Подарено с любовью

Подарено с любовью

Все началось в тот день, когда стоящий у Евгения Тюрнова на компьютере маленький деревянный слоник поменял цвет с красновато-коричневого на черный. В первый момент молодому человеку показалось, что на фигурку просто падает тень, но он все же взял ее в руки — и едва не выронил от удивления. Слон не просто почернел: дерево как будто бы обуглилось, словно его некоторое время держали над огнем. Хотя почему "как будто бы"? Деревянная игрушка действительно была обгоревшей, покрывавший ее лак потрескался, а кончики слоновьего хобота и хвоста даже стали немного короче. И на крышке системного блока остались следы пепла…

Тюрнов долго вертел фигурку, рассматривал ее со всех сторон, гладил пальцами шершавые обугленные бока слона, оставлявшие на подушечках следы сажи… Он даже обнюхал игрушку, но никаких предположений о том, что с ней могло случиться, у него так и не появилось. С тех пор, как у его сестры родился ребенок, и мать переехала к ней, чтобы помогать ей с малышом, Евгений жил один. В гостях у него в последнее время никого не было. Вчера игрушечный слон вроде бы был в нормальном состоянии. Ночью дома, опять же, был один лишь Тюрнов. Других обгорелых вещей в комнате не было…

Это, впрочем, стоило проверить, и молодой человек принялся внимательно изучать предметы обстановки. Мебель, книги, белье на кровати, компьютер и бумага на столе — все было цело, нигде ни следа огня. Комок одежды на стуле, несколько таких же комков в шкафу — тоже все в полном порядке. Кухня, прихожая, ванная, туалет — нигде никаких странностей, нигде никаких обгорелых вещей!

Времени для более тщательного обследования квартиры у Евгения не было: он и так уже опаздывал на работу. Быстро собравшись, парень зачем-то сунул обугленного слона в карман куртки и выбежал на улицу.

На работе тоже все было нормально. Тюрнов успел прибежать в последнюю минуту, приветственно помахать коллегам рукой и занять свое место рядом с терминалом, принимающим коммунальные платежи. Вскоре в банке появились и первые посетители. Одни сразу шли к авомату, выдающему талончики электронной очереди, другие неуверенно топтались посреди зала, не зная, что нужно делать — им-то и требовалась помощь Евгения, который в совершенстве умел разъяснить, как пользоваться терминалом, что на нем нажимать, куда засовывать деньги и почему "эта ваша дурацкая техника не может нормально работать".

Об обгоревшем сувенире он не вспомнил за весь день ни разу. Не до того было — то посетители шли один за другим, то случалась небольшая передышка, и молодой человек спешил потратить ее на то, чтобы выпить кофе, перекусить и поболтать с коллегами. И только когда Тюрнов уже ехал домой и случайно наткнулся на деревянного слона у себя в кармане, воспоминание о нем заставило его вздрогнуть.

Он вытащил игрушку из кармана и еще раз внимательно рассмотрел ее. Слон выглядел точно так же, как и утром, разве что растрескавшийся лак, покрывавший дерево, из которого он был вырезан, почти весь раскрошился. А дерево под ним было не красновато-коричневым, как раньше, а совершенно черным и хрупким.

— И что это значит? — шепотом спросил Евгений сам у себя, не обращая внимания на косящихся на него пассажиров автобуса.

Этого слона подарила ему одна сокурсница, когда он еще учился в ФинЭке. Как ее звали? Наташа, кажется. Да, точно, Наталья. На втором курсе, в первый учебный день, она неожиданно догнала его на лестнице и сказала, что ездила летом в Таиланд и привезла оттуда сувенирчики для всей группы — и всем уже их подарила, вот, только Евгений остался. Тюрнов поблагодарил ее, хотя и удивился: когда это она успела одарить всех остальных и почему ни один из учащихся в их группе не похвастался сувениром, не показал свой подарок другим? Но пора было бежать на лекцию, и Женя, сунув слоника в сумку, забыл об этих странностях. А потом, дома, обнаружив в сумке сувенир, поставил его на компьютер — где тот и простоял до сегодняшнего утра. Мама еще ворчала, помнится, что с него пыль приходится вытирать…

И вот теперь эту игрушку словно бы сунули на несколько секунд в огонь, после чего вытащили, не дав ей сгореть полностью. Причем сделано это было ночью, в комнате, где спал сам владелец фигурки. Однако сделать это было невозможно в принципе.

Оставшуюся дорогу до дома Тюрнов снова и снова пытался придумать какое-нибудь разумное объяснение этому случаю, но в конце концов, устав от этих безуспешных попыток, решил выкинуть мысли о слонике из головы. Дома он разогрел себе остатки вчерашних макарон и уселся за компьютер — как всегда, за день на всех его виртуальных страницах набралась куча комментариев, на которые нужно было ответить, и, погрузившись в это занятие, молодой человек на время забыл об обуглившемся сувенире.

