, увы, нельзя. Я дал слово.

— Ты о чём, дядя?

— Расскажу, но сначала познакомь меня со своими товарищами.

Когда оставшихся артельщиков представили старому Ньёрду, он предложил всем присесть и начал свой рассказ.

— В тот год, когда гора Гроу начала реветь, как голодный дракон, я был на мели. Скади ушла от меня, сказав, что больше не желает жить с неудачником. Ну и сами посудите, зачем такой красавице жить в той халупе, которую я называл своим домом? Вы знаете Скади, дочь Харальда?

— Да. Она теперь жена ордфорера. Очень строгая женщина. Модсогнир в юбке! — не удержался от шуточки Гудмар. Ньёрд вздохнул, а потом продолжил:

— И вот, чтобы заработать хотя бы на ремонт дома, я не вылезал из забоя даже тогда, когда большинство гномов бежало оттуда. Потом в выработке начал сам по себе вспыхивать огонь. Но мы быстро заметили, что это странное пламя гасло ещё до того, как успевало причинить вред хоть кому-нибудь, поэтому просто перестали обращать внимание на эти чудеса. Работа, работа и ещё раз работа. Всё остальное, тролли его побери, пусть катится к драконам! Мы, как проклятые, добывали золото, когда штрек завалило. И только после этого мне стало страшно. Проняло так, что начало колотить, как от самой лютой стужи. Не знаю, чем бы всё тогда закончилось, если бы не одноглазый Руни. Откуда он только уверенность черпал? Облазил весь отрезанный штрек, собрал нас, всех горемык, поставил на ноги, привёл в чувства, а потом показал, где долбить. И мы пробили выход в большущую пещеру. Такую огромную, что в ней с десяток ратхусов поместится, да ещё и место потом останется. Начали мы искать выход из этой пещеры — тут на нас гоблины и наткнулись. Вы заметили, что они совсем не такие, как о них в сказках говорится?

— Да, — кивнул Альрик: — нам рассказывали, что это чудовища, которые детьми питаются. А я вижу, что жаркое из гномов — это последнее, что их заинтересует в этом мире. С их магией можно такие дела творить, что никому даже и не снилось!

— Это ты верно заметил, — согласился Ньёрд: — Но только не магия, а наука. Их учёные столько всего узнали о мире вокруг нас, сколько ни одному магу ни в одном магическом кристалле не увидеть! Если захотите, вы сможете всё это увидеть и узнать.

— Что, нам расскажут все тайны гоблинов? — не поверил Гудмар.

— Не все, а только те, которые вы захотите усвоить. Но лишь с одним условием.

— Каким? — спросил Альрик.

Ньёрд помолчал немного, а потом грустно сказал:

— После того, как гоблины нашли нас в пещере и привели в этот сегмент, их Высший Совет решал, что делать с нами и постановил. Кто хочет вернуться в долину — тому сотрут память о последних днях и отпустят. Кто захочет остаться с гоблинами — тот сможет узнать множество тайн и загадок мира. Но цена этому знанию — добровольный отказ от возвращения на родину. Из нас пятерых тогда четверо захотели мудрости, и лишь только Руни пожелал вернуться домой. Кстати, как там этот одноглазый поживает?

— Да вроде нормально, — осторожно ответил Альрик. — Любит в корчме поболтать за кружкой эля, да только никто ему, обычно, не верит. Большинство гномов считают его чудаком.

Ньёрд проницательно поглядел на Альрика:

— Думаю, что ты к этому большинству не относишься, иначе бы сейчас со мною не разговаривал. Ну да ладно. Руни вернулся в Ведстед и всё забыл, а мы, четверо, остались в мире гоблинов. Выучили их язык, узнали многое об этом мире и теперь такие же полноправные граждане сегмента Ансуз, как и местные. Я много думал впоследствии о том, правильно ли поступил, но так и не пришёл к каким-то однозначным суждениям. Иногда мне казалось, что лучше бы я ушёл вместе с Руни и жил в родной долине. Но что бы хорошего принесла мне такая жизнь, кроме, разумеется, общения с моими драгоценными родственниками? — тут старый гном виновато посмотрел на племянника. — Порой я полагал, что здесь добился большего, чем в Ведстеде. Меня уважают, как замечательного геолога, моё мнение ценят, мой голос всегда услышан. Это важно для гнома. Гоблины даже доверили мне преподавать в университете сегмента Ансуз, что почётно само по себе. Я побывал в местах, настолько отдалённых, что вы даже не слышали об их существовании, видел такое, о чём вы даже не можете вообразить. Но где-то в глубине души я до сих пор сомневаюсь в правильности своего выбора.

— Дядя! А разве гоблины не могут поделиться с нами своим могуществом? Научить своей науке, дать свои магические, я хотел сказать волшебные, тьфу, совсем запутался, короче, чудесные вещи, которые помогают им жить? — спросил Барди.

Ньёрд грустно посмотрел на племянника, а потом ответил:

— Увы! Высшие Советы всех гоблинских сегментов много раз обсуждали этот вопрос и пришли к мнению, что нельзя вмешиваться в развитие гномов или других малоразвитых народов нашей планеты. Ни к чему хорошему подобное вмешательство не приводит. Вы ещё не готовы к таким знаниям и должны получить их сами. Иначе гномы просто исчезнут из этого мира.

— Но ведь вы же тут живёте с гоблинами, смогли стать выдающимся геологом и все вас уважают. Почему другие гномы не смогут повторить этот путь? — возмутился Альрик.

— Может, мы даже умнее, чем гоблины! — поддержал приятеля Гудмар.