Следующее утро ничем не отличалось от предыдущего и от всех остальных — до того момента, когда собирающийся на работу Евгений не бросил взгляд на стеллаж с книгами и его внимание не привлекло какое-то новое темное пятно среди светлых переплетов полного собрания Станислава Лема. Приглядевшись, парень выронил галстук, который собирался завязывать, и несколько секунд стоял неподвижно, не сводя глаз с этой полки.

Слева на ней стояло несколько разноцветных томов фантастических сборников, а дальше вытянулись в линию одинаковые светло-бежевые книги его любимого писателя. Вот только теперь не все они были одинаковыми: четвертый справа том был странного, серо-коричневого оттенка.

Подойдя ближе, Тюрнов не смог удержаться и вскрикнул — на когда-то бежевом переплете этой книги буйно разрослась плесень. Брезгливо поморщившись, он снял том с полки и обнаружил, что плесень захватила не только переплет, но и проросла сквозь страницы, оставив нетронутыми только несколько из них в самой середине. Книга была влажной, и от нее исходил противный запах, однако остальные тома и на этой полке, и на остальных, оказались в полном порядке. Только две соседние с заплесневевшим томом книжки были слегка испачканы грибком.

Евгений тщательно вытер переплеты этих соседних книг, положил их сушиться на подоконник, отправил заплесневевший том в мусорное ведро и только после этого понял, что ему страшно находиться в квартире, где происходят такие непостижимые вещи. Забыв про галстук, он вышел на лестницу и бегом бросился вниз по ступенькам.

На работе ему несколько раз делали замечания клиенты, которым он не сразу отвечал на их вопросы, а под конец дня к ним присоединился старший менеджер, велевший Тюрнову "не витать в облаках". Но Евгений не мог сосредоточиться ни на чем, кроме мыслей о случившемся. Если вчера он мог отмахнуться от них, то теперь это было нереально. Если вчера ему почти удалось убедить себя, что игрушечного слона подпалил зажигалкой кто-нибудь из его гостей, а сам он не сразу заметил это, то теперь было очевидно, что такая версия не выдерживает критики. С восьмым томом Лема вчера все было в полном порядке — в этом у Тюрнова не было никаких сомнений. Он десятки раз проходил по комнате мимо стеллажа, взгляд его скользил по хорошо знакомым ему полкам, и если бы на привычных бежевых переплетах появилось хотя бы небольшое пятно, он не мог бы этого не заметить!

Тем не менее, сегодня утром одна из книг оказалась безнадежно испорченной. Плесень Евгений у себя дома, случалось, видел — на забытых в хлебнице кусочках батона. Могла ли она случайно попасть в комнату и разрастись на книге? Возможно, могла, но почему пострадал только один том из двенадцати? Может быть, именно этот том по каким-то причинам отсырел… но это тоже казалось молодому человеку сомнительным — почему тогда остались сухими другие книжки? И даже если сырым был только один том, могла ли плесень так пышно разрастись всего за одну ночь?

"Восьмой том, роман "Фиаско"!", — вздохнул про себя молодой человек. Именно эту книгу он в свое время никак не мог найти в магазинах. Все остальные тома были уже собраны, и на полке специально было оставлено место для восьмого, который он все-таки надеялся достать. Школьные друзья устали от его жалоб, что "Фиаско" нет ни в одном магазине — а потом вдруг один из них преподнес именно этот роман и именно из этой серии книг Жене на день рождения! Как же Тюрнов тогда вопил от восторга! Впрочем, друг, сделавший ему этот долгожданный подарок, радовался не меньше…

— Тюрнов! — вывел Евгения из задумчивости очередной окрик старшего менеджера. — Да что с тобой сегодня? То весь день баклуши бьешь, то сидишь, когда все уже разошлись!

Обнаружив, что на часах уже и правда начало восьмого и в банке нет ни одного посетителя, парень поспешно собрался и вышел на улицу. Но идти домой ему было если не страшно, то, как минимум, неприятно. Дома его могли ждать новые таинственные происшествия — и что если на этот раз их жертвами станут не вещи, а он сам?

Может быть, Евгению и удалось бы убедить себя, что слоник был обгоревшим уже давно, а плесень размножилась на отсыревшей книге очень быстро, если бы эти события произошли не одновременно. Но они случилось друг за другом, и такое совпадение тоже выглядело слишком невероятным, чтобы отмахнуться от него.

Все же Тюрнов заставил себя открыть дверь, войти в квартиру и включить повсюду свет, после чего принялся внимательно осматривать обе комнаты, кухню и остальные помещения, проверяя все шкафы, ящики столов и полки. Поначалу ничего подозрительного он не обнаружил. В ящиках, шкафах и кладовке был умеренный беспорядок, так как Евгений убирался там всего пару месяцев назад, и все вещи, попадающиеся ему на глаза, выглядели вполне обычно. Молодой человек почти успокоился и уже готов был обрадоваться, что больше ничего сверхъестественного у него дома не происходит, когда вспомнил, что не заглядывал на антресоли, где хранился разный хлам и елочные игрушки.

Забравшись на стул и достав с антресолей коробку с игрушками, Евгений осторожно приоткрыл ее и чуть не свалился на пол — коробка была полна мелких серебристых осколков, среди которых красовались несколько уцелевших красных шаров. Спрыгнув со стула, Тюрнов сбегал за карандашом и принялся копаться им в осколках, но обнаружил под ними лишь еще несколько целых мелких блестящих звездочек. Все остальные игрушки были разбиты вдребезги — и случилось это, когда они мирно лежали на антресолях, забытые до ближайшего Нового года.

Парень схватил один из уцелевших шаров и с досадой швырнул его в стену. Шар со звоном разлетелся на куски, но легче Евгению от этого не стало. Он никогда не страдал особой сентиментальностью, но с уничтоженными елочными игрушками было связано слишком много приятных воспоминаний, в том числе и об умершем несколько лет назад отце. В их семье была традиция: не просто покупать перед Новым годом украшения, а дарить их друг другу. Каждый год Тюрновы выбирали в магазинах не только "основные" подарки, но и по одной игрушке для каждого члена семьи, стараясь, чтобы украшения тоже были подобраны со смыслом. Маленький Женя получал в подарок стеклянных космонавтов и машинки, а сам выбирал для матери прозрачные цветы, а для отца, большого любителя вкусно поесть, яблоки, клубничины, грозди винограда и прочие вкусности. Позже, когда Евгений стал постарше, этот обычай постепенно забылся, и в последний раз, несколько лет назад, он покупал елочные игрушки уже без всяких сантиментов — просто забежал в последний момент в магазин и схватил вот эти самые сохранившиеся красные шары и серебряные звезды, потому что елку отец принес очень большую и старых игрушек не хватало…

Взяв коробку, Тюрнов собрал в нее осколки от собственноручно разбитого шара, после чего отставил ее в угол и решительно вышел на лестницу. О том, чтобы теперь провести вечер и ночь дома, не могло быть и речи.

Оказавшись на улице, молодой человек набрал на мобильнике номер одного из своих приятелей:

— Миха, привет! Не хочешь в баре посидеть?

— Хм… — неуверенно отозвался тот. — В принципе, можно. А чего в баре? Давай, может, у тебя, ты же один живешь!

— Не, лучше в баре, я угощаю! — поспешно возразил Евгений. — Давай где в прошлый раз сидели?

— Ага, давай!

Радуясь, что приятель оказался достаточно легким на подъем, Тюрнов заспешил к автобусной остановке и вскоре уже несся в маршрутке к их с друзьями любимому месту сборищ. О том, что после полуночи бар закроется и Михаил поедет к себе домой, а ему все-таки придется снова возвращаться к себе, парень старался пока не думать.

— Чего это ты так неожиданно встретиться захотел? — спросил Миха, когда они устроились за столиком. — Случилось что-нибудь?

— Да нет, не то чтобы… — Евгений не был уверен, что стоит рассказать другу о странных делах, творящихся у него дома — тот, чего доброго, принял бы его за сумасшедшего. — Просто задолбало все на работе — вот и решил немного расслабиться.

— А чего тогда остальных наших не позвал? Может, сейчас им звякнуть? — предложил Михаил и, не дожидаясь ответа, полез в карман за телефоном. — Давай Якову позвоним, а то его и в прошлый раз на наших посиделках не было, и вообще что-то давно его не слышно…

Он набрал номер еще одного их приятеля, некоторое время подождал, после чего со вздохом прервал связь:

— Не берет трубку. Наверное, опять выключил звук и сочиняет свои стишки! Или, наоборот, не сочиняет, а только пытается, потому что у него очередной творческий кризис.

— Да, скорее всего, — кивнул Евгений. — Но, может, он перезвонит еще?

Они обзвонили еще нескольких общих друзей, но те оказались заняты и пообещали присоединиться к пьянке в следующий раз, после чего Михаил снова внимательно посмотрел на пригласившего его Тюрнова.

— Раз больше никто не придет, рассказывай, что случилось, — потребовал он. — Все равно же ты все выложишь после третьего бокала. Но мне к тому времени будет сложнее тебя понять и что-то посоветовать.

Евгений в ответ только вздохнул и сделал большой глоток пива из своего бокала — пока еще первого.

— У тебя бывало так, что какая-нибудь вещь в доме неожиданно оказывается испорченной? — начал он осторожно.

— Ха! — Миха тоже отпил из своего бокала. — Нашел, кого спрашивать! У меня двое мелких племянников в квартире живут — так что у нас иногда бывает, что какая-нибудь вещь остается не испорченной. И это очень большая редкость.