— Может быть, мы и умнее, а может быть, и нет. Но дело вовсе не в этом. Мы, живя с ними, становимся такими же, растворяемся в их мире. Мы уже не совсем гномы, а скорее гоблины-малорослики. Но ведь такие как я — это индивидуалисты со склонностью к авантюрам. А основная масса гномов, скорее всего, не смогла бы измениться, отказаться от привычного уклада. И они бы остались на обочине новой жизни, потеряв свой мир и не найдя ему замены. Высшие Советы гоблинов очень не хотят, чтобы по их вине гномы исчезли с этой планеты, потому и приняли такое решение.

Пожилой гном сделал паузу и обвёл глазами артельшиков. Те сидели, не проронив ни слова. Затем Ньёрд встал и сказал, неожиданно резко и торжественно:

— До конца светового цикла вы должны решить, остаётесь ли в сегменте Ансуз, либо возвращаетесь в долину. Если вы выберете Ведстед, то забудете о всех события прошедших двух дней. Предпочтя знания невежеству — навсегда отрежете себе путь к родным и близким. Я, магистр Ньёрд, огласил вам вердикт Высшего Совета сегмента Ансуз. Думайте, решайте, — и гном в сером комбинезоне покинул комнату.

Артельщики подавленно молчали. Речь бывшего соотечественника заставила молодых гномов размышлять о том, о чём обычно думать не слишком-то хочется: о том, кто они, чего хотят и чего пытаются добиться в этой жизни. Что им дороже: родной дом или развитие собственных талантов и способностей? Что лучше: остаться в привычном, таком уютном мирке, или раздвинуть его границы до невероятных масштабов?

Барди жалобно посмотрел на Альрика:

— Ты что-нибудь уже решил?

— Да! Наверное... Хотя, не знаю. Чем больше думаю, тем меньше понимаю, чего мне хочется. Я, вот, представил себя во главе отряда гоблинов с такими штуками, которыми они вас с Гудмаром заколдовали... или как это назвать, ну ты понял. С такой силищей можно даже на драконов пойти, если они ещё остались. А я бы хорошо справлялся, ты же знаешь, что у меня с руководсвом — полный порядок. А потом вспомнил про Аудуна... Я ему хотел к зиме новые санки сделать из берёзы, а на полозья костяные пластинки наклеить,чтобы скользили лучше. У дяди Кетиля в сарае уже берёзовые стволики сохнут...

— Да что тут думать, — быстро проговорил Гудмар: — Надо оставаться у гоблинов и учиться всему, чему только сможем. А потом — мало ли что в жизни случается... Вы только представьте, сколько пользы мы сможем принести нашим в Ведстеде, Истхолме и Мидлгарде, если все эти знания с умом использовать. Понятно, что дуракам наука без надобности, но мы ведь не такие. Я бы все руды в долине разведал, шахты по гоблинской науке обустроил, да и потом, из руды можно и металлы выплавлять самим, а не сплавлять вниз по реке. Леса-то в округе много! А как здорово было бы открыть в Ведстеде университет! Нужно только набраться терпения, притвориться, что мы согласны никогда не покидать владения гоблинов, и учиться, учиться... А случай — он обязательно представится!

— Тебе хорошо — ты способный. Всё на лету схватываешь! А мне что тут ловить? — грустно произнёс Вигмар. — Тяжести таскать? — Так у них комнаты сами по тоннелям ездят!

— А вот ты бы мог пойти учиться на тех, кто галереи охраняет. Разобрался бы с той магией, что позволяет на расстоянии переговариваться, узнал бы, какие здесь порядки. А в нужный момент — помог бы нам, ну ты понял, в чём, — и Гудмар заговорщицки подмигнул.

Барди задумчиво потеребил рыжую бороду, а потом уставился на Альрика синими глазищами:

— А мне ты мог бы что-то посоветовать?

— Извини, друг, но тут я помочь не смогу. Это твой выбор. Сделать его можешь только ты, иначе потом будешь всю оставшуюся жизнь меня обвинять. Можешь бросить монетку.

Бородач достал из котомки тощий мешочек и выудил из него потёртый серебряный пеннинг. Долго смотрел на монету, а потом положил её обратно. Муки выбора так явственно читались на лице Барди, что Гудмар не выдержал и решил подбодрить приятеля:

— Выше нос, земляк! Ты же из нас самый красивый! Будь у меня такая борода — я бы ни секунды не сомневался! Все гоблинки были бы от меня без ума! — но шутка повисла в воздухе. Никто из троих артельщиков даже не улыбнулся. Мука выбора терзала их разумы, как коршун терзает пойманного цыплёнка. Как же поступить? Что решить?

***

По берегу реки печально бродил молодой гном в запылённой одежде. Он никак не мог вспомнить, как здесь очутился. Ему казалось, что стоит чуть-чуть сосредоточиться, призадуматься, поймать за крылышко какую-то мысль, порхающую в голове, и всё всплывёт из памяти. Но ничего не получалось: из странного мельтешения перед внутренним взором совершенно не складывалась картинка.

Гном вздохнул и поднял голову. Перед глазами его поднималась, как священный ясень над купами других деревьев, громадная гора. Ну, кто бы подсказал, какого гоблина ему понадобилось шататься возле Гроу? Ведь все в долине знают, что места здесь нехорошие. Столько народу сгинуло в недрах этой горы! Гном посмотрел на склоны, кое-где поросшие лесом, на пирамидальную вершину, вокруг которой уютно пристроилось кудлатое облако, и на мгновение ему показалось, что сейчас он всё вспомнит. Но тщетно. Склеить сосуд памяти из черепков неясных образов так и не получилось. Гном вздохнул, поёжился на свежем ветерке, налетевшем от воды, и грустно зашагал вверх по течению.