— Да уж, — усмехнулся Тюрнов, вспомнив собственную трехлетнюю племянницу. — Но вот если человек живет один, и в гостях у него давно никого не было — а вещи оказываются разбитыми или сгоревшими… Тебе о таком никогда не слышать не приходилось?

Официантка, до этого приносившая друзьям пиво, поставила перед ними вазочку с сушеными кальмарами.

— Нет, о таком я не слышал, — помотал головой Михаил. — Как такое вообще может быть?

— Вот это я и пытаюсь понять, — развел руками его приятель.

— Так ты что же — серьезно? У тебя дома что-то само собой испортилось?

— Уже не просто "что-то", а целая куча вещей.

Они выпили по два бокала, прежде чем Евгений закончил рассказывать свою историю, а Михаил — выдвигать разные версии произошедшего. Версий было несколько, и большинство из них включали в себя происки спецслужб, инопланетян и разных потусторонних сущностей, но одна из них показалась Тюрнову вполне разумной.

— Тогда дело в том, что кто-то пытается выжить тебя из квартиры, — заявил Михаил, когда его собеседник возмутился очередным предположением, касающимся пришельцев. — Ты живешь один, в неплохом доме — наверняка есть куча желающих занять твое место. Сделать так, чтобы ты продал квартиру по дешевке и сбежал из нее к матери с сестрой!

— Но каким образом они могли все это провернуть?

— Да запросто могли! Сделали слепок с ключа или в окно влезли. Ты никогда не терял ключей?

— Да нет, только в детстве, и мы тогда вроде поменяли замок…

— И никогда никому из соседей не давай ключи?

— Я нет, а вот родители давали, когда мы в отпуск всей семьей ездили… Чтобы соседка цветы поливала. Думаешь, это она..? Но это было сто лет назад!

— Или она, или у нее кто-то обманом выманил ваши ключи, или ты как-то оставил свои ключи без присмотра — может, на работе? А дальше — дело техники! Делают слепок с ключа, приходят к тебе, пока ты на работе, обжигают со всех сторон твоего слоника, а книгу заменяют такой же, но заплесневевшей.

— Но у меня оба раза вечером все было нормально, а утром слон и книга были испорчены! Хочешь сказать, что они ночью ко мне прокрались, а я не услышал?

— А что, скажешь, не могло такого быть?

— Да вообще могло… — вздрогнул Евгений. — Но зачем им было бить елочные украшения? Я бы это заметил только через полгода!

— Может, они как раз и рассчитывали, что ты обыщешь всю квартиру и заметишь это раньше.

— Думаешь?...

Четвертый бокал друзья выпили в мрачном настроении, пытаясь представить, как можно бороться с захватчиками жилплощади. Пятый — немного развеселившись и составив примерный план действий: сменить замки, сболтнуть при соседях как бы между прочим, что к Евгению скоро переедут жить родственники, вызвать полицию и попросить снять в квартире отпечатки пальцев… Постепенно Тюрнову стало казаться, что все не так уж страшно, а его друг и вовсе был рад, что участвует в таком таинственном деле. Официантка, обслуживавшая их столик, постоянно приносила им то пиво, то закуски, то вытирала заляпанный столик.

Ближе к полуночи Михаила начали разыскивать по телефону старший брат с женой, и он пообещал им, что скоро приедет.

— Может, переночуешь у меня? — предложил он Евгению, но тот резко замотал головой:

— У вас там и так места нет, вшестером в двух комнатах ютитесь!

— Ну давай тогда я у тебя переночую! — Миха с сомнением посмотрел на мобильник, по которому только что разговаривал с разгневанной невесткой, и Тюрнов понял, что от этого предложения ему тоже придется отказаться.

— Спасибо, я сам справлюсь, — ответил он. — Что я, ребенок, что один дома переночевать не могу?

— Ладно, — не стал настаивать его приятель. — Но тогда если что — звони мне. И ментам, естественно. А сейчас я побежал!

— Давай, пока! А я еще посижу, — кивнул Евгений, которому даже теперь, не слишком трезвому, все равно было страшновато возвращаться домой.

Михаил ушел, а Тюрнов заказал крепкого кофе и решил досидеть до закрытия, а потом еще немного погулять по центру города. Если кто-то из соседей собирается снова проникнуть в его квартиру, пусть лучше он это сделает, пока хозяина нет дома.

Официантка принесла Евгению маленькую дымящуюся чашку и остановилась у его столика, не спеша уходить.

— Извините, — сказала она, — я случайно услышала ваш разговор с тем молодым человеком… частично услышала…

Парень вопросительно посмотрел на нее, не зная, что на это ответить.

— Мне приходилось слушать о таких случаях, — продолжила девушка. — Я могу о них рассказать. Сделайте вид, что еще что-то заказываете.

Тюрнов взял в руки меню и принялся листать его, а официантка, наклонившись к нему, начала рассказывать:

— Я слышала, что такое бывает, если человека кто-то очень сильно ненавидит. Очень сильно желает ему зла — настолько сильно, что это желание материализуется, и тот человек может заболеть и даже умереть.

— В порчу и сглаз я не верю, — тут же предупредил Евгений, перелистывая еще страницу. — Если вы это имеете в виду, то не тратьте время.

— Нет, это не порча и не сглаз, — возразила официантка. — Те люди, которые ненавидят, не делают ничего плохого специально. Не обращаются к колдуньям, не устраивают никаких ритуалов — это все действительно сказки. Они могут вообще не осознавать, что их ненависть настолько сильна, что становится материальной и может кому-то навредить.

— Даже если так, со мной ведь ничего не случилось, я-то не заболел, — ответил молодой человек не очень уверенно. — Вы хотите сказать, что чья-то ненависть испортила мои книгу и игрушки?

— Понимаете, дело в том, что эти книга и игрушки могли принять на себя удар, который предназначался вам, — заговорщицким шепотом сообщила девушка, наклонившись к его уху. — Вы сказали, что одна из испорченных вещей — это сувенир? А вы его сами покупали или вам его подарили?

— Подарили, — сказал Евгений. — И все остальные испорченные вещи мне тоже дарили. Или я их дарил своим родителям.

— Слушайте, так ведь все сходится! — воскликнула официантка и тут же испуганно оглянулась на барную стойку, где ее дожидался напарник, после чего затараторила еще быстрее, чем раньше. — Подарки, которые были вам сделаны от чистого сердца и, видимо, с большой любовью, приняли на себя направленный на вас негатив!

— Зоя! — закричал из-за стойки второй официант. — Хватит с посетителями кокетничать, я все вижу!

— Иду! — откликнулась девушка и снова обратилась к Евгению. — Попробуйте выяснить, кто вас может ненавидеть, и помириться с этим человеком. Иначе он может продолжить желать вам зла, а подарки у вас когда-нибудь кончатся! Или выйдет так, что какой-нибудь подарок отразит негатив обратно, и тогда пострадать может ваш недоброжелатель. Такое может быть, если подарок сделан особенно любящим человеком…

— Да чушь все это! — отмахнулся Тюрнов. — Кто меня может ненавидеть? Принесите мне счет!

По дороге домой он зашел еще в один бар, оказавшийся круглосуточным, и ушел оттуда лишь под утро. Возвращаться домой ему по-прежнему не хотелось, но туда необходимо было забежать перед работой, чтобы умыться и побриться, так что, в конце концов, Евгений все-таки оказался перед дверью своей квартиры. Войдя в нее, он быстрым шагом прошелся по комнатам, выискивая глазами что-то подозрительное, но ничего не заметил и скрылся в ванной.

На работе ему с трудом удавалось притворяться трезвым и выспавшимся. К счастью, с клиентами молодому человеку в этот день повезло: все просьбы, с которыми к нему обращались, были довольно простые, а сами посетители банка — вполне сообразительными, так что Тюрнов даже в таком состоянии мог объяснить им все, что требовалось. И все же он едва смог дождаться конца рабочего дня, а в маршрутке по дороге домой заснул так крепко, что едва не проспал свою остановку.

Дома Евгений сразу же плюхнулся на не расстеленную кровать, не видя ничего вокруг — даже если бы вся комната оказалась бы обгоревшей или покрытой плесенью, он бы этого не заметил. Но спустя несколько часов парень проснулся и, почувствовав, что ему уже вовсе не так плохо, сел на кровати и потянулся к выключателю.

Вспыхнул свет, и Тюрнов осторожно огляделся по сторонам, ожидая увидеть в комнате новые разрушения. На первый взгляд все было как будто бы нормально, но, подойдя к столу, он увидел, что лежавшая на нем ручка, которой он еще накануне что-то записывал, превратилась в полурассыпавшийся кусок ржавого металла. Ручку эту, подделку под паркер, ему подарила коллега, пожилая кассирша, когда ее провожали на пенсию. Неужели она так хорошо к нему относилась?

Евгений заглянул в шкаф. Почти вся его одежда осталась без изменений — как лежала, смятая в гигантские комки, так и осталась лежать, мятая, но целая и вполне пригодная для того, чтобы ее носить. Но вот оба галстука, висевшие на дверце шкафа, выглядели так, словно ими много лет подряд мыли полы: ткань, из которой они были сделаны, расползлась, обветшала и как будто бы выгорела на солнце. Один галстук был подарком кого-то из однокурсников в институте, другой Евгению презентовала сестра на позапрошлый день рождения…

Больше Тюрнов ничего рассматривать в квартире не стал. Включив компьютер и едва дождавшись, пока тот загрузится, он принялся открывать все известные ему социальные сети и выискивать на них бывших одноклассников, однокурсников и ребят, с которыми он в детстве отдыхал в оздоровительном лагере. Многих из них он едва помнил и не узнавал ни на детских, ни на теперешних фотографиях, но некоторые лица, казалось, давно забытые, при просмотре сайтов вызвали массу воспоминаний, и далеко не все они были приятными. Вот весь класс смеется над полной девочкой в очках, все по очереди дергают ее за косички, и он, Женя, тоже протягивает руку и дергает. Вот те же самые школьники, только ставшие старше на пару лет, перебрасывают друг другу портфель новичка, а Женя просто стоит в стороне, не участвуя в травле, но и не пытаясь помочь жертве. Вот их отряд в лагере объявляет войну другому отряду, они отправляются драться на спортивную площадку, и Евгению в противники достается какой-то "задохлик" — парень вдвое его ниже и тоньше. Вот на их курс в институте приходит читать лекции молодая аспирантка, которая не намного старше студентов, а выглядит даже моложе их, и мужская половина курса всю пару пытается смутить ее двусмысленными шуточками и намеками…

Мог ли кто-то из тех жертв затаить обиду и не забыть о ней в течение всех этих лет? Сам Тюрнов, которому в детстве порой тоже доставалось от других ребят, давно уже не держал ни на кого зла, но люди-то разные… "В любом случае, даже если они вовсе не обижаются на меня и если все, что сказала официантка — полная чушь, извиниться перед ними стоит, — решил молодой человек. — По крайней мере, хуже от этого точно не будет".

Он открыл профиль той бывшей одноклассницы, которую дергал вместе со всеми за косы, и принялся торопливо, постоянно опечатываясь, набирать ей личное сообщение: "Привет, Неля! Не знаю, помнишь ли ты меня, но мы с тобой вместе учились в 126-й школе, до седьмого класса. Я — Женя Тюрнов. Хотел бы узнать, как дела у нашего класса. Напиши, как жизнь, если не лень!"

Следом за этим сообщением несколько подобных отправились к другим бывшим жертвам маленького и не очень маленького Жени Тюрнова. Он рассудил, что если писать людям, с которыми не виделся несколько лет, и при этом сразу начинать письмо с просьбы о прощении, это будет выглядеть странно, и решил сперва послать им нейтральные письма, а уже потом извиниться. Разослав эти сообщения, Евгений встал, прошелся по комнате, а потом снова уселся за компьютер и принялся отправлять новые письма всем тем, с кем когда-то был знаком, но давно не общался. Как знать, может, он обидел кого-то невольно и даже не понял этого, а тот человек хорошо все помнит и желает ему зла?

К тому времени, когда Тюрнов дописывал последние письма, ему начали приходить ответы на некоторые из отправленных вначале. В основном, это были короткие отписки о том, что "у них все норм" и что о других одноклассниках или сокурсниках они ничего не знают. Только Неля, теперь уже не девочка с косичками, а серьезного вида дама в милицейской форме — именно такую фотографию она прикрепила к письму — к удивлению Евгения, прислала ему довольно подробный ответ о себе, своей семье и о некоторых учившихся в их классе ребятах. Писала она очень доброжелательно, и именно у нее Тюрнов первым делом попросил извинения за издевательства в школе. Новый ответ от Нели пришел почти сразу: "Да что ты, это ж когда было! Мы ж детьми были глупыми!"

В общем, Нелю точно можно было не подозревать в том, что она ненавидела Евгения. Тем не менее, после того, как он получил ее второй ответ, его охватила неожиданная и как будто бы беспричинная радость. Следующие письма с извинениями парень рассылал уже не только для того, чтобы прекратить странные события в своей жизни — ему действительно хотелось, чтобы те, кому когда-то доставалось от него, перестали на него сердиться.

Некоторые его сообщения остались без ответа, но Евгений все равно написал вдогонку еще по одному письму с извинениями. Большинство же его адресатов ответили, что обид не имеют или не помнят, чтобы он был в чем-то перед ними виноват, а двое из них осторожно поинтересовались, с чего вдруг он поднял эту тему, не болен ли он чем-нибудь неизлечимым и не нужна ли ему помощь.

— Да уж, действительно, у нас же не принято просто так прощения просить, только если кто помирать соберется… — бормотал Тюрнов, набирая ответы обеспокоенным однокашникам и уверяя их, что он совершенно здоров.

К тому времени, когда переписка со всеми "возможными жертвами" была окончена, на улице начало светать. Совершенно вымотанный Евгений порадовался, что наступила суббота и ему не нужно ехать в банк, и снова завалился спать в одежде. Однако спал он недолго, а проснувшись, увидел, что на книжных полках снова появились темные, точнее, совершенно черные пятна. Сразу восемь книг были теперь обгоревшими, как и игрушечный слоник — некоторые только потемнели снаружи, у других пострадала часть страниц, а одна, когда Евгений дотронулся до нее, вообще рассыпалась в черный порошок. Эту книгу ему когда-то подарил отец, другие тоже были подарками матери, сестры, ее мужа и разных и знакомых.

Радужное настроение, с которым молодой человек ложился спать, прошло. Бросившись к компьютеру, он проверил почту, подозревая, что туда мог прийти гневный ответ кого-нибудь из обиженных им людей, которые не ответили ему ночью, однако новых сообщений в ящике не было. Оставив открытым почтовое окно, чтобы сразу заметить появление новых писем, Тюрнов взял мобильник и набрал один из почти забытых номеров.

— Алло, это Нина? — спросил он, когда обладательница этого номера взяла трубку. — Нина, это Женя, помнишь меня?..

— Помню, — холодно отозвалась девушка. — Ты вчера напился и теперь обзваниваешь бывших?

— Нет! То есть, вообще-то да, но не потому, что напился! — быстро заговорил молодой человек. — Нина, пожалуйста, прости меня за ту ссору! Я… мне правда, очень жаль, что все так случилось и что я был таким дураком…

— Да ладно? — удивленно хмыкнула его бывшая подруга. — Что это с тобой?

— Ничего, просто решил попросить у тебя прощения. Мне та ссора покоя не дает, не могу сам себя простить…

— Правда что ли? — все еще недоверчиво спросила Нина. — Да я вообще-то тогда тоже хороша была…

— Но я-то первым начал!

— Слушай, Жень, — голос девушки зазвучал уже более доброжелательно, — если уж на то пошло, то я тоже давно хотела перед тобой извиниться. Но все никак не могла храбрости набраться…

— Ой, да я-то на тебя совершенно не сержусь, что ты!

— И я на тебя тоже. Не переживай из-за этого.

— А у тебя сейчас все хорошо?

— Да знаешь, не жалуюсь. У меня… в общем, я сейчас не свободна.

— Понятно. Рад за тебя! Извини еще раз! — почти крикнул в трубку Евгений, и внезапно понял, что действительно очень рад за бывшую девушку, с которой три года назад "не сошелся характерами".

Однако кто же еще мог затаить на него злость? Вздохнув, молодой человек стал звонить по следующему номеру.

В перерывах между обзвоном бывших девушек и еще нескольких друзей Тюрнов заглядывал в шкафы и ящики, проверяя, не появились ли там новые испорченные предметы, а заодно вспоминая, что еще из вещей было ему когда-либо подарено. Он с удивлением обнаружил, что ничего не помнит о происхождении большинства вещей в собственном доме — казалось, они то ли были здесь всегда, то ли как-то сами собой "зародились" на полках или в ящиках. И все же о некоторых подарках Евгений, в конце концов, вспомнил. Среди разных забытых вещей нашлось несколько сувениров, которые его коллеги привозили из отпусков, в кухне на сушилке стояла пара чашек, тоже подаренных его сотрудниками на какие-то праздники, в ящике письменного стола — несколько ручек, блокнотов и кожаная визитница, которую молодой человек, подумав, сунул обратно. Визитницу ему подарила на окончание института отцовская двоюродная сестра, одинокая женщина с совершенно невозможным характером, всю жизнь занимавшаяся тем, что поучала родителей Евгения и критиковала любое их действие. Как раз тогда, после получения диплома, Тюрнов виделся с ней в последний раз, потому что она снова принялась учить его жизни. Ее подарок вряд ли мог бы стать для него защитой от неизвестного недоброжелателя.

Остальные подарки молодой человек разложил на столе вокруг ноутбука и принялся отвечать на новые письма от своих ночных собеседников, краем глаза поглядывая на эти предметы. Долгое время ничего особенного не происходило, но в какой-то момент, бросив взгляд на одну из чашек, белую с нарисованными на ней смешными рожицами, Евгений заметил, что она словно бы стала какой-то темной, серой. Приглядевшись, он понял, что вся чашка покрылась мелкой сеткой трещин, а стоило ему взять ее в руки, как она рассыпалась на множество крошечных кусочков.

Тюрнов долго сидел неподвижно, глядя на горку фаянсового порошка и почти не дыша. Последние сомнения в словах официантки, которые еще оставались у него, теперь окончательно рассеялись. Никакого реалистичного объяснения происходящему у него дома не было — мистические вещи происходили теперь прямо у него на глазах.

Потом он встал, принес из кухни мусорное ведро и тряпку и аккуратно ссыпал в него то, что осталось от чашки, после чего поставил ведро рядом со столом — было ясно, что скоро туда придется выбрасывать и другие подарки. Закончив с этим Тюрнов принялся еще раз перебирать в памяти всех своих знакомых, начиная с детства и заканчивая последними днями. Кто из них мог на него злиться? Был ли это кто-нибудь из клиентов банка, с которыми он невежливо разговаривал или кто-нибудь из попутчиков в транспорте, кому он не уступил место? И если это так, то каким образом можно найти этого человека, если Евгений его даже не помнит?.. Полчаса таких раздумий закончились тем, что, снова посмотрев на лежащие на столе вещи, Тюрнов увидел еще одну горку фаянсовых черепков и словно бы расплавившиеся, оплывшие пластиковые фигурки-сувениры.

Больше находиться дома молодому человеку было не под силу, но он все же задержался еще на несколько минут, чтобы позвонить матери и сестре. О том, что это они могли его ненавидеть, он, разумеется, ни минуты не думал, но теперь ему просто хотелось поговорить с ними и убедиться, что у них все в порядке. Выслушав мамины жалобы о том, как ей трудно с внучкой, а потом похожие жалобы сестры о том, как ей трудно с мамой, Тюрнов пообещал приехать к ним на следующий день и помочь с домашними делами, после чего с облегчением повесил трубку. Кто бы ни желал ему зла, на его родных это пожелание точно не распространялось, у них дома ничего странного не происходило.

После этого парень выбежал в прихожую, накинул пальто, потянул на себя свисающий с вешалки шарф и, вскрикнув, выпустил его из рук. Темно-зеленый вязаный шарф выглядел так, словно был полностью изъеден молью — шерстяная пряжа расползалась на глазах.

Отшвырнув шарф подальше от себя, словно он был ядовитой змеей, Евгений бросился обратно в комнату и уставился на стол. Там теперь не было ни одной целой вещи, кроме ноутбука. Оставшиеся сувениры, ручки и даже компьютерная мышь с наушниками превратились в лужицы расплавленного, а потом снова застывшего пластика и горки ржавого порошка. А еще на книжной полке прибавилось черных пятен — но разглядеть, какие книги пострадали на этот раз и что именно с ними случилось, Тюрнов не успел. Голова у него внезапно закружилась и он, безуспешно попытавшись ухватиться на что-нибудь, рухнул на пол.

Следующие несколько минут показались ему часами. Казалось, все его тело охватил огонь, и внутри, то ли в груди, то ли в животе, тоже пылало пламя, которое невозможно было затушить. Молодой человек катался по полу, стонал, звал на помощь, и в голове у него билась единственная ясная мысль: "Подарки кончились. Вся моя защита кончилась".

А потом все прошло — так же внезапно, как и началось. Евгений замер на полу, сжавшись в комок и боясь не то что пошевелиться, а даже просто вздохнуть или открыть глаза, уверенный, что боль может вернуться в любое мгновение. Но время шло, а она не возвращалась, и Тюрнов все же рискнул приподнять голову и оглядеться по сторонам. В комнате все осталось без изменений, новых испорченных вещей видно не было…

С трудом поднявшись на ноги, парень плюхнулся на кровать и еще некоторое время лежал неподвижно, на этот раз наслаждаясь самым прекрасным, самым замечательным чувством из всех возможных — ощущением, что у тебя ничего не болит.

А потом он услышал из прихожей мелодию своего мобильника. Пришлось встать и, пошатываясь, отправиться туда, чтобы ответить на звонок.

— Женька, это ты? У тебя все нормально? — обеспокоенно спросил Михаил и, не дожидаясь ответа, выпалил. — Ты знаешь, что Яков сегодня умер?

— Как?! — Евгений едва не выронил трубку. Их общий друг, творческий и романтичный Яшка, которого они с Михой только вчера вспоминали во время посиделок в баре… Яшка, так любивший посмеиваться над работающем в банке Тюрновым и уверять, что сам он ни за что не променял бы свободу на хорошую зарплату… Представить его мертвым Евгений просто не мог.

— Мне его соседка позвонила, сказала, что только что его нашла, что он в кухне на полу лежит — то ли весь обуглившийся, то ли превратившийся в мумию! — продолжал, тем временем, Михаил. — Может, конечно, ей с перепугу так показалось, не знаю. Короче, ментам она уже позвонила, и я сейчас туда еду!

— Да, хорошо… я тоже сейчас соберусь… — пробормотал Евгений, окончательно растерявшись.

— Ладно, давай, я позвоню, если что!

Связь прервалась, и Тюрнов остался стоять посреди прихожей с телефоном в руке. В ушах у него звучали слова официантки: "Или выйдет так, что какой-нибудь подарок отразит негатив обратно, и тогда пострадать может ваш недоброжелатель. Такое может быть, если подарок сделан особенно любящим человеком…"

— Что ж, кажется, первый вопрос — кто так сильно желал мне зла — можно считать закрытым… — пробормотал Евгений, возвращаясь обратно в комнату. — Осталось только понять, кто так сильно меня любил…

Открывая ящик стола, он уже догадывался об ответе на этот второй вопрос — но все же вздрогнул, когда увидел свернувшуюся в обгорелую трубочку кожаную визитницу.